Текст книги "Благословенно МВИЗРУ ПВО. Книга первая"

Исаев Вадим Геннадьевич

7 ноября 1971 г. Возложение венков к братской могиле. Командование и знамя МВИЗРУ

(вып. 1971 года, 2 фак., гр. 3о)

Воспоминания о МВИЗРУ

Память время от времени возвращает меня в те годы, когда я учился в МВИРТУ (МВИЗРУ).Лучше всего запоминаются необычные события, смешные ситуации. Некоторые события тех лет происходили при моём участии или присутствии, некоторые происходили без моего участия, но с моими приятелями, знакомыми. Расскажу о некоторых любопытных историях той поры.

Полковник Гейхман Михаил Захарович

Во-первых, хочу рассказать вам о полковнике Гейхмане Михаиле Захаровиче. Иногда он перед началом лекции устраивал микроконтрольные на 5 минут, а после них следовала лекция. Заранее на доске были написаны несколько вариантов вопросов, на которые нужно было дать ответ за эти 5 минут. Полковник указывал кому какой вариант необходимо расписывать, засекал время и усаживался лицом к аудитории. Он демонстративно брал газету, закрывался ею и делал вид, что увлечённо читает.

Выпускники училища 1971 г. – золотые медалисты Трекин В. В.,Рахманов А. А., Казаченко В. Г.,Кубарев И. В.,Куликов В. А.,Алешаев В. Ф., Разенков Г. А.

Слушатели сразу поняли, что можно хорошо воспользоваться тем, что преподаватель закрыт газетой и ничего в аудитории не видит. Тут же доставались учебники, конспекты и начались судорожные поиски ответов на свои вопросы, а затем – переписывание их на листочки.

И вдруг среди этой суеты раздаётся громкий голос преподавателя: «Внимание! Переворачиваю!» Одни замерли от неожиданности, соображая: успеют ли спрятать шпаргалку или и так обойдётся, другие мгновенно попрятали в стол свои шпаргалки. Но потом, когда убедились, что полковник, перевернув газету, вновь углубился в её чтение и не обращает внимания на аудиторию, продолжили свои занятия.

В итоге всё заканчивалось благополучно для обеих сторон: ответы написаны, сданы преподавателю и началась лекция. Все получили лёгкую встряску, быстро настроились на деловой лад, мозг вник в нужную тематику. Наверное, это и было целью таких контрольных: встряхнуть слушателей, настроить на восприятие предмета. Потеря 5 минут лекции компенсировалась энергичной работой, лучшим усвоением темы лекции.

Июнь, 2011 г. Начальник Военной Академии Республики беларусь генерал – майор Бобриков С. В. с участниками юбилейной встречи выпускников МВИЗРУ 1971 г.

Теперь я хочу рассказать, как принимала экзамен по математике Вера Васильевна Ершова. За глаза слушатели называли её «баба Вера». Эта история протекала у меня на глазах, а потому абсолютно достоверна.

Итак: заходит в аудиторию очередной слушатель – старший лейтенант Павлов**, подходит к преподавательскому столу, на котором разложены билеты и за которым сидит преподаватель, рапортует о своём прибытии на экзамен и по предложению преподавателя берёт билет. Называет номер билета, прочитывает вопросы, получает бумагу для записей и направляется вглубь аудитории, за последний ряд столов. Садится за свободный стол, раскладывает билет, бумагу, ручку и начинает готовиться.

Вера Васильевна сидит за своим столом так, чтобы видеть и доску, и в то же время следить за аудиторией. И тут ей показалось, что товарищ Павлов во время письма посматривает в ладонь левой руки, покоящейся рядом с листком, явно что-то списывает. Она обращается к слушателю, не вставая из-за своего стола: «Товарищ Павлов, а что у Вас в левой руке?» Павлов вскакивает, вскидывает левую руку ладонью к Вере Васильевне, показывая, что в руке ничего нет: «Ничего, Вера Васильевна». «Хорошо, продолжайте готовиться». При этом Вера Васильевна добавляет чуть слышно, себе под нос: «Странно, я никогда не ошибалась».

Павлов усаживается на место и продолжает что то – писать. Через некоторое время Вера Васильевна видит ту же картину. Павлов явно списывает. Он постоянно посматривает в ладонь левой руки. Но опростоволоситься Вера Васильевна не хочет, она встаёт и начинает прогуливаться по проходу между столами, слушая при этом ответ товарища у доски. Она заходит за спину товарищу Павлову, наклоняется и пристально смотрит в его левую ладонь. В ней ничего нет!

Вера Васильевна разочарованная идёт к своему столу. Через некоторое время она повторила свой манёвр и опять удостоверилась, что в левой руке старшего лейтенанта Павлова ничего нет. Он усыпляет её бдительность. Когда она успокоится, он положит в руку шпаргалку и всё спокойно спишет. Она разгадала эту хитрость, но не стала ловить Павлова со шпаргалкой. Она на его хитрость ответила своей.

Павлов, по установившемуся правилу, написал всё, что считал нужным на бумаге, потом перенёс всё это на доску. Он с чувством удовлетворения ожидал своей очереди отвечать по билету. Очередь подошла, Павлов рассказал всё по своему билету. Вера Васильевна молча, не перебивая и не задавая никаких вопросов, равнодушно выслушала ответ и говорит: «Хорошо, товарищ Павлов, сдавайте билет и Ваши записи, стирайте с доски». Все решили, что для Павлова экзамен закончился, а оказалось, что он только начался. Всё предыдущее было допуском к экзамену. Когда успокоенный слушатель положил на стол преподавателю свои записи, стёр всё с доски, Вера Васильевна говорит: «Всё замечательно, товарищ Павлов, но я не вполне уверена, что Вы знаете на „отлично“. Напишите окончательную формулу, которую Вы только что с таким блеском вывели и тогда поговорим».

Павлов: « Я согласен и на 4!»

Ершова: «Нет, напишите всё-таки эту формулу и поговорим о ней».

Павлов: «Разрешите, я подумаю».

Ершова: « Ну, подумайте. Но Вы же только что эту формулу писали!»

Вера Васильевна занялась следующим слушателем. А тем временем Павлов бросал взгляды о помощи в аудиторию. Но чем она могла помочь? Во-первых, ей было не до него, нужно самим готовить ответ, во-вторых, Вера Васильевна находится к аудитории ближе Павлова и невозможно подсказать так, чтобы баба Вера не услышала, а Павлов при этом всё услышал. Вероятнее обратное.

Ершова через несколько минут: « Ну, если это вызывает у Вас такие трудности, то я не уверена, что Вы достойны четвёрки. Вот Вам вопрос попроще: ответите – 4, нет – 3».

Павлов угрюмо: « Я согласен и на 3».

Ершова: «Нет, нет. Напишите формулу…»

Павлов: «Можно, я подумаю?»

Ершова: «Можно».

Между тем Вера Васильевна занялась следующим слушателем. Отпустив его, она вновь обратилась к Павлову: «Так Вы и этого не знаете? Тогда Вам вопрос совсем простой. Ответите – 3, нет – 2».

В итоге товарищ Павлов, так блестяще усыпив бдительность бабы Веры, рассчитывал как минимум на 4 балла, а получил всё таки 2 и теперь предстоит сдавать математику повторно. При минимальных усилиях получить максимальный результат не получилось. И предстоят теперь максимальные усилия, чтобы получить хотя бы минимальный балл. Вот так Вера Васильевна не стала ловить шпаргалку, а ответила на его хитрость своей и показала, чего стоит пустая трата времени.

Третья история происходила… в туалете. Очень даже забавная история.

Сессия. Встречаются в учебном корпусе два приятеля—курсанта из разных учебных групп. Давно не виделись, есть о чём поговорить. Идут по коридору, беседуют «за жизнь», заходят в туалет и направляются к кабинкам. Хотели расположиться в соседних кабинках, чтобы не прекращать при этом беседу, но средняя кабинка оказалась занятой. Пришлось расположиться через кабинку. Но беседу продолжают. Спрашивает один другого: «Вовка, ты что сегодня сдаёшь?» Тот отвечает: «У нас сегодня нет экзамена. Готовимся к ТЭРЦ.»

Тут хочу сделать небольшое «лирическое» отступление для тех, кто далёк от нашей тематики. В гражданских ВУЗах машиностроительного профиля обучения бытует поговорка: «Сдал сопромат – можно жениться». Смысл такой: это самый главный и самый трудный предмет. Преодолел это препятствие на своём образовательном пути, считай, что всё самое трудное в учёбе – позади.

В нашем училище так же можно было сказать про ТЭРЦ (теория электро-, радио цепей).

По этой дисциплине делали курсовую работу, весь курс тогда ходил с логарифмическими линейками и каждую свободную минуту считал, считал… Стоило сделать ошибку в начале расчёта, а к концу понимаешь, что где-то допущена ошибка. Сроки на работу ушли и всё нужно переделывать заново, но уже за считанные дни до зачёта курсовой. Не получишь зачёт, не допустят к экзамену, со всеми последствиями. Но, если сдаёшь и зачёт, и экзамен по ТЭРЦ, дальше учёба покатит «сама собой».

В наши дни, наверное, всё упростилось, т.е. логарифмические линейки не нужны – есть калькуляторы, персональные компьютеры (ПК). Но всё равно, думаю, роль и значение курса ТЭРЦ сохранилась для судьбы каждого, кто заканчивал наше училище (академию).

Вернёмся к нашей истории. Из другой кабинки в ответ раздаётся: « А мне сегодня сдавать ТЭРЦ».

– Ну и как ты, готов?

– Если бы…, – вздыхают в первой кабинке, – Поставил бы Попиль мне троечку, я был бы на 7-ом небе. Я бы свечку в церкви поставил за его здоровье.

И тут, из средней кабинки раздаётся голос подполковника Попиль: «Давай зачётку!»

После секундного замешательства в среднюю кабинку просовывается рука курсанта с зачёткой. Ещё через 15 секунд в первую кабинку возвращают зачётку с вожделенной тройкой: «На, иди, ставь свечку».

Вот так курсант Петька сдал экзамен по ТЭРЦ, даже не заходя в аудиторию. Нужно во– время находиться в нужном месте!

Ещё курьёзный случай произошёл в мою бытность слушателем МВИЗРУ у преподавателя по теоретической механике. Этот предмет был для нас не профилирующим и отношение к нему и у нас– слушателей, и у преподавателей было соответствующим. Преподаватель, однако, требовал, чтобы на зачёт по предмету слушатели приходили со своими конспектами. От того, каково было качество конспекта, зависело отношение преподавателя к слушателю. Если конспект очень понравился, то мог принять зачёт без беседы по билету. Иногда вместо того, что бы выслушивать ответ по билету, преподаватель наугад раскрывал конспект слушателя и опрос проводил на тему, которая в этом месте конспекта расписана. Но однажды эта методика дала сбой. На той странице конспекта, которую раскрыл преподаватель, не оказалось никакого текста. Слушатель в день той лекции, видимо, был в наряде и лекцию пропустил. Но место для неё оставил, чтобы потом переписать её или у товарища, или из учебника. Но потом, видимо, забыл это сделать и конспект так и остался с пропущенными страницами.

Преподаватель всё мгновенно понял и принял Соломоново решение. Обещанное условие нужно выполнять и необходимо беседовать по той теме, о которой пойдёт речь в конспекте. Но раз в конспекте – пусто, то и беседовать не о чем. Он берёт зачётку и ставит «зачёт» без беседы.

Вот так повезло слушателю с этим зачётом по теоретической механике.

И, наконец, пятая история.

Произошла она далеко от Минска и к МВИЗРУ имеет лишь то отношение, что рассказал её полковник Гдалий Григорьевич Сигалов – заместитель начальника кафедры №2 (автоматики). Надо сказать, что Гдалий Григорьевич был большим мастером рассказа. Все собравшиеся в тот вечер слушали, как говорят, раскрыв рты. Так что я сожалею, что не записал этот рассказ сразу, пока всё было в памяти свежо. Сейчас я помню только смысл событий, а детали приходится домысливать самому.

Собрались тогда у моего отца почти все преподавателя второй кафедры во главе с её начальником – полковником Санковским Е. А. Какой был повод сбора за давностью лет не помню. Да это и не важно. Скорее всего, пришли поздравить моего отца с днём рождения. Было очень весело и шумно. Как обычно в таких случаях, были тосты, пожелания, а потом как то незаметно перешли на анекдоты, случаи из жизни и Гдалий Григорьевич решил всех позабавить любопытной историей. Преподнёс он её в духе театрального действия. Получилась драма или трагикомедия в трёх действиях.

Действие первое.

Оно происходило на шоссе, связывающим город Калинин (ныне и прежде – Тверь) и Москву. Из поездки в Москву возвращался на служебной машине начальник академии ПВО главный маршал авиации Жигарев Павел Фёдорович. Ездил он по каким – то делам академии в управление ВВУЗов Министерства обороны, заглядывал в Генштаб ВС. Устал, конечно, и сейчас отдыхал в полудрёме в своей служебной машине. Мысленно прикидывал: кого нужно вызвать в первую очередь, какие сделать распоряжения в связи с полученными известиями из Москвы.

В это же время в этом же направлении двигался на своём «жигулёнке» молодой преподаватель академии, вчерашний адъюнкт капитан Н. Дорога убаюкивает и монотонность усыпляет водителя. До Калинина оставалось немного, скоро и дома будем.

И вдруг эту монотонность нарушает обгоняющая капитана «Чайка». «Ого, интересно, что за шишка меня обогнал? Живут же люди, – грустно подумал капитан, – катаются на таких машинах! А интересно, на моём „жигулёнке“ получится его обогнать?» Капитан встрепенулся и прибавил газ. Манёвр удался и через некоторое время «Чайка» осталась позади.

В это время в «Чайке» главный маршал заметил, что его посмели обогнать какие то «Жигули». Он водителю: « С каких это пор « Жигули» ездят быстрее «Чайки»? Ты что, заснул за рулём? Поставь его на место!» Водитель «Чайки» приказ понял и тоже прибавил газу. Всё стало, как и должно быть: «Чайка» – впереди, «Жигули» – сзади.

Но это уже не устроило капитана. Он опять поддал газу и вторично обогнал «Чайку». Маршал совсем рассвирепел: «Что там за нахал за рулём?» «Какой-то капитан – за рулём», – ответил маршалу водитель. «Наверное, из нашей академии», – добавил он. «Запомни его номер, – говорит маршал водителю, – я его научу уважать начальство».

Действие второе.

Маршалу не даёт покоя мысль, что какой-то пацан посмел обогнать его маршальскую «Чайку». Такая дерзость! Все планы маршала круто поменялись. Первым делом он вызвал начальника автослужбы и приказал ему узнать: кто является владельцем ненавистных «Жигулей»? На следующий день маршал уже знал, кто его обидчик. Не сложно было у кадровиков узнать, кем является капитан Н., в каком подразделении академии он служит. Теперь нужно вызвать начальника кафедры, на которой проходил службу капитан. Начальнику кафедры, полковнику Д., маршал приказал дать характеристику капитану Н.

В установленный срок полковник принёс характеристику капитана Н. Характеристика была отличной: молодой кандидат наук, грамотный специалист, инициативный, хороший семьянин ит. д., ит. п. Придраться не к чему.

Сначала маршал ходил сам не свой, не знал, как подступиться к этому капитану и как его всё – таки наказать. А когда решение пришло, то головная боль появилась у начальника кафедры, т.к. задачу «сжить со свету» капитана возложена на него.

Прошла уже не одна неделя у этой истории, уже понял свою оплошность капитан Н., уже говорила об этом вся академия и, что самое интересное, – об этой истории уже знали и в ГШ, и в МО. Это стало ясно, когда маршал в очередной раз побывал в Москве и кто – то сказал ему по приятельски: «Павел Фёдорович, что там у тебя за история с каким – то капитаном?» Маршал вспылил: «Я у себя в академии – хозяин и мне не надо спрашивать в МО как поступить с этим нахалом!» На такое утверждение приятель из МО ответил: «Ну какие могут быть точки соприкосновения у маршала и капитана? Что вам делить?»

Маршал ничего не ответил товарищу и в академию вернулся мрачнее тучи. Он понял, что историю эту пора заканчивать.

Действие третье.

Первым делом маршал вызвал к себе «на ковёр» полковника Д. и чуть ли не в ультимативной форме потребовал написать на капитана Н. плохую аттестацию. «Не то я напишу на тебя такую аттестацию, что сам загремишь из академии. Вот и выбирай: кому из вас лететь, а кому – оставаться».

Прошло ещё какое-то время. Полковник Д. крутился, оттягивал, как мог, исполнение приказания. Он понимал, что так продолжаться вечно не может. Так и произошло: маршал назначил последнюю дату, когда он должен увидеть у себя на столе текст аттестации на капитана Н. Жизнь у полковника стала совсем невыносимой. Он стал раздражаться по пустякам, всё валилось у него из рук, но роковая дата 2 октября 1963 года неумолимо приближалась. И вот настал этот день, когда в этой игре должна быть поставлена точка. В то утро полковник еле передвигал ноги, хотелось провалиться сквозь землю. Он никогда не поступал так подло: написать ужасную аттестацию на порядочного человека, незаслуженно обрекая его на резкое ухудшение его служебного положения. И это из-за мимолётного мальчишества капитана на дороге. А он, ведь в сущности, и был ещё мальчишка. Такие вещи нужно прощать! А не рубить с плеча. Но с маршалом не поспоришь.

И тут полковник вдруг стал замечать, что окружающие ведут себя как то необычно.

Все проносились мимо, виновато опустив глаза. Как будто все провинились перед полковником и им стыдно смотреть ему в глаза. Что-то было необычно. Но что?. Полковник понял, что произошло что то-очень важное, но он об этом ничего не знает.

Наконец он не выдержал и остановил одного из таких деловито пробегающих и в лоб спросил: «Что происходит?» И тут он узнаёт – умер маршал.

Полковник от неожиданности растерялся. Он засеменил в свой кабинет, отдышался, успокоился. Всё! Теперь не надо никакой липовой аттестации! И его бросило в жар. Он подумал: «Все в горе и печали, а я радуюсь. Какая нелепая ситуация!» Как бы то ни было, а всё закончилось и закончилось благополучно для капитана Н. и полковника Д.

Так часто в жизни и бывает: у всякого события – как минимум две стороны. Одним благо, другим горе. И тут ничего не поделаешь.

Были за 5 лет учёбы и другие курьёзные и забавные случаи. Если бы те выпускники, кто написал свои биографии в «Энциклопедии» вспомнили и описали хотя бы одну такую историю, то получилась бы замечательная книга курьёзов в МВИЗРУ.

О себе

Окончил второй факультет в 1971 году. Майор-инженер, зам. командира технического дивизиона С-200 по вооружению.

Родился я 20 сентября 1941 года в г. Воронеже. В это время мой отец преподавал электротехнику в Воронежском училище связи после окончания с отличием Военной Краснознамённой академии связи имени Будённого С. М. Моя мать, Исаева (Мостовая) Евдокия Николаевна, окончила педучилище и училась на курсах усовершенствования в г. Воронеже. Шла Великая Отечественная война. Фронт приближался к Воронежу. Поэтому в октябре, т.е. через месяц после моего рождения, училище погрузилось в эшелон и двинулось в глубокий тыл – в город Самарканд (Узбекская ССР). Врачи рекомендовали моей матери оставить меня в Воронеже, т.к. в теплушке меня не довезти. Но мать довезла. В дороге все семьи помогали матери чем могли, но главное была – вода. Её давали всем по норме и на грудного ребёнка этого было явно мало. Эшелон то многими часами шёл без остановок, то стоял в чистом поле по пол дня. Ни пелёнок, ни нормального купания организовать было невозможно и чего стоило меня нормально довезти до цели известно только моей матери и отцу. Низкий поклон им за тот подвиг, подаривший мне жизнь.

Следующим испытанием уже в Самарканде стало для меня землетрясение. Отец – на службе, мать – на работе (она работала телефонным мастером), а я заперт дома. И тут землетрясение. Крыша нашего дома обвалилась, но меня спасло то, что я сидел в проёме окна на подоконнике и смотрел на улицу (это был мой телевизор). За моей спиной рухнула крыша и будь я в любом месте комнаты, меня бы придавило и на этом моя биография закончилась бы.

В 1945 году отца направили служить в г. Серадзь (Польша), где создавалось польское среднее училище связи. Командовал училищем полковник Ратушняк. В 1946 году туда переехали и мы с матерью. В тот период в 1947 году в г. Лодзи родилась моя сестра Галина. Затем была Варшава, куда перевели служить моего отца, там я пошёл «в первый раз в первый класс». Потом отец служил в Министерстве обороны СССР и мы жили в Подмосковье (пос. Удельная). Заканчивать школу мне предстояло в Минске, куда перевели служить отца после расформирования Управления ВУЗов МО СССР, в котором он служил генеральным инспектором.

Закончил школу я в 1958 году, пытался поступить в МАИ (Московский авиационный институт им. С. Орджоникидзе), но безуспешно. Прибыло 1000 китайских абитуриентов и я попал под «отсевной» вариант на экзамене по математике. Ни отец, ни его брат (выпускник физмата МГУ) не смогли решить задачи, предложенные мне на экзамене. Из пяти задач я решил три, но в спешке допустил элементарный ляп при умножении двух чисел и в итоге правильных ответов оказалось только два и оценка оказалась тоже 2. Для поступления было достаточно, как выяснилось, решить три. /А ведь я представлял в своё время свою школу на городской математической олимпиаде и довольно успешно/ Мне предложили попытать счастья на другом факультете, но я отказался.

Пришлось возвращаться в Минск и идти работать. В райкоме комсомола, куда я забрёл случайно, был представитель Тракторного завода, который агитировал на работу на свой завод. Я поддался агитации и связал свою дальнейшую судьбу с этим заводом. Работал я токарем-фрезеровщиком на трёх станках-полуавтоматах, боролся за звание «ударника коммунистического труда». В 1959 году я женился на Хомяковой Розе Андреевне. В этом же году поступил во Всесоюзный заочный машиностроительный институт. В 1960 году по предложению отца подал документы для поступления в МВИРТУ, сдал половину вступительных экзаменов, но пришло распоряжение из МО СССР, что принимать в училище только офицеров. Сдал остальные экзамены и был в итоге принят в Пушкинское радиотехническое училище. Можно было поступать в любое среднее училище войск ПВО, но я выбрал Пушкинское. В 1963 году закончил училище и стал техником АСУ «Веер» (смежная специальность – АСУ «Вектор»). Назначение получил на АСУ «Вектор» в г. Поставы Витебской области. По прибытии в часть выяснилось, что АСУ в части пока нет и меня временно назначили командиром взвода в батарее управления полка. При передаче мне взвода предыдущий командир уверил меня, что под полом командного пункта полка уложено более 1 километра телефонного провода, в штабе полка между кабинетами – ещё более 2 километров. Как проверить? Вскрывать пол на КП, мерять рулеткой все провода между кабинетами штаба? На приёмку дел командиру взвода выделяется не более 3 дней. Я же с рулеткой буду ползать месяц и всё равно всё не проверить. Пришлось всем этим басням верить на слово. Взвод принял. А через год пришлось сдавать пришедшему штатному командиру взвода. Он оказался дотошным и более тёртым калачом, чем я. Не поленился вскрыть пол на КП полка и заглянуть туда. Выяснилось, что нет там километра провода. Хорошо, если 100 метров наберётся, да и в штабе полка нет 2 километров провода. Получается крупная недостача. Командир полка сразу понял, кто виновник недостачи, но он выскользнул от ответственности и пострадал в итоге я. Меня обвели вокруг пальца. Это был мне первый урок жестокости в нашем мире. Первый, но, к сожалению, не последний.

А служить на АСУ мне всё же довелось, но только АСУ радиотехнических войск —«Воздух 1п». Изучать её мне пришлось самостоятельно в ходе несения боевого дежурства на ней. Её изучали в Ставропольском радиотехническом училище, выпускники которого в основном на нём и служили. Два года я прослужил на этой АСУ в радиотехническом батальоне в гарнизоне Мачулищи, что под Минском.

В 1966 году я поступил (со второй попытки и уже офицером), а в 1971 году закончил МВИЗРУ. Назначение получил в Подмосковье в в/ч 11291 (платф. Трудовая Дмитровского района Московской области) на должность старшего инженера по ремонту аппаратуры проверки борта ракеты С-25. В 1972 году по моей просьбе меня перевели служить в боевую часть 97 633 по моей специальности (пгт Костерево Владимирской области) на должность заместителя командира стартовой батареи– начальника отделения К-3. Часть – с очень богатой биографией, о ней есть упоминание в энциклопедическом издании по истории Великой Отечественной войны. Её полное наименование: Бобруйско-Берлинский Краснознамённый, орденов Кутузова, Богдана Хмельницкого, Александра Невского Гвардейский зенитно-рактный полк войск ПВО страны. Полк получил боевое крещение в боях под Сталинградом и завершил войну в Берлине. В войну полк имел на вооружении гвардейские миномёты («Катюши»), после войны его перевооружили на ЗРК С-75 и оказался он в Кизыл-Арвате (Туркменская ССР). Затем последовала новая передислокация – в пгт Костерево Владимирской области и новое перевооружение – С-200. Для этого он прошёл переподготовку в Гатчине и стрельбы в Сарышагане на допуск к боевому дежурству. Всё это прошёл и я.

С декабря 1975 года я служил заместителем командира тдн С-200 по вооружению. С 1976 по 1979 годы я заочно окончил ФРИС Харьковской ВИРТА им. Говорова Л. А.

В 1963 году в Пушкине в нашей семье родилась дочь Анна. Она закончила Минский институт культуры и филиал Московского института патентоведения при Новосибирском университете. В настоящее время проживает и работает в Торонто (Канада).

В 1973 году у нас родилась в г. Владимире дочь Ольга. Сейчас она с семьёй (муж и дочь Анастасия) проживают в г. Минске. Работает медсестрой-акушеркой в поликлинике.

В 1977 году в г. Петушки Владимирской области родилась дочь Надежда. Она по образованию – художник-дизайнер. Закончила художественный лицей им. Глебова и Белорусскую академию искусств. Сейчас с мужем и дочкой Валерией проживает в США.

Между тем жизнь наносила мне с упорным постоянством удар за ударом. Пытался поступить в адъюнктуру МВИЗРУ. Оказалось, что единственным моим конкурентом при поступлении выступает капитан Колосков, с которым я служил на ремонтной базе в Трудовой. При нашей встрече в МВИЗРУ он стал причитать, что у него последний шанс поступить, т.к. на следующий год ему не позволит поступать его возраст, а у меня есть ещё резерв в один год. Мой отец преподаёт в МВИЗРУ (навёл где то справки обо мне) и потому мои шансы намного возрастают. Я ему обещал, что не буду пользоваться никакими рычагами при поступлении. Кто получит более высокие баллы на экзаменах, тот и поступит. Позже, находясь в кабинете полковника Ростунова А. Т., когда он попытался позвонить начальнику кафедры, чтобы замолвить за меня словечко, я попросил Александра Тимофеевича не делать этого. Я сам поступать буду. Он посмотрел на меня сочувственно и положил трубку телефона на место.

Итог: Колосков поступает в адъюнктуру, я – нет. Позже я встретил ещё одного офицера из Трудовой, который приехал на сессию в училище. Он мне раскрыл глаза и рассказал, как «честно» и «самостоятельно» Колосков поступал в адъюнктуру. Готовился он к этому несколько лет. Для этого: развёлся с женой, оставив ей двоих детей, женился на дочери полковника из МВИЗРУ, сдал все экзамены кандидатского минимума, активно сотрудничал с начальником кафедры и вступительные экзамены были формальностью. Всё было уже давно всё решено. Давил Колосков на все рычаги, чтоб не было ничего непредвиденного. Всё было поставлено на карту. А я развесил уши и дал себя облапошить в очередной раз.

Через год – новый удар. В штаб нашей армии в Балашихе и в штаб нашего корпуса из МВИЗРУ приходит запрос на мой перевод в училище. Вызывает меня на беседу главный инженер корпуса и 3 часа убеждает, чтобы я отказался от вызова. Его опасения такие: пришлют вместо меня выпускника ВУЗа, тому нужно время, чтобы освоить оборудование стартовой позиции и не известно ещё, как у него пойдут дела. А тут, что ни проверка любого уровня – всегда отличная оценка состояния вооружения. Гарантированно. И переживать не нужно. А тут отпустишь и начнётся головная боль. А ему это надо?

В итоге: я не дал согласие отказаться от своего перевода в Минск, но меня всё равно не отпустили. Позже в отпуске я побывал в училище и там удивились: почему я отказался от вызова? «Я же не отказывался!» «А мы получили ответ, что капитан Исаев от вызова отказался». Вот так бесчестно поступают даже по такому «мелкому» для масштаба корпуса (армии) вопросу. А для меня решалась вся моя дальнейшая служба (и решилась, и не в мою пользу).

В Костерево был ещё удар для всех, кто проживал в военном городке учебного центра. В самый разгар зимы взорвался котёл в кочегарке, который давал тепло на весь городок. В итоге все батареи отопительной системы полопались. В квартирах температура не выше 5—8 градусов. В дома предусмотрена подача газа для плит. Стали держать включенными все горелки круглосуточно. В итоге газ, завезенный в подземный резервуар для нужд наших домов на месяц, закончился через три дня. Теперь и еду не приготовить. Осталась только электрическая энергия. Все бросились покупать электроплитки и электрообогреватели. Электросчётчики намотали за месяц столько, что все за голову взялись: как рассчитываться за электроэнергию? Стало быть, греем не 24 часа, а 12 и только в одной комнате. Было очень холодно. Дети постоянно простужены, да и взрослым не сладко. Жены стали писать коллективные письма в ЦК КПСС, во все военные инстанции.

А новый котёл и его установку никто не финансирует. В армии у каждой вещи есть установленный срок службы. По истечении этого срока вещь можно списать, если она непригодна к дальнейшей эксплуатации. Подаётся заявка на новую и только тогда можно через год-два получить требуемое. В нашем же случае котлы почти новые и до окончания сроков эксплуатации – десятилетия. Поэтому никто не имеет права выделить новые. Выход только один: установить виновного и за его деньги купить новый котёл. Но это не реально, т.к. нужных сумм не может иметь ни один офицер Советской армии в принципе. Поэтому дошли до ЦК КПСС, Министерства обороны и проблему всё таки решили к следующему отопительному сезону. «Виновного» вычислили быстро и сняли его с должности с последующим понижением.

Чтобы убрать остатки взорвавшегося котла и установить новый, пришлось разбирать боковую стенку здания кочегарки. Такие объекты и строят так: сначала монтируют котельное оборудование, а потом вокруг него строят стены.

Вот такие испытания выпали на семьи офицеров и прапорщиков доблестного гвардейского непромерзаемого полка ПВО страны. А мою семью и меня самого ждали новые испытания на Камчатке, куда мы отправились в 1979 году. Места там, конечно, удивительные. Телеведущий клуба кинопутешественников полковник медицинской службы Юрий Сенкевич как-то сказал, что самые красивые места на нашей планете находятся на Камчатке. Наверное, имелось в виду не место расположения группы дивизионов С-200, а Долина Гейзеров, например, или нижнее течение реки Камчатка, или Паратунка с её термальными источниками. Но и в районе нашей дислокации места красивые. Но климат! Да рядом с группой – три вулкана: Корякский, Козельский и действующий, постоянно курящийся Авачинский. На этот вулкан я совершил индивидуальное восхождение. Подъём начал с утра пораньше, а домой вернулся затемно к 12 часам ночи. Вышел налегке. Казалось, что всё тут близко и за часов 3—4 я завершу восхождение и вернусь к обеду домой. С собой взял пару бутербродов и морсику попить фляжечку. Я ещё не поднялся на половину, когда были съедены бутерброды и выпит весь морс. Так что дальше пошли муки жажды, желание покурить и позже подкатил голод. На леднике начиналась какя-то речка и в ней я набрал воды. Так что одну проблему я решил быстро. Интересно было устроить гонку с облакми, которые поднимались и пытались меня накрыть. На мне был спортивный костюм, на ногах – кеды. Не буду утомлять вас подробностями восхождения, хотя это и интересно, скажу лишь, что до вершины я добрался, обошёл вокруг кратера, заглянул в него. Очень хотелось спуститься в него, но т.к. я был один, то не решился без страховки. Мог задохнуться выделяющимися испарениями серы и не выбраться самостоятельно.