Текст книги "Витязь. Желанный трофей"

Глава 7
Студент

Я в очередной раз окинул взглядом своё отражение в зеркале. А хорош! Нет, правда, писаный красавец. Высок, широкоплеч, узкобёдрый, картинка, да и только. И шитый по фигуре студенческий фрак с короткими фалдами только лишний раз подчёркивает мою спортивную фигуру.

Живём мы небогато, и сукно на студенческий мундир пошло среднего качества, зато пошито в лучшем виде. Матушка моя портниха и модистка. Не скажу, что самая известная в Орле, и к ней записываются в очередь, но и не неумёха какая. Так что может и раскроить как надо, и шов ровный почти как швейной машинкой выведет.

После смерти отца доходы резко упали. Он был хорошим учителем фехтования и не испытывал недостатка в учениках. В принципе, оттого и мы с матушкой хорошо и фехтуем. Когда его не стало, она взялась за переделку старых платьев. Далеко не все могут себе позволить частую смену гардероба, но модистки способны вдохнуть в них новую жизнь. Причём настолько, что на выходе получается по-настоящему новое платье.

Правда, заработки модистки оставляют желать лучшего, и то, что матушка ещё и портняжила, не больно-то помогало. Слишком большая конкуренция, а значит, и плата за эти услуги не столь уж и высока. Если ты не модная мастерица, конечно же.

Поэтому она была вынуждена ещё и ходить в княжеское присутствие, сдавать ману. Всего-то копейка за десять единиц, но у неё шестой ранг, так что в зависимости от наличия времени в месяц получается выручить пять-шесть рублей. Одарённым сложно остаться совершенно без заработка, и уж точно с голоду они не помрут. Хотя и высоким такой доход не назвать…

– Барич, пожалуйте к столу, – вслед за стуком в дверь послышался голос Матрёны, единственной нашей служанки.

М-да. Поди ещё пойми, служанка ли она. Если что, то по загривку мне от неё прилетает регулярно, а рука у неё тяжёлая и без усиливающих зелий. Злиться на неё я не могу, только и того, что шиплю как змей, уклоняюсь и грожу выпороть. Но, по правде, сам за неё башку кому угодно оторву.

Потому что на любовь нельзя отвечать неблагодарностью. И плевать, что она видит перед собой паренька, выросшего у неё на руках, а на деле это взрослый мужик, появившийся в этом мире чуть больше года назад. Постепенно я проникся уважением к обеим этим женщинам. Ну и, наконец, они те, на кого я могу положиться без оглядки, те, кто вывернется за меня наизнанку и ничего не попросит взамен. Я тупо не могу ответить им меньшим.

Когда вошёл в столовую, завтрак уже был на столе. Ничего особенного – блины с творогом, сметана, малиновое варенье и чай. Ну хоть не каша сегодня, и то радует. Её тут готовят несравнимо вкуснее, чем в моём мире. Рассыпчатая, она буквально тает на языке, и это не фигура речи. Но я к ней всё равно как-то не очень. К тому же в походе надоела хуже горькой редьки.

– Никита, ко мне днями заходила Аграфена Генриховна, – произнесла мать, стоило только мне опуститься на стул.

– Не рановато ли мне ещё о женитьбе думать? – покачал я головой на упоминание довольно известной орловской свахи.

– Я тоже так думала, но она сумела меня убедить, что время уже подошло. У Мирошкиных младшенькая на выданье. В этом году закончила университет по специальности лекарь, и батюшка за ней даёт хорошее приданое. Успеешь и жениться, и университет закончить.

– Ну и на кой им такое золото без дохода? – хмыкнул я.

– Не всё о выгоде печься. Аграфена Генриховна говорит, что ты глянулся девочке. Не пыталась ли она заговорить с тобой во время учёбы, на балу или в ресторации?

– Нет.

Враньё. Пыталась. Дважды. И оба раза я прикинулся валенком. А иначе откуда бы я её знал. У нас разница два года, для универа мы из разных миров.

– Да ты хоть знаешь ли, о ком речь?

– Если не ошибаюсь, тихоня, эдакая серая мышка со средненьким даром. Кому-то повезёт. И я не иронизирую.

– А почему не тебе?

– Нет, матушка, я пока погожу жениться, – макая блин в чашку со сметаной, возразил я.

– А чего годить-то, барич? Чего годить? Сам, поди, бесталанный, кто же со знатным даром за такого пойдёт, – всплеснула руками Матрёна.

– Так не люба она мне, – возразил я.

– Ничего, стерпится – слюбится. А то, что скромница, так это и хорошо, с вертихвосткой какой и до беды недолго.

– Ты послушай Матрёну-то, послушай. Она тебе зла не пожелает. Опять же, со средствами и дар поднять можно, а он никогда лишним не будет.

– Милые мои матушка и Матрёнушка, я вас люблю всем сердцем, но жениться до окончания учёбы не собираюсь. И давайте на этом закончим. Можно я позавтракаю и побегу в университет. Не хочется опаздывать в первый день.

– Ешь уже. Но разговор не окончен, – милостиво позволила мать.

В университет я направился пешком. Наши доходы не позволяли раскатывать на извозчиках, так что мы всё больше ножками, экипажами же пользовались только по случаю каких-либо выездов. Мы, конечно, небогаты, но какую-никакую полусветскую жизнь ведём. И в гости ходим, и гостей порой принимаем, и на балах бываем, в основном общественных, организованных городскими властями.

С шестнадцати лет по субботам я хаживал в ресторацию, где регулярно случались танцы. Эдакая дискотека девятнадцатого века. Вход туда не бесплатный, целый рубль, да плюсом к тому внутри работает буфет, где можно приобрести разные напитки и мороженое.

Пока отец был жив, я, а вернее мой реципиент, мог себе позволить вести активную жизнь, ни в чём не уступая основной массе сверстников. Я-то как раз этим уже похвастать не могу. Мать очень старается, чтобы её чадо посещало подобные мероприятия, но случалось это один, в лучшем случае два раза в месяц. На большее наших средств не хватало. Да и у меня имелись другие планы на весьма скромные доходы. Но и в затворники я не спешил.

Опять же, интересно ведь оказаться в исторических декорациях начала девятнадцатого века. Пусть в плане вооружения и воинского искусства всё на уровне эдакого фэнтезийного Средневековья, но всё остальное очень даже соответствует.

По дороге завернул в алхимическую лавку. На извозчика-то денег мне жалко, а вот на развитии дара экономить последнее дело. Потому и полторы тысячи за саблезуба я скрыл от матери. У меня на эти деньги другие планы. Пока есть время, буду вкладываться в дар. Мне этого хватит на тридцать зелий роста с прогрессом в пятьдесят раз, а это увеличение объёма вместилища на сто шестьдесят семь единиц, что в итоге выведет меня на крепкий шестой ранг.

Звучит красиво, только одна беда, в одночасье ничего не получится. Если бурду Басова можно было использовать не чаще раза в двадцать дней, то у этого периодичность в десять. А значит, в месяц я смогу употребить всего три склянки, что даст лишь семнадцать единиц, плюсом ещё и мои стандартные три единицы за ежедневные медитации, и на выходе имеем двадцать.

Так что путём нехитрых арифметических вычислений получаем, что израсходовать деньги и достигнуть шестого ранга я смогу только к началу будущей весны. Ага. Только. Скромность мне не помешала бы, потому что другие при таком же подходе сумеют получить не более сорока двух единиц бонусами и восемь от ежедневных медитаций. Против моих двух сотен. Пожалуй, разница более чем очевидна.

Одно плохо, после последнего приёма зелья роста мне теперь нужно будет выждать ещё полторы недели. Знал бы, что так удачно поохочусь на саблезуба, не стал бы пить бурду Басова. Но сделанного не воротишь, придётся ждать. Зелье же я купил не столько по необходимости, сколько чтобы было, ну и как вожделенный предмет, который уже давно хотелось приобрести, а возможности не было. Вот пусть теперь душу греет.

Выйдя из лавки, быстро дошёл до университета и прошёл на мощёный двор через распахнутую калитку в кованом заборе. А когда уже поднимался по лестнице парадного крыльца, меня нагнал мой друг по гимназии, а ныне однокашник Вальцов.

– Привет, Никита, – хлопнул он меня по плечу.

– И тебе не хворать, Дима, – протянул я ему руку. – Чего такой возбуждённый?

– Ну как же, опять начинается бурная студенческая жизнь. Мы, кстати, сегодня решили отметить начало учебного года. Ты как? С нами?

– Во сколько и где?

– Сразу после занятий на квартире у Хвощёва.

– Клим в своём репертуаре?

– А чего ему сделается. Имение его родителей даёт стабильный доход, может себе позволить. Кстати, тобой тут интересовались, – заговорщицки произнёс он.

– И кто? – скосил я на него взгляд, проходя в дверь, распахнутую перед нами швейцаром.

– Нефёдова Елена Владимировна.

Я даже замер посреди прохода от неожиданности. И как же я мог позабыть о первой красавице универа? Наверное, просто знал, что у нас не может быть ничего общего, вот и не думал в эту сторону. Местные помешаны на силе дара или его росте, что не составляет особого труда при наличии тугого кошелька. У меня по общеизвестной версии нет ни того, ни другого.

Получается, Зоя Павловна вовсе не с плотским интересом рассматривала молодого гостя. Она либо видела меня прежде в Орле и узнала, либо догадалась, что я прибавил себе пару лет. Как результат, могла поведать об этом своей дочери, которая… А что она? Попробует взять меня в оборот и женить на себе?

Обладатели дара, сильного от природы, желанный трофей даже для старинных знатных родов. Это как племенные быки, которых приобретают для улучшения породы. Собственно, именно поэтому я и не желал афишировать свои способности. Не хочу, чтобы меня пользовали как захочется. Идут все они лесом.

Не скажу, что брак по расчёту мне в буквальном смысле претит. Но и жениться из одной лишь выгоды желанием не горю. А то ещё сведут с какой-нибудь страхолюдиной, от которой во сне топором не отмашешься, и будет мне радость. Да ну на хрен!

– Ты чего замер? Пошли, – подтолкнул меня друг, и я наконец сдвинулся с места, освобождая проход.

– И к чему я понадобился первой красавице универа?

– А я знаю? Сколько парней она уже отшила, и не сосчитать, а тут вдруг… Хотя-а-а чего это вдруг, ты у нас красавец, каких мало.

– Только бесталанный.

– Да ладно. Поднять ранг хотя бы до седьмого особых проблем не составляет.

– Только для этого нужна сущая мелочь – деньги.

– Кхм, – смутился мой друг и суетливо кивнул в сторону университетского театра, куда направлялись и другие студенты.

Торжественная часть по случаю начала нового учебного года прошла, как всегда, пафосно. Не скажу, что нашлись смельчаки, которые посмели явиться в универ подшофе. Но в том, что больше половины, причём и девицы в том числе, не слушали ректора и перешёптывались относительно планов на вечер, поручусь смело…

– Итак, милостивые государи, позвольте теперь уже от себя лично поздравить вас с началом учебного года, – заняв своё место за кафедрой, произнёс лектор и с хитринкой добавил: – Но учтите, если у кого-то есть возможность использовать зелье роста, то пить горячительное можно только по прошествии трёх часов. Иначе эффект вам явно не понравится.

– А какой будет эффект, Пётр Аверьянович? – не удержался от вопроса мой друг.

– А вот вы нам об этом и поведаете на следующей лекции. Жду от вас развёрнутого доклада. Практический опыт разрешаю не проводить.

По лекционной аудитории пробежали шепотки и смешки. На верхнем ряду в дальнем от меня углу кто-то не выдержал и захохотал. Преподаватель посмотрел в ту сторону и ткнул указкой.

– Зотов, вы находите это смешным?

– Прошу прощения, Пётр Аверьянович. Просто я представил…

– И?

– Прошу простить, – приложил руку к груди провинившийся студент.

– Судари, сударыни, позвольте мне поздравить вас с первой отличной оценкой в этом году. Да, да, Зотов, я ставлю вам отлично. Но если вы расскажете о том, что известно вам, и я об этом узнаю, а я узнаю, тогда курс алхимии вы запомните до преклонных лет.

– Мне теперь стало прям совсем интересно, каков же эффект у подобной смеси, – довольно громко буркнул Вальцов.

На этот раз смешков не было, но шепотки стали громче и гуще. Похоже, интересно было не только ему. Я же лишь усмехнулся про себя. Молодец Глебов, умеет привлечь внимание студентов к своему предмету. У меня нет и капли сомнений, что многие из присутствующих посетят сегодня библиотеку в поиске ответа на этот вопрос. Хотя откровенно не понятно, неужели никто не испытал это на практике. А ведь должны бы. Многие из них кто время от времени, а кто и регулярно пользуют зелье роста, как и ведут активную студенческую жизнь. Или не предавали этому значения, полагая это естественным? Всё может быть.

Взбодрив нас таким образом, Пётр Аверьянович приступил, собственно, к лекции. Кто сказал, что первый день занятий один сплошной праздник? Как бы не так. Мы без раскачки вгрызлись в гранит науки. Просто сами не поняли, каким образом это произошло. Говорю же, талант у Глебова.

– Пётр Аверьянович, разрешите вопрос? – поднял я руку.

Ну, а почему, собственно говоря, не спросить умного человека, коль скоро он сам заговорил о фейерверках и порохе, в частности.

– Прошу, Ртищев, – разрешил он.

– Я читал, что огнестрельное оружие серьёзно потеснило луки, арбалеты, а в войнах между людьми даже заставило отказаться от доспехов. Но всё вернулось на круги своя, как только была создана цепочка рун, позволяющая воспламенять порох на расстоянии, в результате чего от него отказались.

– Всё это так, сударь. Но в чём ваш вопрос?

– Не пытались ли алхимики создать какой-нибудь другой состав для получения такого же эффекта, как у пороха? По-моему, коль скоро оружие так хорошо себя проявило, от него слишком поспешно отказались.

– Хороший вопрос. Попытки, разумеется, были, и они не прекращаются по сей день. Мне известны двое выдающихся мастеров своего дела, которые занимаются этой проблемой на протяжении нескольких десятков лет. Но воз и ныне там. Относительного результата сумели добиться не алхимики, а изографы. Причём очень быстро. Они поместили в ствол ружья карту «Булава» и активировали руны, которые не смогли вырваться за пределы трубы и вытолкнули пулю. Надо заметить, с достаточной силой, чтобы на расстоянии в несколько десятков саженей пробить доспех. Казалось бы, успех. Одна беда, попасть из такого ружья даже на десяток шагов сродни великой удаче. Пуля летит куда угодно, только не в цель. Покинув ствол, она может уйти под таким углом, что ударит в землю буквально в трёх шагах от стрелка. Так что этот путь считается тупиковым.

– Ясно. Благодарю вас за ответ, – произнёс я и уселся на своё место, вновь вооружившись пером.

– Пётр Аверьянович, а как же духовые ружья? – задал вопрос Дмитрий.

– А что духовые ружья? Они годятся только для охоты на простого зверя или развлекательной стрельбы. Обычная кольчуга успешно защищает от их пуль. Попытки увеличить мощность выстрела оказались безуспешными. Результат и близко не дотягивал до огнестрельного оружия. Итак, господа, продолжим…

Увы и ах. Похоже, это и впрямь тупик. Я читал как-то, что из обреза трёхлинейки невозможно было попасть на расстоянии уже в десяток метров. Типа крутизны нарезов не хватало для того, чтобы нормально закрутить пулю и стабилизировать её. Так что, вылетая из ствола, она получала пинок от пороховых газов и кувыркалась, улетая куда-то в направлении цели. Или причина была в срезе дула. Не помню.

Вот и тут, возможно, «Булава» пинает свинцовый шарик. Этот воздушный кулак, вырываясь из тесноты ствола, не рассеивается, как пороховые газы, а увеличивается в размере и летит плотным сгустком, пока не достигает предельного расстояния атаки и не развоплощается.

Хм. А что, если попробовать сделать нарезы и стабилизировать пулю вращением? Здесь-то использовали обычную круглую и гладкий ствол. А если взять, как у берданки, оживальную длиной в три калибра? Деньги есть. Знакомый оружейник с мастерской тоже. Так отчего бы и не попробовать. М-да. Но точно не сегодня.

После полудня нас, по обыкновению, загнали в аудиторию, закреплённую за нашей группой, на классный час. Не в смысле политинформации или там какого-то объявления, касающегося нашего коллектива. Вовсе нет. Это время отводилось нам для медитации.

Понятно, что состоятельные предпочитают использовать зелья роста. Парадокс, но прежде многие из таких студентов начинали отставать даже от не имеющих возможность использовать буст. Впрочем, тут всё до банальности просто. Сначала ты оставляешь медитацию на завтра, потом на послезавтра. В результате плюёшь на ежедневную работу с вместилищем, потому что можешь купить зелье роста. Но и тут тебя одолевает лень-матушка, и ты начинаешь откладывать его использование так же, как и обычную медитацию, в которой уже не видишь смысла. Итог – ты не развиваешься.

Вот чтобы хоть как-то перебить лень, в университетах и ввели классный час, где студенты медитируют под присмотром дядек, это типа воспитателей, закреплённых за каждой группой. Можно, конечно, и полениться, но тогда придётся тупо просидеть с закрытыми глазами. Спать не получится, дядька растолкает, читать или писать не дадут. Одним словом, нравится не нравится, терпи красавица.

Когда вошёл в аудиторию, однокашники уже занимали свои места. Дима Вальцов, смущаясь, отвернулся и опрокинул в себя содержимое небольшой склянки, которую я без труда опознал. У самого такая во внутреннем кармане фрака. Едва друг выпил зелье роста, как его слегка повело от нахлынувшей эйфории. Он откинулся на спинку обычного деревянного стула, выполненного, однако, с завидным мастерством. Ни единой мягкой детали, но качество работы такое, что можно сидеть долгое время, не ощущая усталости…

В обычное состояние я вернулся без каких-либо усилий, словно проснулся после длительного оздоровительного сна. Только это всего лишь иллюзия, потому что я всё это время не отдыхал, а трудился. Тянул ману из окружающего меня эфира и напитывал ею своё вместилище.

Обратившись к внутреннему взору, я осмотрел его с помощью рун. Ну что же сказать, усилие одной медитации обычно незаметно. Но сегодня завершился очередной цикл, и вместилище подросло на очередную единичку. При текущих раскладах она ни на что не влияет, и изменений в объёме рун быстрого доступа не случилось. Ничего, поглядим, что будет через две недели.

Глава 8
Новый друг или что-то иное?

– Судари и сударыни, позвольте мне поднять этот бокал в честь начала нового учебного года и открытия сезона разбитной студенческой жизни. Большинство из нас провели лето вне стен Орла, по большей части предаваясь деревенской скуке. Хватало и тех, кто был вынужден трудиться в поте лица в качестве репетиторов, дабы заработать на хлеб насущный. Другие бездельничали в родительских вотчинах или городских усадьбах, посещали официальные приёмы и изнывали там от безысходности бытия. Мы все разные, но нас объединяет одно. Мы студенты славного Орловского государственного университета! И все эти месяцы нам так не хватало друг друга. За нас, господа! – провозгласил молодой человек в студенческом фраке и разом осушил бокал вина.

Я, как и остальные, отсалютовал своим и под одобрительный рёв пригубил терпкий рубиновый напиток. А тем временем к Даудову полез с обнимашками один из моих однокашников. Старшекурсник отнёсся к его пожеланию с пониманием и заключил того в крепкие объятия.

Кстати, Даудов как раз относится к той категории, которая изнывала от скуки на приёмах и балах. Его род из столбовых дворян и довольно богат, а потому ничего удивительного в том, что он провёл лето в праздном ничегонеделанье. Но уж теперь-то бедолага развернётся во всю ширь. Тем паче, когда снова собрались в кучу его прихлебатели.

В нашем универе бояре не учатся, вся высшая знать проходит обучение в Москве под приглядом его величества. И там же им промывают нужным образом мозги. Ну или по меньшей мере пытаются это сделать. Впрочем, если судить по тому, что Русское царство ещё не распалось, то я бы сказал, что небезуспешно.

Именно царство. В этой реальности есть только одна империя, и называется она Восточной Римской. Правда её называют просто Империей, Константинополем или Царьградом. Разломы случились гораздо раньше, чем та успела развалиться, и как результат – она сумела устоять, хотя и усохла.

От Арабского халифата и империи Сельджуков не осталось и следа. Первый распался ещё до начала разломов. Вторая не успела сформировать достаточно крепкие государственные институты, чтобы удержать централизованную власть, и рассыпалась на множество ханств.

Нашествия монголов на Русь не случилось. Кочевникам вообще досталось больше всех. Чтобы выжить, им пришлось полностью менять свой уклад жизни на оседлый. Озаботиться городами с крепкими стенами и новым типом хозяйствования, дабы защититься и прокормиться на небольшой территории. Считается, что в результате нашествия тварей их племена были практически истреблены. На протяжении вот уже нескольких веков степняки постепенно восстанавливаются, но по факту это уже другие народы, в основе хозяйствования которых сегодня не скотоводство.

Русь же долгое время представляла собой лоскутное одеяло, которое четыре века назад начал сшивать в единое целое Иван Второй Рюрикович. Попытки были и прежде, но именно ему удалось в этом преуспеть. Его сын Борис продолжил дело отца и, уже имея куда более выгодные стартовые условия, сумел достигнуть большего. Впрочем, хотя на дворе и начало девятнадцатого века, до тех границ, что были в моём мире, Русскому царству ох как далеко.

На престоле по-прежнему восседают Рюриковичи, и сегодня это Иван Четвёртый. Возможно, я и ошибаюсь, но кажется, именно так звали Грозного, а он правил лет за триста до настоящего времени. Впрочем, без разницы. Бесполезно искать параллели с моим миром, начиная эдак века с тринадцатого. Да я даже не слышал о таких громких княжеских родах моего мира, как Романовы, Шуйские, Скуратовы, Юсуповы и другие, которые были известны даже таким двоечникам, как я…

– Господа, позвольте мне прочесть из моего нового, – подал голос один из старшекурсников с нечёсаной шевелюрой чёрных волос.

– Просим, Александр Сергеевич, просим! – захлопала в ладоши одна из девиц.

Если что, то это не Пушкин, хотя слог у него гладкий настолько, что стихи его запоминаются сами собой. Или причина в моей хорошей памяти? Не суть. У него и впрямь получается занятно, и слушать приятно, и почитать в удовольствие. А главное, всегда занимательный сюжет.

Народ разбился на группы. В соседней комнате уже звучит пианино, и слышится милый девичий голосок. Очередной слезливый романс на тему несчастной любви. Ни в коем случае не осуждаю, каждый проводит время так, как ему нравится. Тем паче, если при этом получается разбиться на группы по интересам. А всё же большую квартиру снимает мой однокашник Хвощёв. Пять комнат, не считая туалетной и кухни.

Вообще-то, я бы тяпнул водочки, а лучше коньяку, здесь они, к слову, куда приятнее на вкус, чем в моей прошлой жизни. Но сегодня мы собрались не для попойки, а для приятного времяпрепровождения с девицами, и крепкого алкоголя нет. Хотя-а-а было бы желание, а надраться можно и пивом.

– Не любите выпивку?

Я обернулся на голос и встретился взглядом с Нефёдовой. Нет, ну вот правда, как мог позабыть о такой красавице? Высокая, стройная, с рельефной грудью, затянутой в мундирное платье, лишний раз подчёркивающее ладную фигуру. Правильный овал лица, чуть припухлые губы маленького рта, прямой и аккуратный носик, миндалевидные глаза, и всё это в обрамлении белокурых волнистых волос. Прямо анимешная красавица, да и только.

– Ртищев Никита Григорьевич, – обозначив поклон кивком, представился я.

– Знаю. Как и вы в курсе, кто я, – улыбнулась она.

– Решили пренебречь правилами приличий?

– Правила, условности, обычаи. Порой они мешают в достижении цели. А я здесь только ради того, чтобы познакомиться с вами в неформальной обстановке.

– Елена Владимировна, вы наконец-то пришли, – подошёл к нам Даудов.

– И очень надеюсь, что не пожалею об этом, Родион Трифонович, – с улыбкой ответила она.

– Вы находите наше общество шумным?

– Напротив, пока всё выглядит весьма пристойно. Однако всему университету известно о ваших кутежах. А сегодня, как я погляжу, вы решили передать эстафету следующему поколению студентов.

– Только начать передачу, Елена Владимировна. Только начать. Помилуйте, сегодня первое сентября, у нас ещё целый год впереди.

– Ну что же, не смею вам мешать.

– А вы к нам не присоединитесь?

– За фуршетным столом? Не-ет, – со смешком возразила она и указала на дверь в соседнюю комнату. – Мне больше по душе музыка.

После чего подхватила меня под руку и увлекла за собой. Взгляд Даудова мне при этом совершенно не понравился. Похоже, он не просто положил глаз на Нефёдову, но и имел в отношении неё определённые планы, которые вовсе не считал безнадёжными. А вот я окончательно убедился в том, что первая красавица положила на меня глаз. Блин! Вот жил же спокойно, никого не трогал.

– Не находите подобное поведение неприличным? – заметив, что на нас с удивлением поглядывают окружающие, тихо спросил я.

– Пусть привыкают. Полагаю, что наше знакомство в любом случае продолжится. Вот во что оно выльется, это вопрос, Бекас.

– При случае передавайте привет матушке. У Зои Павловны глаз намётан, – сохраняя спокойствие, произнёс я.

– Непременно. Надеюсь, вы проводите девушку до пансиона? – с хитринкой спросила она.

– Даже не сомневайтесь, Елена Владимировна, – не удержался я от язвинки.

– Вы умеете играть? – кивнула она в сторону пианино.

– Увы, но такими талантами не блещу.

– Очень плохо, Никита Григорьевич. Обходиться одним лишь пением клинков слишком скучно.

Одна из студенток как раз закончила петь, и моя… Ну так уж получилось, что теперь моя спутница подошла к инструменту. Она хотела было занять место за клавишами, но находившийся там Дима Вальцов, прижав руки к груди, вызвался ей аккомпанировать. И она, вот же благородное сердце и добрая душа, позволила ему это.

А голос у неё просто шикарный. Я прямо заслушался. Когда же к нему прилагается ещё и великолепная внешность, то и вовсе глаз не отвести. Признаться, я полагал, что Нефёдова будет со мной заигрывать, но она за всё время ни разу на меня и не взглянула.

Надо сказать, что её пение оценил не только я. В гостиную потянулся народ, и вскоре тут яблоку негде было упасть. Она исполнила на бис ещё пару песен, после чего извинилась и уступила место другим желающим. Но у очередной девушки вышло не так хорошо, стоило ей запеть, как народ начал понемногу рассасываться…

– Итак, Елена Владимировна, что вам угодно? – когда мы наконец покинули квартиру Хвощёва и шли по ночной улице, спросил я.

– В каком смысле? – игриво спросила она, слегка повиснув на моей руке.

При этом её рельефная и крепкая грудь прижалась к моему плечу. Без понятия, как я это почувствовал через корсет, но я совершенно точно ощутил тепло женского тела. Ну или мне в голову ударил тестостерон, а воображение дорисовало недостающие элементы картины. В любом случае мысли мои вильнули в сторону, и мне пришлось приложить некоторые усилия, чтобы вернуть их в конструктивное русло.

– Вам не кажется, что неуместно разводить экивоки после того, как вы назвали меня Бекасом? – скосил я на неё взгляд, даже не пытаясь скрыть своего удивления.

Было чему удивляться. Подобное поведение свойственно давней подруге или девушке, с которой встречаешься, а не малознакомой девице, коей пристала скромность и сдержанность. По сути, мы только сегодня познакомились.

– Согласна, глупо выглядит. Ладно, давайте начистоту. Итак, матушка распознала в вас сильного одарённого, скрывающего свои истинные возможности, и связавшись со мной по карте, показала ваш портрет. Не скажу, что я сразу же вас признала, но поразмыслив, всё же смогла припомнить, – многозначительно сказала она.

– Вы меня успокоили, – хмыкнул я.

– Но вы же сами приложили столько усилий, чтобы остаться неприметной серой мышкой, так к чему теперь удивляться, что выпали из поля моего зрения.

– Согласен, мне это только в плюс, коль скоро у меня получилось достигнуть цели.

– Совершенно верно. Так вот матушка посоветовала присмотреться к вам и постараться окрутить.

– Но я оказался не в вашем вкусе, и вы предпочли действовать в открытую, – рубанув свободной левой рукой, произнёс я.

– Отчего же? Ни ваша внешность, ни манера поведения не вызывают отторжения. Вы по-своему привлекательны. Просто прежде не попадали в орбиту моих интересов.

– Иными словами, вы сторонница браков по расчёту.

– И не вижу в этом ничего предосудительного, – пожала она плечами.

– Полагаю, вы правы. Итак?

– Я выяснила, что хотя у вас вроде как и слабенький дар, тем не менее спуску окружающим вы не даёте. Дважды своим обидчикам банально набили морду и успели подраться на дуэли со смертельным исходом.

– Он выжил.

– Его поднял присутствовавший на поединке лекарь. К слову, лучше бы вы его ранили.

– Думать во время схватки о том, как бы не убить, всё равно, что драться со связанными руками. Я имел подобный негативный опыт и теперь предпочитаю всегда биться всерьёз. Хотя и должен признать, что ранить того ублюдка было бы лучше.

Если не повреждён головной мозг, то в течение трёх-пяти минут убитого возможно поднять с помощью рун. Здесь их называют золотыми минутами, а так-то это клиническая смерть. Вот только в моём мире реаниматологи способны справиться далеко не со всеми ранами, здесь же одарённые творили самые настоящие чудеса.

Погибшего на поединке поднимают сильными рунными цепочками, при этом избавляя его и от ранения. То есть всех неприятностей это момент смерти. Правда, проделать подобное может лишь лекарь рангом не ниже седьмого. На рунные карты, амулеты или артефакты такие цепочки перенести не получается, а для их использования необходимо не менее тридцати единиц маны.

Раненым же оказывают лишь первую помощь, а далее лечение консервативными методами с минимумом использования рун, чтобы тот прочувствовал на себе все прелести ранения. Так сказать, в воспитательных целях.

– Так вот я поняла, что если решу вас охмурить, Никита Григорьевич, то у меня, конечно же, всё получится. Не нужно фыркать как рассерженный котёнок, уж поверьте, окрутила бы, вы и глазом бы не моргнули. Но это может аукнуться как до брака, так и после. В любом случае моя семья останется в проигрыше. Если же играть с вами в открытую, то получить положительный результат станет куда проще.

– И в чём же ваш интерес?

– Мы столбовые дворяне в двенадцатом поколении. У нашего рода были и взлёты, и падения. Мой дедушка находился уже в шаге от боярского титула, когда тридцать два года назад появился новый разлом. Так уж вышло, что он случился посреди владений нашего рода. Нетронутой осталась только одна деревенька. Батюшка в то время был в университете, сдавал хвосты и оказался единственным выжившим из рода. Он поставил перед собой цель не просто возродить род, но и добиться боярского титула.