Текст книги "Княжнин, Фонвизин, Крылов. Критика и анализ литературного наследия"

Притворно сумасшедшая (1787)

Сложна девушек судьба, решающих бежать из-под венца. Как сбежать? Решение необходимо найти. Например, за безумную можно сойти. Пусть тогда жених с причудами попробует совладать, если сам из-под венца не решит раньше сбежать. Дабы было проще, перенести в Венецию действие стоит, такой вариант никого не расстроит. А ещё лучше на сцене не ставить, чтобы не смогли в вину схожую с чьей-то историю поставить. Увидят оперу в собрании сочинений, ранее она не нужна, значит так решил Княжнин. И у произведений судьба сложна.

Вздумал опекун на питомице жениться, стал с нею ласково он обходиться. Ладно всё было, не случись ночных у жениха бдений, ставших для будущей невесты причиной сомнений. Как бы подстроить так, дабы он под дверью не ходил? Подстроить ему оказию, пусть бы он нос себе во мраке разбил. Отчего не исполнить задуманное, так решено, но жениху желается с невестой быть всё равно. Дверь запирать он не даёт, не слушает, будто вор ночью придёт. Сам охраняет, зачем же замки? Защитить он может любви интересы свои.

Остаётся сойти за безумную, притвориться больной: нелепости нести, о стену биться головой. А то и взять в руки оружие, на войну собираться, с жизнью готовясь во имя края родного расстаться. Допустимо любое решение, лишь бы оно помогло, пусть сердце точит червя дьявола зло. Хворь потребна, она должна помочь, с её помощью опекун будет прогнан прочь. Так и случится, ибо тому бывать, влюблённые во имя любви готовы жертвой стать. Примет удар опекун и окажется у корыта, когда очнётся, то поймёт – надежда на счастье оказалась разбита.

Из лучших побуждений блага не твори, ты лучше на всякое дело смотри. Желаешь добрым стать, заботиться о ком решил? Похоже, о самом главном при этом забыл. Не нужна забота, нет нужды в опекуне, каждый человек всегда себе на уме. Не надо счастья тем, желаешь ты его кому, строй счастье лучше себе одному. Попробуй иначе на всё посмотреть, тогда не придётся горько жалеть. Имел надежду вниманием обласкать, а пришлось ушибы от шишек растирать. Зачем ещё раз говорить о наболевших проблемах, если молодые не думают о подобных дилеммах? Любовь им важнее всех добрых для них дел, каждый второй из них на том погорел. Когда поймут, тогда потянутся опекать неразумных других, но пострадают, будто сами не творили безумных поступков таких.

Чью позицию занять? Сбежавшей питомицы волю принять? Оскорбиться за оскорблённого опекуна? Или пусть все сходят с ума так, как они хотят сходить с ума? Зависит от количества прожитых читателем лет. Из этого стоит исходить, слушая ответ. Молодой поймёт молодую, укорив старика. Старшее поколение молодёжь пожурит, понимая, что мнение их ничего не решит. Сходятся точки зрения, соприкосновения не найдя, слова говорить можно, но будут сказаны они зря. И нам не стоит судить снова о том, чего подтверждение в спорах никак не найдём.

Что слова, какой от них прок? Жизнь преподнесёт каждому персональный урок. Стоило ли опекуну любить питомицу столь рьяно? Питомице такого внимания от опекуна не надо. Пусть заботится и позволит счастье обрести, не навязывая ей страсти любовные свои. Должен то понимать опекун, никак не умея понять. Потому пришлось ему жертвою обстоятельств стать. Коли ума не нажил к годам седым, лучше разойтись скорее с ним.

Меркурий и Аполлон, согнанные с небес. Меркурий и Резчик (1787)

Не стоит портить отношения со властью, быть тогда в жизни несчастью. Сгонят с насиженного места, указав на дверь. До того человек, после ты – зверь. Не примут нигде, ибо никому не нужен станешь, как средства на пропитание добыть думать устанешь. Имея много, растеряешь всё, будто не имел, доказывай потом, насколько ты в жизни умел. Случается со всеми, и с богами бывает так, если язык не держат за зубами, коли Зевес для них дурак. Властью Верховного божества он опустит дерзких с небес, оставив Меркурия и Аполлона всего без.

Случилось! Как далее быть? Людям не нужен никто, коль не может платить. Оставили кошельки боги, не успели забрать, не могут, денег не имея, товар покупать. Оголодали, изорвали одежду, внимания ждут. Люди на сих оборванцев посмотрят и мимо пройдут. Они думают – богам на Олимпе нужно жить, не участи смертных для богов плетут мойры нить. Пора раскаяться и пред Зевесом повиниться, но не желают изгнанники столь быстро воротиться. Они тешатся желанием обрести земной почёт. Вдруг купцами возьмут? Вдруг дело пойдёт?

Честным быть в торговле не с руки. Утратит амбиции Аполлон свои. Добрый малый, мог ли он знать, как именно нужно с лотка торговать. Он честно говорил, показывал товар со всех сторон, ничего от покупателей не скрыл он. И продал, денег нажил? Отнюдь, никто ничего у него не купил. Зато Меркурий, покровитель торговых дел, преуспеть в продажах успел. Не за товаром приходит человек, ему одобрение потребно, говори о прекрасных качествах продаваемого, и купят у тебя всё непременно. На рынке – не у Зевеса на приёме, нужно подход знать, грубой лести кроме.

В следующий раз Аполлон с Меркурием не станут Вседержителя оскорблять, на небесах лучше в подчинении у власти пребывать. Зачем опускаться до человека мира, где честности нет, где возводят для почитания угодного людям кумира? Богу положено быть богом, запомним раз и навсегда. Но запомним и то, что поступь бога в отношении смертных весьма тяжела.

А стоят ли боги того, что за них дают? Меркурий и Резчик общий интерес разве найдут? Придёт в лавку фигурок бог поглядеть, цену себе дабы узреть. Увидит Зевеса, Аполлона увидит, стоимость их никого не обидит. Но свою фигурку никак не найдёт. Видимо, к богу торговли, цена подобная не подойдёт. Он ценится всех выше, может цены Меркурию нет. Процветать тогда лавке сей хоть тысячу лет. Может спросить у резчика, где Меркурия фигура? Жаждет поскорее узнать правду бога натура. Да не найти. Весьма печальна причина тому. Фигурку бога торговли не продашь никому.

Как же? А может? Правда в другом. Меркурия у резчика всё же найдём. Он не продаётся. Да невелика за него цена. Изображение его даром даётся, если фигурка бога другого была приобретена. Как не обидеться на такое? Впрочем, не богу торговли на то обижаться, сам бы он мог о мотивах резчика быстрей нас догадаться. Закон продаж суров, если желаешь продать – ценное лучше вперёд менее ценного дать. Покупатель купит Зевеса и Аполлона, ибо с Меркурием фигурок станет у него много.

О богах, как и о людях, говорить необходимо с намёком. Дабы людям, как и богам, то послужило уроком. Пусть никто не заносится, ибо скорее его занесут. О том в назидание детям после сказку иль басню прочтут.

Неудачный примиритель, или Без обеду домой поеду (1787)

Лучше обманывать во имя блага, нежели отстаивать правду ради корысти. Кто заботится о благе, тот стремится примирить. Кто думает о корысти, во всём ищет разлад. Комедия с таким назидательным сюжетом не будет интересна зрителю. Княжнин не сумел найти ей применения, поэтому читатель о ней узнал из собрания сочинений. Другой примечательной особенностью является то, что комедия написана прозой. Так можно ли примирить непримиримых соперников? Этого сделать не получится, пока они сами того не захотят. Поэтому предлагается молчать, не вмешиваясь в спор.

У действующих лиц комедии Княжнина незавидное положение. Хозяин желает одного, хозяйка – другого. Угодить нужно тому и другому. Но как это сделать? Надо постараться их примирить. Не глупость ли, доказывать правоту, лишь бы оказаться всего лишь правым? Иногда для придания веса словам требуется заранее подготовить почву для доказательства весомости мнения. Тут-то и приходится страдать слугам, вынужденным потакать спорящим сторонам, не смея им в том отказывать. Но если правым должен оказаться один из спорщиков, значит нужно выбирать чью-то сторону. Ежели решишься выбрать, другая тебя уволит. Дилемма!

Нет выбора у слуг. Просят испечь пирог с куликами, будь добр такой приготовить. Попросят куропатками начинить блюдо – начини. Можешь приготовить два пирога сразу, а то и ещё такой, где будет две начинки сразу. Княжнин решил придать абсурдность происходящему. Пирог всего один. Что внутри – неизвестно. Хозяйке будет сообщено, будто начинён ею желаемым. Хозяин получит похожую информацию. Оба довольны – могут доказать правоту. Но ситуация изначально понимается как неразрешимая. Придётся сказать, с чем именно пирог. А можно ничего не говорить, пусть пробуют и решают сами, либо вообще к нему не притрагиваются, оставаясь голодными.

Может всё-таки убедить супругов искать компромисс? Такое легко сделать. Даже легко добиться согласия. Княжнин усилил проблематику, с единой меркой подойдя к хозяину и хозяйке. Угождать друг другу настолько же неразрешимая ситуация, как пытаться казаться главным в споре. Остаётся сделать виновным примирителя, не додумавшегося рационально использовать предоставившуюся ему возможность. Всё равно нет существенной разницы, когда спор бытового характера. Глупо ругаться из-за начинки пирога, если имеешь возможность заказать любую.

Просто судить о ситуации, не являясь её участником. Княжнин мог предложить для спора более важные вещи. В некоторых моментах действительно не получится без затруднений придти к согласию, одной из сторон придётся уступить. Тогда и нужно выяснить, чему быть, а чему не бывать. Желать же спорить из желания спорить – глупость, достойная оказаться представленной на сцене театра, причём в комедийной обработке. Пусть зритель посмотрит на происходящее и узнает себя, может ему станет понятнее неразумность создания бытовых конфликтов, где они никакого значения не имеют.

В жизни всегда есть место глупостям. Взять, например, силлогизмы. Какой только автор прошлых веков над ними не потешался. Не обошёл их вниманием и Яков Княжнин. Но силлогизмы были и остались, поскольку логика есть логика, подтверждённая закономерностями. Согласно ей же, если хозяин говорит слуге сделать одно, а хозяйка – другое, то слуга попросит их точнее определиться с просьбой, либо выполнит оба поручения. Будь так, Княжнин не смог бы написать комедию «Неудачный примиритель». Зачем показывать, что все остались довольными? Пусть действующие лица разойдутся во гневе, ибо не решается их проблема, какими средствами не пытайся им помочь. Корысть нужно избегать, тогда и благо появится.

Траур, или Утешенная вдова (1787)

О медицине у Княжнина есть веское слово. Рассуждения о ней он решил раскрыть через комедию «Траур, или Утешенная вдова». Сам медик в пьесе имеет характерное имя Карачун, его методики всегда доводят пациентов до смерти. Пасть от рук сего лекаря довелось и мужу Изабеллы, отчего теперь она и находится в трауре. Не сразу, но Княжнин обязательно раскроет принципы работы данного коновала. Пока же зрителю представлен приехавший из расположения полка военный, желающий обручиться на Милене, сестре вдовы, поскольку того желал покойный.

Все считают, что лекарь истинно уморил человека. Тому есть веские причины. Например, этот представитель рода Асклепиев ни с чем не считался, назначая процедуры, лишь бы ему шли деньги в карман. Он мог назначить по шесть кровопусканий в день, беря за каждое из них полною мерой. При этом совсем необязательно, чтобы кровопускание вообще было полезно пациенту. Карачун не чурался прописывать лекарство стаканами, тогда как полагались меньшие дозы, преследуя тем прозаическую цель: ежели хворь не идёт из тела, значит то тело смерти само захотело. Следовательно, представленный в комедии лекарь буквально убивал пациента, стремясь обезопасить свою репутацию. Он всегда сможет объясниться тем, что коли Богу оказалось угодно к себе призвать, не ему в то вмешиваться.

Не скажешь, будто бы сей медик был действительно сведущ в лекарском ремесле. Скорее наоборот, он в нём ничего не смыслит. Если жалобы пациента не подходят под известные ему заболевания, такого человека следует лечить от определённого диагноза, пусть и измышленного ради необходимости оказания хоть какого-то лечения. Остаётся ужасаться, каким опасным делом было хождение по врачам во времена Княжнина. Воистину, лучше покориться воле небес, нежели тебя угробит посланный из ада в белом халате бес.

Разобравшись с методами Карачуна, зритель снова обратит внимание на военного. Он серьёзно настроен жениться. Причём этот человек показан таким образом, что никто не согласится принять предлагаемые им руку и сердце. Какой толк от бравого вояки, чья мечта – стать участником первой атаки и пасть смертью храбрых, из-за чего оставшаяся вдовой жена будет с гордостью говорить о погибшем в сражении муже. Понятно, Княжнин иронизирует, не видя, как доблесть может восприниматься благом, когда скорее оборачивается горем, поскольку вдова останется без ничего и окажется вынужденой коротать оставшиеся дни в одиночестве.

Представленные на сцене действующие лица склонны к схожим мыслям, какими Княжнин наделил лекаря и военного. Ни о каком благе не может быть и речи. Все живут в согласии со странными принципами, вредными для общества. Достаточно ознакомиться с каждым из них, чтобы убедиться в правдивости сего суждения. Только о прочих Княжнин не писал так ярко, оставив зрителя об остальном домысливать самостоятельно.

При жизни Якова комедия не ставилась и не была известна читательской публике. Причины того очевидны, они объясняются излишней категоричностью автора, подрывающими основы представлений о населяющем Россию обществе. Впрочем, такого склада люди встречаются повсеместно, куда не обрати взор. Всюду получится найти нерадивых медиков, ровно как и стремящихся обогатиться на чужом горе, так много и желающих обретения личной славы, нисколько оной не являющейся. Казалось бы, Княжнин показал противоположные склады ума, однако каждый из них достоин существования, хотя бы из тех соображений, насколько удаётся им друг друга уравновешивать. Других выводов из комедии Якова сделать нельзя, но стараться найти новые трактовки всегда необходимо.

Дела писательские (1765—87)

И сразу в бой: он в бой решительно пошёл. Княжнин «Орфея» сочинил, мир одарив рифмованной строкой. Что дальше? Замахнулся на святое. Крушил, ломал, доброе сея и злое. Авторитетов уже нет, на равных он со всеми, Сумароков и Ломоносов у него словно персонажи на сцене. Вот с ними в бой он и вступил, «Боем стихотворцев» поэму озаглавив, себя лично мужам сим славным против поставив. К чему всё шло? К величию, конечно. Пусть вёл себя Княжнин беспечно. Да не срослось, хоть и пытался Яков очень. Оду поэзии пропел, только стих оказался непрочен. Рассыпалась ода – долгий забег утомил. Дальше второй главы Княжнину биться не хватило сил. Среди прочих упомянутым фон Визин оказался, важным был тогда и ныне для потомков важным остался.

Ещё не раз приступит Яков к одам, немного скажет, зато пред всем народом. Он не скрывает, ибо вредно радость скрыть от государя. Живя под властью царской, об этом крепко зная. Когда бракосочетание престолонаследника случилось, выскажись, пока с тобой беды не приключилось. Утоми слух любыми сравнениями, речами уходя в древность седую, для того оды и поются, находя канву сюжетную простую. Сравнить с великими, величие пропев на век вперёд, мало кому такое поздравление нужно, ещё меньше текст тот прочтёт. Сумароков старался, старался и Яков Княжнин, хуже не будет, когда-нибудь и цесаревич станет властелин. На бракосочетание Павла с княгиней Натальей Алексеевной ода потому сочинена, знакомится с нею теперь редкий читатель мало когда.

«Милостивому государю Домашневу» есть ода одна, и есть прозой сказанные по случаю ещё одного события слова. «Речь, говоренная в публичном собрании Императорской Академии Художеств» – прозвание оды той, о первом выпуске её питомцев говорит Княжнин текст самый простой. За ребятами будущее, они России оплот, на их плечах удержится страна, никогда при них не падёт. Хвалу пел Княжнин и Дашковой Екатерине, «Письмо на случай открытия Академии российской» послал он данной княгине. О его содержании не составит труда догадаться, но хотелось бы найти чему удивляться. Ладно и просто, но не просто и ладно ведь всё: сладкие речи, восхваляет её. Пока друзья, и быть друзьями до гробовой доски, не пользовалась бы княгиня потом именем Якова для утоления тонущей от желания интриговать тоски.

Не столь радужно в жизни писателя, если другой автор дорогу перейдёт. Ответить на обиду в таком случае способ лишь один подойдёт. Ужалить получится произведением, задевая чувства оппонента, дождавшись необходимого для того момента. Так писал Княжнин «Исповедь Жеманихи», традиционно галломанов укоряя, говоря так, будто их восхваляя. Порою стоит восхититься Парижем, ежели там не бывал: как им не восхищаться, коли о нечистоты на его улицах ног не марал.

«От дяди стихотворца Рифмоскрыпа» сложил Княжнин послание, разумное тем определив напоминание. Вражда бессмысленна! Какой в ней толк? Допустим, бурю породишь, покажешь, что среди овец ты волк. И только. В том-то и беда. Ведь никто в ответ не похвалит тебя. Лей елей в уши, ежели без проблем хочешь жить, не думай, что твои слова могут забыть. Интересней сварам внимать, это знает Княжнин, хотя бы горошину нужно хранить меж перин. Кто разгадает, раскусит горох тот чёрного цвета, найдёт, чем следует похвалить поэта.

Но мудрость есть, её найти старайтесь. Не читайте просто, лучше просвещайтесь.

Судья и вор. Добрый совет (1787)

У точки нет представлений об ином, она конец всему определяет. Но если точку продолжать, она лишь в виде запятой предстанет. А если несколько точек поставить в ряд, о возникающей неопределённости подумает всяк. Как будет, куда творец человека поведёт, никто и никогда установить не сможет: не поймёт. Представим человека точкой, из которой исходит всё. Он – знак препинания, но и цифра с буквой ещё. Материал податливый, если иначе его представлять, хотя не начиная можно сразу точкой любое начало кончать. Будущее не определишь, думая об одном, но точкой заканчивая, точкой же и начнём.

«Судья и вор» – как представление, куда заводит человека жизни течение. Некогда на равных, люди разными пошли путями, теперь они удивляются сложившимся обстоятельствам сами. Мог судьёю стать вор, вор – судьёю, если согласятся с дарованной им судьбою. Но назад не вернуться, ныне всё именно так. Удивляться не надо – иначе не могло случиться никак. Творец решил, точке вид определённый придав, кому из людей нарушить измысленный кем-то устав, и кому тот устав создавать: очень трудно с этим согласиться и без возражений принять. Потому, дабы избежать недоразумений, хорошо подумайте сейчас, кого судите вы сегодня, тот осудит завтра и вас. Всякое случается, потому в настоящий момент лучше точку поставьте. Творец творцом, но и человек сам творит будущее – это представьте.

Из разных начал в единый конец, земные создания – заложники небес. Рождены, чтобы жить, потом умерев, неважно, осёл или царствовавший лев. «Добрый совет» надо дать, избегая проблем, не для радости жизнь положена всем. Приходит человек в мир, заботу проявляя о себе одном, устраняя преграды, возводимые против него мечом и огнём. И когда определит вотчину, станет спокойно жить, детей он должен много плодить. Родятся дети – вотчину отстаивать уже им, заботиться о благе доставшегося без чужой помощи: самим. Бывает и так, что нет знаний о ремесле отцов, неизвестно как оберегать отчий кров. Есть желание мирно вопросы решать, всем во всём всегда угождать, слушать басни, их смыслом проникаясь, созидать справедливость на их примере собираясь. Но не получится так, ибо никогда не получалось, иною бы жизнь человека давно сталась.

Отцы жили во славу, потомкам на благо поступая. Так желается думать, действительность не зная. Почему родитель, к примеру, успешно торговал вином? Он качеством брал или превосходил конкурентов в чём-то ином? А может доливал воды больше других? Такой рецепт извлечения прибыли из самых простых. Как теперь сказать, что отец доливал воду в вино? Совесть не позволит, да и такого быть не могло! Не позволит человек родителя укорять, светлую память о предке нельзя с грязью мешать. На деле, как бы то печальным не казалось, добавлял тот воду, причём не самую малость.

И теперь, когда дела хуже пошли, посмотри на продаваемое вино: сообрази. Понимаешь причину возникших проблем? Честность губит – должно ясно стать всем. Какими бы басни правдивыми не казались, их авторы иное показать старались. Понятно, человек ест человека с давних пор, заслуживая за то постоянно укор. Но не перестаёт человека человек есть, ежели желает бремя такого благополучия дальше несть. Думается, совет Княжнина усвоен, будет применим, коли никто не желает быть жизнью гнобим. Это противоречит морали, принимается за несправедливость, но не будем пестовать правду, скрывающую лживость. Впору о трости вспомнить, что гнулась под ветра порывами, живя сносно, довольствуясь представлениями о счастье мнимыми.