Текст книги "Новая история стран Европы и Америки XVI-XIX вв. Часть 3: учебник для вузов"

Со второй половине 1790 г. стала быстро ухудшаться экономическая ситуация. Чрезмерный выпуск ассигнатов спровоцировал всплеск инфляции. Рост дороговизны вызывал волнения сельских и городских «низов». Недовольство плебса активно пытались использовать крайне левые активисты революционного движения. Выдвинувшиеся уже в ходе революции, а потому практически не представленные в Учредительном собрании, они критиковали депутатов Собрания за недостаточную решительность и, выдвигая радикальные, порою откровенно популистские лозунги, стремились получить поддержку масс. В Париже центром такого радикализма стал Клуб кордельеров, куда входили такие левые политики, как Марат, Демулен, Ж. Дантон и другие.

В июне 1791 г. разразился острый политический кризис в связи с попыткой бегства короля за рубеж. Людовик XVI, лишившись после смерти Мирабо своего тайного защитника в Собрании и все больше чувствуя себя в Тюильри на положении пленника, согласился с планом побега, разработанным его окружением. 20 июля король с семьей покинули дворец Тюильри и направились в карете к границе, где их ждали верные войска. Обнаружив утром исчезновение монарха, революционные власти разослали во все стороны курьеров с приказом задержать его. 21 июля в местечке Варен король был опознан и под охраной национальной гвардии возвращен в Париж. А вот его брату, графу Прованскому, бежавшему в тот же день по другой дороге, удалось благополучно пересечь границу.

Бегство Людовика XVI вызвало всплеск анти-монархических настроений. Кордельеры и левая пресса потребовали суда над ним. Впервые с начала революции в печати стали открыто обсуждать возможность установления республики. Однако депутаты-конституционалисты, не желая углублять кризис и ставить под вопрос плоды почти двухлетней работы над Конституцией, взяли короля под защиту и заявили, что он был похищен. Их позиция не нашла поддержки у большинства членов Якобинского клуба, который за предшествующие месяцы заметно полевел. Произошел раскол. Умеренные политики вышли из клуба и образовали новый в бывшем монастыре фельянов.

Попытавшись оказать давление на Учредительное собрание, кордельеры призвали горожан провести 17 июля на Марсовом поле сбор подписей под петицией с требованием об отречении короля. Городские власти запретили манифестацию. Однако собралась возбужденная толпа, которая, обнаружив под трибуной двух бродяг, убила их как «агентов аристократов». На Марсово поле прибыли мэр Байи и Лафайет с отрядом национальной гвардии. На требование разойтись полетели камни. Национальные гвардейцы открыли огонь, убив несколько десятков человек. Вслед за этим власти произвели аресты некоторых левых активистов. Клуб кордельеров временно закрыли.

3 сентября 1791 г. Учредительное собрание приняло Конституцию, а 30-го прекратило свою работу.

За четыре месяца до своего роспуска Учредительное собрание, по предложению Робеспьера, постановило, что ни один из его депутатов не может быть избран в Законодательное собрание. Подобная демонстрация бескорыстия имела своим следствием то, что членами Законодательного собрания, которое начало работу 1 октября 1791 г., стали люди, не обладавшие опытом законотворчества и государственной деятельности.

Всего было избрано 745 депутатов. Правое крыло Собрания составили фельяны – около 260 чел. Сторонники конституционной монархии, они считали, что с принятием Конституции 1791 г. Революция исчерпала свою миссию и должна быть закончена. Левое крыло Собрания занимали примерно 130 депутатов-республиканцев. Многие из них были членами Якобинского клуба. Среди них выделялось две группы. Лидером более крупной был парижский журналист Бриссо, поэтому ее члены имели прозвище «бриссотинцев». Позднее их также называли «жирондистами», поскольку среди них находился ряд депутатов из департамента Жиронда, в том числе такие блестящие ораторы, как П. Верньо и М.Э. Гюаде. И, наконец, небольшая группа крайне «левых», таких как кордельеры Базир, Шабо и Мерлен (из Тионвиля), занимала в Собрании самые верхние места, из-за чего получила прозвище «монтаньяры» (горцы). Кроме того, к «левому» крылу принадлежало несколько депутатов, не входивших ни в ту, ни в другую группу, например, Л. Карно и Ж. Кутон. Остальные члены Собрания составляли его центр («болото») и поддерживали то одно, то другое крыло.

Едва приступив к работе Законодательное собрание, столкнулось с множеством тяжелейших проблем. Начавшееся в Сан-Доминго восстание черных рабов нарушило экономические связи с колониями. Возникли перебои с поставками колониальных продуктов, входивших в рацион многих жителей французских городов. Недовольные граждане устраивали беспорядки на рынках, а в Этампе толпа растерзала мэра за отказ регулировать цены.

Крестьяне, убедившись, что значительную часть сеньориальных повинностей им придется выкупать, подняли «жакерию» в центральных и южных областях страны. В Лозере и Вандее происходили выступления крестьян против церковной реформы и в защиту неприсягнувших священников.

Ранее принадлежавший Папе Римскому и только что присоединенный к Франции Авиньон оказался охвачен гражданской войной. В октябре 1791 г. страна была потрясена известием о массовой резне мирных жителей, устроенной в башне Гласьер авиньонскими революционерами в ответ на убийство муниципального чиновника.

Обострилась и международная обстановка. Если на протяжении предшествующего периода иностранные государи достаточно нейтрально относились к Французской революции, то с 1791 г. ее события во все больше стали привлекать их внимание. Аннексия Авиньона показала, что хотя революционная Франция на словах и отказалась от завоеваний, фактически для ее вмешательства вполне достаточно, чтобы какая-то часть населения, подняв восстание, обратилась к ней за помощью. Кроме того, австрийский император не мог согласиться с тем, что действие декретов 5-11 августа 1789 г. было распространено на владения немецких князей в Эльзасе, которые, согласно договорам о присоединении к Франции этой территории, оставались под юрисдикцией имперского права. И, наконец, обращение с королевской четой как с пленниками, особенно после Вареннского кризиса, не могло не возмутить царствующих монархов. 27 августа 1791 г. в Пильнице австрийский император и прусский король подписали декларацию в защиту монархического правления во Франции, оставив за собой право применить для его укрепления все «необходимые средства».

Передовым отрядом интервенции должны были стать французские дворяне-эмигранты, возглавляемые братом короля графом Прованским. При нем было создано правительство под руководством Калонна. При финансовой поддержке иностранных дворов эмигранты сформировали в немецком городе Кобленце 15-тысячную армию принца Конде.

В ноябре 1791 г. Законодательное собрание, по предложению Бриссо, приняло закон, угрожавший конфискацией имущества тем эмигрантам, кто в течение двух месяцев не вернется на родину. Еще один декрет был направлен против неприсягнувших священников, предусматривая для них до двух лет тюрьмы. Король воспользовался своим конституционным правом и наложил вето на эти декреты, вызвав бурю возмущения левых.

«Партии» по-разному отнеслись к угрозе войны. Король и его приближенные связывали с военным конфликтом надежду на подавление революции руками иностранных войск. Желал войны, хотя и по другим причинам, Лафайет, рассчитывая, что, возглавив армию, сможет защитить конституционный порядок от посягательств «слева». А вот близкие к нему по своим политическим взглядам фельяны, напротив, опасались, что война дестабилизирует общество и тем самым погубит Конституцию. Среди «левых» также не было единства мнений. Большинство якобинцев разделяло воинственные настроения Бриссо, полагая, что предстоящая война окончательно дискредитирует двор и приведет к установлению Республики. Но были и несогласные с этим мнением, прежде всего, Робеспьер, призывавший сосредоточиться на борьбе с внутренним, а не внешним врагом.

9 марта 1792 г. король назначил министром финансов Э. Клавьера, внутренних дел – Ж.М. Ролана, иностранных дел – Ш.Ф. Дюмурье. Все они были тесно связаны с жирондистами. Новое правительство сразу взяло курс на войну с австрийским императором, которая была объявлена 20 апреля.

В мае французские войска, почти не встречая сопротивления, вторглись в Бельгию. Однако очень скоро стало ясно, что Франция к войне не готова. Экономический кризис углублялся, налоги собирались плохо, государству не хватало средств, а выпуск все новых ассигнатов подстегивал инфляцию. Армия испытывала недостаток квалифицированных офицеров, поскольку многие из них эмигрировали. Тем же, кто остался, солдаты не доверяли. Дисциплина в войсках была низкая. При первых же серьезных столкновениях с австрийцами французские солдаты бежали, убив своего командира генерала Диллона.

В мае Законодательное собрание приняло еще один репрессивный декрет против неприсягнувших священников, а в начале июня постановило создать под Парижем лагерь для 20 тыс. федератов национальных гвардейцев из разных департаментов, которые должны были прибыть в столицу для празднования годовщины 14 июля. Жирондисты планировали использовать их как военную силу для борьбы против монархии. Король наложил вето на оба закона и отправил жирондистское правительство в отставку, назначив новыми министрами фельянов.

20 июня организованная «левыми» народная манифестация в честь годовщины клятвы в Зале для игры в мяч завершилась вторжением толпы в королевский дворец Тюильри. Король несколько часов находился в окружении плебса, который в грубой форме требовал от него вернуть к власти жирондистов и начать преследование неприсягнувших священников. Лишь прибытие мэра Парижа, жирондиста Петиона позволило удалить толпу из дворца.

В июле на территорию Франции вторглась австро-прусская армия под командованием герцога Брауншвейгского. Собрание провозгласило «Отечество в опасности». Депутаты-жирондисты открыто обвиняли короля в измене. В столицу со всей Франции стягивались отряды федератов. После праздника 14 июля им было предложено отправиться на фронт, но они отказывались это сделать, требуя низложения короля. К тому же призывали и наиболее радикально настроенные секции (районы) Парижа. 29 июля в Якобинском клубе Робеспьер также призвал низвергнуть монарха и созвать Национальный Конвент для пересмотра Конституции.

I августа в Париже стало известно о манифесте герцога Брауншвейгского, где тот обещал разрушить французскую столицу и покарать ее жителей, если королю будет причинен вред. Однако его угрозы вызвали именно те последствия, которые должны были предотвратить.

В ночь на 10 августа уполномоченные от всех секций Парижа собрались в Ратуше и, отстранив законно избранный муниципалитет, создали повстанческую коммуну. Утром повстанцы – парижский плебс и федераты – попытались захватить королевский дворец Тюильри. Защищавшие его дворяне и швейцарские гвардейцы отбили первый натиск с большими потерями для нападавших. Однако король, искавший с семьей убежища в Законодательном собрании, под нажимом депутатов отдал приказ гарнизону Тюильри сложить оружие. Тот подчинился, после чего большинство находившихся во дворце людей, включая слуг, были зверски убиты толпой. Лишившийся своих последних защитников монарх был отстранен Законодательным собранием от власти и арестован.

II августа Собрание приняло декрет о проведении на основе всеобщего голосования выборов в Национальный Конвент, которому предстояло определить будущее государственное устройство Франции.

События 10 августа открыли новую стадию революции. Если до этого ведущую роль в борьбе против монархии играли представители просвещенной элиты, которым в целом удавалось удерживать плебс под своим влиянием, то теперь движение «низов» обрело автономный характер, имея собственный организующий центр – коммуну Парижа.

Армия герцога Брауншвейгского неумолимо приближалась к французской столице. 23 августа пала крепость Лонгви, 2 сентября – Верден. Население Парижа было охвачено страхом. Распространялись слухи о предательстве и об аристократическом «заговоре». Эти настроения вылились в массовые убийства заключенных тюрем, организованные 2–5 сентября революционными активистами при откровенном попустительстве коммуны и полном бессилии Законодательного собрания помешать происходящему. Погибло до 1,5 тыс. человек, в основном не имевших никакого отношения к политике. Вслед за Парижем, подобные убийства имели место и в некоторых других городах.

20 сентября собрался Национальный Конвент. Из 749 его членов 500 были юристами, лицами свободных профессий и государственными служащими. Треть депутатов уже имели опыт работы в Учредительном и Законодательном собраниях.

Ведущая роль в Конвенте принадлежала республиканским «партиям», между которыми, однако, шла острая борьба практически по всем вопросам внутренней и внешней политики. Правое крыло занимали жирондисты (примерно 140 человек), среди которых были такие крупные политические фигуры, как Бриссо, Верньо, Гюаде, Петион, Бюзо и др. Они опирались на провинциальные элиты, в частности, больших торговых городов Юга, которые были недовольны диктатом Парижа и тем влиянием на общегосударственные дела, которым пользовалась коммуна. Сторонники строгого соблюдения правовых норм, жирондисты отвергали чрезвычайные меры, основанные на «революционной необходимости», и резко осуждали сентябрьские убийства, требуя привлечь виновных к ответу.

Левое крыло – «партия» монтаньяров (сначала чуть более 110 человек, со временем их число выросло примерно до 150) представляла собою пестрый конгломерат людей с разными социальными и экономическими взглядами, объединенных, однако, приверженностью к радикальным политическим методам. В борьбе с жирондистами монтаньяры нередко апеллировали к плебсу и в случае необходимости прибегали к поддержке коммуны. Важным инструментом влияния на общественное мнение им служил Якобинский клуб, откуда в октябре 1792 г. были исключены жирондисты и где, напротив, состояло подавляющее большинство монтаньяров. (Начиная с этого времени, понятия «монтаньяр» и «якобинец» практически совпадают.) Клуб имел связь с аналогичными обществами в других городах, образовавшими своего рода сеть, по которой революционные импульсы из Парижа распространялись во все концы страны. Лидерами монтаньяров были Робеспьер, Дантон и Марат. Кроме того, в эту группировку входили такие известные деятели революции, как Демулен, Кутон и др. Очень быстро на первые роли выдвинулся молодой юрист из Пикардии Л.А. Сен-Жюст.

Между двумя враждующими группами располагалось «болото» или «равнина» пассивное большинство (около 500 депутатов), поддерживавшее то одних, то других.

Начало работы Конвента ознаменовалось первым успехами революционных войск на фронте. 20 сентября при Вальми армия под командованием Дюмурье после продолжительной артиллерийской перестрелки заставила пруссаков отступить, а 6 ноября нанесла поражение австрийцам при Жемаппе. Развивая наступление, французские войска перенесли боевые действия на территорию сопредельных государств.

21 сентября Конвент упразднил монархию и объявил о создании Республики, конституцию которой ему теперь предстояло разработать. Однако сначала надо было решить судьбу короля. После обнаружения в Тюильри тайника, где хранилась секретная переписка Людовика XVI с эмиграцией и иностранными державами, содержавшая просьбу вооруженного вмешательства во французские дела, Конвент большинством голосов постановил устроить процесс над королем, хотя Робеспьер и предлагал казнить того без суда. Роль трибунала взяли на себя сами депутаты.

Жирондисты пытались спасти бывшему монарху жизнь или хотя бы отложить приведение приговора в исполнение, но при поименном голосовании 16–17 января 1793 г. большинство депутатов «болота», испытывая моральное давление со стороны плебса, заполнявшего зрительские трибуны Конвента, высказалось вместе с монтаньярами за смертную казнь без отсрочки. 21 января Людовику XVI отрубили голову.

Казнь короля окончательно испортила отношения революционной Франции с большинством европейских государств, которых и так уже тревожила ее аннексионистская политика. Отказываясь на словах от завоеваний, Конвент на деле присоединил к Франции Савойю и готовил аннексию Бельгии (состоялась 1 марта 1793 г.). После того, как ряд стран отозвал из Парижа своих послов, Конвент 1 февраля 1793 г. объявил войну Англии, а 18 марта – Испании. Державы, вовлеченные в войну с Францией, образовали коалицию (первая анти-французская коалиция), к которой присоединились также Голландия, Португалия, итальянские и германские государства.

С возникновением новых фронтов Конвент вынужден был объявить дополнительный набор в армию 300 тыс. человек. Одновременно были ужесточены меры против внутренних противников революции: по инициативе Дантона, в марте вышел декрет о создании Революционного трибунала.

Тем не менее, весной 1793 г. военная ситуация Республики ухудшилась. После поражения при Неервиндене, Дюмурье попытался повернуть свою армию против Конвента, но, потерпев неудачу, бежал к неприятелю. Измена командующего деморализовала французские войска: под натиском австрийцев они оставили позиции в Бельгии. На Рейне пруссаки также перешли в наступление. В Вандее, на западе Франции, где крестьяне и прежде выражали недовольство религиозной политикой революции, попытка провести рекрутский набор спровоцировала восстание, охватившее весь департамент.

Перед лицом военной угрозы Конвент усилил централизацию управления, создав в апреле Комитет общественного спасения для координации усилий по обороне республики. Во все армии были направлены депутаты Конвента с чрезвычайными полномочиями. Принятые в марте – апреле декреты предусматривали усиление репрессий против врагов революции. Чтобы снизить напряженность в городах, вызванную непрестанным ростом дороговизны, Конвент 4 мая ввел ограничение цен («максимум») на хлеб.

Военные неудачи обострили борьбу «партий» и в самом Конвенте. Якобинцы открыто обвиняли жирондистов в измене, натравливая на них плебс. Особенно усердствовал Марат.

Жирондистам удалось добиться предания его суду Революционного трибунала, но тот оправдал «друга народа». 18 мая Конвент постановил создать «Комиссию 12-ти» для расследования действий, направленных против общественного спокойствия. Эта Комиссия, куда вошли жирондисты и умеренные депутаты, отдала приказ об аресте за подстрекательские призывы журналиста Эбера, являвшегося также заместителем прокурора коммуны. В ответ секционные активисты приступили к подготовке восстания. 31 мая отряды национальной гвардии окружили Конвент и, направив на него орудия, потребовали роспуска Комиссии 12-ти и предания суду 22 жирондистов. Депутатам удалось успокоить народ, ограничившись ликвидацией Комиссии. Однако недовольные таким исходом руководители восстания вновь подняли плебс 2 июня и опять осадили Конвент. Под угрозой применения насилия и под нажимом якобинцев «болото» дрогнуло. Большинство проголосовало за арест 29 жирондистов. Власть в Конвенте перешла к якобинцам.

Известие о насильственном изгнании депутатов-жирондистов из Конвента вызвало в провинции движение протеста, которое якобинцы назвали «федералистским мятежом». Власти северных департаментов начали формировать армию для наступления на Париж. Движение охватило также крупные города Юга – Бордо, Марсель, Ним и др. В самом же Париже юная республиканка из Нормандии Шарлотта Корде 13 июля убила Марата, надеясь, что смерть «этого чудовища» позволит остановить гражданскую войну. Хотя инициатива протеста исходила от местных республиканских властей, в некоторых местах к руководству им пришли роялисты. Так, в Тулоне под влиянием роялистов муниципалитет сдал город англичанам. В Лионе, где глава местных якобинцев Шалье был арестован еще 29 мая, а спустя несколько недель казнен, офицеры-роялисты взяли на себя командование повстанческими отрядами.

На фронтах республиканские войска терпели одну неудачу за другой. После упорной обороны пал Майнц. С северо-востока успешно развивалось наступление австрийской армии. Англичане захватили французские колонии в Вест-Индии. Вандейские повстанцы, разгромив правительственные войска в своем департаменте, переправились через Луару, чтобы поддержать шуанов – партизан-роялистов в Бретани.

В этой сложнейшей ситуации пришедшие к власти якобинцы постарались, прежде всего, обеспечить себе поддержку масс. 3 июня появился декрет о продаже конфискованных у эмигрантов земель небольшими участками с рассрочкой в 10 лет, 17 июня были полностью и безвозмездно отменены все сеньориальные повинности. 24 июня Конвент 1793 г. принял новую Конституцию. Согласно ей, республикой должно было управлять однопалатное собрание, избираемое прямым голосованием всех граждан мужского пола, достигших 21 года. Наряду с представительным органом предполагалось введение элементов прямой демократии: законы передавались на утверждение первичным собраниям избирателей, и тот закон, против которого высказывалось определенное количество таких собраний, подлежал вынесению на референдум. Подобная процедура участия каждого гражданина в законотворчестве, несомненно, импонировала массам своим демократизмом, но едва ли была реально осуществима. Впрочем, якобинцы и не собирались немедленно вводить Конституцию в действие, отложив это до «мирного времени».

Принятие самой демократичной для того времени Конституции носило скорее пропагандистский характер. На деле же якобинцы укрепляли чрезвычайные органы власти и усиливали репрессивное законодательство. После изгнания жирондистов состав Комитета общественного спасения обновился. В него вошли якобинские лидеры Робеспьер, Сен-Жюст и Кутон. Именно этому «робеспьеристскому триумвирату» принадлежала ведущая роль в революционном правительстве на протяжении последующего года.

Впрочем, само становление режима революционного правления, который историки позднее назовут «якобинской диктатурой», происходило отнюдь не по какому-либо плану, а в значительной степени спонтанно – под влиянием сиюминутных обстоятельств и действия различных факторов, одним из важнейших среди которых было давление плебса. Так, введенные в июле 1793 г. жесткие меры против скупщиков и спекулянтов, вплоть до смертной казни, стали ответом на соответствующие требования плебейских революционеров, получивших прозвище «бешеных». Массовое движение парижских «низов» 4–5 сентября, возглавлявшееся коммуной, заставило Конвент «поставить террор в порядок дня», принять «максимум» цен и заработной платы и создать особые отряды для изъятия у крестьян продовольствия по фиксированным ценам – «революционную армию».

10 октября Конвент декретом официально провозгласил установление революционного порядка правления – чрезвычайной формы власти, которую Робеспьер позже определит как «деспотизм свободы». Этим актом Конвент оформил свое право осуществлять исполнительную власть через комитеты. Хотя министерства сохранялись, за ними были оставлены лишь технические функции. Реально же главным центром принятия политических решений, т. е. собственно правительством, был Комитет общественного спасения. Важная роль также принадлежала Комитету общей безопасности, ведавшему полицией.

На местах представителями центральной власти стали депутаты Конвента, отправленные в различные департаменты и армии. Эти «проконсулы» обладали практически неограниченными полномочиями, подчинялись непосредственно Комитету общественного спасения, а по завершении миссии отчитывались перед Конвентом.

Основным средством удержания власти и достижения своих политических целей для якобинцев стал террор – систематические репрессии, проводимые не только для того, чтобы уничтожить реальных противников, но и для того, чтобы запугать всех недовольных действиями властей, подавить их волю к сопротивлению. Нагнетанию страха служили не только постоянные публичные казни: 16 октября – королевы Марии-Антуанетты, 31-го – 21 жирондиста (Бриссо, Верньо и др.), 6 ноября – бывшего герцога Орлеанского (после свержения монархии он носил имя Филипп Эгалите, т. е. «Равенство»), 10-го – Байи, 28-го – Барнава и т. д. – но и крайне растяжимые рамки репрессивных законов, под действие которых мог попасть любой человек. Так, по принятому 17 сентября 1793 г. закону о подозрительных, тюремному заключению на неопределенный срок («до заключения мира») подлежали, например, лица, которым местные власти отказали в свидетельстве о благонадежности, государственные служащие, отрешенные от своих должностей и т. п. Согласно же уточняющему этот закон постановлению коммуны Парижа, «подозрительными» следовало считать тех, кто «ничего не сделав против свободы, равным образом ничего и не сделали в ее пользу».

Одновременно, революционные власти активно проводили военно-организационную работу. В Комитете общественного спасения ею занимались Карно, Ленде и Приер (из Кот-д'Ор), которых называли «специалистами», в отличие от остальных членов Комитета – «политиков». В короткий срок были созданы новые мануфактуры для производства оружия, боеприпасов и снаряжения, налажено снабжение войск. Бесперебойное пополнение армий личным составом обеспечил декрет от 23 августа о массовом призыве новобранцев, фактически закон о всеобщей воинской обязанности.

Энергичные усилия позволили якобинскому правительству в достаточно короткий срок переломить ситуацию. Уже в июле 1793 г. был подавлен «федералистский мятеж» в Нормандии, 25 августа – в Марселе. 9 октября правительственные войска штурмом взяли Лион, 16 октября без боя вступили в Бордо. Тулон пал 19 декабря после ожесточенных боев, в которых особо отличился артиллерийский офицер Наполеон Бонапарт. В декабре на правом берегу Луары были разгромлены основные силы вандейцев.

За военными победами над внутренними противниками следовали жестокие репрессии. После взятия Лиона Конвент постановил разрушить этот город. Под руководством депутатов Ж.М. Колло д'Эрбуа и Ж. Фуше многие здания были взорваны, две тысячи жителей казнены. В Нанте по приказу «проконсула» Ж.Б. Каррье несколько тысяч людей было утоплено в Луаре. В Вандее карательные отряды – «адские колонны» генерала Тюрро – вырезали целые деревни, не щадя ни детей, ни женщин.

На внешних фронтах осенью 1793 г. непосредственная угроза Республике также была устранена. Французские войска под командованием Журдана и Карно отбросили силы коалиции на северо-востоке. Генералы Гош и Пишегрю нанесли ряд поражений пруссакам и австрийцам в Эльзасе. К концу года практически на всех направлениях, кроме пиренейского, армии Республики вытеснили врага с французской территории. В следующую кампанию они перенесли боевые действия уже на территорию неприятеля. Наиболее важной в 1794 г. стала победа армии Журдана над объединенными силами анти-французской коалиции при Флерюсе 26 июня, после чего вся Бельгия перешла в руки французов.

C ослаблением внешней опасности обострились противоречия внутри революционного лагеря. Если в сентябре – октябре 1793 г. и Робеспьер, и ультралевые руководители коммуны Шометт и Эбер вместе участвовали в разгроме «бешеных», которые вновь попытались оказать давление на власть, потребовав дальнейшего ужесточения государственного контроля над экономикой, то уже в ноябре робеспьеристы и эбертисты заняли диаметрально противоположные позиции по вопросу об отношении к католической религии. Принятие Конвентом 5 октября нового, революционного календаря, призванного заменить прежний, связанный с христианским культом, ультралевые использовали как повод для начала «дехристианизации» – кампании против католической веры. В Париже это движение возглавила коммуна. «Дехристианизаторы» закрывали католические храмы, принуждали священников к отречению от сана, глумились над христианскими святынями. В провинции такие же действия инспирировали некоторые из «проконсулов», например, Фуше. Взамен католической религии ультралевые пытались насадить «культ Разума», предполагавший почитание революции и «мучеников свободы» (Марата, Шалье и др.). Однако большинство Конвента крайне негативно отнеслось к их инициативе. В конце ноября – начале декабря против «дехристианизации» решительно выступили Робеспьер и Дантон, положив ей конец. Впрочем, между этими наиболее влиятельными лидерами якобинцев также существовали серьезные разногласия. С конца ноября Дантон, Демулен и их сторонники, получившие прозвище «снисходительных», развернули агитацию против продолжения террора, но встретили жесткий отпор со стороны робеспьеристов.

Прекращение террора ни в коей мере не входило в планы Робеспьера. Еще в декабре 1793 г. он заявил о необходимости сформулировать позитивный идеал, к осуществлению которого должна привести революция, а в феврале 1794 г. изложил свое видение этого идеала. Результатом революции, по мнению Робеспьера, должно было стать общество нравственно совершенных людей, готовых безоговорочно жертвовать своими личными интересами ради общественных. Основным средством реализации этой этической утопии Робеспьер считал террор, которым надо очистить общество от нежелающих следовать требованиям добродетели. Видя в революции проявление вечной борьбы добродетели и порока, он трактовал любые политические разногласия в категориях этики. По мнению Робеспьера, тот, кто не разделяет его стремления к «царству добродетели», «нравственно испорченный», порочный человек, а значит – «контрреволюционер», подлежащий уничтожению. Именно таковыми он считал эбертистов и дантонистов.

В начале марта 1794 г. Эбер и некоторые его сторонники заявили в Клубе кордельеров о необходимости восстания для проведения новой чистки Конвента. И хотя этот призыв не имел практического продолжения, Комитет общественного спасения использовал его как повод для разгрома ультралевых. Их лидеров арестовали в ночь с 13 на 14 марта, предали суду Революционного трибунала и спустя несколько дней казнили. Состав коммуны был радикально обновлен: ее возглавили сторонники Робеспьера.

После этого настала очередь «снисходительных». 30 марта были арестованы Дантон, Демулен и еще ряд депутатов Конвента. В начале апреля над ними состоялся суд. Чтобы добиться обвинительного приговора для людей, имевших среди революционеров огромный авторитет, робеспьеристам пришлось грубо нарушить процессуальные нормы. Приговор был вынесен, обвиняемые казнены.

Важным шагом на пути к «царству добродетели», по мнению Робеспьера, должно было стать введение гражданского культа Верховного существа, которой бы обеспечил сакрализацию республиканских добродетелей. 7 мая Конвент после доклада Робеспьера принял декрет, где сформулировал принципы новой религии и установил соответствующие праздники. Первый из них состоялся уже на следующий день. Однако насаждаемый сверху искусственный культ не нашел отклика в народе.