Текст книги "Секрет для ракетчика"

– Гора Столовая, пошли наши владения.

– В смысле? – поинтересовался Давыдов.

– Территория нашего полигона, район закрытый для полетов чужих воздушных судов.

– И большая территория?

– Километров сто пятьдесят вдоль да полсотни поперек будет.

– И что, никто не претендует?

– Ты поселок видел?

– Угу.

– Претендовать особо не на что.

К востоку склон полого понижался. Внезапно грунтовка закончилась и начался участок шоссе с вполне приличным покрытием. На косогоре мелькнул двухэтажный домик из красного кирпича. Рядом второй.

– Это что, у вас тут «новые русские», что ли, окопались?

– Да нет, это уже режимная зона. Дачные домики нашего директората. Шишки из агентства, что покруче, себе дачи строят подальше от ока доверчивых налогоплательщиков.

Машина съехала с пригорка, и справа открылся необычный для Подмосковья вид: озеро, окруженное невысокими горушками. Вершины возвышенностей были покрыты высоким корабельным лесом. Давыдов очарованно уставился в окно, он ничуть не удивился, если бы ему довелось увидеть что-нибудь подобное, где-нибудь в Карелии или севернее Питера, но здесь?

– Нравится? – усмехнулся Сухов. – Чем не Швейцария?

– Здорово.

– В первый раз всем нравится, редкость для здешнего ландшафта.

– Классное место.

– Еще бы, Лаврентий Палыч лично выбирал, был тут ведомственный питомник. После его смерти территория осталась за комитетом, ну а потом перешла к нам по наследству. Теперь уже недолго осталось. Объезжаем вон тот холм, и мы на месте.

До «места» они ехали еще минут десять. Сухов нарочно не спешил, чтобы Давыдов мог вдоволь налюбоваться пейзажем. Наконец дорога уткнулась в металлические ворота с двуглавыми «ореликами» на створках. Вывеска на щите красным по желтому гласила: «Проезд, проход закрыт. Закрытая зона!» На стенке кирпичного КПП висела табличка с надписью «в/ч 22967». В обе стороны от ворот тянулся вполне приличный и достаточно новый забор. Поверх забора крепились проволочные нити сигнализации, в которой Давыдов безошибочно узнал самую обыкновенную пограничную «систему», сродни той, которую ему не раз приходилось видеть во время службы на Севере. Про себя Анатолий решил, что, по сравнению с другими в/ч, окруженными покосившимися деревянными столбиками с обрывками колючки и протоптанными грибниками и ягодниками тропинками во всех направлениях, в/ч 22967 уже со своих «передовых подступов» являла собой образец порядка и какой-то основательности, что ли… После проверки документов и доклада дежурного по телефону, створки ворот пришли в движение. Они медленно проехали мимо КПП.

– А это еще что? – Давыдов ошарашено уста вился на торчащие из бронеколпака пулеметные стволы, нацеленные в сторону дороги. – Вы тут что, с кем-то боевые действия начали?

– Привыкай, – снисходительно похлопал его по плечу Денис. – У нас фирма серьезная.

ГЛАВА 4. РАБОТА ПО ПРОФИЛЮ

По стилю оформления кабинет майора Ревды Игоря Владимировича больше всего походил на офис шерифа с американского среднего запада. Натуральные деревянные панели на стенках, наборный потолок, на окнах не набившие оскомину казенные пыльные портьеры, а новенькие алюминиевые жалюзи. В деревянных рамках, под стеклом, красовались цветные фотографии летательных аппаратов всех стран и народов, сертификатами, грамотами и дипломами, вероятно, заслуженными самим Игорем Владимировичем, висел также, согласно последней административной моде, двуглавый, исполненный из карельской березы, а пониже птицы – портрет верховного главнокомандующего в пятнистой куртке и краповом берете, пытающегося изобразить нетвердой рукой воинское приветствие. Сам майор располагался за дубовым столом, позади которого в углу стояли три флага, один стандартный государственный триколор, второй – флаг ВВС, третий – полотнище с эмблемой агентства. В другом углу покоился массивный сейф. На столешнице лицевой стороной к посетителям была установлена табличка «Командир отдельной вертолетной эскадрильи майор Ревда Игорь Владимирович», дабы гости не сомневались в том, с кем имеют дело. Майор сидел за компьютером и, судя по картинке на экране, был занят очень серьезным делом: резался в «Warcraft» (гоблины шли в атаку под лязг мечей и надсадное уханье камнеметов). Справа и слева от монитора располагались селектор, несколько телефонов и модель вертолета Ка-27, раскрашенного в цвета авиации ВМФ СССР. В углу у окна стоял мягкий уголок с низким столиком, на котором разместились обычный пластмассовый электрочайник, пара бутылок «боржоми» и набор стаканов. Над столиком, подвешенная на леске к потолку, зависла модель Ми-24 с полной подвеской. Хозяин кабинета встал навстречу гостям, он был в пятнистом комбинезоне экспериментального образца, с множеством кармашков на молниях, прозрачным наколенным планшетом, в который, по замыслу военного модельера, должны были укладываться кроки маршрута с навигационной информацией и парольными числами. Украшенный множеством эмблем и нашивок, комбинезон смотрелся фирменно, такой не постыдился бы надеть и Том Круз на съемках «Топ гана»:

– Привет, начальство! С чем пожаловали?

Давыдов и Сухов подошли ближе. Командир отдельной вертолетной эскадрильи оказался крепким пожилым мужиком с проницательным взглядом и изрядно поредевшей рыжей шевелюрой. Комэск определенно страдал обычным для многих летчиков излишком веса, фигуру имел массивную, но двигался легко и проворно.

– День добрый, Игорь Владимирович, – Сухов водрузил коробку на свободный край стола. – Вот гостинцы притаранили вам из столицы.

– И что же там такое?

– Да все из той же серии. Вот вам еще и пакет с инструкциями.

– Хорошо, хорошо. А что это с тобой, Денис Вячеславович, за парубок такой гарный?

– Знакомьтесь, он теперь будет курировать вашу «эскадру».

– Майор Давыдов, – представился Анатолий.

– Вы всегда такой официальный?

– Можно просто Анатолием называть.

– Летчик?

– Связист.

– Ну, в агентстве все чуть-чуть связисты. А что заканчивал?

– Харьковское авиационное радиоэлектроники.

– Тогда понятно. Все-таки авиатор.

Давыдов скромно промолчал: о своих авиационных достижениях он был весьма невысокого мнения.

– Присаживайтесь. Может, чайку с дороги? Или кофею? Правда, кофе порошковый и скорее всего суррогат, но чай неплохой, английский. Так как?

– Лучше чай, – ответил за обоих Сухов.

Комэск щелкнул кнопкой электрочайника и вернулся к своему столу.

– Ну-с, поглядим, что тут за послание мне ваши боссы нарисовали, пакет довольно толстый. – Ревда взял ножницы и аккуратно срезал край бумажного конверта.

– И что там интересного? – вопросил Сухов, плюхаясь в кресло у низенького столика и жестом предлагая Давыдову последовать его примеру.

Игорь Владимирович вытряхнул из пакета содержимое. На стол выпала стопка бумажных листов с текстом, набранным на персоналке и распечатанным на струйном принтере, запечатанный конверт и сложенная вчетверо карта. Майор начал с конверта, вскрыл его все теми же ножницами, вытащил из него лист бумаги и бегло прочитал. Задумчиво посмотрел на гостей, спрятал в нагрудный карман, тщательно застегнул молнию и только потом занялся картой. Развернул ее, разгладил широким ладонями и стал внимательно изучать.

– В общем-то, ничего особенного – очередное полетное задание с планом испытательных работ, – сообщил он, закончив изучение доставленных документов.

Чайник закипел и автоматически отключился. Рев да отвлекся от карты. Подошел к стене напротив окна и потянул за край одну из панелей. За деревянной плитой оказался встроенный шкаф, верхняя полка которого была занята видеодвойкой «Sony», а остальные были заняты кассетами, книгами и посудой. Комэск взял с нижней полки заварочный чайник, коробку подушечек с шоколадной начинкой, сахарницу, чайные ложечки, несколько блюдец и подстаканник, перенес все это на столик и уселся рядом с Суховым и Давыдовым.

– Заварка свежая, утром заваривал, – сказал он, разливая по стаканам ароматную жидкость. – Если кто любит пить из чашек, берите сами, я люблю пить чай только из стаканов и непременно с подстаканником.

Игорь Владимирович высыпал подушечки из коробки на блюдце.

– Угощайтесь, – предложил он, разливая по стаканам кипяток. – Похоже, дело идет к завершению?

– Скоро демонстрация изделия в работе гостехкомиссии, – блеснул осведомленностью Сухов.

– Тогда понятно, откуда такая спешка. Салий с Рязановым, похоже, на завод рванули, что-то улаживать, раньше они ни одни испытания не пропускали. А что это наш коллега отмалчивается?

– Да я еще человек новый, вникаю.

– Вникай веселей, и не стесняйся, что непонятно, спрашивай.

– Мне бы для начала организацию полетов посмотреть, разобраться: как тут у вас связь и радиотехническое обеспечение организовано…

– Это запросто, все покажем. Вы же на машине?

– Разумеется, – кивнул Сухов.

– Вот и провези Анатолия по нашим объектам, потом заедете на стоянку. У нас сегодня пред полетная, экипажи как раз там, матчасть поглядите, заодно коробку вашу отвезете.

– Нам нужно, чтобы получатель за нее в реестре отметился, – уведомил комэска Сухов.

– Разумеется, режим и все такое, – кивнул тот и пригубил чай. – Только мой секретчик сегодня в отгуле, печать у меня, так что я сам ее вам на реестр шлепну и за пакет распишусь, а за коробку вам командир экипажа автограф нарисует. Там блок контрольно-решающего устройства к бортовой станции, его на доработку забирали, все равно его на вертушку устанавливать.

– Такой вариант нас устраивает, – кивнул Сухов.

Давыдов скромно промолчал. По идее, все должно было оформляться через спецчасть, но со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Он отхлебнул чай, напиток был очень даже «весьма», благоухал мятой и бергамотом.

– А мята откуда, неужто англичане постарались?

– С моей дачи, сам выращивал – усмехнулся Ревда. – Нравится?

– Очень, – подтвердил Давыдов.

Ревда включил телевизор, и они прослушали сводку новостей.

– Ну, мы не прощаемся. Спасибо за чай, пора, труба зовет, – Сухов встал и направился к командирскому столу.

– Не стоит благодарности, – Ревда открыл сейф и пришлепнул протянутый Суховым бланк реестра печатью, оставившей круглый оттиск «Для пакетов в/ч 22967». Достал «паркеровскую» ручку и поставил в графе «получил» размашистый автограф. Денис забрал коробку, вручил ее Давыдову и направился к выходу.

– Спасибо за доверие, – прокомментировал Анатолий, направляясь за ним следом. Когда дверь за приятелями закрылась, Игорь Владимирович извлек из кармана лист бумаги, еще раз прочитал его, потом скомкал и положил на массивную пепельницу. Достал пачку «Парламента», зажигалку с затейливой инкрустацией и закурил сигарету, потом поднес язычок пламени к скомканному посланию и задумчиво смотрел, как пламя пожирает комок бумаги. Докурив, долил в стакан чай и принялся изучать привезенные Суховым и Давыдовым инструкции. Потом убрал документы в сейф, покрутил у Ка-27-го винты и снял трубку телефона. Телефонистка предупредительно сообщила:

– Храдусник-25.

– Татьяна, найди мне Томашенко, и пусть он мне быстренько перезвонит в кабинет.

– Щас, – прозвучало из трубки довольно бодро.

– Не «щас», а есть, – устало поправил Комэск и аккуратно положил трубку на рычаг. Потом набрал на «мобильнике» нужный номер и, дождавшись ответа абонента, произнес всего одну фразу:

– Они уже здесь.

Отключил телефон и убрал его в карман.

Вертолетный парк войсковой части 22967 состоял всего из восьми машин. Все «вертушки» размещались на стоянке под открытым небом. Давыдов с Суховым подъехали прямо к стоянке. Анатолий насчитал три Ка-27, один Ми-24, один Ми-9, остальные машины были самыми обычными трудягами Ми-8. Все вертолеты определенно переживали не первую молодость и порядочно повидали на своем веку.

– А вот и наши «птички», – радостно сообщил Денис, – сейчас будем знакомиться с народом.

Он остановил машину возле Ка-27, увешанного полутора десятками антенн самого разнообразного вида и размеров. На самом верху машины, на оси винтов крепился купол обтекателя антенны бортовой станции разведки и помех.

– Прошу любить и жаловать – это, собствен но, и есть наш «птеродактиль».

Возле двадцать седьмого суетилось несколько человек в камуфлированных летных комбинезонах. На борту машины красовалась изрядно выцветшая эмблема авиации Северного Флота, краской поновее был нанесен бортовой номер – 43. Денис подвел Анатолия к высокому худощавому человеку с обветренным лицом и черной как смоль шевелюрой.

– Прошу знакомиться – командир нашего «Змея Горыныча», капитан Томашенко Сергей Романович, – представил Сухов летчика, – а это…

– Давыдов, Анатолий, – представился его однокашник, нарушив официальность церемонии, по памяти знавший о демократичных порядках, принятых в авиационной среде.

– Можно сказать – ваше новое начальство, – уточнил Сухов на всякий случай, чтобы знали, кто есть кто.

– Добро пожаловать, – подчеркнуто радушно улыбнулся летчик и протянул руку, здороваясь сначала с Суховым, то есть предоставляя начальству возможность первому протянуть руку. Потом Томашенко познакомил Анатолия с остальными членами экипажа, С первого взгляда, экипаж машины боевой не представлял из себя ничего особенного, обычный состав: командир, штурман, оператор бортовых радиоэлектронных средств (он же инженер по их ремонту и эксплуатации) и бортовой техник. Люди как люди. Самой колоритной фигурой оказался борттехник. Из распахнутого люка пружинисто выпрыгнул невысокого роста человек, и перед изумленным взглядом Давыдова оказался коренастый плотный дядька с курчавой бородой, в новеньких пятнистых штанах и сандалиях с дырочками, в которых ходят летом авиационные техники, камуфлированной майке и франтовской панаме защитного цвета. Одно поле шляпы залихватски прищелкивалось к тулье кнопкой, так, чтобы в целом головной убор смотрелся как у фельдмаршала Монтгомери в хрониках военной поры, во времена, когда тот гонялся за «лисом пустыни» Роммелем. На руках у техника красовались беспалые кожаные перчатки – родственники используемых автогонщиками. Борттехник сдернул правую перчатку

– Вася, – протянул он руку Давыдову, ничуть не Церемонясь.

– Анатолий, – чуть насмешливо представился майор, отвечая на рукопожатие. На мгновение Давыдову показалось, что его кисть онемела. Силой Васю родители не обделили.

– Вася у нас напрочь лишен чувства субординации, – извиняющимся тоном сообщил командир вертушки, и пояснил подчиненному: – Это наше новое начальство, из белокаменной.

Анатолию показалось, что на Васю это не произвело никакого впечатления.

– Прапорщик Афанасьев Василий Александрович, по имени – не обижаюсь, прозвище – «Ледолайзер», это для обстановки приближенной к боевой и прочим критическим ситуациям.

– А откуда такой странный «позывной»? – полюбопытствовал Давыдов.

– Еще когда на Новой служил – вертушка на торосы грохнулась, пришлось выбираться. Двоих медведь задрал, а я пробился, сквозь льды, или по льдам, так сказать, – не моргнув глазом, Афанасьев поведал о своих похождения, как о чем-то само собой разумеющемся.

– А как же медведь?

– Медведя пришлось скушать, – из-под полей панамы кольнул настороженный взгляд голубых, как полярный лед глаз.

У Давыдова отчего-то сразу возникло сочувствие к медведю, неосторожно оказавшегося на пути у « Ледолайзера».

– Ну, познакомились с людьми, можно знакомиться и с матчастью. Кстати, командир, тебе пакет.

– А-а, – с пониманием кивнул Томашенко, – доделали, что ли? Уже вторую неделю на земле сидим, ждем, пока доработчики закончат возиться. Он принял из рук Сухова коробку и расписался в листке реестра.

– Василий, забирай изделие и приступайте с Юрьевичем к установке и проверке.

Командир вертушки передал посылку технику и сделал рукой приглашающий жест:

– Прошу на борт.

Сухов, а за ним и Давыдов полезли в чрево «вертушки». Ка-27 был набит аппаратурой, что называется, под завязку. По сравнению с узлами связи или командно-штабными машинами на бронебазе, места в салоне, конечно, было побольше, впрочем, оно и понятно – всякая аппаратура имеет вес, и таскать этот вес по земле проще, чем заставить висеть под облаками. Даже привыкший к подобного рода комплексам Давыдов сперва потерялся, осмотревшись, и лишь присмотревшись, начал находить знакомые образцы. Подборка техники была неожиданной, наряду с отечественными панорамными разведывательными радиоприемниками стояли стойки с надписями у переключателей на английском языке и даже на иврите. Ветеран вьетнамской войны AN/ ALR-20[1]1
  AN/ALR-20 – панорамная станция радиотехнической разведки авиации США.


[Закрыть], штатовская же аппаратура AN/ALQ-136[2]2
  AN/ALQ-136 – станция индивидуальной защиты ЛА помехами, имитирующими излучение радиолокационных станций.


[Закрыть], израильская EL/L-8310E мирно соседствовали с какими-то стойками явно отечественного производства. В салоне оказалось два рабочих места, оборудованных персоналками, Анатолий был приятно удивлен, обнаружив, что машины целиком и полностью «Компак»-овские. От системного блока до монитора. Давыдов уселся в свободное кресло и принялся осматриваться уже более детально. Привезенной коробкой завладел хозяин бортовой радиоэлектроники. Несмотря на приличный возраст, чин он имел капитанский, звали его все уважительно Валерием Юрьевичем, а фамилия у него была самая украинская – Галушко. Инженер извлеченной из кармана отверткой распотрошил картонку и вытащил из нее что-то, завернутое в вощеную бумагу. Когда он развернул обертку, все увидели плоский черный ящичек, внешне напоминающий приемник спутникового телевидения.

– Вот это и есть сердце нашего бортового комплекса, – Валерий Юрьевич развернул блок так, чтобы его было хорошо видно Давыдову.

– Особого впечатления не производит, – пожал плечами майор в ответ.

– И тем не менее, – уважительно погладил прибор Галушко, – это контрольно-решающее устройство нашей станции разведки и помех.

– А зачем тогда те персоналки? – Анатолий кивнул в сторону компьютерных мониторов.

– У них вспомогательные функции. Кроме того, они выполняют роль устройств отображения информации, с ними наше изделие удобнее стыковать, чем с обычным высоковольтным индикатором кругового обзора.

– А зачем два рабочих места? – продолжать изображать «почемучку» Анатолий. Уж лучше было сразу узнать как можно больше о новой работе, чем потом выглядеть балбесом в глазах начальства, благо собеседник попался словоохотливый.

– Мы же все-таки ударный вертолет, – вступил в разговор Томашенко, – второе место – для оператора бортовых средств поражения. Самих ракет мы, понятное дело, не навешивали, но, если что, то бронепоезд стоит там, где нужно.

Давыдов начинал проникаться уважением к вертолету. Иванов и ассистирующий ему «Ледолайзер» сноровисто принялись монтировать блок на место.

– А зачем вам американское железо времен войны во Вьетнаме?

– Ну, мы все-таки испытательный образец, – передразнивая командира, сказал Валерий Юрьевич. – Сравниваем показатели, проводим анализ характеристик, ну и все такое, в этом ключе.

– А-а, – кивнул Давыдов, продолжая разглядывать внутренности винтокрылой машины. – И когда можно поглядеть на все это в действии?

– Сегодня вряд ли. Сейчас погоняем тесты, на строим оборудование, а вот завтра у нас по плану полеты и испытания, – сообщил Томашенко.

– Ну что? Поглядел? – скучающим тоном поинтересовался Сухов. – Поехали дальше, я тебе еще объекты аэродрома не показывал, вот там-то все точно по твоей части.

Вопреки ожиданиям Давыдова, смотреть особо оказалось нечего. Набор средств связи и радиотехнического обеспечения в в/ч 22967 был весьма скромным для решаемого эскадрильей объема задач. Заведовал всем этим хозяйством, именуемым ротой связи и РТО (радиотехнического обеспечения) невзрачный дяденька, наряженный в выцветшее на солнце бежевое ЛТО[3]3
  ЛТО – летно-техническое обмундирование.


[Закрыть], по фасону и цвету которого Давыдов сразу определил, что прежние годы службы хозяина формы прошли где-то в местах не столь отдаленных от южных границ советской империи. Что, впрочем, и подтвердилось в разговоре. Ротный оказался майором, это звание он получил то ли за какие-то прошлые заслуги, то ли в порядке предпенсионного поощрения. У него были солидное брюшко, сизый нос и одышка, а также он благоухал свежим запахом спирта и жевательной резинки «Стиморол». Впечатления на него визит начальства не произвел ровным счетом никакого. Он бродил вслед за Давыдовым по объектам и вяло отвечал на вопросы. Похоже, им давно овладело полнейшее безразличие к службе, смене начальства и всяким там веяниям военной реформы. По окончании осмотра объекта они устроились на СКП (стартовом командном пункте) в креслах друг напротив друга, и ротный выжидательно уставился на Давыдова.

– Итак, это все?

– Все, – устало кивнул майор, – радиотехническая система посадки, приводная радиостанция, СТО[4]4
  СТО – свето-техническое оборудование.


[Закрыть], три радиостанции воздушной радиосвязи, ну и остальное, что вокруг, – ротный обвел широким жестом оборудование СКП.

– Маловато для аэродрома.

– Так мы и не аэродром, а так, непонятно что. По технике – усиленная площадка подскока, по задачам – испытательный полигон, а по средствам связи и РТО – музей отечественной радиоэлектронной промышленности.

– И как же вы летаете?

– Вот так и летаем, – вздохнул ротный, с тоской косясь на часы, близилось время обеда.

– А как обстоит дело с РСБН[5]5
  РСБН – радиотехническая система ближней навигации, ПРМГ – посадочная радиомаячная группа, РЛС – радиолокационная станция.


[Закрыть], ПРМГ? Как вы без них обходитесь? Почему у вас нет ни одной РЛС?

– РСБН нам ни к чему, на всей матчасти стоят приемники GPS, в любое время дня и ночи точные координаты. ПРМГ тоже нам не нужна, истребители и бомберы у нас не садятся, РЛС опять-таки без надобности, так как дальше полигона наши экипажи обычно не летают, а если и летают, то по маршрутам, а там пускай их ПВО-шники водят и стерегут.

Ответ был исчерпывающим.

– У вас завтра полеты, вы готовы?

– Можем прокрутить для вас запись комплексной проверки. Хотите?

– Обойдусь. А кто проводил?

– Я.

– А кто завтра будет дежурным по связи и РТО?

– Тоже я.

– Не понял.

– Понимать нечего, в роте три офицера и шесть прапорщиков. Один взводный уехал в измерительную лабораторию за осциллографом, второй в отпуске. Прапорщики дежурят на объектах, – ротный снова украдкой покосился на часы.

– Тогда до завтра, – попрощался Давыдов, не испытывая более терпение ротного, и вышел из помещения СКП. Бетон полосы казался под лучами палящего солнца ослепительно-белым.