Текст книги "Чистильщики"

Константин Бояндин
Чистильщики

«Требуются чистильщики. Оплата договорная, но не менее 400 золотых в месяц. Обращаться…»

Гевиар Линорн оглянулся – не видит ли кто? – аккуратно отделил объявление от доски и покинул малолюдный в ночное время Зал Новостей. Судя по буквам, объявление было совсем новенькое. Бумага очень дорогая, – тот, кто заказывал объявление, не был в финансовом затруднении.

Позже, в конурке, которую власти города любезно предоставляли всем бродягам и неудачникам вроде него, Гевиар ещё раз прочёл объявление и ещё раз подумал.

Что-то уж совсем невообразимое.

Четыреста монет? Столько зарабатывают уважаемые и опытные ткачи, кузнецы, – вообще ремесленники. Столько платят помощникам рядовых алхимиков, врачей и прочего учёного люда… Чистильщик? После восьми месяцев голодной жизни это предложение – невероятное везение.

Растянувшись на жалком подобии постели (хвала богам, хоть живность здесь не водится), Гевиар сдерживал острое желание прибежать немедленно, поздней ночью, чтобы – не приведи Провидение – не опоздать. Однако сдержался. Утром всё будет выглядеть иначе. Утром он позавтракает (на огромную сумму в десять медных монеток) и тогда разочарование – а оно, несомненно, возможно – будет не таким острым.

Поистине, мир безразличен к людям! Начинал он, двадцатилетний искатель приключений, наёмником, затем – учился у лучших профессионалов Арвиала и Оннда, а теперь – опала.

И продолжаться этой опале ещё шесть месяцев. Гильдия Воров сурово наказывала бездарей. А попался он на весьма солидном деле, и, кабы не Гильдия, отрабатывать ему сейчас свою вину где-нибудь в чащах Запада, воюя с браконьерами или сидя в дозорной башне в ожидании какого-нибудь чудища, угрожающего покою честных горожан.

И всё же есть хочется ужасно!

А впереди – зима. Здесь, на севере, она тянется особенно долго.

* * *

Адрес принадлежал какому-то заведению в деловой части Лерея.

Гевиар ожидал увидеть хмурого и неопрятного главу той неприметной братии, что вычищает стоки и канализацию, убирает падаль с улиц и отходы с боен. Но удивился, не увидев ожидаемого.

Элегантно одетый Ольт скучал у стола, просматривая какой-то длинный свиток. Когда Гевиар, одетый настолько прилично, насколько получилось, появился в дверях и замер там в некотором смущении, всякая сонливость ольта немедленно испарилась.

– По объявлению? – он улыбнулся профессиональной купеческой улыбкой. – Садитесь, садитесь. Сейчас мы с вами поговорим.

Потом он заполнял какие-то бумаги, внося в них его имя, происхождение, род занятий… Гевиар каждый миг ожидал появления на лице клерка озабоченной гримасы и выражения глаз, которые лучше любых слов и жестов указывали на дверь.

И вновь его страхи не сбылись.

В разгар расспросов дверь тихонько открылась и вошёл Человек – более похожий на Чистильщика, подумалось Гевиару. Широкоплечий, высокий, мрачный. Он оценивающе посмотрел на юношу и, коротко кивнув, уселся рядом.

– А вот и Форгаст, – представил его ольт. – Знакомьтесь, Гевиар, это ваш руководитель. Подробности работы он изложит вам лично.

Ольт покинул комнату так стремительно, что Гевиар не сразу это заметил.

– Проблемы с Гильдией? – приподнял бровь Форгаст, едва они остались одни.

Гевиар неохотно кивнул. Откуда ему-то знать об этом?

– Впрочем, не моё дело, – отвернулся на миг Форгаст и продолжил, вынимая богато расшитый носовой платок. – Работа высокооплачиваемая, но весьма и весьма грязная. Осознаёшь?

Гевиар хотел было сказать, что не впервые ему мести улицы или чистить пол в трактирах, но решил промолчать и просто кивнул.

– Не осознаёшь… – улыбнулся Форгаст и покачал головой. – Но осознаешь. Одним словом, так. Три коротких месяца испытательного срока. Будем проверять тебя на прочность. Если решишь уйти – пожалуйста, но подобного предложения тебе уже не сделают. Строже всего наказывать будем за провалы. Работать придётся аккуратно, незаметно, чисто. На то и чистильщики.

Гевиар молчал, стараясь не выдавать своего волнения ни жестом, ни словом.

– Вот аванс, – Форгаст положил на стол несколько столбиков соблазнительно сияющего золота. Гевиар проглотил слюну. – Завтра найдёшь себе жилище поближе к этой конторе. Вообще, привыкай часто переезжать. Заработки у нас хорошие, через год-другой, глядишь, и замок себе купишь. – Он хохотнул и Гевиар сдержанно улыбнулся, оценив юмор. Замок нынче стоил не менее полумиллиона золотых. Даже здесь, на Севере.

– Ладно, коллега, скажи хоть слово, а то я не привык с немыми общаться. – Форгаст весело уставился прямо в глаза Гевиару. Тот посмотрел ему в глаза и содрогнулся. Глаза Форгаста не улыбались. Что-то странное сквозило в его взгляде… ну да ладно. То ведь ещё занятие – всё подряд разгребать да чистить.

– Когда мне начинать работу? – голос от волнения охрип.

Форгаст взглянул на настенные часы и немного подумал.

– Через три дня. Решай все свои дела, коллега, прекращай все остальные подработки – времени у тебя не останется ни минуты.

Он подмигнул и вышел, оставив Гевиара одного.

Золото сияло на столе.

Стараясь подавить дрожь, Гевиар поднял тяжёлые столбики и опустил в карман.

Всё же бывают чудеса на свете!

* * *

В тот же день он рассчитался со всеми долгами и перебрался в дешёвую, но чистую гостиницу поближе к деловой части города. Был соблазн схватить оставшиеся после возвращения долгов сто тридцать золотых и… куда-нибудь удрать! Уйти снова в наёмники – приобрети он себе оружие получше, былые рефлексы вернутся легко и быстро.

Вот только что-то его удерживало.

Не девушка – их он повидал немало, но настоящая страсть ещё ни разу не опаляла его. Не слава – откуда ей взяться, доброй-то славе! Он даже не боялся погони и розыска. Уйти на дно в притонах крупного города нетрудно, а солидная горсть золотых сотрёт, у кого нужно, всякую память о его внешности.

Что-то другое держало его. Гевиар не стал долго раздумывать над этим, и оставшиеся два дня приобретал себе гардероб. Не слишком шикарный, конечно, но и не те лохмотья, к которым он привык за последнее время.

…На третий день Форгаст сдал его долговязому человеку по имени Рикар. Тот молча вручил Гевиару небольшой ключ – от личного шкафчика – и приказал через тридцать минут быть готовым к вызовам.

Рабочая одежда оказалась вполне пристойной. Первый день Гевиар сидел в компании новых сотрудников, что только и знали, как резаться в кости, петь похабные песенки да рассказывать истории, одна другой омерзительней. Правда, за свою короткую жизнь Гевиар видал общество и хуже, так что вскоре все они стали добрыми приятелями. И работа оказалась очень простая – сиди себе день-деньской, в ожидании вызова.

Вызовы, конечно, были омерзительными. То засорялись магистрали канализации, то откуда-то брались полчища голодных и смелых крыс, то после бурной попойки необходимо было вылизать какой-нибудь трактир. Мерзость. Однако глаза боятся, а руки делают. Тем более, что в отличной спецодежде ни капли отбросов не попадало на тело, даже если приходилось стоять по пояс в нечистотах.

Да и четыреста золотых – это, братцы, деньги.

Гевиар даже рискнул отложить немного в банк. Из банка он вышел в состоянии неестественного восторга – так порой, сильно действуют на людей самое обычное доброе отношение и вежливые манеры.

Прошёл месяц.

* * *

Следующий бригадир был пузатым коротышкой – то ли Карликом, то ли выросшим вширь Человеком. Впрочем, неважно. В отличие от постного и вечно кислого Рикара, который норовил найти хоть какой-нибудь недочёт и урезать премию, Альдас – так звали толстячка – был воплощённый юмор. Место для работы, правда, не располагало к столь жизнерадостному темпераменту: это был морг. Более того, здесь приводили в порядок покойников, прежде чем устроить им похороны.

Вот уж работка так работка…

Поначалу Гевиара только что не выворачивало наизнанку, когда возле жуткой разбухшей массы, выловленной из реки, его сослуживцы вовсю уплетали пирожки и обсуждали достоинства очередной подружки кого-нибудь из них. Изрядно похудевший за первые десять дней работы, Гевиар смог переломить в себе отвращение и – к собственному удивлению – ловко гримировал мертвецов, устранял их чудовищные гримасы, притерпелся к сладковатому запаху, что сопровождает этот жизненный этап. Были дни, правда, когда ему всюду мерещились покойники – всякий человек на улице казался очередным «клиентом», куклой, что некогда вмещала разум и страсти, мысль и эмоции, а ныне отравляла собой окружающий мир. Ощущение прошло нескоро и Гевиар даже подумывал, не бросить ли всё ко всем чертям…

Не бросил.

Прошёл ещё один месяц.

* * *

Теперь его начальником стала Гилерна – дама, хоть и в летах, но по-прежнему привлекательная и обладавшая многими достоинствами. «Тётушка», как её величали новые товарищи Гевиара, прекрасно справлялась со своими обязанностями и находила работу всей сотне своих подчинённых. Обращалась со всеми одинаково и не допускала по отношению к себе никаких вольностей. Огорчения последнее обстоятельство также не вызывало, тем более, что премии здесь отваливали весьма солидные.

А работа порой была – врагу не пожелаешь, порой же – сущая безделица. Условия были одни и те же: скорость, качество, незаметность. То убрать следы неблаговидного деяния любимой собачки какой-нибудь богатой дамы, то ликвидировать содержимое желудка, которое какой-нибудь пьяный высокопоставленный чиновник не донёс до надлежащего места. Впрочем, чистка надлежащих мест была не менее впечатляющим удовольствием. Гевиар начал понимать, где таился источник вдохновения для подчинённых Рикара.

Заказчики были щедры, но ни в коей мере не допускалось сколько-нибудь умалять их достоинство. Даже если заказчиком был высокомерный пьяный мэр, богатый купец с причудами на грани помрачения рассудка или обычный постоялец дешёвой гостиницы. Каменное, выражающее лишь профессиональное рвение, лицо; вежливость и ещё раз вежливость; закрытые глаза и уши. На чистильщиков не обращали внимания – и знания, почёрпнутые Гевиаром, могли бы дорого обойтись иным неосторожным клиентам.

Впрочем, заработок был настолько солиден, что Гевиар порой мог себе позволить посидеть в дорогом ресторане, среди тех же самых сливок общества, помои которых совсем недавно выносил. Ощущение равенства было почти непристойным. Конечно, этими мыслями он не делился с Тётушкой: первый прокол, первое неуважение к клиенту были бы и последними.

Так закончился и третий месяц.

Гевиар перебрался в приличные апартаменты, стал вхож во многие дома, куда дорогу ему проложили, – если уж быть откровенным – не только заработанные деньги, но ум и манеры. Он даже начал ухаживать за Эвлерой, дочерью одного из наместников княжества Лерей.

Форгаст вызвал его к себе совершенно неожиданно.

* * *

– Дела идут неплохо, – похвалил он Гевиара после того, как они выпили по одной. – Нет, спасибо. На службе я много не пью и тебе не советую.

– Итак, – продолжал Чистильщик. – Я пришёл, чтобы предложить тебе, так сказать, присоединиться к элите нашего общества. Чтобы у тебя не было никаких иллюзий, скажу сразу: те заработки, которые мы позволяем себе в отношении рядовых Чистильщиков, далеко не чрезмерны. У нас не работают опустившиеся люди, преступники, психически ненормальные. Отбор достаточно серьёзен. Работа очень грязная и ни в коей мере не уважаемая. Так что должна быть компенсация.

Гевиар кивнул. Эта истина постепенно проложила дорогу к его рассудку и теперь не казалась смехотворной.

– Если откажешься – выбирай любое из подразделений, где работал до того; я подойду попозже – если решишься. Можешь и не соглашаться вовсе. В этом нет ничего позорного.

– Расскажите поподробнее, – ровно вставил Гевиар, глядя в жёсткие, холодные глаза собеседника. – Не могу же я решить, не зная подробностей.

– Разумеется, – Форгаст откинулся на спинку кресла и несколько секунд смотрел в потолок.

– Ты наверняка слышал о крупных военных конфликтах, войнах с нежитью, «живом оружии» и прочих чудищах. Я прав?

Гевиар кивнул. Что ни месяц, обязательно происходило что-нибудь из ряда вон выходящее. Лично ему запомнился жуткий случай, окрещённый Балом Вампиров, когда более сорока человек одной горной деревеньки неожиданно стали нежитью и двинулись походом на окрестные селения, уничтожая всё на своём пути. Эта новость была передана в килиан достаточно отрывочно, и всё же несколько дней не давала ему спать.

– Значит, слышал и о тех героях, что повергают наших недругов в прах, – Форгаст не улыбался, но тон его был ироничным. – А ты задумывался, кто на самом деле справляется с подобными неприятностями? Кто очищает землю от заразы, устраняет останки нежити и приводит всё в порядок? Те же герои? Ни за что! Их задача – уничтожить мозг, главнокомандующего, основные силы. Рассеять врага.

– И вот тут, – Форгаст наклонился к Гевиару и тот увидел на шее у него тонкую серебряную цепочку, – появляемся мы. Чистильщики. Мы занимаемся основной, чёрной работой. Это, конечно, не убирать за собачонками и не чистить, прошу прощения, сортиры. Риск велик, но и премия весома. Две-три операции – и ты обеспечен до конца дней. Ну как?

Гевиар хотел было сказать что-то о времени на обдумывание, но губы его отреагировали раньше.

– Я согласен, – ответил он просто.

* * *

Его новые коллеги походили скорее на тайных агентов – многие государства и Храмы теперь готовили специалистов высочайшего класса для разных деликатных поручений. Стоя рядом с ними, Гевиар испытывал дрожь.

Ольт Блетталон отличался шевелюрой. Половина волос была снежно-белой, половина – каштанового цвета. Впечатление усиливали его плотно поджатые губы и кожа почти что серого цвета. Я его видел раньше, мелькнула мысль у Гевиара. Вспомнить бы, где.

Человек Мондер был похож на самого Гевиара. Худой, высокий, с добродушным лмцом и привычкой время от времени с хрустом разминать кисти своих рук.

Четвёртым в его новой команде был сам Форгаст.

– Отлично, – Форгаст кивнул своим коллегам после того, как все представились. – Блетталон, подберите ему амуницию, пожалуйста, и начинайте занятия.

Ольт кивнул и жестом указал Гевиару дорогу.

Амуниция была, конечно, поразительной. Выглядела она, словно самая обычная одежда. Однако клетчатая ткань его нового «плаща» спасала от выстрела в упор, а капюшон предохранял не только от дождя, но и от практически любой известной жидкости. Блетталон для демонстрации погрузил кусочек ткани в кипящую кислоту и подержал там несколько минут. С тканью ничего не произошло.

Остальные предметы явились, скорее всего, из килианов, посвящённых всяким ужасам – вторжению нежити, кровопролитным войнам, зловещим магам и их творениям. Амулеты, странно выглядевшее оружие, совершенно непонятные палочки, цепочки, сети… Всё это надлежало прикреплять к специально сделанным петлям и скобам внутри плаща и прочей спецодежды. Перемещаться со всем этим барахлом оказалось легко и удобно.

– Это плащ, – пояснил ольт, критически осматривая Гевиара и давая последние указания. – Он уменьшает вес поклажи. Так то здесь килограммов пятнадцать будет.

Пятнадцать килограммов! Гевиару казалось, что он лёгок, словно пушинка.

Затем начались занятия. Здесь-то Гевиар и понял, насколько ничтожными оказались его познания в рукопашном бою.

* * *

Первая вылазка случилась через полтора месяца после начала занятий и показалась Гевиару приятным разнообразием после изнурительных и бесконечных тренировок. К ним пришёл гонец – его самого Гевиар не видел – и Форгаст вскоре дал команду немедленно собираться. Время на тренировки не было потрачено зря: через пять минут все четверо были готовы. Жёсткое ожерелье стесняло движения головы, но позволяло всем четверым общаться на значительном удалении друг от друга.

Они вышли из портала у какого-то полуразрушенного строения, в густом лесу. Лил проливной дождь и луны слабо просвечивали сквозь быстро несущиеся, рваные тучи.

– Полнолуние, – шепнул из ожерелья голос Форгаста. – Дьявол, как некстати. Все по местам. Мондер, со мной вперёд. Блетталон и Гевиар, оставайтесь у входа и отпустите стражников.

Стражники, несомненно, принадлежали какому-нибудь местному гарнизону – вид у них был затравленный, словно их приговорили к съедению дикими зверями и уже оставили, связанных, в лесной чаще. На лицах их отразился неземной восторг, когда Блетталон коротко сказал им, что можно уходить. Топоча, словно пьяные носороги, стражники скрылись из виду.

Строение было когда-то складом, подумал Гевиар. Видимо, со времён войн. Прочный каменный фундамент выдержал многие годы, прошедшие с тех пор. Пострадали лишь наземные, деревянные части строения. Чёрный провал двери выглядел хищно разинутой пастью; Гевиару, вроде бы привыкшему к разным россказням, стало не по себе. Впрочем, россказни – это одно, а вот вляпаться самому… Он покосился на ольта. Блетталон молча опирался на ближайшее дерево и сохранял полную невозмутимость. Мне бы такие нервы, подумал Гевиар с завистью.

– Блетталон, Гевиар, вниз, – шепнул голос. – Ни к чему не прикасаться. Закройте за собой двери.

Гевиар храбро спускался по скользкой лестнице. Многочисленные рунические знаки украшали стены спуска – и все они были совсем свежие. Кто их нарисовал? Форгаст? Мондер? Ему об этих знаках ничего не говорили. Ладно, разберёмся.

Комната оказалась просторнее, чем он ожидал. При свете фонариков угадывались только контуры предметов. В ноздри хлынул запах склепа. Машинально Гевиар опустил на нос фильтры. И тут стало светло, словно днём.

Если бы не Блетталон позади, Гевиар сел бы прямо на пол. Полустёртая пентаграмма. Несколько трупов в мантиях, лежащих вповалку на ней. Прибитые к стенам различные части человеческих и прочих тел. Другие тела, в основном детские, полуразрубленные, обглоданные, все – с застывшей гримасой ужаса на лице. О боги, что здесь происходило?

Блетталон легонько хлопнул его по спине. Он держал в руке небольшой цилиндрик, из которого и исходило сияние.

– Гевиар, ни к чему не прикасаться, – шепнул голос вновь. – Всё, что нужно было забрать, уже забрали. Ищи щели, потайные двери, люки.

Всё-таки у меня мало опыта, подумал Гевиар, изучая каждую щелку, стену, панель, брусок. Нашлось две потайных ниши. Форгаст плеснул в них чем-то зловеще зелёным и в нишах вспыхнуло яркое, бездымное, непереносимо жаркое пламя. Показалось ли Гевиару, или впрямь из пламени донёсся скорбный и жуткий плач, прерываемый безумным хохотом? Отведя глаза в сторону, он увидел, как шевелятся конечности на стенах и едва не упал без чувств.

Когда стало ясно, что ничего потайного не осталось, Форгаст с Блетталоном на несколько секунд замерли, закрыв глаза (должно быть, воспользовались заклинанием), и скомандовали отступление.

Задержавшись у спуска, Форгаст швырнул вниз что-то блестящее и упал наземь. Остальные попрятались за деревья, за кусты, просто легли в траву. Взвилось ярко-зелёное пламя… и очистка закончилась.

Когда Гевиар сорвал фильтры, свежий запах озона наполнял собой всё вокруг. Он стоял, обняв дерево и стараясь унять дрожь, а остальные терпеливо ожидали его.

* * *

Гевиар приветствовал Форгаста слабой улыбкой.

Тот уселся за его столик и жестом подозвал официанта.

– Всё ещё снятся кошмары? – спросил Чистильщик участливо. Гевиар кивнул. У него до сих пор стояли перед глазами изуродованные, по всем признакам давно мёртвые тела, которые, тем не менее, двигались, строили гримасы, стонали.

Он не впускал к себе Эвлеру несколько дней, сказываясь больным. Долю правды это, конечно, содержало. Увидев его бледное лицо и горящие после бессонной ночи глаза, Эвлера запретила ему выходить на работу и тот послушался. В тот же день Форгаст сам нашёл его.

– Если бы тебе не снились кошмары, – криво усмехнулся Форгаст, – я бы тебя уволил. Нормальная реакция. Ещё одна неприятная особенность нашей работы: то, что могло бы напугать до смерти публику, мы маскируем и скрываем. Не одни мы, конечно. С нами вместе работают и другие службы.

Форгаст замолчал. Он поднял бокал, глядя сквозь него на солнечный диск, и чуть заметно кивал головой. В конце концов, он поднялся.

– Отдыхай, – он протянул ладонь для рукопожатия. – Захочешь уйти – я не в претензии. Захочешь вернуться – в любой момент. Если будут ещё проблемы с нервами, могу посоветовать очень хорошего врача.

– Спасибо, – слабым голосом отозвался Гевиар, – я сам.

Он подумывал бросить такую работу, но чем тогда заниматься? Одиннадцать тысяч премии – это здорово, это более чем здорово, но всё же недостаточно для полностью обеспеченной жизни. Тем более, что перспективы жениться приближались с каждым днём (для отца Эвлеры он был спецагентом, и преуспевающим, чем в конце концов завоевал полное того уважение) становились всё реальнее.

Ещё пара операций, подумал он вяло, и уйду в отставку.

Интересно, думал он в ту ночь, глядя на слабо колышущееся пламя свечи, сколько операций на счету у самого Форгаста? Ведь богат, наверное, как дракон!..

В эту и последующие ночи кошмаров больше не было.

* * *

Все приветствовали Гевиара, словно героя всего княжества, когда он вновь появился у Форгаста четыре дня спустя.

– Ничего не потерял, – вздохнул Блетталон, – никаких вызовов. У нас тут, конечно, довольно тихо. Десять, максимум пятнадцать вызовов в год. Вот на Западном архипелаге, я слыхал, тридцать лет назад было по пять-шесть вызовов в неделю. Бойкое место. У нас тут попроще. Север всё же… а холод никому не по душе…

Для немногословного ольта эта тирада, по-видимому, равнялась месячной норме.

– В следующий раз, – Форгаст протянул ему пару тяжёлых очков, – оденешь вот это. – У тебя очень богатое воображение. Это может вызвать некоторые неудобства. И ещё: ты, по-видимому, считал, что мы уничтожили тех, кого ещё можно было спасти – их каких-то особых соображений. Признайся, думал?

Гевиар кивнул, но кивок этот стоил ему большого количества мужества.

– И напрасно. Я никогда – по крайней мере, на операциях никогда – не говорю лишнего. Кроме того, специалисты посерьёзнее нас всегда появляются первыми и спасают, кого ещё удаётся спасти. Наше дело – убирать мусор. Запомни это. Если будет что-то мерещиться, надевай очки, вставляй фильтры в нос и уши, и не принимай всё так близко к сердцу.

– Скажите, – спросил Гевиар после длинной паузы. – Кому всё это понадобилось? Силам Хаоса?

Все трое его собеседников едва не упали на пол от смеха.

– Сразу видно, откуда ты родом, – проговорил сквозь слёзы Мондер. – Нет никаких сил Хаоса. Всё это сказки. Есть множество известных, ещё больше неизвестных, совсем немного никому не известных противников разумных рас. Как правило, все они – творение наших собственных рук. Рано или поздно кто-нибудь хочет отличиться и придумывает очередной ужас на устрашение всему миру. Поскольку ничто так не пугает, как суеверия, всегда придумываются легенды о силах Тьмы, силах Хаоса, вечных и непобедимых Врагах… Забудь об этом. Боги Хаоса так же ценят своих верующих, как и все остальные боги и не стали бы разрушать весь мир просто из прихоти. Обычные люди гораздо страшнее любого гневного божества…

До следующего вызова было два с половиной месяца.

* * *

Это случилось во время пятого вызова. Второй, третий и четвёртый раз прошли гораздо спокойнее для Гевиара, хотя мерзость они видели не менее отвратительную. Новый барьер поднялся в его сознании, очищая восприятие и не пропуская ничего, что могло бы затронуть жалость или сочувствие. Несколько раз он хотел усомниться в искренности своего руководителя, но всякий раз доводы разума были в пользу последнего.

Они убирали грязь.

Они вычищали заразу.

Все по-своему снимали нервное напряжение. Ольт мог часами сидеть с небольшой арфой и мурлыкать песенки, – репертуар его казался неисчерпаемым. Мондер просаживал огромные суммы в увеселительных заведениях, а Форгаст… читал. Как с удивлением выяснил Гевиар, это были романы ужасов. Клин клином.

Всё шло приемлемо до пятого вызова…

* * *

– Гевиар, поднимайся в зал с красными стенами и жди дальнейших указаний, – голос Форгаста, отдававшийся эхом где-то в глубине сознания, оторвал Гевиара от мрачных раздумий. Он осторожно перешагнул тело неудачливого искателя сокровищ и двинулся к лестнице, что находилась в дальнем конце зала.

Впервые они чистили область, которую нельзя было просто выжечь. Огонь, как заметил однажды Форгаст, уничтожает практически любой носитель магического, теического или другого эффекта. Была бы достаточная температура. Так что, если удалось найти все скрытые места и доказать, что щелей, ведущих прямо в открытое пространство, нет, то выжигание пространства даёт практически абсолютную гарантию очистки. Не абсолютную – но практически абсолютную. Как мрачно добавил ольт, гарантия на три ближайших аватары.

Если же чистить большие пространства – как этот участок подземного города – то здесь подход иной. Сначала выжигают всё, что удаётся найти. Затем долго изучают возможные пути распространения заразы. Наконец, когда все исследования завершены, вызывают особых специалистов и те запечатывают очаг. Печать держится несколько столетий и медленно разлагает всё вредоносное, что осталось поблизости.

– И много уже таких печатей? – спросил Гевиар.

Форгаст только пожал плечами.

…Что-то слабо сверкнуло у самых ног. Наклонившись, Гевиар заметил осколок драгоценного камня – множество граней, дымчатый голубой цвет. Не более мизинца в длину. Что бы это могло быть? Он поднёс свой «индикатор» – двойной крест – к кристаллу и присмотрелся. Индикатор молчал. Чисто. Гевиар поднял обломок двумя пальцами и уложил в кармашек для трофеев. Многие мелочи, найденные во время операций, можно было оставлять себе. Если индикатор молчал.

Что-то хрустнуло под ногами. Сломанная кость. Старая, рассыпается от прикосновения. Слабые огоньки замелькали перед ним, растекаясь по полу причудливыми линиями. Гевиар замер, как вкопанный. А это чем бы могло быть?

Он оглянулся и обомлел. Прямо под ним разбегались линии, формирующие огромный симметричный символ, метров шести в поперечнике. Обломок, привлекший его внимание, валялся почти что в центре знака. Линии знака на глазах наливались свечением. Что делать, Гевиар не знал. Знал одно. Не стоит суетиться.

– Форгаст, я нашёл какой-то знак, – шепнул он и голоса из ожерелья замолчали. – Сложный, мне неизвестный. Стою в самом центре. Что делать?

– Не шевелиться, – последовал приказ. – Мы идём к тебе. Ничего не предпринимай.

Гевиар стоял, не шевелясь. Линии разгорелись до яркого свечения – чуть ярче, чем пламя факела. Дальше этого дело не пошло. Сам Гевиар тоже ничего не ощущал. Более того, все охранные приспособления безмолвствовали.

Он ощутил что-то позади себя, но не органами чувств. Что-то приближалось. Не очень скрываясь – тень ползла по изломанному трещинами полу, – слабая, но различимая.

Опустить очки на глаза. Вставить тампоны в уши и фильтры в нос. Прикоснуться к оправе очков, чтобы их активировать. Зажмуриться и медленно открыть глаза.

Всё приобрело контраст и цвета – словно было озарено ярким солнечным светом. Глаза его не были на это способны. Очки, диковинный сплав магии и механики, полностью заменяли органы чувств. Глаза, уши и прочее руководились разумом и были подвержены иллюзиям. Очки не страдали от этого. Долго носить их не следовало – чтобы не теряли остроту органы чувств – но против гипноза и подобного воздействия на разум они помогали практически всегда.

Теперь медленно обернуться. Одновременно извлекая серебряную цепь и ампулу с «жидким огнём».

Что-то бесформенное, собранное из пыли под ногами, весьма условно похожее на человека, стояло вплотную к нему. Просто стояло. Не будь у него очков, существо подсказало бы мозгу картину, которая повергла бы его в полный ужас, в состояние, когда невозможно сопротивляться. Невелик арсенал оружия у нежити – но вполне применим и безотказен. Гевиар с усмешкой смотрел на терпеливо ожидающее подобие человека и легонько хлестнул цепью. Со стоном пыль рухнула неровными грудами. Тотчас же Гевиар увидел – краем глаза – множество других теней, заплясавших на границе магического знака.

– Я не один, Форгаст, – произнёс он тихонько. – Осторожно.

– Понял, Гевиар, спасибо, – голос Форгаста отдавался металлическим звоном. – Когда скажу «Огонь», зажмуришься.

Гевиар послушно зажмурился, а когда открыл глаза вновь, вокруг стояли остальные трое. Гевиар дал знак, что с ним всё в порядке, и осмотрелся.

И ужаснулся. В очках было видно, как под контуром из синих линий проступает другой, из жёлтых. Незавершённый, но явный. И третий контур, из рубиновых линий, под жёлтым. И…

– Мама родная, Печати! – ахнул Мондер. – О боги, сколько же их здесь?

– Гевиар, не шевелись и старайся не думать, – Форгаст был бледен. Блетталон хмуро копался в своём рюкзаке и извлёк, наконец, маленький прозрачный шарик. Форгаст взял его, не глядя и неожиданно рявкнул. – Экзорцистов ко мне! И чертёжников! Срочно! Сорок три-пятнадцать, шесть, зал с красными стенами! Я совершенно спокоен! Вы прозевали тут Печать, и не одну!..

* * *

– Пройдись по комнате, – сухо произнёс голос из пространства.

Гевиар, запертый в душной тёмной комнатке, уже третий час подвергался процедуре очистки. В зале обнаружили восемнадцать Печатей, поставленных одна поверх другой. Когда команда сонных экспертов кончила ужасаться, их четвёрку с превеликими предосторожностями отправили в «баню» – где Гевиар пребывал до сих пор – и принялись исследовать.

Гевиар ходил, отвечал на вопросы, приседал, прыгал, пил какую-то гадость… всё, что угодно, одним словом. К концу третьего часа он был зол, как тысяча демонов.

– Чисто, – наконец, сообщил голос. – Выпускайте его.

Форгаст встретил его, такой же взъерошенный и злой. Долго смотрел ему в глаза и спросил, наконец:

– Что-нибудь ещё там было?

– Нет, – ответил Гевиар, и не соврал: он начисто забыл об обломке.

* * *

Домой он шёл, насвистывая. Наконец-то удалось договориться с отцом Эвлеры. Замок, он, конечно, не купит. Но на жизнь, достойную её положения, хватит с избытком. А там, глядишь, можно будет покончить с чистками. Всё равно это лотерея. Повезёт раз, повезёт два…

Два километра, отделявшие его жилище от дома Эвлеры, пронеслись незаметно. В ресторанчике напротив начиналась вечерняя жизнь. Фонари на улицах светились мягким светом, и количество народу на улицах не убавлялось. Одним расам живётся лучше днём, другим – ночью…

У самой двери его дома кто-то заскулил и ткнулся носом в ногу. Гевиар наклонился – это была Чилька, собачка Эвлеры. Потерялась, что ли? Он потрепал за ушами забавное толстенькое существо и отворил дверь.

– Заходи, Чиле, не стесняйся, – позвал он собаку. – Переночуешь, а завтра я тебя к хозяйке отведу.