Текст книги "Поезд убийц"

Кимура получил ответ на свой вопрос от другого охранника, который пришел его сменить.

– Слышал когда-нибудь о выученной беспомощности? – спросил его тот парень.

– Выученной… о чём? – переспросил Кимура.

– Давным-давно поставили такой эксперимент, в котором собаку били током. Чтобы ее не били током, ей нужно было подпрыгивать. И что, думаешь, та собака прыгала, а? Это было бы логично. Но штука в том, что перед этим собаку помещали в такие условия, когда ее били током независимо от того, стояла она спокойно или прыгала. Так вот, потом, уже имея возможность избежать боли, она этого не делала. Даже не пыталась подпрыгнуть, чтобы ее не били током[45]45
  Выученная беспомощность – психическое состояние, при котором человек или животное не предпринимает никаких попыток улучшить свое положение (избежать негативных стимулов или получить положительные), несмотря на то что имеет такую возможность. Феномен был открыт в 1964 г. психологом М. Селигманом. Изначально эксперименты проводились на животных, в основном на крысах и собаках. Их суть заключалась в следующем: выделялись три группы подопытных животных, одна из которых была контрольной – с ней ничего не делали. Животные из двух других групп поодиночке помещались в специальную камеру. Она была устроена так, что через металлический пол подавались достаточно болезненные, хотя и не опасные для здоровья удары электрическим током. Собаки из основной экспериментальной группы некоторое время находились в таком помещении. Они пытались каким-то образом избежать ударов, но это было невозможно. Спустя определенное время собаки убеждались в безвыходности положения и переставали что-либо делать – просто забивались в угол и подвывали, когда получали очередной удар. После этого их переводили в другое помещение, похожее на первое, но отличавшееся тем, что там можно было избежать удара током: отсек, где пол был изолирован, отделялся небольшим барьером. Собаки, которые не были подвергнуты предварительной «обработке», довольно быстро находили решение. Остальные же не пытались что-либо делать, несмотря на то что выход из ситуации был. Эксперименты на людях, которых заставляли слушать неприятные звуки через наушники, дали схожие результаты.


[Закрыть].

– Она просто сдалась?

– Они убедили ее в том, что она беспомощна. Так что собака просто перестала пытаться, хотя могла избежать боли, сделав совсем небольшое усилие. То же самое с людьми. И с домашним насилием. Жена просто продолжает терпеть побои мужа, хотя может уйти в любой момент. Потому что чувство беспомощности пускает корни, сечешь?

– Так вот оно что… – сказал Кимура, бросив взгляд на дверь комнаты, в которой держали пленника.

– Ну да. Он не сбежит. Он думает, что не может. Люди не мыслят логически. Где-то глубоко внутри все мы – самые обыкновенные животные.

Ситуация со школьниками была такой же. Они давно решили для себя, что ни при каких обстоятельствах не смогут победить Принца. Или они были этому научены? Они видели, какие страдания Принц причиняет их одноклассникам и взрослым, снова и снова – и в какой-то момент убедились в том, что бессильны. Электрический шок, возможно, был частью всего этого. Кимура не знал, каким образом это происходило, какого рода приказы отдавал им Принц, но этот электрический шок создал между ними и Принцем какую-то глубокую связь.

Кимура еще раз внимательно взглянул на них. Они действительно были еще очень молоды. Они могли сделать себе модные прически, могли изо всех сил хмурить брови, стараясь выглядеть крутыми и жесткими, но внутри оставались просто напуганными щенками. Отстаивание своего положения в их крохотном мирке было для них вопросом жизни и смерти.

«Наверное, не слишком сложно задурить головы таким соплякам», – подумал Кимура. Он поймал себя на мысли, что не должен ввязываться во все это еще больше. Когда бездомная собака подходит к тебе и смотрит на тебя печальными влажными глазами, лучшее, что ты можешь сделать, – это не обращать на нее никакого внимания.

– Разбирайтесь с этим сами.

– Старик, ну пожалуйста, – сказал круглолицый мальчишка. – Ты должен нам помочь!

Ватару испуганно сжал его руку, пытаясь заставить его пойти наконец домой.

– Это не мои проблемы. – Кимура с изумлением обнаружил, что до дна осушил свою бутылку. – Не сомневаюсь, что вы вырастете хорошими взрослыми и встанете на ноги.

Затем он ушел.

* * *

– Эй, дедуля!

Кимура открывает глаза, услышав голос. Ему требуется несколько секунд, чтобы понять, что он находится в синкансэне. Он не спал, но и не бодрствовал, находясь где-то на границе сна и реальности, и внезапно появившееся у него перед глазами лицо Принца кажется ему призраком, возникшим из глубин его памяти.

– Эй, дедуля, не время сейчас сладко спать. Тебя что, совсем не беспокоит то, что с тобой случится?

– Даже если б меня это и беспокоило, я ничего не могу с этим поделать, связанный по рукам и ногам. Так что сам понимаешь…

– Ну, ты все-таки должен чувствовать, что ты в опасности. Я, конечно, ждал встречи с тобой в поезде, но ведь совсем не предполагалось, что у нас будет веселая совместная поездка в Тохоку[46]46
  Тохоку – регион восточной Японии на севере о. Хонсю. Соответственно, линия синкансэнов Тохоку, по которой едет поезд «Хаятэ», является самой длинной в Японии.


[Закрыть], верно?

– Почему же? Мы ведь действительно вместе путешествуем. Можем поесть холодной лапши в Мориока… Я приглашаю.

Принц не отвечает на это даже ухмылкой.

– У меня к тебе есть одна просьба, дедуля.

– Да пошел ты.

– Не говори так. Я очень расстроюсь, если с твоим маленьким сыном что-нибудь случится в больнице.

Кимура ощущает свинцовую тяжесть в желудке и вскипающую ярость в своей крови.

– Что я должен для тебя сделать?

– Я скажу тебе, когда мы подъедем поближе к Мориока.

– А пока что ты просто хочешь, чтобы я варился на медленном огне?

– Полагаю, если б я попросил тебя убить кое-кого, ты и слушать об этом не захотел бы, верно?

Кимура закусывает губу. Такой легкомысленный разговор об убийстве кажется ему одновременно детским и взрослым.

– Кого? Кого ты хочешь, чтобы я убил?

– Я позволю тебе наслаждаться предвкушением. – Сказав это, Принц наклоняется и начинает разматывать веревку на ногах Кимуры.

– Ты меня что, отпускаешь?

– Если ты выкинешь какую-нибудь глупость, твой сын пострадает, ясно? То, что я тебя развязываю, не значит, что ты свободен. Не забывай об этом. Если мой человек не сможет со мной связаться, можешь попрощаться со своим милым мальчиком.

Кимура дрожит от ярости.

– А ты вообще хоть проверяешь свой телефон?

– Что, извини?

– Ты сказал, что с моим сыном случится что-нибудь плохое, если ты не ответишь на свой телефон. – Лицо Кимуры перекашивается.

– Ах да, все верно… Если он позвонит десять раз, а я не отвечу, то да, дела твоего сына будут плохи, дедуля.

– Я не хочу потом услышать, что ты пропустил звонок просто потому, что был невнимателен. Потому что в таком случае будут плохи твои дела.

– Не переживай об этом, дедуля. – Принц выглядит так, будто слова Кимуры ему глубоко безразличны. – И, кстати, есть еще кое-что, в чем мне потребуется твоя помощь.

– Что еще? Плечи тебе размять?

Принц показывает пальцем в сторону хвоста поезда.

– Я хочу, чтобы ты пошел со мной за чемоданом.

Асагао

На большом диагональном перекрестке[47]47
  Диагональный перекресток отличается от обычного тем, что на нем при переключении светофора происходит временная остановка всего автомобильного трафика, так что пешеходы могут одновременно переходить перекресток во всех направлениях, в том числе по диагонали.


[Закрыть] в районе Фудзисава Конго зажигается зеленый свет. Одна за другой проезжают машины в направлении с юга на север. Люди толпятся у обочины дороги, ожидая, когда переключится светофор для пешеходов. Асагао стоит примерно в тридцати метрах от них у входа в большой книжный магазин. Следит за светофором. Наблюдает за людьми. Мужчина, высокий, худой, около тридцати – нет. Мужчина, крепко сложенный, около двадцати – нет. Женщина – нет. Мужчина, низкорослый, около двадцати – нет. Женщина – нет. Мальчик, школьная форма – нет. Он ждет свою цель.

Светофор переключается. На перекресток выходит толпа людей. Они идут во всех направлениях: прямо, направо, налево, по диагонали. Сначала светофор начинает мигать, потом включается красный. Сигналы для машин становятся зелеными. Асагао прокручивает в голове временну́ю последовательность. Ключевой момент – когда включается желтый, за мгновение до того, как включится красный. В этот момент машины едут быстрее, чем на зеленый: на желтом они давят на газ, забыв об осторожности и надеясь проскочить.

«Я думаю, что Толкатель похож на кама-итати[48]48
  Кама-итати – демон-ёкай из японского фольклора. Наиболее часто описывается в виде трех ласок с острыми как бритвы когтями, кружащихся в яростном вихре и обрезающих у встреченных на пути людей кожу на ногах. Первая ласка оглушает ничего не подозревающую жертву, вторая надрезает ее плоть, а третья излечивает раны, и прежде чем человек успевает понять, что происходит, у него на ногах остаются только глубокие, но не причиняющие боли раны с запекшейся кровью. Для чего кама-итати это делает, в народных преданиях не уточняется.


[Закрыть], этого страшного хорька из старинных преданий». Так ему однажды сказала одна женщина. Она хотела нанять Толкателя на работу. Асагао связался с ней, сказав, что он – его представитель.

«Кто-то случайно поранит руку или ногу, – сказала женщина, – и сразу начинает кричать, что на него напал ёкай кама-итати. Но на самом деле это был просто резкий ветер. Я думаю, что Толкатель – что-то из этой же серии. Кого-то сбивает машина, или кто-то бросается под поезд, а люди потом говорят, что это сделал Толкатель. Так что, возможно, это просто выдумка».

«Люди часто совершают эту ошибку с кама-итати. Но раны – не вина резкого ветра. Обвинять во всем ветер – вот что значит заниматься выдумками». Асагао сказал это женщине, и это ей не понравилось.

Но если это ей не понравилось, она могла бы просто пойти домой. Но женщина стала спорить, задавать самые разные вопросы о Толкателе, пытаться накопать информацию. Она рассердила Асагао, он отказался от работы и ушел. Но женщина упрямо пошла за ним, и ночью он столкнул ее на дорогу, когда свет должен был переключиться на красный. Ее сбил пикап, пытавшийся проскочить перекресток. Единственное, о чем жалел Асагао, так это о том, что он сделал это бесплатно…

Мужчина, низкорослый, около сорока – нет. Женщина – нет. Мужчина, полный, около двадцати – нет. Женщина – нет. Женщина – нет. Мужчина, толстый, около сорока. Взгляд Асагао фиксируется на мужчине, появившемся с левой стороны. Он проходит мимо. Серый костюм в тонкую полоску. Короткие волосы, широкие плечи. Асагао следует за ним. Мужчина направляется к перекрестку и смешивается с толпой людей, ожидающих сигнала светофора. Асагао следует за ним. Он абсолютно включен в происходящее, но ему кажется, что его движениями словно управляет некая магическая сила.

Светофор переключается с зеленого на желтый. Мужчина останавливается у края обочины. Машины едут справа. Черный минивэн, за рулем женщина с короткой стрижкой, детское сиденье сзади. Еще не время. Следующая машина – точно такой же минивэн. Сигнал переключается. Машина бросается вперед. Асагао делает привычное движение правой рукой и касается спины мужчины.

Звук столкновения, визг шин, скребущих асфальт. Никто еще не кричит. Шок очевидцев похож на беззвучный, невидимый взрыв в вакууме.

Асагао уже нет. Он уходит тем же путем, каким пришел, будто струясь в воздушном потоке. Слышит позади истошный крик: «Скорую!» – но он спокоен, и его сознание похоже на недвижимую гладь озера. Единственная мысль – смутное воспоминание о том, что когда-то, очень давно, он уже работал на этом перекрестке…

Фрукты

– Слышь, Мандарин! Попробуй назвать имена каких-нибудь персонажей из «Томаса и его друзей». – Лимон возвращается с поисков чемодана с пустыми руками, но вместо того, чтобы придумать какое-нибудь объяснение своей неудаче, беззаботно усаживается на свое место у прохода.

Мандарин отворачивается и смотрит на тело мелкого Минэгиси, притулившееся у окна. Лимон ведет себя так, будто вообще не желает признавать серьезность их положения. У них все еще на руках труп сына заказчика, и они нисколько не продвинулись в выяснении того, что же все-таки произошло. А Лимон хочет завести этот абсурдный разговор.

– Ты нашел чемодан?

– Нет, ну каких персонажей «Томаса» ты знаешь? Назови мне какого-нибудь второстепенного персонажа, который первым приходит тебе на ум.

– Какое это имеет отношение к нашим поискам чемодана?

– Никакого. – Лимон немного обиженно выпячивает подбородок. – С чего мы вообще так переживаем за этот дурацкий чемодан?

«Ну конечно, он его не нашел».

Прошло уже больше пяти лет с тех пор, как Мандарин начал работать в паре с Лимоном. Тот был идеальным партнером, когда речь шла о физических качествах и хладнокровии: в какие бы опасные передряги они ни влипали, Лимон никогда не паниковал и всегда оставался спокойным; можно было даже подумать, что он обладает своего рода бесчувственностью – идеальное качество для их работы. Однако когда дело касалось деталей, он был просто невыносим и вел себя безответственно и небрежно. И что хуже всего – совершив промах, всегда мгновенно находил себе оправдания и не желал признавать свои ошибки. И сейчас, когда ситуация на глазах становилась все более серьезной, его отношение к ней сводилось к «эй, да что ты так паришься, просто забудь об этом!». Он просто игнорирует не нравящиеся ему факты, стараясь поскорее выбросить их из головы. А вытирать его задницу и разгребать за ним бардак – вечная работа Мандарина. И пытаться как-то изменить это – все равно что пи́сать против ветра.

– Гордон, – говорит Мандарин со вздохом. – Гордон, верно? Это же персонаж из «Томаса и его друзей»?

– Да ну тебя! – фыркает Лимон, мгновенно принимая вид эксперта. – Гордон – один из самых хорошо известных персонажей. Он практически главный персонаж, понимаешь, главный. А задание было – назвать какого-нибудь второстепенного персонажа.

– Что значит «задание»? – Мандарин смотрит отсутствующим взглядом в потолок. Иметь дело с Лимоном труднее, чем выполнять их работу. – Ну хорошо, ладно. Давай ты мне скажешь. Ну, как пример ответа.

Ноздри Лимона аж трепещут от с трудом сдерживаемой гордости.

– Ну-у, я ожидал услышать в ответ, например, что это сэр Хэндел, ранее известный как Фалькон.

– У Томаса есть приятель с таким именем?

– Нед тоже подходит.

– Да уж, там много разных поездов, – у Мандарина нет выбора, кроме как подыгрывать ему.

– Он не поезд, а паровой экскаватор.

– А это еще что? Как это не поезд? Ты меня путаешь.

Лимон смотрит мимо мертвого тела мелкого Минэгиси на мчащийся за окном пейзаж. Мимо них пролетает гигантский многоквартирный дом.

– Послушай, – строго говорит Мандарин своему партнеру, который теперь увлеченно листает рекламный журнал, что-то тихо напевая себе под нос. – Ты не хочешь брать на себя ответственность за свои ошибки. Я это понимаю. Но сейчас не время расслабляться. Ты меня слышишь? Сын Минэгиси не дышит, его тело уже практически остыло. А чемодан с деньгами пропал. Мы с тобой как двое никчемных детей, которых послали в овощную лавку, а они не купили овощей и вдобавок потеряли ко– шелек[49]49
  Мандарин говорит об одном из распространенных воспитательных заданий для совсем маленьких детей, когда их посылают в овощную лавку. Естественно, в действительности это происходит в форме развлечения: в сопровождении учителя дети большой группой отправляются за «самостоятельными» покупками по спискам, подготовленным родителями. Задание так и называется – яоя-сан э о-дзуцкаи, то есть «Идем в овощную лавку!».


[Закрыть].

– Это ты меня путаешь. Никогда не мог понять твоих объяснений.

– В общем, мы в жопе.

– Ну да, я в курсе; это те три слова, которыми можно описать нашу ситуацию.

– А ведешь себя так, будто не в курсе… Так что напоминаю тебе на всякий случай. Нам следует быть более обеспокоенными, понимаешь? А впрочем, я достаточно обеспокоен, это ты должен сильнее беспокоиться. Спрашиваю еще раз: ты не нашел чемодан, так?

– Не-а. – По какой-то причине Лимон выглядит довольным собой. Мандарин уже готов снова разразиться критикой в его адрес, когда он добавляет: – Но тот мелкий засранец наврал мне и отправил меня по ложному следу.

– Мелкий засранец наврал тебе? Ты это о чем?

– «Человек с чемоданом, который вы ищете, пошел туда», – так он сказал. Он показался мне хорошим мальчиком, так что я поверил ему и прошел до самой головы «Хаятэ» в поисках того парня.

– Может быть, мальчик тебе и не соврал. Кто-то определенно взял чемодан, и, возможно, ребенок его действительно видел. Может быть, ты его просто не нашел?

– Ну-у, это странно. Не представляю, как мог бесследно исчезнуть чемодан таких размеров…

– Ты проверил туалеты?

– В общем и целом.

– В общем и целом? Что ты имеешь в виду под «в общем и целом»? – Мандарин повышает голос, не силах больше сдерживаться. Когда понимает, что Лимон не шутит, он просто теряет дар речи. – Это не считается, если ты не проверил их все! Кто бы ни забрал чемодан, он мог спрятаться с ним в туалете!

– Если туалет занят, я же не могу его проверить. Как ты себе это представляешь?

У Мандарина не остается сил даже на разочарованный вздох.

– Нет никакого смысла в проверке, если ты не проверяешь их все… Ладно, я сам пойду. – Он смотрит на свои наручные часы. Остается пять минут до прибытия поезда в Омия. – Вот дерьмо.

– Что не так? Почему дерьмо?

– Мы почти прибыли в Омия. Там нас будут ждать с проверкой люди Минэгиси.

Минэгиси подозревал всех и каждого и никому не доверял – возможно, потому, что уже очень давно руководил криминальной организацией. Он твердо верил в то, что если у кого-то есть малейшая возможность тебя предать, он, вне всяких сомнений, это сделает. Поэтому даже когда сам Минэгиси нанимает кого-нибудь на работу, он всегда предпринимает все меры предосторожности, чтобы не получить удар в спину.

В их случае он боялся, что Мандарин и Лимон заберут чемодан с деньгами и скроются. Или что, забрав его сына у похитителей, сами будут удерживать его в заложниках и потребуют новый выкуп.

– Я глаз не спущу с вас двоих, чтобы вам не пришло в головы меня кинуть, – сказал он на их последней встрече, прямо заявив, что не доверяет им.

Так что на каждой станции по пути их следования до Мориока их ждет один из подчиненных Минэгиси, чтобы убедиться в том, что Мандарин и Лимон не сошли с поезда, не замышляют выкинуть какую-нибудь глупость и что с сыном их босса всё в порядке. Естественно, когда Минэгиси нанимал их на работу, у Мандарина и Лимона и мысли не было о том, чтобы его предать, так что, услышав его условия, они нисколько не смутились. «Конечно, без проблем, следите за нами, если считаете нужным», – добродушно заявили оба.

– Не мог себе представить, что все так обернется…

– Аварии случаются. Об этом даже есть песенка у «Томаса и его друзей»: «Аварии случаются опять и опять, но не стоит о них день и ночь горевать…»

– Тебе следовало бы погоревать об этом хотя б немного.

Но Лимон, похоже, даже не услышал, что сказал ему Мандарин, потому что он начинает радостно распевать свою песенку, время от времени вставляя комментарии типа: «Отлично сказано!», «“Томас и его друзья” – реально глубокий мультик» и прочее в этом роде.

– Эй, погоди минутку. – Он наконец смотрит на Мандарина. – Человек Минэгиси ждет нас на платформе. Думаешь, он собирается зайти в поезд?

– Хотел бы я знать, – отвечает Мандарин. В детали их не посвящали. – Возможно, он просто будет стоять на платформе и посмотрит на нас через окно.

– Но если это так, – говорит Лимон, наклоняясь вперед и указывая на мертвое тело возле окна, – нам нужно представить все так, будто он спит, а мы просто улыбнемся и помашем, и тот тип на платформе ничего не заподозрит.

Интуиция подсказывает Мандарину, что оптимистическое предложение Лимона вообще-то так себе, но, возможно, это правда сработает. Это сработает, если человек Минэгиси не станет заходить в поезд.

– Ну, я имею в виду, если пацан сидит здесь, с нами, с чего им думать, что он мертв, верно?

– Возможно, ты и прав. Я, наверное, тоже ничего не заподозрил бы.

– Ну вот, ты тоже со мной согласен, что они никогда не поймут разницы.

– Но если по какой-то причине он что-то заподозрит, то может зайти в поезд.

– Поезд стоит в Омия примерно одну минуту. У него не будет времени проводить тут инспекцию.

– Мм… – Мандарин пытается представить, какие приказы он отдал бы своим людям на месте Минэгиси. – Я практически уверен, что ему сказано оставаться на платформе, посмотреть на нас в окно и, если он что-то заподозрит, позвонить Минэгиси.

– «Босс, у вашего сына было такое лицо, прямо как у мертвеца. Наверное, он был мертвецки пьян…» Ага. И что произойдет потом, как думаешь?

– Возможно, Минэгиси догадается, что его сын не может быть пьян, и начнет подозревать, что тут творится что-то неладное.

– Думаешь, догадается?

– У криминальных шишек вроде него нюх на такие вещи. Поэтому могу предположить, что на станции Сэндай, которая сразу за Омия, нас будет встречать целая толпа его людей, и у них точно не будет никаких проблем с тем, чтобы зайти в поезд и разобраться с нами.

– А что, если мы отберем телефон у мужика, который может позвонить Минэгиси и передать ему информацию? Если он не сможет ему позвонить, то Минэгиси на нас не будет сердиться. Этот мальчишка жив, пока никто не знает, что он мертв.

– Такой человек, как Минэгиси, наверняка имеет несколько способов связи со своими людьми, не только по телефону.

– Например, гонцов? – Почему-то Лимону эта идея нравится. – Точно, у него есть целая куча гонцов, которые бегают и передают сообщения, как в стародавние времена; почему бы такому большому боссу не содержать целый штат гонцов, как думаешь?

– А что насчет цифровых рекламных щитов? Может, его человек может каким-то образом передать сообщение на такой щит. Написать на нем: «Твой сын убит!»

Лимон несколько раз удивленно моргает, уставившись на Мандарина.

– Ты это сейчас серьезно?

– Я пошутил.

– Шутки у тебя дурацкие… – Но, судя по всему, идея его весьма вдохновляет. – А что, нам обязательно нужно такое попробовать. В следующий раз, когда мы закончим работу, давай напишем сообщение клиенту на гигантском видеоэкране на бейсбольном стадионе: «РАБОТА ВЫПОЛНЕНА! ГРАНДИОЗНЫЙ УСПЕХ!»

– И какой в этом смысл?

– Это будет весело! – Лимон улыбается как маленький ребенок. Затем он достает из кармана кусочек бумаги и начинает что-то писать на нем шариковой ручкой, откуда-то появившейся в его пальцах. – Вот, возьми это.

Он протягивает бумажку Мандарину, и тот забирает ее. Это лотерейный билет из супермаркета.

– Не, ты посмотри на обороте, – говорит Лимон. – Переверни его.

Мандарин переворачивает билет и обнаруживает там нарисованный паровозик с круглым лицом. Сразу даже и не скажешь, хорошо он нарисован или плохо.

– Это еще что такое?

– Это Артур. Я имя его тоже там написал. Застенчивый поезд бордового цвета. Он очень старательный в работе и гордится тем, что у него никогда не было ни одной аварии. Ну, понимаешь, ни одной аварии, это его личный рекорд. Он очень старается, чтобы его удерживать. У меня не было наклейки с ним, так что я его для тебя сам нарисовал.

– Зачем он мне?

– Потому что у него никогда не было аварий! Это вроде талисмана на удачу.

Даже ребенок не смог бы поверить в нечто настолько неубедительное, но Мандарин уже махнул рукой на споры с Лимоном, так что он просто складывает лотерейный билет пополам и засовывает его в задний карман.

– Ну, на самом деле один раз в его жизни все же случилась авария по вине Томаса.

– И какой тогда в нем толк?

– Но Томас тогда сказал ему одну очень важную вещь.

– Какую еще?

– «Рекорды устанавливают, чтобы их побили».

– Не очень-то мило с его стороны было говорить это тому, чей рекорд он только что «побил»… Удивительно, что ты так любишь этого типа.