Текст книги "Муза киберпанка"

5

– Муза! – Василий выглянул и на балкон. Там тоже нет. Обошёл всю квартиру, затем выскочил на лестницу. Потом поднялся, сам не зная, зачем, этажом выше, постоял на лестничной площадке. Ох, не надо так делать! У Петровны, той самой старухи, отличный слух. И всегда она поглядит, кто это поднялся на этаж, да стоит там молча. Уж не курит ли? Не пытается ли счётчик стащить? Или ещё что непотребное устроить?

Бегом вниз. Дома никого – чашка Музы так и стоит, на кухне – готовый ужин, только кусок не лезет в рот.

– Муза! Да где же ты?

Тишина в ответ. Тучи собрались, среди ясного неба, и вот уже дождик – стучит, шепчет, хлещет. Василий набросил плащ, и выбежал на улицу. Во двор, то есть. Никого, дождь всех прогнал по домам. Сам не понимая, зачем, он почти бегом добрался до той самой остановки, где некогда оторвал клочок с телефоном Кальяненко.

На остановке, кроме самого Василия, оказалась сухая горбоносая старуха под древним чёрным зонтом. Василий бросился к столбу.

Пусто. Давно уже заклеили то объявление. Вот тут оно было, вот тут! Он оборвал наклееное поверх – нашёл. Восемь необорванных хвостиков.

– Обрывать-то зачем? – поинтересовалась старуха сочным басом. – Я старалась, старалась. Для людей старалась, между прочим.

– Извините, – смутился Василий, только сейчас осознав, что без зонта, а плащ вскорости промокнет, а ноги уже промокли. Вот ведь хлынуло!

Молния ударила совсем рядом. Василий невольно пригнулся, когда гром потряс окружающее пространство, а старуха даже не пошевелилась. Ого!

– Ищешь кого? – поинтересовалась старуха, запустив руку за пазуху своего плаща. Добыла оттуда пачку «Беломора», точным ударом ногтя выбила сигарету. Просто цирк! – Ступай домой, Василий, ступай. Никого сейчас не найдёшь.

– Вы знаете, как меня зовут?!

– Афанасьевна всё знает, – старуха добыла зажигалку. Говорила невнятно, с папиросой в зубах. – Ты ж каждый день на работу ходишь той же дорогой. Ступай, ступай, ещё простудишься, – и отвернулась.

И Василий послушно побежал домой. Всё верно, ходит одной и той же дорогой, а вот старуху эту не припомнит. Впрочем, их никто не замечает. Это они всё замечают и всё знают. Проклятье!

* * *

Дома стало уныло и скучно. Музыка не помогала. Василий сел за стол, на котором лежала стопка бумаги и авторучка, взял авторучку. Ничего не лезло в голову. Ну совсем ничего. Представил себе то, о чём говорила Муза, или кто она там, и стало ещё тоскливее.

– Муза? Ты здесь?

Тишина.

– Я больше так не буду! – пообещал Василий, и сам понял, насколько глупо и малодушно звучит. – Чёрт! Муза, извини, пожалуйста, я был неправ.

Молчание.

Да ну её к чёрту, неожиданно разозлился Василий. Что, своей головы на плечах нет? Вот, скажем, давно уже шеф предлагал тему одну разработать, про свободные радикалы. Очень перспективная. Василий тогда что-то невнятное выдал, в стиле «я в себе не уверен». Но тему пока никому не дали, это точно! Вот завтра же и взять её! Иначе Нина права, он там с пробирками и состарится. Будет Вечным Лаборантом. Оба слова с большой буквы. Как Вечный Жид, только смешно и никому не нужно.

А почему, собственно, завтра? Василий долго копался в записной книжке. Набрал номер. Шеф взял трубку со второго гудка.

– Добрый вечер, Александр Витальевич, – Василий был твёрд, сам тому удивляясь. – Простите за поздний звонок. Я хотел бы взять ту работу, по радикалам.

– Василий? – шеф удивлён. Небось, сидел сейчас, с удовольствием пил кофе, слушал журчание своей благоверной, или даже играл с внуком, любит подчеркнуть, что счастливый дедушка, и тут на тебе! Звонок от штатного неудачника лаборатории! – Давай завтра поговорим. Не по телефону такие вещи обсуждают.

– Спасибо, Александр Витальевич, – Василий положил трубку, обернулся.

Муза сидела за столом, вид у неё был недовольным.

– Без рук! – она остановила Василия поднятой ладонью. – Ну говори, пока я добрая.

У Василия возникла секундная мысль, а не встать ли на колено. Не на колени, а на колено, так торжественней, что ли. Но мысль быстро улетучилась.

– Муза, я был неправ, – повторил Василий. – Чёрт… да ты всё слышала!

Она рассмеялась. Весело и задорно, и уже не казалась грозной.

– Конечно, – покивала. – Так тебе и надо. Ну что, всё понял?

– Всё, – покаянно признался Василий. И получил по шее. Больно!

– Ты это брось! – на словах пояснила Муза. – Ты мужчина или кто? Тряпки мне не нужны! Будешь ныть, снова по шее дам! А сейчас бегом на кухню и приготовь мне чай! Я из-за тебя сижу тут голодная!

* * *

Она пила чай, и ела, как все нормальные люди – с аппетитом, но пристойно, и почти не обращала внимания на хозяина квартиры.

Вот будет номер, когда придёт Нина! А она придёт, и будет приходить, и… Вот зараза!

– Я не лезу в чужую жизнь, – пояснила Муза, без особых церемоний вылизав тарелку. Ещё бы, соус вкусный, не пропадать же добру. – И в свою лезть не даю. Чего такой смурной?

– Думаю, как Нине объяснить, кто ты такая, – честно признался Василий. Муза хмыкнула.

– Я же сказала: в чужую жизнь не лезу. Сам думай, что сказать. Или ты думаешь, что я подсматриваю?! – глаза Музы неожиданно наполнились слезами. – Скотина! – и убежала на кухню.

Василий пошёл следом. Муза стояла, с полотенцем в руках, и мрачно смотрела в окно.

– Будешь ещё гадости думать, сама уйду! Понял?

Не уйдёт, подумал Василий, сам не зная, почему. Не уйдёт. Может грозиться, но не уйдёт.

– Ещё как уйду, – возразила Муза. – Меня надо почитать, ясно? Беречь надо! Я на кухне буду, – неожиданно сообщила она, усевшись на стул. Глаза уже были сухими. – Тебе не жалко кухни?

– Н-н-не понял, – растерялся Василий. И снова получил по шее, не успел даже заметить, как Муза вскочила на ноги.

– Слушай, не зли меня! Я на кухне буду жить. Уступишь Музе кухню?

– Уступлю, – Василий ошарашенно потёр шею. – Живи, сколько хочешь.

– Вот умница! – Муза бросилась и обняла его. – Без рук! Вот и буду здесь жить. Если не хочешь, чтобы я ваши с ней мысли слушала, не заходи на кухню, и всё. Давай-давай, заваривай чай! Уже второй вечер тут, а ты ещё и строчки не написал!

– Я сошёл с ума, – пробормотал Василий, протискиваясь к столу. Нет, ну это же надо быть такой толстой!

Муза так и сидела, глядя в окно. То ли не услышала, о чём он подумал, то ли предпочла притвориться, что не слышит.

* * *

Он сидел перед листами бумаги, она сидела рядом. Оба пили чай – за окном уже стемнело, а дождь продолжал свой перестук.

– Как же с тобой быть, – подумала Муза вслух. – Надо же тебе сначала руку набить… голова на месте, просто мусора полно. Ладно, – вздохнула она. – Начнём с диссертации. Ну, то есть, вначале со статей.

Василий чуть не подавился чаем.

– Бумагу не пачкать! – строго приказала Муза. – Ты ведь хочешь учёным стать? Ну ладно мне притворяться! Хочешь – станешь. Ты работай, а уж с языком я тебе помогу. Статьи будут – не оторваться! Мигом кандидатскую напишешь!

– А потом?

– А потом писать будем, – удивилась Муза. – Ну, ты будешь писать. А я вдохновлять. Халтурить не дам!

– Слушай, так ты настоящая? – в который раз спросил Василий. Странно, но Муза улыбнулась.

– Сам решай. Всё, сядь и думай. Просто посиди и подумай, как будешь готовить статью. Меня нет, – и исчезла.

Василий вскочил на ноги. И Муза снова проявилась, во плоти.

– Я не уйду, – пообещала она почти что ласково. – И не подглядываю. Пойду с дождём поговорю пока.

И тут в дверь позвонили. Муза кивнула – иди, мол – и удалилась на кухню.

В дверях стояла Нина. Мокрая, но довольная!

– Какой дождь! – она чмокнула Василия в щёку. – Так и думала, что не спишь. Впустишь?

– Конечно, – Василий не успел даже придумать, что же он скажет.

– Умничка! – Нина сбросила промокшую куртку, туфли, носки и убежала в ванную.

– Принеси мой халат! – попросила сквозь шум воды. – Я замёрзла, ужас!

Василий пошёл за халатом, замер на дороге. Муза так и сидела на кухне – спиной к нему, глядела в окно, в полумраке – свет выключен. Чёрт…

– Ты там не уснул? – окликнула Нина. – Ой, как классно, горячий душ! Прелесть!

Он протянул халат – Нина забрала его, и уже через десять секунд вышла сама.

– Как вкусно пахнет! – поразилась, и побежала на кухню. Василий обомлел. Нина включила чайник, уселась на стул. Рядом с тем, на котором сидела Муза – так и сидит, так и смотрит в окно. И похоже, Нина её не замечает. – Это ты приготовил? Для меня? Умница!

– Н-н-ну…

– Есть хочу! – сообщила Нина, поцеловав его. – А у меня дома мама сидит, злая-презлая, и воды горячей нет. Ужас!

Суровая проза жизни, подумал Василий, но обидеться не получилось. Муза повернулась, повертела пальцем у виска, явно по поводу Василия, и… исчезла.

– Я к тебе пришла, – пояснила Нина, и Василий в который уже раз поразился, какая она красивая… особенно после душа. Стройная, глаз не отвести, а какой взгляд… – А ты что подумал? Прибрался, молодец! Сам есть будешь?

– Я уже поужинал, – Василий мельком посмотрел на часы. Ого. Опять уже за полночь. – Так что у тебя дома случилось?

– Лесопилка, – махнула рукой Нина. – Она ж у меня учительница. Приличной девушке нужна приличная работа, и вообще мужчина должен работать, а не женщина…

– Нина, – Василий встал, ощущая, что смелости вот-вот не хватит. – Я как раз хотел сказать.

– Слушаю? – она отложила вилку и посмотрела ему в лицо.

– Выходи за меня замуж.

Она поморгала. Явно не верит тому, что услышала.

– Я взялся за научную работу, – Василий чувствовал, что молчать нельзя. – Защищу кандидатскую. И напишу книгу. И она станет бестселлером.

Нина поднялась, не отводя взгляда. На какой-то миг Василию показалось – сейчас уйдёт, насовсем.

– Ты серьёзно? – она подошла вплотную. – Серьёзно… – удивилась, и обняла Василия. И долго так стояла.

– Выйдешь? – переспросил тот, когда она отпустила его. Нина поморгала и кивнула.

– Выйду, – подтвердила на словах. – Ужас, на кого я похожа! Я сейчас!

И снова убежала в ванную. Василий стоял, и сам не верил в то, что только что случилось. Чтобы он сам, да осмелился сказать…

Муза? Ты где? Я не подслушиваю, припомнил он. Уйти с кухни. Вдруг ей не по душе то, что она увидела. А вдруг уйдёт?

Близкая молния. И снова удар грома. Зевс-Громовержец, вспомнил Василий, и устыдился. Забрал чашки и пошёл с ними в комнату.

6

– Ну-ка, подъём, – услышал он от Музы. Музы??

Василий уселся. Один. Ой, что было вчера… сказочный вечер. Во всех смыслах! И никогда они ещё столько не говорили, но когда ушла Нина?

– Работать пора, – напомнила Муза строго. – И есть пора! Я у тебя тут отощаю!

Василий рассмеялся, злость сразу куда-то пропала. Записка лежит на столе, почерк Нины. «Убежала на работу, позвони мне как проснёшься!» Он положил записку на стол, и понял, что, простите, не вполне одет. Точнее, совсем не одет.

– Неплохо сохранился, – заметила Муза. – Кому-то очень повезло! Ой, да не смотрю я. Прямо я мужчин не видела!

Так-так-так… Василий мысленно плюнул и, одеваясь при помощи одной руки, другой поднял телефон.

Трубку не берут. Да что за…

– Завтрак! – позвала Муза. Ладно. Ну мало ли почему не берёт! Не все же носят с собой телефон в, простите, туалет. Или ещё куда.

– Это ты устроила? – поинтересовался Василий, и было отчего-то весело. Хотя мысли, пара мыслей, вертелись в голове, и немного беспокоили.

– Я? – Муза поправила очки. – По-моему, ты сам всё устроил. А что было-то?

– А ты не знаешь?

– Я же сказала, что не лезу в чужую жизнь!

Они оба смотрели друг другу в глаза, и Муза рассмеялась. Чуть чаем не поперхнулась.

– Ну совсем немного услышала!

Василий смотрел в её глаза, улыбаясь.

– Не я, не я, – добавила Муза. – Сестрицы мои, Мойры. Слышал про таких?

– Чёрт-те что, – Василий потряс головой. – Ты что, специально голову морочишь?

Он думал, Муза обидится. Но она только вздохнула и чашку на стол поставила.

– Вот так вы всегда. Вам добро делаешь, а в ответ что?

– Извини, – смутился Василий. – Она тебя не заметила?

– А зачем ей? Ко мне сразу ревновать начинают, устала уже. Не видит она меня, и не надо пока. Так, мы от графика отстаём! Тебя сегодня в лаборатории ждут, на серьёзный разговор! А вечером сядем работать уже!

– Над чем? – мысли упорно текли в одну сторону.

– Над статьёй. Всё? Наелся? Быстро одевайся – и на работу!

Скажешь кому, что Муза тобой командует как хочет – ведь засмеют!

– А ты?

– А у меня тоже дела есть. Или думаешь, тебе одному Муза помогает?

Василий даже опешил. И, по совести, нахлынуло что-то. Не то ревность, не то что ещё.

– Ох, намучаюсь с тобой! – признала Муза, подходя и поправляя ему галстук. – Ты что думаешь, я за всеми так присматриваю? Гордиться нужно!

Василий пришёл в себя.

– Горжусь! – признал он. Муза покивала.

– Ну, иди уже, – распорядилась она. – Время не ждёт.

* * *

Телефон по-прежнему не отвечал, но Василий не огорчался. Ощущал: не берёт, значит – есть причины. Уже у самого пешеходного перехода заметил давешнюю старуху, Афанасьевну.

– Как штык! – похвалила она его звучным басом. И опять курит «Беломор». Вот это здоровье! – Вот это я понимаю, дисциплина.

От этой похвалы стало ещё лучше на душе. В лабораторию Василий вошёл и понял – все женщины ошеломлены. И почти сразу же явился шеф.

– Василий Кондратьевич? – при посторонних всегда по имени-отчеству. Шеф рано облысел, а в сочетании с высоким ростом и белым халатом выглядит жутковато. – Зайдите в мой кабинет, пожалуйста.

Женщины переглянулись, но промолчали.

* * *

– Но помните, что заказы никто не отменял, – предупредил шеф. – Это наш основной источник доходов. Я заглянул в бухгалтерию, там вам отчего-то не начислили две последних премии, кое-что ещё. Я всё уладил.

У Василия чуть челюсть не отвисла.

– Не буду задерживать, – шеф поднялся и Василий понял, что, по сути, шеф вовсе не зануда. Просто работа такая.

– …Ой. Вася, ты молодец! – Вера, Вера Ивановна, то есть, обняла его. И было жуть как приятно. – Правильно, тема перспективная, а ты так и сидишь под тягой, здоровье гробишь.

– А вы? – сам не зная, почему поинтересовался Василий. Раньше сидел, как пришибленный, как немой и глухой.

– А мне до пенсии четыре года, – охотно сообщила Вера. – А потом займусь, чем хочется. Деньги-то сами в колбе не заводятся! – старая шутка, но в этот раз все посмеялись. Василий чувствовал: им гордятся. Единственный мужчина в лаборатории, а до вчерашнего вечера и не понять было – мужчина, или так, одно название.

Работалось на удивление споро. Всё прямо-таки летало, и день прошёл незаметно. Василий шёл домой, весело насвистывая, и вздрогнул, когда его поймали за руку на противоположной от института стороне улицы.

Нина.

– Привет! – чмокнула его в щёку. – Ой, я тоже такая счастливая! У меня папа послезавтра из Москвы прилетает. Самое время!

Василий на миг оробел. Папа у Нины бизнесмен. Не то чтобы сильно «крутой», но семья живёт не в нищете. И брат Нины, Василий припомнил, у её отца в конторе работает.

– Согласен, – кивнул он. – Мои всегда дома, но к ним ехать далеко.

– Слушай, что с тобой случилось? – Нина взяла его за руки. – Ты так изменился вчера. Такой решительный стал. Ты про книгу мне сказал, а я даже ни минутки не сомневалась! Ты правда хочешь написать?

– Да. Кальяненко сказал, обращаться за консультациями к нему.

– Кальяненко?! – Нина отступила на шаг. И захлопала в ладоши. – Я знала, я знала! Ты ведь отправил тот рассказ, да? И он его заметил! Умница ты моя!

И Василий смутился.

– Я сегодня занята, – сообщила Нина. – У нас гости, прости. Завтра приду. Ты когда писать успеваешь?

– Сам не знаю, – признался Василий. А что ещё сказать?

* * *

– Слушай, расскажи хоть что-нибудь! – не выдержал Василий, исполняя обязанности повара. – Нам же с тобой ещё долго работать.

– Не расскажу, – тут же ответила Муза. Она тихонько напевала что-то, очень мелодично и приятно, а с той стороны окна прыгали три синички и пели в ответ. И ведь вечер уже на носу! – Не мешай, они обидятся.

Ладно. Василий закончил готовить второе из трёх блюд, которое умел готовить, макароны по-флотски, и заварил чай. Муза чистюля, чашки должны быть сверкающе белыми, на столе – чтобы ни крошки, и всё такое.

– Спасибо! – Муза помахала птицам, и те, весело щебеча, унеслись прочь. – Ты же умный, да? Вот сам и пойми, почему не скажу.

– Ну… что есть любишь есть, что пить, какую музыку. Или у нас только рабочие отношения?

– Вот зануда! – возмутилась Муза, но тут же улыбнулась. – Прости, это я по привычке. Что я есть люблю, лучше не узнавай. Ты такого не купишь и не приготовишь. А слушать… – она соскочила со стула и убежала в комнату. – Иди сюда! – позвала Муза.

– Вот это, – она ловкими движениями снимала с полки коробки с дисками, – или выброси, или при мне не слушай, а то убью. – А ну, дай руку. Нет, только ладонь. Закрой глаза и помолчи.

…Василий едва устоял на ногах. Чёрт возьми, классная музыка! Звучала прямо в голове, и что-то смутно напоминала.

– Понял? Будешь покупать что-то ещё, сначала послушай. Сам поймёшь, люблю или нет.

Из сотни с лишним дисков на стеллаже она оставила только дюжину. Придирчивая!

– Конечно, – покивала Муза. – Или забыл, кто я? Этот мусор пусть другие слушают. Хочешь – слушай, но чтобы я не слышала. Ну что, готов работать?

И они сели работать. Как только Василий окончил с посудой и навёл на кухне порядок. Вот ведь, подумал, чуть не помянув снова чёрта, она тут живёт, а убираться должен я! И вновь устыдился. Стоило выйти из квартиры, и Муза казалась приятной, или не очень, выдумкой. А сейчас – ну ни капли не сомневался!

7

Дни понеслись один за другим. Я не дам тебе лентяйничать, пообещала Муза и да, не позволяла. Василий не сразу привык к тому, что Муза исчезает, как только Нина переступает порог, и возвращается, как только он остаётся один. И никаких намёков, вопросов. Ничего такого. Действительно, не лезет в чужую жизнь.

Несколько раз, сидя по вечерам за столом, в компании с Музой, Василий незаметно щипал себя, побольнее. Не помогало. Муза никуда не пропадала. Сидела или ходила вокруг, иногда что-то напевала. Приятный голос, а слов не понять. Может, именно так звучит греческий? Ну, древнегреческий?

Визит к родителям состоялся. Собственно, не первый. Они с Ниной познакомились в ботаническом саду. Сад для ботаников, съязвила Вера Ивановна как-то раз, но Василия это не задела, даром что понимал – за спиной и его тут зовут «ботаником». Хотя вроде не за что, но не ругаться же с женщинами из своей лаборатории? Познакомились, как водится, случайно – Василий сидел и смотрел на изящно разбитый сад, цветник под открытым небом, а Нина проезжала мимо на велосипеде.

Так и началось. Уже третий год они так живут, встречаются – и родители, похоже, всё знают. Но не требуют «немедленно расписываться». Современные! Но особого восторга возможный зять-«ботаник» не вызывал, хотя вот было видно: человек не богатый, но не ради денег с их дочерью водится. Возможно, именно поэтому отец Нины относится к нему без особого восторга, но и без презрения. Ладно, дело житейское.

– Книга, значит, – отец Нины посмотрел на Василия с удивлением. – Ну что же, Василий, давай тогда по-мужски, честно. Напишешь книгу – женитесь. Сколько писать собираешься?

– Год, – немедленно ответил Василий, сам не понимая, почему именно год.

– Договорились, – и будущий тесть, Семён Кондратьевич, пожал ему руку. И всё. Ни одного лишнего слова. Видимо, Нина уже поговорила с ними – не смотрели иронически, не усмехались, но видно было: не верят. Но раз дал слово…

Василий вернулся домой как в тумане, понимая, что только что перешёл Рубикон.

– Что такой смурной? – поинтересовалась Муза и улыбнулась, услышав историю. И зачем ей рассказал? Но уже рассказал.

– Вот, это по-мужски, – согласилась она. – Что переживаешь? Ты работай, работай. А я тебе помогу. Я сказала, будет бестселлер – значит, будет. Веришь Музе?

– Верю, – и Василий протянул ей руку. И Муза её пожала, улыбаясь. Ого, вот это сила!

– …Слушай, – он заварил чай, это уже становилось ритуалом, и посмотрел на часы. Половина первого, скоро баиньки. – Вот скажи, почему ты ко мне пришла?

– А я с тобой давно, – пояснила Муза. – Урывками. Вы же все такие образованные, в сказки не верите. А ты поверил, раз позвонил.

– Понятно. А что потом? Ну, когда книгу напишу?

И получил по шее.

– «Потом» – суп с котом, – пояснила Муза на словах. – Ты у нас оракул, нет? Тогда и не говори о будущем, не лезь не в своё дело.

– Слушай, драться-то зачем? – вскипеть, как в тот, первый раз, не получалось.

– Я не дерусь, я воспитываю. Вот с другими проще – им скажешь, они слышат. А у тебя всё сквозь уши пролетает.

Василий встал, и понял, что привязал себя к Музе. Своим сегодняшним обещанием. Напрочь привязал. Вот уйдёт она сейчас…

– Уйду когда-нибудь, – согласилась та. – Не ты один в меня веришь. А что испугался? Талант у тебя, я просто чуть-чуть помогаю. Не я же пишу, ты пишешь.

И Василий успокоился. Не полностью, но успокоился.

– Ты бессмертна, да? – поинтересовался он, и снова не понял, почему спросил.

– Пока в меня верят, – покивала Муза. – Ну ладно, уговорил. Но только один раз!

И стала другой. Совсем другой, очень-очень похожей на Нину. Но одета в эту, как её звали, тогу? Или как?

– От тоги слышу, – отозвалась Муза. – Тогу от пеплоса отличить не может! Учись давай, а то рассержусь!

– Красивая, – похвалил Василий, чувствуя, что да, в голове совсем нерабочие мысли появляются. Но хотелось, как ни странно именно восхищаться и смотреть, смотреть… Здорово быть вечно молодой! А сколько же ей лет, кстати?

– Сколько есть, все мои, – Муза вновь стала очкастой, толстой и веснушчатой. – Я что, старуха, по-твоему? Ну вот то-то!

Ходит сквозь стены, говорит с птицами, дождём и ветром… Ужас. Но ведь верится! Просто верится, и всё, и жить это не особо мешает!

– Раньше все такие были, – Муза сходила на кухню, и вернулась с новым чайником. – Просто верили, и всё. Мне повезло, я всем вам нужна, а вот родственники мои… ладно, – она махнула рукой. – Выходим из графика! Садись давай, осталось совсем немного.

Писать рукой ужасно неудобно. Каждое утро Василий садился за компьютер, один на всех в лаборатории, и там уже набивал всё в электронный вид. Своего компьютера пока нет. Что уж говорить, ведь и квартиру родители разменяли, не сам заработал. Сам пока что на мебель да прочую обстановку зарабатывает.

– Да, ты прав, нужен компьютер, – Муза задумалась. – Не люблю я подарки делать без повода. В конце концов, я и так уже подарок. Но так мы с тобой долго провозимся.

– Слушай, так я же ещё и не начинал книгу! Всё статьи пишу!

– Вот, пора уже задуматься. Сейчас фантастику любят, с неё можно начать. Ты сам что любишь читать?

– Кальяненко, – признался Василий. – Дика ещё. Брэдбери, Азимова. Много кого.

Муза улыбнулась.

– Мечтатель. Кальяненко – это хорошо. Думай! Как придумаешь начало книги, так и приступим. Но чтобы своё было, интересное! Думай, у тебя всего год остался!

– Только начало? – не поверил своим ушам Василий. – А остальное?

Муза поправила очки. Зачем ей очки?

– Сам увидишь. Все по-разному творят, только глупости все одинаково спрашивают. Дописал? Умница, пора и спать уже!

Интересно, подумал отчего-то Василий, а она умывается? Ест и пьёт, сам видел, а всё остальное как?

– Приглашу в туалет как-нибудь, – рассмеялась Муза. Звонким голосом – такой у неё был, когда была в этом своём пеплосе. – Вот то-то! Как маленький, честное слово! Всё, спокойной ночи!

И ушла – сквозь шкаф, на кухню.