Текст книги "Экстремальные услуги"

Убирая чековую карту, он добавляет:

– Кстати, чуть не забыл. Заодно вы получите от властей планеты премию за расчистку тоннеля.

– Много?

– Сто тысяч.

– Мелочь, а приятно.

Мы обмениваемся понимающими улыбками. Потом Гектор доверительно – ведь мы с ним теперь друзья – спрашивает.

– Когда вы сможете приступить к работе?

– Сейчас посмотрим…

На очередной голограмме высвечиваются извлеченные из недр Инфосети сведения о планете Троя. Гак… в Конде сейчас весна… город стоит у подножия Ахиллесовых гор… флора континента богата… Кажется, то самое, что нужно.

– Сегодня вряд ли смогу, – говорю я. – Вылетаю завтра утром. Устраивает?

Он даже опешил. Наверняка не ожидал такой оперативности. Оправившись от растерянности, Гектор Эрве вдруг робко просит, нельзя ли ему полететь со мной на «Паровозе». Вот ведь жлоб – на билетах решил сэкономить.

– Можно, – великодушно разрешаю я. – С вас – выпивка и закуска на три дня пути.

– И девочки, – моментально отреагировал вице-президент. – Высший класс гарантирован.

«Придется лететь без Бориславы, – мысленно резюмирую я. – Ну, значит, не судьба».

***

От «Мраморного Утеса» до моего домика четверть часа ходьбы, и я, как обычно, иду пешком. В парке гуляют мамаши и бабушки с детишками, где-то наяривает духовой оркестр ветеранов космической пехоты, высоко над головами мечутся аэромобили. Солнце, наполовину заслоненное диском Большого Щита, опускается к горизонту, постепенно удлиняя тени людей, домов и деревьев.

Венера стала первой планетой, которую люди колонизировали, предварительно переконструировав. Это потом, когда человечество открыло ЧД-каналы, были найдены десятки миров с кислородной атмосферой. А тогда, во второй четверти XXI века, у наших предков не оставалось выбора Десятимиллиардное население Земли начинало задыхаться в дьявольской тесноте, а единственной пригодной для жизни планетой была Утренняя Звезда, раскаленная до семисот Кельвинов и вдобавок окутанная суперплотной оболочкой из ядовитых газов

На оси, соединяющей Венеру с Солнцем, был построен Первый (он же – Большой) Щит – диск диаметром в полмиллиона километров. Щит летел по орбите с той же угловой скоростью, что и Венера, заслоняя планету и отбрасывая большую часть излучения. Температура на Венере резко упала, и тогда заработали заводы биохимического катализа, превратившие избыток углекислоты в какие-то соединения, названия которых я никогда не мог запомнить. Понадобилось чуть больше десятка лет, чтобы атмосфера сделалась пригодной для дыхания, а изобретение гравигенов открыло дешевый способ перебросить на «вторую Землю» избыток льда из Антарктиды.

Операция потребовала колоссальных затрат, чуть не спровоцировавших новую мировую войну. Всепланетные правительства свергались, не успев толком развернуться, власть стремительно переходила от унитаристов к мафии, от военных к технократам, а потом еще к кому-то и снова к унитаристам. Однако главное было сделано, к 2087 году, когда первые колонисты отправились в систему Альфы Центавра, чтобы обосноваться на Лютеции, население Венеры приближалось к четверти миллиарда. Уже в имперскую эпоху астроинженеры навели последний глянец – изменили скорость вращения планеты вокруг оси, так что теперь сутки Венеры в точности равны земным.

Венера всегда казалась мне слишком спокойным мирком вроде большого дачного поселка. Этот день показал, что я немного ошибался.

Я уже начал забывать некоторые забавные обычаи Монтеплато, так что расцветка одежды перестала быть для меня признаком принадлежности к тому или иному клану. Поэтому, когда я заметил верзилу со свертком в руке, слонявшегося у ограды моего особняка, мне и в голову не пришло, что коричневые шорты до колена в сочетании с гольфами в желто-розовую полоску, ядовито-зеленой бейсболкой и белоснежной майкой, открывавшей внушительную мускулатуру, могут означать что-то определенное.

«Культурист, наверное», – машинально подумал я, открывая дверь электронным ключом. Однако бугай вдруг оказался совсем рядом и, громко сопя, спросил:

– Тебя зовут Агасфер Кассетов?

– Меня, – честно признался я. – Чем могу служить?

– Разговор есть, – сообщил незнакомец. – Ненадолго. Пустишь в дом?

Я поморщился. Через час должна подойти Борислава, и надо дать роботам массу указаний насчет подготовки ужина, которому предстоит перейти в завтрак с перерывом на любовь. Однако отказывать неудобно, тем более что культурист сказал, что ненадолго. Я кивком предлагаю парню заходить и на всякий случай предупреждаю:

– Давай по-быстрому. У меня со временем неважно.

– За шесть минут управимся…

Он проворно ныряет во двор и, обгоняя меня, спешит к дому. Только теперь я разглядел гостя как следует. Он выше меня на голову и заметно шире в плечах, а выражением лица напоминает чучело неандертальца из музея. Взгляд у культуриста довольно глупый, но в то же время злобный. Однако долгая мирная жизнь на Венере совершенно усыпила мою бдительность, а потому я, ничего не заподозрив, привожу этого дебила в холл и велю роботам принести выпивку, после чего начинать подготовку к банкету.

Четыре андроида и три многоруких паучка бросаются выполнять приказание: накрывают стол в малой трапезной на втором этаже, заправляют продукты в нужный агрегат, грузят напитки в термостаты.

Незнакомец, забывший представиться, выхлебывает стакан виски, наливает себе еще, а затем вдруг вытаскивает из свертка тесак с искривленным зазубренным лезвием в ладонь шириной.

– Мы тебя узнали по телевизору, – заявляет он. – Старики говорят, ты командовал отрядом, который зачищал Огненную Змею.

Наконец-то до меня дошло: он говорит с четким акцентом равнинных жителей Альгамбры – континента, расположенного в южном полушарии Монтеплато. И цвета его одежды – символ одного из тамошних кланов. Вполне возможно, той самой Огненной Змеи…

Сорок лет назад, сразу после свержения правительства Упыря, мне действительно довелось командовать сводной ротой ополчения, направленной в те края. Альгамбра была зоной сильных антиимперских настроений, так что память о себе мы оставили надолго. Надо же, какой привет из далекого прошлого довелось получить!

– Ты умрешь, – торжественно провозглашает земляк, торопясь закончить ритуальную формулу. – Старейшины клана Огненной Змеи приговорили тебя.

С этими словами он взмахивает ножиком, однако я успеваю уклониться, так что клинок, со свистом рассекая воздух, пролетает в дециметре от моего носа.

Работа дыролаза требует определенной сноровки, поэтому одновременно с омоложением я прошел не менее болезненную, но необходимую процедуру генетической реконструкции. В результате моя реакция стала намного быстрее, а движения приобрели точность, недоступную обычному человеку. У этого процесса была и негативная сторона в виде ограничений на мышечную массу. Избыток бицепсов вреден для координации движений, поэтому пришлось выбирать между силой и ловкостью. Я выбрал ловкость, но по части физической силы остался середнячком, с трудом выжимая правой рукой двухпудовую гирю…

Пока враждебный гость замахивается для нового выпада, я ударяю его пяткой в пах и печень, а затем, оттолкнувшись от неприятельского живота, задним сальто перелетаю через стол. Теперь нас разделяет массивный прямоугольник темного дуба, отполированный до зеркального блеска – элитная мебель местного производства. Шипя от боли, противник хватается за ушибленный бок и пытается обогнуть стол, но я быстро перемещаюсь в ту же сторону.

С минуту мы бегаем вокруг стола. Пришелец, брызжа слюной, кричит:

– Остановись, подлец! Я убью тебя, я вырву твое сердце!

Он сильно ошибался, если думал, что столь многообещающая перспектива заставит меня остановиться и подпустить поближе громилу, вооруженного железякой таких впечатляющих размеров. Чуток очухавшись, я прокачиваю ситуацию, принимаю решение и выкрикиваю пароль:

– Ангмар! – Затем добавляю уже спокойнее: – Боевая тревога!

– Заткнись! – орет земляк. – Считай, что ты уже покойник. Тебе болтать не положено.

Наверное, он слишком часто смотрел тупые орионские боевики, персонажи которых обожают произносить подобные глупости. Между тем нервная сеть особняка начала действовать согласно программе «Ангмар». Включились телекамеры, фиксирующие происходящее вокруг меня, и это изображение онлайном передается на монитор дежурного в ближайшем управлении Тай-по. Теоретически подобной трансляции достаточно, чтобы к моему дому отправился спецназ, но роботы об этом не знают и дотошно выполняют разнарядку «Боевая тревога». Поэтому похожий на паука Гекатонхейр устремляется вверх по лестнице в мой кабинет за необходимыми принадлежностями

Пока выполняются эти команды, огнезмейский мститель вспрыгивает на стол, намереваясь броситься на меня, но получает по колену тяжелым стулом и с грохотом валится на паркет. Пока он, пыхтя, поднимается, я уже опять с другой стороны стола. Убедившись, что противник готовится повторить атаку, я жалобно взываю к нему:

– Подожди секунду, будь милосерден. Если уж мне суждено умереть, то хоть объясни, как ты нашел меня

– Говорил же – по ящику тебя увидели, – самодовольно усмехаясь, сообщает детина. – Там и про фирму твою сказали, и про Венеру. А дед мой сразу и чухнул: это, говорит, он наших арестовал.

– И ты ради этого притащился с Монтеплато? Дорого же.

– Семья бабки собрала, и соседи подкинули, – гордо сообщает он. – И не с Монтеплато летел, а с Падишаха.

Понятное дело, приспешники прежнего режима рванули в Малую Галактику…

– Храбрый ты парень, – льстиво говорю я. – Не побоялся один приехать.

Он, само собой, проговаривается:

– Брательник снаружи стоит.

У меня больше нет причин продолжать треп, потому как Гекатонхейр снова появился на лестнице. Клешня робота сжимает именно то, за чем он бегал. Я кричу:

– Кидай мне!

Робот швыряет пистолет, и он летит в мою сторону по безукоризненной траектории – точно под правую руку. Поймав оружие, я направляю ствол на подонка и предлагаю убрать лапы на затылок. На тупом анфасе политбеженца появляется обиженная гримаса. Наверное, он оскорблен в лучших чувствах. Еще бы: собирался зарезать безоружного, а тот обзавелся «Смит-Вессоном» со шнековым барабаном на полсотни реактивных пуль!

Нормальный человек поднял бы руки, но этот придурок снова лезет через стол навстречу большим неприятностям. Приходится нажать спуск. Глушитель гасит звук, а восьмимиллиметровые заряды навылет прошивают бедро и плечо незваного гостя. Приказав Гекатонхейру и Кракену придержать раненого, я выхожу на улицу и ищу взглядом второго. Братья оказались на одно лицо, да и повадками похожи. Увидев меня, дуболом бросается в атаку и тоже получает очередь.

Спустя минуту подоспел спецназ.

***

«Скорая помощь» увозит раненых террористов в тюремный лазарет. Капитан Хайре, следователь Тай-по, заломив бровь, изучает документы арестованных. Став у него за плечом, я тоже читаю надписи, выдавленные на пластиковых прямоугольниках.

Абдул Эспиноза Бекзаде, родился в 2308 году на планете Падишах (Малая Галактика), лицо без гражданства.

Гасым Джулиус Бекзаде, родился в 2312 году на планете Просперити (Астрофедерация), также лицо без гражданства.

Абдула я подстрелил в квартире, Гасыма – на улице. У обоих в паспортах нет отметки о постоянном месте жительства. Визы на въезд в Солнечную систему братья получили неделю назад в консульской службе посольства Единых Миров на Кайзере.

– Беженцы, – комментирую я. – Сторонники сепаратистов. Многие из них улетели с Монтеплато за несколько часов до имперского десанта. А предки этих козлов, видимо, эмигрировали позже, раз их дед запомнил меня в лицо. В общем, расползлись по всей Галактике.

– Короче говоря, кровная месть, – говорит Хайре, понимающе кивая. – Мне показалось, они считают бесчестным, что вы схватились за пистолет. Странная логика – сами же хотели убить безоружного.

Согласен, это непросто объяснить, но я пытаюсь:

– Нормальный менталитет жителей равнин Альгамбры. Убить кого-нибудь, совершив неожиданное нападение, – высшая доблесть, доказывающая хитрость и коварство воина. Они трусоваты, всегда нападают из-за угла. Честный бой не для них.

Капитан смеется и поздравляет с благополучной развязкой. Потом записывает мои показания. Пока я диктую, он задумчиво разглядывает тесаки, которыми были вооружены братья Бекзаде. Кажется, будто Хайре совсем не слушает меня, но нет – следователь начеку и переспрашивает:

– Кто стрелял – робот или вы?

– Конечно, я. Робот не может стрелять.

По лицу офицера Тай-по струится странная усмешка.

– Может, – лениво говорит он. – Неужели вы никогда не слышали, что знаменитые Семь Законов Роботехники элементарно отключаются?

Решительно отметаю сомнения в моей неосведомленности:

– Даже самому доводилось отключать. Но в этом доме все роботы запрограммированы по всем правилам безопасности. Не хочу получить шальную пулю из-за сбоя программы.

Хайре пожимает плечами, продолжая вертеть тесак. Спрашиваю, что привлекло его внимание, и капитан объясняет:

– Странное оружие. Явно боевой кинжал, но маркировка мне совершенно не знакома. Надо будет проверить по каталогам.

Действительно, на клинке нет данных о производителе, но зато выдавлены три факела – рукоятки расходятся веером. А вокруг картинки – надпись старинной вязью: «Мир изумится нашей внутренней красоте»… Ого! Я говорю капитану:

– Это коронная фраза Упыря, бывшего президента Монтеплато. Никто не знает, где сейчас скрывается эта скотина.

Следователь озабоченно смотрит на меня, но тут появляется Борислава, и догадливый офицер торопит своих подчиненных, оставляя нас наедине – без третьих, четвертых и прочих лишних.

Романтический вечер немного задерживается, но роботы благополучно завершают подготовку, и мы садимся за стол. Я рассказываю об инциденте, Борислава ахает. Девочка, привыкшая к спокойной столичной жизни, понятия не имеет о некоторых сторонах бытия, полагая, что подобное случается только в кинобоевиках или в книжках для подростков.

После ужина и танцев – любовь под медленную музыку с перерывами на гигиену и шампанское. Наша связь продолжается почти год, но в последнее время Борислава начала проявлять излишнюю настойчивость.

Даже не знаю, что делать. С одной стороны, мне очень понравилась свободная жизнь. С другой – рано или поздно придется обзаводиться новой семьей. О том же без конца капают на мозги и мои родичи с Драконовых гор, но я пока не готов. Хотя не исключено, что из Бориславы получится хорошая жена. Не знаю…

***

Утром я начинаю собираться в дорогу. Борислава следит за мной, изогнув на простынях свое роскошное тело. Зрелище потрясающее, так что приходится гнать прочь мысли, мешающие менее важным, но необходимым делам.

Одевшись, беру саквояж, и тут моя секс-бомба спрашивает, сопровождая слова обворожительной улыбкой:

– Может, останешься до следующего утра?

Она выглядит при этом невероятно соблазнительно, однако немыслимым усилием воли я заставляю себя сказать-

– Нет, божественная, спешу.

– Неужели нельзя задержаться? – Она надувает губки.

– Никак… – Не объяснять же, что Гектор обещал прихватить в дорогу шикарных телок. – Я специально вызвался лететь немедленно. В это время на Трое расцветает кустарник, который может мне пригодиться. Сама понимаешь для чего.

Борислава смеется.

– Ох уж эта твоя коллекция запахов! Надеюсь, первый флакон новых духов достанется мне?

Естественно, она получит и флакон, и многое другое. Я не смогу забыть эту божественную женщину, даже если она сегодня же бросит меня. Только слишком уж их много – женщин, которых я не могу забыть, но которых нет со мной и никогда больше не будет…

Судьба частенько обходилась со мной несправедливо, и я имею полное право быть обиженным на Вселенную.

4. Троянская цветомузыка

– Надоело мне в этой консервной банке. – Мари капризно морщит носик. – Два дня от черной дыры до Трои – это уже перебор. Так и одичать можно.

– Дорогая, ты же знаешь, что ближняя ЧД закупорена, – успокаивает ее Гектор. – Наш друг Агасфер для того и летит, чтобы расчистить канал.

– По-моему, он только нам каналы прочищает, – хихикает разбитная Регина-Фернанда.

Третья девица, имя которой я успел забыть, недовольно бурчит: дескать, надо же было так случиться, что почему-то засорился именно самый близкий к Трое ЧД-канал. Она совершенно права: канал, расположенный в световой минуте от планеты, закупорила баржа колонистов, поэтому нам пришлось добираться через ЧД-канал, выходящий из гиперспейса на окраине здешней системы. Больше двух суток полета с ускорением – действительно, мало приятного. Если бы, конечно, на борту не было дам повышенной доступности… – Обычно засоряются именно ближайшие к обитаемым планетам ЧД-каналы, – объясняю я. – Их интенсивно эксплуатируют, потому и аварии случаются чаще.

Пассажирок такие премудрости явно не занимают. Презрительно дергая плечиками, они выпархивают из рубки. Следом заторопился вице-президент. Я напоминаю:

– Гектор, скажи девочкам, чтобы не буянили и по возможности не выходили из кают. В любой момент может начаться маневр.

– Будет болтанка? – пугается он.

– Вообще-то не должно, хотя ничего нельзя обещать…

Девочки, которых прихватил в дорогу Эрве, оказались вполне пригодными к употреблению. И все бы ничего, но немного подпортил дело мой дыролаз-механик Омар Сипягин. Отличный парень родом с Монтеплато, хоть и южанин, только имеется у него маленькая слабость: воспитанный в суровых пуританских традициях Южной Мальвины, отставной боцман вспомогательного флота превратился в фанатичного противника внебрачных связей. Он вообще излишне настороженно относится к женщинам – вот и разменял пятый десяток, не имея ни семьи, ни детей, ни светлых воспоминаний.

На второй день всем осточертели его укоризненные взгляды, и мы с Гектором подговорили пару девиц провести воспитательную работу. На утро, за полтора часа до стыковки с орбитальным причалом, лишенный девственности Омарчик с покаянным видом зашел в рубку и простонал:

– Шеф, я не виноват, они сами пришли.

– Поздравляю, а также завидую, – фыркнул я, – Так держать, боцман. Или ты боишься, что я урежу тебе квартальную премию?

– Умоляю, никому об этом не рассказывайте, – промямлил механик. – Страшно подумать, что будет, если узнает моя семья.

– Не скажу, – заверил я. – Но советую в дальнейшем не смущаться из-за пустяков. Сразу почувствуешь себя уверенней.

***

Омар продолжает страдать, но его помощь мне особо и не требуется. В большинстве ситуаций я справляюсь с «Паровозом» собственными силами, а уж в обычном пространстве – тем более. Мы плавно стыкуемся к служебному модулю, и пассажиры с дикими воплями бегут прочь с корабля. До свидания, девочки, с вами неплохо, но вы быстро утомляете.

Без задержек расправляемся с формальностями. Троя – имперская планета, поэтому нам нет нужды проходить таможенный досмотр, заполнять декларации, регистрироваться у пограничников. Всего лишь молниеносная проверка документов и санитарный экспресс-контроль, после чего Эрве ведет меня в свой личный катер с гравигенными моторами.

В иллюминаторах быстро растет громадный мегаполис, раскинувшийся по берегам мощной реки. Я вижу небоскребы делового центра, лесопарки, монументальные жилые кварталы, промышленные районы, посадочные площадки, сады, ленты скоростных поездов. Корабли разных размеров ползут по голубой ленточке реки, которая, вбирая притоки, стремится к недалекому морю.

Конда – вполне современный город, каким и должна быть административная столица сектора с населением в полмиллиарда. В радиусе трех парсеков от Трои разбросаны три условно населенные планеты, на которых живут от ста тысяч до шести миллионов колонистов. Кроме того, в секторе имеются рудники, энергопроводы, верфи, два самых мощных в Империи завода органического синтеза.

Богатая провинция с ежегодным доходом не меньше пяти триллионов. Обычно такие покрывшиеся жирком миры пользуются дармовыми услугами государственных дыролазов – как правило, военных. Похоже, на этот раз армия крупно облажалась…

Так и есть. В резиденции планетарного Совета толпится множество озабоченных людей в голубых мундирах Военно-Космического Флота с черными петлицами технической службы. Меня оперативно вводят в курс дела. Как я и предполагал, недели две назад, когда рейсовый грузовоз едва не врезался в засевшую возле воронки старую баржу, Совет планеты обратился за подмогой к военному флоту. Флотские дыролазы, не разведав обстановки, взяли громадину на буксир, но корпус вдруг за что-то зацепился и развернулся поперек ЧД-канала, полностью перекрыв проход.

Услыхав упоминание о «чем-то», за что «зацепилось» корыто, доставлявшее на Трою первых колонистов, я немедленно напрягаюсь. И не напрасно.

Оказывается, коварный Гектор Эрве «забыл» рассказать мне одну пикантную деталь: в злосчастной черной дыре застряли сразу два корабля – баржа колонистов и старый крейсер. Совсем старый, с трехзначным, начинающимся на единицу бортовым номером. Таких ублюдков строили в начале прошлого века, и прицельные устройства их пушек работали на порядок хуже, чем современные. Это были даже не крейсера, а торпедоносцы среднего радиуса. Сейчас остался, наверное, только один корабль «сотой» нумерации – в музее Космического флота на марсианской орбите.

В этом крейсере, судя по голограммам, и заключается главная проблема. Если убрать его, то баржа вылезет сама. Впрочем, аборигенам об этом знать не следует. Пусть переживают, что дыролазам предстоит очень трудная операция. По счастью, я предусмотрителен: согласно типовому контракту, гонорар фирмы «Экстремальные услуги» прямо пропорционален суммарному тоннажу освобождаемых предметов.

На всякий случай интересуюсь:

– На борту баржи оставались колонисты?

– Только экипаж, – хмуро говорит полковник-инженер, начальник технической службы базы ВКФ «Троя». – Примерно двести тридцать лет назад транспорт «Звезда Австралии» привез колонистов, разгрузился и полетел назад к Земле. На обратном пути они угодили в изгиб. Мы проверяли по хроникам – спасательная операция не проводилась, потому что о гибели корабля узнали слишком поздно.

– А крейсер?

– Понятия не имею… – Полковник пожимает плечами, – Ни названия, ни бортового номера не удалось разглядеть. Судя по конструкции, это может быть шестьдесят седьмой проект. Главкомат сообщил, что всего погибло не меньше девяти кораблей этого типа, причем о судьбе трех ничего не известно.

Наверное, такие детали не должны меня интересовать. Мое дело – очистить судоходную трассу, а остальным займутся историки. Только затерявшиеся среди звезд корабли всегда волновали публику.

Мне тоже любопытно: при каких обстоятельствах погибла боевая машина, пусть даже столь несовершенная, и почему крейсер нашел последнее пристанище именно здесь? Возле мирной планетки, где никогда не было космических сражений, равно как мятежей и других бурных событий. В середине прошлого века военные действия разворачивались, главным образом, в приграничной полосе, разделявшей Единые Миры и Малую Галактику, но это далеко отсюда, почти две сотни световых лет.

Оторвав меня от посторонних размышлений, Гектор осведомляется.

– Когда вы приступите к работе?

– Устроимся в отеле, отдохнем с дороги, перекусим и – вперед. – И добавляю, подмигнув: – Ну-с, где вы собираетесь нас разместить?

***

Гостиничный номер пришелся мне по душе – двухкомнатный, просторный, со всеми положенными излишествами, как в лучших заведениях центральных планет После ванны принимаю крохотную рюмочку коньяка, плюхаюсь на кровать и включаю телевизор.

Я привык определять цивилизованность планеты по количеству центральных телеканалов, которые транслирует местная сеть. Троя в этом отношении – на высшем уровне. Пощелкав пультом, нахожу два десятка земных программ, включая мои любимые «Новости Человечества», «Вести Галактики», «Новое кино», «Старое кино», «Музыка Земли», «Галактика спорта», «Малыш», «Мыльная опера», «Познание», «Культура», «Подиум», «История», «Наука в эфире», «Чужая культура». А помимо этого есть еще множество местных каналов: «Говорит и показывает Троя», «Столичные новости» и так далее. Короче говоря, мне здесь нравится.

Повалявшись часок, я заскучал, хотя по «нашему кино» показывали «Инфернальный круиз» – отличный ужастик с Магдаленой Доминго и Дато Марковым в главных ролях. По местному времени наступила ночь, но спать не хотелось, поскольку мой организм продолжал жить по часам Голконды, где сейчас была середина дня.

Ночь – неплохое время, чтобы заняться гербарием, подумал я и начал собираться Костюм превратился в походный, с обилием карманов, комбинезон, перепоясанный эластичной лентой. Завершили экипировку фонарь, рюкзак и походная лаборатория «Квазар ZZ-Q». Это чудо техники досталось мне в 2307 году, когда мы давили мятеж Фурушиты.

На «Палаче» не хватало пилотов, поэтому меня посадили командовать шлюпкой, высадившей десантный батальон в разбитом артиллерией городе на Авалоне. После короткой зачистки мы расположились на постой в каком-то академическом учреждении, где был неплохой склад оборудования. Там я позаимствовал несколько бесхозных приборов, но этот молекулярный анализатор оказался самым удачным приобретением. Приборчик старенький, но служит мне верно. Кстати, там же я разжился и переносной установкой молекулярного синтеза.

Вот и сейчас, отлетев от города на полсотни километров, я забираюсь в заболоченный лес и с увлечением срываю ягоды, ветки деревьев, стебли кустарников и травы, а также листочки и цветы. Все образцы я методично обследую своим чудо-чемоданчиком. «Квазар», как обычно, настроен на поиск молекул определенного типа, без которых потеряло бы смысл мое хобби.

Эх, цветы, корешки – райская жизнь. Вот однажды на безымянной планете в системе Каппы Дракона я добывал дерьмо исполинского ящера, которое было просто напичкано именно нужными мне соединениями. Занятие само по себе малоаппетитное, а тут еще автор кучи внезапно решил вернуться…

Разведка троянской флоры затянулась, но в конце концов я нахожу очень перспективный колючий кустарник. «Квазар» сообщает, что длинные, в полтора дюйма, шипы пропитаны органическим ядом и то же соединение содержится в цветочных лепестках. Опасное вещество, несомненно, может мне пригодиться. Приказав костюму отрастить толстые перчатки, я осторожно срезаю солидную охапку стеблей и большой букет бутонов. Если прибор не врет, а такого за ним не замечалось, то из этого количества сырья можно будет нацедить децилитр отравленного сока. Мне хватит.

В отель я возвращаюсь в отличном настроении, заодно и аппетит нагулял. Заказав в номер плотный обед, мы с Омаром как следует подкрепляемся, после чего сообщаем хозяевам, что готовы начать спасательную операцию. Возможно, троянцам это и не понравилось – все-таки для них было самое-самое время сна. Но это уже не наши проблемы. У дыролазов свой режим.

***

«Паровоз» висит на безопасном удалении от черной дыры. Троя видна в верхней левой части задней полусферы – диск с медную монетку. Рядом светятся две совсем крошечные запятые естественных спутников. Еще по голограмме разбросаны четыре крупных объекта – военные корабли, которым поручено изолировать зону операции, чтобы какой-нибудь идиот не вломился в самый разгар спасательных работ.

Локаторы «Паровоза» прощупывают сингулярную воронку и открывающийся за ней канал. Не зря же я выставил на последнем Конгрессе работу о внешней локации. Антенны ловят волны гравитонов и других квантов, а специальная программа анализирует характеристики излучений, рисуя картину обстановки внутри свернутого пространства. Похоже, канал почти стабилен, и это радует. Командую:

– Малый вперед. Погружаемся.

Омар Сипягин запускает часть ракетных ускорителей, направляя наш кораблик вдоль оси воронки. Продавив гравитационную подушку, мы проникаем в цилиндр скрученных измерений, где нет высоты и ширины, а есть лишь две координаты – пространство и время, да и те норовят поменяться местами.

Осторожно поигрывая выхлопными струями, пробираемся к корабельному погосту. На 24-й минуте тормозим до минимума. Дальше прохода нет – поперек канала темнеет неуклюжий корпус старого крейсера. Сбоку видна громадная корма баржи. Оба покойничка ухитрились сцепиться внешними конструкциями.

– Лазером их резать, что ли? – ворчит Омарчик, – При такой конфигурации хрен их вместе раскачаешь.

– Посмотрим… – Я не тороплюсь принимать окончательное решение. – Давай сначала взглянем с другой стороны.

Однако протиснуться мимо аварийных бортов не удается: крейсер намертво перегородил фарватер ЧД-канала. Поэтому посылаем малый зонд. Его репортаж немного проясняет ситуацию. Не дожидаясь моих распоряжений, Сипягин встает, но не сразу отправляется в тамбур, а некоторое время разглядывает обзорную голограмму.

– Хороший канал, – говорит он. – Медленный.

– Не скажи, – Я покачиваю головой. – Цветовая гамма плывет неритмично. И кораблики стоят совсем по-другому, нежели на позавчерашних снимках. Сам погляди – пассажирская баржа снова прижалась к стенке, зато крейсер повернулся почти перпендикулярно.

– Думаете, дернет?

– Не хочу об этом думать, но приходится. Давай, братишка, шевелись.

Не исключено, что я просто перестраховщик. Во всяком случае, датчик оранжевого смещения успокаивает – сдвиг не меньше часа.

Цветовая гамма – главный диагност черных дыр. Кванты света, затянутые гравитационной воронкой, подолгу блуждают в искривленном пространстве стенок канала, где все оптические эффекты проявляются в особо извращенных формах. Коэффициент преломления здесь описывается совершенно идиотскими формулами, поэтому угол падения вовсе не равен углу отражения, а фотоны причудливо диспергируют, окрашивая ЧД-канал в немыслимые сочетания цветов.

Если палитра меняется медленно, стало быть, объект квазистабилен. Но когда канал почему-то начинает пульсировать, окраска структурных комплексов резко убегает в совершенно иную область спектра, и это – сигнал тревоги для опытного дыролаза.

Пока такого не случилось, однако я нервничаю, замечая пеструю рябь на ближайшей выпуклости. Еще не тревога, но предвестье неприятностей. Похоже, армейские буксиры, сорвав крейсер и баржу с насиженных мест, потревожили внутренность черной дыры. Может быть, масса ЧД-канала сама погасит возмущения, и тогда нечего беспокоиться. Но нельзя исключать, что процесс станет развиваться и войдет в резонанс, последствия коего мы умеем рассчитывать, но не предсказывать…

Внутри ЧД мы измеряем степень опасности по сдвигу оранжевого смещения. Когда оранжевый цвет превращается в красный меньше чем за 12 минут, это означает, что гиперспейс неспокоен. Колебания в 2 – 3 минуты – беги, если хочешь жить. Быстрые изменения цвета на сленге дыролазов называются «цветомузыкой». Мало кто может похвастаться своим участием в десятке таких дискотек. Обычно первый же концерт цветомузыки становится последним…