Текст книги "Альтернативная история России. От Михаила Ломоносова до Михаила Задорнова"

Более 10 каменных лабиринтов найдено к настоящему времени на Кольском полуострове, в основном на берегу моря. Большинство писавших о русских лабиринтах отвергает саму возможность их сближения с критскими мегалитами: критяне, дескать, не могли посещать Кольский полуостров, так как им потребовалось бы несколько лет, чтобы по Атлантическому океану в обход Скандинавии достичь Баренцева моря, хотя Одиссей, как известно, добирался до Итаки не менее 10 лет.

Между тем ничто не мешает представить процесс распространения лабиринтов в обратном порядке – не с Юга на Север, а наоборот – с Севера на Юг. Действительно, сами критяне – создатели Эгейской цивилизации вряд ли посещали Кольских полуостров, хотя полностью это не исключено, так как он входил в зону Гипербореи, имевшей постоянные контакты со Средиземноморьем.

Зато прапредки критян и эгейцев наверняка обитали на севере Европы, включая Кольский полуостров, где оставили сохранившиеся по сей день следы-лабиринты, прообразы всех последующих сооружений подобного рода. Путь «из варяг в греки» был проложен не на грани I и II тысячелетий н. э., связав не надолго Скандинавию, Русь и Византию. Он существовал испокон веков, выступая естественным миграционным мостом между Севером и Югом.

Так и уходили по этому «мосту» друг за другом прапредки современных народов – каждые в свое время, каждые в своем направлении. И понудила их к тому невиданная климатическая катастрофа, связанная с резким похолоданием и вызванная смещением земной оси и, следовательно, полюсов.

Многие считают, что погибшая в результате климатического катаклизма высокоразвитая цивилизация Гипербореи оставила после себя потомков в лице ариев. Поиски Гипербореи сродни поискам погибшей Атлантиды, с той только разницей, что от затонувшей Гипербореи, как полагают, все-таки осталась часть суши – это север нынешней России.

Демин В.

Атлантида и Гиперборея

В журнале «Атлантис» (июнь 1929) господин Поль Ле Кур упоминает о нашей статье, опубликованной в мае (журнал «Покрывало Изиды», май 1929 г., название статьи «Камни Молнии»), где мы указали на различие между Гипербореей и Атлантидой вопреки мнению тех, кто их смешивает и говорит о «гиперборейской Атлантиде». На самом деле, несмотря на то, что такое выражение действительно принадлежит лично господину Ле Куру, мы, написав эту статью, имели в виду отнюдь не только его, т. к. далеко не он один склонен совершать эту ошибку. Ее можно также найти у господина Германа Вирта, автора важнейшего труда о происхождении человечества («Der Aufgang der Menschheit»), недавно опубликованного в Германии, в котором он постоянно использует термин «североатлантический» для обозначения региона, бывшего изначальным местонахождением Примордиальной Традиции. С другой стороны, именно господин Ле Кур действительно является единственным автором, который нам самим приписывает утверждение о существовании «гиперборейской Атлантиды». Если мы не упомянули его имени в нашей предыдущей статье, так только по причине нашей полной незаинтересованности во всем том, что связано с личностями, а также потому, что мы ставили своей основной целью предупредить наших читателей об опасности этой ложной интерпретации данной темы, от кого бы такая интерпретация ни исходила. Мы хотим здесь задать один вопрос: каким образом господин Ле Кур читал наши тексты? Мы тем более должны его задать, так как господин Ле Кур в своей последней статье снова приписывает нам утверждение, которого мы никогда, естественно, не делали, – что якобы Северный полюс в изначальную эпоху «был не там, где он сегодня находится, а, по-видимому, в регионах, близких к Исландии и Гренландии»[27]27
  Этот вопрос связан с отклонением земной оси, которого, согласно некоторым традиционным данным, изначально не было и которое явилось результатом того, что западная традиция называет «грехопадением человека».


[Закрыть]. Откуда он это взял? Мы совершенно уверены, что ни слова не писали на эту тему и ни намеком не обмолвились о довольно, на наш взгляд, второстепенной проблеме возможного смещения полюса после начала нашей Манвантары. По еще более веским причинам мы никогда не уточняли его изначального положения, которое, впрочем, по целому ряду соображений было бы очень трудно определить относительно актуальных земель.

Господин Ле Кур говорит также, что «несмотря на наш индуизм, мы признаем, что исток Традиции лежал на Западе». На самом деле мы этого никак не признаем, т. к. напротив, убеждены, что исток Традиции следует искать только на полюсе, а полюс, как известно, не является ни восточным, ни западным. Как и в предыдущей статье, мы настаиваем на том, что Север и Запад являются совершенно различными ориентациями. Лишь в эпоху, весьма далекую от Первоначала, местопребывание Примордиальной Традиции могло перемещаться и в другие регионы – как на Восток, так и на Запад, причем в одни периоды это были западные регионы, в другие – восточные. И во всяком случае, верно то, что в последний раз таким местопребыванием стал Восток и уже задолго до времен, называемых «историческими» (поскольку только они и доступны для исследований «профанических» историков). Впрочем, следует заметить, что совсем не «вопреки нашему индуизму» (используя это выражение, господин Ле Кур и сам, видимо, не понимал, насколько оно точно соответствует истине), но как раз благодаря ему, мы считаем, что исток всех традиций является северным, нордическим, а еще точнее полярным, поскольку именно это утверждают Веды, равно как и другие сакральные тексты[28]28
  Те, кто хочет найти точные ссылки относительно этого вопроса, могут обратиться к замечательной книге B.G. Tilak «The Arctic Home in the Vedas», которая, к сожалению, осталась совершенно неизвестной в Европе – конечно же, потому, что ее автором является невестернизированный индус.


[Закрыть]. Земля, где солнце вращается над горизонтом, не заходя за него, действительно должна располагаться либо рядом с полюсом, либо непосредственно на нем самом. Известно, что позднее представители Традиции переместились в регион, где самый длинный день был в два раза длиннее самого короткого, но это следует отнести уже к последующей фазе, прямого отношения к Гиперборее не имеющей.

Возможно, на самом деле следует различать Северную Атлантиду и Южную Атлантиду, как это делает господин Ле Кур, хотя изначально они и не были разделены. Но и в этом случае Северная Атлантида не имеет в себе ничего гиперборейского. Мы охотно признаем, что этот вопрос значительно усложняется тем, что часто одни и те же названия в разные эпохи прикладываются к различным регионам, и это верно не только относительно последовательных локализаций примордиального традиционного центра, но и относительно вторичных центров, прямо или косвенно из него проистекающих. Мы упомянули об этой трудности в нашей книге о Короле Мира, где на той же самой странице, на которую ссылается господин Ле Кур, мы писали следующее: «Следует отличать атлантическую Тулу (изначальное местонахождение центра традиции Тольтеков, расположенное, скорее всего, в северной Атлантиде) от гиперборейского Туле. И только это гиперборейское Туле на самом деле является изначальным и Высшим сакральным Центром в рамках всей нашей Манвантары. Именно гиперборейское Туле было «Сакральным Островом» по преимуществу, и его расположение изначально было полярным в самом буквальном смысле. Все остальные «сакральные острова», которые подчас носили идентичные названия, были лишь его образами. Это относится и к духовному центру атлантической традиции, который был основным центром духовной власти на протяжении одного из вторичных циклических периодов внутри Манвантары»[29]29
  В отношении атлантической Тулы мы считаем, что будет интересно привести здесь информацию, которую мы обнаружили в географической хронике журнала «Journal des Debats» (22 января 1929) «Об индейцах Панамского перешейка» и важность которой явно ускользнула от самого автора статьи: «В 1925 году большая часть индейцев Куна восстала, перебила панамских жандармов, которые жили на их территории, и основала независимую Республику Тула, чьим знаменем была свастика на оранжевом фоне с красными краями. Эта республика существует и по сей день». Это показывает, что от традиций древней Америки осталось гораздо больше, нежели обычно считают.


[Закрыть]. И мы добавили в сноске: «Значительная трудность в определении точки соприкосновения атлантической традиции с традицией гиперборейской заключается в переносе одних и тех же названий на различные географические и сакральные понятия, что может дать повод для путаницы. Но несмотря ни на что, этот вопрос все же не является принципиально неразрешимым».

Говоря об этой «точке соприкосновения», мы имели в виду в первую очередь Друидизм. И как раз в отношении Друидизма мы снова встречаемся в «Атлантисе» (июль-август 1929) с другой заметкой, которая показывает, до какой степени бывает трудно ожидать от людей адекватного понимания написанного нами. По поводу нашей статьи в июне 1929 в журнале «Покрывало Изиды» под названием «Тройная друидическая ограда» господин Ле Кур пишет следующее: «Делать из этого символа («тройная ограда») исключительную принадлежность друидов значит неправомочно сужать все значение этой эмблемы. На самом деле, данный символ гораздо старше, и его сияние распространяется далеко за пределы друидического мира». Однако мы и не собирались приписывать его исключительно друидам. Заметив в этой статье, – ссылаясь при этом, кстати, на самого господина Ле Кура, – что этот символ можно встретить в Италии и Греции, мы сказали буквально следующее:

«Тот факт, что такая же фигура встречается не только у кельтов, но и у других народов, подтверждает, что и в других традиционных сакральных формах существовали инициатические иерархии, организованные по той же самой модели (что и друидическая иерархия), и это совершенно нормально и естественно». Что же касается вопроса о первичной принадлежности данного символа, нужно вначале выяснить, к какой эпохе восходит сам Друидизм. Вполне вероятно, что он восходит к гораздо более древним эпохам, нежели обычно принято полагать, и это подтверждается, кроме всего прочего, еще и тем, что Друиды были обладателями традиции, значительная часть которой является бесспорно гиперборейской по происхождению.

Мы воспользуемся этим случаем и сделаем другое важное замечание: мы пользуемся термином «Гиперборея» в соответствии с обычаем, принятым у греков. Но сам факт употребления именно такой формы уже свидетельствует, что греки, по меньшей мере, в эпоху «классицизма», утратили понимание изначального смысла данного названия. На самом деле, достаточно было бы использовать просто слово «Борея»[30]30
  «Борея» – по-гречески «север», «Гиперборея» – «крайний север» (прим. перев.).


[Закрыть], тем паче, что это слово имеет эквивалент в санскритском «Вараха» или точнее, когда речь идет о земле, о континенте, об острове, в женском роде данного термина – «Вархи». Дословно это переводится как «Земля Кабана», которая позднее, в период доминации касты кшатриев, закончившейся приходом Парашу-Рамы[31]31
  Это слово «Варахи» относится к «Северной Земле», символически отождествляемой с определенным аспектом Шакти Вишну, взятого более специально в форме его третьего Аватары. Об этом много можно было бы сказать, и, наверное, мы еще к этому вернемся. Это имя, вопреки Сэнт-Ив Д'Альвейдру, никогда не означало Европу. С другой стороны, в этом вопросе на Западе было бы намного больше ясности, если бы Фабр д'Оливе и его последователи не перепутали историю Парашу-Рамы и Рама-Чандры, т. е. шестого и седьмого Аватар, которые тем не менее отнюдь не тождественны.


[Закрыть], стала «Землей Медведя».

Чтобы завершить все эти пояснения, нам остается еще сказать несколько слов относительно трех или четырех вопросов, которые господин Ле Кур затрагивает в своих статьях. Во-первых, это касается свастики, из которой, по его утверждению, «мы сделали символ полюса». Не испытывая ни малейшей неприязни к господину Ле Куру, мы хотели бы попросить его все же раз и навсегда прекратить смешивать его собственное положение с нашим. Пора, наконец, назвать вещи своими именами: мы считаем его простым «искателем» (что, однако, отнюдь не умаляет его достоинств), предлагающим различные объяснения тех или иных явлений и символов и основывающихся исключительно на своих собственных, персональных (подчас несколько легкомысленных) взглядах. Это остается его полным правом, так как он не принадлежит ни к одной из ныне существующих живых традиций и не обладает никакими данными, полученными путем непосредственной, прямой, устной передачи. Иными словами, он занимается археологией, в то время как мы практикуем инициатическую науку. Два этих подхода, даже в случае обращения к одним и тем же предметам, никогда и никоим образом не могут совпадать. Не мы «сделали» из свастики знак полюса: мы утверждаем, что свастика есть и всегда была символом полюса, и что именно это является ее основным традиционным значением. Утверждение истины, почерпнутой из Традиции, – нечто иное, нежели искусственная и чисто теоретическая конструкция. И в таком положении дел ни господин Ле Кур, ни мы сами – никто не может ничего изменить. Сам же господин Ле Кур, который способен только на интерпретации более или менее гипотетического характера, пытается доказать, что свастика – «это лишь символ, обозначающий идеал без возвышения»[32]32
  Мы предполагаем, что, написав это, господин Ле Кур имел в виду скорее современные, нежели традиционные интерпретации свастики, такие, какие популярны, к примеру, сегодня у немецких «расистов», присвоивших себе эту эмблему и давших ей странное и второстепенное название Hakenkreuz, дословно «Крючковый Крест».


[Закрыть]. Что ж, если он так считает, это – его дело, его личное мнение, но не более того, и мы тем более не склонны обсуждать это, т. к. здесь речь идет о чисто эмоциональной оценке. «Возвышенный» он или нет, «идеал» – для нас это нечто совершенно пустое. На самом деле, мы бы сказали, что в случае свастики речь идет о несравнимо более «позитивных» вещах (хотя слово «позитивный» сегодня так затаскано и извращено, что почти потеряло свой изначальный смысл).

Господин Ле Кур, с другой стороны, кажется, остался неудовлетворенным заметкой, которую мы посвятили статье одного из его сотрудников, что бы то ни стало стремившегося увидеть оппозицию между Востоком и Западом и проявлявшего в отношении Востока эксклюзивизм, достойный сожаления[33]33
  Господин Ле Кур укоряет нас в том, что мы сказали о его коллеге, что «он явно не обладает даром языков». Господин Ле Кур нашел это «несправедливым» утверждением. Увы! Он опять спутал «дар языков» с узко лингвистическими знаниями, хотя, на самом деле, инициатический «дар языков» не имеет никакого отношения к эрудиции.


[Закрыть]. Ле Кур написал по этому поводу следующее: «Господин Рене Генон, будучи чистым логиком, видит и на Востоке и на Западе лишь сугубо интеллектуальный аспект вещей, что доказывают все его писания. Он еще раз подтверждает это, заявляя, что Агни достаточен сам по себе (см. журнал «Regnabit», апрель 1926), и игнорируя дуальность Аор-Агни, к которой мы часто обращаемся, т. к. она есть краеугольный камень проявленного мира». Несмотря на наше обычное безразличие по отношению к тому, что о нас пишут, мы не можем молчать после того, как нас назвали «чистым логиком», в то время, как на самом деле мы рассматриваем логику, как, впрочем, и диалектику, лишь в качестве простых вспомогательных инструментов для демонстрации определенных доктрин. И хотя эти инструменты иногда действительно весьма полезны, они всегда остаются чисто внешними по отношению к сущности этих доктрин и поэтому совершенно неинтересными сами по себе. Мы стоим, повторим еще раз, на чисто инициатической точке зрения, и все остальное чисто «профаническое» знание полностью лишено в наших глазах какой бы то ни было ценности. Действительно, мы иногда говорим о «чистой интеллектуальности», но это выражение имеет для нас совершенно иной смысл, нежели для господина Ле Кура, который, видимо, путает «интеллект» и «рассудок», и который, со своей стороны, любит рассуждать об «эстетической интуиции», тогда как на самом деле не существует никакой подлинной интуиции, кроме «интеллектуальной интуиции» сверх-рассудочного (супра-рационального) уровня. Кроме того, существует такая серьезнейшая и значительнейшая вещь, как «метафизическая реализация», о которой люди, подобные господину Ле Куру, не имеют, естественно, ни малейшего представления, полагая, что мы представляем из себя лишь одну из разновидностей чистых теоретиков. Все это еще раз доказывает, как невнимательно и невдумчиво господин Ле Кур читал наши труды, которые, однако, никак не дают ему покоя.

Что же касается истории с термином Аор-Агни, – а эту дуальность мы отнюдь, вопреки господину Ле Куру, не игнорируем – то, видимо, следует разобраться раз и навсегда со всеми этими фантазиями, за которые, впрочем, ответственен не только господин Ле Кур. «Агни достаточен уже сам по себе, потому что на санскрите этот термин означает огонь во всех его аспектах без исключения, и те, кто утверждает обратное, доказывают тем самым лишь свое полнейшее невежество в отношении индуистской традиции». Вот что дословно мы и сказали в сноске к другой нашей статье, опубликованной в журнале «Regnabit». Приведем здесь эту сноску полностью: «Зная, что среди читателей «Regnabit» есть люди, которые интересуются теориями определенной школы, чьи труды – весьма интересные и достойные уважения в одних аспектах – в других аспектах содержат серьезные погрешности, мы хотим сделать несколько критических замечаний. Так, мы должны сказать, что совершенно неприемлемо использовать термины Аор и Агни для обозначения двух взаимодополняющих аспектов огня (света и жара). Первое из этих слов – еврейское, второе – санскритское, и поэтому нельзя смешивать между собой термины, заимствованные из различных традиций, даже если между ними есть действительная связь или даже полное тождество, скрытое под различием форм. Нельзя путать «синкретизм» и подлинный синтез. Кроме того, если Аор означает исключительно Свет, Агни – это огненный принцип, взятый в целом (латинское ignis было, впрочем, его точным эквивалентом), т. е. и как свет, и как жар. Сведение этого термина лишь к его второму значению, к жару, является абсолютно спорным и неоправданным». Вряд ли следует уточнять, что, писав эти строки, мы вообще никак не имели в виду господина Ле Кура. Мы думали только о Иероме де Парай-ле-Маньяле, который и изобрел это странное вербальное сочетание. Мы также совершенно не имели в виду и фантазии, порожденные чрезмерно буйным воображением господина де Сарачага, который в наших глазах не имеет ни малейшего авторитета и с точки зрения Традиции лишен какой бы то ни было ценности, а лишь эта точка зрения, точка зрения Традиции, всегда является для нас основополагающей[34]34
  Этот самый господин Сарачага обычно писал вместо «свастика» – «звадиска». Когда мы спросили о причине такого искажения этого слова у одного из учеников господина Сарачаги, тот ответил, что у учителя были веские основания поступать именно таким образом. Однако мы находим подобное объяснение чересчур легковесным.


[Закрыть].

Наконец, господин Ле Кур пользуется случаем, чтобы заново провозгласить антиметафизическую и антиинициатическую теорию западного «индивидуализма», что, впрочем, является его чисто личным делом. И он добавляет с гордостью, показывающей, насколько сильно он еще ограничен чисто индивидуальными рамками: «Мы утверждаем нашу точку зрения, поскольку мы являемся предшественниками во всей сфере знаний». Эта претензия действительно является несколько странной. Неужели господин Ле Кур считает себя таким старым? Современные люди Запада не только не являются ничьими предшественниками, они даже не законные потомки народов, населявших Запад ранее, т. к. они потеряли ключ от своей собственной Традиции. Отнюдь не на Востоке произошло извращение традиционных знаний, что бы ни говорили те, кто не имеют ни малейшего представления об истинно восточных доктринах. Настоящими предшественниками во всех отношениях – если использовать выражение господина Ле Кура – являются верные хранители Примордиальной Традиции. Никаких других быть просто не может, и в настоящую эпоху они пребывают отнюдь не на Западе.

Рене Генон

(перевод с французского А. Дугин)

Другая история

Термин «альтернативная история» в России приобрел два смысла.

1-й смысл термина имеет следующее, изначальное, определение – жанр, посвящённый изображению реальности, которая могла бы быть, если бы история, в один из своих переломных моментов (точек бифуркации, или точек развилки) пошла по другому пути.

Некоторые альтернативные историки занимающиеся тематикой собственно альтернативной истории: Бушков А., Буровский А., Переслегин С.

Публицист Б. Невский пишет: «В принципе, альтернативность является неотъемлемой частью жизни любого из нас. Каждое утро, выходя из дома, мы не можем со стопроцентной убежденностью утверждать, что грядущий день не принесет с собой ничего неожиданного. Почти ежеминутно мы оказываемся перед микроскопическим выбором. Наша жизнь – своеобразный перекресток, и любой шаг теоретически способен привести к событиям, коренным образом меняющим нашу судьбу…

Вариативность человеческого бытия и подтолкнула пытливые и незакостеневшие умы некоторых людей, непосредственно занимающихся исторической наукой, к мыслям и идеям «альтернативности» как отдельных событий, так и всего исторического процесса в целом.

Альтернативная история глазами американских разработчиков компьтерных игр

Первым известным нам АИ-предположением отметился еще древнеримский историк Тит Ливий в своем эпическом трактате «История Рима от основания Города». В книге IX, написанной около 35 г. до н. э., несколько страниц были посвящены гипотетическому походу Александра Македонского на Рим в 323 г. до н. э., который, по Ливию, закончился бы полным разгромом великого завоевателя. Несмотря на явную пристрастность, некоторые предположения историка звучат довольно здраво. Однако это был всего лишь эпизод, витиеватый пассаж внутри вполне традиционного исторического труда.

В XIX веке появился термин «альтернативный мир», который впервые употребил английский критик и писатель Исаак Дизраэли в работе «The Curiosities of Literature», чуть позже он развил идею в сборнике рассказов «Of a History of Events Which Have Not Happened» («Об истории событий, никогда не происходивших», 1849). Однако первым автором полноценного научного АИ-труда стал знаменитый британский историк Джордж Тревельян. Правда, произошло это еще в относительно молодые годы ученого, когда он победил в одном конкурсе с работой «Если бы Наполеон выиграл битву под Ватерлоо» (1907), и на тот момент эта статья не привлекла особого внимания.

Иное дело – другой англичанин, сэр Арнольд Тойнби, который, будучи уже мировой величиной исторической науки, разродился статьями «Если бы Александр не умер тогда…» и «Если бы Филипп и Артаксеркс уцелели…» (в первой он рассматривал гипотетические последствия удлинения жизни героя античности, а во второй – его более ранней гибели). Этими нашумевшими работами Тойнби фактически и положил начало такому направлению в истории, как ретропрогнозирование. Впрочем, доказательства Тойнби строились на использовании воображения, и потому были гораздо ближе к беллетристике, нежели к подлинной науке. Коллеги-историки восприняли экзерсисы Тойнби как «шалость гения», некую разновидность научного досуга, салонной болтовни на тему «что было бы, если».

Еще один англичанин, Д.С. Скуайр, собрал разные публикации на эту тему и в 1931 г. выпустил первый такого рода сборник научно-популярных эссе «If It Had Happened Otherwise» («Если бы это все же случилось»), среди авторов которого отметились Г.К. Честертон и У. Черчилль. Труды Тревельяна, Тойнби и сборник Скуайра и явились основанием для «научно-исторической альтернативы», в течение длительного времени считавшейся пасынком исторической науки…

К разработке новой «золотой жилы» подключились писатели-фантасты, что также оказало влияние на популяризацию АИ. Расцвет «научно-исторической альтернативы» наступил после Второй мировой войны, когда многие задавались вопросом – реально ли было избежать произошедшего кошмара? Поскольку традиционная наука была на тот момент либо не готова, либо не способна дать подходящие ответы, вариативность при написании вполне серьезных исторических работ получала все более широкое распространение. АИ выбралась из гетто околонаучного курьеза, прежде всего в США и Западной Европе (в странах социализма идея «альтернативности» истории не приветствовалось).

Наиболее разработанными АИ-темами были события, связанные с американскими Войной за независимость и Гражданской войной, а также Второй мировой войной и Наполеоновскими войнами. Как видим, упор в научно-исторических альтернативах делался на события военной истории, что немудрено, ведь элементы АИ давно уже использовались при обучении в военных училищах и академиях.

Массовой популярностью стали постепенно пользоваться издаваемые научные АИ-работы, причем некоторые из них не гнушались писать вполне серьезные и видные историки – например, «Если бы Юг выиграл Гражданскую войну» (1960) М. Кантора и «Если бы Гитлер выиграл Вторую мировую» (1961) У. Ширера.

Прорыв произошел благодаря американскому экономисту Роберту Фогелю, когда в 1964 г. вышла его ставшая скандально известной книга с невзрачным названием «Железные дороги и экономический рост Америки: очерки по эконометрической истории».

Дело в том, что в американской исторической науке традиционно считалось, что массовое строительство железных дорог в XIX веке стало одной из главных причин столь энергичного экономического развития страны. Фогель же путем математических расчетов построил так называемую контрфактическую модель – гипотетический вариант развития США, при котором вместо железных дорог основными средствами передвижения по американским просторам остались бы дилижансы и пароходы. Результат беспристрастных расчетов получился парадоксальным – реальный вклад железнодорожного строительства в развитие экономики оказался ничтожно мал (был равен национальному продукту США за несколько месяцев), а спрос на железные дороги был искусственно спровоцирован сталелитейными магнатами. Таким образом, работа Фогеля наповал убивала одну из «священных коров» американской исторической науки! И при этом орудием служило не теоретическое умственное жонглирование, а суровый язык цифр.

В 1974 г. Фогель выпустил книгу «Время на кресте. Экономика американского рабовладения», в которой убедительно доказывалось, что к середине 19 века американское рабство вовсе не изжило себя с хозяйственной точки зрения, как это было принято считать. Если брать только экономический аспект проблемы, при выращивании хлопка в условиях США оно оставалось бы рентабельным вплоть до появления в пятидесятые годы 20 века современных хлопкоуборочных комбайнов!

Тут яростно взвыли американские либералы, ошибочно посчитавшие, что Фогель якобы защищает рабство. Лишь после выхода в 1989 г. его новой книги «Без согласия или контракта: взлет и падение рабства в Америке» всем стало ясно: Фогель доказывал, что отмена рабства была вызвана не экономическими, а идеологическими причинами. Американское общество пошло по пути кровопролитной Гражданской войны, так как свободные люди не могли более жить с сознанием того, что рядом кто-то лишен этой свободы. В 1993 г. за свои исследования ученый был удостоен Нобелевской премии по экономике.

Хотя выводы Фогеля нашли одобрение далеко не у всех специалистов, главным результатом его работ стало коренное изменение взглядов научного сообщества на «альтернативу». Отныне ретропрогнозирование стало восприниматься как составная часть вполне серьезного направления исторической науки, т. н. «клиометрии» (историко-математических исследований). Построение АИ-моделей стало также считаться вполне допустимым, хоть и несколько экзотичным, научным методом и для других направлений исторической науки. Еще одним краеугольным камнем ретропрогнозирования являются идеи известного бельгийского ученого, нобелевского лауреата в области химической физики Ильи Пригожина. Согласно разработанному им синергетическому подходу, развитие общества не является жестко предопределенным. Наблюдается чередование периодов эволюции, когда вектор развития общества изменить невозможно. Изучая физику сильно неравновесных систем, Пригожин открыл новые эффекты, которые отражены в названии его программной книги «Порядок из хаоса».

Предметом ретропрогнозирования является изучение бифуркационных точек (более массовый термин – «развилка»), неких ключевых моментов истории, во время которых происходит выбор пути дальнейшего развития общества из веера различных альтернатив. Выбор в таких ситуациях практически всегда происходит в условиях неопределенности и неустойчивости баланса социальных сил. Поэтому на бифуркацию могут повлиять абсолютно, на первый взгляд, ничтожные и субъективные обстоятельства. «Переход через бифуркацию – такой же случайный процесс, как бросание монеты» (Пригожин).

Своеобразным символом такой «монеты» вполне может послужить гнилая доска корабельного трапа, подломившаяся под ногами Джан-Луиджи Фиески, руководителя заговора против генуэзского диктатора Андреа Дориа. Результат – Фиески бултыхнулся в воду, и тяжелый панцирь утянул его на дно. Обезглавленное восстание было подавлено, и Дориа правил Генуей еще 13 лет. Конечно, для мира это невеликое событие, однако знаменательный факт: один-единственный кусок деревяшки мог реально изменить историю, пусть в малом масштабе.

Нельзя сказать, что АИ была «terra incognita» для отечественной исторической науки, однако, по понятным причинам, советская историография, ведомая принципами марксизма и партийности, решительно отвергала «альтернативность» развития общества.

Хотя в советской научно-популярной литературе АИ-исследования изредка встречались. Например, в книге «Апостол Сергей. Повесть о Сергее Муравьеве-Апостоле» (М., 1975) известного советского историка Натана Эйдельмана был опубликован АИ-сценарий «Невозможный 1826 год» (гипотетическое развитие событий при победе восстания Черниговского полка).

В 1980-е годы ситуация улучшилась. В статье «Возможное и действительное и проблемы альтернативности в историческом развитии» («История СССР», 1986, № 4) Ковальченко дал определение альтернативных ситуаций в истории, отметив, что игнорирование таких моментов обедняет наше представление об исторической реальности. В статье «Столыпинская аграрная реформа: Мифы и реальность» он сам построил несколько вариантных моделей развития крестьянских хозяйств России в начале ХХ века.

В «смутные» 1990-е годы фокус общественного внимания был сосредоточен на ином, вроде повального увлечения мистицизмом и разными псевдоисторическими теориями (одни «труды» академика Фоменко А.Т. чего стоят!). К сожалению, в настоящий момент истинно научные АИ-исследования в России носят эпизодический и локальный характер.

В научно-популярной литературе подвижки чуть более заметны, хотя до практики издания так востребованных на Западе многотомных антологий дело пока не дошло. По сути, «первой ласточкой» стала книга В. Поликарпова «Если бы… Исторические версии», где имелось порядка 20 АИ-сценариев, многим из которых не доставало научной аргументированности.

Нельзя не вспомнить «Россию, которой не было» известного фантаста А. Бушкова. Правда, собственно АИ тут немного: всего несколько глав, описывающих развилки в российской истории. Главный недостаток АИ-сценариев Бушкова – отсутствие исторически объективного анализа и явная пристрастность и эмоциональность писателя.

Чуть-чуть АИ есть и в нашумевшем романе-гипотезе А. Валентинова «Спартак», посвященного крупнейшему восстанию рабов.

Ну и, наконец, еще одна жутко популярная «альтернатива», причем носящая поистине уникальный характер, так как автор выдает созданный им АИ-сценарий… за реальную историю! Речь идет о цикле псевдоисторических трудов В. Суворова (Резуна) «Ледокол», «День М» и других, точнее, о вымышленной автором операции «Гроза» (якобы планировавшееся в 1941 году вторжение советских войск в Европу)…

* * *

Альтернативная история – наука перспективная, ведь изучение путей развития общества способно не только углубить наше познание истории, но и творчески обобщить исторический опыт, что может пригодиться в создании футурологических моделей будущего. На долгом пути своего развития человечество сделало слишком много ошибок. Возможно, ретропрогнозирование поможет избежать хотя бы некоторых других – если, конечно, мы еще не утратили способности и желания воспринимать уроки прошлого.

Основные типы моделирования «альтернативных сценариев».

Альтернативное моделирование – анализируются варианты истории, имевшие реальные шансы осуществиться. При АМ на «развилку» действуют некие силы (влиятельные личности, организации, социальные группы), выступающие за альтернативный ход событий либо признающие его возможность, и отсутствуют объективные факторы, делающие альтернативный ход событий невозможным. Например, некоторые сценарии триумфа Наполеона или более долгой/короткой жизни Александра Македонского.