Текст книги "Российское государство: вчера, сегодня, завтра"

Каковы же причины этой государственной немощи? Я не буду мазать грязью обоих наших президентов – они соответствуют тому обществу, в котором мы все находимся. Очевидно, было бы наивно пытаться представить на месте Путина какого-нибудь Бисмарка, который бы все выстроил как положено. Дело, конечно, не в конкретных персонах. Однако и от персональных особенностей зависит многое – тем более в такой стране (и с таким государственным устройством), как Россия. В частности, надо учитывать фактор непрофессионализма.

Я верю в то, что Путин, став в 2000 году президентом, хотел выстроить компактное и эффективное государство. Программные задачи, которые он ставил перед правительством на ближайшие 15–20 лет (а я участвовал в подготовке социального раздела «программы Грефа»), – вполне достойные и благородные. Но эта программа была принята правительством просто «к сведению», что в переводе с бюрократического языка на русский означает: «положить в стол и забыть». Путин мог настоять на ее одобрении и начале реализации. Но почему-то настаивать не счел нужным. Вместо этого страна стала жить по ежегодным президентским посланиям и среднесрочным (на три года) программам правительства. Тем самым был утерян стратегический порыв, потеряна столь необходимая России перспектива.

А потом резко пошли вверх цены на нефть. И, соответственно, начали поступать огромные деньги в бюджет, став большим соблазном для президента. По своему характеру он человек чрезвычайно осторожный, очень не любит резких движений, каких-то чрезвычайных событий – вспомните его поведение во время трагедии «Курска». Он вполне нормальный человек, у него нормальные человеческие реакции, но в критических ситуациях он долго не может решить, что делать. Он опасается совершить какой-то неосторожный шаг, который может стать поводом для кривотолков. Он следит за своим имиджем, тщательно и умело подбирает свои знаменитые фразы. И все же я думаю, что если бы не эти колоссальные цены на нефть, то он вполне мог бы – вместе со своей командой – осуществить прорыв в направлении современного государства и современной государственной политики. Но цены на нефть все спутали.

Что же произошло? А произошло вот что.

Во-первых, при таких бюджетных поступлениях появляется соблазн воздерживаться от любых реформ, которые хотя бы для некоторых групп населения неизбежно болезненны и вызывают их естественное недовольство. Во-вторых, сработал эффект зависти. Многие причастные верховной власти люди, наблюдая, как вокруг ходят олигархи, у которых при повороте нефтяного краника текут реальные деньги, тоже испытали непреодолимое желание немножко состричь. Первой значительной жертвой этого их желания стал Михаил Ходорковский. Разумеется, последствия его посадки и разорения ЮКОСа заранее никто не просчитывал. А зря! Ведь 2003 год стал действительно поворотным в нашей новейшей истории, после чего заработала неумолимая логика событий.

Стало понятно, что с надеждой на создание эффективного современного государства придется расстаться до следующей смены режима. В том виде, в каком оно формировалось, оно ничем, кроме передела собственности, всерьез заниматься не могло и не хотело. А чтобы народ безмолвствовал во время начавшейся вторичной приватизации, было решено с ним чуть-чуть поделиться. Стали почаще проводить копеечные индексации пенсий, зарплат бюджетников.

Но этот поворот имел и другие последствия. Он сопровождался изменением позиций ключевых игроков в самой властной команде. К концу своего первого президентского срока Путин в значительной мере разочаровался в ее либеральном крыле, олицетворяемом фигурами Г. Грефа и А. Кудрина. Но продолжал действовать осторожно – в том смысле, что не вполне последовательно. Не давая либералам полной свободы в осуществлении необходимых преобразований, он, с другой стороны, требовал и ожидал от них каких-то реформ. Но никаких реформ при отсутствии у реформаторов достаточной свободы действий, разумеется, не происходило. Правительство же, почивая на лаврах, лишь подсчитывало доходы от нефтяного экспорта.

Самым простым и логичным решением для Путина в 2004 году было бы всех прежних прогнать и набрать новую команду. Но он на это не пошел, если не считать отставки Михаила Касьянова. И по очень простой причине. Этих, по крайней мере, он хорошо знал. И именно поэтому не только не отправил в отставку, но даже не отпускал, когда они сами просились: тот же Г. Греф заявления об уходе подает регулярно. Более того, каждый раз успокаивает их: ребята, надо еще поработать. Потому что он безумно боится новых лиц, боится тех, кого не знает по старым допрезидентским временам.

Это его большой минус как лидера, который сказался, например, на политической судьбе М. Касьянова.

Бывший российский премьер стал жертвой элементарной провокации. Она состояла в том, что буквально накануне президентских выборов 2004 года на самый верх пришла докладная записка о подготовке олигархами срыва 50-процентной явки, необходимой – по тогдашнему законодательству – для признания президентских выборов состоявшимися. Предусматривалось, что при недостаточной явке избирателей они объявляются недействительными, все кандидаты выбывают из дальнейшей борьбы, а руководство страной на три месяца до следующих выборов переходит в руки премьера. Понятно, что этот премьер (в тот момент М. Касьянов), пользуясь СМИ и прочими подручными средствами, получил бы возможность нарастить свой политический капитал и стать следующим президентом.

Записка была прочитана, и адресат ей поверил. Помните, как внезапно председатель правительства был отправлен в отставку накануне выборов?

Вот как срабатывает сложное переплетение особенностей личности лидера и нюансов текущей политики. А тут еще эти цены на нефть… В результате Россия пропустила весьма благоприятный момент для восстановления и наращивания своего экономического потенциала, а государство в лице производителей подобных записок вместо необходимых реформ начало решительно овладевать экономикой.

Государство и прежде контролировало ее через компании типа Газпрома, где имело контрольный пакет. Но делало это не столь активно, как сейчас. Теперь же оно пытается контролировать все: либо напрямую, либо через подставные структуры типа Росвооружения. Причем речь идет не просто о большем государственном проникновении в экономику. Речь идет именно об использовании группой лиц, которые сидят на соответствующих государственных постах, доходов бюджета в своих частных интересах.

Никто, разумеется, не отрицает необходимости небольшого числа государственных концернов. Но они должны работать на страну и, что не менее существенно, для этого должны развиваться сами. А что происходит у нас?

Возьмем тот же Газпром. Во-первых, в нем нет прироста добычи газа. Сейчас мы отказались от помощи Запада в разработке Штокмановского месторождения и, с моей точки зрения, сядем в лужу. Сами мы не потянем. Во-вторых, Газпром имеет дефицит бюджета. У него огромные непогашенные внешние долги (десятки миллиардов долларов), под которые заключены многолетние обязательства по поставкам газа в Западную Европу. Но так как новых мощностей не появляется, то у нас назревают проблемы с внутренним рынком. Инвестиций на разработку новых месторождений не хватает, поэтому Газпром настаивает, и, кажется, небезуспешно, на либерализации внутренних цен на свою продукцию. Что это значит с точки зрения снижения инфляции и чем обернется для рядового потребителя – понятно без лишних объяснений.

Правительство с упоением рапортует, что в Россию приходят невиданные инвестиции, но их значительная часть – это кредиты, которые привлекают наши гигантские государственные монополии. Иными словами, Газпром в долгах как в шелках. Так же как и Роснефть, которая сейчас захватила значительную часть ЮКОСа, одолжив денег. Кому же на пользу такая политика, кроме тех, кто ее непосредственно осуществляет?

Или другой пример: РАО «ЕЭС». Весьма уважаемый мною Анатолий Чубайс уже больше пяти лет всем там управляет, но только сейчас вдруг понял, что упустил главное – техническую политику. Он пришел в компанию как финансист и экономист. Разобрался с долгами, навел порядок, сделал прозрачными финансы. Все это абсолютно правильно, но – недостаточно. Оказалось, что у нас не хватает генерируемых мощностей. И сегодня Чубайс открыто говорит, что в 2007 году будут перебои с электроснабжением на Урале, в Сибири, в Москве… Но если так обстоят дела, то где же, извините, государственная политика?

А как принимаются у нас важнейшие государственные решения? Вот, скажем, Транснефть. Возглавляющий ее Семен Вайншток – очень квалифицированный менеджер, в его профессионализме усомниться нельзя. Но вопрос о том, прокладывать нефтепровод в Китай или в Японию, решался фактически без него. Не говорю уже о том, как был откорректирован маршрут нефтепровода на участке к северу от Байкала…

Я не в состоянии поверить в полный непрофессионализм людей, управляющих государственными монополиями. Очевидно, что функции, которые им вменяются и которые должны соответствовать государственным интересам, в реальной деятельности этих управляющих деформируются тем, что ключевые решения принимаются на политическом уровне.

Вывод: государство, соблазнившись благоприятной экспортной конъюнктурой, вместо формирования и реализации экономической политики в интересах всего общества фактически произвело вторичную приватизацию в пользу кучки высокопоставленных чиновников и их обслуги. Естественно, что такому государству некогда, да и не хочется заниматься своими прямыми обязанностями.

Есть ли выход из этого положения? Можно ли переломить ситуацию? И кто это может сделать, выступив субъектом перемен?

Думаю, что президент Путин на такую роль давно уже не претендует. Он явно не собирается баллотироваться на третий срок. Все проблемы, которые при нем накопились, он переложит на плечи своего преемника. И груз этих проблем гораздо внушительнее того, который Путин унаследовал от Ельцина.

В свое время нынешнему президенту достаточно было сказать несколько правильных слов (Борис Николаевич в последний период своего правления даже и на слова уже был не щедр) и кое в чем немного навести порядок. Этого оказалось достаточно, чтобы Запад затрепетал в восторге от того, что наконец-то в Москве появился достойный и способный к диалогу партнер. Да и у российского общества поначалу были какие-то надежды. А что в итоге?

Период правления Путина – это период неиспользованных возможностей. Но если они не используются вовремя, они перестают быть возможностями. Или, во всяком случае, существенно уменьшаются. Своевременно не решенные проблемы становятся трудноразрешимыми или неразрешимыми вообще. Сегодня большинство людей об этом еще не подозревает – мировая экономическая конъюнктура позволяет скрывать от них реальное положение дел. Но скоро тайное станет явным. И тогда… Это как перед землетрясением – на глубине нарастает напряжение, но с поверхности пока ничего не видно.

Я глубоко убежден в том, что России не избежать повторения событий типа государственной катастрофы августа 1991-го или октября 1993-го. О неизбежности грядущего глубокого кризиса некоторые участники дискуссии (например, Александр Архангельский) уже говорили, и я с ними согласен. И в обоснование этого мрачного прогноза хочу привести некоторые дополнительные соображения.

Тяжелейшие проблемы, которые достанутся будущему президенту, – это проблемы прежде всего экономические, связанные с нашей зависимостью от цен на нефть. Я более чем уверен, что цены эти в ближайшие пять – десять лет существенно понизятся. А по расчетам экспертов известно, что при их падении ниже 40 долларов за баррель у нас возникнут серьезные трудности. Но когда возникают трудности и что-то выходит из-под контроля, у нашей власти начинается истерика. Вспомним, как было на начальном этапе монетизации льгот: едва люди вышли на улицы, власть забилась в истерике и сразу вывалила для успокоения недовольных жуткую кучу денег.

Бюджетные проблемы, связанные со снижением цен на нефть, скорее всего обнаружат себя в конце нынешнего – начале следующего десятилетия. И президенту, который с ними столкнется, не позавидуешь. Государство, не подумав толком, набрало колоссальные социальные обязательства и со страхом ожидает времени расплаты. К примеру, наш пенсионный фонд половину своих денег получает напрямую из федерального бюджета, он не может за счет единого социального налога обеспечить выплату пенсий. Иными словами, они выплачиваются опять-таки благодаря ценам на нефть, причем с каждым годом зависимость от этого источника усиливается.

Но уже и сейчас государство не в состоянии выполнять все взятые на себя социальные обязательства. Вот поймали недавно ребят из Фонда медицинского страхования, но само по себе это в данной сфере мало что изменит. Потому что дело не только в чиновничьих злоупотреблениях, хотя и в них тоже. В бюджете на 2007 год не заложено достаточного количества денег для бесплатных лекарств всем льготникам, не покрыты долги перед дистрибьюторами. Даже при нынешних ценах на сырье государство испытывает затруднения. А что будет, когда эти цены упадут?

К тому же по-прежнему плохо обстоит дело с налогами, они не выходят из тени. Рассматриваются предложения замены НДС, который не удается эффективно администрировать, налогом с продаж. Но это если и будет принято, то уже следующей администрацией, которая вынуждена будет разруливать и все социальные последствия этого довольно рискованного шага. У нас ведь такая практика уже была: пойдешь в магазин, а местные власти к ценам новую надбавку ввели. И радости у населения это не вызывало.

Последствия неизбежного падения доходов от сырьевого экспорта будут тем более драматическими, что значение несырьевых отраслей российской экономики остается незначительным. Она так и не смогла приспособиться к конкурентной среде. У нас чуть ли не половина рабочих мест с точки зрения рыночных критериев неэффективна. Люди занимаются непонятно чем и производят то, что не имеет спроса ни на внутреннем, ни, тем более, на внешнем рынке. Это касается и негосударственной сферы: классический пример – уже упоминавшийся АвтоВАЗ. Или возьмите наше авиастроение – о его плачевном состоянии тоже хорошо известно. Я уж не говорю о каких-то мелких вещах: почти все безделушки, продаваемые в российских магазинах, сделаны либо в Китае, либо в Турции. Мы стали страной, самостоятельно производящей только нефть, газ, какие-то металлы и небольшую часть еды. Что касается лекарств, то 80 % субстанций, из которых эти лекарства делают, – из Китая или Индии. И чуть ли не половина мяса у нас импортная. А Герман Греф не так давно сообщил, что к 2009 году российский импорт будет больше, чем экспорт.

В 1990-е годы так и не решились на жесткую структурную перестройку экономики. Боялись массовой безработицы, да и политическая ситуация были крайне скользкой. Вспомним: в Верховном Совете, а потом и в Думе большинство было против президента. Не сделали этого, убаюканные высокими ценами на экспортное сырье, и за истекающие путинские годы. Но такое положение вещей не может продолжаться до бесконечности. Если Россия хочет выжить, то нам точно следует половину экономики закрывать.

Возникает вопрос: куда девать людей – в том числе и тех, которые заняты сегодня в бюджетных отраслях? Ведь и очень многие учителя нынешние не годятся, и врачи. Когда проводили перепись терапевтов, которым теперь положены 10 тысяч рублей надбавки, обнаружили работающего врача 1919 (!) года рождения. А что в школах? Сегодня историю и литературу, физику и математику там преподают люди пенсионного и предпенсионного возраста, воспроизводя отсталость и рутину. И в вузах то же самое. Особенно по современным специальностям, связанным с экономикой, юриспруденцией, медициной.

Во всех бюджетных отраслях нужны новые кадры. Колоссальная, титаническая задача – от одних освободиться, обеспечив другой работой, других – набрать, предварительно подготовив. И для ее решения тоже, кстати, понадобится всемерное развитие малого бизнеса, который должен взять на себя трудоустройство миллионов высвобождаемых людей. Помогать же ему должно опять-таки государство – через создание льготных налоговых условий, предоставление бесплатных помещений, активизацию центров занятости. Только вот очень сложно представить себе в этой благородной роли нынешнее государство – насквозь коррумпированное, потерявшее (за ненадобностью) даже подобие профессионализма.

В результате бюджетная сфера пребывает в депрессивном состоянии, а в экономике в целом накапливаются критические диспропорции. Существует, например, проблема инфляции, подавить которую мы не можем. Все говорит о том, что она у нас сохранится на уровне 8–9 %. Кстати, для бедных она еще больше – где-то на уровне 12–15 %. Получается, что реальные доходы тех же пенсионеров не растут, и они либо выживают за счет общего дохода семьи, либо, если одинокие, просто бедствуют. А теперь еще раз представим себе, что будет, когда цены на сырье поползут вниз. А это ведь произойдет! И тогда никому мало не покажется. С моей точки зрения, полыхнуть должно где-то в период следующей легислатуры, в 2009–2010 годах, причем непременно.

Думаю, что власть до конца не осознает реальность такой перспективы. Потому что она озабочена другим. Тем, чтобы сохранить главенствующие позиции в экономике, которые входящие в высшие властные эшелоны люди начали захватывать с 2003 года и в данном отношении весьма преуспели.

Что касается технократов типа Г. Грефа и А. Кудрина, то они, скорее всего, это понимают. Но они молчат, надеясь на какое-то чудо. Возможно, думают, что пронесет. Не пронесет! Фактически в стране складывается революционная ситуация. Я не люблю этих слов, я не сторонник революций, но боюсь, что следующему президенту придется действовать в экстремальных обстоятельствах. Страна наша, к сожалению, вождистская, и это, видимо, будет последний раз, когда от вождя будет очень многое зависеть.

Следующий президент тоже, конечно, сможет попробовать закрыть на все глаза, надеясь, что и на его политический век путинской стабильности хватит. Но это, во-первых, вряд ли, а во-вторых, последствия такой беспечности могут стать для лидера трагическими, а проистекающие из нее беды для страны – неисчислимыми. Поэтому хотелось бы надеяться, что он сразу же озаботится тем, чтобы срочно и резко поменять политику, поменять команду, поменять методы управления.

Так, например, как это сделал Хрущев после Сталина. Аналогия, конечно, условная, но тогда политика за каких-то два-три года действительно радикально изменилась, позволив СССР выйти на качественно новый уровень развития. Поэтому аналогия с тем временем сохраняет свою поучительность.

Что, однако, означает сегодня «резко поменять политику»? Это означает, что новый президент должен будет пойти на риск. Он должен будет резко активизировать политическую роль бизнеса. Такова, убежден, главная задача будущего руководителя страны. От его способности осознать ее зависит очень многое, если не все.

Бизнес – это сфера, где работает большинство нашего населения. И это сфера, которая должна не только выживать, но и интенсивно развиваться. В том числе и потому, что нам необходимо сокращать работников бюджетной сферы, сокращать армию. Трудоустройство сокращаемых ляжет на плечи бизнеса, никто другой это сделать не сможет. Но сегодня он, с одной стороны, стал дойной коровой для нашей бюрократии, а с другой – представляет собой стадо онемевших овец, которые боятся властям сказать лишнее слово.

Более того, у бизнеса вообще нет какой-либо возможности политического представительства. Предприниматели, которым дозволено его представлять, по-прежнему ходят на цыпочках к Путину и полушепотом вымаливают очередные административные послабления в налоговой или тарифной сферах (это когда уж совсем достанет). Вопросы же политического представительства интересов бизнеса не ставятся вообще: страшат последствия. А чтобы не выглядеть трусоватыми, говорят о том, что политика, дескать, не дело бизнеса, его дело – представлять интересы акционеров и наращивать прибыль, ничто иное волновать его не должно.

Впрочем, бизнес неоднороден. Описанные мною страхи характерны в основном для крупных предпринимателей, которым есть что терять. Что касается малого бизнеса, то он погружен в текучку, в ежеминутную борьбу за выживание, и ему не до политики. Но есть еще средний бизнес, который тоже, в свою очередь, неоднороден и распадается, условно говоря, на две группы – средне-мелкий и средне-крупный. И именно эта вторая группа с интересующей нас точки зрения особенно важна.

Речь идет об относительно преуспевающей страте людей, которые самостоятельно выстроили свой бизнес, не используя возможности приватизации или залоговых аукционов. Так вот, представители данного слоя имеют определенные политические запросы, но не имеют адекватных средств их реализации. Лишь только они пытаются эти запросы артикулировать, как тут же местные власти и друзья по бизнес-сообществу начинают увещевания: слушай, дорогой, тебе что, свое дело совсем не жалко? Ведь развалить любой бизнес сегодня никакой проблемы не составляет: появится налоговая служба, выставит штрафы за какой-нибудь мохнатый год и вынудит заниматься всем этим, коль у тебя нашлось время мечтать о политике. Так что ни эта, ни, тем более, какая-то другая группа предпринимателей сама по себе субъектом перемен стать не может. Но не использовать накопленный нашим бизнесом колоссальный потенциал, держать его в стороне от политики может лишь безответственная власть.

Перед страной стоит важнейшая задача – формирование новой политической и управленческой элиты. Государством все же не кухарки управляют – мы это уже прекрасно понимаем. Но та политическая (в широком смысле) элита, которая у нас сейчас существует, включая и депутатов обеих палат Федерального собрания, и лидеров якобы политических партий, – все это лишь приводные ремни от очень узкой действительно правящей группы. Удручающие результаты деятельности и этой группы, и ее приводных ремней у всех перед глазами. Поэтому следующий президент должен взять курс на формирование обновленной политической элиты, ввести новых людей в свою Администрацию, в правительство.

Вопрос в том, где таких людей взять. Сразу скажу, что это не может и не должна быть интеллигенция. Не надо повторять ошибок 1990-х годов, когда она была призвана наверх. Интеллигенцию во все времена и во всех странах отличало и отличает полное отсутствие навыков государственного управления. А вот у бизнеса, точнее – у среднего бизнеса, сумевшего пробиться «из-под глыб», таковые навыки есть. И их надо использовать в интересах страны.

Я полагаю, что этими людьми движут не только сугубо частные интересы. Думаю, у них есть и некий общий интерес. Представьте себе типичного представителя данного слоя – владельца какого-нибудь завода в провинции. У этого завода нет отделений в других регионах, поэтому его владельца там не знают, но в своем областном центре он является человеком видным, заметным. И у него есть сегодня два пути. Первый: рост и превращение в бизнесмена крупного, из обладателя десятков миллионов – в миллиардеры. Этот путь похвален, но только в случае, если ты действуешь по закону. Но есть и второй путь, особенно в надвигающейся критической ситуации, – спасать Родину. Потому что если этого не делать, то рухнет и то, что было неимоверными усилиями достигнуто за 15 лет новой России. Тем более что навыки для такой деятельности имеются – навыки кризис-менеджеров, из которых и может быть сформирована будущая элита.

Но для ее рекрутирования и сплочения нужны общенациональные лидеры, которым бизнес, претендующий на политическую роль, доверял бы и которые понимали бы важность обновления элиты. И я имею в виду не только будущего президента.

Вот, скажем, тот же Михаил Касьянов. Он не выиграет выборы в 2008 году: его либо не допустят к ним, либо «правильно» посчитают результаты в пользу официального преемника. Но когда подступит и разразится кризис – как после войны: дом обрушился и торчит только одна труба, – тогда Касьянов останется тем единственным из прежней ельцинско-путинской элиты, которого все знают и которому по-прежнему в глубине души все доверяют: и бизнес, и губернаторы, и Запад. Тем «единственным дымоходом», оставшимся от прежнего здания. Он может стать кризис-менеджером, знающим технологии спасения, вокруг которого все снова сложится. Не президентом, но, к примеру, премьер-министром. Однако опять-таки лишь в том случае, если у нового президента хватит разума понять, что иначе все развалится.

Нам сейчас в первую очередь нужны именно технологии спасения: экономические, финансовые и прочие. Нам нужен очень высокий уровень менеджмента, потому что мы себя сами загнали в тупик собственным непрофессионализмом. А профессионализм сохраняется сегодня только в среде регионального средне-крупного бизнеса. Не того средне-мелкого, который погружен в пучину ежеминутной борьбы за выживание, а того, представители которого чувствуют себя относительно независимыми. Которые уверены, что завтра к ним не придут и не заберут их предприятия. Которые уже всем, кому надо, заплатили.

Я надеюсь только на эту страту бизнес-сообщества.