Текст книги "Под сенью жёлтого дракона. Том 2"

– Давай попробуем… А у меня в госпитале сегодня тоже был гость – мой коллега лейтенант Уитлес. Приехал познакомиться. Прямо так и сказал.

– Ну что, познакомились? – чуть насмешливо поинтересовался Владимиров.

Он хорошо запомнил этого лейтенанта ещё в день прилёта. Уитлес выделялся среди всех высоким ростом и тощей фигурой. Ещё Владимиров обратил внимание на то, что на нём была новая форма, в отличие от других.

– Познакомились, – ответил Орлов. – Он охотно рассказал о себе: до 1933 года его семья жила в Германии, затем началось преследование евреев и коммунистов, и его семья выехала в Соединённые Штаты. Нормальный парень… Сказал, что в США много людей, которые сочувствуют Советскому Союзу. Есть и такие, которые готовы ехать к нам, чтобы воевать в рядах Красной Армии. Удивило его немало, что госпиталь расположен в пещерах, а не в городе. Да, и ещё!.. В субботу их всех приглашают на вечеринку в Яньцзялин…

– К Мао? – уточнил Владимиров.

– Не знаю… Он не сказал, а я счёл нужным не проявлять к этому интерес…

5

Седьмого августа в городе стало известно о прилёте в Яньань ещё одной группы из «миссии наблюдателей». Сразу после встречи в аэропорту с новой группой «наблюдателей», Проценко приехал к Владимирову на низкорослой лошади.

– Игорь Иванович, откуда у тебя появился такой транспорт? – не без удивления спросил Владимиров.

– Позаимствовал у одного местного лавочника. Не за спасибо, конечно, – ответил тот. – Раньше я ездил верхом…

Владимиров проводил Проценко в дом и напоил водой. Тот с облегчением вздохнул и признался:

– Думал по дороге, что изнутри начну закипать… Ну что, Пётр Парфёнович, докладываю: всё повторилось, за исключением удачно приземлившегося «Дугласа». Встречающих было много во главе с Мао Цзэдуном и Чжу Дэ. Потом откуда-то появился и Чжоу Эньлай. На этот раз торжественная встреча проходила в здании аэропорта, однако, я заметил, что из самолёта вынесли четыре больших ящика. Я потом узнал: с радиоаппаратурой. Надо полагать, у вас теперь появятся конкуренты…

– Они уже есть! – ответил Владимиров. – Риммар засек их радиостанцию…

…Восьмого августа из Чунцина впервые за последнее время пришла хорошая новость: правительственные войска освободили город Ханьян.

В этот же день радиостанция британского агентства «Рейтер» прокомментировало довольно подробно о возобновлении боёв союзных войск под командованием генерала Стиллуэла на Бирманском фронте, где было освобождено от японцев сразу несколько городов.

…На следующий день снова приехал Проценко, но уже с Аткинсоном. Владимиров сразу обратил внимание на настороженную сдержанность Аткинсона. Внимательный и чуть требовательный взгляд, плотная фигура – всё говорило о наличии у него волевого характера. Проценко представил Аткинсона Владимирову и Риммару и добавил:

– …Познакомьтесь. Это мои друзья и соратники по перу. В Яньани они с мая 1942 года…

Аткинсон на вид был немного старше Владимирова, однако не подавал руки, пока Владимиров не протянул ему свою руку первым.

– Я рад знакомству с вами, – сказал Аткинсон по-русски. – Мой друг, – и он указал на Проценко, – рассказывал о вас столько интересного…

– Вы хорошо говорите по-русски, – мягко прервал его Владимиров.

– Я долго работал в Москве, – пояснил Аткинсон. – К тому же у меня русские корни. Мой дедушка был женат на русской актрисе!

Владимиров понимающе кивнул головой.

– Ну что… Проходите и присаживайтесь, – предложил он. – Надеюсь, от чая не откажетесь?

– Если он холодный, – ответил Аткинсон.

– Есть и холодный.

Риммар ушёл на кухню за чаем, а Владимиров продолжил:

– Мы уже ждём – не дождёмся, когда нам разрешат вернуться в Москву. Вам легче… Насколько я знаю, ваша миссия прибыла в Яньань на два месяца…

– Верно, – подтвердил Аткинсон. – Однако, дай бог выдержать здесь и эти два месяца. Правда, Игорь Иванович сказал мне, что есть места и похуже, однако мне не верится…

И Аткинсон чуть насмешливо глянул на Проценко.

– Напрасно ты так говоришь! – возразил тот. – А чем лучше Чунцин?..

В это время из кухни пришли Чан и Риммар. Они принесли большой заварной чайник, стаканы и земляные орешки. Чан разлил по стаканам чай и ушёл. Когда за ним закрылась дверь, Аткинсон спросил, обращаясь к Владимирову.

– Скажите, это правда, что Чан Кайши в 1929 году учился в Москве в военной академии?

И Владимиров почувствовал на себе внимательный взгляд Аткинсона.

– Правда, – ответил Владимиров. – Он был на курсах переподготовки…

– А его сын тоже учился в Москве? – снова спросил он.

– И его сын учился в Москве, как и многие молодые люди из Китая.

На лице Аткинсона появилось откровенное недоумение. Он посмотрел на Проценко, затем снова перевёл взгляд на Владимирова.

– Простите за любопытство, – проговорил он, – но почему тогда Чан Кайши не стал вашим другом?

Владимиров усмехнулся.

– Вы знаете, мне проще ответить на вопросы, сколько стоит фунт дыма, или куда уходят деньги, чем на этот вопрос, – решил он уйти от прямого ответа.

Однако Аткинсон всё понял и ещё раз извинился.

– Мне Игорь Иванович говорил, чтобы я не задавал глупых вопросов, – признался вдруг Аткинсон. – А я не послушал его совета… И всё же скажите, если можно, что на ваш взгляд представляет собой Чан Кайши?..

– А чай мы пить будем? – вмешался в разговор Проценко.

– Дельное предложение, – ответил Риммар и взял свой стакан с чаем. За ним последовали и другие. Владимиров глянул на Аткинсона и встретился с его выжидательным взглядом.

– Ну, хорошо, – проговорил он. – Я расскажу, что мне известно, а вы будете пить чай. Чан Кайши был один из самых близких к Сунь Ятсену соратников по революционной борьбе, а затем и в руководстве страной. В 1913 году Сунь Ятсен назначил Чан Кайши своим военным советником…

– Я ещё раз прошу простить меня, – прервал Аткинсон Владимирова, – но это правда, что Чан Кайши был японским офицером?

– Нет, – ответил Владимиров. – Он был курсантом японского офицерского училища. Это было, если мне не изменяет память, где-то в 1908 году.

Аткинсон скрестил на груди руки.

– Всё! Я больше вас не перебиваю.

– В 1923 году, сразу после возвращения из Москвы, – продолжил Владимиров, – Чан Кайши был назначен начальником военной академии. В биографии Чан Кайши есть одна интересная деталь. Во время учёбы в Москве он неоднократно встречался с Троцким, одним из руководителей Коминтерна Зиновьевым и Наркомом иностранных дел Чичериным. В 1924 году Чан Кайши назначается начальником Генштаба китайской армии. Через год умирает Сунь Ятсен и Чан Кайши становится во главе Гоминьдана и фактически руководителем Китая. Наша страна в это время оказывала Китаю большую помощь. Особенно в строительстве новой армии. В Китай были направлены самые талантливые наши военачальники, такие, как Блюхер. Однако в 1927 году Чан Кайши начинает преследовать китайских коммунистов и разрывает дипломатические отношения с Советским Союзом. Но уже в 1931 году, когда Япония захватила Маньчжурию, он обратился в Москву с просьбой восстановить дипломатические отношения. А в 1937 году, когда японские войска вторглись в центральные районы Китая, между СССР и Китаем был подписан договор о взаимном ненападении. Даже при таком странном названии договор предусматривал оказание китайскому правительству военно-технической и экономической помощи. В то время СССР был единственной в мире страной, которая выступила в поддержку молодой китайской республики. Вот, пожалуй, и всё, – закончил рассказ Владимиров. Аткинсон часто закивал головой.

– А я представлял себе всё немного по-другому… – признался он.

– Как именно? – спросил Владимиров.

Аткинсон слегка замялся.

– Как вам сказать… Я полагал, что Чан Кайши вёл двойную игру и с Москвой, и с Вашингтоном, однако все карты ему спутали японцы… Но, как говорят у нас, брак – зло, но необходимое зло. А политические браки довольно распространённое явление в наше время…

Глава восьмая

1

Переговоры с американцами в Яньцзялине проходили за закрытыми дверями: в местных газетах ни слова о переговорах. И двенадцатого августа Владимиров, чтобы что-то узнать, снова поехал к Бо Гу. Тот встретил его, как всегда, радушно. Угостил чаем, который заварил сам и уже после этого сказал.

– А теперь я слушаю вас…

– Я бы хотел узнать что-нибудь о переговорах с американцами, – сказал Владимиров. – Газеты не пишут…

– И навряд ли будут писать, – прервал его Бо Гу. – Всё дело в том, что у нас не переговоры, а медовый месяц с ними. – И, заметив недоумение на лице Владимирова, пояснил: – Идут сплошные вечеринки, а между ними, как бы мимоходом, разговоры о наших отношениях и о нашем будущем!..

И Бо Гу выразительно развёл руками. Всё это не было похоже на Мао Цзэдуна. И потому Владимиров спросил.

– Может, у руководства Особого района изменились планы?

– Нет, – ответил Бо Гу. – но буквально на днях Мао в разговоре со мной высказал мысль о возможном переименовании партии, чтобы её название не вызывало негативной реакции у американцев.

Владимиров был ошеломлён услышанным. Переименовать партии ради каких-то, пусть и благих целей, по его мнению, было не просто ошибочным шагом.

– Он, наверное, пошутил, – попытался возразить Владимиров, понимая в то же время бессмысленность своего возражения.

– Нет. Он говорил вполне серьёзно, – ответил Бо Гу. – Более того, несмотря на возражение Чжу Дэ, американцам, по их просьбе, предоставлены все данные о четвёртой и восьмой армиях: места дислокации их частей и подразделений, количество личного состава, вооружении и оперативных планах…

Владимиров слушал Бо Гу и не верил своим ушам.

– А что американцы обещают взамен? – не выдержал Владимиров.

– Ничего, – мрачно ответил Бо Гу. – Улыбаются, хлопают наших по плечу и говорят, что мы хорошие ребята и вместе с нами свернём шею японцам. Но у нас другие планы. Вы это знаете. Мы собираемся свернуть шею вовсе не японцам!..

Владимиров вернулся домой с ещё большим грузом озабоченности, чем был у него до этого. Из головы не выходили слова Бо Гу, которые он произнёс, прощаясь с ним: «…Немецкий историк Иоган Гердер относительно нас сказал, что мы закрылись от всего мира и превратились в рабов. Может это так и есть.»

…Как обычно вечером за ужином Владимиров поделился с Орловым своим впечатлением, оставшимся от встречи с Бо Гу.

– Ну, насчёт переименования партии Мао, по-моему, хватил лишнее, – сказал Орлов. – Не дадут ему это сделать. Да он и сам не осмелится на переименование. А вот то, что они передали за спасибо оперативные сведения о своих вооружённых силах американцам – это напрасно. Американцы на такое не поведутся… Сегодня ко мне в госпиталь привезли лейтенанта Хитча с пулевым ранением в бедро. Пьяного в стельку. Пришлось прооперировать. Жить будет, но хромотой себя обеспечит надолго…

– А что случилось? – спросил Владимиров.

– А чёрт их знает! – махнул рукой Орлов. – Сначала те, кто привёз его, сказали, что Хитч поссорился с кем-то из-за девушки-китаянки. Но когда я сказал, что мне надо об этом сделать запись в журнале приёма о случившемся, они чуть ли не наперебой стали говорить, что Хитч чистил свой пистолет и нечаянно выстрелил в себя. Вот такая история…

Он хотел ещё что-то добавить, но в это время из радиоузла появился Риммар и объявил:

– А у меня целый воз новостей! Берлинское радио сообщило о казнях участников заговора против Гитлера. В Италии распущен Сенат. А под Люблином на территории концлагеря обнаружены останки трёх тысяч уничтоженных здесь невольников…

– Коля! – остановил его Орлов. – Лучше скажи, что на наших фронтах делается.

– Наши наступают, – лаконично ответил Риммар. – А можно и мне с вами поужинать? – И посмотрел на часы. – Успею. У меня есть ещё десять минут до выхода в эфир Совинформбюро.

После того, как Риммар поел и ушёл, Орлов продолжил разговор.

– Цзян Цин сегодня приезжала. Вся сияет от счастья.

– Мао ей какой-то подарок сделал? – усмехнувшись, спросил Владимиров.

– Не угадал!.. Американцы дарят ей цветы чуть ли не каждый день! – пояснил Орлов.

– Это она тебе сама сказала?

– Сама, – ответил Орлов. – Я больше чем уверен: она это мне сказала специально, чтобы я передал тебе…

…Уже поздно вечером Владимиров, подменивший Риммара у радиоприёмника, принял шифровку от «Кедра». Пришлось идти будить Риммара.

– Не повезло тебе, Коля, – сказал он. – Шифровка от «Кедра». Вставай…

Риммар появился в радиоузле через пару минут. Ещё через несколько минут у него ушло на расшифровку текста. В нем сообщалось, что в Японии объявлена тотальная мобилизация. В городах начато формирование вооружённых отрядов самообороны, в которые включают даже женщин и подростков. Барон Судзуки назначен императором президентом тайного Совета. Прочитав текст шифровки, Владимиров усмехнулся.

– Умереть со славой это, конечно, хорошо, – сказал он. – Только японцам от такой славы легче не будет…

2

В ночь с шестнадцатого на семнадцатое августа Совинформбюро сообщило об итогах боёв советских войск на центральном и южном направлениях. К этому времени, по сведениям Совинформбюро, ожесточённые бои шли в Латвии по всей линии от озера Лубана до Екаблинсу и по Западной Двине, охватывала Митаву и выходила к Рижскому заливу недалеко от Кемери, поворачивала на юг и через северную Литву шла рядом с городами Добела, Жигара и Шауляя, и уже оттуда к реке Невежи, и далее через Неман к железной дороге, соединяющей Каунас с Вирбалисом. В ходе наступательных боёв немецкая группа армий «Север» лишилась коммуникаций, связывающих её с Германией. В ещё более сложном положении оказалась неприятельская группа войск «Нарва», где практически прекратили сопротивление третья танковая армия и восемнадцатая моторизованная. С боями откатывалась на Запад и немецкая группа армий «Центр». Наибольших успехов в боях по изгнанию фашистов с родной земли добились войска Первого Украинского фронта. По сведениям Совинформбюро по состоянию на шестнадцатое августа войска фронта уничтожили до ста пятидесяти тысяч солдат и офицеров противника, около полутора тысяч танков и самоходных орудий, более пятисот самолётов.

Семнадцатого числа американские и британские радиостанции тоже сообщили о затяжных боях союзных войск на севере Франции и бомбардировках японских городов. Уже в конце дня радиостанция Чунцина передало сообщение о начале наступления войск центрального правительства в долине реки Янцзы в направлении города Ичан.

…На следующий день Владимиров вместе с Проценко, тот убедительно просил Владимирова познакомить его с Бо Гу, поехали в редакцию агентства «Синьхуа». Бо Гу встретил их шуткой.

– Товарищ Сун Пин, я с вами встречаюсь чаще, чем с Мао Цзэдуном! – сказал он.

Владимиров представил ему Проценко.

– Слышал я уже о вас, – произнёс Бо Гу, крепко пожимая Проценко руку. И тут же обратился к Владимирову: – Теперь вам легче станет. Тем более сейчас, когда ситуация у нас меняется чуть ли не каждый день. Чан Кайши мы уже не ругаем и не клеймим позором. А американцы ездят по всему Особому району и ведут себя так, словно они у себя дома. На днях я встречался с Чжоу Эньлаем. Он мне пожаловался, что не может понять американцев: они со всем соглашаются, но всё стоит на месте. Зато вечерами у них в гостинице, как говорят у вас, от гулянок дым коромыслом!..

– У нас, в таком случае, ещё говорят: кому война, а кому мать родна, – заметил Проценко.

– Вот, вот!.. – согласился Бо Гу и бесцельно переложил на столе бумаги с одного места на другое, затем спросил. – Так что вас интересует?

– Что-нибудь известно о переговорах в Чунцине? – спросил Владимиров.

– Ничего нового, – ответил Бо Гу. – Зато у нас здесь идут непонятные подковёрные игры. Кому-то понадобилось именно сейчас раздувать конфликт, который длится уже долго, между Лю Бочэнем, Е Цзяньином, Чжоу Эньлаем и Пэн Дэхуайем с одной стороны, и Лю Шаоци, Хэ Лунем, Пэн Чжэнем и Кан Шэном с другой. Хотя и без того они живут как кошка с собакой… И ещё, я думаю это для вас важно, – продолжил Бо Гу. – Успехи Красной Армии на ваших фронтах привели в замешательство наше руководство. Здесь все, без исключения, вдруг поняли: одержав победу над Германией, Сталин повернёт Красную Армию на Восток против Японии. Где и с кем окажемся мы?.. Вот что волнует всех в руководстве!..

– Простите меня, – вступил в разговор Проценко. – А как же ставка на США?

Бо Гу безнадёжно махнул рукой.

– Мы нередко вспоминаем о нашем мудром Конфуции. Вспомнил сейчас и я. – И в голосе Бо Гу прозвучали лёгкие иронические нотки. – Однажды он сказал: «Благородный человек с уважением относится к трём вещам: велению неба, к великим людям и к словам мудрецов. Низкий человек не уважает веление неба, и не боится его, презирает великих людей и оставляет без внимания слова мудрого человека». Наверное, к нашему несчастью, мы относимся к последним… – уже без иронии закончил говорить Бо Гу.

…У Бо Гу они пробыли около получаса и уехали. По дороге Проценко спросил:

– Пётр Парфёнович, как могло случиться, что в ходе чжэнфына Бо Гу остался на плаву? Мне рассказали, что его даже обвиняли вместе с другими сторонниками Коминтерна в догматизме и прочих грехах. Больше того, он остался и в руководстве партии, и во главе средств массовой информации Особого района. Странно, не правда ли?

– Возможно и странно… – согласился Владимиров. – Но мне кажется, собака зарыта в другом месте. Мао во многом обязан своим продвижением вверх именно Бо Гу. – И, заметив удивление на лице Проценко, пояснил: – В 1935 году Бо Гу добровольно уступил ему посты Председателя партии и Генерального секретаря, оставив за собой только членство в Политбюро. Во всяком случае, Бо Гу не преклоняется перед Мао, как это делают многие… Владимиров вдруг умолк, и тихо сказал: – А за нами хвост…

– Какой хвост? – не понял сразу Проценко, но тут же догадался. – А-а-а… Вот вы о чём…

– Игорь Иванович, вы только не оборачивайтесь, – предупредил Владимиров. – Посмотрим, что они будут делать дальше… Стойте на месте…

После этих слов Владимиров сошёл с лошади и быстро направился к углу дома, за которым заметил двух молодых китайцев. Когда Владимиров вернулся, Проценко спросил.

– Ну что?

– Каншэновские ребята, – ответил тот. – Ни ума, ни опыта… А говорил мне, что он теперь нам друг, товарищ и брат. – Насмешливо добавил Владимиров. И, уже садясь в седло, поинтересовался у Проценко: – Что у вас сегодня по плану?

– О-о-о!.. – протянул Проценко. – Кровь с носа, надо подготовить статью для «Правды». Обзорную. – Пояснил он. – Встретиться с Аткинсоном. Накануне он говорил мне, что у него есть интересная информация…

– О чём, не сказал? – поинтересовался Владимиров.

– Нет. Он умеет сохранять интригу. И ещё, если удастся, сходить в театр, где почти каждый вечер ставятся антияньаньские спектакли. А что? У вас есть какое-то предложение? – в свою очередь спросил Проценко.

– Скорее, просьба, – ответил Владимиров. – Если можно, узнайте у Аткинсона, какие воинские части их «миссия» уже посетила и какое их мнение о состоянии этих частей.

Проценко согласно кивнул головой.

– Попробую… – пообещал он. И тут же предложил: – Пётр Парфёнович, объясните мне ради бога: я постоянно слышу здесь о Конфуции. Он у них за Иисуса Христа, как у наших верующих?

– Ну-у-у, Игорь Иванович… В какие дебри вас заносит!.. – не без удивления произнёс Владимиров. – Чтобы ответить на этот вопрос, надо вернуться назад минимум на пять тысяч лет, когда в Китае стали возникать философские учения и приобретать статус религии. Но в отличие от всех других религий, которые насаждались огнём и мечом, в Китае религиозная философия не имела строгих канонов, предписывающих китайцам как им жить и мыслить… И ещё одна особенность: основателей религиозно-философских учений здесь и поныне называют не богами, а мудрецами…

Уже в центре города они попрощались. Проценко направился к себе в гостиницу, а Владимиров домой.

…На полпути до дома Владимиров увидел двух уже немолодых бойцов из местного гарнизона, которые тащили двухколёсную тележку, нагруженную плакатами, а сверху лежали портреты Сталина, Рузвельта, Черчилля и большой портрет английского короля Георга. Владимиров остановил бойцов и полюбопытствовал: куда они везут портреты? Один из бойцов, видно старший, ответил:

– Приказано отвезти на аэродром и сдать начальнику аэропорта.

– А почему портрет английского короля больше других? – не сдержался Владимиров от вопроса: его и в самом деле раздирало любопытство.

– Так англичане прилетают… – ответил всё тот же боец.

3

Двадцатого августа радиостанция американского агентства «Ассошиэйтед пресс» сообщило о решении президента США Рузвельта направить в Чунцин генерала Хэрли и бывшего военного министра, а ныне руководителя управления по делам военного производства Нельсона для ознакомления на месте с положением дел и изучения состояния войск центрального правительства. Эта новость вызвала в Яньани сдержанное раздражение. Кан Шэн, который встречался в этот день с Владимировым, чтобы проинформировать его по просьбе Мао Цзэдуна, о ходе переговоров с руководством американской «миссии наблюдателей», угрюмо заявил:

– …Я никогда не доверял американцам!.. Не знаю, почему им так доверяют наши товарищи… Что толку с них!.. Скоро будет месяц, как они прилетели. Ездят, где им вздумается, высматривают, фотографируют… Даже нищих на улице!.. А гостиницу превратили в настоящий бордель!.. Да ещё и стреляют один в другого!.. – Кан Шэн умолк и шумно сквозь зубы втянул в себя воздух.

– Стреляют? – нарочито удивлённо спросил Владимиров. – Если я не ошибаюсь, этот несчастный лейтенант ранил себя во время чистки оружия…

– Ошибаетесь, товарищ Сун Пин! – усмехнулся в ответ Кан Шэн. – Стреляли в него его же друзья!.. Они даже стреляют по бродячим собакам и кошкам!.. Несколько раз их уже предупреждали… Пересажать бы их всех!..

Владимиров с сочувствием покачал головой.

– Нельзя… – сказал он. – С кем тогда вести переговоры…

Кан Шэн насмешливо посмотрел на Владимирова и хмыкнул.

– Вы то не верите в наши переговоры. Думаете, я не знаю? – и, не дав Владимирову ответить, продолжил: – Вчера был у меня второй секретарь их посольства в Чунцине Лудден и, представьте себе, потребовал от меня обеспечить им безопасность!.. Они ходят толпой и в одиночку по улицам и рынкам, пристают к девушкам, а я должен обеспечивать их безопасность!.. Видите ли, их ограбили в гостинице!.. Ну и чёрт с ними!.. – Кан Шэн раздражённо махнул рукой. – Ладно… Что ещё я могу вам сказать?

Владимиров слегка развёл руками.

– Да как будто вы всё рассказали… Да! Я ещё хотел спросить, зачем вы снова установили слежку за мной и корреспондентом ТАСС Проценко?

Кан Шэн удивлённо вскинул вверх белёсые брови.

– Я не приказывал, – ответил он. – Вот чёрт!.. Скорее всего, это отдал распоряжение Пэн Чжэн! Неуправляемый стал… На днях он доложил Жэнь Биши, что я снял со стены портрет товарища Мао Цзэдуна, который висел вот тут. – И Кан Шэн указал на стенку за своей спиной. – И перевесил напротив!.. Я, когда был в Москве, однажды услышал от одного русского товарища очень мудрые слова: «пригрел змею на своей груди». Вот и у меня так получается… – Высказав своё возмущение в адрес Пэн Чжэна, Кан Шэн тут же заверил: – Не волнуйтесь. Я немедленно прикажу снять слежку за вами.

– И за Проценко, – напомнил Владимиров.

– И за ним тоже, – согласился Кан Шэн. И вдруг добавил. – Где-то в конце месяца в Яньань прилетает из Чунцина господин Сервис. Политбюро поручило товарищу Мао Цзэдуну провести с ним переговоры…

– О чём, если не секрет? – спросил Владимиров, не надеясь на то, что Кан Шэн скажет ему откровенно, о чём пойдут переговоры с Сервисом.

– Не секрет, товарищ Сун Пин, – к удивлению Владимирова, ответил Кан Шэн. – Речь пойдёт о возможности создания объединённого военного командования с нашим участием и о вводе на территорию Особого района нескольких подразделений американских войск…

– Но, насколько я знаю, – прервал Кан Шэна Владимиров, – против ввода американских войск в Китай выступает Чан Кайши.

На лице Кан Шэна появилась снисходительная усмешка.

– Совершенно верно! Он – против, а мы – за!

– Вам нужны американцы?

– В первую очередь их военно-техническая поддержка, – ответил Кан Шэн.– Разделяй и властвуй – так повелось во все времена, товарищ Сун Пин!..

Действительно, Кан Шэн сказал больше, чем Владимиров от него ожидал. И всё же где-то в глубине души у Владимирова оставалось сомнение: а что, если это очередная каншэновская уловка, придуманная для того, чтобы вызвать недовольство в Москве Мао Цзэдуном или заставить Москву вмешаться в складывающуюся ситуацию в Особом районе?..

Вернувшись домой, Владимиров перебрал в памяти весь разговор с Кан Шэном и пришёл к выводу: в руководстве Особого района что-то происходит и это что-то может резко изменить обстановку не только в Особом районе. Встреча Сервиса с Мао и их переговоры свидетельствовали об этом. Неясной была только откровенность Кан Шэна. Что заставляло его идти на это? Кан Шэн был не глуп и очень осторожен. Что же произошло?

И ещё одна мысль пришла Владимирову в голову: нет ли связи между прилётом Сервиса в Яньань и решением Рузвельта направить в Китай таких тяжеловесов, как Хэрли и Нельсон… «…Скорее всего, такая связь есть», – решил про себя он. А это ещё раз подтверждало исключительное значение Китая для Белого дома в его планах во всём тихоокеанском регионе.

…Было уже поздно, и Владимиров собирался идти спать, когда из радиоузла торопливо вышел Риммар.

– Пётр Парфёнович, шифровка от «Кедра»! – сказал он и подал Владимирову уже расшифрованный текст.

В шифровке говорилось о том, что в Токио глава правительства подписал директиву, где разработаны основные положения по дальнейшему ведению войны и нейтрализации Китая с целью проведения успешных боевых действий на Тихом океане. Выждав, когда Владимиров прочитал шифровку, Риммар спросил.

– Отправлять в Центр?

– Конечно, отправляй, – ответил Владимиров. И добавил, уже скорее для себя: – Вот и переплелись интересы всех… Почему тогда мы ведём себя, как те, кто в лес идёт за рыбой, а к реке по грибы…

4

Двадцать первого числа сразу несколько американских радиостанций, ссылаясь на агентство «Ассошиэйтед пресс», сообщили о начале работы в США в Думбартон-Оксе под Вашингтоном, конференции представителей СССР, США, Великобритании и Китая с целью создания международной организации по безопасности, инициатором которой выступил Советский Союз.

Радио Чунцина в этот же день дважды передавало информацию о тяжёлых боях с японцами в районе города Хэньян и на Ичаньском направлении.

…В полдень на обед приехал Орлов и привёз свежий номер газеты «Цзефан Жибао», в которой была опубликована передовая статья о готовящемся визите в Яньань секретаря американского посольства в Чунцине Сервиса. Однако дата визита не называлась. А на исходе дня Риммар поймал волну, на которой работала правительственная радиостанция Токио. Она передала сообщение о боях с союзниками на островах Гуам и Тициан.

В последние дни информации поступало столько, что Владимиров не успевал её обрабатывать для составления донесений в Центр. Дважды ездил к Бо Гу, чтобы кое-что уточнить, и почти ежедневно встречался с Проценко и Аткинсоном, и реже с Кан Шэном.

…Кан Шэна трудно было узнать: он похудел, осунулся и даже его белёсые брови, казалось, совсем выцвели. Во время последней встречи Кан Шэн сказал:

– …Двадцать третьего числа к нам прилетает Сервис, это уже точно. И в этот же день планируется его встреча с Мао Цзэдуном.

В аэропорт Владимиров не поехал. Договорились: поедет Проценко. Сервис должен был прилететь в двенадцать часов. Было два часа дня, а Проценко не появлялся. Владимиров уже начал волноваться, когда, наконец, он появился вместе с Аткинсоном.

– Извините, Пётр Парфёнович, пришлось задержаться, – сказал Проценко.– Сервис прямо в аэропорту провёл пресс-конференцию. Упустить такой момент мы не могли…

Владимиров пригласил Проценко и Аткинсона пройти к столу.

– Присаживайтесь, – сказал он. – Чан вас сейчас обедом накормит…

– Нет, нет! – возразил Аткинсон. – Спасибо. Мы уже перекусили!.. – И, заметив тоскливый взгляд Проценко, сказал: – Ты же мне обещал, что поедешь со мной…

– Ладно, – согласился Проценко. И объяснил Владимирову: – Через час Сервис должен встречаться с Мао Цзэдуном. Вся наша братия едет туда… Теперь о пресс-конференции: Сервис ничего нового не сказал. Отделался общими фразами. Однако явно просматривается мысль – его задача установить с руководством Особого района тесные взаимовыгодные отношения. Правда, не обошлось и без курьёза. Когда Сервис вышел из самолёта и направился в здание аэропорта, на стене увидел портреты Сталина, Рузвельта, Черчилля и портрет английского короля Георга. Он был больше всех. Сервис остановился у портретов и спросил у помощника Мао Цзэдуна по гражданской администрации Жэнь Биши, который встречал его, зачем здесь портрет короля Георга. Жэнь Биши, видимо, и сам не знал, зачем и поэтому ответил: «Наверное, для украшения портрета премьер-министра Великобритании Черчилля». Сервис усмехнулся и сказал: «Тогда рядом с портретом президента США Рузвельта повесьте и мой портрет!..»

Уже к концу дня Владимиров отправился к Бо Гу. Ждать с моря погоды, как решил про себя он, не стал. К прилёту в Яньань Сервиса Бо Гу отнёсся сдержанно.

– …Он уже был у нас, – сказал Бо Гу. – Не знаю, может быть, на этот раз привёз с собой что-то новое… Я боюсь одного: в лице США мы можем не приобрести нового друга, но можем потерять старого…

Бо Гу явно имел ввиду Москву.

Вернулся Владимиров, когда Орлов уже был дома, и они с Риммаром поджидали его на ужин.

– Чана мы отпустили домой, – сказал Орлов. – Лепёшки и чай на столе…

– Правильно сделали, что отпустили Чана. – Владимиров сполоснул руки, сел за стол, но тут же обратил внимание на подавленное настроение Риммара. – Коля, а ты почему такой мрачный? – спросил он.

Риммар махнул рукой, а Орлов пояснил.

– Мы тут с Колей, пока ждали тебя, вспоминали о довоенной Одессе… – и поинтересовался в свою очередь: – А что у тебя?

– Ничего особенного… – ответил Владимиров. – Завтра группа американцев во главе с полковником Барретом едет в расположение триста пятьдесят девятой бригады для инспектирования…

– Даже так? – усмехнулся Орлов.

– Даже так. Вместе с Барретом едут подполковник Фокс, капитаны Долан, Роджинальд и Брук. Они прилетели с Сервисом. Все разведчики… – продолжил Владимиров. – Это мне Бо Гу сообщил…

– А кто-нибудь из журналистов их сопровождает? – поинтересовался Орлов.

– Наш знакомый Аткинсон и с ними ещё двое американцев: Эпитах и Вотау. Больше никого не берут. Мао даёт им свой автомобиль…