Текст книги "Мир после кризиса. Глобальные тенденции – 2025: меняющийся мир. Доклад Национального разведывательного совета США"

Новый транснациональный курс

Вопросы ресурсов выйдут на передний план на международном уровне. Беспрецедентный рост экономики в мировых масштабах – положительный во многих других аспектах – продолжит оказывать давление на ряд крайне важных стратегических ресурсов, включая энергетику, пищу и воду, и, по прогнозам, в грядущие десять лет или чуть более спрос превысит предложение из легкодоступных источников. Например, производство жидких углеродов не в рамках ОПЕК – сырой нефти, жидкостей из природного газа и нестандартных продуктов, таких как нефтеносные пески, – не будет расти соразмерно спросу. Производство нефти и газа многочисленными традиционными энергопроизводителями уже снижается. У прочих – Китая, Индии и Мексики – производство не переживает спадов и подъемов. Количество стран, способных значительно расширить производство, сократится; производство нефти и газа сосредоточится в нестабильных регионах. Вследствие этого и иных факторов в мире произойдет фундаментальный переход в сфере энергетики от нефти к природному газу, углю и другим заменителям.

Всемирный банк прогнозирует, что к 2030 году потребность в пище возрастет на пятьдесят процентов в результате прироста мирового населения, повышения финансового благополучия и перехода растущего среднего класса к западному рациону. Проблемы с доступом к постоянным источникам воды достигнут критической отметки, особенно для сельскохозяйственных нужд, и ситуация лишь ухудшится по причине быстрой урбанизации по всему миру и приросту населения ориентировочно на 1,2 миллиарда человек в ближайшие двадцать лет. Сегодня эксперты насчитывают двадцать одну страну (суммарное население составляет шестьсот миллионов человек), которые испытывают недостаток либо сельскохозяйственных угодий, либо питьевой воды. Вследствие дальнейшего роста населения прогнозируется, что к 2025 году тридцать шесть стран, с населением около 1,4 миллиарда человек, попадут в эту категорию.

Ожидается, что изменение климата обострит дефицит ресурсов. Хотя последствия будут отличаться в разных регионах, некоторые пострадают больше других, лишившись воды и сельскохозяйственного производства. С течением времени разница в сельскохозяйственном производстве в зависимости от региона, вероятно, станет более ярко выраженной, спад непропорционально ударит по развивающимся странам, особенно по тем, что находятся в Африке южнее Сахары. Потери в сельском хозяйстве, как ожидается, увеличатся и приведут к значительным последствиям, прогнозируемым большинством экономистов к концу этого века. Для многих развивающихся стран спад сельскохозяйственного производства окажется разрушительным, поскольку их экономика в значительной степени строится на сельском хозяйстве и многие граждане выживают на уровне прожиточного минимума.

Новые технологии могли бы опять предложить решения, такие как рентабельные заменители ископаемых видов топлива или способов преодоления дефицита пищи и воды. Тем не менее все нынешние технологии не подходят для замены традиционных энергетических структур в нужных масштабах, новые энерготехнологии могут оказаться невыгодными и к 2025 году не распространятся. Ключевую роль будет играть темп развития технологий. Даже при поддержке и соответствующем финансировании биотоплива, обогащенного угля или водорода переход к новым видам топлива будет осуществляться медленно. На протяжении истории фундаментальные технологии всегда внедрялись с опозданием. Исследования в энергетическом секторе показали, что в среднем требуется двадцать пять лет, чтобы новая технология производства внедрилась широко.

Несмотря на то что шансы этого весьма невелики, мы не станем отметать вероятность перехода в 2025 году к такой энергетике, которая исключила бы траты на ревизию энергетической инфраструктуры. Самая верная возможность относительно быстрого и недорогого перехода в течение этого периода – использовать более возобновляемые источники электроэнергии (фотоэлектричество и ветер) и усовершенствовать технологии производства элементов питания. Для многих таких технологий препятствия в виде затрат на инфраструктуру отдельных проектов были бы меньше, что позволило бы многим мелким участникам экономики развивать собственные проекты по преобразованию энергии, которые напрямую служили бы их интересам – например, стационарные топливные элементы, подающие ток в дома и офисы, перезарядка от сети гибридных автомобилей и возврат энергии обратно в сеть. Кроме того, схемы преобразования энергии – такие как планы по производству водорода для автомобильных тепловыделяющих элементов из электричества в гараже самого домовладельца – помогли бы избежать развития сложной инфраструктуры для транспортировки водорода.

Перспективы терроризма, конфликтов и распространения ядерного оружия

Терроризм, распространение ядерного оружия и конфликты останутся главными проблемами, в то время как важность вопросов о ресурсах повысится на мировом уровне. Терроризм вряд ли исчезнет к 2025 году, но его привлекательность может пойти на спад, если экономический рост на Ближнем Востоке продолжится, а безработица среди молодежи уменьшится. Экономические возможности для молодежи и больший политический плюрализм, вероятно, отвратят некоторых от того, чтобы встать под знамена терроризма, однако другие – мотивированные разными факторами, такими как желание отомстить или стать «мучеником» – продолжат обращаться к насилию, чтобы добиться своих целей.

В отсутствие возможности найти работу и не противозаконных способов выразить свои политические взгляды возникнут предпосылки к недовольству, росту радикализма и возможному привлечению молодежи в ряды террористических групп. В 2025 году террористические группы, вероятно, будут представлять собой комбинацию старых групп – которые унаследуют организационную структуру, принципы управления и координации и тренировочные методики, необходимые для проведения сложных атак, – и новых зарождающихся собраний людей, разозленных и лишенных гражданских прав, которые будут становиться самоорганизующимися. Для тех террористических групп, которые сохранят активность в 2025 году, распространение технологий и научного знания приведет к тому, что некоторые из самых опасных средств в мире окажутся в пределах их досягаемости. Больше всего нас по-прежнему беспокоит то, что террористические или иные злонамеренные группировки могут заполучить и использовать биологическое оружие или, что менее вероятно, ядерные устройства, чтобы добиться массовых жертв.

Хотя Иран может и не заполучить ядерного оружия, тревога других стран по этому поводу способна привести к тому, что государства этого региона предпримут новые меры по обеспечению безопасности совместно с внешними силами, приобретут дополнительное оружие и зададутся вопросом, не обзавестись ли собственным ядерным оружием. Не совсем ясно, возникнут ли естественным путем на Ближнем Востоке стабильные сдерживающие отношения, которые существовали между крупными державами на протяжении почти всей холодной войны, при том что в Иране появление ядерного оружия потенциально возможно. Отдельные случаи конфликтов низкой интенсивности под ядерным зонтиком могут привести к непреднамеренной эскалации и расширению конфликта, если разделительные линии между государствами-участниками прорисованы нечетко.

Мы полагаем, что идеологические конфликты, похожие на холодную войну, вряд ли укоренятся в мире, в котором большинство государств будут озабочены утилитарными проблемами глобализации и перемещением влияния с Запада на Восток. Идеология, вероятно, будет могущественнее всего в мусульманском мире – в особенности в арабском ядре. В тех странах, которые, скорее всего, столкнутся с демографическим приоритетом молодежи и слабой поддержкой экономики – таких как Пакистан, Афганистан, Нигерия и Йемен, – салафи, радикальное течение ислама, вероятно, получит подпитку.

Могут вернуться типы конфликтов, которых мы некоторое время не видели – например, из-за ресурсов. Почувствовав недостаток энергоресурсов, некоторые страны будут вынуждены предпринять меры, чтобы в будущем обеспечить себя ими. В худшем случае это может привести к межгосударственным конфликтам, если лидеры правительств сочтут гарантированный доступ к энергоресурсам, например, необходимым для поддержания внутренней стабильности и сохранения режимов. Тем не менее даже действия на грани войны будут иметь важные геополитические последствия. Забота о морской безопасности обеспечивает подоплеку для наращивания военно-морской мощи и попыток модернизации, таких как развитие потенциала Китая и Индии в открытом море. Наращивание военно-морской мощи в регионах может привести к усилению напряженности, соперничества и уравновешивающих шагов, но также породит возможности для межгосударственного сотрудничества в охране важнейших морских путей. С учетом того, что в Азии и на Ближнем Востоке усиливается дефицит воды, сотрудничество для управления меняющимися водными ресурсами, вероятно, станет более сложным как внутри государств, так и между ними.

В ближайшие двадцать лет риск применения ядерного оружия хотя и остается низким, может превысить сегодняшний в результате слияния нескольких тенденций. Распространение ядерных технологий и компетенции в этой области порождает озабоченность потенциально возможным появлением государств, владеющих ядерным оружием, и террористических групп, его заполучивших. Непрекращающиеся легкие столкновения между Индией и Пакистаном продолжают подпитывать угрозу того, что подобные события могут привести к углублению конфликта между такими ядерными державами. Возможность того, что в будущем изменится некий разрушительный режим и в ядерном государстве, таком как Северная Корея, случится крах, также продолжает ставить вопросы, связанные со способностью слабых государств контролировать и обеспечивать безопасность своих ядерных арсеналов.

Если ядерное оружие будет применено в ближайшие пятнадцать-двадцать лет, для международной системы это окажется ударом, поскольку она столкнется с немедленными гуманитарными, экономическими и военно-политическими последствиями. Использование ядерного оружия в будущем, возможно, принесло бы значительные геополитические перемены, поскольку некоторые государства попытались бы организовать или укрепить альянсы по обеспечению безопасности с существующими ядерными державами, а другие требовали бы глобального ядерного разоружения.

Более сложная международная система

Тенденция к большему распространению влиятельности и могущества, возникавшая несколько десятилетий подряд, вероятно, ускорится благодаря появлению новых игроков на мировой арене, растущей институциональной нехватке, возможному расширению региональных блоков и усилению негосударственных субъектов и сетей. Многообразие субъектов на международной арене может прибавить силы – в смысле заполнения брешей, оставленных стареющими организациями, которые возникли после Второй мировой войны, – или еще больше раздробить международную систему и испортить международное сотрудничество. Многообразие видов субъектов повышает вероятность того, что в ближайшие двадцать лет возникнет раздробленность, особенно учитывая широкий спектр межгосударственных проблем, встающих перед международным сообществом.

Поднимающиеся державы БРИК вряд ли изменят международную систему, как это сделали Германия и Япония в XIX и XX веках, но благодаря росту их геополитической и экономической силы у них появится больше свободы адаптировать свой политический и экономический курс, вместо того чтобы полностью заимствовать западные нормы. Также вполне вероятно, что они захотят сохранить свободу маневра, оставив другим основное бремя в решении вопросов, связанных с терроризмом, изменением климата, распространением ядерного оружия и энергетической безопасностью.

У существующих многосторонних организаций – огромных, неповоротливых, задуманных для иного геополитического порядка, – возникнут сложности с тем, чтобы быстро адаптироваться к новым задачам, свыкнуться с новыми участниками и увеличить свои ресурсы.

Неправительственные организации (НПО), сосредотачиваясь на конкретных вопросах, станут все больше встраиваться в картину мира, но при этом, вероятно, будет ограничиваться способность сетей НПО что-то менять при отсутствии обоюдных усилий со стороны многосторонних организаций или правительств. Действия по увеличению терпимости для реагирования на появление новых игроков приведут к тому, что международным организациям станет труднее решать межгосударственные проблемы. Уважение к инакомыслию стран-участниц продолжит формировать программы организаций и ограничивать виды решений, которые могут быть опробованы.

Растущий азиатский регионализм, возможный к 2025 году, имел бы глобальные последствия, подстегивая или усиливая тенденцию к образованию трех торгово-финансовых кластеров, которые могли бы стать квазиблоками: североамериканским, европейским и восточноазиатским. Образование таких квазиблоков привело бы к возможности достичь в будущем глобальных соглашений со Всемирной торговой организацией (ВТО). Региональные кластеры могли бы конкурировать в установлении межрегиональных производственных стандартов в области информационных технологий, биотехнологий, нанотехнологий, прав на интеллектуальную собственность и прочих аспектов «новой экономики». С другой стороны, отсутствие регионального сотрудничества в Азии могло бы пришпорить конкуренцию в Китае, Индии и Японии в области ресурсов, таких как энергоресурсы.

Нарастающей сложности переплетающихся ролей государств, организаций и негосударственных субъектов свойственно распространение политических единиц, что приведет к установлению новых сетей и реанимированных сообществ. К 2025 году никакая политическая единица, по-видимому, не добьется доминирования в большинстве обществ. Сети, основанные на религиозном принципе, могут взяться за существенные проблемы и в целом будут играть более серьезную роль во многих межгосударственных вопросах (таких как окружающая среда и неравенство), чем светские объединения.

США: ослабление доминирующей позиции

К 2025 году США окажутся лишь одним из важных субъектов на мировой арене, хотя пока еще самым сильным. Даже в военной сфере, где США в 2025 году сохранят значительное преимущество, прорывы других в науке и технологии, расширенное применение нестандартной тактики ведения военных действий как государственными, так и негосударственными субъектами, распространение высокоточного оружия с большим радиусом действия и учащение кибернетических атак будет все больше ограничивать свободу действий США. Более скованная роль США скажется и на других и повысит вероятность того, что новые программные вопросы будут решены эффективно. Несмотря на недавний подъем антиамериканизма, США, видимо, не прекратят восприниматься как весьма необходимый стабилизатор на Ближнем Востоке и в Азии. От США будут по-прежнему ожидать существенного участия в применении военной мощи для противодействия глобальному терроризму. В новых вопросах безопасности, таких как изменение климата, лидирующее положение США будет широко восприниматься как крайне важное для усиления конкурирующих и сеющих разногласия взглядов в принятии решений. В то же время многообразие влиятельных субъектов и недоверие крупных держав приведут к тому, что у США сократится возможность задавать тон без поддержки сильных партнеров. Развитие в остальном мире, включая внутреннее развитие ряда ключевых государств – в особенности Китая и России – также может значительно обусловливать курс США.

2025 год – каким окажется будущее?

Вышеназванные тенденции предвещают серьезные переломы, потрясения и неожиданности, на которых мы делаем акцент на протяжении всего текста доклада. Примером могут служить использование ядерного оружия или пандемия. В некоторых случаях элемент неожиданности – это просто дело времени: переход в сфере энергетики, например, неизбежен; вопрос только в том, когда произойдет этот переход и будет ли он резким или мягким. Переход в энергетике с одного типа топлива (ископаемых его видов) на другой (альтернативный) – это событие, которое исторически происходило не чаще, чем один раз в столетие, и последствия были серьезными. Переход от дров к углю помог подстегнуть индустриализацию. В этом случае отход – особенно резкий – от ископаемых видов топлива оказал бы значительное воздействие на производителей энергии на Ближнем Востоке и в Евразии, вероятно, спровоцировав упадок некоторых государств, играющих роль как на мировом, так и на региональном уровне.

Прочие переломы менее предсказуемы. Они, вероятно, произойдут в результате взаимодействия нескольких тенденций и будут зависеть от качества руководства. К этой категории мы относим такие неопределенности, как вопрос, станут ли Китай и Россия демократическими государствами. В Китае растущий средний класс увеличивает шанс такого исхода, но не гарантирует его. В России политический плюрализм кажется менее вероятным из-за отсутствия экономического разнообразия. Давление снизу может подтолкнуть к решению этого вопроса, или лидер государства начнет или усилит процесс демократизации, чтобы поддержать экономику или содействовать экономическому росту. Длительное снижение цен на нефть и газ изменило бы эту перспективу и увеличило шансы политической и экономической либерализации России в будущем. Если бы одна из этих стран решилась на демократизацию, это стало бы толчком к новой волне демократизации, весьма значимой для многих других развивающихся государств.

Также неясно, как решатся демографические проблемы, с которыми столкнутся Европа, Япония и даже Россия. Во всех этих случаях демография необязательно определит судьбу региональных и мировых держав. Технологии, роль иммиграции, улучшение здравоохранения и законы, побуждающие женщин принимать большее участие в экономике, – вот некоторые из мер, которые могли бы изменить траекторию нынешних тенденций, указывающих в сторону меньшего экономического роста, усиления социальной напряженности и возможного спада.

Приспособятся ли и выживут ли мировые организации – еще одна ключевая неопределенность, – также зависит от руководства. Нынешние тенденции, предполагающие распределение власти и влияния, создадут глобальный дефицит управления. Чтобы развернуть эти тенденции в другом направлении, в международном сообществе потребовалось бы мощное лидерство ряда сил, включая зарождающиеся.

Некоторые неопределенности повлекут более серьезные последствия, если они возникнут, нежели другие. В данной работе мы подчеркиваем, что более серьезный конфликт потенциально возможен – и некоторые его формы могут стать угрозой для глобализации. К этой категории мы относим терроризм с использованием оружия массового уничтожения и гонку ядерных вооружений на Ближнем Востоке. Главные неопределенности и возможные следствия рассмотрены и суммированы в данном тексте. В четырех вымышленных сценариях мы сделали акцент на новых проблемах, которые могут появиться в результате происходящих глобальных изменений. Они повлекут новые ситуации, дилеммы и серьезные затруднения, которые представляют собой отход от недавних путей развития. В целом они не исчерпывают все возможные варианты будущего. И ни один из них нельзя назвать неизбежным или даже вероятным; но, как и в случае со многими другими неопределенностями, эти сценарии способны изменить правила игры.

В «Мире без Запада» новые силы вытесняют его с места лидера на мировой арене.

«Октябрьский сюрприз»[3]3
  Выражение в американском политическом сленге. Важное событие, которое может сказаться на результате выборов, особенно президентских (поскольку выборы традиционно проходят в ноябре). (Прим. переводчика.)


[Закрыть] ллюстрирует результат пренебрежительного отношения к глобальным изменениям климата; неожиданные серьезные последствия сужают диапазон мировых возможностей.

В «Разногласиях между странами БРИК» споры за жизненно важные ресурсы становятся источником конфликта между главными силами – а в данном случае между двумя появившимися тяжеловесами: Индией и Китаем.

«Политика не всегда локальна», негосударственные сети появляются и устанавливают международные программы действий относительно окружающей среды, затмевая правительства.

Введение
Трансформированный мир

Международная система – в том виде, как она была сконструирована после Второй мировой войны, – к 2025 году станет почти неузнаваемой. Да и само название «международная система» ей не очень подходит, поскольку, скорее всего, она обветшает и ее структура станет смешанной и неоднородной, соответствуя переходу, который в 2025 году еще не завершится. Эти изменения подогреваются глобализацией экономики на фоне исторического переноса относительного богатства и экономического могущества с Запада на Восток и ростом удельного веса новых игроков – особенно Китая и Индии. США останутся единственным важнейшим субъектом, но их доминирующее положение ослабеет. Как это происходило с США в XIX и XX веках, Китай и Индия будут то затихать, то стремиться заполучить более важные роли на мировой арене. В 2025 году обе страны будут по-прежнему больше озабочены собственным внутренним развитием, чем изменением международной системы.

Одновременно с переносом могущества национальных государств относительное могущество различных негосударственных субъектов – включая коммерческие предприятия, кланы, религиозные организации и даже криминальные структуры – продолжит нарастать. Несколько стран даже могут оказаться в руках криминальных структур, которые и будут ими управлять. В регионах Африки или Южной Азии государства в привычном для нас виде могут исчезнуть, поскольку правительства окажутся неспособными обеспечить основные потребности населения, включая безопасность.

К 2025 году международное сообщество будет состоять из многих субъектов помимо национальных государств и будет нуждаться во всеобъемлющем подходе к глобальному управлению. «Система» станет многополярной, состоящей из многочисленных кластеров как государственных, так и негосударственных субъектов. Многополярные международные системы – подобно «Европейскому концерту» – существовали и в прошлом, но та, что зарождается сейчас, беспрецедентна, поскольку она глобальна и включает в себя как государственные, так и негосударственные субъекты, которые не собраны в соперничающие лагеря, примерно равные по весу. Самыми яркими характеристиками «нового порядка» будут переход от однополярного мира, где доминировали США, к относительно бесструктурной иерархии старых держав и поднимающихся государств, а также распространение власти от государства к негосударственным субъектам.

Сравнение докладов Национального разведывательного совета США

«Контуры мирового будущего: доклад Разведывательного совета по проекту – 2020» и «Глобальные тенденции – 2025: меняющийся мир»

Главная разница между докладами «Контуры мирового будущего: доклад Разведывательного совета по проекту – 2020» и «Глобальные тенденции – 2025: меняющийся мир» состоит в том, что последний предполагает в будущем многополярность, а следовательно, и разительные изменения в международной системе. Доклад по 2025 году описывает мир, в котором США играют значительную роль в мировых событиях, но США – всего лишь один из многих игроков на мировой арене, которые решают проблемы. А доклад о 2020 годе, напротив, прогнозирует доминирующее положение США, постулируя, что большинство крупных держав отказались от мысли уравновесить США.

Эти два документа также отличаются взглядом на энергоресурсы, спрос и новые альтернативные источники энергии. В докладе по 2020 году энергоресурсы «в земле» характеризуются как «достаточные для того, чтобы удовлетворить мировую потребность». Неясным, по данным доклада по 2020 году, остается то, могут ли политическая нестабильность в странах-производителях, нарушение энергоснабжения или борьба за ресурсы пагубно сказаться на международном нефтяном рынке. Хотя доклад по 2020 году упоминает глобальное увеличение энергопотребления, в нем также делается акцент на преобладание ископаемых видов топлива. Напротив, в докладе по 2025 году изложено мнение, что мир движется по пути перехода к более чистым видам топлива. По прогнозам, новые технологии обеспечат возможность заменить ископаемые виды топлива и решить проблему с недостатком воды и пищи. В докладе по 2020 году допускается, что потребность в энергии повлияет на взаимоотношения супердержав, тогда как доклад по 2025 году видит в энергетическом дефиците катализатор геополитики.

Оба доклада прогнозируют возможность мощного роста мировой экономики, подпитываемого подъемом Бразилии, России, Индии и Китая, при условии, что не случится серьезных потрясений. Однако доклад по 2025 году оценивает вероятность серьезных переломов как весьма высокую, подчеркивая, что «нет ни единого последствия, которое было бы предопределено», и следующие двадцать лет перехода к новой международной системе чреваты рисками, такими как гонка ядерных вооружений на Ближнем Востоке и возможные межгосударственные конфликты из-за ресурсов. Сценарии обоих докладов обращаются к глобализации в будущем, будущей структуре международной системы и границам между группами, которые вызовут конфликты или сближения. В обоих докладах глобализация рассматривается как движущая сила, причем настолько всеохватная, что она изменит нынешнее деление, произведенное по географическому, этническому и религиозному принципу, а также по социоэкономическому положению.

«…Мы не верим в то, что нас ждет полный крах (международной системы)… Однако следующие двадцать лет перехода к новой международной системе чреваты рисками…»

Историческая наука говорит нам, что быстрые изменения таят в себе большие опасности. Несмотря на экономическое непостоянство последнего времени, которое может в конце концов привести к ускорению многих текущих тенденций, мы не верим в то, что нас ждет полный крах – как это случилось в 1914–1918 годах, когда предшествовавшая этому фаза глобализации застопорилась. Однако следующие двадцать лет перехода к новой системе чреваты рисками – еще большими, чем нам представлялось, когда мы публиковали «Контуры мирового будущего» в 2004 году.[4]4
  См. «Контуры мирового будущего: доклад по проекту 2020 Национального разведывательного совета США», декабрь 2004 года. www.dni.gov/nic/NIC_2020_project.html


[Закрыть] Эти риски включают в себя растущую перспективу гонки ядерных вооружений на Ближнем Востоке и возможные межгосударственные конфликты из-за ресурсов. Спектр транснациональных вопросов, требующих внимания, также расширяется, включая в себя вопросы, связанные с дефицитом ресурсов энергии, пищи и воды; а также тревоги по поводу изменения климата. Глобальные организации, которые могли бы помочь миру разобраться с этими транснациональными вопросами и, в более общем смысле, умерить риск резких перемен, в настоящий момент не способны решить проблемы без согласованных действий их лидеров.