Текст книги "Отступник. Книга 3"

Глава 7

И вновь работа на пределе сил. Сколько раз говорила себе, что больше так поступать не будет и станет соизмерять свои возможности, а не пытаться откусить больше, чем способна проглотить. Но всякий раз сама же переступала через эти обещания. Не сегодня. В следующий раз непременно она именно так и поступит. Но только не сегодня. Ведь всё складывается настолько удачно, что просто грешно упускать такую возможность. И так каждый раз, и снова, и снова.

Руки уже тряслись от запредельного напряжения. Светящуюся грань конструкции прибытка удавалось тянуть по крохам, по миллиметрам. Казалось бы, до финальной точки осталось всего-то ничего, и в то же время она была всё ещё так далека. Сил не осталось. Настя взмокла настолько, что ощущала струящийся между лопаток пот, который уже давно не выступал испариной, а обильно стекал по её телу и лицу, лез в глаза, заставляя постоянно отфыркиваться.

Вроде бы это не её реальное тело, а всего лишь проекция в изнанке мира, где правит Сила, а она, как и остальные одарённые, тут просто гостья. Однако впечатления настолько яркие, а эмоции настолько обострены, что она чувствует каждую каплю слитого пота. Ощущает все до единой мышцы, болезненно каменеющие от непосильного напряжения, как её бросает то в нестерпимую жару, то в лютый холод, и мучает жажда.

Сила позволяет одарённым не просто заглянуть в изнанку, а создать вместилище, в котором будет находиться их личный запас Силы. Маленькая толика из безбрежного океана, переливающегося всеми цветами радуги, словно северное сияние. Вот только позволено не значит предоставлена возможность. Чтобы получить желаемое, придётся изрядно потрудиться. И чем большие усилия приложит одарённый, чем ближе приблизится к черте полного истощения, тем весомей результат.

Можно, конечно, трудиться, не перенапрягаясь, но тогда и на выходе окажутся сущие слёзы. Настя же желала не просто преуспеть, но стать много лучше других одарённых. И причина тому вовсе не тщеславие, хотя она его и не лишена, во главе угла были две цели. Первая, это посчитаться с Крыловым, целителем оренбургского великого князя, за гибель своего учителя. И вторая, стать опорой и защитой для того, кого она полюбила всем сердцем…

Сил попросту не осталось. Она тянула грань уже на одном упрямстве и злости на свою неуёмную жадность. И наконец её усилия были вознаграждены яркой искоркой, возвестившей о воссоединении грани с вершиной, завершившей формирование конструкции прибытка.

Настя облегчённо выдохнула и, опустив повисшие плетьми руки, отступила на пару шагов, не в силах отвести взгляд от плодов своих усилий. Тут было не только на что посмотреть, но и чем гордиться.

Бирюкова полагала, что имея возможность медитировать в потоке Силы, она сумеет нарастить конструкт своего вместилища менее чем за год. Но в действительности затратила времени ничуть не меньше. Вот только полученный результат не шёл ни в какое сравнение с тем, что у неё выходило раньше.

Переведя дух, она начала убирать вспомогательные грани, со звонким хрустом рассыпавшиеся искрящейся пыльцой, пока не остались только грани конструкта её вместилища и конструкции созданного ею прибытка. Теперь стоило определиться, продолжить работу или отдохнуть и взяться за неё с новыми силами. Одно движение, и запущенную цепную реакцию будет уже не остановить. Либо она всё сделала правильно, и осыпавшиеся лишние грани явят взору конструкт её обновлённого вместилища. Либо она ошиблась, и уже имеющиеся достижения ужмутся до размера её изначальной искры.

Подобный выбор приходится делать всем одарённым. Каждый раз. И тем, чей конструкт может вместить в себя не более пяти карат, и тем, у кого объём измеряется сотнями тысяч. Ты можешь взобраться на самый верх и лишиться всего в одночасье, совершив одну-единственную ошибку. Поэтому каждое действие при работе с конструктом обдумывается, как в шахматной партии.

Настя в очередной раз окинула взглядом получившийся прибыток и его связь с конструктом вместилища. По-хорошему, надо бы выйти из транса, передохнуть, вернуться с новыми силами и всё внимательно проверить. Но нетерпение столь велико, что она не могла сопротивляться желанию немедленно взглянуть на результат года упорного труда.

Рука потянулась к грани старого конструкта, коснувшись её пальцами, она задействовала толику Силы, и послышался лёгкий звонкий хруст. Грань рассыпалась искрящейся пыльцой, а вслед за этим начали ломаться другие. Вскоре непрерывный хруст тонкого стекла превратился в нескончаемую череду, а вокруг конструкта повисла взвесь, переливающаяся всеми цветами радуги.

Казалось, набравшая скорость цепная реакция разрушения не остановится, пока не уничтожит весь шестилетний труд Насти. Но в какой-то момент всё прекратилось, и пыльца рассеялась, представив её взору новый конструкт, вдруг оказавшийся наполовину пустым.

Она окинула оценивающим взглядом полученный результат и расплылась в довольной улыбке. Ещё недавно её конструкт вмещал в себя двадцать пять карат Силы, теперь же он был способен удерживать сорок девять. Помимо этого к ней пришло понимание, что вместилище стало пополняться чуть больше двух карат в сутки. Её арсенал из постоянно готовых плетений остался на прежнем уровне, зато теперь она могла одномоментно оперировать шестью каратами против прошлых пяти. Оно вроде как и не намного больше, но по факту Настя серьёзно так прибавила.

Всё. Пора выбираться. Она скользнула из изнанки, и тут же в глазах потемнело. В себя её привела боль в затылке и звук тупого стука, раздавшийся прямо в голове, как при беседе по «Разговорнику». Темнота постепенно истончилась, перед взором появились разноцветные круги, на смену которым пришла мутная пелена, и наконец картинка прояснилась.

– Настя, ты так доиграешься, – глядя в потолок, со вздохом произнесла сама себе.

Потом собралась с силами и, перекатившись на бок, сначала села, а затем поднялась на ноги, подошла к шкафчику и извлекла бутылку красного вина. Ей было настолько плохо, что ни о каком бокале не могло быть и речи. Вырвав зубами неглубоко сидевшую пробку, она сплюнула её на крышку шкафчика и, приложившись к горлышку, сделала долгий глоток. Вино прокатилось по пищеводу живительной влагой, прогоняя дурноту и слабость. Следующая порция была столь же внушительной, но теперь Бирюкова пила не так жадно. С третьим подходом она даже почувствовала вкус благородного напитка.

Более или менее придя в себя, Настя посмотрелась в зеркало и вытерла платочком пошедшую носом кровь, отметив алые пятна на светлой блузке. Затем улыбнулась и подмигнула своему отражению. Она сделала это! Нечего было и мечтать о подобном прогрессе без возможности медитации в потоке Силы. Если ей достанет сил и наглости, то через год она сможет нарастить конструкт вместилища так, что его объём увеличится примерно вдвое от уже существующего.

Правда, даже в этом случае зачарование или, как его называет Фёдор, гипноз, ей всё ещё будет недоступно. Само плетение ей известно, оно ведь повторяет огранку амулета. Иное дело, что для его использования нужно уметь единовременно оперировать минимум десятью каратами Силы. Она же при самом счастливом стечении обстоятельств сможет нарастить свои показатели до восьми. Больше попросту нереально. А жаль. Умение зачаровывать противников дорогого стоит. Хотя и тут не без недостатков, так как нужен зрительный контакт.

Настя тряхнула головой и, подойдя к генератору, повернула выключатель. Отделку её рабочего кабинета малахитом они с Фёдором никому не доверили, проделав всю работу вдвоём. Мало того, всех, кто знал о малахите, Бирюкова зачаровала, выбросив этот момент из их памяти.

Тут всё изначально делалась так, чтобы можно было снять декоративные панели стен и потолка, а так же поднять полы, чтобы укрыть под ними облицовку малахитом. Как показала последующая проверка, защита оказалась на высоте, определить нахождение внутри источника Силы не могла даже она, что уж говорить об александрите.

* * *

– Спасибо, Валя, – получив от девушки кружку кофе и корзиночку с парой пирожков, поблагодарил я.

Девчушка кивнула мне, одарила улыбкой и тут же посмотрела на следующего посетителя. Я же уже в который раз испытал чувство облегчения. Нет, правда, попробуйте как-нибудь подвергнуться нападкам влюблённого подростка, а я на вас посмотрю. Сколько с ней ни говорили, сколько ни убеждали, всё как об стенку горох.

Разительные перемены, хотя и не сразу, случились с ней, когда я зачислил всё семейство Лужиных в штат экипажа «Носорога». Большое количество сильных, разбитных, пышущих молодостью и задором парней. Да ещё и неизменно оказывающих ей внимание, соперничая друг с другом. Тут у любой красавицы глаза разбегутся. Правда, пришлось сделать всем и каждому внушение по поводу баловства. Если что серьёзное, то это к Лужину-старшему с его отцовским благословением. Если глупость какая, лично бошки пооткручиваю.

Ну вот не мог я себе позволить оставить без присмотра семью Гаврилы. Он ведь входит в мой ближний круг и является потенциальной целью, а жена с детьми рычагом давления на него. Сложно требовать преданности от человека, когда жизнь его близких в опасности.

Что же до женщин на борту, то тут никаких проблем. Как уже говорилось, это не долгие морские переходы в других мирах с длительным воздержанием. С дирижаблями всё куда проще. Зато наблюдалась несомненная польза от женских рук. Антонина Прохоровна прочно окапалась на камбузе, взяв на себя роль кока и умудряясь готовить по-домашнему вкусно и разнообразно на ораву из ста двадцати ртов. Валентина взвалила на себя буфет. Девчушка оказалась превосходным кондитером. Тесто её настолько любит, что даже банальные пирожки получались просто невероятно вкусными. Неплохое разнообразие к котловому довольствию.

– Витёк, ты домашку по математике сделал?

Я глянул на входную дверь буфета, из которой появился дюжий десантник и старший сын Лужина.

– Попробовал бы не сделать, батя выдерет как сидорову козу, – хмыкнул мальчишка.

– Дай списать, – попросил десантник.

Я невольно улыбнулся, уж больно забавно наблюдать, как здоровый облом просит списать у сопливого мальца. Ну вот так вот всё получается, восемнадцати-девятнадцатилетние парни оказались за одной партой с тринадцатилетним мальчишкой.

И тут десантник увидел меня, смутился и вытянулся по стойке смирно, старательно отводя взгляд в сторону.

– Здравия желаю, господин мичман.

– Вольно, Турман. Мы же в буфете.

– Так точно.

– Не стыдно списывать-то?

– Не даётся мне эта математика клятая, – вздохнул он.

– Ну и как же ты собираешься стать офицером, коль скоро не можешь осилить науку.

– Так ить не всем быть офицерами. В добром солдате, я чаю, потребность тоже имеется. А воинскую науку я постигаю получше иных.

– Ну-ну, – хмыкнул я. – Виктор, списать дать не разрешаю. А вот растолковать всё да разложить по полочкам приказываю.

– Есть, – задорно ответил малец.

Вот так и не скажешь, что всего-то год назад этот сорванец при первой возможности стрелял в меня из рогатки. Ну а я, соответственно, драл ему уши.

Выйдя из буфета, глянул на часы и направился к себе в каюту. Миновал крайний срок выхода на связь Анастасии, и меня это немного беспокоило. Обычно она уходила в изнанку в моём присутствии, так как медитировала во время полёта на нашем «Дрозде». Учитывая запас топлива, это чуть больше двух часов, но после того, как мы позаботились о её кабинете, она стала злоупотреблять этим и перенапрягаться. А это чревато неприятностями. К примеру, сейчас она находится в своём запертом кабинете уже более трёх часов. И уже выбрала весь лимит моего терпения и способности идти навстречу.

Подойдя к телефонному аппарату, я снял трубку и покрутил ручку. Вызывать Бирюкову по «Разговорнику» бесполезно, так как она на него попросту не отреагирует. А вот внешний раздражитель в виде противно дребезжащего звонка совсем другое дело. Хотя, конечно, и он не выдернет её из транса, но по меньшей мере даст понять, что она заигралась и пора честь знать.

– Узел связи, – раздался в телефоне голос дежурного связиста.

– Соедини с кабинетом целительницы, – произнёс я.

– Соединяю.

К моему удивлению трубку она сняла после второго гудка. А значит, уже вышла из транса, ну или покинула изнанку и успела прийти в себя. Каждый раз при работе с конструктом вместилища ей приходилось напрягаться, а потом восстанавливать силы.

– Ало.

– Это я. Сейчас приду к тебе.

– Не стоит. Я иду в каюту, переоденусь и потом в амулетную мастерскую.

– Закончила конструкт?

– Да.

И столько радости в голосе, что ни капли сомнений, она не просто улучшила вместилище, но добилась успеха, на который не смела и надеяться, пусть и стремилась к нему.

Мы с Настей занимали одну из кают первого класса. Владелец я «Носорога» или погулять вышел? Состояла она из довольно просторной гостиной, спальни, туалета и ванной. Дирижабль не самолёт, так что тут куда просторней.

– Ты чего застегнула жакет под самое горло? – удивился я, когда она вошла в дверь.

На «Носороге» достаточно тепло и сквозняков нет, а потому она если и носила жакет, то не из-за прохлады, а для завершения костюма. В этой связи он у неё всегда был расстегнут, с отложным воротом, представляя взору белую блузку. А тут вдруг застёгнут под горло.

– Немного испачкалась, – расстёгивая пуговицы, с виноватым видом произнесла она.

– Та-а-ак. Настя, ты с головой дружишь? – приметив на блузке пятна крови, разозлился я.

– Не ругайся, – порхнув ко мне и повисая на шее, игриво попросила она. – Зато знаешь, как хорошо получилось?!

– Настя, – строго произнёс я.

– Я больше не буду, – с виноватым видом ответила она, кокетливо потупив взор.

Угу. Не будет она. Как бы ни так. В том, что касалось Силы, она не знала удержу. Но ведь эта красавица мне небезразлична, и у меня нет желания наблюдать за тем, как она свихнётся. Так что контроль и ещё раз контроль.

– Значит так, дорогая, кокетничать, строить глазки и игриво опускать взор долу ты будешь с кем-нибудь другим. До этого момента я давал тебе фору три часа. Сейчас этот срок сократился до двух с половиной.

– Фёдор…

– Никакой конструкт не стоит свихнувшихся мозгов, – оборвал её я. – Промолчу о том, что волнуюсь за тебя, как за любимую, но никто не захочет иметь подле себя целителя с поехавшей кукухой. Надеюсь, мы поняли друг друга и больше к этой теме возвращаться не будем.

– Ты прав, – вздохнула она. – Но как только узнаешь, чего я добилась, то сразу всё поймёшь…

Ну что сказать, результат действительно поразительный, как и перспективы дальнейшего роста. Работа в потоке Силы давала серьёзные бонусы для индивидуального роста. Причём это выражается не только в увеличении объёма вместилища, но и в возросших характеристиках использования плетений и способностей.

– Результат и впрямь впечатляет, – недовольно согласился я и продолжил: – Но скажи, что, кроме нетерпения, тебя подвигло на то, чтобы немедленно обновить конструкт вместилища? Ты ведь могла покинуть изнанку, перевести дух, собраться и, вернувшись, завершить начатое.

– Просто хотелось побыстрее посмотреть, что у меня получилось.

– Там сотни вспомогательных граней, а значит, и велик шанс ошибки. Один раз промахнёшься, и шестилетний труд полетит к чёрту. Ты должна подойти к этому с холодной головой и трезвым расчётом, а не с подгорающей от нетерпения задницей.

– Но ведь…

– Я не стану надеяться на твоё благоразумие, – подняв руку, вновь оборвал её я. – Вместо этого выведу в нашу каюту выключатель генератора, чтобы вырывать тебя из потока Силы.

– Если в этот момент я буду тянуть грань, то может рассыпаться вся конструкция прибытка, и мне придётся начинать сначала.

– А если ты в этот момент будешь работать с основными гранями, то можешь лишиться и вместилища, – кивнув, подтвердил я свои намерения.

– Как ты можешь!..

– Могу. И сделаю. Самая дорогая штука на свете глупость, потому что за неё приходится платить дороже всего. Уясни это и помни всегда.

– Какой же ты зануда, Горин, – сбрасывая блузку и расстёгивая юбку, произнесла она.

– Я знаю, – подступаясь к подруге, согласился я.

– Куда?! – выставив руки в останавливающем жесте и пятясь от меня, возмутилась Настя. – Я на тебя обижена, и сегодня ты без сладкого.

– А зачем же тогда… – Я многозначительно указал на сползшую до середины бёдер верхнюю юбку.

– Я хочу переодеться и поработать за шлифовальной мельницей. Нужно же выяснить, получилось у меня создать амулет или нет.

– Понятно, – разочарованно произнёс я.

После чего потянул с себя мундир, чтобы переодеться в комбинезон. Я не собирался составлять ей компанию. Сидеть часами за огранкой камней мне откровенно не нравилось. Однако на «Носороге» имелась слесарная мастерская, токарный и фрезерный станки, а возиться с железом мне всегда было по душе…

– Ты невыносим, – потёршись о моё плечо, вздохнула Настя.

– Ты не была против, – возразил я.

Ну, вот так оно вышло. При виде Насти в сорочке у меня непременно срывает крышу, а у неё слабо получается противиться моему напору. И надо сказать, нам обоим это нравится. Настолько, что при одной мысли о близости с ней у меня появляется слабость в ногах, а в животе… Как там говорят – порхают бабочки? А вот и порхают. Можете ржать во всё горло.

Глава 8

Как бы нам с Настей ни нравилось находиться в объятиях друг друга, тем не менее ей не терпелось подступиться к шлифовальной мельнице и воплотить в камне получившийся у неё конструкт. Для любого одарённого это событие независимо от того, сделает он его достоянием людей или нет. К слову, большинство целителей так и не добиваются успеха на этом поприще. Иначе видов амулетов было бы великое множество.

Лично я считал, что Насте уже есть чем гордиться, так как она обладала уникальной способностью «Радар». Но подруга не разделяла моего оптимизма.

Во-первых, то, что лично ей о подобных случаях не известно, ни о чём не говорит. Она вообще много чего ещё не знает и пока не сообщила о нём в совет гильдии. Вдруг окажется, что способность вовсе не уникальна, и её возможно приобрести и развить.

Во-вторых, это не плетение, а потому она может лишь использовать его, а не поделиться с кем-нибудь другим. Если окажется, что способность сугубо индивидуальная и её нельзя приобрести, то в глазах других одарённых это не достижение, а самое банальное везение…

Я ничуть не лукавил, когда говорил, что собираюсь в мастерскую. Поэтому наскоро приведя себя в порядок после столь приятно проведённого времени, мы облачились в рабочие комбинезоны и вышли из каюты.

Наше появление в коридоре не прошло незамеченным, хотя встретившиеся члены экипажа и попытались сделать вид, что мы интересуем их сугубо как офицеры, пусть сейчас и одетые не по форме. Отдали честь и проследовали дальше. Но я-то приметил в их глазах озорных и всё понимающих бесенят. Похоже, окончательно избавиться от последствий бурно проведённого последнего часа у нас так и не получилось. Да ну их, пусть завидуют молча! Хм. Они, вообще-то, именно так и поступают.

На первую палубу, сиречь в трюм, мы спустились вместе. Пропустили отделение десантников, гурьбой проследовавших в спортивный зал. Затем прошли по коридору и попрощались. Настя вошла в амулетную мастерскую, где при входе находился неизменный охранник, я же прошёл чуть дальше, к слесарной.

– Здравствуйте, братцы, – войдя внутрь, приветствовал я двоих слесарей.

– Здравия желаем, – разом побросав свои дела, хором ответили они.

Я глянул на молодых матросов и слегка развёл руками, мол, понимаю, но что поделать. Те, скрыв вздох, отвернулись и продолжили своё занятие. Скучно им. И понять их несложно, кому понравится выполнять однообразную и монотонную работу по изготовлению патронов. Вот когда они трудились вместе со мной над новинками, тогда было совсем другое дело…

Получив в своё распоряжение мастерскую и двоих молодых, но хороших слесарей, я решил создать автоматическую винтовку. А почему, собственно говоря, нет, если есть такая возможность. Конечно, о том, чтобы вооружить весь экипаж, не могло быть и речи, но уж о себе-то позаботиться мне вполне по силам.

Изготовить-то винтовки не составит труда. Разве только придётся отдельно озаботиться сталью под стволы, что я и сделал для своего образца. А так я уже давно убедился в высокой квалификации местных мастеров, работающих с минимальными допусками. И коль скоро они управились с пулемётами, то отчего бы им не выполнить и другой заказ. Однако решить вопрос снабжения боеприпасами даже для полусотни бойцов мне уже не по силам. Всё упиралось в бездымный порох.

В лабораторных условиях много его не изготовишь. Сейчас в арсенале «Носорога» имеется всего-то четыре тысячи патронов на бездымном порохе. В основном к дробовикам и пулемётам на случай драки в помещении. А это для десантников не так чтобы и много. Всего-то по полусотне на ружьё и по паре лент «соток» для пулемётов. Остальные боеприпасы под бесшумное оружие. А это уже целый пуд пороха.

Выпускать в мир секрет его изготовления в мои планы не входило. Я ведь собираюсь обзавестись своим княжеством, а значит, стоит подумать над тем, что станет приносить доход в казну. Искусственные рубины это замечательно, но не помешает ещё что-нибудь. И бездымный порох это тот товар, который будет пользоваться высоким спросом. Так что лучше приберечь технологию для себя…

При создании винтовки я использовал уже готовые решения, которые посчитал наиболее удачными. Как результат, у меня получилось нечто среднее между автоматом Калашникова и АВТ-40. Благодаря сменному стволу в укороченном варианте винтовка превращалась в штурмовую, имея длину всего-то в девятьсот восемьдесят миллиметров. И это при полноценном винтовочном патроне.

О промежуточном я даже думать не стал. Как по мне, то с амулетами этого мира лучше иметь максимально убойный аргумент. Поэтому я взял русский патрон в три линии, заменив фланец на кольцевую проточку. Так получалось удобней и компактней. Конечно, по убойности его пуля не сравнится со стрелой в дробовике, зато значительно выиграет во всём остальном. И уж точно превзойдёт берданку, вынося стандартный трёхкаратный «Панцирь» одним выстрелом.

Плохо только, что весь цикл изготовления патронов мне приходилось проводить в условиях мастерской «Носорога». Даже гильзы я не мог заказать на стороне, так как местная технология меня не устраивала, а перестраиваться из-за меня на патронной фабрике никто не станет. При кустарном же производстве о больших объёмах не могло быть и речи. Поэтому я и не помышлял перевооружить даже своих телохранителей…

Слесаря вернулись к прерванному занятию, а я подошёл к своему верстаку, чтобы продолжить работу над очередным детищем. В принципе, я вполне мог заказать детали по чертежам в разных мастерских. Но собирать изделие, как конструктор, не так интересно, как создавать нечто своими руками. Благо я имею высокую квалификацию по многим специальностям.

Вообще-то, изначально я хотел изготовить себе автоматический пистолет. Но по здравому размышлению отказался от этой затеи, так как для него опять пришлось бы отдельно ладить патроны. К тому же револьвер «Коловрат» вполне справлялся с задачами короткоствола, а его конструкция как нельзя лучше подходила для использования в качестве бесшумного оружия. Сам выстрел в семьсот джоулей куда как весомый, а уж если с «Пробоем», так и вовсе песня.

Опять же, лицензии на мои изобретения уже начали приносить прибыль без какого-либо моего участия, и меня это вполне устраивало. Так отчего бы тогда не совместить приятное с полезным и не создать автоматический карабин для гражданского рынка. Армию и флот столь слабый патрон не заинтересует однозначно.

За основу я взял винчестер. Его патрон, начинённый бурым порохом, разгонял пулю до четырёхсот сорока метров в секунду. При этом энергия выстрела увеличивалась с девятисот до тысячи двухсот джоулей. Конечно, этот боеприпас можно было использовать только на новых образцах винтовок, приспособленных под малодымный порох, но ведь я и не собирался брать ствол от старушки.

Пришлось покопаться в памяти, чтобы избежать претензий по патентному праву и создать нечто оригинальное. Понятно, что я ничего не изобретал, а брал уже готовые решения, адаптируя их под конкретную задачу. Но ведь тут о разработках других миров ничего не знают, а потому и предъявить мне никто не сможет.

Я оставил трубчатый магазин и боковое окошко для заряжания. Можно было бы использовать и отъёмный секторный, но мне захотелось сохранить основные обводы легендарной винтовки. Я даже скобу оставил в качестве декоративной детали и постарался сохранить форму затворной коробки. Хотя внутри находился вовсе не рычажный механизм, а полусвободный затвор. Курок отсутствовал как класс, подпружиненный ударник становился на шептало боевого взвода и соскакивал с него при нажатии на спусковой крючок.

Трубчатый магазин на двенадцать патронов, что гораздо меньше вместимости секторного. К тому же в этом случае получилось бы избежать изготовления лишних деталей. Однако я был готов смириться с этим недостатком при условии сохранения внешнего сходства с легендой Дикого Запада.

Это как привет из детства, когда после просмотра очередного кино про индейцев я по пути домой мечтал о том, как дерусь на стороне краснокожих. И, конечно же, будучи представителем совершенно другого времени, я стрелял из винчестера очередями, выкашивая «синие мундиры» десятками. Да. Скорее всего, именно по этой причине я и взялся за создание этого автоматического карабина.

Мне оставались только последние штрихи. Выход на финишную прямую и недавняя близость с Настей придали мне заряд бодрости. Так что работа спорилась, всё шло гладко как по маслу. Не случилось никаких перекосов, клёпки не заминались, каждая деталь подгонялась к другой так, словно они уже давно были частями единого механизма.

Наконец я взялся за рукоять взвода затвора и, отведя её в крайнее заднее положение, отпустил. Затвор с металлическим шелестом подался вперёд, после чего с сытым лязгом и клацаньем встал в перекос, запирая патронник. Я нажал на спусковой крючок и услышал лёгкий щелчок ударника, сорвавшегося с шептала.

Повторил это ещё несколько раз, после чего достал из шкафчика пачку с приготовленными патронами и снарядил магазин. Передёргивая затвор, выщелкнул их все и вновь зарядил. Подхватил пачку с остававшейся дюжиной патронов и, прихватив ещё три непочатые, направился на лётную палубу, где можно было попрактиковаться в стрельбе.

– Н-не с-судьба, – с расстановкой произнёс я.

Едва оказавшись в коридоре, я столкнулся с Настей, от приподнятого настроения которой не осталось и следа. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что и на этот раз её постигла неудача. Камень с новой формой конструкта её вместилища отказался принимать Силу.

– Пустышка, – вздохнула она. – А у тебя?

– В успехе я не сомневаюсь, но нужно ещё проверить, – тряхнул я карабином и добавил: – Вот иду на лётную палубу испытывать.

– Я с тобой! – тут же всполошилась она.

Стрелять моя подруга любила. И «Тигра», новую винтовку, она также испытывала со мной. Патрон, конечно, мощный, но грамотный дульный тормоз-компенсатор нивелировал серьёзную отдачу до вполне комфортной даже для неё. К слову, любимая уже с осуждением посматривала на меня, так как хотела такую игрушку себе. Но пока не проедала плешку, а потому я предпочёл сделать вид, что так и должно быть.

– Привет, Гаврила – поприветствовал я старшего механика.

– Здравия, Фёдор Максимович. Не иначе как закончил, – кивнул Лужин на карабин.

– Есть такое дело. Откинешь аппарель?

– Сделаем, – с явным любопытством заверил Гаврила и подошёл к телефонному аппарату на стене. – Мостик, это старший механик Лужин. Хотим открыть заднюю аппарель для практической стрельбы. Ага, принял. Так, орлы, выкатывайте мишени, – это уже своим подчинённым.

– А какие выкатывать-то? – поинтересовался один из четверых механиков.

– Четыре грудные и одну круговую, – уточнил я.

Так-то, когда тренировались другие, то они сами занимались этим вопросом, но не владельцу же фрегата лично готовить стрельбище. Одновременно с этим задняя аппарель начала опускаться, и на лётной палубе стало как шумно, так и свежо от ворвавшегося воздушного потока.

Не прошло и пяти минут, как в сотне метров от меня застыли четыре тележки со стальными падающими грудными мишенями. Точного попадания даже револьверной пули достаточно, чтобы их уронить. Поднимаются они самостоятельно с помощью противовеса. Ничего сложного, но до этого тут отчего-то никто не додумался.

Я вскинул карабин и, переместив предохранитель в положение одиночного огня, потянул за спусковой крючок. Грохнул выстрел, оружие лягнуло в плечо, не сказать, что сильно, но существенней моего «Тигра». Звон металла, и одна из мишеней упала, после чего начала подниматься. Не дожидаясь этого, я сделал ещё три выстрела, положив остальные мишени. Переключил переводчик в положение автоматического огня и, отсекая двойки, под двойной звон вновь уронил все фигуры.

Перезарядил карабин и одной очередью выпустил все двенадцать пуль. Во время первой серии перед взором повисла лишь взвесь дымки. Но теперь, несмотря на бурый порох и гуляющий на палубе ветер, взор застило плотной белёсой стеной. Она, конечно, быстро истончалась и улетучивалась, но факт остаётся фактом, на какое-то время стрелок лишается обзора, а в помещении дела будут обстоять куда хуже.

Я осмотрел карабин и остался довольным. Двадцать четыре выстрела, а оружие не загадилось и готово к дальнейшей стрельбе. Ствол, понятное дело, нагрелся, не без того, но обладая более толстыми стенками, в отличие от винчестера, из-за интенсивной стрельбы своих характеристик не утратил.

Вновь снарядил магазин и выпустил его весь одной непрерывной очередью. Скорострельность порядка шестисот выстрелов в минуту, что очень даже хорошо. Отдача для автоматического огня слишком существенная. Я-то привычен к такой стрельбе и то испытываю дискомфорт, что уж говорить о тех, кому это в новинку. К тому же ствол задирает вверх и вправо, а значит, не помешает дульный тормоз-компенсатор. Только это неизменно отразится на внешнем сходстве с винчестером, чего мне не хотелось категорически.

– Дай мне, – протянув руки, потребовала Настя.

Я хотел было сначала зарядить карабин, но она в нетерпении затопала ножками, как капризная девочка, и я, улыбнувшись, уступил ей. Подруга сноровисто вскрыла новую пачку и быстро набила магазин патронами, после чего в бодром темпе отстреляла его, повторила заход, но уже с упором на автоматический режим. Она имела большой опыт стрельбы из пулемёта, упражнялась и из моего «Тигра», а потому получалось у неё просто отлично.