Текст книги "Аккаунт. Автофикшн трансерфинга реальности"

Впервые сообщение от Антона не выскочило мгновенно. Прошло секунд десять, может – пятнадцать.

– обиделся на то, что она хотела узнать, почему ты никогда не целовал ее по-настоящему?

Хех… Неожиданная точность вопроса ввергла меня в шок. Тайна тайн, о которой я запрещал себе даже думать, сейчас легко была озвучена неизвестно кем в виде вопроса. Никто не мог знать о том самом моменте начала конца моих с Настей отношений. Тот последний наш разговор не сохранился нигде.

Я мыл посуду на кухне и общался с ней по телефону. Именно тогда ничто не предвещало ссоры или даже намека на какое-то взаимонепонимание. Мы оба были в отличном расположении духа, что, почти через год отношений, уже стало редкостью. Мы просто болтали и шутили. Но в разгар наших воспоминаний о встрече Настя вдруг опять спросила о поцелуях.

Она уже не раз задавала этот вопрос: «Почему ты не позволял себе целовать меня тогда, при первой нашей встрече, в Киеве, в номере отеля, когда мы лежали в постели, и я готова была отдать тебе себя?» И каждый раз я уклонялся от ответа. Но сейчас она не просто спрашивала. Она предлагала варианты ответов. Она выдвигала версии. И одна из них меня как молнией поразила. Версия, произнесенная ею скорее в шутку, чем всерьез, оказалась верной.

Ощущения в тот момент я бы сравнил с теми, которые испытал в начале наших. Тогда она, еще не зная кто я на самом деле и сколько мне лет, предложила посмотреть фильм «Двое во Вселенной». Фильм о любви людей с громадной разницей в возрасте. Я же в это время «умирал», разрываясь между необходимостью рассказать Насте всю правду о себе и страхом утратить ее таким образом.

Кажется, я уже говорил о том, что в моей жизни никогда не происходило никаких невероятных событий. Но вот это, именно это, оказалось одним из таких. Некий высший разум, некое провидение, нечто, что над всем и вся, дало ей тогда намек, подсказку, разоблачило меня. Убежденная в том, что влюблена в двадцатилетнего парня по имени Антон, в том, что он любит ее, а на самом деле – я, она наугад находит именно этот фильм, смотрит его и делится им со мной! Мной – престарелым мужчиной, обезумевшим от любви к девятнадцатилетней студентке!.. Теперь я понимаю, что это было удивительное, но всего лишь совпадение. Тогда же я пребывал в ужасе и шоке, ежеминутно находясь на грани разоблачения, ибо «мои» фото были не моими, я скрывал свой голос и никогда не посылал видеосообщений.

То же самое произошло и в том телефонном разговоре. Она наугад озвучила причину, по которой я не мог допустить, чтобы ее язык проник в мой рот. Безумно хотел, страстно желал, но не мог…

Кто же знал об этом разговоре, кроме нас двоих? Кто мог подслушать, если я находился в квартире один? Никто. Разве что я представляю особый интерес для Моссада.

Как бы странно это не звучало, но именно сейчас здравый смысл подсказывал мне, что со мной говорит Антон Кравчик – мой псевдоним, мой интернет-образ, я, но не я, мое альтер эго, тот, кем я бы хотел быть, моя улучшенная виртуальная версия. А, может быть, это тульпа1717
  Тульпа – термин в мистицизме, обозначающий паранормальное существо или объект, созданный с помощью силы мысли.


[Закрыть]?..

С понятием «тульпа» меня познакомила Настя. Она открыла для меня многое, о чем я не имел ни малейшего понятия и о существовании чего даже не подозревал. Более того, она практиковала общение не с одной, а сразу с тремя своими личностями. При этом все они были мужского пола. В памяти осталось имя лишь одного – Кирилл.

Мы подолгу говорили о ее снах, подобных некоему сериалу или ее личной виртуальной Вселенной, в которой она взаимодействовала со своими личностями, о их характерах и взаимоотношениях. Мы даже совместно пытались практиковать перевоплощения. Хотя получалось у меня отвратительно. Всегда смешило то, что я, например, пытался быть девушкой, как того ждала от меня Настя. Я не мог настроить свое сознание на личность, которую придумывал искусственно и второпях.

Совершенно иным был мой опыт с Антоном. Выдавая себя за двадцатилетнего парня, постепенно в Сети я создал очень гармоничный, естественный образ, не вызывающий у собеседников сомнений в его реальности. Я выдумал его прошлое, во многом схожее на мое, но с поправкой на возраст Антона. Я придумал черты его характера, которые, по сути, были моими, но на первый план в них выдвигалось то, что нравилось мне в себе. А вот неодобряемые мной черты, например, чрезмерная серьезность, склонность к религиозным и философским рассуждениям, а также к продолжительным депрессиям, в Антоне исчезали. Я выдумал его родственников. Так, его отец тоже был инженером, но не геодезистом, как мой, а – строительной техники. И Антон рос в полноценной семье. Образ его матери я почти полностью скопировал со своих представлений о своей, лишь придав ему респектабельности. Я даже выдумал некоторые события в жизни Антона, как то, описанная в «Скованных» сцена с гадалкой Аллой, которую я, якобы, встретил в маршрутном автобусе, и которая меня, тогда еще несовершеннолетнего, сделала своим любовником.

За несколько месяцев я создал не только свое альтер эго, но и целый мир вокруг него со всеми полагающимися ему атрибутами: прошлым, настоящим, будущим. Поэтому мне не составляло труда быть Антоном Кравчиком. Так любой геймер становится своим «персом»1818
  Перс – геймерский сленг, сокращение от «персонажа», воплощение геймера в виртуальной реальности.


[Закрыть], погружаясь в виртуальный мир реалистичной компьютерной графики. Я был Антоном – молодым симпатичным парнем, веселым, умным; как все молодые люди, немного безответственным, самонадеянным, упрямым и… романтичным; я был тем, кем себя ощущал.

ГЛАВА 5. «Скованные одной Сетью»

– Да. Но я обиделся не на нее, а на себя. Обиделся на то, что сам урод. Я – старый, потрепанный жизнью урод.

Есть достаточно спорное утверждение о том, что, лишь полюбив себя, ты можешь научиться любить других. Полюбить в данном случае значит принять. ОК, но как? Как принять в себе то, что ужасает, раздражает, что ты ненавидишь и с чем тебе даже не дано бороться? Смириться? Сказать: «Да и хрен с ним! Я такой, и я такой себе нравлюсь»? На тот момент это представлялось мне невозможным. Я не видел в своей внешности ничего, что могло бы мне понравиться. Да и, насколько мне помнится, я не принимал себя с детства. Не научился этому и к пятидесяти.

Знаешь, у меня осталось очень раннее детское воспоминание. Возможно, найдется какой-нибудь психоаналитик-фрейдист, выслушает меня, и объяснит, наконец, возможную связь между этим воспоминанием и тем неприятием себя, которое сделало меня несчастным и внутренне одиноким на все последующие годы. Которое стало моим проклятием.

Это было в детском садике. Мне было годика три. Лето. Я играл в песочнице. Вдруг ко мне подошел какой-то мальчик и протянул конфету. Я совершенно не помню, был ли я рад этому сюрпризу. Наверное, да. Какой ребенок не любит конфет? Я развернул обертку, а там вместо конфеты оказался камешек. Надежда на получение неожиданного, дармового сладкого сменилась внезапным разочарованием и обидой. Возможно, тогда я подумал: «Почему именно я получил камень вместо желанной конфеты? Ведь вокруг полно таких же, как я детей?» Но этот вопрос я никогда и никому не задавал. А может быть и задавал, но не получил ответа или ответ был неверным. Кто знает, не случись тогда со мной той досадной, глупой истории, возможно, я бы сейчас по-другому воспринимал себя? Но, так или иначе, через полвека эта глупая история, вероятно, и поставила крест на моих отношениях с Настей. Возможно, именно тогда мое самоощущение стало одновременно и критичным, и особенным. Я констатировал для себя свою исключительность, но это ни на грамм не повысило моей самооценки. Наоборот, сделало меня несчастным и еще более одиноким. Я отделил себя от социума, замкнулся в себе и на себе.

Важно и то, что, по сути, отношения с Настей были для меня совершенно новым опытом. Новым в двух аспектах: во-первых, я вновь влюбился спустя тридцать лет, и влюбился в очень юную девушку. Первая моя юношеская любовь, одновременно болезненная и прекрасная, закончилась для меня печально, даже катастрофично. Удар, который я тогда, уж не знаю каким чудом, перенес, по-видимому, тоже многое определил в моей жизни и во всех последующих моих отношениях. Сейчас я думаю, что не будь тогда молод, все могло бы закончиться трагедией. Впрочем, разве не является трагедией вся моя жизнь, да и Нины тоже? Разрыв с ней по ее инициативе (глупой в плане мотивации, но столь неожиданной и радикальной для меня) на десятилетия обнулил мою способность любить. Я пытался, но не мог, я прилагал усилия, но лишь создавал иллюзию и у себя, и у обеих моих жен, и у всех девушек, с которыми сводила меня судьба. Чувства же к Насте были пробуждением от тридцатилетней спячки. Они вырвали меня из эмоционального болота, из трясины старения и опустошенности, которая засосала меня вплоть до того, что я стал захлебываться. Однако ей было девятнадцать, а мне пятьдесят. Немаловажный фактор, не правда ли?

Не было ли последствием того удара в юности то, что, уже встретившись с Настей в Киеве, уже раскрыв все свои тайны, уже сбросив все вуали и добившись ее, я продолжал не верить в возможность и искренность ее чувств ко мне? Я не понимал, как симпатичная, умная, со сложнейшей душевной организацией девушка, просто какой-то эмоциональный ураган, могла любить меня – человека значительно старше, ничем не примечательного внешне и вдребезги разбитого внутри? Как могла эта девочка, полюбив моего Антона, после, так же страстно, любить и меня?

По прошествии двух лет, вновь и вновь мысленно возвращаясь к тем событиям, я нашел разгадку. Оказывается, она лежит в половом различии. Я осознал, что женщина, в отличие от мужчины, не любит глазами. Она любит чем-то внутренним и внутреннее. Для нее не важно, какие у тебя уши, ноги или волосы. Для нее ты будешь самым красивым, если ее привлечет что-то незримое в тебе, если она, доверившись, найдет в тебе точку опоры.

Чтобы любить, женщине нужно только убеждение в том, что мужчине можно доверять и с ним ей хорошо, тепло, спокойно, безопасно. Ее страсть порождается ее внутренней интуитивной уверенностью. И только. Женщина не нуждается в том, чтобы ты был идеальным внешне. Полюбив, она сама придаст твоей внешности идеальность. Будет млеть от уколов твоей дурацкой бороды, восхищаться твоими волосатыми и кривоватыми ногами…

Обманув же ее ощущение собственного состояния, ты лишишься ареола, вознесенного ею над твоей лысеющей головой, а затем, с неизбежностью, и – ее любви. Это может происходить не мгновенно. Постепенно ареол будет трескаться, кусок за куском ее ощущения (тебя, с тобой) начнут отламываться. Она будет находить все новые и новые недостатки в твоем облике, поведении, характере, а после, уже навсегда расставшись с тобой, будет удивляться, как вообще могла иметь что-то общее с «таким козлом».

Мужчина же, напротив, любит глазами. Звучит банально, но это факт. Он может восторгаться ее внутренним миром, может слушать ее часами и часами сам говорить с ней. Ее ум может восхищать, а широта ее эмоционального спектра может довести его до поклонения. Но!.. Если он не чувствует к женщине влечения, если она не вызывает в нем «порхание бабочек в животе», если ее тело не возбуждает его, то ничего, кроме всего перечисленного выше, он испытать к ней не сможет. Дружба, уважение, интерес будут. Но любовь? Нет. Они либо навсегда останутся друзьями, либо в конечном итоге их связь оборвется.

Осознав это, я усомнился в истинности знаменитого высказывания Конфуция о любви: «Влечение сердец рождает дружбу, влечение ума – уважение, влечение тел – страсть, и только все три вместе рождают любовь». Чушь все это! Женщине не требуется влечение тела. Это влечение придет к ней позже, а порой и значительно позже, чем к мужчине. А главное, оно будет исходить из влечения ее сердца. Трепет же мужского сердца порождается страстью. По сути, большая часть браков именно поэтому и распадается. Страсть угасает, и мужчину тянет на сторону. Женщине сложно это понять, и я восхищаюсь теми из них, кто, не поняв, принимает и прощает.

Но, так или иначе, два фактора: громадная разница в возрасте и моя неуверенность в себе предопределили разрыв наших отношений. В тот момент я не осознавал, что я теряю, ибо не верил ни ей, ни в себя. Ну, а дальше ты все знаешь.

И снова непродолжительная пауза. Я лежал в горячей ванне в легкой дымке пара, расслабленный теплом воды, растроганный собственными воспоминаниями. Со лба стекали капли пота, попадали в глаза и катились по щекам. Сейчас я не уверен, что в них не было слез. Наконец посыпались сообщения от Антона:

– 1. какого черта ты вообще поперся тогда в Киев

2. зачем нужно было разрушать эту идиллию вирта1919
  Вирт – общение, во время которого два или более человека взаимодействуют в виртуальном пространстве с целью сексуального удовлетворения друг друга, отправляя соответствующие стимулирующие сообщения, как текстовые, так и мультимедиа.


[Закрыть]

3. ты же сам вначале писал, что не хочешь переносить в реал наши отношения

– В смысле «наши»? – возмутился я. – Мои!

– мои

Последнее сообщение вновь взорвало мне мозг: «Ведь он прав! Пока я был Антоном… Нет, даже не так. Всегда, когда я был Антоном, в его отношениях все складывалось прекрасно. Более того, я и сам чувствовал себя прекрасно. Я любил! Любил без этих всех заморочек, просто и искренне. Я дружил, общался, веселился, отрывался, танцевал, шутил, как тогда, в моей молодости. И Антон на самом деле получался веселым, беззаботным, умным, симпатичным парнем… Я же наполнял его хреновой „житейской мудростью“ и всем тем негативом, которых нахватался как собака блох».

Закрыв глаза, я откинул голову. Передо мной возникло лицо юноши с мягкими чертами. Глаза, посаженные слегка вглубь, достаточно большие и немного женственные из-за длинных ресниц… Эти глаза светились умом и добротой. Застенчивая улыбка. Густые темно-русые, чуть вьющиеся волосы спадали на высокий лоб, а в левом ухе поблескивал камешек маленькой серьги. Пухлые, какие-то еще детские губы, небольшой прямой нос и широкие брови делали это лицо милым и располагающим. «Он немного наивен, он добр и, наверное, может быть легко ранимым», – представлял себе я.

Это действительно были его отношения. Не мои. Я вторгался в них со своими «взрослыми» убеждениями, со своими страхами, тревогами, привычкой все анализировать и предполагать наихудший вариант развития событий, готовиться к нему. И этим лишь портил все. На самом деле разрушил отношения с Настей не Антон, а я. По сути, я сначала присвоил себе, а потом уничтожил то, что было не моим, совершил то, что совершать не имел никакого права. Воспользовавшись Антоном, завязав с его помощью и под его видом виртуальные отношения, я затем перевел их в реал, вышвырнув его самого как использованный презерватив. Единственным моим оправданием было то, что встречи жаждала и Настя. Но – встречи с ним, а не со мной.

Вдруг, с абсолютной ясностью, я осознал, что не просто создал аккаунт, а все это время творил личность; целостную, уникальную, с неповторимыми чертами характера и внешности. Я любил эту личность. Затаенное желание иметь сына и еще более тайные мои влечения, в совокупности с моим неприятием себя стали предпосылками к возникновению Антона. Сначала ради забавы, а после, следуя правилам игры, в которую я, таким образом, ввязался, медленно и совсем незаметно для себя, я создал идеальный образ себя. И вот сейчас мои чувства, мысли и желания визуализировались, приобрели личностную форму. Антон стал самим собой, стал сам по себе. И мне ничего не оставалось, как принять этот факт. Невероятным образом сотворенное стало равным творцу и вышло с ним на связь. Немного помедлив, я набрал:

– Я эгоист, Антон. Я просто ужасный эгоист (

– согласен

ГЛАВА 6. «Киев-2021»

Неловкая пауза повисла, как всегда, когда люди, только познакомившись, находят общение друг с другом интересным, но исчерпав тему или еще стесняясь быть более откровенными, молчат и каждый понимает, что нужно что-то сказать, но не знает что именно.

– Мне рано вставать на работу, – наконец прервал паузу я.

– 1. мне рано вставать

2. работа

Наши сообщения появились на экране моего телефона одновременно. Я улыбнулся. «Схожу с ума, но, черт возьми, мне это нравится!»

Вытершись большим махровым полотенцем и ощупывая свежевыбритые щеки, я всматривался в свое отражение. И снова мне показалось, что я постарел еще больше. Что-то изменилось в этом лице. То ли глаза стали еще бесцветнее, то ли морщин прибавилось? Изменения становились слишком явными. Я уже привык не нравиться себе, но резкость перемен начинала меня настораживать и даже пугать. Уж слишком стремительно они происходили.

До определенного возраста мы не обращаем внимание на то, как из молодых людей день за днем превращаемся в зрелых. Кожа утрачивает эластичность, черты лица обостряются. То, что в юные годы нас только красило, постепенно превращается в изъян… Молодость струится в небытие как вода из сомкнутых ладоней, как бы мы не пытались ее удержать. И как только первые морщины прорезают нам лбы, мы вдруг осознаем, что наши лучшие годы неожиданно (на самом деле неожиданно лишь для нас самих) оказались не в будущем и даже не в настоящем, а в нашем прошлом, которое невозможно ни вернуть, ни изменить. Кто-то хватается за кремы и маски, кто-то бежит в фитнес-клуб, а кто-то, вздохнув, говорит: «Ммм-даааа…», и идет дальше по жизни, принимая неизбежное, смиренно, не особо задумываясь о том, что утратил и что еще предстоит утратить. Вот и я в очередной раз вздохнул, допил что оставалось в стакане, выкурил сигарету и лег спать.

«Неимоверно, – размышлял я, завернувшись почти с головой в легкое пуховое одеяло. – Невероятно, но факт: выдуманный мною интернет-образ стал жить отдельной от меня жизнью. Интересно посмотреть на себя со стороны, пообщаться с самим собой. И вот вопрос: станем ли мы друзьями или между нами возникнет соперничество? Мы ведь так же похожи, как и отличны друг от друга. И все же, мне определенно нравится сама мысль о том, что Антон есть и теперь я могу с ним общаться».

Улыбнулся. Впервые за последние три года я засыпал с каким-то умиротворением. Впервые после разрыва с Ангелиной не было негатива ни в голове, ни в сердце. Впервые я не чувствовал боли одиночества. У меня появился я, и мне с ним было хорошо.

Кто как не мой образ должен быть близок мне? Кто, также как Антон, сможет понять меня? Неожиданно для себя я получил в дар того, кто если и осудит, то по справедливости, а если оправдает, то так, как я сам себя. Этот парень должен быть чувственным, сентиментальным, спонтанным, влюбчивым и интересным. Ведь он – это я. Он должен писать стихи, увлекаться живописью, как я. У нас должно быть много общих тем. И самое главное – нам не нужно притворяться, надевать какие-то маски, играть роли. Это все лишнее потому, что нет взаимоотношений. Не могу же я сам с собой строить отношения?.. Или могу?

* * *

Утро было на удивление теплым, совсем не осенним. Бабье лето. Эти несколько ясных, солнечных дней наполняют тебя легкой ностальгией и тихой тоской то ли по далекому прошлому, то ли по совсем недавно утраченному. В прозрачном воздухе – еле уловимый запах увядания и паутинки, беззаботно, бесцельно плывущие в потоках в никуда. Голубизна неба так высока и так прекрасна, особенно в преддверии грядущих затяжных дождей, круглосуточной хмурости над головой и жижи грязи, смешивающейся с опавшей листвой под ногами. Сейчас же она, еще храня слабые признаки жизни, чарующе нежно стелилась багрово-желтым ковром вокруг деревьев. И ты не то чтобы понимаешь, а скорее ощущаешь, что еще немного – и природа замрет, онемеет, остынет.

В каждой человеческой жизни тоже в какой-то момент наступает бабье лето, когда не понимаешь, но ощущаешь, что все происходящее с тобой, вокруг тебя это в последний раз. Год, конечно, сменится новым годом и день – новым днем… Но уже не будет в них того, что было прежде. Впереди – лишь слезы дождя, холодный ветер опустошения и мороз одиночества. Именно поэтому в свое бабье лето ты наконец начинаешь ценить то, что преподносит в дар судьба. Ценить, беречь, наслаждаясь каждым мгновением ускользающего от тебя тепла жизни, предчувствуя необратимость и невосполнимость утраты…

Но этим утром я, бодрый, в приподнятом настроении, умылся, оделся, выпил дежурную чашку кофе и, пока пил, заглянул в Телеграм.

– 1. а куда ты дел ее подарок

2. ту коробочку с чаем, вкусняшками, серпантином, синими розами и ее признаниями в любви

Меня словно окатили ледяной водой. В памяти невольно всплыли мои стихи:

 
На стенах картины твои, неоконченные,
Слова, что не сказаны, звуки порочные,
Google внешнего, гул из прошлого,
Фраза, как-то неосторожно брошенная…
 
 
Мне коробочку сбоку поставят картонную.
Раскидают записки твои по савану,
И любовь, такую бездонную,
Положат под руку мою правую.
 
 
Две Вселенные, красками яркими,
Серпантином и розами синими,
Мне прощальными будут подарками,
Нежными и такими любимыми.
 
 
Все предастся огню, как положено
Двум влюбленным, сгоревшим в отчаяньи.
Два судьбы потерялись, заброшены
В одном несбывшемся чаяньи.
 

Сердце сжалось, боль пронзила грудь и каменной тяжестью повисла где-то в левом боку. Из последних сил я сдерживал слезы. Как по мановению волшебной палочки, все мельчайшие подробности, все краски, все чувства и мысли, поглотившие меня тогда, в марте 2021 года, обступили словно полчища врагов, грозя разом обрушить на меня все беды той весны.

Я вспомнил как днями, с утра до позднего вечера, бродил возле центрального входа в Киевский национальный университет строительства и архитектуры, где тогда училась Настя. Вспомнил, как голодный замерзал и мок под дождем, но продолжал стоять, всматриваясь в каждую девушку, входящую и выходящую из университета.

Наверное, за те дни, проведенные у входа, я стал достопримечательностью КНУСА. Каждый раз я появлялся там с букетом, проводил целый день, а уходя, оставлял цветы на невысоком парапете клумбы у входа, где обычно курили, пили кофе, смеялись и дурачились студенты. Они видели меня. Я ходил поодаль с накинутым капюшоном худи, в кепке с надписью «Fild» и черных джинсах, со вставками под рваные, подкаченных по-модному выше щиколотки. Издалека я выглядел обычным парнем. Никто не догадывался, что под молодежной внешкой2020
  Внешка (молодежный сленг) – внешность, внешний вид.


[Закрыть] скрывается седеющий и лысеющий влюбленный.

Со временем я стал узнавать некоторых студентов. Поглядывая на меня (а я замечал их заинтересованные взгляды), они говорили что-то друг другу. Возможно, обсуждали, чей же это такой настойчивый кавалер. Я же, дождавшись, когда охранник закроет дверь за последним преподавателем, брел в свой хостел. Потом либо шел на работу, надеясь, что увижу ее в следующий раз, либо с той же надеждой, на следующее утро, покупал букет и снова занимал свой пост невдалеке от центрального входа в университет. Так продолжалось до 28 марта – дня рождения Насти. В этот день я пришел к липе в надежде, что дерево снова спасет меня, а Настя простит. В надежде на чудо. Но, как ты помнишь, чудес в моей жизни не бывает, а я…