Текст книги "Кремль 2222. Спартак"

– Как не помнит?

На грубом и уродливом лице Игната – правую щеку от скулы до глаза пересекал багровый рубец – легкой рябью отразилось умственное напряжение. Не исключено, что в этот момент шпрехшталмейстер пытался сообразить, как такое возможно: человек ничего не помнит с момента удара по голове, но при этом помнит о том, кто его ударил? Однако процесс мышления в самом зародыше прервал Тим.

– Это мой меч! – воскликнул он, показывая пальцем на Фрола.

Тот и в самом деле держал в руке ножны с мечом Тима. Точнее, с мечом, который брат Алены Егор отдал Тиму сегодня ночью в логове дампов. Тим сразу узнал оружие по коричневым кожаным ножнам и витому шнурку перевязи.

– Не ори, – пробурчал Фрол. – Ишь ты, хозяин нашелся. – И, покосившись на Игната, пояснил: – Он утром к Стадиону с этим мечом пришел. Мы со Степаном забрали, но Гермес велел вернуть. Сказал, пусть своим оружием дерется.

– Дай-ка сюда, – потребовал распорядитель.

Фрол протянул ножны с торчащим из горловины эфесом. Игнат цепко ухватился за рукоять и быстрым движением вытащил меч наружу. Поднял перед собой. Поворачивая, осмотрел клинок. Затем многозначительно произнес:

– Не фига себе!

– Вот и я говорю – отличная ковка, – с кислой физиономией подхватил Фрол. – Пришел чучело чучелом, в одних дамповских обмотках. А меч… как у этого… Как у генерала, короче. Подобрал, наверное, где-то. Или спер. Но меч хорош.

– Много ты в мечах понимаешь. – Распорядитель хмыкнул. – Небось сам хотел прибрать, чтобы потом на самогон обменять?.. Пьешь много, Фрол, перегаром за версту несет. Лопнет у Гермеса терпение, отправит тебя в штрафной взвод.

– А чего? – охранник насупился. – Уж и выпить нельзя. Сам знаешь, какое у меня горе – Иван пропал.

– Это ж когда было? А ты все не просыхаешь… Ладно, мое дело предупредить. – Игнат, прищурив один глаз, посмотрел на клинок. – Меч, и впрямь, знатный… Только я не об этом. Видишь кровяные потеки остались? И совсем недавние ведь. Хотя вообще-то…

Он перевел взгляд на Тима и с неодобрением спросил:

– Паря, ты чего же меч не чистишь? Он ведь так заржавеет.

– Не успел, – сказал Тим. Не признаваться же в том, что меч ему передал Егор? Наверное, забрал у какого-то мертвого дампа. – Некогда было. Я это – всю ночь с мохнатыми махался.

– Вот как… И сколько же ты их нашинковал нынче?

– Я не считал, – сказал Тим. – Я вообще плохо считать умею.

– Вот как… Значит, ты у нас по мохнатым мастак… Что ж, проверим.

Распорядитель перевернул меч острием вниз и внезапно подкинул его в воздух – в сторону Тима. Тот рефлекторно поймал оружие за длинную рукоять. Это был массивный полуторный меч с широкой гардой. И с навершием в форме фигурки какой-то птицы.

– Лихо! – с одобрением произнес Игнат. – Шуруй на арену, встань там в углу и жди. Можешь размяться пока.

– Я сейчас буду драться? – спросил Тим.

– Догадливый. А ты готов?

– Готов, – спокойно отозвался Тим. Почувствовав в руке тяжесть оружия, он обрел уверенность – с мечом ему теперь никто не страшен.

– Ну и ступай… Хотя, постой. Напомни, как тебя зовут?

– Тимоха.

– Тимоха, – почти по слогам повторил Игнат. Поморщился. – Нет, паря, для гладиатора это не имя. Совсем беспонтовое.

Тим промолчал. Сами Тимохой обозвали, а теперь не нравится. Не поймешь этих торгашей. Ну и котях с вами!

– Так я пойду?

– Погоди… Какое же тебе погоняло придумать? Хм… – Игнат задумчиво уставился на Тима.

– Назови его Динамитом, хорошая кликуха для бойца, – встрял Фрол.

– Нет, – быстро среагировал распорядитель. – Последнего Динамита у нас пару недель назад завалили. Публика еще не забыла.

– Ну-у… Пусть тогда будет Тротил.

– Ага. Может, лучше сразу Тринитротолуол? – съязвил Игнат. – Тупой ты, Фрол, особенно с похмелья.

– Ну, как хочешь, – с обидой отозвался охранник. – Я хотел помочь… – И смачно сплюнул на землю.

– Задолбаешься с этими именами, – пробормотал Игнат, почесывая шрам на щеке. – Мрут, как мухи. А старые публика помнит – тоже нехорошо. И ничего в башку не лезет. Вырвиглаз?.. Нет, это для мутов. Хм…

Фрол исподлобья взглянул на Тима. Снова сплюнул. И вдруг, усмехнувшись, сказал:

– Не ломай мозги, Игнат, есть у меня идея. Но с тебя пузырь. Заметано?

– Ишь ты, сразу пузырь. Ты говори, потом видно будет.

– Назови его Спартаком. Ну, как этого… – Фрол неопределенно мотнул головой.

Брови распорядителя удивленно выгнулись вверх, образовав «домики». Но через пару секунд выпрямились, а лицо расплылось в широкой ухмылке.

– Хм… А ведь не было еще у нас такого гладиатора. Как тебе в голову пришло?

– Да так как-то. С похмелья, наверное. Так не забудь – с тебя пол-литра.

– Хватит стакана на старые дрожжи.

– Маловато за идею.

– Обойдешься. Перед ужином подойдешь к Марфе – пусть запишет на мой счет… Хм, надо же – Спартак. Ты слышал, паря? – Игнат переключил внимание на Тима. – Теперь твое имя – Спартак. Запомнил, «лесной»?

– Запомнил, – сказал Тим. Спартак – так Спартак. Чего не запомнить? Имя, как у безголового идола перед воротами. Придумали же… Чем их Тимоха не устраивал?

– Теперь полный порядок, – осклабившись, произнес шпрехшталмейстер. Но глаза смотрели цепко и холодно, без эмоций. – Топай на арену и жди меня.

– А с кем я буду драться?

– Скоро увидишь, паря. Да ты не боись – жуков-медведей у нас тут не водится.

– А я и не боюсь, – сказал Тим.

Он и на самом деле никого не боялся. Потому что знал, что должен победить. И точка. Кого угодно победить. Хоть нео, хоть дампа… Да даже и жука с медведем, о которых ничего не знал, потому что не помнил.

Когда Тим вошел в калитку, Игнат пробормотал ему в спину:

– Да, здоровый парниша. Ну, увидим, какой из тебя Спартак получится… Как думаешь, Фрол, потянет он против Тарзана?

– Да мне по фигу, – с безучастным видом процедил охранник. – А вообще-то… Тарзан же дурной. И целые сутки не жравший. Думаю, «лесному» не устоять. Порвет его косматый.

– Вот как… Я вот не уверен. Ты засек, что у него на шее амулет висит?

– Засек, не слепой. И чего?

– Того, что это верхний клык мохнача – зуб даю. Видать, завалил косматого и амулет смастачил. Так что, по поводу нео он, похоже, не врет. Одного-то он точно прикончил.

– И чего из того? – Фрол гнул свою линию. – С Тарзаном ему все равно не справиться, кишка тонка.

– Ну, может, ты и прав… Хочешь на Тарзана поставить пару монет?

– Нет у меня сейчас ни фига.

– Могу в долг дать.

Охранник исподлобья покосился на шпрехшталмейстера и, почувствовав подвох, пошел на попятную.

– Не надо, обойдусь без ставок, – произнес с показным равнодушием.

– Ну и зря – дело-то верняк.

– Знаю я твои верняки. Вдруг этот «лесной»… В общем, лучше я просто так посмотрю.

– Ну, как хочешь. Тогда дуй к Тарзану. Только цепи с него не снимай раньше времени. А то удерет и наведет шороху.

– Сам знаю, не маленький, – отозвался Фрол и многозначительно погладил приклад карабина.

– Ты чего, сдурел??? – Лицо Игната резко побагровело.

– А чего?

– Не вздумай Тарзана покалечить! Гермес с тебя мигом шкуру спустит, если товар испортишь.

– Так как же тогда…

– Возьми багор, идиот! И одного копейщика с собой прихвати для надежности. Если Тарзан начнет ерепениться, колите его в морду или пах… Эх, да что ж я все объяснять должен? Просто цирк какой-то…

– Я все понял, Игнат. – Фрол слегка испугался. – Я мигом.

– А вот мигом – не надо. – Шпрехшталмейстер уже успокоился – так же быстро, как и вспылил. – Время еще есть.

– Так публика же ждет?

– Публика – не твоя забота…

Выйдя на арену, которую Фрол почему-то назвал Колизеем, Тим, первым делом, огляделся. «В длину шагов тридцать, или чуть больше, – прикинул на глаз. – В ширину явно меньше. Шагов двадцать, наверное, будет… Большая площадка, есть, где развернуться. Даже побегать можно по кругу. Что они здесь – стенка на стенку дерутся?»

На арене в данный момент Тим красовался в одиночестве. Зато на трибунах народа было в достатке, самого разного роду и племени. Но вся публика делилась на две основные категории: людей и мутантов. Это сразу бросалось в глаза, потому что трибуны, расположенные углом, перегораживала высокая железная решетка, обвитая для пущей надежности колючей проволокой. Левая от Тима трибуна предназначалась для людей, на правой размещались муты.

На мутантов Тим особого внимания обращать не стал, лишь отметил, что большинство из них составляли мохнатые нео. Но были там и другие человекообразные, в частности, низкорослые и худые шамы, одетые в разноцветные халаты. Они кучковались отдельно, и в отличие от других мутов вели себя очень спокойно – не прыгали, не размахивали лапами, не галдели. Более того, как показалось Тиму, даже не разговаривали – просто тихо сидели, не размыкая своих тонкогубых ртов.

Тим их, тем не менее, почему-то выделил из разномастной толпы. И почему-то сразу понял, что это именно шамы. Хотя вроде бы ничего о них не помнил и, совершенно точно, не видел с того самого момента, когда очнулся глубокой ночью в подвале у дампов.

Вот дампов – видел и даже в избытке. Нео и вормов тоже видел – еще утром, когда шел мимо рынка вместе с Марфой. Даже запомнил, что Марфа обозвала нео обезьянами, а вормов – трупоедами. И осмов с пупырчатыми головами, получается, видел. А вот шамов – нет.

Однако сразу догадался, что вот эти, в халатах и со странными хоботками на лицах под глазницами – шамы. Словно кто-то подсказал со стороны, вдунув мысль о них прямо в мозг – Тим даже ощутил в висках неприятный колючий холодок, как будто потянуло сквозняком через просверленную в черепе дырочку. Наваждение, не иначе!

Он тряхнул головой и инстинктивно перевел взгляд на левую трибуну. Тим искал Гермеса и Марфу, сам не понимая, зачем. Переговорить сейчас с ними он, конечно же, не мог. Но наличие этих людей, в особенности старшины, вселяло в него уверенность в том, что все идет нормально. Ведь они договорились, ударив по рукам. А это, наверное, что-то да значило…

Его новые знакомцы, действительно, находились на трибуне. За прошедшее время они поднялись выше и теперь сидели в окружении нескольких маркитантов в кожаных куртках. Гермес почти наверняка должен был заметить Тима, и тот уже хотел сделать приветственный жест рукой. Однако в последний момент передумал.

Еще решат, что он перед ними заискивает. А он – сам по себе. Пусть маркитанты считают его дурачком и дикарем. Ну и что? Может, это даже к лучшему. А он должен рассчитывать исключительно на себя…

На арене появились двое мужиков в грязной, местами окровавленной, одежде, которых Тим уже встречал раньше. На этот раз они притащили в глубоких деревянных носилках песок. Высыпали его в центре арены и начали разгребать лопатами. И почти тут же, следом за мужиками, нарисовался Игнат. Дав работникам какие-то указания, он приблизился к Тиму и спросил:

– Ну как, Спартак, освоился уже?

– Освоился, – сказал Тим.

– Тогда слушай сюда. Драться будешь с вормом. Боец из него, думаю, так себе. Но хлебальником не щелкай. «Бомжи», они ребята шустрые. Правила поединка простые. Первое правило – действовать только по моей команде. Иначе… – Распорядитель многозначительно опустил ладонь на рукоятку револьвера. – У нас тут без церемоний. Если что, за нарушение правил сразу пуля. В ногу.

– Почему в ногу?

– А ты подумал, что сразу в лоб? – Игнат оскалился. – Не-ет, публике такое не понравится. Ей интересно, когда получается долго и больно. Публика хочет зрелища, а не трупов, за то деньги и платит. Но трупы, ясен пень, тоже должны быть. В финале. И чем больше крови и кишок, тем лучше. Ясно?

– Ясно, – коротко отозвался Тим. Кровь и кишки – чего тут сложного?

– То-то. А то был тут у меня на днях один непонятливый мужичок из Зоны Трех Заводов. Занесло за каким-то удильщиком сюда… Слышал о таких?

– Об удильщиках?

– Да нет, о людях Трех Заводов.

– Не слышал.

– А о чем ты вообще слышал, Тим… тьфу, Спартак?.. Ладно, проехали. Так вот, я этому заводчанину за нарушение правил сухожилие на одной ноге подрезал. Вот смеху-то было, когда он по арене прыгал… Усек, «лесной», о чем я?

– Усек, – сказал Тим. – Было много смеху. Деремся насмерть?

– Правильный вопрос. Да, насмерть. Хотя, возможны исключения, но это… – Игнат неопределенно крутанул в воздухе ладонью. – В общем, насмерть. Готов?

– Готов. А где этот самый ворм?

– Не торопись, паря, скоро увидишь красавца.

Распорядитель отошел к центру площадки и громогласно объявил сиплым голосом:

– Дамы и господа, прошу делать ставки! Представляю бойцов! В левом углу наш новый гладиатор. Запомните, его зовут – Спа-арррта-ак!

Зрители отозвались свистом и жидкими аплодисментами. Выждав паузу, маркитант продолжил:

– Спартак будет драться с еще одним новичком. Так сказать, кто на новенького, хе-хе… – Он посмотрел в противоположный от Тима угол и крикнул: – Эй, лоботрясы! Вы чего там, заснули?!

Прошло несколько секунд. На трибунах начали недовольно роптать.

– Да что б вы там… – недовольно пробормотал Игнат и, засунув в рот свисток, издал звонкую трель.

Почти тут же, словно находившиеся за ограждением «лоботрясы» именно этого и ждали, открылась калитка, и из проема, как пробка, выскочил долговязый мутант. Подпрыгнул. Обернулся назад. Получил резкий тычок в задницу наконечником пики. Взвизгнул. Прыгнул вперед двумя ногами, как заяц. И замер, обалдело лупая бельмастыми зенками.

Калитка захлопнулась. Матюкнувшись под нос, шпрехшталмейстер громко, но без форсажа (возможно, приберегая связки для особого случая) проинформировал аудиторию:

– Итак, в правом углу боец по кличке Шакал! Ворм, сами понимаете, хе-хе… Дерется за себя. Делайте ставки, господа, пока есть время!

Объявив, что ворм дерется за себя, Игнат немного приврал. Сам термин «за себя» означал, что гладиатор вышел на поединок по собственному желанию, чтобы по-быстрому срубить пяток золотых монет. Но с Шакалом ситуация была иная.

Пронырливый, жуликоватый и вороватый, как и все «бомжи», Шакал попался на краже куска солонины в продуктовой лавке. За правонарушение по «законодательству» маркитантов полагался штраф в двадцать «Сеятелей» – в десятикратном размере от стоимости товара. Подобного количества золота нищий ворм отродясь в глаза не видел. Поэтому был приговорен маркитантским судом – особой тройкой – к «отработке» штрафа в качестве гладиатора.

Шакал, никогда не отличавшийся бойцовским характером, пытался протестовать. Мол, нельзя ли как-нибудь иначе, какие-нибудь исправработы на кухне… Но Гермес, возглавляющий судебную «тройку», остался неумолим: либо ты, чмо, выходишь и дерешься на арене, как порядочный мутант, либо скормим средь белого дня дворовому дереву – для устрашения прочих любителей чужого имущества.

Вот такая альтернатива.

Куда было деваться неудачливому воришке? Разумеется, некуда. Разве что попытаться удрать при удобном случае. И Шакал, надо заметить, попытался, когда шел под конвоем к арене. Но его тут же поймали охранники, отмутузили и для пущей острастки несколько раз ткнули копьем в самые чувствительные места. Изверги, чего тут скажешь?

И вот теперь он на арене. Испуганный. Загнанный в угол. Но не обреченный. Потому что в Зоне Москвы любое, даже самое убогое, существо сражается за жизнь до конца. Воспитание такое. И даже, извините за выражение, менталитет – еж твою удильщика за ногу, если кто еще не понял…

Публика на появление нескладного «трупоеда» отреагировала совсем вяло. Потому что уже начала скучать. А тут два каких-то новеньких, никому не известных, гладиатора. Даже непонятно, на кого ставки делать. Общее настроение передал один из зрителей, находившийся на трибуне для людей. Он сложил ладони рупором и крикнул:

– Игнат, кончай волынку тянуть! Начинай мочилово!

Трибуна мутантов отозвалась одобрительным рыком и разрозненными выкриками:

– Давай, да! Драка хотим! Моя деньги платила! Давай!

Шпрехшталмейстер наметанным взглядом окинул ряды, выискивая помощников, собиравших ставки. Покосился – туда-сюда – на гладиаторов, молча стоявших по углам. Затем поднял руку вверх и дал ожидаемую всеми команду:

– К бою!

Следом раздалась резкая трель свистка. Но оба бойца остались стоять на месте. Ворм явно трусил, изначально собираясь обороняться. А Тим слегка замешкался с непривычки. Как-то необычно все выглядело. То ли дело настоящая схватка, а тут все как будто понарошку… Как можно убивать друг друга просто так, ради зрелища?

– Эй, «лесной», никак в штаны наклал?

Издевательская реплика донеслась до ушей новоиспеченного гладиатора сзади, от ограждения. Тим обернулся. Ну, конечно же! Кто же еще там мог быть? В отверстие между штакетинами высовывалось одутловатое лицо Фрола. Охранник ехидно ухмыльнулся и продолжил:

– Может, тебя дубинкой по заду огреть? А то ты больно сонный, как хоммут в норе. Чего ждешь, чучело?!

Тим скрипнул зубами – ладно, сучок маркитантский, с тобой я еще поквитаюсь. И двинулся вперед. Не торопясь. Но уверенно. Издевка Фрола вернула Тима в жестокую реальность этого мира. Нет, тут все всерьез. Он должен сейчас убить ворма, вот и все. Для того, чтобы спасти Алену. И точка.

«Бомж» тоже сделал несколько шагов навстречу. Возможно, сообразил, что позиция в углу площадки не самая лучшая для обороны – даже удрать некуда, если прижмут к забору. А, возможно, в нем просто активизировался инстинкт выживания, превосходно развитый у всех мутантов.

Да, Шакалу относительно редко приходилось драться, особенно с серьезными противниками. Вормы в массе своей не воины, а пожиратели падали. Трупоеды, одним словом. Однако случались в убогой жизни Шакала и смертельные схватки. И если он не погиб до сегодняшнего дня, то лишь потому, что умел убивать.

Сейчас Шакал, несмотря на природную трусость и подспудное желание дать деру, собирался применить все свои навыки убийцы. Ибо понимал, что иного выхода нет. И поэтому был смертельно опасен, как и любой зверь, загнанный в угол.

Тим сходился с врагом, одновременно оценивая его по всем параметрам. Мозг, невзирая на проблемы с памятью, работал сам по себе, считывая информацию, что называется, с листа. Ворм был худой, высокий – почти не уступая в росте двухметровому Тиму – и весь какой-то нескладный. При движении он кособочился и странно подпрыгивал, что наводило на мысль о хромоте или разной, от рождения, длине ног – для «бомжей» это обычное явление.

Еще одной «природной» особенностью мутанта являлся коротенький отросток, торчащий на боку его конусообразной башки вместо уха. С учетом того, что Тим не смог обнаружить на перекошенной роже ворма нос, у него возникло подозрение, что отросток как раз и выполняет обязанности носа. Или совмещает одновременно две функции, являясь то ли ухоносом, то ли носоухом – кто этих дефективных разберет, кроме патологоанатома?

Тим мысленно «срисовал» оригинальные детали и прочие патологии неординарного организма «трупоеда», но основное внимание, разумеется, уделил вооружению противника. Оно было простым и отчасти забавным. В правой руке Шакал держал полутораметровое копье с деревянным древком, в правой – что-то вроде небольшого круглого щита.

Тим сначала так и подумал: «Ого! Бомжара, а настоящим щитом обзавелся». Но тут же, приглядевшись к странному хвату мутанта, догадался, что тот сжимает ручку заржавевшей сковороды. И чуть не засмеялся. Ну и воин! Где маркитанты такого выкопали? Настоящее это… ага, чучело.

На трибунах тоже посыпались смешки. Зрители не знали, что древнюю чугунную сковородку большого диаметра Шакал сдал охране вместе с копьем при входе на Стадион, как личное оружие. И перед боем попросил вернуть именно его – мол, привык к нему, так удобнее. Хотя Игнат предлагал настоящий щит – из куска броневой обшивки. Но ворм, чудак безмозглый, отказался.

Сейчас мутант выглядел карикатурно. И Тим не то чтобы расслабился, но заторопился. Он подумал о том, что после победного боя сразу же потребует свидания с Аленой. Он обязательно должен взглянуть на девушку хотя бы одним глазком. Нужно же убедиться в том, что маркитанты ее хорошо и правильно лечат. А то они наговорят с три короба.

А он, между прочим, за лечение золотой цепью заплатил. Толстой. Похоже, что продешевил…

Эх, никогда не надо думать в момент схватки ни о чем постороннем. А Тим подумал. И все потому, что заранее ощутил себя победителем. И едва не прокололся. Вернее, его едва не прокололи.

Тим почти сблизился с «трупоедом» на ударную дистанцию – между ними оставалось, наверное, метра четыре. И вдруг в этот момент ворм резко подскочил – словно в его ногах прятались пружины – и выпрыгнул навстречу Тиму. Одновременно Шакал выбросил вперед руку с копьем, намереваясь поразить врага в лицо.

Внезапный маневр внешне неуклюжего мутанта застал Тима врасплох. Спасло его лишь то, что «трупоед» совершил маленький промах. Он не смог точно рассчитать расстояние до противника и в результате слегка не дотянулся до головы Тима.

Бил бы ниже по прямой, в грудь или живот – достал бы. А до головы, нанося удар снизу вверх, не дотянулся. Поэтому Тим успел отклониться и, в свою очередь, рубанул своим полуторным мечом по древку копья. Рубанул, как держал – с одноручного хвата.

Правда, попал не точно по древку, а по тулее наконечника. Но все равно был уверен, что перерубит на фиг примитивное оружие ворма. Разве может тонкое и ржавое железо тулеи устоять против закаленного, прочного и острого, как бритва, клинка? Ведь Тим хорошо помнил, как рубился этим мечом с дампами, и крошил их в капусту. Однако сейчас фокус не удался.

Клинок высек из тулеи искры и отпружинил, словно столкнулся с дамасской сталью. А Шакал, проявляя удивительную проворность, исхитрился ударить Тима по руке своим чугунным «щитом». И сильно ведь, зараза, врезал – так, что чуть локоть не сломал.

Сломал бы, наверное, если бы удар пришелся ребром, а не плашмя. Вот тебе и ржавая посуда двухвековой давности. Не иначе как российская оборонка когда-то изготовляла по конверсии вместо танков.

Тим, конечно, ни о какой конверсии не думал, да и слова такого не слышал. В руку прострелило аж до ключицы, и он с трудом удержал меч, едва не выронив оружие на песок арены. Вот же, хреновина, еж твою за ногу! Что за ерунда??? Не сковородка, а свинцовая колотушка какая-то…

Воспользовавшись секундным замешательством хомо, шустрый «трупоед» произвел новый выпад копьем. Ударил он без изысков, по рабоче-крестьянски. И подловато – метя Тиму в пах. С другой стороны, чего еще от «бомжа» ожидать? На войне все средства хороши, способные вывести противника из строя. А Гаагская конвенция в Зоне Москвы никогда не действовала.

Тим атаку на свое «мужское достоинство» заметил поздно. Поэтому среагировал на инстинкте – как стоял раскорякой, так и подпрыгнул вверх. В итоге «достоинство» уберег. Но ржавый наконечник копья зацепил-таки ляжку Тима с внутренней части бедра, разодрав ее, словно рашпилем.

Тим не на шутку разъярился. А кто бы не разъярился, получив подобный «подарок» от вонючего урода? Самый распоследний толерантный пацифист и тот бы не стерпел, – а Тим к их числу никогда не относился. Поэтому ухватил меч обеими руками и рубанул им сверху вниз, намереваясь распластать поганого «трупоеда» напополам.

Ворм, демонстрируя чудеса изворотливости, каким-то чудом успел подставить «щит» под разящий удар клинка. Вылетел целый сноп искр. Но проржавевшая сковорода, к огромному удивлению Тима, уцелела, тем самым отведя карающий меч в сторону от башки мутанта.

Однако не выдержала натиска кисть Шакала. Тим наносил удар с такой силой, что рукоятка сковороды вывернулась из сжатой ладони мутанта, и «чугунка» отлетела в сторону. А ворм, не устояв на ногах, по инерции плюхнулся на задницу.

Теперь (лишившись, к тому же, «щита») Шакал очутился в безнадежном положении. Он в очередной раз попытался ткнуть противника копьем, но Тим уже вошел в ритм схватки и легко увернулся от слабого, плохо подготовленного, удара. И немедленно провел ответную атаку, развалив туловище «бомжа» от надплечья до поясницы одним резким движением меча.

Выдохнул. Вытер клинок о грязные лохмотья ворма. И выжидающе посмотрел на шпрехшталмейстера. Тот, с некоторым опозданием, дунул в свою свиристелку и следом объявил под вялый ропот зрителей:

– Поединок завершен! Победи-и-ил… гладиаторрр… Спа-арр-так! Аплодисменты, господа!

Но жидкие аплодисменты раздались лишь со стороны трибуны для людей. Да и то вперемежку со свистом. Большая часть публики осталась недовольна скоротечностью боя и открыто выражала свое возмущение выкриками. В основном – нецензурными. Суть их сводилась к мысли: «За что бабки платили, ёпрст? Халтура это, и беспредел».

Тим на реакцию зрителей не обратил ни малейшего внимания – да пусть хоть заорутся, придурки. Он стоял и рассматривал лезвие клинка. В двух местах на нем имелись мелкие зазубрины вроде заусениц. А ведь перед поединком с вормом их не было!

Тим это точно запомнил. Потому что после замечания Игната тщательно протер клинок тряпкой, подобранной на арене – в то время, пока ждал выхода Шакала. Надо же! Получается, сталь не такая уж и прочная…

Тиму в голову не могло прийти, что он столкнулся с особым типом вооружения, закаленным в Поле Смерти. Закаленным не умышленно, а случайно. Сидело себе в низинке несколько лет Красное Поле, потом, заскучав, переползло на новое место. А в низинке остались валяться ржавая сковорода и трухлявое деревянное копье с простым железным наконечником. Рачительный ворм брел как-то мимо и подобрал бесхозные вещички. А они оказались не такими уж и простыми…

* * *

– Неплохо, – пробормотал Гермес, – совсем неплохо. Впрочем, я и не сомневался…

Старшина маркитантов развалился в широком кожаном кресле, установленном специально для него на ступени трибуны. В зубах – трубка с длинным чубуком. Гермес пыхнул дымком, распространяя ароматный запах качественного табака, и продолжил:

– Что ж, первое испытание Тимоха, считай, прошел. А ты что скажешь, Марфа?

– Боевой парень, – с готовностью откликнулась ключница. Она сидела рядом со старшиной на примитивной кожаной сидушке без подлокотников, заменявшей стул. – Настоящий Спартак. Ловко Игнат придумал такое имя дать.

– Такое имя еще оправдать надо. Что ты хоть знаешь о Спартаке?

– То же, что и все, – лениво протянула Марфа. – Гладиатор такой до Последней Войны в Москве жил. Говорят, крутой боец был.

– Гладиатор?.. Хм, не только… Впрочем, это сейчас без разницы. Хочу на Тимоху крупную ставку сделать. Как думаешь, не прогадаю?

– Это против Тарзана? – вкрадчиво спросила Марфа.

– Против Тарзана. А чего? Не такой уж он и страшный, этот мохнач. Сейчас все тупое быдло на трибунах на него ставить будет. А мы против сыграем и сорвем куш. А?

– Может, на завтра бой перенести? Тимоха все же устал…

– Да какой там устал?! – оборвал Гермес. – Такой здоровяк и вдруг устал. Он «бомжа» за пару минут завалил. Чего тут уставать? Нет, Марфа, пусть дерутся сейчас – завтра будет новый день.

– Ну не знаю… Мне показалось, что ворм Тимоху копьем зацепил. Если рана серьезная…

– Вот это – дельное замечание. – Гермес оживился. – Ты пока того – спустись-ка вниз и глянь, что у него за рана. Снадобья у тебя с собой?

– С собой, – сказала Марфа, показав пальцем на широкую поясную сумку. – Я гляну. Только все равно – не опасно ли Тимку против этого монстра выпускать? Не боишься, что Тарзан его порвет?

– Маркитанты не боятся, а рассчитывают, – нравоучительно произнес старшина. – А чтобы не порвал, ты вот что сделай…

Он нагнулся к ключнице и что-то зашептал ей на ухо с хитрой улыбкой…