Текст книги "Тень Сталина"

Глава 7

Из-за прохождения выборов и съезда я практически не принимал участия в кадровых вопросах, поэтому сразу после их окончания Сталин напомнил мне о необходимости проверить все министерства, их штатные расписания, систему отчетности.

– Особое внимание удели отсутствию дублирования и пересечения интересов и ответственности.

У семи нянек дитя без глазу! И Мехлиса подключи, а я партконтроль подниму.

В предыдущие месяцы я очень много общался с Сергеем, собирая информацию о деятельности тех или иных людей. Выяснились очень большие неожиданности. Так, например, я узнал, что Жуков ликвидировал штурмовую авиацию, а Жигарев, которого сняли с поста командующего ВВС в сорок первом, опять стал им спустя некоторое время. Кроме того, Сергей предоставил очень много информации по другим людям.

В марте 1943 года, сразу после съезда, мы отмечали тридцатилетие Риты. Была вся наша дружная команда авиаторов: Голованов, Коккинаки, Стефановский, Сухой, Швецов, Королёв, Бартини и Поликарпов, с жёнами и кое-кто с детьми. Николай Николаевич, правда, не ел и не пил. У него уже несколько месяцев были большие проблемы со здоровьем. Но свой И-205, сверхзвуковой тяжёлый истребитель, он передал на государственные испытания. В тот день нам удалось уговорить Николая Николаевича лечь в госпиталь на обследование и согласиться на операцию желудка. Сергей сообщил мне его диагноз и необходимость срочной операции.

Было весело, много шутили, пели. Вдруг звонок охраны: «Здесь Мехлис. Просит разрешения въехать на территорию». Видеть его совершенно не хотелось никому. Общее мнение: «Какого… он припёрся? Сходи, Андрей, и выпроводи его побыстрее!»

Я передал охране, чтобы провели его в мой кабинет, вышел из большой столовой, сел за стол, жду. Он вошёл, поздоровался и тут же заявил, что он вовсе не ко мне, а к Маргарите Николаевне. Я сказал, что она в другой комнате, с гостями.

– Я знаю. Я именно по этому поводу.

Пришлось вести его в столовую. Когда он вошёл, все дружно замолчали. Он успел досадить всем присутствующим. Он обвёл всех взглядом, налево он смотрел чуть скособочась, это у него после ранения в гражданскую. Напоминал орла-падальщика.

– Маргарита Николаевна, в прошлый раз я допустил непростительную бестактность: мать и память о ней – это святое. Поэтому разрешите мне в день вашего тридцатилетия передать вам эти бумаги. Это касается передачи вам на хранение из Гохрана украшений вашей матери. А это – разрешение на выкуп этих фамильных ценностей. В остаточной стоимости учтена сумма добровольных пожертвований вас и вашего мужа в Фонд обороны СССР, так как они значительно превышают среднюю сумму пожертвований от индивидуальных жертвователей – почти двадцать восемь тысяч британских фунтов и полмиллиона рублей. Я разговаривал сегодня с товарищем Сталиным по этому поводу. Он заверил эти документы. Я рад случаю передать вам именно сегодня, в день вашего рождения, эти документы и вот эти семейные реликвии. Здесь всё, что числилось в Гохране за вашей матерью, – он достал из портфеля знакомый нам бархатный мешочек Гохрана и протянул его Рите.

Рита, которая встала, как только он начал говорить, смотрела на него даже не моргая, вышла из-за стола, подошла к нему и поцеловала его в щёку.

– Спасибо, – из глаз Риты полились слёзы.

Лев Захарович попытался сразу уйти, но это ему не удалось. Его усадили за стол. Из дальнейшего разговора стало ясно, что он проверил все наши счета и не обнаружил на них денег, заинтересовался, куда они делись. И выяснил, что все авторские, Сталинская премия, боевые пошли в Фонд обороны.

На фоне последних скандалов с трофейным имуществом, этот факт вызвал у него и удивление, и уважение.

– Я считал вас эдаким Корейко: личный самолёт, огромная квартира, оформленная на жену, многотысячные выплаты, в том числе в валюте, многомесячное нахождение на захваченных территориях, загранкомандировки, – и этот человек становится первым заместителем руководителя государства. Откровенно говоря, мне стало страшно, что вы можете натворить на этом месте. Я пошёл к Сталину и прямо сказал об этом. Он ответил: «Ты у нас Госконтроль, вот и проверяй!» – и улыбнулся при этом. Я проверил. И нашел, куда вы дели все деньги: вложили в Фонд обороны. Без каких-то мелочей, всё полностью ушло туда. Не нашел только машину М-1.

– Она у меня уже два года, номера пришлось сменить на армейские, – отозвался Голованов.

– Вот как? Тогда я вспомнил о нашем последнем разговоре с Маргаритой Николаевной, и посоветовавшись со Сталиным, мы решили вот так этот вопрос.

– Да вы просто Андрюшку не знаете! – громогласно сказал Стефановский. – Для него работа – это всё! Если за что-то берётся, то делает это так, что любо-дорого посмотреть. Что в воздухе, что на земле. Но вы, Лев Захарович, сегодня меня очень удивили! Прямо скажу, не ожидал такого!

– Не знал. Теперь знаю. То, что знакомство шло таким путём… Меня к этому должность обязывает. Ни партия, ни государство не должны бояться проверок, ни с моей стороны, ни со стороны народа. Тогда всё у нас будет хорошо. А людей, таких как Андрей Дмитриевич и Маргарита Николаевна, надо поощрять. Они стране отдают всё, даже честно заработанное. Мы с Андреем Дмитриевичем в прошлый раз говорили об авторских вознаграждениях, и он спокойно доказал мне необходимость этих выплат для государства. Но ни одного слова не сказал о том, что он всё это отдал в Фонд обороны. И партвзносы он с них заплатил. В общем, поставил меня в тупик. Я такого не ожидал. Поэтому и решил извиниться таким образом… В общем, предлагаю выпить за прекрасную хозяйку этого дома, а то мы всё о делах да о делах, а о ней совсем забыли! Желаю вам счастья, Маргарита Николаевна, всяческих успехов во всех ваших начинаниях, здоровья вам и вашим детям!

Теперь с Мехлисом мы стали встречаться значительно чаще. У него довольно огромный штат экономистов-налоговиков, имевших большой опыт проверок различных организаций. Первыми проверяли Министерство авиационной промышленности. У самого Шахурина был образцовый порядок в документах, довольно высокий уровень компетентности, но почти полностью отсутствовал контроль за финансами. Полностью приказная экономика. Давно работающий заместителем Яковлев вовсю пользовался этим. Выяснилось, что килограмм «яковлевского» самолёта стоил почти в полтора раза дороже, чем у остальных, при том что использовались более дешёвые дерево, перкаль и более лёгкие двигатели. Он получал от министерства большие суммы на НИР, многочисленные премиальные, имел гораздо больший штат, чем остальные. Им вплотную занялся Мехлис, и ему пришлось расстаться со своим кабинетом. Сталин предложил его посадить для острастки, но я возразил, что виноват не Яковлев, а виновата командная система – никто не задумывался о том, столько это стоит. Действия Яковлева абсолютно соответствовали системе: он был исполнительным замом. А то, что под авралы набрал людей, преступлением не является. Просто не нужно генеральному конструктору давать так много власти. Яковлева сняли с должности замминистра, но оставили во главе КБ «Яковлев». В министерстве ликвидировали два управления. Сократили численность работников на двенадцать процентов. Состоялось всесоюзное совещание работников авиапрома, на котором Шахурин рассказал о прошедшей проверке и о необходимости обратить внимание на экономическую составляющую процесса проектирования и производства.

– Война закончилась. Мы перешли в новую фазу строительства социализма в нашей стране, где на первое место выходит не количество произведённых самолётов, а их качество и экономическая эффективность. Такую задачу ставит перед нами товарищ Сталин, наше правительство и наша партия.

Результаты этого совещания широко освещались в прессе, поэтому остальные министры быстренько смекнули, откуда ветер дует, и начали устраивать такие же проверки у себя. Я же специально начал с авиапрома, потому как хорошо знал эту отрасль, многих директоров заводов, конструкторов, рабочих, проблемы производств, взаимосвязи, смежников. Важным шагом было выделение из недр авиапрома отдельной отрасли – авиационного приборостроения, и создание в Ленинграде специального института для подготовки кадров в этой отрасли на базе Ленинградского авиационного института.

В результате этой проверки мы добились сокращения численности бюрократической части государственного управления на шестнадцать процентов. Было сокращено шесть министерств и создано два новых: уже упомянутое Министерство авиационного приборостроения и Министерство среднего машиностроения – под этой вывеской скрывался будущий Минатом. Вместе с Берия мы разделили Министерство внутренних дел, выделив отдельно Комитет государственной безопасности. На должность председателя, после некоторых споров с Лаврентием, был назначен Судоплатов, которого Берия хотел оставить на внешней разведке.

– Я понимаю, Андрей, твоё желание поставить везде своих людей, тем более родственника.

– Лаврентий, прекрати спекулировать! Ты отлично знаешь, что он не родственник. «Крестник» отца Риты, который просто пожалел мальца. А вот то, что он всю жизнь выполняет это обещание, прекрасно его характеризует.

– Абакумов справится лучше!

– Да костолом твой Абакумов. Обыкновенный костолом. А тут мозги нужны! Кстати, насчёт костоломства. Война кончилась.

– Хорошо, Андрей. Пусть будет Судоплатов. А пока мы ещё не разделились, я отдам приказ о запрещении физических мер воздействия на арестованных и заключённых. Сам давно хотел это сделать.

Позвонил Сталину и попросился на доклад.

– Заходи, Андрей. В первую очередь по Госплану. Помнишь, о чём я тебя просил?

– Конечно, товарищ Сталин. Однозначного ответа по Вознесенскому дать не могу. Экономист он сильный, но политик – никудышный. Для него экономическая эффективность много важнее политической целесообразности. А нужен чёткий баланс между этими составляющими геополитики. Поэтому он допускает перекосы в части развития периферии, акцентируя всё внимание на одну республику – Россию. Так мы можем упустить регионы.

– Считаешь, что надо снять?

– Нет, достаточно контролировать его в этой части планирования. И подбирать будущую кандидатуру без недостатков Вознесенского. В личном плане он довольно… неприятен, так скажем. Склонен к самолюбованию. Но дело своё знает и любит. Новый человек на его месте пока будет хуже.

– А его зам, Сабуров?

– Он не экономист. Исполнителен, но творческая жилка отсутствует.

– Косыгин?

– Не потянет. Мне кажется, что Вознесенский находится на своём месте. В конце концов, не он определяет политику. То, что есть определённое противостояние, это даже лучше. В итоге придём к истине.

– Достаточно взвешенное решение. Посмотрим. Но это хорошо, что ты обратил внимание на его недостатки. Мне казалось, что вы с ним полностью споётесь, так как он мне говорил примерно то же самое, что и ты, по организации народного хозяйства. Что у тебя ещё?

– Вот результаты проверки министерств и ведомств.

– Оставь, ознакомлюсь. В целом какое впечатление?

– Недостаточно денег выделено Потёмкину. Требуется поднять заработную плату работникам образования. Слишком велика разница между зарплатой в промышленности и в системе школьного образования. Рискуем вымыванием мужских кадров из школ.

– Почему раньше не сказал, когда план составляли?

– Не имел сведений. Виноват.

– Вот ты всегда так! Упираешься в технические вопросы, а о людях забываешь. Помни, руководитель в первую очередь должен думать о людях! А уж потом о железках. Сколько нужно?

– Вот справка из Минпросвета. Требуется 4,2 миллиардов рублей дополнительно. Профицит бюджета на этот год больше двадцати миллиардов.

– Много… Ладно, дай команду Вознесенскому пересмотреть план в этой части. Кузнецов жалуется на большую нехватку кадров на флоте. Что предпринято в этой части?

– Открыли два новых училища: во Владивостоке и в Ленинграде. Объявили комсомольский набор на флот. Организовали курсы переподготовки для офицеров из сокращаемых частей сухопутных войск и из Минморфлота направляем. Но несколько лет дефицита кадров нам обеспечено. Дал указания усилить пропаганду в этом направлении. Было бы неплохо проработать этот вопрос с товарищем Тельманом.

– Немцев на военно-морской флот? Хотя… Если действительно проработать этот вопрос с Эрнстом, – Сталин снял трубку и позвонил в Берлин. Тельман довольно чисто говорил по-русски, только мягко произносил букву «Л». Он обещал помочь с флотскими специалистами, не замеченными в симпатиях к фашистам. В Германии скоро выборы в парламент. Кроме КПГ в них участвуют христианские демократы и социалисты. У всех трёх партий равные шансы на успех. Сталин и Тельман довольно долго говорили о возможных парламентских коалициях. Пожелав успехов, Иосиф Виссарионович повесил трубку. – Слышал?

– Да.

– Если Тельману хватит гибкости, есть неплохой шанс объединиться с социалистами и создать устойчивую коалицию. Тогда денацификация пойдет значительно быстрее. Раз уж пошли по этому пути, надо бы и в Восточной Пруссии поискать людей на флот. Вот кого подключить к этому вопросу?

– Кузнецова. Его епархия. И флотскую контрразведку и особистов. Только не с задачей найти шпионов, а найти лояльных специалистов. И предупредить, что самые опасные – это молодые немцы, которые выросли при Гитлере.

– Хорошо. Но ты тоже держи это на контроле. Кадры решают всё. Лаврентий докладывает об активизации подполья в Прибалтике, в Польше и в Средней Азии.

– Это МИ-6, товарищ Сталин. Наши английские «друзья». По информации Судоплатова, у них начали подлёты первые реактивные самолёты.

– И как?

– Пока плохо, товарищ Сталин. Ресурс двигателя – десять часов. Мы в сороковом начинали с семидесяти пяти часов. И тяга маленькая, 650 кгс. Это ещё не боевые самолёты.

– Понятно. Твои предложения?

– Усилить ОВРы на Балтике и пограничную службу. Снабжение идёт морем из Швеции. И начать переговоры с королём Афганистана. И с шахом Ирана. Но перед переговорами через Теддера дать понять, что это вынужденная мера из-за активизации басмаческого движения. Хотя… Вы же продолжаете переписку с Черчиллем?

– Конечно.

– Напишите ему про басмачей и о том, что, видимо, придётся решать вопрос на месте. Думаю, подействует. Мне кажется, что это не его работа. Больше похоже на Идена. Он более плотно связан с разведкой. А нам нужно форсировать работы по вертолётам. В первую очередь – морским вертолётам. И усилить контроль за рыбаками. С Польшей сложнее, там были бои, оружия много осталось…

– И опереться особо не на кого. Разве что… Надо попробовать Берута и Рокоссовского. В связке могут добиться успехов. А тебе персональное задание. Надо ехать в Ватикан. Тольятти, скорее всего, сможет взять власть в парламенте уже летом. Поэтому нужно решить вопрос с папой. Успех в Италии и Польше возможен, только если с ним сумеем договориться.

Глава 8

Лондон, Даунинг-стрит, 10. Резиденция премьер-министра Соединённого Королевства

Обычно спокойный и очень уравновешенный Черчилль сегодня кричал и размахивал руками. Он получил письмо Сталина, в котором глава СССР проявлял недовольство активизацией действий английской разведки на территории Союза. Присутствовали министр иностранных дел Иден и шеф МИ-6 Мензис.

– Господа! Что происходит? Почему я вынужден читать это? Вы что, не понимаете, насколько опасно сейчас злить русского медведя? С Прибалтикой понятно, тут можно свалить на нейтралов – дескать, не мы их поддерживаем! Но что вы потеряли в Термезе? Чья это инициатива? Почему речь идёт о британском агенте?

– В Термезе появились русские реактивные самолёты. Аэродром просматривается с территории Афганистана, но рассмотреть детали невозможно: мешают капониры и лесопосадки. До границы меньше десяти миль. Саид-хан сказал, что для его моджахедов это не расстояние и у русских нет сил, чтобы сдержать натиск его тысячи воинов Аллаха. Майор Криппс хотел сфотографировать сам самолёт и двигатель отдельно, без капота, так как сэр Энтони сказал, что его это очень сильно интересует. Я разрешил операцию. Тем более что Саид-хан просил сущую мелочь для этого: патроны, винтовки, пулемёты и десять тысяч фунтов. Криппс во время боя был ранен и вынужден был принять яд. Захватить аэродром не удалось. Оказались не вскрытыми несколько дополнительных огневых точек пограничников и батальона охраны аэродрома. Саид-хан тоже убит.

– Сэр Энтони! Так это была ваша инициатива? Вы – мой министр иностранных дел! И вы уже давно не служите в СИС! Что, решили вспомнить молодость?

– Мне, ваша честь, просто надоело постоянно уступать русским! Вы, сэр Уинстон, сами сказали, что всё могущество русских зиждется на этих самолётах. А тут такой случай!

– Но вы же прекрасно знаете, что эта свора вонючих псов не представляет реальной силы в тех местах! Что русские давно и прочно там обосновались, и времена Мадамин-бека, Джунаид-хана и Энвера-паши давно кончились. Я запрещаю проведение каких-либо силовых акций на территории России и Польши! Да, нам требуется узнать, как устроен двигатель у русских! Но не путём обострения отношений с ними. Используйте другие методы получения информации. А вам, сэр Энтони, придётся лететь в Москву и лично заглаживать это «недоразумение». Наломали дров – перетаскивайте! Что касается вас, сэр Стюард! Больше используйте агентурную разведку – подкуп, болтовню, пьяные откровения. Активизируйте женщин вокруг аэродромов русских в Германии и Венгрии. В Польше, в Прибалтике и в Афганистане временно прекратить всякую активность, вплоть до особых указаний. Не может быть, чтобы не нашёлся какой-нибудь болтун или подлец, который поможет нам узнать, почему у русских нет проблем с камерой сгорания и соплом, как у наших «Метеоров». Вы меня хорошо поняли, господа?

– Да, ваше превосходительство!

– Сэр Стюард, вы свободны, а вас, сэр Энтони, я попрошу остаться.

Дождавшись, пока Стюард Мензис вышел, Черчилль продолжил:

– Сэр Энтони, вам необходимо пересмотреть отношение к нашему союзнику. Вы прекрасно помните, что я с самого образования коммунистической России был последовательным и решительным борцом с коммунизмом. Но времена изменились. Во-первых, изменилась идея, которая двигала большевиками в семнадцатом году. Во-вторых, изменились реалии: лапотная Россия превратилась в индустриального монстра за каких-то двадцать пять лет. С этим невозможно не считаться. Мензис докладывал, что, по его оценке, Сталин двинул на Германию и её союзников более трехсот дивизий. В один день, подчёркиваю – в один день, он уничтожил большую часть её авиации, полностью лишив вермахт авиационной поддержки. А потом просто перемолол сухопутные войска артиллерией и авиацией. У нас не было и нет таких возможностей. При этом Сталин не проявил агрессивности по отношению к нам. Вы думаете, что нас спас наш флот? Да плевать он хотел на флот! У Японии был очень сильный флот, у Германии – тоже. Где этот флот? У русских. На его стороне полное техническое превосходство. Ни мы, ни американцы так и не смогли справиться с «волками» Деница. А русские, во время операции «Трансфер», давали точную диспозицию всех «волчих стай» в Северном и Норвежском морях и направляли на них наши эсминцы. Наша страна разорена войной. В казне сплошные дыры. Репарации едва покроют расходы. Внешний долг составляет несколько годовых бюджетов. А требуется перевооружение, так как вооружение сильно устарело. В-третьих, второй союзник оказался главным инициатором всего этого побоища. Сейчас в Америке кризис, который они пытаются закрыть за наш счёт. Посмотрите, какие претензии они стали предъявлять по оплате лендлиза. А русские не давят. Даже предлагают кредиты на восстановление страны. Поймите, сэр Энтони, мир перевернулся, как утлая лодчонка. Да, мы разговариваем с американцами почти на одном языке, у нас гораздо больше идеологических совпадений с ними, чем с русскими. Но экономически мы с ними враги! Ведь речь идёт о рынках сбыта! О влиянии Великобритании в мире.

– А что будет, если Сталин уйдёт, все мы не вечны, а Россия вернётся к риторике мировой революции? Нас раздавят! А с Америкой мы сила!

– Сила – у Америки. А мы станем просто маленьким островом где-то в Северном море. Непотопляемым авианосцем Америки. К ядерным секретам нас попросту не пускают. Мой разговор с Рузвельтом об этом кончился ничем. И это несмотря на то, что они временно, из-за финансовых сложностей, приостановили работы в этом направлении. Сейчас у нас чуточку больше возможностей для этого, чем у них. Тем не менее от нас скрывают все новейшие разработки в этой области. Надо отозвать наших учёных оттуда! Но не официально, а частным порядком. У меня всё больше складывается впечатление, что, как говорил русский маршал Андреев, война велась именно против нас, именно Америкой, руками Гитлера. И основная цель этой войны – наши колонии. Я за военный союз с Россией. Под крылышком у Сталина будет больше возможностей противостоять экспансии США в Европе и Азии.

– Как вы себе это представляете?

– Как новую Антанту. Объединённые вооруженные силы Европы. Евросоюз.

– Они до сих пор не признали долги царского правительства за Первую мировую войну.

– Тогда Россия была бедна, поэтому и встала в позу. Пройдёт немного времени, и можно будет поднять вопрос и об этом. Хотя я и не уверен, что в этом будет надобность. Но упускать любую возможность положительного решения этих вопросов тоже не стоит! Ну как? Я вас убедил, Энтони?

– Мне трудно однозначно вам ответить… Слишком расходится с тем, что я делал всю жизнь. Но я попробую продумать эти вопросы, тем более что в ближайшие дни буду вынужден общаться с русскими. Молотов мне совсем не нравится. Но вы не ответили на мой вопрос: что будет, если Сталин уйдёт, а русские вернутся к конфронтации?

– Я внимательно следил за событиями в России после войны. Сталин приблизил к себе маршала Андреева и сделал его своим заместителем. Мне кажется, что он готовит Андреева в преемники. Я неоднократно встречался с Андреевым во время войны. Особенно в острые моменты, когда мы были готовы разорвать с ними всякие отношения. И каждый раз у Андреева находились весомые аргументы, чтобы помочь нам принять верное решение. Другой вопрос, сколько таких «любимчиков» Сталина уже в мире ином? Поэтому мы будем отслеживать ситуацию и в крайнем случае вернёмся к варианту с Америкой. И ещё, сэр Энтони, русские до последнего соблюдали договор о ненападении с Германией. Да, они вынудили Гитлера напасть на них, но сами не нарушили договора. Это положительно характеризует их. Они настаивают на приоритете международного права в межгосударственных отношениях, но без вмешательства во внутренние дела государств. Зерно истины в этих намерениях есть.

– Вполне возможно, сэр Уинстон. Мне действительно есть над чем подумать. И хотя я считаю это очередной уступкой Сталину, обещаю вам рассмотреть этот вопрос, но с точки зрения упрочения позиций Великобритании в мире. Разрешите откланяться, ваша честь!

– Да-да, конечно, сэр Энтони!

«Надутый индюк! – подумал Черчилль. – Надо будет подобрать ему замену после выборов».

Москва, Спасопесковская площадь, 10.

Посольство США в Москве.

Посол США Лоренс Стайнхард, специальный посланник президента Гарриман и вице-президент США Генри Уоллес обсуждали прошедшие переговоры с Молотовым и Андреевым по подготовке Большого договора о дружбе и сотрудничестве между СССР и Соединёнными Штатами.

– Мистер Уоллес, мне представляется, что с точки зрения чисто экономических отношений всё складывается более чем хорошо! – сказал Гарриман. Он, действительно был доволен, так как сумел отстоять участие своего банка как проверенного временем и суровой войной кредитного учреждения. Плюс одна из близких ему компаний примет участие в постройке двух крупных гидроэлектростанций на Ангаре. Он мысленно подсчитывал барыши с этих сделок.

– Русские слишком быстро возвращают нам технику по ленд-лизу, – бросил Уоллес. – Нам эта техника совсем не нужна. Надо завтра поговорить с Андреевым, чтобы взяли на себя проблему уничтожения техники.

– Я уже поднимал этот вопрос, но мистер Андреев сказал, что будет исполнять букву договоров, в которой говорится, что вся уцелевшая техника должна быть возвращена арендодателю. Утилизацию на месте он считает нерентабельной.

– Он просто хочет нас разорить! Сколько мы теряем, Гарриман?

– При условии того, что всё сразу идёт под пресс и на разборку на металл, около трехсот долларов за единицу автотехники, сто двадцать пять тысяч долларов за каждое судно – в общем, как я посчитал, это превышает размер полученных сумм почти на пятьсот миллионов долларов.

– Проще подарить оставшуюся технику Советам. Завтра надо будет подписать дополнительное соглашение об этом. Если Советы согласятся… Что с обещанной свободой вероисповедания?

– Русские провели выборы патриарха. Естественно, им стал митрополит Сергий как наиболее лояльный правительству. Патриархии выделено здание в Москве, бывшая резиденция посла Германии. Я здесь уже шесть лет почти, заметил такую особенность: русские не любят обещать, но пообещав, всегда выполняют обещанное. Но РПЦ за границей не признаёт патриарха Московского, налицо полный раскол, чего, собственно, мы и добивались! Хотя после блестящих военных побед многие русские за границей стали признавать советскую власть и отказываться от борьбы с ней. Это нехорошая тенденция, и с ней надо бороться. Надо бы поддержать эти организации.

– А где взять деньги, господин посол? Индекс Доу-Джонса продолжает падать. Безработица уже больше двадцати процентов. А мы с вами всё возимся и не можем составить основополагающий договор. Нам нужны заказы, крупные заказы, чтобы вдохнуть силы в пошатнувшуюся экономику. К тому же русские сами научились создавать удачные проекты, раньше они брали у нас целиком заводы под ключ, теперь нам приходится вписываться в их проекты и стандарты. Необходимо форсировать работу, господа. Президент ожидает от нас быстрой и эффективной работы. А вы, господин посол, продолжаете жить стереотипами довоенного времени. Выбрали русские патриарха? Замечательно! Даём положительный отзыв об этом в прессе. Деньги сейчас у Сталина. Больше их взять негде! Что у нас ещё по заказам?

– Домостроительные комбинаты, цементные заводы, заводы большегрузных и легковых автомобилей. Максимально русских интересует глубокая переработка нефти, разработки компании «Дюпон» по синтетическим материалам, фторопластам. Одновременно, они ведут переговоры по этим позициям с Англией и налаживают выпуск этих материалов, оборудования на своих заводах в Германии.

– Аверрел, я чувствую, что вы намеренно затягиваете подписание этих контрактов. Почему?

– Компания «Дюпон» не заинтересована в появлении конкурента в Европе. Мне напрямую было сказано именно это. Они удивлены осведомлённостью русских в последних их разработках. Откуда-то идёт утечка информации из концерна.

– Вот как? Это имеет какое-нибудь военное значение?

– Я лично не вижу. Скорее нет, чем да.

– В чём заинтересован «Дюпон»?

– В продаже сюда и в Европу готовой продукции. В большом ассортименте.

– Вы делали это предложение русским?

– Да, но Андреев даже не стал об этом говорить. Это предложение его не заинтересовало. Он сказал следующее: «Вот список станков и оборудования, которое нужно нам. В этом списке нет ни одного станка фирмы «Дюпон». Обойдёмся без неё!» Акции «Дюпон» упали на одиннадцать пунктов.

– Красивый ход!

– Несомненно! – улыбнулся Гарриман (он заработал на этом несколько миллионов долларов). – И так почти по всем позициям, господин вице-президент. Он воюет с нами нашим же оружием.