Текст книги "Смешарики снимают кино"

Смешарики снимают кино

© ООО «Смешарики»

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Синема

На землю красиво падали пушистые хлопья снега. Нарядно украшенная ёлка стояла в поле, вблизи слышались весёлые крики Смешариков, хлопали петарды, искрились бенгальские огни. Отблеск фейерверков освещал понурого Кроша. Он стоял возле ёлки и держал в лапах старую сеть. В ней была огромная дыра. Упустил…

К нему подошёл Ёжик и ободряюще улыбнулся.

– Ну, не грусти! В следующем году ты обязательно его встретишь.

Однажды Крош уже пытался поймать в сеть Деда Мороза, но у него ничего не вышло. Как и в этот раз.

Вдруг послышался скрип снега под тяжёлыми шагами, а затем – весёлый смех.

– Хо-хо-хо!

Из-за ёлки появилась фигура с огромным мешком на спине. Тень дерева падала на незнакомца, и разглядеть хорошенько его не получалось, но… окладистая борода… шуба…

– Это то, что я думаю? – восторженно прошептал Ёжик.

– Ёлки-иголки! – выдохнул Крош. Почему-то его голос стал похож на Нюшин. – Ёжик, это же он. Дед Мороз!

Друзья с восхищением смотрели на фигуру, как вдруг…

– Сто-о-оп! – раздался возмущённый крик… Кроша.

Вспыхнул свет, осветив… декорации. Стало сразу понятно, что Дед Мороз – это переодетый Копатыч. А рядом с ним у Кроша вдруг повисло одно ухо. И снег вокруг был не настоящим. На самом деле стояла осень.

Другой Крош с мегафоном в лапе спрыгнул с кресла, на спинке которого было написано большими буквами «РЕЖИССЁР».

Да они же кино снимают!

За камерой стоял Пин. Около кресла режиссёра переминался с ноги на ногу Бараш с исписанной стопкой листов. Лосяш с трудом удерживал микрофон на длинной палке. Совунья стояла чуть дальше, за столом, на котором высилась гора свеженьких румяных плюшек.

– Да что же это такое? – возмущался Крош в мегафон. – Где чудо? Где новогоднее настроение? Вы чего? Мы же репетировали!

– Так. У меня тут проблема… – голосом Нюши сообщил второй Крош и дёрнул себя за сдутое ухо.

Крош-режиссёр нахмурился.

– Ладно. Перерыв! – крикнул он.

Совунья мгновенно оживилась, водрузила на стол пузатый самовар и быстро разлила по чашкам душистый чай. Расставила их на подносе, рядом положила кучу плюшек. Раз уж в съёмках перерыв, всем можно подкрепиться!

Актёры и члены съёмочной команды угощались и болтали о всяких пустяках. Бараш крутился около Нюши, всё ещё одетой в костюм Кроша, и пытался надуть насосом кроличье ухо. Не участвовал во всем этом один лишь настоящий Крош. Он с мрачным видом ходил туда-сюда.

– Всё же по классике. Ёлка, Дед Мороз… А чуда… чуда не получается! – разочарованно бормотал режиссёр.

Он резко развернулся и столкнулся с Копатычем в костюме Деда Мороза. Садовод почесал голову.

– Чего спросить-то хотел… – неуверенно начал Копатыч. – Может, мне бороду подлиннее? А то я героя своего не ощущаю…

Крош сделал кислое лицо.

– Так, всё понятно! – рявкнул он в мегафон. – У нас проблема в Деде Морозе. Нужен новый Дед!

Копатыч с облегчением стянул с себя бороду, шубу и скинул мешок с подарками.

– Слава тебе, господи, – пробормотал он, и поспешно отошёл в сторону.

Крош задумчиво поворошил лапой сданный костюм.

– Добродушный толстяк с бородой – это… это слишком банально! – осознал проблему кролик. – Приелось уже всем. Нам нужно новое прочтение праздника. Нужно новое чудо!

Ушастый режиссёр подошёл к Смешарикам и стал по очереди прикладывать к ним бороду. Так, Совунье не идёт… Лосяшу вроде тоже… О! Карыч!

– Во! – обрадовался Крош.

Жующий булку Карыч от неожиданности подавился и закашлялся. Но отказываться от роли не стал. Всё-таки ради искусства!

Было решено снимать чёрно-белое кино. Карыч натянул бороду, надел на голову широкополую соломенную шляпу, закинул на спину мешок с подарками и вошёл в кадр. Заиграла тревожная музыка. Поднялась метель – искусственная, конечно. Дед Мороз шагал по заснеженной улице, низко опустив голову. Оператор Бараш приблизил Карыча крупным планом. Тот откашлялся и заговорил низким голосом:

– Дневник Деда Мороза, тридцать первое декабря. Этот праздник ждёт меня… Я видел его истинное лицо. Ёлки утопают в гирляндах, столы ломятся от оливье… И, когда часы начнут бить двенадцать, все станут водить хороводы.

Луч прожектора выхватил нарядную ёлку. Смешарики встали вокруг неё, приготовившись водить хоровод. Дед Мороз наблюдал за ними с пригорка. Его суровый профиль казался высеченным из камня. Длинная борода развевалась на ветру.

– На последнем ударе эти хорошие мальчики и девочки, – с горечью в голосе продолжил он, – посмотрят наверх и закричат…

– Ура, ура! С Новым годом! – воскликнули около ёлки. Главный герой печально улыбнулся и протянул:

– А я тихо прошепчу: «С Новым счастьем…»

– Стоп! Отлично! – скомандовал режиссёр.

Смешарики у ёлки вздрогнули, остановились, а потом кинулись обнимать друг друга. Похвала режиссёра всех воодушевила.

– Ох, слава тебе господи, – выдохнул Копатыч.

Всё-таки киносъёмки – дело серьёзное, все порядком подустали.

– Отлично, но совсем не туда, – прервал всеобщее веселье Крош. Он с недовольным видом сидел в кресле, сложив лапы на груди.

Улыбки тут же сползли с лиц Смешариков.

– Как-то слишком не чудесно получается, ёлки-иголки… – проворчал режиссёр.

Лосяш подошёл к нему с толстой книгой и раскрыл её на нужной странице. Возможно, Крошу поможет его объяснение?

– Чудо – сверхъестественное явление, вызванное вмешательством потусторонней силы… – прочитал вслух Лосяш.

– Это понятно! – отмахнулся Крош.

Учёный продолжил:

– …Нечто небывалое, необычное, вызывающее удивление…

Кролик согласно закивал:

– Вот, вот, вот, вот… Мы должны удивить! Обнеобычить! Занебывалить! Мы…

Он осёкся. На площадке кто-то пел. Крош повертел головой. Это была Совунья! Она мыла камеру и напевала себе под нос:

– Жа-а-аль, что нельзя-а-а-а останови-и-ить хоть ра-а-а-аз…

Крош подскочил к Совунье так неожиданно, что та вскрикнула, потеряла равновесие и села прямо в тазик с мыльной водой.

– Точно! – воскликнул кролик и потряс Совунью за плечи. – Это будет мюзикл! С самым сверхъестественным Дедом Морозом на свете!

Снова закипела работа. Смешарики подготовили новые декорации: повсюду развесили гирлянды, мишуру, фонарики в виде звёзд.

Камера! Мотор! Начали!

Зазвучала весёлая музыка. Ёжик, Нюша, Карыч и Копатч пустились в пляс. Переливались гирлянды, тут и там взлетали конфетти. Совунья в костюме Деда Мороза спустилась с потолка на картонной луне и повисла над сценой. Героиня запела (какой же мюзикл без песен?):

 
Хочу игрушек паровоз!
Хочу веселья на износ!
Хочу большой красивый нос!
Хочу проснуться в мире грёз!
 

На сцену выскочили Бараш и Лосяш. На головах у них красовались пышные перья. Поэт и учёный завертелись в весёлом танце. Совунья продолжала:

 
Любой подарок – не вопрос!
Ведь в деле…
 

– Бабушка Мороз! – закричали все хором.

– Сто-о-оп! Стоп, стоп! – Крик Кроша моментально оборвал всеобщее веселье.

Совунья поправила меховую шапку и с надеждой уточнила:

– Снято?

Кролик мрачно покачал головой. Со сцены к нему спустился Лосяш.

– Режиссёр вы наш ищущий, – хитро улыбнулся он, – а как насчёт…

Учёный горячо зашептал что-то Крошу на ухо. Тот оживился.

– И, кстати, я знаю, кто может сыграть главную роль! – радостно подвёл итог Лосяш.

Несложно догадаться, что учёный имел в виду самого себя.

Итак, по совету Лосяша декорации снова сменили. Теперь съёмочная площадка превратилась в пустынную равнину Дикого Запада. То тут, то там из земли торчали кактусы. Домик Копатыча превратили в салун – такое местное кафе. Двери были распашными, двустворчатыми, как и положено, а над входом повесили побитую пулями бочку из-под мёда. В салуне за столиками играли в домино Пин и Ёжик – оба в ковбойских шляпах. В углу похрапывал Копатыч. Кар-Карыч играл на пианино, Совунья разливала по кружкам квас.

Внезапно двери распахнулись, и в кафе вошёл Лосяш. Он тоже был в ковбойской шляпе, а ещё у него была длинная белая борода и высокие сапоги со шпорами. Лосяш вытащил из-за пояса револьверы, из дула которых торчали пульки на присосках, и воскликнул:

– Хо-хо-хо!

Повисла тишина.

Ёжик хмуро взглянул на Пина и лениво протянул:

– Как считаешь, Билли, мы были хорошими мальчиками в этом году?

– Почему ты спрашивайт, Джо? – прищурился Пин.

Ёжик усмехнулся и поднял вверх палец. На стене салуна висел потрёпанный плакат. На нём был изображён Лосяш, а ниже шла надпись: «Разыскивается за вознаграждение».

– Похоже, мы заслужили подарочек… – усмехнулся Ёжик.

Пин и Ёжик тут же вытащили свои пистолеты. И началась перестрелка! Пиф-паф, бах!

Но вопль режиссёра заставил всех остановиться:

– Да нет же! Это всё совсем не туда!

Замершие актёры переглянулись.

– Конечно! Вестерн – это вчерашний день! – с важным видом заявил Бараш, появляясь из-за камеры. – Вот артхаус – это на все времена!

Крош с недоумением посмотрел на него.

– Арт… что?

– Артхаус! Жанр, в котором случаются чудеса! – торопливо пояснил Бараш.

Крош почесал в затылке. Эх, была не была! Можно попробовать и артхаус.

Бараш вытащил из кармана бороду Деда Мороза – о-о-о-чень длинную. Конечно, главную роль поэт был готов взять на себя.

Над съёмочной площадкой разлился зелёный свет, зазвучала тревожная музыка. Выбежала Нюша в костюме ёлочки. За ней – Дед Мороз с завязанными глазами.

– В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла… – напевал Бараш. Он попытался повесить на деревце шарик, но Нюша убежала. Ёлочная игрушка упала в снег.

– Я здесь! Ха-ха-ха! – рассмеялось деревце на ножках и побежало дальше.

– Зимой и летом стройная… – продолжил Дед Мороз и достал… топор. Тот вдруг со свистом вылетел у Бараша из рук и теперь носился над головой Деда Мороза, выпуская из себя воздух. Инструмент оказался надувным.

– Хватит! – распорядился Крош. У него уже дёргался глаз. – Это вообще какой-то кошмар! Ужас!

Нюша выбралась из костюма ёлочки, радостно подпрыгнула и предложила:

– Точно! Давайте ужасы снимем!

Что ж, терять уже нечего…

Камера! Мотор!

На долину опустилась ночь. Огромная зловещая луна отбрасывала зловещий свет на зловещие сугробы. Зазвучала леденящая кровь музыка. Нюша стояла посреди поляны и смотрела на лунный диск. Вдруг за спиной она услышала какой-то подозрительный шорох. Нюша обернулась и увидела, как из сугробов медленно поднимаются… Деды Морозы! Один, другой, третий… Это были переодетые Лосяш, Копатыч, Ёжик. Дедов Морозов становилось всё больше. Покачиваясь, они шли в её сторону и угрожающе смеялись:

– Хо-хо-хо!

Нюша истошно закричала, бросилась прочь и заперлась в своём домике. Вдруг за спиной у неё послышался какой-то шорох… Нюша в ужасе обернулась: на неё наступал ещё один Дед Мороз – Карыч.

– Хо-хо-хо! – жутко засмеялся он.

Через минуту Нюша распахнула дверь своего домика и вышла на крыльцо. Теперь и она была в костюме Деда Мороза. Свинка взвыла страшным голосом:

– Хо-хо-хо!

А потом спросила режиссёра обычным голосом:

– Ну как? Было чудо?

Все с надеждой посмотрели на Кроша.

Режиссёр сидел в кресле с опущенными ушами и тяжело вздыхал. Смешарики всё поняли. Они тихонько разобрали декорации и разошлись. А что им оставалось делать?

Рядом с Крошем остался только Ёжик. Небо затянули тучи, закапал дождик. Ёжик раскрыл над другом зонтик.

– Да я всё понимаю… – пожал плечами Крош. – А как же магия, Ежидзе? Вот то самое чудо, когда ты видишь движущиеся картинки на экране, а у тебя вот тут вот внутри, – он постучал себя по груди, – всё сжимается… И хочется смеяться и плакать, любить или ненавидеть! Чтобы глаза закрыть, вздохнуть и… слов не найти! Так чтоб… – Он прикрыл глаза и мечтательно протянул: – Ух ты-ы-ы!

Ёжик уточнил:

– Ты про… – Он не сразу вспомнил слово. – …катарсис?

Крош в сердцах всплеснул лапами.

– Да, ёлки-иголки, а! Вот каждый только умничает! Тьфу… А как до дела доходит – не можем нормальный фильм новогодний снять! – Он махнул в сторону камеры. – Это не кино, это металлолом какой-то! И тот картонный… Одни ёлки-иголки!

Кролик сполз с режиссёрского кресла. Он потопал к декорации – та изображала его домик. Открыл дверь, которая никуда не вела, зашёл внутрь и громко захлопнул её за собой.

Ёжик проводил друга тоскливым взглядом. Дождь сменился снегом. Ёжик задрал голову и долго смотрел на пушистые снежинки.

Вскоре выпало много снега. Смешарики дружно лепили снеговиков, играли в снежки, катались на санках, наряжали ёлку. Все, кроме Кроша. Он исчез. И его не было целый месяц.

И вот под самый Новый Год, в последний день декабря, в небе появились… сани. Выписывая в воздухе виражи, они пронеслись над Ромашковой долиной. За ними тянулся звон бубенцов.

Смешарики выскочили на улицу.

– Вон там! Вот там приземлилось! – наперебой кричали они.

Сани опустились на холме, и из них вышел… Крош!

– С наступающим! – весело сказал он.

Смешарики окружили друга, засыпав вопросами.

– Ты где пропадал?!

– Крош, это ты?

– Мы так волновались…

– Дружище, мы уже и не знали, что думать!

Из саней выглянул кто-то ещё… Некто в красной шубе, меховой шапке и с пушистой белой бородой.

– Та-дам! – воскликнул Крош, показывая на своего спутника.

Все только разинули рты.

– Вы все это видите? – прошептал Карыч.

– Крош, это что… правда он? – дрожащим голосом спросил Бараш.

– А кто ж ещё-то? – усмехнулся кролик. – Для новогоднего фильма нужна фактура, понимаете? Тогда и будет этот… – Он повернулся к Ёжику. – Как ты там говорил?

– Ка… ка-катарсис… – пролепетал Ёжик.

– Во-во, – кивнул Крош и принялся объяснять: – Никто, кроме него не потянет – вот в чём был наш прокол! Деда Мороза должен сыграть настоящий Дед Мороз! В настоящий Новый год! Который, кстати, вот-вот наступит…

Дед Мороз добродушно смотрел на Смешариков из саней.

– Здрасьте, – поприветствовала его Нюша и присела в реверансе.

Крош хлопнул в ладоши.

– И чего стоим? К съёмке всё готово? Где новогодние декорации? Где атмосфера праздника?!

Смешарики кинулись кто куда. Спешно украсили ёлку, посыпали всё вокруг конфетти, настроили свет, установили камеру. Нюша припудрила Деду Морозу нос.

Крош показал необычному актёру сценарий.

– Вот тут так, тут эдак, – объяснял кролик.

Дед Мороз кивнул. Крош устроился в режиссёрском кресле и схватил мегафон.

– Камера! Мотор! Поехали! – скомандовал он.

Съёмка началась. Актёр вышел на заснеженную поляну. Шли секунды. Минуты. Дед Мороз всё так же молча стоял и любовался падающими снежинками.

Крош занервничал.

– Чего он ждёт?! Мы же всё обсудили! – зашептал он.

Карыч пожал плечами, показывая на часы – минутная стрелка приближалась к двенадцати, вот-вот должен был наступить Новый Год.

Режиссёр выпалил в мегафон:

– Работаем! Ну! Как договаривались! Танцы, песня…

Дед Мороз улыбнулся в камеру, повернулся, пошёл прочь и… исчез на глазах у изумлённой съёмочной команды.

У Кроша вытянулось лицо. Смешарики бросились к нему и принялись утешать:

– Ты только не переживай! – успокаивала кролика Совунья.

– Да это не настоящий дед был, а жулик! – заверил Карыч.

– А хочешь, я тебе на гармошке сыграю? – предложил Копатыч.

– Кто-нибудь, сбегайте, посмотрите – может, он в сугроб провалился? – кричала Нюша.

И тут произошло… чудо! На объектив камеры опустилась большая снежинка. Из него вырвался яркий луч, как из проектора, и Смешарики вдруг увидели, как на снегу стали появляться следы… шаг, другой, третий. И вот они уже скрылись вдали…

Все затаили дыхание. Это было оно: настоящее чудо! Крош счастливо вздохнул:

– Ух ты-ы-ы…

В этот момент прозвенел будильник. Наступила полночь!

– С Новым годом! – воскликнул Пин.

Смешарики словно очнулись ото сна. Все тут же принялись прыгать и танцевать.

– С Новым годом! – поздравляли они друг друга. – С новым счастьем!

Вдруг посреди всеобщего веселья раздался пронзительный крик Кроша:

– Стоп!

Наступила тишина. Все повернулись к нему.

– У меня тут новая идейка появилась! – с воодушевлением сообщил Крош. – Сюжет – огонь!

Смешарики рассмеялись. А что? Снимать кино – это весело. Тем более, теперь друзья знали, что иногда случаются настоящие чудеса!

Быдыдыщ и труляля

Жители Ромашковой долины очень любили кино. Кто-то кино смотрел, кто-то – даже снимал! А кто-то – как Лосяш – писал для будущих шедевров сценарии.

– Что же такое настоящее кино? – рассуждал Лосяш, прохаживаясь по дорожке с двумя папками сценариев подмышками. – Это когда «тыщ-быдыщ, э-э-эу, буфс и ничего себе!» – так считал режиссёр культовых блокбастеров «Летающая нога» и «Сокрушительный кролик», мастер боевика, несравненный Крош! А вот Маэстро Карыч, режиссёр нашумевшего мюзикла «Поющие чепчики», был уверен, что кино – это восхитительное «труляля» с танцами, песнями и счастливым концом.

Два творца, два взгляда на кино. Кто победит?

Крош и Карыч снимали свои будущие шедевры в соседних павильонах, да вот беда: сценарист у них был один, и актёры одни и те же. Приходилось соблюдать график и делиться.

– Долгие годы они спорили между собой – какое же кино лучше, – продолжал рассуждать Лосяш. – И горе тому, кто окажется между ними, пока они спорят…

На этих словах учёный вздохнул. Горе – как раз у него, ведь Лосяшу надо было писать сценарий и для Кроша, и для Карыча.

Ворон постоянно напоминал:

– Не забудь про эмоциональный акцент на последних словах.

А кролик требовал:

– Лосяш, ёлки-иголки, нужен новый ход! Теряем динамику сюжета!

Лосяш энергично кивал и пытался дописать два сценария сразу.

Крош снимал боевик про учителя кунг-фу, где сам выступал сразу и режиссёром, и исполнителем главной роли.

На съёмочной площадке стояла ночь. Луна освещала лесную тропинку, над которой клубился густой туман. С одной стороны дорожки в кустах сидели Крош и Ёжик, с другой Пин, все в китайской одежде – в конусовидных соломенных шляпах, свободных хлопковых рубашках и штанах. Через тропинку перекинули верёвку с петлёй, её концы держали Пин и Ёжик. Над тропинкой висела сеть.

– Плохой, плохой идея! – бормотал Пин свой текст по сценарию. – Ничего не выйдет.

– Почему не выйдет? – поинтересовался Крош. – Вы его хватаете, будто вы разбойники, тут я такой появляюсь – тыщ-быдыщ! Освобождаю его от разбойников, и он из благодарности берёт меня в ученики. Понятно?

– Понятно, – кивнул Ёжик. – А если он нас схватит?

– Нет, ну он, конечно, мастер… – замялся Крош. – Но вас же двое! А он уже старенький!

На залитой лунным светом тропинке появился седобородый мастер боевых искусств – его играл Копатыч. Мастер поставил ногу в петлю, прикрытую травой…

– Давай! – скомандовал Пин.

Они с Ёжиком дёрнули за верёвку, но Копатыч сделал сальто назад и выпрыгнул из петли прежде, чем та успела затянуться.

– Тяни! – в панике закричал Ёжик.

Пин схватился за верёвку, которая вела к подвешенной над тропинкой сети. Сеть расправилась и… повисла на ветвях.

– Застряль! – ахнул пингвин.

Мастер Копатыч поднял петлю и резко потянул на себя верёвку. Державшиеся за её концы Пин и Ёжик вылетели на дорожку. И теперь лежали у ног Копатыча, плотно запутавшись в верёвках.

Из кустов с боевым кличем выскочил Крош и принялся молотить воздух руками и ногами.

– Й-яй, хоу, хи! А ну, разойдись, разбойники!

В этот момент сетка слетела с веток и накрыла кролика с головой. Он упал и неуклюже забарахтался в ней, пытаясь выбраться. Мастер Копатыч невозмутимо подошёл к Крошу, смерил изучающим взглядом и спросил:

– Ты кто такой?

– Твой будущий ученик! – храбрясь, ответил Крош.

Кролику наконец удалось выбраться из сети, и он поднялся на ноги, пыльный и взъерошенный.

– С чего ты взял? – мрачно произнёс Копатыч.

Крош почесал голову и гордо ответил:

– У меня хорошие данные для кунг-фу.

– Ну вот ещё! – мастер презрительно фыркнул, отвернулся и пошёл прочь. Растерянный Крош так и остался стоять посреди тропинки.

– А я всё равно буду учиться! – крикнул кролик ему вслед. – Сам.

Копатыч резко обернулся, пристально посмотрел на Кроша. И, увидев его решимость, едва заметно кивнул:

– Так и быть. Я возьму тебя в ученики.

Крош издал торжествующий вопль, высоко подпрыгнул, несколько раз перевернулся в воздухе и завис на фоне лунного диска.

– Стоп! Снято! – скомандовал Крош. Как-никак он был не только актёром, но режиссёром.

Оператор Бараш остановил запись. Щёлкнули выключатели, и площадку залил дневной свет. Специальный генератор перестал вырабатывать туман. Стало видно, что Крош в небе висел на лебёдке, а луной был прожектор.

– Браво, маэстро! – крикнул сценарист Лосяш, вскакивая со своего складного кресла и хлопая в ладоши. К актёрам уже спешила Совунья с чаем и бутербродами. Нюша стала поправлять артистам грим и приводить в порядок их костюмы.

Крош продолжал висеть над площадкой.

– Понимаешь, Лосяш, – закричал он сверху. – Дальше по сценарию нужно что-то такое, чтобы ух, ах и ого-го!

Все указания Лосяш записал.

– Не вопрос! Сделаем! – заверил он.

В соседнем съёмочном павильоне царила тишина. Кар-Карыч расхаживал туда-сюда, ожидая, когда наступит очередь его съёмок. Посмотрел на часы. Актёры уже опаздывали. Ворон недобро сощурился. Затем подкрался к электрическому щитку, открыл его и опустил один из рубильников.

На площадке Кроша тут же погасли все осветительные приборы. До Карыча донеслись вопли кролика:

– А-а-а-а! Да ёлки-иголки. Пи-и-и-ин! Где электричество?!

Инженер крикнул в ответ:

– Капут! Всё сломаться. Надо починять.

– Ну так починяй! – сердито велел режиссёр. – Перерыв!

Карыч довольно захихикал. Когда он заглянул на съёмочную площадку боевика, там была настоящая суета. Бараш, Копатыч, Ёжик и Совунья тащили лестницу, чтобы снять режиссёра с лебёдки.

– У, да я смотрю, тут авария! – сокрушённо покачал головой Карыч. – Крош, раз уж ты всё равно не снимаешь, я заберу артистов на время?

Кролик, которого уже бережно на руках спускали по ступенькам, с досадой отмахнулся.

– Забирай… на время!

Все, как по команде, тут же бросили Кроша и убежали за Карычем: Ёжик и Копатыч впереди, за ними Бараш с камерой, Нюша с костюмами и Совунья с самоваром. Только Лосяш остался на своём месте – он самозабвенно вносил изменения в сценарий боевика.

– И сценариста тоже заберу! – сообщил Карыч, вытаскивая Лосяша из кресла. Учёный, ещё пребывающий в мире «тыщ-быдыщ», непонимающе озирался по сторонам.

Крош недовольно посмотрел вслед Смешарикам.

А съёмки мюзикла тем временем наконец-то начались.

На сцене салуна выступала певица – Нюша – в костюме воительницы. Играл патефон. Нюша бегала туда-сюда по сцене, размахивая игрушечным мечом, и пела тоскливую песню.

Её выступление прервал резкий свист. За столом прямо у сцены сидели ковбои – Бараш и Копатыч. Они возмущённо топали и улюлюкали.

– Скукота! – заорал Бараш.

– Позовите кого повеселее! – хохотнул Копатыч.

Певица покраснела от гнева, как и написал Лосяш в сценарии, и крикнула:

– Да вы!.. Ничего в искусстве не понимаете!

Тогда в неё полетели помидоры, ложки и фантики. Артистка завизжала и прикрылась патефоном. Но официант Ёжик спешно выпроводил певицу со сцены.

– Сию минуту всё исправим! – расшаркался он перед зрителями с любезной улыбкой.

Ёжик сделал знак рукой, и из тёмного угла выскочила Совунья в огромной разноцветной шляпе. Она уселась за расстроенное пианино и заиграла весёленькую песенку. Бараш и Копатыч одобрительно закивали в такт.

Ёжик тем временем выпроводил Нюшу на улицу и неприязненно сказал:

– Боюсь, нам не подходит ваш репертуар. У нас другой формат.

И захлопнул дверь прямо у неё под носом.

– Ну и пожалуйста! – закричала певица. – А я всё равно стану звездой! – Она села на ступеньки и с печальным вздохом добавила: – Только вот как?..

За кадром сработала кинематографическая хлопушка.

– Отлично! Снято! – объявил Карыч.

Режиссёр сидел в кресле рядом с Лосяшем. Сценарист смахнул с глаз выступившие слёзы.

– Феноменально! – прошептал он. – Друг мой гениальный, вы снимаете очередной шедевр!

– Возможно-возможно! – самодовольно протянул Карыч. – С твоей помощью, дружище. Прошу тебя, подумай ещё над парочкой номеров для героини. Это должны быть хиты!

– Да-да, конечно! – закивал Лосяш, схватил папку со сценарием и записал пожелания режиссёра.

В соседнем павильоне затарахтело – это Пин подключил портативный электрогенератор. За забором снова загорелись прожекторы. А на съёмочной площадке мюзикла моргнули и погасли осветительные приборы… Карыч взвыл от досады.

Под этот крик вся съёмочная группа табуном бросилась обратно к Крошу.

– Лосяш! – позвал громогласный кролик.

Сценарист виновато посмотрел на Карыча, пожал плечами и тоже ушёл.

Съёмки боевика продолжились.

В кадре появилась хижина китайского мастера. С ветки дерева свисал обруч, к которому были прикреплены крышка от кастрюли, чайник, утюг, деревянная кадушка и жестяной таз. Копатыч сидел на крылечке и крутил обруч с помощью специального устройства. А Крош стоял под обручем и дубасил по проплывающим мимо предметам руками и ногами.

– Учитель, – пропыхтел кролик. – А зачем я делаю эти бестолковые задания вместо того, чтобы совершать подвиги?

– Ученик не спрашивает «зачем», – нахмурился мастер. – Он говорит «да, учитель» и выполняет. Ты понял?

– Да, учитель, – послушно ответил Крош. – Но всё-таки…

Копатыч закрутил обруч ещё быстрее, и теперь ученик отмахивался наугад.

– То есть «да!» Понял я, понял! – закричал он.

В этот момент за кадром вдруг заиграла громкая музыка. Крош вздрогнул и, замешкавшись, получил чайником по затылку.

– Сто-о-оп! – объявил режиссёр и бросился к забору, отделявшему две площадки. – Да что ж такое, а?! – Он забарабанил в деревянное перекрытие и прокричал: – Ти-ши-на!

Но какая тут тишина, когда снимается мюзикл?

На соседней площадке певица Нюша сидела на улице под проливным дождём, играл патефон. Мимо сновали прохожие с зонтами: Совунья, Ёжик, а ещё Копатыч и Бараш, которые успели прибежать с площадки боевика. Нюша играла на ложках и пела грустную песню о том, как порой бывает тоскливо, словно бесконечный дождь льёт прямо в душе.

Прохожие стали подпевать и подтанцовывать. Нюша воодушевилась. Теперь она пела о том, что рано или поздно, после любого ненастья, на небе вновь засияет солнце.

Дождь создавал Пин, поливая площадку из шланга за кадром. И тут вода в шланге закончилась.

Карыч оторвался от объектива камеры.

– Стоп! – закричал он. – Где дождь?!

Пин развёл крыльями:

– Кончиться!

А из-за забора раздался вопль Кроша.

– Лося-я-яш!

Ворон помрачнел. Кажется, он понял, кто перекрыл воду.

Так продолжалось целый день. Сценаристу и актёрам приходилось постоянно бегать туда-сюда, до самого вечера.

Наконец, все стали расходиться по домам.

– Увидеть гения кино за работой – это редкая удача, – бормотал себе под нос уставший, но никогда не унывающий Лосяш по пути к своему домику. – Но увидеть сразу двух гениев и уцелеть между ними – удача вдвойне.

Всю ночь он просидел за столом с двумя сценариями и дописывал сцены то для одного фильма, то для другого. На мгновение он прикрыл глаза… и заснул, уронив голову на листы! Сценарии выпорхнули из папок, упали на пол и перемешались.

Утром Лосяша разбудил звонок будильника. Сценарист спешно разложил рассыпавшиеся листы по папкам и поспешил на площадку Карыча.

Камера! Мотор! Начали!

В кадре снова появился салун. Совунья играла на пианино, а Нюша в переднике протирала столы и тихонько напевала тоскливую песню. Под музыку она сделала пару танцевальных па и вдруг… встала в боевую стойку!

– И-йя! – завопила она, вскидывая ногу.

– Минуточку-минуточку! – недоуменно крикнул Кар-Карыч. – Что происходит? Почему героиня так себя ведёт?!

– Так в сценарии написано! – объяснила Нюша, показывая на листки.

Лосяш нервно просмотрел папку со сценарием. Глаза его округлились от ужаса.

– Что за ерунда? – повернулся грозный Карыч к сценаристу.

Лосяш попятился и выбежал за дверь. Ему срочно нужно было попасть на площадку Кроша и поменять листки сценария! Но там уже творился свой «тыщ-быдыщ» – точнее, «труляля».

Копатыч в образе мастера кунг-фу вышел из хижины, потянулся и сделал несколько боевых движений. А потом вдруг начал петь! Про мечты и их осуществление…

– Стоп-стоп-стоп! Это что за «труляля»?! – вскричал Крош.

Бараш остановил съёмку.

– У меня такой текст… – растерянно пробормотал Копатыч.

Тут кролик заметил, что у входа на площадку стоит перепуганный сценарист.

– Лосяш. Ты чего понаписал-то, а? – возмутился Крош.

Лосяш замялся и пробормотал:

– Это… сюжетный ход…

Он хотел сбежать куда-нибудь подальше, но сзади уже наступал разъярённый Карыч, отрезавший незадачливому сценаристу пути отхода.

– Лосяш! Вот ты где! – потряс кулаками ворон.

Лосяш съёжился.

– Друзья мои гениальные, – пролепетал он, – держите себя в руках!

Лосяш подбежал к пульту управления спецэффектами и стал жать на все кнопки подряд. Карыча и Кроша ослепили прожекторы, из генератора тумана повалили белые клубы. От неожиданности Крош попятился и случайно наступил в петлю на тропинке. Верёвка затянулась, сработала лебёдка, и кролика вздёрнуло в воздух.

– Лосяш! Куда?! – вскричал Крош, болтаясь вверх ногами. – Нам финал нужен!

– Сногсшибательный финал! – добавил Карыч.

Лосяш не выдержал:

– Финал вам нужен?! Вот вам финал!

Он нажал ещё на какую-то кнопку, кран резко двинулся, и лебёдка подбросила Кроша в небо. Кролик с воплем пролетел через забор на другую площадку, пробил крышу салуна, как пушечное ядро, и рухнул на пианино.

Кран упал, и подмял под себя декорации. Лосяш обернулся на грохот и увидел, что Карыч лежал на земле без чувств в окружении чайника, утюга и крышки от кастрюли.

– Феноменально… – протянул сценарист.

И тут с тренажёрного обруча прямо ему на голову свалился железный таз.

Снято!

После всего, что произошло, два режиссёра решили объединиться и вместе снимать один фильм. Что же у них получилось?

Премьера состоялась в ангаре Пина. Изобретатель запустил старый проектор, зрители уселись перед экраном. Во время просмотра Смешарики жевали попкорн, смеялись и даже плакали. Режиссёры – Карыч с Крошем, все в бинтах после падений и ушибов, – сидели рядом. Радостный кролик показал ворону большой палец, а Карыч дружески похлопал того по спине.

В фильме Нюша с Крошем исполнили на сцене салуна танец с элементами кунг-фу, а затем – песню о том, что мечты сбываются. Совунья, Ёжик и Бараш за столиками подпевали и прихлопывали в такт. Затем в салун вошёл мастер кунг-фу Копатыч и уселся за свободный столик. Крош помахал ему рукой. Мастер приветственно кивнул.

Сценарист Лосяш с забинтованной головой сидел в заднем ряду, поглядывал на благодарных зрителей и помирившихся режиссёров и улыбался. Потом он тихо выскользнул на улицу.

– Так что же такое настоящее кино? – рассуждал сценарист. – Конечно то, что собирает нас всех у экранов, заставляет плакать и смеяться вместе, примиряет даже самых закоренелых спорщиков, соединяет несоединимые жанры.

Из-за дверей ангара доносились музыка и аплодисменты.