Текст книги "Окна"

А сейчас что? Неужели это конец? И почему бесконечно приходят странные воспоминания о детях? Где воспоминания о ее заграничных поездках? Где слайды с мероприятий и банкетов, на которых она блистала? А почему бы не вспомнить роскошные наряды, висящие в шкафу, ведь они лучше, чем у других, она точно знала! Нет, только Витя и Дима, сопли, болезни, садик и школа, а потом тишина.

– Лариса Аркадьевна, Лариса Аркадьевна! – слышны слова Сони будто сквозь толщу воды. – Лариса Аркадьевна! – как настойчиво, настырно, так не хочется отвечать…

– Лариса Аркадьевна!

– Лара! – это голос мужа.

Чего они хотят?

– Что? – открыла впалые глаза Лариса, и смутные размытые образы покачались, как на воде, а потом собрались в более читаемые облики.

– Жива, – промолвила Соня, – я ее обтирала, она со мной не разговаривала, а все смотрела на люстру сначала, а потом на картину на стене, ту, где море. А потом смотрю, глаза у нее как-то закатываться стали, а потом закрылись. Я вас позвала, думала, может, уже пора проститься. По-разному бывает.

– Лара, это я пришел. Димка звонил, завтра приедет. А Витя пока в отъезде. Тебе, может, телевизор включить или музыку?

– Ммм, нее, – удалось сказать Ларисе.

– Хочешь отдохнуть?

– Да, – едва слышно ответила Лара.

Спустя час Соня заглянула к своей подопечной, Лариса лежала в кровати с открытыми глазами, голова была повернута в сторону картины, при звуке двери она шевельнула головой и посмотрела на входящую Соню.

– Лариса Аркадьевна, я зашла спросить, может быть, вам чего-то хочется? Водички или бульончика куриного, вы давно не ели. Не знаю, может быть, вам подушку поправить?

– Мне жить хочется, – тихо и медленно произнесла Лариса.

На следующий день приехал Димка, поздоровался с маминым супругом, оставил рюкзак в прихожей, положил телефон в карман, вымыл руки и поднялся по тяжелой лестнице с коваными балясинами на второй этаж.

Он вошел в комнату, где лежала мама, в нос ударил запах тяжело больного тела, его редко можно почувствовать в обычной жизни, но его знают наверняка все те, кто сталкивался с неизлечимыми пациентами.

– Мама, это я, Дима.

Лариса открыла глаза, увидела тот самый белый сверток, перевязанный голубой лентой, потом вспышка, и вот перед ней стоит взрослый мужчина.

– Мама, я приехал.

– Дима, ты приехал, я так тебе рада. Дима, я тебя люблю. Открой окно и принеси чаю, пожалуйста.

Настоящее чудо

Патимат была активным и подвижным ребенком. Все родственники ее просто обожали. Бабушки и дедушки дарили подарки, многочисленные дяди и тети всячески баловали ее. Еще бы – ведь она самый младший ребенок. Темные кудряшки вились вокруг милого личика, превращая ее в настоящего ангелочка.

Мама вечерами читала ей сказки и перед сном пела нежным голосом колыбельную. Патя тоже очень любила своих родителей. Особенно папу. Просто она реже его видела, а мама всегда была рядом. Папа обычно, с утра поцеловав ее в нос, называл своей принцессой и уходил на работу. Но зато, когда он вечером возвращался, часто приносил ей что-нибудь интересное или вкусное. Мама обещала, когда Пате исполнится три года, ей разрешат ходить в садик. Она знала, что там много других ребят, и была уверена, что ей там понравится. Девочка очень хотела поскорее стать взрослой и самостоятельной, чтобы самой решать, какое платье надевать сегодня или что есть по утрам. Вместо каши, например, она бы ела конфеты. И еще красила бы губы красной помадой, как мама. Пока что бабушка разрешала пользоваться только бесцветной. А накрашенные ноготки вообще были под запретом.

На долгожданный день рождения Пате подарили огромного белоснежного медведя, замечательный кукольный домик, несколько волшебных косметических наборов и даже машину. Большую, розовую, с открытым верхом. Она могла ездить в ней, как настоящий водитель. Сама крутила руль и нажимала педали, ну совсем как папа.

Патя с родителями жила в светлой трехкомнатной квартире, в большом многоэтажном доме. Пока что Патя не умела считать. Дом был очень высокий. Они жили на самом верхнем этаже. Из окон их квартиры были видны высокие заснеженные горы и синее небо. Еще хорошо было рассматривать улицы. Больше всего Пате нравилось смотреть на огоньки вечернего города, когда папа крепко держал ее на руках и рассказывал, что и где находится.

– Вон там, смотри, парк. Помнишь, мы ходили гулять туда?

Еще бы. Конечно, она помнила. Они с папой катались на качелях и прыгали на батуте. Точнее, Патя прыгала, а папа смотрел, улыбался и подбадривал ее. Это был ее день рождения! Потом с другими детьми она скатывалась с горок, падая в разноцветные мягкие шары. Всем было в тот день очень весело.

За последнее время мама много кушала и сильно поправилась. Но Патя любила маму любой. А потом двоюродная сестра Аська по большому секрету сообщила, что у мамы в животике живет малыш и что у Пати скоро появится братик. Эта новость сильно взволновала и обрадовала девочку. Она представляла, как они будут играть вместе, рисовать и строить домик из конструктора. Еще она собиралась наряжать его в платья, как своих куколок, и завязывать ему яркие банты. Мама уехала на несколько дней за братиком. Патя сильно волновалась и с нетерпением ждала ее возвращения. Мамочка обещала, что вернется уже не одна.

Каково же было разочарование девочки, когда вместо братика принесли кричащий сверток. Патю переселили в отдельную комнату, а в ее любимую кроватку положили Рустама, так назвали ее брата. Праздник имянаречения был семейным – тихим и скромным. Папа сказал, что акыку* совершают на седьмой день после рождения ребенка, а мама добавила, что младенца нельзя показывать, пока он чуть-чуть не подрастет. Играть с ним не разрешали, на руки брать тоже. К тому же он был некрасивый. Лысый, красный и весь сморщенный. Еще постоянно плакал и мешал всем спать. Мама по утрам была невыспавшаяся, папа раздраженный. Вот и зачем он нужен был? К тому же все внимание теперь было обращено только на него. Как будто бы Пати нет. Девочка говорила маме, что этот братик ей совсем не нравится, что лучше бы ей привезли сестренку, такого же возраста, как она сама. Но мама только улыбалась и говорила: «Вот увидишь, Рустамчик подрастет и будет играть с тобой». «Когда это еще будет? – думала Патя. – Брат что-то совсем не спешит расти».

Вот уже и осень наступила. Листья сначала пожелтели, а потом стали осыпаться на землю. Мама не водила Патю на прогулки из-за сырости и дождя, говорила, что ей сложно сразу с двумя детьми выходить. Девочка злилась, что папа, придя с работы, сначала целовал ее, как всегда, а потом шел к кроватке с братом и улыбался ему. Носил его на руках, пока мама накрывала на стол, говорил, что растет настоящий богатырь, что вот теперь-то у него есть наследник. Патя не знала, что это значит, но ей казалось, что ее больше не любят. Что теперь любят только этого противного Рустамчика.

Девочка с нетерпением ждала, когда наступит зима. Сначала закружатся первые робкие снежинки, а потом начнется настоящий снегопад. Снега станет очень много, папа подхватит ее легко на руки и понесет во двор кататься на санках, совсем как раньше. Она будет мчать во весь опор, жмуря глаза от летящего в лицо снега, и громко смеяться. И папа будет смеяться вместе с ней. Они будут играть в снежки и лепить снежную бабу.

* * *

Патимат проснулась и сладко потянулась, она была в предвкушении. У них в семье сегодня большой праздник. Так сказала мама. Смотрины – это когда приходят все родственники посмотреть на малыша. Девочка расстраивалась, что родители теперь все свое время тратили на братишку. Мама отправляла Патю одну поиграть с куклами или давала карандаши, лист бумаги и просила порисовать. Но сегодня праздник, а это значит, что принесут много подарков, и все внимание будет только ей. Ведь раньше всегда так было.

С утра мама, как обычно, умыла и покормила Патю. Пышное розовое платье уже висело на вешалке. К нему прилагались беленькие ажурные колготочки и новые розовые туфельки на маленьком каблучке. Ура! Праздник!

К обеду стали собираться гости. Пришли двоюродные братья и сестры. Их у Патимат было много. Больше всех Патя любила Диану, она всегда с ней играла в разные игры. Вот и сегодня Диана поцеловала и крепко обняла нарядную Патю, а потом развернулась и пошла в комнату брата. Заулыбалась, смотря на Рустама:

– Ой, такой хорошенький! А малюсенький какой!

Патя почувствовала, как злые слезинки наполнили ее глаза. Им раньше всегда было весело вместе. До недавнего времени Патя была самой младшей и любимой. А теперь вот… Рустам появился. И подарки дарили вовсе не ей, а младшему брату.

Пока все гости сидели за столом, улыбались, говорили слова поздравления, Патя тихонечко пробралась в комнату, где в кроватке спал брат. Как было бы здорово, чтобы все было как раньше! Вот если Рустама не будет у них дома, то все снова станут любить только ее. Вот бы он взял и исчез куда-нибудь.

Патя вспомнила, как однажды выбросила кашу за окно, и никто так и не узнал, что она ее не съела. Идея пришла в голову мгновенно. Она подошла к кроватке. Рустам тихо посапывал. Осторожно вытащила брата, чтобы он не проснулся и не стал снова орать. «Ого, тяжелый какой!» – подумалось почему-то. Подошла к большому окну. Пришлось положить сверток на пол и подтащить табуретку. Отдернула занавеску. Сверток закряхтел, и Патя кинулась скорее открывать окно. Окно открылось легко…

* * *

Когда приехала полиция, мама не просто плакала, она завывала, как раненый зверь. Она хватала гостей за руки, кричала, чтобы ей вернули малыша. Она была уверена, что кто-то из гостей украл ее сына. Незнакомые мужчины в форме запретили покидать помещение всем присутствующим людям. Растерянные гости были угрюмы и подавлены. Бабушка Фатима то и дело хваталась за сердце и тяжело вздыхала:

– Азан, Икамат* читали, – бормотала она себе под нос. – Бог всемилостив! Освяти его путь!

Праздник закончился внезапно. Никто больше не смеялся и не шутил. Тетя Марьям пыталась успокоить маму, поила ее водой с какими-то вонючими каплями, но это не помогало.