Текст книги "Борьба с басмачеством в воспоминаниях краскомов"

В результате указанной подготовки весна 1923 г. (начиная с февраля) принесла с собой оживление в рядах басмачей.

Командованию Туркфронтом приходилось дробить силы своих частей для борьбы с врагом, стремясь помешать вновь задуманному главарями басмачества объединению всех выступавших. Наибольшее внимание привлекали главные руководители, проводившие в жизнь план объединения – Ходжа-Сами-бей (Селим-паша), имевший своих представителей в западной Бухаре и в Самаркандской области, и матчинский бек. Объединение этих двух курбашей задержалось тем, что снежные перевалы Гиссарского хребта, разделявшего их владения, открывались для движения только поздней весной. Влияние Селим-паши распространялось на район Каратегина и Дарваза, а на левобережье реки Вахш действовал Ибрагим-бек, решивший выступать самостоятельно.

К началу февраля 1923 г. Селим-паша сосредоточился в районе Куляба в то время, как Ибрагим, с шайкой около 300 человек попытался двинуться на Душанбе. Нашими частями он был отбит и отброшен на юг. В результате этой неудачи Ибрагим-бек пошел на соглашение с Селим-пашой и ими был разработан план дальнейших совместных действий.

Во исполнение этого плана Ибрагим-бек был оставлен в Локае, а Селим-паша двинулся в долину реки Сурхан, где он рассчитывал оказать давление на местное население и поднять широкое восстание по примеру Энвер-паши. Одновременно оживилась деятельность и более мелких банд – ими был осажден гарнизон Куляба, проводились попытки овладеть Душанбе и Пули-Сангинской переправой. Усилилась активность басмачей и в других районах. Но широко развернуть движение не удалось. В районе Келифа 11-й кавалерийский полк нанес решительный удар шайке Селим-паши, после чего басмачи откатились на север, где попали еще под ряд ударов наших частей. Под влиянием этих неудач настроение басмачей было поколеблено, в отрядах начались разногласия. После безуспешных усилий по объединению отдельных шаек Селим-паша, потерявший свой авторитет, вынужден был в первых числах июня покинуть Восточную Бухару и уйти в Афганистан.

Наиболее крупной силой после Селим-паши являлся опиравшийся на Локай Ибрагим-бек. Ряд успешных операций красной конницы привели его отряды к разложению, и к концу июня руководители басмачества Восточной Бухары на проведенном ими совещании решили временно отказаться от активных действий.

Одной из причин неудачи бухарских курбашей в их попытке создать организованное движение с единым руководящим центром было крайнее разнообразие состава шаек из племени родов, враждовавших друг с другом. Кроме того, комплектование банды жителями какого-либо района, определяя национальный состав шайки, определяло и территорию, за пределы которой большая часть басмачей отказывалась выходить.

Зато несомненную помощь басмачам оказывало сочувствие части мирного населения. Этому способствовал, помимо агитации курбашей, баев и мулл, во многих случаях и неудачный подход представителей органов соввласти к населению. Сказывались также тяжелая гужевая повинность и неудобство продовольствования в некоторых районах частей Красной армии за счет местных жителей. Не последнее значение имела неуверенность коренного населения в достаточной силе советской власти, не имевшей возможности быстро совладать с басмачами, легко уходившими от преследований и скрывавшимися в кишлаках.

Надо было добить пособников бухарского басмачества – курбашей Самаркандской области, сидевших на главных путях между Туркестаном и Бухарой. Наиболее крупными главарями в этом районе, располагавшими боеспособными отрядами, были Очиль-бек в западной части области, Халбута и матчинский бек – в восточной части.

Главной базой и организационным центром Самаркандского басмачества было труднодоступное Матчинское бекство, расположенное между двумя горными хребтами, Туркестанским и Зеравшанским. Здесь сосредоточились главные массы басмачей, здесь же находились и представители Селим-паши, присланные им из Бухары для руководства и согласования общих выступлений.

Еще зимой 1922 г. командованием Туркфронта были приняты меры к тому, чтобы изолировать это гнездо от остальной области.

«Ввиду наступившей крайне суровой непогоды, обледенения троп, снежных заносов в ущельях и закрытия перевалов, дальнейшее маневрирование и движение по скалистым высоким горам становится невозможным, грозя многими опасностями и уже вырывая жертвы замерзшими и обмороженными. Совершенно затруднен подвоз питания и огнеприпасов для действующих в горном районе частей. Учитывая эти тяжелые условия, приказываю: 1) Для действия против шаек Халбуты и Матчинского бека в Ура-Тюбинском районе оставить одну из бригад XI кавдивизии, которой прочно запереть выходы из гор, зорко наблюдать за противником, дабы не дать ему возможности спуститься в район, более благоприятный в продфуражном отношении. 2) Неослабно вести войсковую агентурную разведку, дабы, при малейших поползновениях банд прорваться из занятого района, принимать меры к их уничтожению. 3) Другую бригаду из Ура-Тюбинского уезда перебросить для действий против шаек в наиболее угрожаемый район области. 4) Получение и об отданных распоряжениях донести. Командтуркфронтом Шорин». Приказ от 6/Х за № 2/649.

Тяжелое продовольственное положение Матчинского бекства действительно заставило скрывавшиеся там шайки предпринять ряд попыток прорваться в долинную часть области для заготовки запасов. Все эти вылазки были отбиты, и главное ядро басмачей было снова загнано в пределы бекства.

30 марта была начата операция с целью ликвидации противника. В ночь на 31 марта наши части перешли в наступление вверх по реке Зеравшан, двигаясь двумя колоннами: первая – по долине реки, и вторая – в обход в направлении на кишлак Утогар. Несмотря на трудности движения по горным отрогам, по разрушенным противником тропинкам и карнизам, первая колонна, сбивая басмачей артиллерийским огнем, 31 марта заняла Вешаб, вторая обходная колонна того же числа заняла Утогар, 2 апреля наши части без боя вступили в Ставку матчинского бека, кишлак Обурдон, в котором захватили склад оружия и боевых припасов.

Оставшиеся в пределах Матчинского бекства разрозненные басмаческие группы были в короткий срок изъяты, и к концу апреля все бекство было окончательно очищено от шаек.

Выбитый из Матчи отряд Халбуты скрылся в Бухару, где явился подкреплением для каратегинского бека Максум-Файзуллы, который после одержанных красными частями побед над Ибрагим-беком и Селим-пашой деятельно готовился к тому, чтобы дать отпор все ближе придвигавшемуся красному оружию. Заготовка продфуража, усиленная работа по выделке патронов и холодного оружия, наконец, порча дорог, которые вели к его столице – Гарму – все это проводилось спешно и энергично. Но приготовления не помогли.

В июле, согласованным движением наших отрядов с двух сторон, с северо-запада – из Матчи и с запада – со стороны Оби-Гарм, Максум-Файзулла со своими союзниками был выбит с подготовленных им позиций. Каждый шаг брался красными частями с боем. Тяжесть борьбы увеличилась трудностями продвижения по горным тропинкам и откосам, заблаговременно испорченным врагами. Тем не менее, упорно тесня басмачей, наши части рядом ударов добились очищения Каратегинского бекства, население которого, задыхавшееся под поборами курбашей, радостно приветствовало красных бойцов – освободителей от гнета и насилия.

Только превосходное знание местности помогло остаткам басмачей избежать полного разоружения и скрыться в район Дарваза. По пятам за ними двигались наши части. Максум-Файзулла попытался войти в соглашение с дарвазским беком – Делявар-Ша, организовать сопротивление в этом районе, но 13 августа наши части нанесли ему решительное поражение. Одновременно другой наш отряд занял главный город Дарваза Калай-и-Хумб, и оба курбаши принуждены были скрыться в Афганистан, бросив свои отряды, рассеявшиеся в горах, на произвол судьбы.

Успехи наших частей вызвали брожение среди оставшихся шаек; начались усиленные сдачи басмачей и переход их на нашу сторону. Ибрагим-бек повел борьбу с этими настроениями, но особенного успеха в этом не имел. Помимо усталости басмачей и потери веры в успех, сказалось и отсутствие необходимых боеприпасов, и официальный отказ от поддержки басмачества, со стороны Афганистана. Немало влияла также и племенная рознь.

За истекший период борьбы большую помощь частям Красной армии оказала авиация, которая несла и службу разведки, и непосредственной борьбы, и преследования. За свою смелость летчики заплатили дорогой ценой: 2 аппарата были вынуждены снизиться, самолеты были сожжены, а летчики зарублены басмачами.

Вся оперработа наших частей в этот период была построена на основе указаний главкома тов. Каменева, лично посетившего в 1923 г. фронт, и велась путем согласованных действий по оккупации и прочесыванию боерайонов летучими и истребительными кавотрядами.

В Западной Бухаре продолжалась разбойничья деятельность басмаческих отрядов Муллы-Абду-Кагара, Джура-Амина, Берды-Датхо и др., в Восточной – Ибрагим-бека Хурама и Мустафакулы.

В Западной Бухаре басмачество вскоре утеряло опору в населении и выродилось в уголовный бандитизм. Этому способствовали непрерывный военный нажим, экономическое восстановление страны (торговля, хлопок) и некоторые политические уступки духовенству, байству: восстановление суда казиев, вакуфного земельного фонда и имущества, сохранение старометодных школ.

Иное положение было в Восточной Бухаре.

Своеобразие социально-экономических отношений вынудило прибегнуть к новым формам борьбы с басмачеством. Анализ этих отношений дало совещание начподивов и военкомдивов в октябре 1924 г.

«По социальной характеристике басмачество в Восточной Бухаре является сложным движением, в котором участвуют и баи, – опасающиеся ликвидации своего землевладения и потери монопольной эксплуатации дехканства (особенно бывшее эмирское чиновничество, утерявшее свои привилегии), и дехканство, спровоцированное байством и духовенством на защиту всего привычного ему уклада жизни, и духовенство, как идеолог феодального общества. В целом басмачество является движением, направленным на защиту феодальных порядков, причем, со стороны байства оно направлено как против советской власти, как выразительницы интересов трудящихся, так и против бухарского торгового капитала (особенно западнобухарского), непосредственного исторического врага феодального байства».

Эта характеристика показывает, что «торговый капитал здесь еще не выполнил своей исторической роли и не расшатал в достаточной мере экономических основ феодального общества» и не создал, по примеру Западной Бухары, новых прогрессивных слоев населения, которые смогли бы взять на себя ликвидацию басмачества изнутри. Эта задача легла на молодую бухарскую компартию и Красную армию.

«… Конкретные особенности сегодняшнего дня борьбы с басмачеством в Бухаре и Хорезме, – говорит то же совещание, – заставляют констатировать своевременность перенесения центра тяжести этой борьбы с боевой работы (подчеркнуто нами. – Ред.), частей на систематическое закрепление достигнутых успехов путем развернутой экономической помощи населения, усиление аппарата советской власти и активной политической и культурной работы среди широких дехканских масс». (Из резолюции по докладу о военно-политическом состоянии фронта).

Отсюда четко выступают новые задачи Красной армии: обеспечить торговые пути для госторгов, кооперации, частных торговцев, обеспечить административным центрам возможность проводить советское строительство. Это влечет за собой громадное распыление сил мелкими гарнизонами и отрыв боевых отрядов на экспортирование транспортов.

Красная армия приступает к большой созидательной работе по разработке дорог под колесное, а затем автомобильное движение. Восточная Бухара покрывается паутиной телеграфных и телефонных проводов, улучшаются квалифицированными силами той же армии водные пути, создаются воздушные линии, организуется санитарная и ветеринарная помощь населению.

Советское строительство проводится силами, выделяемыми политаппаратом в лице военных представителей в ревкомах. С их помощью выявляются социально-экономические отношения в стране и проводится большая этнографическая работа. Таким путем вскрывается родовой отпечаток строения басмшаек. Это позволяет правильно строить мероприятия по воздействию на родовую верхушку и налаживать связь с бедняцкой и середняцкой прослойками дехканства.

Красная армия завоевывает авторитет защитника угнетенных, верного помощника в строительстве новой жизни. В лице Красной армии все более и более видят проводника культуры и охранителя трудового хозяйства.

Силами Красной армии раскидывается сеть красных чайхан, тысячи газет. Политработники живым словом на тысячах митингов, собраниях, конференциях распространяют идеи Ленина и советской власти.

Вся эта колоссальная работа проводится в тягчайших условиях – климатических (жара, безводные горы, малярия, папатачи, дезинтерия), и бытовых (отсутствие теплых кибиток-казарм, недостаток обмундирования, питания и т. д. и т. п.), и санитарных.

Своеобразие политической обстановки не позволяло копировать работу центра, заставляло искать новых, столь же своеобразных мер, сначала использования феодальной верхушки и духовенства, затем их нейтрализации, наконец, по мере расслоения кишлака, применить полное устранение их от политического руководства. Это потребовало кропотливого, настойчивого труда от теоретически слабо подкованного рядового партийного актива по социально-экономическому исследованию края, до той поры совершенно малоизученного.

Новые методы борьбы, неустанная погоня за наиболее дерзкими шайками, ряд мер по оздоровлению местных советских аппаратов, совещания, митинги и курултаи, разменявшие политико-экономические мероприятия соввласти, вызвали брожение среди ряда басмшаек и ослабили их сопротивление.

Борьба с басмачеством продолжается в течение 1925–1926 гг. Национальное размежевание, организация таджикского правительства, твердая и правильная политика правительства, рост экономики и товарности хозяйства страны сплотили трудовое дехканство вокруг соввласти. После содействия Красной армии добротрядами, отрядами добрмилиции и просто палочников в ликвидации последнего крупного курбаши Ибрагима-бека население само расправляется с остатками различных мелких банд.

Глава VI

Неограниченная бесконтрольная власть хивинского хана над жизнью и смертью его подданных, произвол насилия и грабежи со стороны чиновников, полное бесправие – вот те условия, в которых жило трудовое население Хивы. Осложнялось положение еще национальной враждой, которая существовала между узбеками (около 60 % населения) и туркменами (25 %).

Главной причиной вражды было неравномерное распределение земли и воды. Туркмены при переходе к полуоседлой или оседлой жизни вынуждены были селиться на земельных участках на границе культурной полосы с песками; на участках, расположенных на конце оросительной сети, где воды недоставало или она часто попадала с запозданием. Многие земельные участки пользовались сбросовыми, случайными водами. Лучшие земли оказались занятыми давно оседлыми узбеками, в их же руках оказались головы оросительных каналов (арыков).

Хлопковая и кожевенная промышленность, возникшая при появлении русского капитала, вызвала к жизни местную буржуазию. Облегчения положения трудового дехканства новоявленная культура не принесла, тем более что колонизаторская политика царизма приводила к обострению национальных отношений.

Резким толчком, который поколебал вековые устои ханского владычества, была русская революция 1917 г. Нарождавшаяся торговая буржуазия, осознав свои интересы, выдвинула свою партию – младохивинцев. Под давлением буржуазно-либеральных кругов Асфендиар-хан вынужден был собрать меджидис для проработки вопросов о целом ряде льгот и уступок торговому классу. Но на помощь хану подоспели войска Временного правительства в Туркестане, и эта первая попытка завоевания политических свобод окончилась полным разгромом представителей еще не окрепшей торговой буржуазии, причем наиболее активные ее представители были переарестованы и казнены.

С момента перехода власти в руки Советов русские части оставили пределы Хивинского ханства. Этим воспользовался один из туркменских вождей (из племени иомудов) – Магомет Курбан Сердар Джунаид-хан, еще раньше завоевавший симпатии туркмен своей многолетней борьбой против хивинского хана. Явившись с отрядом в Хиву, Джунаид-хан убил Асфендиар-хана и посадил на его место дядю убитого – Сеида Абдуллу. За последним сохранилась только номинальная власть, фактически всем стал распоряжаться Джунаид-хан.

Главенствовать начали экономически ущемленные дотоле туркмены, это сказалось в целом ряде насилий по отношению к узбекам. Попытки узбеков выступить против туркмен ни к чему не приводили в силу их неорганизованности и отсутствия оружия.

Около двух лет длилась диктатура Джунаид-хана. Целым рядом жестокостей он вскоре восстановил против себя не только узбекскую, но и туркменскую часть населения. Массы отшатнулись от него и начали сорганизовываться вокруг вождей Кош-Мамеда и Гулям-Али-хана. Туркмены, группирующиеся вокруг Кош-Мамеда и Гулям-Али-хана, вступили в блок с младохивинцами и через них тем самым сблокировались с узбекской оппозицией. Одновременно начала крепнуть младохивинская партия. В ее состав вошли представители и узбекских и туркменских групп населения. Чувствуя невозможность справиться с Джунаид-ханом своими силами, младохивинцы и представители туркмен обратились за помощью к советской власти Туркестана.

Джунаид же попытался заключить союз с белогвардейцами Чимбайского участка и выступил против красных отрядов на правом берегу реки Аму-Дарьи. Но белогвардейцы Аму-Дарьинского фронта не смогли оказать активной поддержки Джунаиду в силу собственной малочисленности и сравнительной отдаленности от остальных белогвардейских фронтов.

Аму-Дарьинский (Чимбайский) фронт возник следующим образом.

Когда гарнизоны старой армии разложились и разбежались, русское население Хивинского и Аму-Дарьинского районов не раз подвергалось нападениям со стороны мелких разбойнических шаек. Начали создаваться отряды из местных жителей с целью самообороны. Главным центром ее стал город Петро-Александровск, где кроме мобилизованных граждан имелся более или менее сколоченный отряд т. Коноплева, прибывший туда в 1918 г. из Ташкента.

В целях усиления защиты Аму-Дарьинского района в начале 1919 г. из местных уральских казаков был сформирован Уральский казачий полк в составе трех сотен, которые были расквартированы: первая сотня в г. П.-Александровске, вторая – в Уральском поселке (18 верст западнее г. П.-Александровска) и третья – в кишлаке Заир, перешедшая затем, в скором времени, в Чимбай.

С приближением Оренбургского фронта к станции Аральское море среди казаков 3-й сотни началось брожение и даже открытая агитация против советской власти. С целью выяснения положения из Петро-Александровска была отправлена в Чимбай чрезвычайная комиссия, которая, прибыв на место и разобравшись со всем происходившим, приняла решение разоружить 3-ю сотню.

Но выполнить этого не удалось.

14 августа произошло открытое восстание казаков, которые арестовали прибывшую комиссию. Вслед за этим восставшие бросились навстречу красноармейскому отряду, который был вызван комиссией, и разоружили его, затем осадили укрепление Нукус и захватили находившийся в нем гарнизон. По овладении районом Чимбай – Нукус часть казаков переправилась на остров Муйнак в Аральском море и разоружила охранявшую остров партийную дружину.

Первая экспедиция, предпринятая для ликвидации вспыхнувшего бунта, закончилась отходом красных частей на свою базу – Петро-Александровск. Частично наш неуспех объясняется и помощью, оказанной мятежникам со стороны иомудов.

В начале ноября окончательно оформилась связь повстанцев с Джунаид-ханом.

Совместными усилиями противник задержал наше второе наступление до конца декабря.

С помощью подкрепления, прибывшего из Чарджуя, красные части 25 декабря, форсировав под огнем Аму-Дарью, вышли на левый хивинский берег. Быстрым движением вперед был занят г. Новый Ургенч. Противник в течение двух дней вел ожесточенный бой, стремясь вновь захватить город, но понес большие потери и отступил.

Начатые одновременно боевые действия в районе Нукуса отдали в наши руки ряд городов.

К красным бойцам присоединилась конница Кош-Мамед-хана, имевшего около 500 сабель.

В рядах восставших казаков начала сказываться усталость, которая привела к отказу от поддержки авантюры Джунаида.

9 февраля 1920 г. красным командованием был заключен мирный договор с казаками и каракалпаками, по которому казаки сдали оружие и приняли на себя обязательство защиты правого берега Аму-Дарьи от нападений иомудов.

Оставшись без поддержки Джунаид-хан был разбит под Батыр-Кентом 29 февраля 1920 г. и бежал в пески, а отряд его частью был уничтожен, частью разбрелся по домам.

Красная армия твердо придерживалась политики невмешательства во внутрихивинские дела, стремясь не нарушить принцип самоопределения народа. Действия Красной армии были направлены против белогвардейцев Чимбайского фронта. Только нападения Джунаид-хана вынудили Красную армию выступить против него. Разгром и бегство Джунаид-хана из Хивы позволили возвратиться младохивинцам к легальной политической деятельности.

В Хиве произошел переворот. Но Красная армия не принимает по-прежнему никакого непосредственного политического участия в развертывающихся событиях.

После переворота и бегства Джунаид-хана во главе государства встало Временное правительство с председателем Султан-Мурадовым. Первой задачей Временного правительства была организации армии, и по соглашению с представителем Российской Республики в Хиве, все хивинские подданные красноармейцы, состоявшие в наших рядах, послужили начальным ядром для дальнейшей организации хивинских отрядов Красной армии.

Но ряд мероприятий нового правительства явно шел вразрез с желаниями трудового дехканства.

В Хиве зародилась коммунистическая партия, которая быстро привлекла к себе симпатии масс. Временное же правительство пытаясь удержать власть, сеяло провокационные слухи о коммунистах и разжигало национальную вражду.

5 марта был проведен многотысячный митинг, на котором удалось выявить истинных врагов трудового народа. Возмущенные толпы дехкан бросились на назиров (министров) и едва не расправились с ними самосудом. От смерти членов Временного правительства спасло только вмешательство красноармейцев. Власть перешла в руки Революционного Комитета Хорезмской Республики. Собравшийся курултай (Съезд Советов) приветствовал происшедшую перемену. Был избран народный назират с председателем Палван-Юсуповым во главе, который взял решительный курс против буржуазии и духовенства.

К этому времени действовавшие в Хорезмской Республике и прилегавшем к ней Аму-Дарьинском районе русские войска, были объединены под командованием т. Михайлова.

С Джунаид-ханом были начаты мирные переговоры, но он вел себя так, что было выдвинуто требование о немедленном его разоружении. Очевидно подготовленный к подобному исходу дел, Джунаид-хан со своим конвоем (около 70–80 человек) внезапно, во время обсуждения договора, открыл огонь по нашему отряду (ок. 20 чел.), убив 12 человек, в том числе и командира отряда, бежал в пески. Через некоторое время, по полученным сведениям, Джунаид был замечен в районе Курганчик, где, выдав вооружение (до 50 винтовок) племени Мешериков, поднял его против дружественного нам племени иомудов Кош-Мамед-хана. Начавшиеся грабежи пограничной с песками полосы вынудили наше командование нарядить отряд для поимки Джунаида. Отряд в составе 2 эскадронов, 1 батареи, кав. разведки с 4 пулеметами, выступив из Хивы 14 июня под командой т. Михайлова, двинулся в район Курганчик и 20 июня разбил отряд противника, который, понеся большие потери людьми и имуществом, бросив юрты, вновь укрылся в песках.

Быстро добиться решительного успеха в борьбе с Джунаид-ханом было трудно, если не невозможно. Условия Хорезма с песчаными пустынями, высокой даже для Туркестана температурой и острым недостатком воды мешали проведению каких-либо крупных операций. Имевшиеся в небольшом количестве колодцы басмачи не раз скрывали от наших бойцов, искусно затягивая водоемы кошмами и насыпая их сверху песком. Но решительный отпор, который встречал Джунаид-хан от наших гарнизонов при его налетах на кишлаки, заставил туркменские шайки держаться более или менее пассивно, скрываясь при малейшем нажиме в пески и тщательно заметая за собой всякий след.

В ноябре хорезмское правительство попыталось вступить с Джунаид-ханом в мирные переговоры, но последний письменно заявил, что он не прекратит борьбы с советской властью и большевиками.

Боевые действия продолжались. Несмотря на трудность обстановки, части Красной армии дорого отплачивали Джунаиду за каждую попытку прорваться в культурную полосу и нарушить мирное строительство Хорезма.

Решения 4-го курултая положили начало ряду мероприятий в духе советского строительства. Буржуазия и духовенство, лишенные своих преимуществ, принужденные отказаться от доходов и поборов с дехканства, обратились за помощью к своему бывшему племенному врагу – Джунаид-хану. Началась скупка оружия, боеприпасов и подготовка к восстанию. Наступившее временное затишье на боевом фронте только прикрывало собой все эти приготовления.

В январе 1924 г. руководителям движения удалось поднять и часть дехканства, находившегося под сильным влиянием духовенства, использовавшего все ошибки нового правительства, неизбежные при той энергичной ломке старых устоев, которая проводилась. В Хиву явилась группа представителей из селений Питняк, Хазар-Асп и Беш-Арыка с требованием освобождения населения от налогов. Прибывшие вели себя настолько вызывающе, что пришлось прибегнуть к арестам, после чего оставшиеся на свободе покинули Хиву. И вот вспыхнуло открытое восстание, во главе которого встал Джунаид-хан. Повстанцы, заняв Питняк и Хазар-Асп, бросились к Хиве.

В конце января басмачи, силою до полторы тысячи человек, наступая с трех сторон, пытались захватить город открытой атакой. Гарнизон Хивы, усиленный мобилизованными партийными, комсомольскими, профессиональными организациями и европейским населением (которому в случае падения города грозила поголовная гибель), вступил в напряженный бой, закончившийся отходом атакующих. Джунаид-хан, переменив свой образ действий, обложил Хиву со всех сторон и повел правильную осаду.

Командованием Туркфронтом на поддержку осажденным была брошена конная группа под командой тов. Лавиновского.

Выступив из Чарджуя, колонна двинулась по маршруту Чарджуй – Дарганата – Питняк – Хазар-Асп – Хива. Необходимые боеприпасы и довольствие было на подводах захвачено с собой. Остальное имущество было отправлено каюками по Аму-Дарье. Шли переходами по 90 верст в сутки. Пересеченная арыками дорога вынуждала задерживать движение для наводки мостов (их было сделано до 120, и, когда не было подручного материала, то приходилось арыки забрасывать тюками сена и по ним пропускать части).

Двигавшуюся колонну вскоре нагнал вылетевший на самолете из Ташкента командир 2-й стрелковой дивизии т. Кутяков. Задачей, поставленной ему командованием Туркестанского фронта, было проникнуть в осажденную Хиву и принять на себя руководство действиями находившегося в ней гарнизона. Сбросив отряду вымпел с приказанием двигаться возможно скорее, тов. Кутяков пролетел вперед.

Первое столкновение кавотряда с противником произошло в районе Садывара, куда Джунаид-хан выбросил до 600 сабель навстречу движению наших частей. Ожесточенный бой вылился в ряд атак с обоих сторон, которые прекратились только с наступлением ночи. На рассвете наши части опрокинули басмачей и двинулись с боем вперед. Нападая то справа, то слева, то открывая внезапный огонь и затем скрываясь, шайки противника пытались задержать наше движение. Под Питняком, на линии магистрального арыка (Палван-Арык), басмачи решили дать главный отпор нашим частям. Заняв в три линии арыки и канавы, басмачи отбивали метким прицельным огнем наши попытки продвинуться вперед, неоднократно переходя в бешеные атаки.

Бой длился с 14 часов до позднего вечера. Наступая с фронта развернутым пулеметным эскадроном и имея часть отряда уступом впереди для охраны своего правого фланга, командующий группой выслал 2 сабельных эскадрона в глубокий обход, для того, чтобы отрезать противнику возможность отойти. Но наступившая темнота и знание местности помогли басмачам скрыться. На поле боя оставили около 300 трупов и много оружия.

На следующий же день движение кав. отряда вперед продолжалось. Был занят Питняк. Пришлось на пути выдержать еще ряд мелких схваток. Небольшой бой помог захватить Хазар-Асп, в котором басмачи окружили наш Турт-Кульский отряд, брошенный через Дарью по почину облвоенкома на поддержку в Хиву, но который на пути был застигнут превосходными силами басмачей.

Решающее значение в этой операции имел описанный бой под Питняком, после которого Джунаид-хан, узнав о его результате, снял осаду Хивы и отошел. Не давая врагу времени собраться с силами, наши части предприняли экспедицию по его следам.

26 февраля конная группа выступила из Куня-Ургенч в направлении на колодцы Балаклы-Кую, где Джунаид-хан сосредоточил свои силы. В результате упорной и ожесточенной схватки шайки врага поспешно отступили, оставив в нашем распоряжении склады хлеба и разбросав по степи рис, бросив часть женщин и деюй.

Джунаид оставил пределы Хивинского оазиса и скрылся в пески, но наши части продолжали преследовать его и там. Ряд успешных боев, в которых большую роль сыграла наша авиация (в районе колодцев Чарышлы, Бала-Ишем), вынудили Джунаид-хана оставить Хиву и скрыться в Туркменскую область. Рассчитывать на поддержку туркменского басмачества Джунаид-хан не мог, ибо оно, достигнув в 1922 г. значительных размеров, стихло под ударами красных бойцов, причем объединенными усилиями соворганов и милиции были ликвидированы оставшиеся мелкие шайки.

К концу марта наши части, пройдя с боями, безводные песчаные пустыни, вышли на станцию Кизыл-Арват и этим закончили операцию.

Сознав свое бессилие, Джунаид-хан прислал на первый Всетуркменский съезд своих представителей, с изъявлением покорности и согласием на установление мирных отношений. Ему удалось выговорить себе льготные условия существования. Но «как волка не корми – он все в лес глядит», – воспользовавшись предоставленной свободой, Джунаид повел постепенную подготовку к дальнейшей борьбе. От предложенной ему возможности перейти к оседлому образу жизни, занявшись мирным трудом в культурной полосе Хорезма, он отказался и ушел в пески. Не раз приковывал он внимание соввласти своим вызывающим поведением. Наконец, в декабре 1927 г., король песков внезапным налетом снова положил начало вооруженному выступлению, но, зажатый в тиски, согнанный со своих становищ, Джунаид теряет в боях с доблестной красной конницей своих джигитов. Погибли в стычках и два его сына. Преследуемая по пятам кавалерией и авиацией джунаидовская шайка перестает существовать, разбегаясь и сдаваясь нашим частям.