Текст книги "Экономические и социальные проблемы России №2 / 2014"

Техногенный путь развития экономики России привел к реальной угрозе экологического кризиса и необходимости пересмотра общегосударственных ориентиров, считает Е.М. Ключникова. Около 40% населения Российской Федерации (свыше 60 млн человек) проживают на территориях, характеризующихся критическим или близким к критическому состоянием природной среды. Преодоление надвигающегося кризиса возможно только на основе формирования нового типа взаимоотношений человека и природы, исключающих разрушение и деградацию природной среды. Поэтому задачи разработки стратегии устойчивого развития территорий на всех уровнях управления приобретают в настоящее время приоритетное значение [Ключникова Е.М. Эколого-экономические проблемы.., 2013].

Качество жизни человека определяется не только экономическими и социальными условиями, но и качеством среды обитания. Последнюю можно охарактеризовать степенью загрязнения атмосферы, воздуха, которым мы дышим, водных объектов, воды, которую мы пьем и используем в быту, и степенью деградации природных ландшафтов, дающих нам возможность удовлетворять эстетические потребности. Качество среды обитания тесно связано с экономическим развитием территории. Данная связь носит нелинейный характер, это иллюстрирует экологическая кривая Кузнеца, демонстрирующая, что при росте ВВП (ВРП) на душу населения уровень деградации окружающей среды сначала растет, а затем по мере достижения определенного уровня благосостояния начинает снижаться.

Главный вывод состоит в том, что для решения экологических проблем территорий в целях улучшения качества жизни населения органам местного самоуправления следует разрабатывать и осуществлять политику устойчивого развития, считает Е.М. Ключникова. Инструментами политики устойчивого развития на местном уровне, по ее мнению, являются: целеполагание, планирование как ключевой фактор успеха; программы финансирования; сотрудничество с местным бизнесом и НПО для создания условий по внедрению более строгих требований и организации поддержки природоохранных инициатив.

Устойчивому развитию России мешает отсутствие согласия и объединенной политической воли в нашем обществе. Исторически выработанной готовности населения работать на общие цели противостоит другая национальная традиция – недоверие к власти, что создает крайнюю оппозицию. Преодолеть это состояние можно с помощью политических и законодательных мер, но при этом необходимо учитывать особенности российской духовности и менталитета, историю и национальные традиции, понимание нравственных императивов и ценностей нашего общества.

Одна из важнейших целей – развитие демократии и строительство гражданского общества. Только в развитом гражданском обществе возможен эффективный общественный контроль за властью. Развитие демократических тенденций должно сочетаться с глубокими нравственными преобразованиями, ибо все определяется не столько политическим устройством общества, сколько его нравственным состоянием.

Важная особенность России – возможность использовать такой географический фактор, как наличие огромной территории. Площадь территории, приходящейся на душу населения в России, составляет 11,5 га, в США – 3,35, в Японии – О,29, Китае – 0,76 га. Наличие большой территории, в частности, означает, что демографический фактор, играющий в целом для биосферы планеты, возможно, решающую роль, не оказывается достаточно существенным для России, где низкая плотность населения и оно ежегодно сокращается почти на 700 тыс. человек. Направление развития для нас состоит в том, чтобы максимально стимулировать рождаемость путем укрепления семьи [Основные положения стратегии.., 2002, с. 73].

Другой важный фактор – колоссальные запасы природных ресурсов. Разумное и рациональное использование этих ресурсов в сочетании с рентными механизмами дает России значительное преимущество перед всеми странами мира. Однако включение рентных механизмов требует политической воли.

Высокий интеллектуальный потенциал страны и высокий уровень образования населения (частично утерянный за последние 20 лет) также составляют важнейший позитивный фактор развития.

Понятие устойчивого развития должно быть применено к социальной деятельности, а также к различным отраслям народного хозяйства, поскольку в наследство от централизованно управляемой экономики стране достался ведомственный подход к решению многих вопросов, принижающий роль регионов и игнорирующий территориально-национальные проблемы.

Охрана окружающей среды должна стать одной из главных стратегических целей развития. Темпы и масштабы деградации окружающей среды в России в большинстве случаев находятся на среднем уровне между развитыми и развивающимися странами. Так, по характеру деградации земель и лесов Россия ближе к развивающимся странам, а по выбросам загрязнений в воздушную и водную среду, их массе и разнообразию – к развитым странам.

На очередном Гайдаровском форуме-2014 «Россия и мир: Устойчивое развитие»99
  Гайдаровский форум «Россия и мир: Устойчивое развитие». – М., 2014. – Режим доступа: http://www.gaidarforum.ru/


[Закрыть] отмечалось, что российские стартовые условия для выхода на новый уровень развития не хуже, чем во многих развитых странах ОЭСР и БРИКС. Это утверждение было основным лейтмотивом форума, на котором Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) представила очередной обзор положения дел в России.

На форуме отмечалось, что поиск новых точек роста сопряжен с явными противоречиями [Лабыкин А. Противоречивое устойчивое развитие.., 16.01.2014]. Например, ориентируясь на рост производства, не снижаются ставки по кредитам, принося промышленность в жертву сдерживанию инфляции. Требование инициативы от регионов по привлечению инвестиций с одновременным требованием от них невыполнимых обязательств и выкручиваем рук в части расходов. Проводим пенсионную реформу, но оказываемся перед угрозой увеличения бюджетных затрат, не желая повышать пенсионный возраст, как рекомендуют международные институты развития. Наконец, принимаем стратегии развития до 2018 г., не имея четких индикаторов на текущий год. Тем не менее на форуме члены правительства и международные эксперты высказали ряд свежих идей о том, как преодолеть некоторые противоречия.

Очередной обзор ОЭСР, представленный на форуме, прибавил оптимизма его участникам. Как отметил генеральный секретарь ОЭСР Анхель Гурриа, в России намного меньше безработица, чем в среднем в развитых странах (до 8% в среднем и 16% среди молодежи). Темпы роста экономики в России в прошлом году (прогнозные 1,8%) были не ниже, чем в среднем в мире (1,7%).

Еще более оптимистические оценки высказал Джеффри Сакс, директор Института Земли Колумбийского университета: «Ситуация сегодня в России – это ситуация неоднозначная, неоднородная. Кризиса здесь нет. Безработица, бюджетный дефицит и уровень бедности – с удовольствием США поменялись бы с вами этими показателями. В Европе тоже показатели не такие, но и кризиса здесь очевидного нет. Доход на душу населения у вашей страны – где-то 20–24 тыс. долл., это в два раза больше Китая…».

Российские чиновники тоже не упустили возможности подвести положительные итоги последних лет. Премьер-министр Д. Медведев напомнил, что за два года Россия продвинулась в рейтинге Всемирного банка Doing Business на 28 позиций. И хотя пока у нас все равно достаточно скромное место, темп, который мы набрали, достаточно неплохой. Во многом это удалось за счет мер по улучшению инвестклимата.

Однако пока еще остается слишком много рисков, как внешних, так и внутренних. А. Улюкаев с сожалением отметил, что по итогам 2013 г. рост инвестиций в основной капитал был почти нулевым, и лишь в последнем квартале удалось добиться формально положительной цифры в рамках статистической погрешности – 0,2%.

А. Силуанов считает необоснованным излишнюю уверенность, с который мы сформировали трехлетний бюджет, исходя из цены на нефть в 101 долл. за баррель. Он полагает, что ожидаемое продолжение спада промпроизводства в Европе, США и странах Азиатско-Тихоокеанского региона приведет к падению спроса на нефть, цена которой может снизиться до 90–80 долл. за баррель. С такими оценками согласны и эксперты ОСЭР, отмечая, что негативное влияние на цены окажут и новые разработанные месторождения ее добычи.

В свою очередь, Д. Медведев видит угрозу в дороговизне рабочей силы. Необоснованно высокие зарплаты наряду с неэффективностью самих работников, по его словам, повышают издержки производства и подогревают инфляцию.

На этом, конечно, длинный перечень всех экономических рисков не заканчивается. По мнению экспертов ОЭСР, инвестиционному климату России по-прежнему угрожают и коррупция, и несовершенство правоохранительной системы и правосудия, неразвитость дорожной инфраструктуры и многое другое.

Основные рекомендации ОЭСР сводятся к тому, что мы должны продолжать делать то, что уже делаем. И высокие оценки действий правительства основаны, как правило, на бурной активности, которая наблюдается и в социальной сфере, и в экономическом блоке. Другое дело, пока не ясно, принесет ли эта активность реальный эффект для повышения инвестиционного климата и сбалансированности бюджетной системы. Половинчатость некоторых начатых реформ, непоследовательность и несогласованность действий, которые, по сути, обнажили сами чиновники на форуме, могут испортить все благие начинания, заключает А. Лабыкин. Эти проблемы будут усугубляться ввиду предпринимаемых Западом санкций в отношении России в связи с событиями на Украине.

Концепция перехода России к устойчивому развитию вызвала волну критики, в том числе по мотивам слабости информационной базы, неясности механизма реализации, декларативности, т.е. сходства с другими разнообразными программами, ранее принимавшимися в нашей стране. Высказывалось предположение, что документ тихо и мирно скончается. Если бы не неослабевающее внимание мирового сообщества, это уже произошло бы.

Практическая деятельность по реализации Концепции устойчивого развития в России пока сводится в основном к попыткам создания новых бюрократических структур с неопределенными полномочиями (советы по устойчивому развитию) и оценкам территорий на предмет близости к устойчивому развитию.

Список литературы

1. Бегун Т.В. Устойчивое развитие: Определение, концепция и факторы в контексте моногородов // Экономика, управление, финансы: Материалы II междунар. науч. конф. (г. Пермь, декабрь 2012 г.). – Пермь: Меркурий, 2012. – С. 158–163.

2. Гаркавая В.Г. Измерение эффективности институтов устойчивого развития на региональном уровне. Институт устойчивого развития Общественной палаты РФ. Совместная программа Центра экологической политики России и Общественной палаты РФ. – 2009. – Режим доступа: http://sustainabledevelopment.ru/ index.php?cnt=223

3. Глазьев С.Ю., Фетисов Г.Г. О стратегии устойчивого развития экономики России // Экономические и социальные перемены: Факты, тенденции, прогноз. – М., 2013. – № 1(25). – С. 25–35.

4. Говорина Е.А. Сущность и факторы устойчивого экономического развития. Корпоративный портал ТПУ. – 2014. – Режим доступа: portal.tpu.ru/departments/kafedra/econ/…/Govorina_econRazvitie.doc

5. Давыдова Н., Тимофеева О. Устойчивое развитие города. Вопросы разработки стратегии // Муниципальная экономика. – М., 2000. – № 4. – С. 18–23.

6. Каратаева Е., Родина Н., Яковлева О. Управление развитием: Насущные проблемы и возможные варианты решений // Муниципальная власть. – 2003. – № 4. – С. 20–24.

7. Качан Е.П. Региональная экономика // Факторы устойчивого развития. – М., 2014. – С. 111–114. – Режим доступа: http://uchebnikionline.ru/rps/regionalna_ekonomika_kachan_yep/faktori_stalogo_rozvitku.htm#285

8. Ключникова Е.М. Эколого-экономические проблемы устойчивого развития и их решение на уровне муниципальных образований / Фонд «Устойчивое развитие» Агентства территориального развития. Министерство экономического развития Российской Федерации. – 2013. – Режим доступа: http://municipal-sd.ru/?q=node/76

9. Колесник Е.А. Совершенствование управления социально-экономическим развитием монопромышленного города: Диссертация на соискание ученой степени кандидата экономических наук. – Челябинск, 2010. – 184 с.

10. Концепция коллективной безопасности государств – участников Договора о коллективной безопасности // Безопасность России: Правовые, социально-экономические и научно-технические аспекты: Основополагающие государственные документы. – M., 1998. – Ч. 1. – С. 1–78.

11. Кортунов С.В. Стратегия устойчивого развития // Что есть что в мировой политике: Словарь-справочник. – М.: Прогресс, 1986. – Темы: Глобальные проблемы и общественное сознание. – Электронная версия: Словарь «Что есть что в мировой политике» // Инновационный портал / Факультет мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ. – Режим доступа: http://wpg.wehse.ru/ terms/term1304505394.htm

12. Кувшинов М.А. Понятие управления устойчивым развитием социально-экономической системы муниципального образования // Молодой ученый. – М, 2011. – № 7, Т. 1. – C. 86–91.

13. Лабыкин А. Противоречивое устойчивое развитие // Expert Online. – 16.01.2014. – Режим доступа: http://expert.ru/2014/01/16/protivorechivoe-ustojchivoe-razvitie/

14. Логунцев Е. Концепция устойчивого развития с позиций междисциплинарного подхода. // Городское управление. – 2000. – № 11. – C. 24–32.

15. Модернизация экономики и устойчивое развитие. Основные направления / Институт устойчивого развития при Общественной палате РФ. Совместная программа Центра экологической политики России и Общественной палаты РФ. – 2009. – Режим доступа: http://www.sustainabledevelopment.ru/index.php?cnt=76

16. Найденова Р.И. Условия обеспечения роста и устойчивого развития экономики региона // Pandia.ru. Энциклопедия знаний. – 2008. – Режим доступа: http://www.pandia.ru/text/77/205/80285.php

17. Наше общее будущее: Доклад Международной комиссии по окружающей среде и развитию (МКОСР) / Пер. с англ. (под ред. Евтеева С.А., Перелета Р.А.). – М.: Прогресс, 1989. – 376 с.

18. Основные положения Стратегии устойчивого развития России. Федеральное Собрание Российской Федерации / Государственная дума. Комиссия по проблемам устойчивого развития; Под ред. А.М. Шелехова. – М., 2002. – 161 с. – Режим доступа: http://www.sbras.ru/win/sbras/bef/strat.html

19. Парфенов В.Ф. Устойчивое развитие – магистральный путь России в XXI веке // ЭКО-бюллетень ИнЭкА. – 1999. – № 7–8(42–43). – Режим доступа: http://ineca.ru/?dr=bulletin/arhiv/0042&pg=001

20. Поздняков А.В. Проблемы цивилизации и устойчивое развитие // «Биосфера». – 2013. – Режим доступа: http://www.ihst.ru/~biosphere/Mag_3/pozdnyakov.htm#_edn1

21. Разумова Е.Р. Экология. 7.4. Концепция устойчивого экономического развития, ее критерии. – М.: МИЭМП, 2010. – 172 с. – Режим доступа: http://yourlib.net/content/view/12470/148/

22. Синицына Е. Концепция устойчивого развития. Лаборатория социальных инноваций CLAUDWATCHER. – 2012. – Режим доступа: http://cloudwatcher.ru/ analytics/2/view/72/

23. Тарко А.М. Два пути устойчивого развития России // Библиофонд. Электронная библиотека. – 2009. – Режим доступа: http://www.bibliofond.ru/view.aspx? id=97425

24. Урсул А.Д. Концептуальные проблемы устойчивого развития // Бюллетень РАН. Использование и охрана природных ресурсов в России. – 2005. – № 1. – С. 30–38.

25. Урсул А.Д., Романович А.Л. Концепция устойчивого развития и проблема безопасности // Цифровая библиотека по философии. – 2001. – Режим доступа: http://filosof.historic.ru/books/item/f00/s00/z0000706/

26. Филиппов Ю.В., Авдеева Т.Т. Основы развития местного хозяйства. – М.: Дело, 2000. – 264 с.

27. Швец А.А., Швец М.Ю., Шлыков Е.С. Факторы обеспечения устойчивого развития АПК / Центр исследования региональной экономики. – 2009. – Режим доступа: http://www.lerc.ru/?part=bulletin&art=10&page=28

28. Щербанин Ю.А. Принцип устойчивого развития: Сущность и факторы // Neon-market.ru. – 2014. – Режим доступа: http://neon-market.ru/470.html

29. CIDA's sustainable economic growth strategy / Government of Canada. Foreigh affairs, trade and developvent. – 21.07.2011. – Mode of access: http://www.acdi-cida.gc.ca/acdi-cida/ACDI-CIDA.nsf/eng/NAD-9241625-RHC

30. Ikerd J. Economic vs. sustainable growth: Identifying the essential mission of sustainable economies / CSRwire Talkback. The corporate social responsibility newswire. – 04.12.2013. – Mode of access: http://www.csrwire.com/blog/posts/799-economic-vs-sustainable-growth-identifying-the-essential-mission-of-sustainable-

31. Taylor J. Sustainable development. A dubious solution in search of a problem policy analisis, N 449. – 26.08.2002. – Mode of access: http://www.cato.org/pubs/pas/pa-449es.html

Современный капитализм и государство: Модели взаимодействия

И.Г. Минервин

Выработка теоретического подхода, обоснование политики – необходимое условие начала всяких реформ и трансформаций. Эта же проблема встает постфактум при попытках теоретического объяснения достигнутых успешных результатов или провалов.

Мнения исследователей относительно факторов ускорения процессов роста и структурных изменений не отличаются единством. Тем не менее, несмотря на неудачи в построении единой модели устойчивого экономического роста, ее поиски упорно продолжаются. Один из основных вопросов, находящихся в центре неоклассического, неокейнсианского или неолиберального подходов к экономической стабильности и росту, – это вопрос о соотношении рыночных сил и государственного участия в экономике.

При всем многообразии подходов главные различия позиций сводятся к оценке роли государственной экономической и промышленной политики, государственного участия и стимулирования, с одной стороны, и свободной стихии рыночных сил, обеспечивающих эффективную координацию и распределение ресурсов, – с другой. По этим позициям ведутся основные споры и дискуссии между экономистами различных направлений. Эти дискуссии особенно усилились после кризиса 2008–2009 гг., породившего серьезные сомнения относительно будущей способности поддерживать приемлемые долгосрочные темпы роста. Дело в том, что стратегия макроэкономической стабилизации, основанная на монетарной и финансовой политике, обнаружила серьезную ограниченность, что определило переключение внимания на инновационную и другие микроэкономические стратегии роста. В условиях характерной для многих развитых стран многолетней недостаточности инвестирования в активы, обеспечивающие подъем производительности прежде всего в развитие технологии, возникает настоятельная необходимость в изменении стратегии роста и разработке новой экономической теории, которая, по мнению многих исследователей, стала «категорическим императивом» [Экономическая социодинамика..; Tassey G., 2013, р. 293].

Причина некоторой неопределенности и разнообразия современных подходов к политике экономического роста, ее теоретическому обоснованию и соответствующей практической реализации лежит, очевидно, в переживаемой эпохе смены технологических способов производства, или, согласно принятому в отечественной литературе термину, технологических укладов. Смена материальной основы производства, структуры хозяйства, причем не всегда синхронная, а скорее разновременная, разноинтенсивная с точки зрения пространства и времени, требует новых подходов, которые возникают и закрепляются сложными путями.

Другие важные процессы, оказавшие свое влияние, – развитие юридической сферы, включение правовых норм в экономическую жизнь в качестве способов ее регулирования, а также микроэкономические явления, развитие новых форм организации и управления производством.

ХХ век – поиски модели

Двумя крайностями в решении кардинальных вопросов построения экономической модели, проявившимися в ХХ в., оказались рыночный неолиберализм, свойственный «тучным годам» развитых экономик, и модель жесткого государственного управления экономикой тоталитарных режимов ХХ в.1010
  Советская централизованная административно-командная система на базе тотального огосударствления и централизованная командная система фашистской Германии с сохранением мощного частного сектора при его подчинении государственному диктату; если первая не является рыночной, то вторая может быть названа квазирыночной; и в том и в другом случае характерная доминирующая черта – милитаризация экономики. История знакома с различными вариантами: как со слиянием государства с олигархическим капиталом при подчинении первого второму, так и с диктатурой государства, подчиняющей частный сектор. При этом нет гарантии от различных метаморфоз, кроме развитого гражданского общества и демократических институтов.


[Закрыть]

Развитие корпоративной формы организации предприятий и соответствующих форм корпоративного управления и внутрифирменного менеджмента породило перенос методов регулирования на уровне фирмы на экономику в целом. Но и здесь возникли варианты – от дирижизма до планово-директивного управления.

Дирижизм означал введение в систему государственного воздействия на экономику элементов индикативного планирования, соединение механизмов государственного управления экономикой с рыночными экономическими механизмами, означавшее использование не только косвенных методов финансового, налогового и законодательного регулирования, но и непосредственного вмешательства в экономику различными способами.

Централизация управления и переход к прямым методам воздействия, безусловно, представляют экстремальный вариант, эффективный в чрезвычайных ситуациях как антикризисное, мобилизационное управление. Некоторые его черты были успешно применены администрацией США во время Второй мировой войны. Был создан целый набор новых государственных учреждений: Управление военного производства, занятое переводом национальной промышленности на военные рельсы, Управление экономической стабилизации, а затем Управление военной мобилизации, наделенное весьма широкими полномочиями, Управление ценового регулирования, установившее фиксированные цены, Военно-трудовое управление, осуществлявшее контроль за оплатой труда и продолжительностью рабочей недели [США во время Второй мировой войны].

При этом опыт США указывает на важность последовательности курса в сочетании с направлением, соответствующим условиям и потребностям времени. Рассматриваемый на протяжении длительного периода ХХ в., он показывает, что наибольших результатов экономика США добивалась тогда, когда она последовательно придерживалась одной из двух моделей своего развития – жесткого государственного регулирования (период Второй мировой войны) или последовательного либерализма (период «рейганомики»). И наоборот, экономика впадала в состояние длительной депрессии или вялого роста, когда либеральный подход совмещался с попытками государственного регулирования экономики (Великая депрессия 30-х годов и период 70-х годов, предшествовавший переходу к «рейганомике») [Управление экономикой США…].

Централизация, переход от регулирования к непосредственному администрированию, усиление прямого государственного участия в экономике – это по сути антикризисная, мобилизационная модель. Таковой мерой и было, например, создание в США Администрации долины реки Теннесси как одно из мероприятий (наряду с другими, как административными, так и финансовыми мерами) по выходу из кризиса. Такой же в принципе характер носили создание ряда государственных ведомств в период Второй мировой войны с задачами централизации управления оборонными отраслями и системы государственных закупок их продукции (расформированное после окончания войны) или масштабные вливания средств в частные банки и корпорации и даже частичное огосударствление во время кризиса 2008–2009 гг.

Жесткая мобилизационная модель, напоминающая командно-директивную модель советской экономики или авторитарно-принудительную модель фашистской Германии, пригодна только в определенном месте и в определенное время с определенными (довольно ограниченными) целями.

Вариант, в отличие от либерального дирижизма носящий явно тоталитарный характер, – плановая экономика, утверждение которой в СССР исходило из представления о всевластии государства в экономике. Ее сутью были тотальная национализация (огосударствление) частных предприятий и тотальная централизация управления. Пережитки такой системы в нашей стране, как это ни странно, еще очень сильны, например, в виде господства естественных монополий. Как справедливо отмечает А.П. Огурцов, «и поныне существуют различные версии переноса механизмов корпоративного управления на все общество, при которых общество отождествляется с корпорациями, а государство с насилием» [Огурцов А.П., 2013, с. 122].

Если естественный, природный либерализм, т.е. стремление к свободе как высшей ценности, принадлежащей каждому от рождения, вечен и служит глубинной основой прогресса социального и политического устройства человеческих сообществ, то либерализм (сегодня – неолиберализм) в экономике есть лишь одна из концептуальных основ экономической политики, время от времени возникающая на историческом горизонте в зависимости от складывающихся экономических и политических условий.

Фактически весь исторический путь развития функций государства был связан с извечной проблемой эффективности. Важной вехой на его пути стало учение Дж.М. Кейнса, послужившее теоретической основой американского «Нового курса» и усиления регулирующей функции государства.

Переход к политике дерегулирования был обусловлен завершением кризисных и военных условий и периодом высокой конъюнктуры, а очевидный новый виток усиления системы регулирующего воздействия – завершением эпохи благоденствия и хорошего роста и потребностью в повышении эффективности и практической отдачи от инвестируемых средств.

Неолиберальная модель экономики – это, по сути, возврат к модели рынка как механизма координации и свободной конкуренции как двигателя прогресса и экономического роста. Экономический неолиберализм – это модернизированный классический либерализм, он, как пишет Г.Х. Попов, «утверждался в борьбе как с неокейнсианством, так и с различными теориями государственного социализма» [Попов Г.Х., 2012, с. 326], но в конечном счете приходит к противоречию между отказом от регулирования на основе критики государственной экономики и провалов регулирования, зачастую справедливой, и признанием ограничений рыночных сил и провалов рынка, ведущих к накоплению диспропорций, кризисам и неизбежно требующих государственного вмешательства и усиления регулирования.

Неолиберальная доктрина – уход в прошлое

В сфере российской экономической политики действует «стройная» система политико-экономических представлений и практических действий, предназначенная, очевидно, для полного затуманивания того, «кто есть кто» в глазах общественности. Правительство на словах не отказывается от неолиберального (в экономическом смысле), гайдаровско-ельцинского наследства, громко заявляет о необходимости свертывания государственного участия в экономике, подразумевая при этом только прямое участие и совершенно забывая о целенаправленной экономической и промышленной политике, о рычагах регулирования. В то же время фактически укрепляются близкие власти госкорпорации, которые по преимуществу являются естественными монополиями или монополиями в своих отраслях, что фактически повторяет супермонополистическую структуру советской экономики и еще более подавляет и так практически отсутствующую конкуренцию, без которой рыночная экономика не существует.

Критика неолиберализма как основы социально-экономической политики в России, четко выраженная многими его противниками [Глазьев С.Ю., 2011; Залог успешной экономики…], не отрицает некоторых важных достижений 20-летнего российского реформизма (создание рыночной экономики, возникновение предпринимательского класса, устранение дефицита, интеграция в мировую экономику), но в целом ставит ему неудовлетворительную оценку.

Критики неолиберального проекта рыночных преобразований в России связывают с ним процессы деиндустриализации и примитивизации производства, деинтеллектуализации труда и деградации социальной сферы, появление массовой бедности, непрерывный рост коррупции и незаконное обогащение немногих. «Безоглядное упование на силу «невидимой руки рынка», отрицание созидания, фактический отказ от реализации потенциала народа как главной задачи экономической политики привели Россию к затяжному экономическому и демографическому кризису» [Бабкин Л. Есть и другие проблемы…].

Здесь, однако, наряду со справедливой констатацией печальных последствий реформ последнего 20-летия, можно найти некоторую нелогичность. Так уж либеральны эти реформы и не повернуты ли они реально вспять в последнее время? Следование устаревшим образцам завело экономику в тупик, но исправил ли ситуацию хоть в малейшей степени уклон в сторону авторитарного госмонополизма или он лишь обострил ситуацию? Где свободный рынок и возможности широкого развития предпринимательской инициативы, где на фоне чудовищной коррупции и невиданного разрыва в доходах поддержка малого бизнеса и защита прав собственности? Налицо прежде всего крайняя непоследовательность, которая в принципе не может дать положительного результата.

Сегодня во всем развитом мире можно наблюдать усиление роли государства в направлении отказа от политики дерегулирования и расширения мер в области поддержки бизнеса, его наукоемких, инновационных секторов, использования методов государственно-частного партнерства. В России же государство, безусловно, стало крупнейшим участником экономической жизни, но в каком качестве? Фактически государство используется в качестве инструмента, независимого от общества и нацеленного на обслуживание собственных интересов в тех случаях, когда это выгодно власти, осуществляет подчас «бесцеремонное вмешательство в экономику и перераспределение доходов от ее функционирования в пользу клана чиновников и властных групп» [Государство.., 2013, с. 189].

Усиление прямого и косвенного участия государства в экономике отражается, в частности, в наличии большого и растущего числа государственных и муниципальных унитарных предприятий, которые, вопреки своему предназначению участвуя в переделе рынка, подменяют собой сферу деятельности частного сектора. Созданные в 2000-х годах государственные корпорации стали монополистами в своих отраслях (Ростехнологии, Росатом, Внешэкономбанк). Кроме того, государство контролирует от 51 до 100% акций в таких важнейших для экономики структурах, как Газпром, Роснефть, Транс-нефть, РЖД, Аэрофлот [Гонтмахер Е.Ш., 2013, с. 276–277].

Фактически последние годы – это постепенный возврат к советской, государственно-бюрократической модели экономики с доминированием ВПК. Огромные средства направлены в долгосрочной перспективе на перевооружение. Но такой повтор старой стратегии, инвестиции в ВПК и даже в другие сектора государственной экономики (госмонополии типа Газпрома) не стимулируют роста. Очевидно, что огосударствление экономики блокирует действие мультипликатора и государственные расходы не стимулируют активность подавленного частного сектора. Такая модель экономики не только неэффективна, но просто бесперспективна.

В то же время распространенным является тезис о минимизация государства. Е.Ш. Гонтмахер считает, что «участие исполнительной власти в экономике… требует радикальной минимизации: государственные инвестиции должны быть ограничены лишь особо значимыми социальными объектами; функции регулирования и контроля за экономической деятельностью следует передать к саморегулируемым организациям и профессиональным ассоциациям» [Гонтмахер Е.Ш., 2013, с. 281].