Текст книги "Маргарит. Избранные душеспасительные изречения"

Удостоверение в принятии Богом покаяния и в отпущении грехов

«Никто из плачущих да не питает себя надеждою, – предостерегает святой Лествичник, – что при исходе своем получит удостоверение: ибо неизвестное не твердо. Ослаби ми удостоверением да почию прежде, даже не отыду отсюда не удостоверенный»[46]46
  № 34.


[Закрыть]. Поэтому кающийся еще к продолжению подвига покаяния должен усиленно искать удостоверения в разрешении своих грехов и тщательно испытывать в духовной своей жизни достовернейшие признаки отпущения грехов, указываемые святыми отцами.

1. Первый признак оставления прежних грехов есть не только уклонение от них на самом деле, но и непрерывное противоборство по желаниям их, соединенное со страхом и трепетом, чтобы опять не впасть под власть греха и сатаны. «Покаяние от греха, – говорит Великий Варсануфий, – есть же не ктому творити сего: и еже огребатися от злых оставление есть их. Да не оскорбят тя прежняя!.. И аще веруеши тако, присно трепещеши – еже не согрешати, да не отпадеши освящения»[47]47
  Прп. Варсануфий. – С. 241.


[Закрыть]. Таковой рабский страх, соединенный, впрочем, с благонадежным дерзновением к милости Божией, святой Афанасий Великий объясняет подобием: «Какое отношение находится между господином и рабом, такое же между Господом и совестью человека.

Таким образом, как преступный раб из телодвижений и слов господина своего узнает, что он лишился благоволения его, коим пользовался прежде преступления воли его, так и человек согрешивший теряет дерзновение к Богу, которое совесть его имела в молитве; когда же грешник покается, как до́лжно, то Бог паки дарует ему дерзновение, которое имел он прежде падения; и отсюда-то узнает человек, что Бог простил ему согрешения»[48]48
  В послании к князю Антиоху. Вопрос 66. Христианское чтение, 1842. ч. 2. -С. 354.


[Закрыть]. Еще яснее изображает такое претрепетное состояние духа преподобный Исаия-отшельник: «Если сердце твое ненавидит грех и отвращается всего того, что представляет повод ко греху, и ты, с благоразумием употребив насилие, удалишься от того, что увлекает тебя ко греху, и от души будешь молить Творца своего, чтобы Он помог тебе ни в чем не прогневлять Его, и, простершись перед Ним, будешь со многими слезами просить так: «Твое есть Господи, еже миловати; избави мя, Господи, от врагов моих: ибо я так немощен, что без помощи Твоей не могу избежать рук их». Если ты таким образом молишься, тщательно стараясь не огорчать руководствующих тебя к Богу, то это происходит от естества Нового Адама, Иисуса Христа[49]49
  Христианское чтение, 1847. Ч. 4. – С. 347.


[Закрыть].

2. Живейшее чувство своей греховности и соединенное с ним непрерывное сокрушение или печаль, яже по Бозе, наше покаяние нераскаянно во спасение соделовает (2 Кор. 7: 10). «Будем внимательны к тому, – говорит святой Лествичник, – чтобы совесть не перестала обличать нас, не вследствие чистоты, но как бы приведенная в изнеможение нашими грехами. Признак разрушения нашего в грехопадении – всегдашнее признание себя должниками Богу»[50]50
  № 37.


[Закрыть].

«Когда ум отрешится от всякой надежды на видимое в мире сем, – говорит святой Исаия-отшельник, – тогда сие будет признаком того, что грех в тебе умер. Когда ум отрешится, тогда и преграда, которая находилась между им и Богом, уничтожится»[51]51
  № 27, гл. 8 и 9, охраненииума. Христианское чтение, 1826.4.21. – С. 138.


[Закрыть].

3. Испытав на себе пагубные следствия пороков и в свете правды и святости Божией увидев всю мерзость их перед Богом, раскаявшийся исполняется непримиримой ненависти и омерзения ко греху. Такое расположение души служит признаком примирения ее с Богом. «Когда же душа несомненно удостоверяется, что Бог отпустил ей грехи?» – вопрошает Василий Великий и отвечает: «Если усмотрит себя в расположении сказавшего: неправду возненавидех и омерзих (Пс. 118: 163)»[52]52
  Творения св. отцов, 1847. Т. 9. – С. 219.


[Закрыть]. «Ежели сердце твое в полной мере возненавидело грех, – утверждает святой Исаия-отшельник, – то оно одержало победу и исторгло себя из числа творящих беззаконие»[53]53
  Христианское чтение, 1826. Ч. 21. – С. 137.


[Закрыть].

4. Грех – и убитый, и изверженный из глубины души – еще может осквернять душу страстным воспоминанием о нем. Ибо «что мы сделали со страстью, – говорит преподобный Феодор Едесский, – о том и воспоминания владычествуют в душе со страстью. Когда же страстные пожелания совершенно из сердца изгладятся, так что не будут и приражаться к нему, то это служит знаком отпущения прежних грехов. Ибо доколе душа возбуждается страстями, дотоле оказывается в ней владычество греха»[54]54
  Христианское чтение, 1825. Ч. 17, гл. 11.


[Закрыть].

5. Признаком совершенного очищения от грехов преподобный Кассиан поставляет изглаждение из памяти даже образов и представлений их. «Надобно помнить, – говорит он, – что тот еще не разрешен от прежних грехов, кто во время покаяния и удовлетворения за них представляет себе образы их и воспоминает об них. Ибо из сего следует, что тогда до́лжно почитать себя разрешенным и прощенным в прежних грехах, когда сердце и воображение уже не обольщаются ими. Итак, в совести нашей есть неложный свидетель, который еще прежде суда уверяет нас об окончании покаяния и даровании нам прощения. Кратко сказать, в том, что нам прощены прежние грехопадения, до́лжно нас уверять то, если истреблены из сердец наших память об них и пристрастие к настоящим удовольствиям»[55]55
  Христианское чтение, 1844, сентябрь. – С. 385.


[Закрыть].

6. Глубокое смирение и ощутительное влияние Духа Святого в смиренномудрен ной душе служат живейшим залогом вечной свободы ее от рабства греховного и печатью небесного сыноположения! «Где Дух Господень, – свидетельствует святой Иоанн Лествичник, – там узы разрешены; где несравненное смирение, там узы также разрешены. А в ком нет сих двух удостоверений, те пусть не обольщают себя, они еще связаны»[56]56
  № 34.


[Закрыть]. «Христианин грешен, – говорит преподобный Симеон, – раскаявшись о прежнем злепожитии своем, и к богоугодному житию не прилагайся, аще не увесть в себе радости и веселия к божественным собраниям, и священнодействиям из глубины сердца, и молитвам, и таково усердие и внимание, елико и яково имеши к сластем и житейской злобе, не показует, но, яко трудяся и отягчавайся, обретается, и насилие, якоже речи, мня терпи невольно, и мучительство – то да не мнит таковой, яко освободился есть от руки диавола, но да весть, яко под лукавым мучителем мысленно еще удержан есть. Егда убо увесть себе с радостью и усердием молящася и поюща, и ненавидяща мыслию вся настоящего жития и сладкая, и честная – тогда да известится, яко под Царствием бысть Христовым. Сие знамение есть явно избавления и свободы, о нейже глаголет апостол: Свободою убо, еюже Христос нас свободы, стойте (Гал. 5: 1)»[57]57
  Слово 4. -С. 70.


[Закрыть].

Высота подвига покаяния

По учению святых отцов, истинное покаяние грешника имеет великую заслугу в очах Божиих.

1. «Покаяние есть Божия трапеза, – учит преподобный Ефрем, – потому что через него вкушает Бог спасение человеческое. И Спаситель говорит: Мое брашно есть, да сотворю волю пославшего Мя, и совершу дела Его (Ин. 4: 34). Итак, покаяние есть чудный хлеб Божий: Бог вкушает в нем исповедание совести, Он пьет в покаянии слезы умиления, в нем услаждается благоуханною вонею – искренним чувством воздыханий, потому что он для Бога как благоухающее вино. Вот многообразные брашна Божии: воздержание, пост, бдение, прилежная молитва, покорность со смирением; ибо сие благоугоднее Богу других жертв. Покаяние многообразно и потому творит различные предложения Богу. Оно питает Бога хвалою и также исповеданием; питает Его воздержанием, благочестием и подвижничеством; питает Его различными милостынями… Хотя все (добродетели) питают Бога, но всех более празднует Богу покаяние: ибо и Евангелие говорит, что Бог радуется более о едином грешнике кающемся, нежели о девяти-десятих и девяти праведник (Лк. 15: 7). Покаяние праздник творит Богу, потому что и небо призывает на пир. Ангелы радуются, когда покаяние приглашает их на вечерю. Все небесные чины пиршествуют, возбуждаемые к веселию покаянием. Не тельцов, не овец закалает для них покаяние, но предлагает для радования спасение людей грешных»[58]58
  Творения св. отцов, 1850. Т. 15. – С. 170–174.


[Закрыть]. 2. Покаяние не только усвояет и возгревает благодать, дарованную в крещении, но и открывает оную в деятельной жизни, и приемлет свыше ощутимое для души освящение. «Посредством святого крещения, – говорит преподобный Симеон, – мы получаем прощение грехов, и освобождаемся от прежнего проклятия, и освящаемся присутствием Святого Духа; но совершенную благодать, о которой сказано в сих словах: Вселюся в них и буду ходить (2 Кор. 6: 16), – не тогда мы получаем. Сие принадлежит только твердым в вере и доказывающим ее на делах. Если после крещения мы предадимся худым и постыдным делам, то вовсе теряем сие освящение. Но покаянием, исповедью и слезами, по мере их, получаем прощение в прежних грехах, а вместе с тем освящение и благодать свыше»[59]59
  Христианское чтение, 1823. Гл. 74. – С. 41.


[Закрыть].

3. Покаяние, вполне достигшее своей цели, то есть отпущения всех прежних грехов, низводит в душу Святого Духа Божия, и в Нем принимает залог вечного спасения о Христе Иисусе. «Покаянием, – продолжает преподобный Симеон, – омывается скверна пороков, и потом сообщается Дух Святой, однако не просто, но по мере веры, расположения и смирения кающихся от всей души, и притом тогда, когда они получат совершенное прощение грехов от отца и восприемника… И благодать Всесвятого Духа уневестившимся Христу душам дается, как залог обручения. И как без обручения невеста не уверена, что она сочетается некогда с женихом, так и душа не имеет еще твердой уверенности, что она вовеки будет жить с Господом своим и Богом, и сочетается с Ним таинственно и неизреченно, и узрит неприступную красоту Его, если не примет залога благодати Его и не ощутит Его в самой себе»[60]60
  Там же. Глл. 75 и 76.


[Закрыть].

О памятовании смерти, Страшного суда по смерти и адских мучений

Во всех словесех (занятиях) твоих – поминая последняя твоя – и вовеки не согрешишь.

Сир. 7: 39

Святая Церковь, приготовляя чад своих к искреннему и истинному покаянию во дни святой Четыредесятницы, учредила в преддверии Великого поста – в неделю мясопустную – всенародное воспоминание Страшного суда Христова[61]61
  Евангелие на литургии в неделю мясопустную: от Матфея, зач. 106.


[Закрыть], как сильнейшее средство к обузданию и отрезвлению самых нерадивых и беззаботных грешников: учреждение Православной Церкви – богомудрое и многоплодное в деятельном христианском благочестии! Тысячелетние опыты бесчисленных подвижников христианства доказали и доказывают ежедневно, что без живой веры в будущую загробную жизнь, – без мысли о праведном воздаянии на Страшном суде Христовом, невозможно никакое раскаяние в грехах. Истинное, безвозвратное – нераскаянное покаяние, которое только одно, по учению апостола Павла, может обратиться во спасение грешника (2 Кор. 7: 10), можно сказать – и начинается, и возрастает, и венчается неотразимою мыслью и живейшим чувствованием будущей участи грешника. Без сей благодатной мысли не только не может начаться и совершиться истинное покаяние, как продолжительный и многотрудный подвиг, но даже не может быть произведено никакое частное добро – в чистом виде, без всякой примеси житейских выгод. «Первая мысль, – говорит преподобный Исаак Сирин, – которая, по Божию человеколюбию, входит в человека и руководствует душу к жизни, есть западающая в сердце мысль об исходе сего естества. За сим помыслом, естественно, следует пренебрежение к миру, и этим начинается в человеке всякое доброе движение, ведущее его к жизни. И как бы основание, какое полагает в человеке сопутствующая ему божественная сила, когда восхощет обнаружить в нем жизнь. И если человек эту сказанную нами мысль не угасит в себе житейскими связями и суесловием, но будет возвращать ее в безмолвии, и остановится на ней созерцанием, и займется ею, то она поведет человека к глубокому созерцанию, которого никто не в состоянии изобразить словом»[62]62
  Слово 86. – С. 500.


[Закрыть]. В сем-то последнем знаменовании памятование смерти и Страшного суда Христова составляет одно из самых сильнейших средств к преуспеянию в деятельном христианском благочестии.

В чем состоит подвиг памятования смерти

Под именем памятования смерти святые отцы разумеют не частную мысль о смерти и ее последствиях, мысль, которая нередко тревожит всякого грешника и от которой он старается как можно скорее избавиться; не разумеется даже и несомненная уверенность в смерти, как в неизбежной участи всякого человека, уверенность холодного ума, смотрящего на все в отвлечении – как бы вдали, не касающейся до него; не разумеется, наконец, и самое чаяние близкой смерти, наводящее ужас на нашего телесного человека. Нет! Под этим отцы Церкви разумеют особенное духовное созерцание, которое удобнее чувствовать по спасительным его действиям на душу, нежели определить и выразить словами. «Будем разуметь это, – говорит преподобный Исаак, – не о том первом помысле, который напоминанием своим возбуждает в нас память смертную, но о полноте сего дела, когда возлагает оно в человека неотлучную память о смерти, когда помышлением о ней человек поставляется в состояние непрестанного удивления. Первый помысел есть нечто телесное, а сей последний есть духовное созерцание и дивная благодать. Сие созерцание облечено светлыми мыслями. И кто имеет оное, тот не входит более в разыскания о сем мире и не привязан к своему телу»[63]63
  Слово 86. – С. 51.


[Закрыть].

Вследствие такого чудного созерцания загробной участи своей, пришедший уже в чувство раскаяния, но тем еще живее сознающий себя совершенно непотребным христианин в духе веры ежедневно приносит в жертву Богу Спасителю всю свою жизнь. «Памятование смерти, – говорит святой Лествичник, – есть ежедневная смерть, и памятование своего изшествия есть ежечасное воздыхание»[64]64
  Слово 6, № 2.


[Закрыть]. Вот в чем сущность этого высокого подвига!

Необходимость сего подвига ддя нравственного совершенства

Преподобный Исаак сказал в вышеприведенном месте, что никакое доброе движение не может родиться в душе без мысли о смерти, что эта мысль есть некая благодатная сила, и возбуждающая, и поддерживающая человека в трудных подвигах добродетели, и что она возносит человека над всем тленным и переходящим – на такую высоту, где он живо ощущает в душе своей веяние уже будущей вечной жизни. После такого высокого значения памятования смерти в нравственной жизни человека, «некоторые недоумевают, – говорит святой Лествичник, – и спрашивают: почему, когда памятование смерти так благотворно для нас, Бог скрыл от нас предведение смертного часа? Но они не знают, что Бог дивно устрояет сим наше спасение». Тем-то именно и спасительна мысль о смерти, что ни время, ни обстоятельства, ни свойства, ни последствия нашей смерти нам неизвестны; и в таком виде непрестанное памятование смерти не только весьма благотворно, но и крайне необходимо в истинно благочестивой жизни. «Как хлеб, – говорит святой Лествичник, – необходимее всякой другой пищи, так мысль о смерти нужнее всякого другого делания»[65]65
  Слово 6, № 4.


[Закрыть]. «Невозможно, говорят, невозможно провести настоящий день благочестно, если не почитаем его последним днем всей жизни. И, подлинно, удивительно, что даже язычники говорили нечто подобное, ибо так определяли любомудрие: «Оно есть размышление о смерти»[66]66
  Слово 6, № 24.


[Закрыть].

От чего рождается и чем поддерживается памятование смерти

«Боязнь смерти, – говорит святой Лествичник, – есть свойство, полученное естеством нашим вследствие преслушания, а трепет смертный есть признак неочищенных покаянием грехопадений. И Христос обнаруживает в Себе (Мф. 26: 37) боязнь смерти, но не трепещет оной, чтобы ясно показать в Себе свойство двух естеств»[67]67
  Слово 6, № 3.


[Закрыть]. Поэтому весь нравственный подвиг наш должен состоять в том, чтобы постоянно устремлять внимание на страшную мысль о смерти, мысль, которая, можно сказать, ежедневно и против нашей воли напоминает нам о себе. Мы должны употреблять всевозможные средства не к тому, чтобы удалить от себя эту неприятную мысль, но чтобы удержать ее, свыкнуться с нею или, лучше, всецело проникнуться ею. Для этого святые отцы советуют употреблять следующие средства:

1. «Памятование смерти, – говорит преподобный Иоанн Лествичник, – в живущих вкупе порождает труды и размышления, более же – сладость бесчестия, а в удалившихся от всякой молвы – отложение забот, непрестанную молитву и хранение ума. Но сии же самые добродетели и рождают памятование смерти, и рождаются от него»[68]68
  Слово 6, № 4.


[Закрыть]. Еще подробнее, но тоже в общих чертах, изображает он занятия ума, утверждающего в себе мысль о смерти: «Много деланий деятельному уму, разумею же помышления о любви к Богу, о памятовании смерти, о памятовании Бога, о памятовании Царства, о ревности святых мучеников, о памятовании вездеприсутствия Божия, по слову сказавшего: Предзрех Господа (Пс. 15: 8), – о памятовании святых и умных Сил, о памятовании своего исхода, предстоящей встречи, мучения и вечного осуждения. Так начали мы с высокого и заключили тем, что делает безопасным от падения»[69]69
  Слово 6, № 15.


[Закрыть].

2. Действительнейшими средствами к поддержанию мысли о смерти отцы Церкви признают строгое уединение, пост и молитву. «Благодать сия, – говорит преподобный Исаак, – возрастает в отшельнической и уединенной храмине. Ее-то будем испрашивать в молитвах, ради нее будем совершать долгие бдения и со слезами станем умолять Господа, чтобы подал благодать сию, как ни с чем не сравнимую»[70]70
  Слово 68. – С. 502.


[Закрыть]. «Но бесчувственность сердца, – замечает святой Лествичник, – ослепляет ум, а множество яств иссушает источники слез. Жажда и бдение производят скорбь в сердце, из скорбящего же сердца истекают воды»[71]71
  Слово 6, № 13.


[Закрыть].

3. Вот какие мысли внушает беззаботным грешникам преподобный Ефрем при представлении неизбежного смертного часа: «Размыслим, братия, что человек суете уподобися (Пс. 134: 4), дние его, яко цвет селъный (Пс. 102: 15), прейдут в одно мгновение времени, и все минуется. Для чего напрасно мятешься, человек? Одно приражение горячки прекратит твои плясания и скакания! Один час разлучит тебя с пляшущими вместе с тобою. Одна ночь, и увянут плоти твои, остановятся ноги твои, текущие на зло, расслабеют руки твои, померкнут глаза, язык внезапно придет в безмолвие, оскудеет у тебя внезапно голос, умножатся твои воздыхания, потекут у тебя бесполезные слезы, расстроятся мысли твои, и – никто не будет в состоянии помочь тебе. Ты бесславил и бесчестил Бога, и все, оставив тебя, пойдут прочь, и никто не останется при тебе, кроме невидимых бесов, которым ты угождал. Посланный же неумолимый ангел, стоя вдали с потупленным взором, будет ожидать Владычного мановения, чтобы, исхитив бедную душу твою, отвести ее в уготованное ей место, где пожнет, что посеяла, – где произрастают, изобилуют и даже преизбыточествуют плач, скорбь, теснота, скрежет зубов и горе. Для чего напрасно мятешься, несчастный? Там померкнут очи упивающихся; там увянут плоти пляшущих; там будут мучиться и взалчут пьющие вино с гуслями и свирелями; там с великою скорбью будут плакать, скрежетать зубами и бить себя по лицу блудники, прелюбодеи, тати, человекоубийцы, прорицатели, отравители, чародеи, обманщики, мужеложцы, деторастлители, хищники, кровопийцы. Все они, и, подобно им, до конца нераскаянно согрешающие и идущие путем широким и пространным, который ведет в пагубу, без сомнения, найдут себе там пристойное жилище. Ибо невозможно и здесь плясать с бесами, и там веселиться с ангелами, как сказал Господь:

Горе смеющимся ныне, яко восплачете и возрыдаете там (Лк. 6: 25)»[72]72
  Творения св. отцов, 1849. Ч. 3. – С. 347.


[Закрыть].

4. Мысль о роковой минуте смерти наводит невольный страх на грехолюбивую душу, но представление Страшного суда по смерти приводит в трепет и душу, и тело. «Пойди, – советовал одному брату преподобный Аммон, – имей такие мысли, какие имеют преступники, находясь в тюрьме. Они всегда спрашивают других: где судья? Когда он придет? И плачут от ожидания. Так должен и всякий христианин непрестанно внимать и обличать душу свою, говоря: «Увы мне! Как я предстану на суд Христов, и чем буду оправдываться перед Ним?»[73]73
  Достопамятные сказания. – С. 35, № 1.


[Закрыть]. «Какой увидим мы страх, трепет и какую нужду, – восклицает преподобный Феофил, – когда душа будет разлучаться с телом!.. Тогда придут к нам сильное воинство противных сил, князья тьмы, злобные миродержители, начальства, власти, духи злобы и некоторым образом по праву овладеют душою, представляя ей все грехи, сделанные в ведении и неведении, от юности до конца жизни. Предстанут ей и обличат все дела ее. Кроме того, каким, ты думаешь, трепетом объята бывает душа в то время, доколе не произнесется над нею приговор, и не совершится ее освобождение? Это есть время тесноты ее, пока не узнает она, что будет с нею».[74]74
  Так же учит святой Кирилл Александрийский в «Слове на исход души», преподобный Феодор Студит в 3-м оглашении, и вообще все святые отцы Православной Церкви, которые рассуждали о разлучении души с телом. И эта страшная картина борьбы демонов с ангелами за исходящую из тела душу на глазах и при живейшем сознании самой души умирающего человека не есть какое-либо поучительное изобретение отцов и учителей Церкви, а несомненная истина загробной жизни, познанная многими опытами уважаемых в христианстве лиц, которые – как обыкновенно говорят – обмирали на некоторое время и потом вновь возвращались к жизни. Так преподобная Феодора, ученица великого угодника Божия Василия Нового, поведала о кончине своей: «Когда настал час моей смерти, я увидела лица, которых никогда не видела, услышала глаголы, которых никогда не слыхала: что скажу? Лютые и тяжкие бедствия, о которых я не имела понятия, встретили меня по причине дел моих. Как рассказать телесную боль, тягость и тесноту, которым подвергаются умирающие? Как бы кто обнаженный, упавши в великий огонь, горел, истаявлял, обращался в пепел: так разрушается человек смертною болезнью в горький час разлучения души с телом. Когда я приближалась к концу моей жизни, и наступило время моего преставления, увидела множество эфиопов, обступающих одр мой. Лица их были темны, как сажа и смола; глаза их – как каленые угли; видение так люто, как сама геенна огненная. Они начали возмущаться и шуметь. Одни ревели, как звери и скоты, другие лаяли, как псы, иные выли, как волки; смотря на меня, они ярились, грозили, устремлялись на меня, скрежеща зубами, и тотчас же хотели пожрать меня; между тем, готовили хартии и развивали свитки, на которых были написаны все мои злые дела, как бы ожидая какого судьи, долженствующего прийти. Убогая моя душа была объята великим страхом и трепетом. Не только томила меня горесть смертная, но и грозный вид и ярость страшных эфиопов были для меня как бы другою лютейшею смертью. Я отвращала мои очи во все стороны, чтобы не видеть страшных лиц их и не слышать голоса их, но не могла избавиться от них – они всюду шатались; помогающего мне не было; когда я окончательно изнемогла, то увидела двух светоносных Ангелов Божиих в образе юнош невыразимой красоты, идущих ко мне…» и проч. Точно такие же видения злых и мрачных демонов в час смерти своей видели: святой Петр-мытарь (Четьи-Минеи, 22 сентября) и преподобный Арефа Печерский (см. Патерик Печерский). «Подобно этому, – свидетельствует вселенский учитель Церкви святой Златоуст (еще в IV веке), – многие поведают о страшных видениях, представляющихся при смерти, которых зрелища умирающие, не будучи в состоянии выносить, потрясают с великим усилием самый одр, на котором лежат, смотрят на предстоящих извращенными от страха глазами, когда душа мятется сама в себе, не хочет выйти из тела, не выносит взора приближающихся ангелов. Если мы трепещем, когда смотрим на страшных людей, то какому подвергнемся страху, когда увидим сошедшихся ангелов и свирепые силы демонов, когда душа будет отторгаться тела, напрасно и много рыдать?..» (В беседе 53 на Евангелие от Матфея). Истязания от злых духов испытывали в час своей кончины: преподобный Агафон (см. Училище благочестия, часть 3, с. 56), великий подвижник Стефан Синайский (см. Лествица Иоанна, степень 7) и многие другие лица, о которых повествуют прологи и четьи-минеи. Вообще, убеждение в частном суде по смерти на так называемых воздушных мытарствах сделалось общею верою всей Православной Церкви (см. Православно-догматическое богословие Антония. О мытарствах, с. 244).


[Закрыть]

Далее, лицом к лицу с силами противными стоят силы божественные и со своей стороны выставляют благие дела ее. Подумай же, какой трепет и страх мучит душу, находящуюся среди оных сил, пока суд над нею не будет решен праведным Судьею[75]75
  Там же, № 2. – С. 290.


[Закрыть].

5. Наконец, живое представление и как бы предощущение адских мук поражает самую беспечную душу ужасом и исторгает ее из страшных объятии греха, как из челюстей ада. «Отчего я впадаю в беспечность, пребывая в келии моей?» – вопрошает один брат опытного старца. Святой отвечал ему: «Оттого, что ты не узнал еще ни ожидаемого покоя, ни будущего мучения. Ибо если бы достоверно знал это, то хотя бы келья твоя была полна червей, так что ты стоял бы в них по самую шею, ты терпел бы сие не расслабевая». Это чудное предощущение будущих мучений отчасти объясняет преподобный Дорофей следующим образом: «Находясь в теле сем, душа получает облегчение от страстей своих и некоторое утешение: (человек) ест, пьет, беседует, ходит с любезными друзьями своими. Когда выйдет из тела, она остается одна со страстями своими и потому всегда мучится ими; занятая ими, она опаляется их мятежом и терзается ими, так что она не может вспомнить Бога… Хотите ли, – продолжает святой отец, – чтобы я объяснил вам примером то, что говорю вам? Пусть кто-нибудь из вас придет, и я затворю его в темную келью, и пускай он, хотя только три дня, не ест, не пьет, не спит, ни с кем-либо не беседует, не поет псалмов, не молится и отнюдь не вспоминает о Боге – и тогда он узнает, что будут в нем делать страсти. Однако он еще здесь находится, но сколько же более, по выходе души из тела, когда она предастся страстям и останется одна с ними, потерпит тогда она несчастья? По здешним скорбям вы сможете несколько понять, какова тамошняя скорбь. Ибо когда у кого-нибудь сделается горячка, то что воспаляет его? Какой огонь или какое вещество производит сие жжение? Не самое ли его худосочное воспаляет его, всегда беспокоит и делает жизнь его прискорбною? Так и страстная душа всегда мучается, несчастная, своим злым навыком, имея всегда горькое воспоминание и томительное впечатление от страстей, которые беспрестанно жгут и опаляют ее. И сверх сего, кто может, братия, вообразить страшные оные места, тела оные мучимые, которые служат душам орудием в таких и стольких страданиях, а сами не истлевают, тот страшный огонь и тьму, тех безжалостных слуг мучителей и другие бесчисленные томления, о которых часто говорится в Божественном Писании и которые соизмеряются злым делам душ и их злым воспоминаниям? Ибо, как праведные, по словам святых, получают некие светлые места и веселие ангельское, соразмерное благим их делам, так и грешники получают места темные и мрачные, полные страха и ужаса. Ибо что страшнее и бедственнее тех мест, в которые посылаются демоны? И что ужаснее муки, на которую они будут осуждены? Однако и грешники будут мучимы с этими самыми демонами, как говорит Христос: Отойдите в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его» (Мф. 25: 41)[76]76
  Поучения. – С. 144.


[Закрыть]. «Насколько небо отстоит от земли, – открыл Макарию Великому заключенник ада – языческий жрец, – настолько под нами огня, и мы от ног до головы стоим среди огня. Нельзя никому из нас видеть другого лицом к лицу. У нас лицо одного обращено к спине другого. И мы, как незнавшие Бога, еще несколько помилованы, но познавшие Бога и отвергшиеся Его, те под нами!» – Великий старец заплакал и сказал: «Несчастный день, в который родился человек!»…[77]77
  Достопамятные сказания. № 37. – С. 154.


[Закрыть] «А еще страшнее то, о чем говорит святой Иоанн Златоуст, – продолжает преподобный Дорофей, – если бы и текла река огненная, и не предстояли страшные ангелы, но только бы призывались все человеки на суд, и одни, получая похвалу, прославлялись бы, другие же отсылались бы с бесчестием, чтобы не видеть им славы Божией, то наказание оным стыдом, и бесчестием, и скорбь от отпадения от толиких благ не были бы ужаснее всякой геенны»[78]78
  Поучения. – С. 146.


[Закрыть]. «Душа, – заключает преподобный Феофил, – застигнутая в беспечной жизни, услышит оный ужасный глас: Да возмется нечестивый, да не видит славы Господней (Ис. 26: 10)! Тогда постигнет ее день гнева, день скорби, день тьмы и мрака. Преданная во тьму кромешную и осужденная на вечный огонь, она будет терпеть наказание в бесконечные веки!..»[79]79
  Достопамятные сказания. – С. 291.


[Закрыть]

6. Как ни поразительны мрачные картины лютой смерти грешника, грозного суда за гробом и особенно вечных гееннских мучений, но сами по себе они не могут тронуть и умягчить каменного ожесточенного сердца нашего. Один Бог может отнять сердце каменное от плоти нашей и дать нам сердце плотяно (Иез. 26: 26). «Удостоверим себя, – говорит святой Лествичник, – что памятование смерти, как и все другие блага, есть дар Божий, потому что, часто бывая у самых гробов, не имеем у себя слез, и остаемся нечувствительными, и неоднократно также, не имея перед собою такого зрелища, приходим в сокрушение»[80]80
  Слово 6, № 20.


[Закрыть]. «Эта благодать, – уверяет преподобный Исаак, – дается находящимся на средней степени (нравственного совершенства) и в правоте сердца желающим покаяния, дается же именно тем, о коих известно Богу, что им действительно подобает удаляться от мира сего к лучшей жизни по благой Его воле, какую обрел и в них»[81]81
  Слово 86. – С. 502.


[Закрыть]. Посему вернейшее и, можно сказать, единственно верное средство к получению сей ни с чем не сравнимой благодати есть постоянная и усиленная о том молитва к Богу – Сердцеведцу.