Текст книги "Экономические и социальные проблемы России №1 / 2014"

Не ясна перспектива введения единой валюты, отсутствует концепция «евразийской идентичности», являющейся необходимым условием для создания любого интеграционного объединения и предполагающей достижение социокультурной, образовательной и политической общности народов стран – возможных участниц.

Функционированию различных многосторонних механизмов сотрудничества, действующих в автономном режиме на постсоветском пространстве (ОДКБ, СНГ, ШОС, ЕврАзЭС, СВМДА), недостаточно согласования, а их цели зачастую совпадают, пересекаются, а по ряду направлений конфликтуют друг с другом. В связи с этим необходимо создавать единую систему их взаимодействия на основе четко разграниченных или интегрированных мандатов деятельности. Такое взаимодействие должно основываться на принципе совместного выполнения идентичных задач. Поэтому представляется целесообразным свести к минимуму практику заключения двусторонних соглашений по вопросам сотрудничества между государствами – участниками одних региональных организаций, дублирующих или подменяющих аналогичные договоренности в рамках других организаций.

Возможное расширение евразийского интеграционного проекта российская сторона рассматривает как безусловный приоритет своей работы на пространстве СНГ [Сухоруков В., 2013]. В развитии этого процесса ее роль является решающей, а по сути – системообразующей. Однако отсутствие внятной экономической политики перехода к инновационной модели социально-экономического развития делает Россию для других стран лишь источником кредитов и экономических льгот. Ограниченность возможностей России по модернизации экономик стран постсоветского пространства снижает их мотивацию к углублению процессов интеграции.

Именно от России как от ведущего, ключевого «игрока» на постсоветском пространстве во многом зависит характер и содержание евразийской интеграции. Выполнение роли лидера требует повышения качества сотрудничества с партнерами и союзниками в регионе, перехода от деклараций к выверенным практическим действиям в многостороннем формате, проведения повседневной работы с возможными участниками евразийского интеграционного процесса.

В условиях глобализации развитие национальных экономик эффективнее осуществлять в рамках крупных экономических объединений. В свете этого евразийский проект имеет шансы стать не только наиболее удачным, но и самым перспективным на постсоветском пространстве. А переход от ЕврАзЭС к ЕАС – важным этапом непростого пути евразийской интеграции. Но для реализации этих шансов нужна целенаправленная, взвешенная и продуманная политика, прежде всего, со стороны России.

Список литературы

1. Беларусь и Казахстан боятся диктата Кремля // Newsland. – 25.12.2013. – Режим доступа: http://newsland.com/news/detail/id/1298037/

2. Белова Г.И. Финансовая интеграция как стимул инновационного развития Евразийского экономического сообщества // Регионы Евразии: Стратегии и механизмы модернизации, инновационно-технологического развития и сотрудничества // Труды Первой междун. научн.-практ. конф. / РАН. ИНИОН. Отд. науч. сотрудничества и междунар. связей; Отв. ред. Ю.С. Пивоваров. – М., 2013. – Ч. 1. – С. 27–31.

3. Евразийский союз – проблемы и перспективы / Информационно-аналитический центр. Лаборатория общественно-политического развития стран ближнего зарубежья. – 09.08.2012. – Режим доступа: http://ia-centr.ru/expert/13931/

4. Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС) // Межпарламентская ассамблея Евразийского экономического сообщества. – 2003. – Режим доступа: http://ipaeurasec.org/evra/?data=evra

5. ЕврАзЭС прекратит существование к 2015 году / Информационно-аналитический центр. Лаборатория общественно-политического развития стран ближнего зарубежья. Экспертная оценка. – 23.12.2012. – Режим доступа: http:// www.ia-centr.ru/expert/14834/

6. Евросоюз и Таможенный союз дополнят друг друга // Newsland. – 24.12.2013. – Режим доступа: http://newsland.com/news/detail/id/1297692/

7. Ефременко Д.В. Контуры евразийской интеграции // Регионы Евразии: Стратегии и механизмы модернизации, инновационно-технологического развития и сотрудничества // Труды Первой междун. научн.-практ. конф. / РАН. ИНИОН. Отд. науч. сотрудничества и междунар. связей; Отв. ред. Ю.С. Пивоваров. – М., 2013. – Ч. 1. – С. 65–67.

8. Зевин Л.З. Потенциал Евразии в контексте инновационно-технологического развития стран региона // Регионы Евразии: Стратегии и механизмы модернизации, инновационно-технологического развития и сотрудничества // Труды Первой междун. научн.-практ. конф. / РАН. ИНИОН. Отд. науч. сотрудничества и междунар. связей; Отв. ред. Ю.С. Пивоваров. – М., 2013. – Ч. 1. – С. 67–70.

9. Интервью О. Осиповой. ЕврАзЭС испытывается… // Центр развития. Аналитические эссе и презентации. – 09.2008. – Режим доступа: http://www.dcenter.ru/ news_main/eaes_Osipova_0908.htm

10. Кононкова Н.П. ЕврАзЭС как новая форма регионального сотрудничества // Экономические и социальные проблемы России: Сб. обзоров / РАН. ИНИОН. Центр социал. науч.-информ. исслед. Отд. экономики; Ред. кол.: Виноградов В.А., гл. ред., и др. – М., 2005. – № 2: Россия в поисках новых форм регионального сотрудничества / Ред.-сост. вып. Кононкова Н.П. – С. 35–58.

11. Напольский Г. Эксперт: У евразийской интеграции – большое будущее // Newsland. – 01.01.2014. – Режим доступа: http://newsland.com/news/detail/id/ 1300826/

12. От Таможенного к Евразийскому // Expert Online. – 24.12.13. – Режим доступа: http://expert.ru/2013/12/24/ot-tamozhennogo-k-evrazijskomu/?n=171

13. Перспективы евразийской экономической интеграции и ее позиционирование в глобальном экономическом пространстве / Отд. глобальных проблем и международных отношений РАН. – М., 2013. – 456 с.

14. Ростоцкий М. Назарбаев срывает стоп-кран // Newsland. – 26.10.2013. – Режим доступа: http://newsland.com/news/detail/id/1268813/

15. Рутко Д.Ф. Перспективы развития транснациональных кластеров в рамках Единого экономического пространства (на основе опыта стран ЕС) // Регионы Евразии: Стратегии и механизмы модернизации, инновационно-технологического развития и сотрудничества // Труды Первой междун. научн.-практ. конф. / РАН. ИНИОН. Отд. науч. сотрудничества и междунар. связей; Отв. ред. Ю.С. Пивоваров. – М., 2013. – Ч. 1. – С. 201–206.

16. Сиротин А. Создание Евразийского союза: Что принесет интеграция бизнесу? // Expert Online. – 31.05.2013. – Режим доступа: http://expert.ru/2012/05/31/ sozdanie-evrazijskogo-soyuza-chto-prineset-integratsiya-biznesu/

17. Сухоруков В. Евразийская интеграция: Текущая ситуация и перспективы // Одесский политикум. Аналитика. – 10.07.2013. – Режим доступа: http://politikym. net/analitika/evraziyskaya_integracia_perspektivu.htm

18. Таможенный союз: Общие и аграрные аспекты интеграции: Науч. тр. / Всерос. ин-т аграр. пробл. и информатики им. А.А. Никонова; Под общ. ред. Бородина К.Г. – М., 2013. – Вып. 39. – 177 с.

19. Учитывая интересы друг друга // Евразийская интеграция: Международный научно-аналитический журнал. Межпарламентская ассамблея Европейского экономического сообщества. – СПб., 2013. – № 14. – С. 3–8.

20. Филькевич И.А. Перспективы развития экономического потенциала Содружества Независимых Государств: Двадцать лет интеграции. – М.: Экон-Информ, 2011. – 293 с.

21. Цыганков В. ЕврАзЭС: Очередь за дотациями из Москвы // Радио Свобода. Экономика. – 24.12.2013. – Режим доступа: http://www.svoboda.org/content/ article/25210505.html

22. Швец М. ЕврАзЭС: Все против всех // Newsland. – 25.12.2013. – Режим доступа: http://newsland.com/news/detail/id/1298239/

23. Якорева А. Эффект интеграции: Что получат Россия, Беларусь и Казахстан от экономической интеграции и присоединится ли к ЕЭП Украина? // Expert Online. – 25.01.2013. – Режим доступа: http://expert.ru/2012/01/25/effekt-integratsii/

Таможенный союз Республики Беларусь, Республики Казахстан и Российской Федерации: Проблемы и перспективы

И.Ю. Жилина

В начале текущего десятилетия преимущественно центробежные тенденции на постсоветском пространстве сменились в некоторых странах трендом к реинтеграции. Наиболее явно его демонстрируют члены Таможенного союза, который начал функционировать в 2010 г., – Республика Беларусь, Республика Казахстан и Российская Федерация (ТС-3). По оценкам российских и зарубежных экспертов, ТС-3 является одним из наиболее амбициозных проектов региональной интеграции на постсоветском пространстве с 1991 г., а также важнейшим геополитическим достижением, дающим конкретные выгоды экономикам интегрируемых государств. Одновременно это и первая успешная попытка экономической интеграции с участием стран бывшего СССР [Blockmans S., Kostanyan H., Vorobiov I. .., 2012, р. 6; Глазьев С.Ю. Зачем нужен.., 2012, с. 9; Доклад о переходном процессе за 2012 год.., 2012, с. 76].

В целом партнеры стран – участниц ТС-3 вполне адекватно оценили его потенциал и пытаются его снизить. Евросоюз прямо говорит, что сближение с ТС-3 закрывает любому государству «путь в Европу». Китай «высказывает опасения» по поводу влияния евразийской интеграции на свободу торговли и инвестиций в СНГ, а фактически – возникновения препятствий для проникновения в бывшие советские республики китайского бизнеса [Бордачёв Т.В., Островская, Е.М., Скриба А.С., 2013]. Будущее же ТС-3 вызывает споры и далеко не однозначно оценивается экспертами.

Теория таможенного союза: Экономические последствия интеграции

Согласно классификации стадий экономической интеграции, предложенной в 1960-е годы американским экономистом Б. Балашши, региональная экономическая интеграция проходит пять последовательных этапов: зона свободной торговли; таможенный союз (ТС); общий рынок; экономический союз; полная экономическая интеграция. На каждой из этих стадий устраняются определенные экономические барьеры.

ТС предполагает замену нескольких таможенных территорий одной при полной отмене таможенных пошлин внутри ТС и создание единого внешнего таможенного тарифа. Как правило, единый тариф распространяется лишь на часть товаров и услуг. ТС не только ликвидирует таможенные ограничения, но и требует от стран-участниц проведения единой внешнеторговой политики. При этом, несмотря на то что ТС по своей природе является дискриминационным по отношению к не входящим в него странам, в литературе, посвященной ТС, «будь то работы экономистов или неэкономистов, сторонников свободной торговли или протекционистов, почти безраздельно господствует благосклонное отношение к этим союзам» [Вехи экономической мысли, 2006, с. 695].

Первым примером объединения ряда рынков мелких феодальных земель в таможенный союз является ТС, созданный в 1834 г. в Германии для защиты местных рынков от наплыва иностранных, преимущественно английских, товаров, просуществовавший до 1871 г. [Германские государства, 1986, с. 323]. Идеологом, теоретиком и активным участником создания ТС был известный экономист Ф. Лист, рассматривавший его как важный инструмент защиты нарождающихся отраслей промышленности. ТС «уничтожил между частями союза внутренние таможни и установил общую на границе линию таможен, поступления с которой делились между всеми государствами пропорционально количеству населения в каждом». Под его влиянием мануфактурная промышленность, торговля и земледелие германских союзных государств добились громадных успехов [Лист Ф., 2009].

Однако собственно теория ТС начала активно развиваться лишь в 1950-е годы под воздействием интенсификации интеграционных процессов в Западной Европе. Ее становление обычно связывают с именем канадского ученого Дж. Вайнера (J. Viner), высказавшего идею о том, что воздействие ТС на благосостояние и международную торговлю может быть благоприятным и неблагоприятным в зависимости от соотношения эффектов создания торговли (trade creation) и отклонения торговли (trade diversion)55
  Ранее считалось, что свобода торговли как модель торговой политики однозначно обеспечивает повышение общего благосостояния стран-участниц [Рекорд С.И., 2012, с. 22; Чепиков М.Ю., 2002, с. 86].


[Закрыть].

Под эффектом создания торговли он понимал образование нового потока импорта товара, который раньше вообще не импортировался из страны – партнера по ТС, в результате удешевления после устранения таможенных пошлин импортного товара по сравнению с национальным. Эффект отклонения торговли подразумевает переключение импорта с высокоэффективного поставщика из страны, не входящей в ТС, на менее эффективного поставщика из страны – члена ТС, товар которого стал дешевле после отмены таможенной пошлины [Вехи экономической мысли, 2006, с. 698]. Эти эффекты действуют одновременно, но последующие исследования показали, что в большинстве случаев эффект создания торговли превышает эффект отклонения торговли в стоимостном выражении, в результате чего благосостояние стран – участниц ТС все же возрастает [Рекорд С.И., 2012, с. 22]. Вайнер также сформулировал условия, при которых ТС будет способствовать движению к свободной торговле в пределах зоны союза или во всем мире [Вехи экономической мысли, 2006, с. 704].

Дальнейшее развитие теория ТС получила в работах английского экономиста Дж.Э. Мида (J.Е. Meade). Вслед за Вайнером он обращает внимание на то, что невозможно судить о ТС вообще, поскольку он далеко не всегда может служить инструментом более эффективного использования ресурсов: все зависит от конкретных обстоятельств [Вехи экономической мысли, 2006, с. 714]. Дополняя Вайнера, Мид перечисляет условия, при которых создание ТС с наибольшей вероятностью приведет к росту экономического благосостояния участвующих в нем стран [Вехи экономической мысли, 2006, с. 715–717]. Кроме того, Мид сформулировал теорию «второго лучшего» (theory of the «second best») в международной торговле, отстаивая тезис о том, что только свободная торговля обеспечивает рост совокупного благосостояния стран [Рекорд С.И., 2012, с. 24].

Современный обобщенный вариант условий, влияющих на соотношение двух эффектов ТС на внешнюю торговлю, сформулированный в работах разных авторов, сводится к следующему: чем выше были торговые барьеры до введения в действие соглашения о ТС, тем больше будет давление в сторону отклонения торговых потоков после вступления его в силу. Если торговые барьеры со странами, не являющимися членами ТС, принимают форму фиксированных количественных ограничений, то общий эффект интеграции для благосостояния будет положительным, поскольку не происходит замещения импорта из третьих стран. Возможности для создания торговых потоков увеличиваются, а для их отклонения снижаются, когда страны, входящие в региональные торговые соглашения, уже являлись до этого крупными торговыми партнерами [Ушкалова Д.И., Головнин М.Ю., 2011, с. 25–26].

Следует также учитывать статические и динамические эффекты создания ТС. Первые являются непосредственным результатом создания ТС (наибольшее значение имеют эффекты создания и отклонения торговли), вторые проявляются на более поздних стадиях его функционирования. К позитивным динамическим эффектам относятся: увеличение размеров рынка с последующим расширением масштабов производства; рост эффективности производства в результате углубления специализации и кооперации и обострения конкуренции на расширенном рынке; активизация движения капиталов между странами-участницами; ускорение роста торговли между участниками ТС и повышение ее доли в общем товарообороте стран-участниц. Негативными динамическими эффектами являются: снижение корректирующих возможностей регулирования внешней торговли стран-участниц в кризисных ситуациях в результате лишения тарифных-нетарифных рычагов регулирования применительно к странам-партнерам; усиление диспропорций в развитии отдельных регионов под влиянием оттока капиталов из менее развитых стран-участниц в ведущие страны ТС; замедление развития периферийных районов при отсутствии эффективной региональной политики; повышение неустойчивости курсов национальных валют и их негативное влияние на передвижение внутри ТС товаров, услуг и капиталов; необходимость совместного регулирования валютной сферы [Рекорд С.И., 2012, с. 23].

Проводившиеся в последние годы эмпирические оценки соотношения эффектов создания и отклонения торговли показали, что наблюдавшаяся раньше тенденция незначительного отклонения торговли под воздействием последней волны регионализации сменилась скорее тенденцией к созданию торговли и повышению благосостояния как отдельных стран – членов интеграционных группировок, так и торговых блоков в целом. Хотя это может объясняться не столько развитием региональной, сколько глобальной интеграции – недискриминационной либерализации внешней торговли 1990–2000-х годов [Ушкалова Д.И., Головнин М.Ю., 2011, с. 26].

Кроме того, подход, выделяющий эффекты создания и отклонения торговли, строится на традиционном анализе внешней торговли, не учитывающем такие важные факторы, как экономия от масштаба и индивидуализация продукции. Так, если товары из разных стран не являются совершенными субститутами, действие эффекта отклонения торговли существенно снижается, что повышает общий выигрыш от региональной интеграции (хотя и значение эффекта создания торговли также сокращается).

Что касается реализации эффекта масштаба, интеграция рассматривается как «расширение рынков» для отдельных национальных фирм за счет снятия торговых барьеров и установления преференциального режима внутри региона, что приводит к сдвигу в структуре спроса в пользу внутрирегиональной торговли. Таким образом, национальные фирмы получают возможность использовать преимущества от внутренней экономии на масштабе. Эффект масштаба может проявляться и через процессы концентрации в отдельных отраслях в результате интеграции (оборотной стороной этого процесса может стать повышение уровня монополизации) [Ушкалова Д.И., Головнин М.Ю., 2011, с. 26–27].

Реализация эффекта экономии от масштаба тесно связана с проблемой оптимального размера экономического пространства. Если относительно крупное экономическое пространство может опираться на более диверсифицированную экономику и в меньшей степени подвержено рискам, вызванным изменениями конъюнктуры на отдельных мировых товарных рынках, то небольшие экономические пространства могут столкнуться с новыми рисками в условиях глобализации, особенно в условиях глобальных экономических кризисов. Таким образом, размер пространства становится в некотором роде «демпфирующим» фактором при наличии внешних шоков.

Влияние интеграции на инвестиции может происходить за счет расширения рынка, усиления конкуренции и повышения доверия к политике властей. При этом эмпирически подтверждается положительное влияние интеграции на инвестиции (в форме прямых иностранных инвестиций), но тесная связь роста инвестиций с экономическим ростом не прослеживается. Некоторые исследователи предполагают, что интеграционные соглашения могут стимулировать инвестиции в неэффективные отрасли [Ушкалова Д.И., Головнин М.Ю., 2011, с. 27].

В последнее время для оценки эффектов интеграции все чаще используются концепции эндогенного экономического роста, которые делают акцент на внешние эффекты от передачи знаний, в частности через внешнюю торговлю, включая выгоды от зарубежных исследований и разработок, воплощенные в торгуемых товарах; трансферты технологий; увеличение набора и качества импортируемых товаров. Передача знаний увеличивает общий уровень знаний на межотраслевом уровне, создавая дополнительные стимулы для инноваций и снижая их издержки; приводит к увеличению уровня производительности, влияя, таким образом, на экономический рост.

Кроме того региональная интеграция может содействовать производству региональных общественных благ (решению проблем транспортной инфраструктуры, использования водных ресурсов и т.д.) [Ушкалова Д.И., Головнин М.Ю., 2011, с. 28].

Предпосылки создания и особенности Таможенного союза Белоруссии, Казахстана и России

Мировой опыт свидетельствует о том, что реальная экономическая интеграция возможна и может быть эффективной лишь между странами с достаточно развитым экономическим потенциалом. В СНГ к таким странам можно отнести только Россию, Белоруссию, Казахстан и Украину. Не случайно поэтому именно первые три из этих государств выступили с инициативой об образовании ТС-3 [Музапарова Л., 2011, с. 1]66
  В силу особой позиции Украины по отношению к евразийской интеграции этот вопрос рассматривается далее в отдельном разделе.


[Закрыть].

Рассматривая исторические предпосылки создания ТС-3, С.Ю. Глазьев подчеркивает, что степень интеграции государств определяется не масштабом или уровнем экономического развития, а исторически сложившейся специализацией и кооперацией производства в рамках общих воспроизводственных контуров [Глазьев С.Ю. Зачем нужен.., 2012, с. 2]. Это положение полностью применимо к государствам, объединившимся в ТС-3, экономики которых дополняют друг друга. Например, в стоимости готовой белорусской продукции около половины приходится на комплектующие и материалы из России [Глазьев С.Ю. Зачем нужен.., 2012, с. 4].

В такой ситуации проявленная руководителями России, Белоруссии и Казахстана политическая воля к созданию регионального ТС в рамках ЕврАзЭС – «не что иное, как осознанный выбор в пользу глокализации – создания мощного экономического союза, способствующего стремительному экономическому развитию, со своими правилами игры» [Глазьев С. О перспективах развития.., 2011].

Сходного мнения придерживаются и ряд других специалистов. Мировой экономический кризис, длительность процесса присоединения к ВТО и неоднозначные результаты попыток «одиночного» вхождения в систему мирохозяйственных связей подтолкнули правящие элиты России, Белоруссии и Казахстана к пониманию значимости совместного экономического развития для сохранения более или менее достойного места в новой конфигурации мировой экономики и, в определенной степени, его безальтернативности [Ушкалова Д.И., 2012, с. 8]. Создание регионального объединения дало странам-участницам реальный шанс не только изменить свой статус в существующей системе международного разделения труда, но и превратиться из винтика мировой экономики в настоящий «мир-экономику» [Коваль О., 2012].

При этом важную роль сыграло осознание низкой конкурентоспособности отечественных товаров на мировых рынках и значение внутрирегиональных рынков готовой продукции в условиях предполагающейся модернизации экономик России, Белоруссии и Казахстана [Ушкалова Д.И., 2012, с. 8].

Вместе с тем при принятии руководством России решения об участии в ТС-3 преобладали политические соображения: «Образование ТС диктовалось в значительной степени политическими обстоятельствами, а не стало результатом определения границ оптимальной торговой зоны. Иначе в нашей тройке место Казахстана заняла бы Украина – доля этой страны во внешней торговле России и Белоруссии существенно выше, чем казахстанская» [Ивантер А., 2012].

Анализируя предпосылки для формирования ТС-3 под углом зрения политических систем, сложившихся в странах, вступающих в ТС-3, А.М. Либман приходит к выводу о том, что участие России и Казахстана в этом объединении обусловлено готовностью автократических правительств пойти на ограниченную интеграцию рынков, стремясь получить исключительно экономические преимущества. С одной стороны, страны смогли в достаточной степени отдалиться друг от друга, чтобы интеграция стала для их лидеров «политически допустимой». С другой стороны, режимы в России и Казахстане являются гораздо более стабильными и устойчивыми, чем ранее (особенно ясно это видно в России) [Либман А.М. Политические барьеры.., 2011]. Позиция Казахстана в пользу ТС-3 также в известной степени продиктована меняющимся балансом сил в экономике Центрально-Азиатского региона в пользу Китая [Чуфрин Г., 2010]. Участие Белоруссии в ТС-3 скорее связано cо сценарием «интеграции выживания» сначала в условиях глобального кризиса, а затем – и финансового кризиса внутри страны [Либман А.М. Политические барьеры.., 2011].

При формировании ТС-3 учитывалось, что этап зоны свободной торговли Россия, Белоруссия и Казахстан уже прошли. Длительное время в рамках ЕврАзЭС велась работа по гармонизации ставок импортного тарифа, имелись конкретные наработки по созданию ТС, накопленные в ходе предыдущих попыток создания интеграционных группировок [Лихачев А.Е., 2010, с. 10].

При этом страны-участницы подошли к строительству ТС-3 с рядом нерешенных экономических проблем. К ним относятся: сырьевая направленность экспортных торговых потоков; низкая эффективность капиталоемких и индустриальных секторов; низкая конкурентоспособность национальных экономик; потребительское использование природных ресурсов и связанные с этим экологические угрозы; отсутствие четкой общей региональной позиции в вопросах развития мировой экономики и международной торговли [Таможенный союз Беларуси, Казахстана и России.., 2009, с. 32–33].

Наряду с этим ТС-3 с самого начала столкнулся с серьезными проблемами экономического характера, вызванными различиями в национальных и групповых хозяйственных интересах. После распада СССР в бывших советских республиках, в том числе и в государствах – участниках ТС-3, сформировались не только во многом различные национальные экономические интересы, но и специфические хозяйственные интересы определенных влиятельных национальных бизнес-групп, которые далеко не всегда совпадают с национальными интересами даже собственных стран [Чуфрин Г., 2010].

Тем не менее в конкретных исторических и экономических условиях создание ТС-3 представлялось оптимальным решением.

Процесс строительства ТС-3 подробно описан в литературе [Глазьев С. О перспективах развития.., 2011; Достанко Е.А., 2012; Таможенный союз Беларуси, Казахстана и России.., 2009; Ушка-лова Д.И., 2012]. Отметим лишь основные этапы и особенности его формирования.

Отсчет создания ТС-3 начался с подписания Договора о создании единой таможенной территории и формировании Таможенного союза (октябрь 2007 г.). С самого начала этот процесс отличала довольно жесткая дисциплина. В соответствии с Планом действий на 2008–2010 гг. ТС-3 формировался в три этапа: предварительный (введение единого таможенно-тарифного и нетарифного регулирования) – до 1 января 2010 г.; первый (введение в действие Таможенного кодекса ТС-3, перенос контроля на внешнюю границу Белоруссии, введение механизма зачисления и распределения ввозных таможенных пошлин, отмена таможенного оформления товаров во взаимной торговле участниц ТС-3) – до 1 июля 2010 г.; второй (перенос таможенного контроля на внешнюю границу Казахстана) – до 1 июля 2011 г. [Глазьев С. Настоящее и будущее.., 2013]. К концу 2011 г. были реализованы все ключевые решения Межгосударственного совета ЕврАзЭС, выполнены все основные мероприятия по обеспечению создания и функционирования ТС-3. Таким образом, в отличие от аморфных процессов объединения постсоветского пространства в рамках СНГ при создании ТС-3 действовал четкий план интеграционного строительства с определенными сроками его выполнения.

К 1 января 2010 г. были согласованы импортные тарифы трех стран и принято решение о введении единого таможенного тарифа (ЕТТ). В июле 2010 г. три страны ратифицировали Таможенный кодекс, регулирующий большинство торговых вопросов стран-участниц77
  Факт его принятия в некотором смысле является преимуществом перед Европейским союзом, где Таможенный кодекс появился после завершения формирования таможенного союза ЕС в 1968 г. [Сиротский А.Н., 2012, с. 21].


[Закрыть], и другие документы, составляющие нормативно-правовую базу ТС-3. При этом законодательство ТС-3 формировалось исходя из общепринятых норм международного права. [Глазьев С.Ю. Зачем нужен.., 2012, с. 13]. Были устранены внутренние пункты пограничного контроля, поступления от импортных тарифов были объединены и поступают в государственные бюджеты стран-участниц в следующих пропорциях: Россия – 88% всех поступлений; Беларусь – 5, Казахстан – 7%.

Как исключительно позитивное решение, которое перевело формирование ТС-3 из виртуального в реальный режим, оценивается экспертами создание наднационального органа – Комиссии Таможенного союза (КТС)88
  В соответствии с Договором о Евразийской экономической комиссии от 18 ноября 2011 г. полномочия КТС, которая за время своей работы приняла свыше 900 нормативных актов и законов, направленных на развитие интеграционных процессов, были переданы новому наднациональному органу – Евразийской экономической комиссии (ЕЭК), решения которого обязательны для исполнения на территории трех стран.
  ЕЭК обладает более широкими по сравнению с КТС полномочиями. Ее основной задачей является обеспечение условий функционирования и развития ТС-3 и ЕЭП, выработка предложений в сфере интеграции в рамках этих объединений, обеспечение необходимых макроэкономических и внешнеэкономических условий для создания к 2015 г. Евразийского экономического союза (ЕАС). Исполнительным органом ЕЭП является Совет ЕЭП. Голоса в Совете ЕЭП распределяются по принципу «один голос члена Совета Комиссии является одним голосом», а решения принимаются консенсусом. Такой порядок может оказаться контрпродуктивным и привести в перспективе к снижению эффективности исполнительного органа ТС-3 и ЕЭП и затормаживанию интеграционного процесса [Ушкалова Д.И., 2012, с. 29].


[Закрыть]: до этого на постсоветском пространстве не удавалось сформировать наднациональные органы. Согласно Договору о Комиссии Таможенного союза в ее состав вошли представители стран – участниц ТС-3 на уровне заместителей глав правительств. РФ получила 57% голосов, Республика Беларусь и Республика Казахстан – по 21,5%, а решения принимались большинством в 2/3 голосов. При несогласии одной из сторон с принимаемым решением вопрос мог выноситься на рассмотрение Межгосударственного совета ЕврАзЭС на уровне глав государств, который принимает решение консенсусом. Но если, по мнению одних специалистов, подобный подход ограничил возможность «навязывания» российской стороной своей позиции Белоруссии и Казахстану, что существенно снизило их опасения относительно потенциального ущемления их интересов, то другие полагают, что такие условия голосования не соответствуют вкладу РФ в этот интеграционный проект [Кондратьева Н.Б., 2009, с. 7; Суздальцев А.И., 2012, с. 161; Ушкалова Д.И., 2012, с. 14–15].

В результате в настоящее время ТС-3 характеризуется единой торговой политикой, единой системой таможенно-тарифного и нетарифного регулирования и таможенного администрирования, единой системой санитарно-ветеринарных, фитосанитарных требований.

ТС-3 был создан в очень сжатые сроки. Это диктовалось необходимостью повышения устойчивости и эффективности экономики государств-членов в условиях глобального кризиса [Глазьев С.Ю. Зачем нужен.., 2012, c. 5]. Влияние глобального кризиса, а также кардинальных изменений в мировой экономике и политико-экономической конфигурации постсоветского пространства на процесс формирования ТС-3 подчеркивают ряд специалистов [Винокуров Е.Ю., Либман А.М., 2013; Ушкалова Д.И., 2012, с. 8; Суздальцев А.И., 2012, с. 159]. Некоторые из них также полагают, что форсированное создание ТС-3 во многом стало следствием роста в 2000-е годы реальной интеграции «снизу» в пределах своеобразного интеграционного ядра России, Белоруссии и Казахстана, формировавшегося уже с 2004–2005 гг. В торгово-экономические отношения будущих членов ТС-3 активно внедрялись такие формы делового сотрудничества, как аутсорсинг, лизинг, передача технологий, приграничная торговля [Винокуров Е.Ю., Либман А.М., 2013].

Однако довольно широкий круг специалистов считают, что при формировании ТС-3 нельзя было торопиться и перескакивать через этапы. Они отмечают, что жизнеспособность ТС-3 во многом определяется решением задачи обеспечения успешного поступательного развития интеграции на микроуровне с вовлечением в этот процесс максимально широкого круга хозяйствующих субъектов, а это процесс длительный [Чуфрин Г., 2010].

От других проектов региональной интеграции в СНГ формирование ТС-3 отличается, c одной стороны, наиболее последовательным следованием европейской модели интеграции, а c другой – наиболее адекватной адаптацией этой модели к условиям постсоветского пространства [Ушкалова Д.И., 2012, с. 8]. При этом в отличие от интеграционных процессов в Западной Европе интеграция в регионе СНГ в силу политико-экономического устройства постсоветского пространства по сути обречена на «однополярность» – ориентацию на Россию [Ушкалова Д.И., 2012, с. 12]. Таким образом, одной из особенностей евразийского блока является асимметрия между участниками. Разница в масштабах экономики крупнейшего государства – России – и остальных членов ТС-3, по оценкам ЕБРР, более значительна, чем в любом другом региональном экономическом объединении. Численность населения и размеры валового внутреннего продукта (ВВП) Казахстана составляют порядка одной десятой от российских, а у Белоруссии это соотношение еще меньше. Тем не менее практика показывает, что региональная интеграция приносит немалые выгоды интеграционным группировкам, характеризующимся доминированием одного государства (Бразилия в блоке Меркосур), хотя фактор асимметрии может этому препятствовать [Доклад о переходном процессе.., 2012, с. 79]. Эффективное функционирование подобных группировок достигается только на основе консенсуса, при котором политические прерогативы «полюса» эквивалентно обмениваются на те или иные экономические выгоды для периферии, что в определенной степени и происходило при создании ТС-3.