Текст книги "Смешарики. НЕхулиганские истории"

Смешарики. НЕхулиганские истории

© ООО «Смешарики»

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2023

Невоспитанный клон

В каждом из нас, даже в самом пушистом котёночке, живёт маленький плохиш. Обычно он прячется, но иногда – прыг! – выскакивает наружу. И вот тогда приходится его ловить и обезвреживать!

Пин сладко посапывал в своём холодильнике. На улице бушевала гроза, выл ветер, дождь барабанил по крыше. Бум! Бум! БУМ! БУМ! БУМ! БУМ! – повторилось сильнее. Пин открыл глаза. Нет, это не дождь! Кто-то настойчиво колотил в дверь.

Пин пошлёпал к двери. На пороге стоял Лосяш. Рога и копыта у него тряслись, зубы стучали, и весь он был бледный-бледный, как привидение.

– КАТАСТРОФА!!! – закричал учёный, врываясь внутрь. – КЛОН вернулся! Он нашёл меня!

Пин ничего не понял, но на всякий случаи запер дверь на два замка. Сгрёб со стола железяки, усадил дрожащего учёного и налил ему чаю. Лосяш залпом осушил стакан и сделал признание.

Оказалось, что в юности Лосяш был капризным и вздорным обалдуем! Дня не мог прожить без шалостей! Наливал на стулья товарищей клей, бросал мух в суп, дразнил… В конце концов на него обиделись ВСЕ. Даже те, с кем он хулиганил! Лосяш остался совсем один. И заскучал. Даже обалдуям нужен приятель.

– У меня были знания, талант и… ключ от кабинета биологии, – прошептал учёный. – И я решил сделать себе двойника! Тайно клонировать себя!

Двойник удался! Он получился таким же хулиганом и забиякой, как и Лосяш. Даже намного хуже! Вместе они рисовали жуткие рожи на заборах, швыряли кирпичи в окна, таскали кошек за хвосты, а девчонок за косички…

– Даже не хочу вспоминать, что мы вытворяли. Ужас! – схватился за голову учёный.

Лосяш во всём помогал Клону. Пока тот воровал яблоки, Лосяш болтал со сторожем о погоде. Пока Клон ломал забор, Лосяш отвлекал хозяев дружеской беседой… Со временем он увлёкся ролью душки и симпатяги. Ему расхотелось быть противным хулиганом, от которого все шарахаются. Быть милым добряком, которого все любят и зовут играть, оказалось гораздо приятнее.

И Лосяш начал исправляться. Завёл новых добрых друзей.

Шалости заменил на чтение умных книжек. На карманные деньги купил телескоп.

Клону всё это очень не нравилось. И он стал подбивать Лосяша забраться в соседский сад и разорить гнездо дрозда. Но учёному так не хотелось, что он решил убежать от Клона. И побежал. Он бежал, бежал, бежал… А хулиган его преследовал и преследовал. Но в конце концов выдохся и отстал. Как оказалось, ненадолго…

Учёный затих и начал всхлипывать.

– Не волновайся, – Пин похлопал товарища по плечу. – Я тебе помогу. Где он?

– У меня дома, – всхлипнул Лосяш.

Друзья решили пойти к Лосяшу и разобраться с Клоном по-мужски.

Клон сидел за письменным столом и уплетал ужин Лосяша.

На раскрытых книгах валялись надкусанные бутерброды. В колбы был налит чай. С громким чавканьем Клон дожевал яблоко и запустил огрызок в угол.

– А! – гаркнул он, увидев Лосяша с Пином. – Дружбана привёл. Тут самим есть нечего!

Пина не на шутку разозлило такое хамство.

– Я вас собираться попросить, битте, – сказал он. Когда Пин волновался, он всегда начинал говорить на родном языке.

– Битте-дритте, – загоготал Клон, передразнивая.

Пин показался ему жутко смешным. Хулиган сразу же придумал ему кличку – Чиполлино. Луковица! Такой же въедливый.

Сытый, а потому довольный Клон выскочил на улицу. Друзья поспешили за ним. Дождь закончился. Пахло травой и влажной землёй. Двойник приобнял Пина и Лосяша за плечи.

– Ну что, ребзя, наведём шороху на это садоводство? – хитро ухмыльнулся он.

– Во-первых, мы вам не есть ребзя, – отрезал Пин. – Во-вторых…

Клон не стал выслушивать скучные чиповские замечания. Как молния метнулся он к домику Кроша. Кролик только сегодня смастерил очередную розовую скамейку. Клон с разбега поддел её копытом. Скамейка подлетела, сделала воздушную петлю и шмякнулась на землю, сломав ножку. Клон загоготал и поскакал пакостить дальше.

«Барашка-Чебурашка», – со злорадным хохотом выцарапал Клон на стене домика поэта.

Вж-ж-жик…! – спилил дерево, под которым Смешарики любили отдыхать в жару. Шлях, плях, брях – выдрал в огороде Копатыча всю морковку и свёклу. Лягнул капусту. Стащил тыкву… Швыряя в окна картофелины, добежал до домика Нюши и стал барабанить в дверь. Когда Нюша в одной сорочке вышла на порог, в мордочку ей ткнулась безобразная тыквенная рожа. А через секунду с крыши скатился мерзко гогочущий Клон. Нюша ойкнула и бухнулась в обморок.

По всей долине стал зажигаться свет. Разбуженные Смешарики в ночных колпаках и пижамах с опаской выглядывали из побитых окон.

Пин и Лосяш были в отчаянии! Они не знали, как утихомирить разошедшегося Клона. Только носились туда-сюда и пытались его поймать. В конце концов друзья придумали спрятаться в кустах, а когда этот хулиганище пробежит мимо, схватить его. Пока они искали подходящие кусты, Клон нашёлся сам. Устав от похождений, он спокойно дремал на полянке, уткнувшись носом в ромашки. Довольно улыбался во сне, похрапывал и даже подрыгивал копытом.

– Я не перенесу этого позора! – прошептал Лосяш. – Я должен уехать.

– Нет! – возразил Пин. – Мы найдём какой-нибудь выход.

Через пять секунд в его гениальной голове созрел план, как навсегда избавить Смешариков от этого монстра.

Всю ночь Пин чертил, пилил, стругал, прибивал… Уже начало всходить солнце, а он всё суетился, нажимал на разные кнопочки, закручивал и привинчивал. Только бы успеть доделать, пока Клон не проснулся! Только бы успеть! Лосяш стоял рядом, повесив свой учёный нос. Он был слишком расстроен, чтобы помогать.

Наконец Пин всё сделал.

– Мы посадим его в эту штуковину и включим автопилот, – сообщил изобретатель, похлопывая по обшивке большой подводной лодки. – Фьють! – и он уже на моей далёкой снежной родине. Когда Клон попадёт туда, то сразу узнает, что такое железная дисциплина. Быстро станет как шёлковый. Главное, заманить его в лодку.

– Кого собираетесь заманить? Меня? – прогремел в утренней тишине до ужаса знакомый голос.

У Лосяша душа ушла в пятки. В секунду их прекрасный план зашатался и рухнул. Клон всё слышал!

– Чиполлино, – забияка неторопливо приблизился к Пину, угрожающе уперев копыта в бока. – Я думал, мы друзья…

– Я вам никакой не Чиполлино! – Пин сделал шаг вперёд, пряча за спину дрожащие от волнения крылья. – А вы мне не друг! Вы невоспитанный и злобный хулиган!

От этих слов Клон рассвирепел ещё сильнее. Даже зубами заскрипел. Сейчас он проучит этого мастера-фломастера. Будет знать, как храбриться. Клон сжал кулаки и сделал шаг вперёд.

Лосяш больше не мог терпеть! Он кинулся к другу, заслонил его собой и потребовал, чтобы двойник немедленно уходил отсюда.

– Я – это ты, – напомнил Клон, ожидая, что Лосяш придёт в себя. – Ты меня таким сделал!

– Я давно стал другим, – воскликнул Лосяш. – И ты за это время мог бы хоть чему-нибудь научиться, а не писать до сих пор гадости на заборах и бить стёкла. Мелкий хулиган!

Клон недобро сверкнул глазами. Сейчас он сделает ТАКУЮ гадость, ТАКУЮ… что они век этого не забудут! Он с хрустом сжал копыта и помчался к домику Пина.

Раздался звук разбиваемой лампочки, а через секунду из домика вылетел холодильник и с треском упал на землю.

Уворачиваясь от летящих отвёрток и молотков, Пин и Лосяш вбежали в домик. Секунду стояла полная тишина. Потом что-то упало, покатилось, зазвенело. Кто-то закричал. Наконец из домика вынырнули две тени с извивающимся мешком. С трудом дотащили его до лодки и запихали внутрь. Пин нажал на пульт и перевёл дыхание – уф-ф-ф-ф!

– Там его перевоспитают! – торжествующе сказал он.

– Не знаю, Чипа, не знаю. Он так изменился, – послышалось за спиной.

Пин оцепенел. С трудом повернув голову, он увидел неловко переминающегося с ноги на ногу учёного, который попытался улыбнуться.

«Шуточки у вас, учёных… – подумал Пин. – Не смешные какие-то».

И, покрутив у виска крылом, побрёл домой. Отсыпаться.

Масленица

Рано утром в Страну Смешариков пришла весна. Это была очень воспитанная весна. Она вошла совсем тихо, как будто на цыпочках. И принесла с собой гостинцы: первые набухшие почки, звонкие голоса птиц и вкусные запахи.

Бараш открыл глаза и улыбнулся. Как и любой поэт, весну он очень любил. Потому что весной была Масленица – самый блинный день в году!

Медлить было нельзя. Печь блины умела только Совунья, а желающих поесть блинчиков так много. Поэт спрыгнул с кровати, вытащил из буфета большую тарелку с сердечком и выскочил на улицу.

И вот домик Совуньи совсем близко. Бараш уже чувствовал запах свежих блинов. Но тут над самым его ухом раздался крик:

– Бараш! Тебя-то нам и не хватало!

С этими словами из рук поэта выхватили тарелку, а его самого подняли и поставили на большой жестяной таз. Ничего не понимающий Бараш огляделся.

Вокруг полным ходом шло строительство чучела Масленицы.

Крош, Пин и Копатыч подносили солому. Лосяш, стоя на плечах у Ёжика, закреплял ее на деревянной основе. А Кар-Карыч всеми руководил.

– Бараш, руки выше! – прикрикнул он на ошарашенного поэта. – Не выходим из образа!

Бараш вздрогнул и растопырил копыта как можно шире, отчего стал похож на звёздочку. Кар-Карыч довольно улыбнулся и подумал: «Какой же я все-таки умный! Придумал собирать чучело по образу и подобию Бараша! Другие бы ни за что не догадались!»

Тем временем другие вовсю принюхивались к запахам, доносящимся из домика совы.

– Блины уже готовы, а мы тут с этим чучелом возимся! – недовольно бурчал Крош.

– Как вы можете так говорить! Чучело Масленицы – важнейший символ плодородия и урожайности! – возразил ему Лосяш и сглотнул слюну.

– Несомненно! Легче представить Масленицу без блинов, чем без чучела! – подтвердил Кар-Карыч, решительно развернулся и скомандовал: – Ну всё, хватит болтать. Пошли за блинами!

Все убежали за лакомством, только Бараш ненадолго задержался.

Он подошел к чучелу и придирчиво его оглядел. Так и есть! Зря он позировал целых пять минут! Чучело получилось ужасным! Ноги косолапые, глаза косые, руки как у рака… Ни кусочка от его, Бараша, красоты не осталось! Нет уж, важнейший символ Масленицы должен быть другим!

– Просто немного исправлю! – пробурчал поэт и пододвинул к чучелу тазик. – Я тоже кое-что понимаю в искусстве!

На тазик Бараш взгромоздил табуретку, на табуретку – связку соломы, а сверху залез сам. Конструкция получилась не слишком устойчивая, зато высокая. Поэт приступил к работе над ошибками. Разгладил на голове чучела мятые соломинки, нарастил на руке соломенные мышцы…

Чучело сразу как-то похорошело. Оставалось только подкрутить ему правый глаз, чтобы не косил, – и всё готово. Бараш крепко вцепился в глаз копытами и дернул. Чучело качнулось…

Поэт потерял равновесие, попытался схватиться за какую-нибудь соломинку, но было уже поздно! Широко раскинув соломенные руки, чучело рухнуло прямо на него!

Соломенный шар с крепко вцепившимся в него Барашем понёсся вниз по холму, разбрасывая вокруг комья земли. Бараша мотало из стороны в сторону…

– А-а-а-а! По-мо-ги-те! Ух! Их! Ах! Ох!

От страха он вцепился зубами в соломенный бок и прокусил его в нескольких местах сразу. Солома разошлась, и на очередном ухабе Бараш с треском провалился внутрь чучела…

…Очнулся он минут через десять. Вокруг было темно. И только сквозь узкую дыру проникал маленький лучик света. Поэт подполз поближе и осторожно выглянул наружу.

Невдалеке стоял домик Совупьи, окружённый со всех сторон Смешариками.

– Блины! Блины! Блины! – дружно кричали они.

«Надо срочно поставить чучело на место, – испугался Бараш, – пока они не обнаружили пропажу!»

Бараш вытолкнул нижние копыта наружу и поскакал вверх по холму. Никогда ещё ему не было так тяжело! Чучело качалось из стороны в сторону, заваливалось на бок и больно царапалось соломинками. Но Бараш, сжав зубы, продвигался вперёд.

Ровно через пятнадцать прыжков он, наконец, оказался на вершине холма и впрыгнул на законное место. «Никто и не заметит!» – похвалил поэт сам себя, втащил копыта внутрь и собрался вылезти. Но тут откуда-то снаружи раздался голос Совуньи:

– Спокойно! Блины на подходе!

Барашу ничего не оставалось, как юркнуть обратно. Он быстренько подправил чучело изнутри и затаился. Ровно через секунду на холм высыпали все Смешарики. Они притащили большой стол, накрыли его скатертью, расставили тарелки и расселись по местам. Копатыч вытащил из-за пазухи гармошку, и праздник начался.

Целая гора блинов, мёд, варенье, сгущёнка. Вот это праздник так праздник! Смешарики весело уплетали блины и громко пели народные песни.

Если бы вы знали, как хотелось Барашу присоединиться к друзьям. Он целый год ждал Масленицу! И к тому же с самого утра ничего не ел! Но испортить друзьям праздник он не мог! Бараш свернулся в клубок и начал поскуливать от горя.

Тем временем Совунья принесла новую порцию румяных блинов и трёхлитровую банку варенья.

– А кому клубничного варенья? – спросила она.

– Мне! Мне! Мне! – взметнулись вверх лапы, крылья и копыта. Все стали накладывать сладкие ягоды себе на блюдца.

– Ой! А где Бараш? – вдруг вспомнила Нюша. – Он же обожает блинчики с клубничным вареньем!

Смешарики прекратили жевать и посмотрели на конец стола. Там стояла одинокая тарелка с сердечком. Она была совсем пустая…

Быстрее всех опомнился Крош.

– Да ничего страшного! Мы ему оставим парочку этих, блин, кусочков! – весело закричал он и подбежал к чучелу. – Лучше скажите, что нам с этим чучелом делать?

– Ну как же! – важно заявил Кар-Карыч, намазывая сметаной восемнадцатый блин. – В конце праздника, чтобы урожуй, то есть урожай, был хорошим, чучело Масленицы сжигают дотла!

У Бараша подкосились копыта. Чтобы не упасть, он схватился за стенку своей темницы.

– Как весело! – обрадовалась Нюша и захлопала в ладоши.

– Да! Да! Отличная традиция! – поддакнул Крош и запрыгал вокруг чучела.

А Копатыч, одним глотком допив весь мёд, схватил пук соломы и кинул его под чучело. Все повскакивали с мест и начали собирать соломинки для костра. Когда всё было готово, медведь достал из-за пазухи большой коробок спичек.

– Эх, копать-перекопать! – сказал он. – У меня в этом году такой урожай будет!

И зажёг спичку…

Бараш в ужасе метался внутри чучела. Ещё секунда – и прожорливое пламя проглотит его! А ведь он ещё так молод! И столько стихов не написано! Он просто обязан сохранить себя для потомков! Бараш зажмурил глаза и представил, как сорвёт соломенную шкуру, задует огонь и предстанет перед друзьями. А потом…

А что потом? Потом друзья расстроятся, что он сломал чучело и испортил урожай!

– Неужели ты не мог немного потерпеть? – обиженно всхрюкнет Нюша.

– Это же был важнейший символ Масленицы! – схватится за голову Лосяш.

И кто-нибудь противным голосом добавит:

– Лучше бы ты съел все блины, чем так испортил нам праздник!

Укоры друзей огнём жгли сердце Бараша. Он открыл глаза. На соломенных стенах плясали пугающие отсветы. «Я не могу вас подвести! Прощайте!» – прошептал он и приготовился к худшему.

Страшно подумать, чем бы закончилась наша история, если бы весна не пришла на помощь поэту.

В тот самый момент, когда Копатыч поднёс к соломе горящий факел, весна вдруг заплакала и на землю хлынул поток воды.

– Ой, первый весенний дождь! – удивилась Нюша, подставляя пятачок под капли и брызгаясь на всех мокрой косичкой.

– Укуси меня пчела! – пробурчал раздосадованный Копатыч, осматривая потухший костёр. – Всё промокло насквозь!

Зато Бараш ликовал! Мокрая солома не горит! Сейчас все разойдутся по домам, и он тихонечко выберется наружу! Но счастье длилось недолго. Его прервал звонкий голос Кроша.

– А давайте взорвём это чучело! – предложил кролик. – У меня с Нового года куча петард осталась!

Такого поворота событий Бараш не ожидал. Прощаться с жизнью два раза за день – это уже слишком!

Через десять минут поляна была усеяна яркими новогодними коробками. Кар-Карыч, Лосяш и Ёжик разложили вокруг чучела петарды, ракеты и хлопушки. А Совунья и Нюша украсили его блестящей мишурой. Копатыч придирчиво следил за приготовлениями.

– Может, керосинчиком плеснуть, чтобы наверняка? – бурчал он, пробуя шнур на зуб. – Что-то этот шнур какой-то хлипкий.

– Ха! – подмигнул Крош, доставая уже знакомый нам коробок. – Вот увидишь – рванёт, как надо!

Он чиркнул спичкой, и весёлая искорка побежала по шнуру.

А в это время Бараш, обливаясь слезами, строчил завещание. «Ведро конфет из морозилки – Нюше, перо гусиное – Совунье, в моём доме открыть Всемирный музей поэзии…»

Запахло гарью, поэт остановился, выглянул наружу и увидел, что жить ему осталось секунд десять. Он поставил точку в завещании и закрыл глаза.

И вдруг – взжищ! Налетел сильный порыв ветра и сорвал с чучела всё его соломенное одеяние. Смешарики ахнули. Перед ними стоял Бараш! Бледный, с дрожащими копытцами и какой-то бумажкой в зубах.

– Ох-х-х! – хором выдохнули все.

Поэт не знал, куда деться от стыда. Неловко спрятав копыта за спину, он изо всех сил улыбнулся и промычал:

– Уп-виз! – потом выплюнул бумажку, слез с табуретки и поправился: – Сюрприз!

Нюша развернула завещание, прочитала заголовок и упала в обморок. Все остальные в ужасе смотрели на поэта.

– Бараш, мы же чуть тебя не… А-а-а! – Крош вдруг представил, что могло произойти, и закрыл глаза ушами.

– Я не хотел! – начал оправдываться Бараш. – Я только глаз ему подправить, а оно развалилось! Я не хотел портить праздник!

– Что-о-о?! – Совунья схватила блин и направилась к Барашу.

– Давайте его простим… – придя в себя, прошептала Нюша. – Он и так уже натерпелся.

– Сейчас я его прощу… раз десять по одному месту! – Сова очень разозлилась. – А если бы ты сгорел вместе с чучелом, это что – праздник? Иди-ка сюда ко мне!

В этот самый момент взорвались петарды, и остатки чучела с грохотом взлетели на воздух! В вечернем небе распустились огненные цветы. Смешарики повернули головы. Когда они обернулись, Бараша уже не было. Зажав под мышкой тарелку с блинами и банку варенья, он во всю прыть скакал в сторону леса.

– Вот даёт! А? – присвистнул Крош, не забывая при этом жевать блины один за другим.

– Бараш, вернись! – замахала ему вслед Нюша.

– Я же пошутила! – кричала Совунья.

А Копатыч растерянно смотрел на обгорелые пучки соломы. Он никак не мог понять, урожай будет богатым или бедным.

Ульи Копатыча

Это был один из тех осенних вечеров, когда за окном воет ветер и хлещет дождь, а ты сидишь дома и радуешься свету и теплу. Потому что все дела у тебя сделаны и можно спокойно отдохнуть.

Ёжик с Крошем отдыхали, болтали и пили чай с конфетами. Внезапно, БУМ! – дверь с грохотом распахнулась и ударилась о стену с такой силой, что друзья подпрыгнули на стульях. В комнату ввалился мокрый Копатыч. Выглядел он так, будто попал в какую-то беду: на ногах еле держится, глаза усталые, лапы висят. Словно лунатик, медведь кое-как добрёл до стола и рухнул прямо на него. ДЗИНЬ! БАХ! ЗВЯК! – запрыгали блюдца и чашки.

Крош очнулся от шока первым. Он ударил себя по лбу и воскликнул:

– Ему же в зимнюю спячку ещё неделю назад нужно было ложиться! Опять дотянул до последнего! – и начал решительно заталкивать медведя на кровать.

Но Копатыч не желал утихомириваться.

– Ульи, ульи, ульи, – причитал он, размахивая лапами и пытаясь сползти с кровати. – Мне же надо ульи докрасить. Они развалятся! Пчёлы прилетят, и всё – КРАНТЫ.

– КРАНТЫ мы не допустим! – уверял друга Крош, уворачиваясь от его увесистых лап. – Кролики и ежи, между прочим, красят ульи гораздо лучше медведей!

И только он это сказал, как Копатыч тут же успокоился и заснул. Хорошо, когда есть кто-то, кто готов о тебе позаботиться.

На следующее утро Крош с Ёжиком отправились на пасеку.

Ёжик вооружился ведром с краской, Крош – кисточкой. Друзья были полны решимости выполнить обещание!

– Подумаешь, пару ящиков покрасить, – весело тараторил Крош, взбираясь на холм. – Раз, два и гото…

Тут он замолк на полуслове. Перед ними открылось поле с тысячей пчелиных домиков. БУМ! – Ёжик выронил ведро с краской. Настроение как-то сразу испортилось.

– Слушай, а давай завтра покрасим, а то у меня сегодня дела неотложные, – предложил кролик Ёжику.

Ёжик сразу же согласился. На том и порешили. Накрыли ведро с краской большим лопухом и отправились по «важным» делам.

За делами и заботами прошла осень, промелькнула зима и наступила весна. Солнышко ласково пригревало землю, всё вокруг цвело и очень вкусно пахло.

Крош с Ёжиком валялись на мягкой зелёной травке и наблюдали за облаками.

– Вон то облако похоже на картошку, – улыбнулся Ёжик.

– Нет! – возразил Крош. – Оно похоже… М-м-м… На огромную пчелу!

– Надо спросить Копатыча. Он… – тут Ёжик осёкся и посмотрел на Кроша.

Да, да, Крош тоже вспомнил! Несколько секунд друзья в ужасе смотрели друг на друга. Потом с громким криком: «Ульи! Ульи! Ульи!» понеслись в сторону пасеки.

Через минуту они уже были у домика Копатыча. Медведь ещё спал. Уфф! Они успеют всё исправить!

– Ёлки-иголки, да ничего с этими ульями не случилось, – с надеждой пробормотал Крош, отдирая присохшую кисточку от ведра. – Может, их красить-то и не надо…

Но когда он увидел ульи, надежда сразу испарилась. Ряды перекошенных гнилых ящиков – всё, что осталось от пчелиных домиков.

– Сейчас покрасим, и будут как новенькие, – не растерялся Крош.

Он обмакнул кисть в ведро и ткнул ею в пчелиный домик. КРА-А-АК! Улей накренился и с грохотом рассыпался. За ним, как доминошки, посыпались и все остальные. БАХ-БАБАХ!

Крош покосился на домик. Копатыч храпел как ни в чём ни бывало.

– Как ты думаешь, сколько нам осталось до того, как Копатыч проснётся? – спросил Крош у Ёжика.

– Не знаю, – ответил Ёжик, – но он может проснуться в любую минуту.

Друзья не стали дожидаться любой минуты. Ёжик побежал собирать доски, а Крош рванул за инструментами. Через минуту кролик уже стругал, а Ёжик прибивал. Опилки, щепки, гвозди летели во все стороны!

И вот перед ними новенький… ящик. Крош с гордостью смотрел на своё творение. А вот Ёжик сомневался. Он внимательно оглядел кособокую конструкцию и высказал опасение, что Копатычу и пчёлам такое жилье не понравится.

– Мы обещали Копатычу сохранить ульи, и мы это сделаем! – успокоил Крош друга.

– По-моему, это ты обещал, – неуверенно возразил Ёжик.

– Хватит болтать! – отмахнулся от него кролик. – Надо действовать!

В подтверждение его слов храп Копатыча стал стихать. Медведь явно собирался проснуться.

Друзья решили разделиться. Ёжик побежал в дом – укачивать Копатыча, а Крош бросился сколачивать оставшиеся ульи. Время от времени он заглядывал в окно и интересовался:

– Ну как там наш Копатыч?

– Нестабильно, – вздыхал Ёжик.

И правда – последние несколько минут Копатыч уже два раза открывал глаза. Нужны были решительные действия!

Крош пулей влетел в домик Совуньи. Не обращая внимания на хозяйку, он отворил дверцы шкафчика и высыпал на пол все микстуры и лекарства из аптечки.

Совунья открыла клюв, чтобы возмутиться, но кролик уже завернул микстуры в платок и, крикнув: «У Ёжика кошмары. Никак не может заснуть», – ускакал прочь.

Ёжик сидел как на иголках. За последние двадцать минут медведь открывал глаза сорок раз! Скоро он проснётся! Крош быстро вставил медведю в рот воронку и, указав на кучу разноцветных пузырьков, скомандовал:

– Загружай!

– Всё?! – испугался Ёжик.

– Всё, что влезет, – решительно ответил Крош. – Остальное зальём позже.

И снова во все стороны полетели щепки. Мысль: «Ой, сейчас проснётся!» – подталкивала друзей, и они работали с утроенной скоростью. Количество страшненьких ящиков росло как на дрожжах. И вот, наконец, обещание выполнено. За секунду до того, как дверь с треском распахнулась и на пороге появился Копатыч! Медведь сладко позёвывал, потягивался и потирал глаза. Настроение у него было прекрасное!

– Укуси меня пчела! – сообщил он. – Что-то я нынче немного переспал. Обычно я сплю дня на три меньше.

Первым делом Копатыч отправился на пасеку – проверить своих пчёлок. Перепуганные Крош и Ёжик поспешили сбежать.

После долгой спячки в глазах у Копатыча всё двоилось и троилось. Поэтому двигался он медленно и осторожно. Подойдя к ульям, медведь прищурился, и ему показалось, что они блестят свежей краской!

– Уф-ф-ф… – вздохнул Копатыч с облегчением. Всю зиму ему снились сны о том, что Крош с Ёжиком забыли покрасить ульи.

– Спасибо, ребята! – обрадовался медведь. – Я знал, что на вас можно положиться!

Копатыч поднял голову к солнцу, зажмурился и громко по звал пчёл:

– Э-ге-гей! Добро пожаловать! Пчёлы!

Вдали послышалось глухое жужжание и появилась небольшая тёмная точка.

Точка росла, росла, росла, пока не превратилась в большую жужжащую тучу. Ж-ж-ж-ж-ж-ж! – разозлились пчёлы, увидев, что стало с их чистенькими ульями. Ж-Ж-Ж-Ж-Ж-Ж! Всё громче и громче! Через минуту туча выстроилась треугольником и с огромной скоростью спикировала вниз.

Медведю показалось, что он попал на поле сражения. Словно маленькие бомбочки, пчёлы пикировали на ульи, превращая их в щепки и облака пыли. БАХ! ПФФ… ХРЯСЬ! За минуту все ульи были сломаны. На этом пчёлы не остановились. Разъярённые жужжалки развернулись и накинулись на Копатыча. «Укуси меня пчела, – пробормотал Копатыч и бросился наутёк. – А-а-а! А-а-а!»

Тем временем довольные Крош и Ёжик сидели на полянке и мирно беседовали.

– Эх, – сказал Крош – считай, мы за Копатыча всю работу сделали.

– Да. Проснулся на готовенькое, – подтвердил Ёжик.

– Но главное, мы своё слово сдержали. И награды нам не надо.

Тишину тёплого дня нарушил протяжный вопль. Друзья не стали оборачиваться – мало ли кто кричит по весне. И зря. Когда Копатыча ужалили в пятый раз, он вдруг сразу всё понял. И побежал прямёхонько к Крошу с Ёжиком. Награда за оказанную помощь приближалась с пчелиной скоростью.