Текст книги "Наслаждение"

Наслаждение
Кой Лами

Редактор Иван Коберницкий

Дизайнер обложки Кой Лами

© Кой Лами, 2023

© Кой Лами, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0059-4867-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Со мной кое-что случилось, моя дорогая. Я изменила своему парню.

Ты раньше удивлялась, как у меня всё волшебно и как беспечно я смотрю на мир. И лучше бы я сейчас была под какой-нибудь наркотой и находилась в сказке. Я разбита. Я лежу на диване и пишу тебе. Пишу долго и никак не могут закончить. Вечер сменяет ночь, а ночь – утро.

Кажется, моё разбитое сердце осколками вырывается через спину. А может, дело в лекарстве. Да, я теперь принимаю транквилизатор. Побочки – тахикардия и сонливость, прочитала только что.

С тех пор, как ты переехала, всё изменилось. Ты знаешь, что я встречалась с мальчиком из моей школы, он не хотел меня отпускать, и мы расстались. А с моим теперь уже бывшим вышло иначе. Я взяла и изменила. Но у меня такое впервые.

Может показаться, что я жаждала эмоций и новых ощущений. Но всё сложнее. Я пошла на это, потому что понимала: я в любом случае расстанусь с моим бедным мягким пухляшом из-за чувств к одногруппнику. Рано или поздно. Да, наши отношения стояли на паузе. Но я всё равно считаю, что он этого не заслужил. Ужасно, я разбила ему сердце.

Однако я не жалею о своём поступке. Хотя нет – жалею. Не могу понять. Но хотя бы раз в жизни я сделала что-то желаемое и абсурдное. Сделала вопреки всему. Всему виной моя глупая влюблённость. Этого парня, одногруппника, я не могла понять с нашей первой встречи. Мне казалось, что, когда наши взгляды пересекаются, между нами возникает взаимная симпатия.

У него смугловатая кожа (нежная шоколадная – как было в «Людях в чёрном»). Из-за неё я называю его «итальянцем», потому что солист группы «Maneskin» ассоциируется у меня именно с ним. Они оба смуглые и горячие – думаю, этого уже достаточно. Одногруппник высокий, с чёрными волосами, густыми бровями и длинными ресницами. Боже, как мне нравится его нос! Как мне нравится форма его губ, уголки которых смотрят вниз! Когда он улыбается, его нижняя губа распрямляется и становится горизонтально ровной. Согласна, наверное, это звучит странно. Но это мой фетиш. Если его лицо расслабляется, а глаза смотрят мягким взглядом, то он становится самым сексуальным человеком на всём свете. Да, я ещё хотела написать о его горячих ногах, которые прижимались к моим. Но лучше подойти ближе к сути…

Всё началось в позапрошлую пятницу. До этого я каждый день, неделями, вожделела одногруппника, который, кстати, младше меня на два года. И в тот день я смогла потащить его на прогулку в центр. Полчаса наслаждалась его компанией. После мы переписывались до трёх ночи. И уже тогда я начала превращаться в тот сопливый и депрессивный ужас, которым сейчас являюсь.

«Мы нашли общий язык. Мы станем лучше общаться. Ему со мной интересно!»

На следующий день в универе я смущалась, как подросток. Мне было страшно заговорить с ним. Но меня радовал его уставший и сонный вид.

«О да, только я знаю, из-за кого он не спал».

Через сутки я решила подойти к нему и поцеловать. Поцеловать, даже если не нравлюсь ему ни капли. Пошла ва-банк. Если даже всё безнадежно, то я хотя бы уже получу его губы. А его взаимность стала бы моим джекпотом.

Но, как ты понимаешь, ничего хорошего из этого не вышло. Я отвожу душу: «Dixi et animam levali». Не лезь в переводчик! Это значит: «Сказал и душу облегчил». Не зря же мы учим латынь.

Когда я позвала жаркого «итальянца» поболтать, я уже почувствовала какое-то напряжение с его стороны и поняла, поцеловать мне его не удастся. Но он уже вышел по моей просьбе, нельзя было резко развернуться и сказать: «Забудь». Естественно, адекватно выдумать что-то левое я не смогла. На лестнице я попросила заранее его обо всём молчать и прямолинейно предложила интрижку:

– Можно с тобой тайно заромансить?

– Ну, это такой вопрос, который требует ответа только «да» или «нет», – ответил он. Уверена, мои слова застали его врасплох.

Знала бы ты, как мне больно вспоминать это. Вроде бы, короткий разговор. Может, я драматизирую. Но для меня это действительно не просто беседа, не просто отказ, не просто человек.

– Так что? Ты сам сказал, что это вопрос, который требует ответа «да» или «нет», – боролась я со своей неловкостью и его молчанием.

– Тогда: нет. Просто я не понимаю, зачем это нужно. Какая цель? Для чего? Я считаю, что мне это сейчас не нужно, – он сказал это не мне, а куда-то в сторону, боясь даже посмотреть на меня. О зрительном контакте глаза в глаза не могло быть и речи.

– «Сейчас»? И как надолго?

– Не знаю, – мялся «итальянец». – Может, никогда.

Разговор закончился. Он ушёл в аудиторию очень быстро, взбираясь по ступенькам вверх. А я оставалась в хвосте. Какая-то подростково-юношеская тяжесть в груди тянула назад. Может, стоило споткнуться и просто свернуть себе шею на той лестнице. Может, так было бы лучше. Для всех, разумеется.

***

Я специально поставила эти звёздочки. Утром в моей голове бушевало безумие. Теперь я стала чуть свободнее от навязчивых мыслей. И я не позволю тебе остаться без продолжения, самой интересной части…

После его отказа мне было невмоготу сидеть на паре. Меня не обжигал стыд, но я мучилась от обиды. Я потащила свою любимую одногруппницу прочь после перерыва. И вот мы прогуляли – купили и распили две бутылочки «Белого феникса», потрясающего напитка среди дешёвок. А ещё я заедала душевную боль мороженным, – очень затратная терапия. И вот мы вновь оказались недалеко от университета с почти выпитой бутылкой. В это время другой представитель нашей группы вышел с пропущенной нами пары и направился в общагу. Когда он прошёл мимо нас, то посмотрел на нас будто с мыслью «я понял, почему вас не было». Но позже я узнала ещё кое-что: ему проболтались о моём признании. «Итальянец» выдал наш секрет. Впрочем, его в этом винить сложно.

– Твоё «дело не в тебе, дело во мне» означало, что я не в твоем вкусе? – спрашивала я его в переписке.

– В точку, – отвечал он мне.

А не зря я упоминала день недели. Как раз была суббота. Часть нашей группы должна была идти в клуб. Так уж получилось, что я собрала вместе трёх-четверых людей из университета. Отдельно должен был пойти и мой бывший парень, которого я знала со школы. Кое-кто «откололся». Но «итальянец» явился в назначенное время. Не пойму, почему он дразнил меня вопросами в переписке незадолго до этого. Например, «А можно ли в клубе стоять рядом и взаимодействовать с тобой»? Быть может, изначально он планировал воспользоваться моей наивностью и завалить меня в постель. Кто знает…

Мы с подругой накрасились и приехали к клубу-бару вместе с одним из мальчиков очень рано. Но «итальянец» уже ждал нас там и, как оказалось, был единственным посетителем, поэтому, когда мы зашли, формально образовались две пары.

Что же, я хотела поговорить с объектом моего вожделения о том, почему он не умеет держать язык за зубами, но тут же почувствовала внутри боль. Дело было в напоминании, что меня отвергли.

«Неужели, я настолько непривлекательная, что ему даже не нужно моё внимание? Чем я так плоха? До этого мне так не отказывали», – думала я, еще больше зацикливаясь на нём.

Рэп звучал из колонок под неоновые цвета и под старые мультфильмы на телевизоре без звука. Это смотрелось абсурдно в пустоватом зале, в котором, по идее, не должно быть детей.

Странная ситуация, ведь у меня всё еще был молодой человек. Но я гуляла с бывшим и вожделела одногруппника.

«Если бы я получила поцелуй итальянца, то он бы быстро мне надоел. Мои отношения сразу пошли бы на поправку после такого всплеска эмоций, пусть и с таким скелетом в шкафу», – искренне думала я.

Но я моментально впала в уныние и решила окончательно расстаться со своим молодым человеком. Но из уважения к нему решила сделать это лично, а не по телефону.

Зато описываемой мной сейчас ночью последний угостил меня коктейлем в баре.

Пятого участника нашей тусовки мы все еще ждали, но в бар наполнялся людьми. Когда бывший подошел, я сидела на стуле. Я грубо потянула его за цепочку на шее, чувствуя, будто я доминирую над ним, и громким шепотом, спросила:

– Ты скучал по мне?

– Да, – ответил он. Краем глаза я видела, как находящийся совсем рядом со мной мой любимый одногруппничек смотрел на нас в тот момент.

Если мне не показалось, то «итальянец» даже удивился и произвел какой-то звук, похожий на «оу» или «вау». И я решила, будто ему нравится такое.

Наша компания продолжала просто пить коктейли или говорить совершенно ни о чем. В этом скучном клуб-баре нам было весело.

А бывший кстати, пришел со своими друзьями. Он вызвал у меня такие мысли: «Наконец-то родственная душа»

Мы нашли столик, но за него никак не могли поместиться обе компании. Мой бывший и заказал кальян. Научил меня курить. Возможно, в ту ночь я много чего сделала впервые как когда-то хорошая девочка.

Когда я вернулась к своим, моя подруга и наш четвертый-лишний неожиданно начали целоваться без остановки. В этот момент «итальянец» стоял рядом со мной между барными стульями, опираясь руками о стойку. Думаю, нам обоим стало неловко. В моей голове промелькнула мысль, что мы сейчас тоже должны поцеловаться. Но, возможно, он был тогда ещё не готов. Как у моей любимой «Френдзоны» про недоступность и неготовность партнëра к поцелую.

Тогда я, как бы в утешение, воспользовалась тем, как близко со мной стоял мой одногруппник, и лизнула его горячее ушко. Уж любитель я таких частей тела. Не ожидая его реакции, я постаралась ускользнуть обратно к столику с другом и бывшим в одном лице, но сделала это так, что споткнулась на ровном полу. Не представляю, как неловко могла выглядеть со стороны.

Итак, красивый дым у меня, как у других, не вышел, и я снова подошла к своей компании, уже скучающей.

На самом деле, я уже помню каждую деталь, и не помню точную последовательность тех действий. Что было после того, как я облизала ухо одногруппника? Неужели меня не волновало, как он отреагирует?» Он, кстати, предложил поехать всем нам к нему. И я согласилась. Мы даже разузнали, где в том районе найти ночью магазин, продающий алкоголь.

Когда наши начали собираться, я обернулась, чтобы найти глазами бывшего, но его след простыл. Он растворился где-то в постепенно густеющей толпе. И мы, не попрощавшись с тем, кого не один час ждали, ушли.

На улице прохлада начала трезвить нас, и я продолжала грузить себя тем, что «итальянец» меня отверг. Вызвать такси никто не решился: все наивно полагали, что мы можем дойти пешком до того магазина. Моя подруга шла под ручку с сияющим от ее внимания мальчиком, который был даже не из нашего университета.

А я плелась отдельно и видела, как расстояние между мной и одногруппником растёт. Возможно, потому что ему было боязно идти рядом. Возможно, только из-за того, что его ноги длинные, а мои – короткие.

«Ночь будет испорчена», – подумалось мне. Я снова взяла инициативу в свои руки, сделалась пробивным тараном и спросила «итальянца»:

– А ты ещё не протрезвел?

– Нет.

– Тогда можно я воспользуюсь этим и похожу с тобой под ручку?

– Ну да, можно, – неожиданно согласился он. Зубы его стучали на холоде.

Моя подруга загадочно улыбалась, глядя на нас. Позже я узнала, что она уходила назад вместе со своим новым кавалером, чтобы сфотографировать нас исподтишка. Конечно, все фотографии размазаны, а я снова смотрюсь толстой в своем пуховике на фоне худого и высокого парня, хотя во мне всего пятьдесят килограмм. Но фото были сделаны примерно в тот же момент, когда мой горячий дружок говорил со мной о космосе и показывал на звёзды.

Позже он уже шёл со мной в обнимку. Пожалуй, он и сам не знает, почему решил прижать меня к себе, обнимая за плечо. Его кисть при этом подмерзала, но он все равно продолжал идти так.

В итоге мы вызвали такси. Я убедила-таки этих несознательных пьяных личностей. Подруга и её кавалер сели назад, и я не захотела тревожить их, поэтому села рядом с водителем. «Итальянец» пытался через сидение погладить мои волосы.

Когда вышли из машины, потерялись. Подруга решила этим воспользоваться, чтобы отойти по нужде. И обязана была ее сопроводить в ближайшие голые осенние кусты, потому что туалетов рядом не было. И вот идем мы по заднему двору чьего-то дома, мои каблуки проваливаются в мёрзлую землю. Вдруг подруга ехидно начинает:

– Ну что, ты счастлива рядом с ним?

Да, она отличается тем, что никогда не понижает тон голоса, даже если называет все имена и обсуждает личные подробности, из-за чего я всегда оказываюсь в невыгодном положении. А она всё продолжала спрашивать это.

И да: естественно, я была счастливой.

Когда мы вернулись к мальчикам, «итальянец» тут же снова меня обнял. В ту ночь он отводил и прятал меня от всех прочих пьяниц, которых мы встречали. Кому хотелось выпить с нами, кому просто поболтать.

– Боже, почему я это делаю? – спрашивал «итальянец» громко вслух то ли себя, то ли меня, но продолжал идти со мной в обнимку.

Когда он признался, что замерз, я в шутку, в своём стиле, предложила:

– Если хочешь, я прямо сейчас разденусь и согрею тебя.

– Давай.

И я поняла, что меня можно просто описать словом «позёрка». Потому что дальше я замолчала и отвернулась от одногруппника, понимая, что мне самой слишком холодно, чтобы и вправду раздеться.

В тот момент я находилась в какой-то волшебной сказке. И даже старалась не вспоминать, что он подтвердил, что я не в его вкусе. Было ощущение: вожделенный молодой человек взглянул на меня по-другому, узнал меня, увидел во мне девушку, которую зря отшил.

Когда мы приехали к нему домой, снова на такси, он уже не касался меня.

«Протрезвел?» – немного расстроилась я.

Но он вроде бы не чурался меня. Я попросила зажечь свечки, что нашла в его шкафчике в кухне, и он выполнил мою маленькую прихоть. Такая деталь добавляет романтики. Когда я и моя подруга исследовали его берлогу, мы условились, что будем вдвоем спать на диване, а не в кровати, потому что первый явно выглядел красивее и мягче. А парням осталась бы спальня.

Итальянец налил нам, девочкам, водку с соком, а с новым кавалером подруги начал распивать шоты. Лишь после той ночи мы узнали, что нашему четвертому, как оказалось, было всего семнадцать. Ему не стоило вообще с нами пить. Мы потащили за собой «малыша».

– Какие вы все, ребята, охуенные! Я так рад, что я вас позвал! Я никогда так не напивался, это мой первый раз! С вами так весело! – откровенничал хозяин квартиры.

Вскоре «итальянец» перебрал и уже буквально не мог стоять на ногах. Он постоянно падал. А я видела в нём просто красивого клоуна-весельчака, который мне нравится. Мы включили аниме с оригинальной дорожкой, слова даже не понимали. Но никто не сказал ни слова против. Настолько пьяными мы были.

Вот уже на другом конце дивана подруга увлеклась своим малолетним кавалером, а итальянец принялся поглаживать меня. Волосы, бедра, руки… Он даже гладил пальцы. Это было так странно и нежно, как будто мы состояли в отношениях. На мой взгляд, это не было похоже на обычное развратное поведение человека, чьи стремления вызваны лишь алкоголем, как, например, у тех двоих, что, между прочим, лобызались на наших глазах. У них не было такой романтики, как у нас. Он почти не трогал мою грудь, он не лез ко мне под платье. Он просто меня нежно гладил и чмокал в щёчку.

Тогда я, наконец, поняла, что сама себе могу позволить больше. Я осторожно поцеловала его нижнюю губу, а дальше он продолжил сам, лаская мой язык своим. Это не закончилось сразу и резко, как я того ожидала. У меня по-прежнему держалось в голове, что я не в его вкусе. Но он продолжал целовать и гладить.

– Могу я пересесть?

– Да, конечно.

– Вот так? – спрашивала я, усаживаясь на итальянца верхом. И он был не против.

Я начала задирать его футболку и гладить его тело.

– Что ты делаешь? – спрашивал он меня.

– Пользуюсь тем, что потом ты ничего не вспомнишь. Ты же не против?

– Нет, – улыбался он, стукаясь лбами со мной и целуя меня. Он терся об меня лицом, как нежащийся кот.

Мы вроде бы получили все тактильные ощущения, которые были нам так нужны, и мой одногруппник предложил мне пойти в спальню и оставить парочку.

Чего я все-таки действительно не помню, это сказал ли он, что мы идем спать. Но я поняла это так. Ведь не поделишь диван с теми, кто уже никого и ничего не замечает вокруг себя. Для меня уже было волнительно, что я буду вынуждена ложиться в одной постели с тем, в кого была влюблена. Я не планировала на самом деле гостить у кого-то, а тем более ночевать. Я была в черном блестящем платье, которое оставляло блёстки на всем, чего касалось.

Я легла. Горячий «итальянец» снял свою футболку.

«Ну да, он же у себя дома. Вряд ли он привык спать в верхней одежде. Мне самой некомфортно», – подумала я.

Он снял шорты и упал рядом со мной на кровать:

– А ты почему не раздеваешься?

– Думаешь, я должна раздеться?

– Думаю, на тебе слишком много одежды, – ответил на это он. Его голос резко повышался и становился немного тоньше, будто это была своего рода просьба.

– Ты уверен, что ты этого хочешь?

– Да!

Он одновременно находился в состоянии эйфории и алкогольной интоксикации. И открыто предлагал мне связь. Открыто, как не умеющий врать ребенок.

«Неужели это происходит со мной?»

Его спину приковало к кровати. Руками он спускал с себя последнее, что вообще осталось от одежды.

– А ты не поможешь мне снять это платье?

– Поверь, я бы помог, но боюсь, что я не смогу. Сними, пожалуйста, сама…

Да, перепивать плохо.

Но капроновые колготки и трусы всё же доверила ему – как же без прелюдии? Я была удивлена, даже при условии, что его состояние вроде как становилось хуже, его аппарат стоял очень исправно.

– А у тебя есть защита? Без защиты, увы, не получится, – пригрозила я.

– Нет, я же к такому не готовился.

– Ну ты, блин, даешь! Ладно, у подруги вроде должен быть один с собой.

– Да им там, наверное, уже пригодился. Они там… А мы здесь… И все ебутся…

– Я всё же спрошу.

– Ну давай.

Я пошла искать счастья, но обнаружила, что до моей подруги уже и правда не достучаться, хотя презерватив им был не нужен – у них была своя, другая волна, в которой не было необходимости в сексе и защите. Они не заходили так далеко.

А куда она могла положить свою резинку, я не знала. Я вспомнила про косметичку, но её, кажется, не было со мной.

Я вернулась к почему-то все еще не заснувшему итальянцу, а он снова предложил мне соединиться.

«Когда, если не сейчас?» – решила я вполне осознанно, зная о своих проблемах с женским здоровьем, которые должны предполагать трудности с зачатием, вспомнила про таблетки экстренной контрацепции.

– А ты сможешь сдержать себя? – спросила я его перед началом.

– Да…

– Ты обещаешь?

– Обещаю.

Что же, пьяным иногда верить нельзя.

Он стянул рукой вниз свои трусы, как бы приглашая меня присесть, и я приняла приглашение. Я сжимала свои мышцы таза, обхватывая член, я была наездницей, я была прыгающей зайкой. И только боялась, что ему не понравится. Я даже чувствовала себя не возбуждающая никого женщиной, сильно старше него. Он же поддавался мне на поцелуй, прерывая иногда сам процесс.

– Ты такая охуенная! Боже! Почему я раньше этого не замечал? Какая ты охуенная! Я зря отказал тебе тогда, ты ведь предлагала быть вместе, – разоткровенничался он.

– Вообще-то я предлагала просто интрижку.

И я поцеловала его шею, даже укусила, стараясь оставить след. «Я была здесь. Теперь это мое. Пусть все увидят».

– Ты знаешь, что до тебя у меня никого не было? – признался он в процессе.

– Серьезно? Так ты девственник? – поразилась я, потому что находила в нем какого-то секс-символа, хотя и обнаружила любопытно короткую длину его рабочего органа. Если честно, даже подумала: «Может, дело именно в этом?».

– Сейчас уже нет.

– Странно, что у такого, как ты, не было девушки.

– Нет, она была, но секса не было.

– Что ж, но ты всё равно ведь об этом забудешь…

– Нет, – говорил он уверенно и заставлял верить меня в каждое его слово. – Об этом я не забуду никогда. Это слишком охуенно. Ты слишком классная.

– Хах, ну да. Говорят: «Не забыть первый раз». Да?

– Да, я точно это не забуду! – пообещал он мне, продолжая гладить мои бедра, насаживая на свой постоянно мокрый член, либо сжимая мои пальцы, которыми иногда я держала его руки. – А тебе нравится?

– Да…

И мы продолжали.

– Прости, я не атлетка. Я долго так не смогу. Сменим позу?

– Я не смогу. Голова кругом. Я не встану. Ты же видела, как меня шатает, – отчаянно жаловался мне он.

И все же через время я попробовала заставить его поменять позицию в постели. Но я поняла, что мой любимый догги-стайл мне этой ночью не светит, поэтому мы вернулись в положение «наездницы на итальянце».

– Может, хватит? – сдавалась я, а он не унимался. Я ожидала, что, напившись, он быстро заснет мирным сном. Мои ноги были уже на пределе.

– Нет, я еще не кончил.

– Эй, тебе нельзя кончать в меня!

– Я знаю. Я не собираюсь кончать в тебя. Но мне надо кончить.

Тогда я снова наклонилась над его ухом:

– Ты ведь не знаком с оральным сексом?

– Нет, – улыбнулся он в темноте.

– Хочешь, я познакомлю тебя?

– Давай…

Он всё время улыбался. И снова: «Ты охуенная». То, каким он довольным выглядел даже в темноте, заставляло меня продолжать.

Я обласкала его член, а он потянулся к моей голове, чтобы погладить ее. Не понимаю, что это за тяга: гладить того, кто тебе сосет. Но он, кажется, был благодарен. Он даже потянулся, как по привычке, чтобы после меня поцеловать, но я резко отвернулась, не дав ему попробовать вкус самого себя. Сейчас он мне, наверное, сказал бы за эту деталь «Спасибо».

– Ты что-то притих. Тебе хоть понравилось?

– Да, это просто охуенно.

– А теперь ляжем спать?

– Теперь да.

Я надела нижнее белье и залезла под одеяло.

– Можно я лягу на тебя?

– Конечно.

Как только он сказал мне это, я коснулась его голого горячего бока и положила на него голову.

«Он и правда горячий. Такой горячий!» – думала я.

Итальянец, несмотря на худобу, был мягким. Расслабленным. Мое ушко тут же услышало его сердцебиение: оно было таким сильным и быстрым, что я, конечно, связала это с собой, и у меня закружилась от этого голова. Впервые за ту ночь я почувствовала, как весь выпитый алкоголь дает о себе знать.

Я не смогла позволить себе даже полежать на желанном человеке – мне пришлось развернуться на спину и дать легким отдышаться. Так плохо мне вдруг стало из-за тех приятных ощущений, что мне дал на какие-то две секунды бочок одногруппника с его сердцем, вылетавшим из-под ребер. Как пьяняще было думать, что оно трепещет из-за меня. Как хорошо касаться было его, когда он этого хотел. И я могла хотя бы поворачивать голову к нему, лежа отдельно и дыша. Его лицо было прямо перед моим, и в свете улицы, проникавшем еле-еле через окно, я могла детально разглядеть его. Каким невообразимо красивым оно казалось мне.

Правда, «итальянец» много раз за ночь бегал обнимать унитаз, а не меня. И никакую мою помощь он не принимал. Ближе к утру он все же заснул, а я спала очень неспокойно. Очень часто просыпалась.

«Что же будет утром, когда он протрезвеет? Я еще и в разном белье, а не комплекте. Было б хоть что увидеть тут, а то мало, что он проснется с той, кто абсолютно не в его вкусе. Зачем он вообще завел меня спать сюда? Тогда-то он был пьяным, а теперь ему придется увидеть меня трезвым…».

И найти платье, чтобы дальше спать в нем, я не могла. Сам «итальянец» еще и постоянно забирал одеяло и обнимал его. Мне пришлось пошариться ночью в его шкафу и найти какую-то простынь, чтобы хоть как-то укрыться.

В очередной раз я проснулась, когда было уже светло. Мне в который раз позвонила мама, хотя среди ночи я уже успела объяснить, что из бара мы перекочевали к нашему товарищу в гости. Пусть мне двадцать, а надзор никто не отменял.

Я тихонько встала с кровати, но чувство, что я могу разбудить одногруппника, меня не отпускало. Я на цыпочках подкралась к столу и взяла телефон, но пол немного поплыл у меня перед глазами. Пришлось хватать стул.

Тут глаза итальянца открылись, он посмотрел на меня, и мое дыхание затаилось, и все тело замерло в ожидании.

«Что он сейчас скажет? Как он отреагирует?

Но во взгляде его я не увидела недовольства.

– Доброе утро, – вроде бы дружелюбно поздоровался он со мной. – А где твое платье? – кажется, так спросил он, нашел за своей головой мой ночной наряд сам и подал мне.

– Не стала в нем спать, потому что оно везде оставляет блестки. Да и ткань не для сна.

– Можешь одеться потом.

– Тогда, наверное, я немного побуду так, – сказала я, как будто пользуясь его дозволением, держа платье в руках. Но мне же самой стало неловко, и я спрятала свой чёрный лифчик и розовые трусы.

Он лишь повернулся в постели с боку на спину, а одеяло тем временем не полностью прикрывало его тело.

«Ничего себе. А у него неплохие пропорции. Длинное тело, длинные ноги, то есть нет перебора или недобора ни там, ни там. При этом они не такие худощавые, как я ожидала, да и руки тоже. А я боялась все время, что под его одеждой прячется тот еще непривлекательный скелет, но он, оказалось, ого-го. Вот это да… Мне нравится. Интересно, что при таком теле, конечно, такой короткий член, но зато все это так удобно. По крайней мере, для меня. И никакой боли. Блин, но конец это или нет?» – проносились мысли в моей голове, пока я разглядывала своего одногруппника в кровати.

– Можно, я ещё прилягу тут рядышком? – поинтересовалась я.

– Да, конечно.

Как мне важны эти короткие положительные ответы!

Я легонько обрадовалась и заняла освободившееся на краю место. Наглеть я, конечно, не стала. Мне было стыдно как-либо касаться или смотреть на итальянца, даже на мою любимую его смуглую кожу.

Я взяла свой телефон и начала думать, что же мне в нем делать.

«Манга! – пришло мне на ум. – Про отношения, но да ладно».

Только принялась искать вкладку, мне что-то сказал итальянец. Похоже, все же и у меня из памяти подтерлись многие моменты… Чувствую себя лгуньей, ведь я была уверена, что помню всё.

И вот он то и дело отвлекал меня от манги какими-то словами, а я отвечала ему. На самом деле я не ожидала этого от него. Я думала, он либо еще подремлет, либо просто не будет со мной разговаривать. Кажется, мы начали обсуждать Мэйби Бэйби и Комсомольск.

Потом он встал, собрал одежду с пола и подал мне колготки:

– Кажется, это твое.

– Думаю, было бы странно, если бы эти колготки были твоими, – ответила я. – Но я позже надену их, – и сложила их к нему на полку у рабочего стола.

– Да как пожелаешь.

Всё утро мне казалось, что он действительно смотрит на меня как-то иначе. Не так, как в университете. Его лицо было мягким и расслабленным, как и взгляд. Когда я ушла в зал и поговорила с проснувшейся подругой, она в очередной раз сказала мне, что мое платье выглядит так, будто я на Новый год пошла. Ее кавалер это еще раз подтвердил. Тогда я ворвалась обратно в спальню итальянца – он снова лежал на кровати. Может быть, что-то делал в телефоне, я не помню.

Он поднял на меня глаза, и я спросила уже у него:

– Скажи, я выгляжу так, будто на Новый год пришла?

Он рассмотрел:

– Ты выглядишь очень хорошо. Да, как на Новый год, даже лучше, – пытался сказать он, но постоянно переставлял как-то местами слова, – ты выглядишь лучше, чем как на Новый год.

И я не ожидала этого ответа. Он смутил меня. Приятно смутил.

– Спасибо, – сказала я и убежала обратно в зал, чтобы не пересекаться взглядами с итальянцем.

«Он смотрел и говорил, как будто восхищен мной… – подумала я. – Его глаза блестели. Это точно. Но почему так? Он же уже должен был протрезветь. Неужели все же дело было не только в алкоголе? Неужели взаимность? Его мнение изменилось обо мне?».

Я не могла поверить в это. Я почувствовала себя счастливой.

«Неужели, моей депрессии конец? Я не зря расстаюсь с парнем. Мне не нужен сейчас никто кроме этого итальянца. Я хочу всегда видеть это его лицо. Я хочу спать только с ним. Вроде бы и не было ничего, чтобы вызвать такие ощущения, даже моей любимой позы, но для меня точно эта ночь незабываема», – наивно рассуждала тогда я, светясь, наверное, от счастья.

Так сильно меня воодушевил тогда мой одногруппник, по которому я мучалась не одну неделю и слава Богу, что не год. Зато тем утром воскресенья мне было уже так легко, что я готова была вернуться полностью в учебу, заняться хобби, написать что-нибудь, устроить генеральную уборку дома, да и просто радоваться жизни. Я ужасна, но все вокруг меня стало прекрасным. Я изменила хорошему парню с одногруппником и подумала, что даже избежала кары за это. Думала, что все же получила свою долгожданную взаимность, что я могу быть счастливой.

Моя подруга пожаловалась, что голодна, между своими восклицаниями «Ты ему дала!» и «Ты оставила ему засосы!». О да, я оставила на нем свой гордый след. Как, впрочем, и семнадцатилетний малыш, но на моей подруге.

Мы собрались в кафе завтракать, а мальчишки почему-то стушевались. Итальянец сразу и четко сказал, что он не пойдет, потому что ему очень плохо, и это было понятно.

– Ну пожалуйста! – начала умолять я его. Как-никак любой первый шаг делался мной. – Ты ведь сам сначала предложил прогуляться, если ты еще не забыл. Подышишь свежим воздухом. Может, тебе, полегчает.

– Ну, раз так, тогда пошли.

Все собрались, моя подруга причесалась тем гребнем, что я взяла как раз на такой случай с собой. «Итальянец» собрался выбрасывать почти целую бутылку водки из-за скорого приезда матери, но в итоге спиртное я забрала себе.

На улице было прохладно, свежо и хорошо. Мой ночной партнер так обрадовался, что снова начал говорить, какие все мы охуенные и как он рад, что нас позвал. Потом он закричал на всю улицу:

– Ребята, мы поебались! Это так охуенно!

Я, конечно, была даже как будто рада, поскольку его слова означали, что он остался всем доволен, но больше я была смущена. Всё важное я стараюсь скрывать, как сокровище. Это мое личное, то, что делает меня счастливой, что вызывает, возможно, трепет, поэтому никого это больше не касается. Это только мое и, может, того человека, с которым я разделяю это. Наверное, можно сказать, что я боялась как-то спугнуть свое счастье, что его сглазят. Речь даже не только о моей связи с самым сексуальным для меня на тот момент парнем. Все, что вызывает в моей душе такой переполох, я стараюсь спрятать и никому не рассказывать. А итальянец просто шел и орал об этом вот так на улицу, как будто мало мне было осуждающих воплей моей подруги.

– Я же говорила, что они не умеют молчать, – сказала мне она и, когда поняла, чего я хочу, резко добавила, – не делай этого. Ты доверилась ему однажды, попросила не говорить, а он не продержался. И в этот раз он кому-нибудь да распиздит.