Текст книги "Хроники Края. Академик Вокс"

Глава вторая
Тайноград

Плут пытался удержаться в седле, но «Буревестник» после крутого виража устремился носом вниз. Пилот привстал на стременах и, отклонившись назад, вступил в тщетную борьбу со стихией. Все усилия были напрасны. Небоход не слушался руля. Земля, усеянная каменными обломками, глубокими ямами и рытвинами, стремительно приближалась.

В последнюю секунду Плут подумал, что надо расслабить напряжённые мускулы, – так его учили во время тренировочных полётов. Он отпустил гнутую шею деревянной птицы, вынул ноги из стремян, и «Буревестник» уплыл от него.

На секунду юноше показалось, что всё кружится и несётся кувырком. Завывал ветер, сверкали цветные всполохи, а затем – темнота. Больше он ничего не помнил.

Плут открыл глаза. В голове гудело, и что-то тяжёлое придавило грудь. Рот был забит какой-то дрянью. Но он был жив!

Смутные очертания скалистых обломков вырисовывались на фоне грязно-серого неба. По форме они отдалённо напоминали сидящих на яйцах гигантских птиц. Где он? Куда подевался «Буревестник»? Он с трудом вспомнил, как облетал могучий утёс, поднявшись высоко в небо, а в следующую секунду…

Тайноград!

Мурашки защекотали спину. Коварный ветер принёс его обратно, в это гиблое место, где валялись обломки разрушенных зданий, а в дырах между валунами прятались камнееды, головоноги и прочая мерзость. Высоко над головой Плут услышал хриплое карканье белого ворона, мелькнувшего на фоне грязного, пыльного неба.

Самое главное – не поддаваться панике. Нужно успокоиться. Он хорошо помнил, чему его учили. Он же Библиотечный Рыцарь, в конце концов! Один из лучших учеников Варис Лодд! Он выживет! Он обязан остаться в живых! Варис и в голову не придёт, что может быть иначе!

Прежде всего нужно было проверить, не ранен ли он. Плут осторожно ощупал голову, шею, рёбра… Грудь придавило камнем, и поэтому трудно было дышать. Побагровев от натуги, Плут сдвинул тяжёлый камень, и тот провалился в пустоту.

Замерев от ужаса, Плут посмотрел в зияющий чёрный провал. Он лежал на самом краю пропасти, а камень с грохотом катился вниз, задевая о выступы отвесной стены, каждый его удар отзывался глухим эхом. Потом из глубины каньона послышался вой и воздух зазвенел от зловещих голосов.

Плут поднялся и отступил подальше от края. Какие бы твари ни обитали на дне этой чудовищной расселины, они были разбужены падением камня.

Завывания усиливались, и Плуту показалось, что кто-то, царапая камни, приближается к нему. Он повернулся и торопливо, оскальзываясь и падая, стал пробираться между завалами. В воздухе клубились тучи пыли – было нечем дышать. Внутренний голос говорил ему: «Ищи место, где можно спрятаться».

Плут перелез через угловатый камень, поцарапав ладони и ободрав колени. Куда ни глянь, повсюду громоздились гигантские обломки зданий: полуразбитые арки, обрушившиеся стены, накренившиеся под опасным углом столбы и колонны, упавшие кровельные балки. На фоне иссиня-чёрного неба руины напоминали рёбра громадного скелета.

Горячая волна воздуха окатила раскалённые камни со свистом, похожим на гнилостное дыхание беззубой старухи гоблинши. Солнце, еле проглядывавшее из-за туч, закатывалось за горизонт, небо темнело, но жара не спадала. Плут вытер пот со лба. Было очень трудно дышать. Голова раскалывалась от боли, ныла каждая косточка, он боялся остановиться хоть на секунду, чтобы передохнуть.

Вой приближался, голоса слились в зловещий хор. Визг и рёв, завывания и урчание неслись со всех сторон. Нужно было срочно где-то спрятаться.

Впереди Плут заметил каменистую осыпь и остов разрушенной арки. Под обломками виднелась узкая щель, можно было попробовать вползти в неё, надеясь, что там никто не живёт. Плут проверил свою экипировку: фляга с водой, крюк для скалолазания, записная книжка, целебный бальзам, нож…

Разноголосый хор слышался совсем близко, душераздирающий рёв смешивался с шуршанием склизкой кожи о гальку. Плут нервно сглотнул слюну. Началась охота!

Вытащив нож, Плут бросился к щели. Встав на колени, он просунул голову внутрь и прислушался. В пещере никого не было. В нос ему ударил сухой пыльный дух раздробленной породы.

Кровожадные создания завыли ещё яростнее…

– Да помогут мне Земля и Небо! – пробормотал Плут, ныряя в своё убежище.

Внутри щель оказалась у´же, и чем дальше он пробирался во тьме, тем больше смыкались стены. Вскоре Плуту пришлось двигаться ползком. Стены давили ему на рёбра, полной грудью дышать было невозможно. От напряжения Плута била крупная дрожь, тело ломило, пот катился градом. Он чуть было не потерял надежду выбраться из гнусной щели.

– Ещё чуть-чуть, – подстёгивал он себя. – Ещё капельку!

Но дальше путь преградили тяжёлые глыбы. С невероятным усилием Плут развернулся, ободрал коленку и, забыв о резкой боли, попытался зарыться с головой, чтобы звери не учуяли его. Он пригребал к себе гравий, одежда его рвалась, пыль облепила потное лицо.

Не успел Плут спрятаться, как послышался топот и шарканье чьих-то ног: кто-то пытался влезть в щель. Плут замер. Шорох стал громче. Затем раздался каменный скрежет. То ли хобот, то ли коготь, то ли щупальце явно шарило внутри, пытаясь нащупать скрывающуюся жертву. Плут нервно закусил губу.

Шум прекратился, потом снова кто-то стал царапаться, и шорохи затихли. Издалека донёсся глухой звук – какое-то крупное существо, тяжело топая и рыча от ярости, уходило прочь: добыча ускользнула от него. Яростный вой постепенно стихал, охотники за дичью переместились в другое место.

Убедившись, что опасность миновала, Плут начал потихоньку выползать из расселины, каждое движение давалось ему с трудом. У выхода он отодвинул валуны, набросанные его преследователем, и наконец оказался снаружи, в пыли с головы до ног. Смахнув едкую грязь с губ, он жадно вдохнул вечерний воздух и внимательно огляделся, готовый в любой момент нырнуть обратно в щель. Земля колыхнулась под ним, и от толчка поднялись тучи пыли.

«Пора уносить ноги», – мрачно подумал Плут.

За ним грозно нависала Санктафраксова скала, а перед ним врезались в небо башни северного района Нижнего Города. Справа и слева среди развалин торчали остовы зданий, похожие на деформированные скелеты. Каменные глыбы, наваленные как попало до самого горизонта, не позволяли нормально двигаться, разве что карабкаясь на четвереньках.

Плут хорошо помнил наставление: проверяй каждый камень до того, как ты поставил на него ногу. Если соберёшься прыгать, внимательно присмотрись, где ты сможешь приземлиться.

Взбираясь на первую груду каменных обломков, Плут обливался по´том и пыхтел, как загнанный шрайками живопыр после долгого патрулирования. Остановившись, чтобы распрямить спину, он увидел Северные башни, маячившие вдалеке. День клонился к вечеру, обещая малопривлекательную перспективу остаться на ночёвку в Тайнограде. Плут с трудом сглотнул слюну.

Тут земля под ногами дрогнула, и мощный толчок свалил Плута с ног. Чёрная пыль закрыла закатное солнце, залепила глаза, забила рот. Съёжившись, Плут ждал прекращения толчков.

Мало-помалу крошево, витавшее вокруг, осело. Во влажном, разгорячённом воздухе ещё кружились облака пыли, но ураган миновал. Плут поднялся на ноги, коленки у него плясали.

Рядом с ним обнаружилась искорёженная статуя одного из крупных ремесленников Нижнего Города: фигура стояла, накренившись под тупым углом, отбитый у запястья обрубок руки был направлен в небо. В развалинах лежал массивный кусок скалы, напоминающий сжатый кулак. Плут поднял глаза. Больная Санктафраксова скала, опутанная строительными лесами-подпорками, походила на изъеденное червями дубояблоко.

Плут совсем собрался двинуться дальше, но остановился, похолодев от горя.

– Нет! – воскликнул он. – Этого не может быть!

Только от правды никуда не денешься. В десяти шагах на земле валялся его «Буревестник». Мачта, сломанная пополам, обуглилась и почернела, паруса изодраны в клочья… Обрывок крепёжного каната… а нос, нос небохода… Плут дотронулся до деревянного корпуса, и его худшие опасения подтвердились. Шея «Буревестника» была сломана пополам. На месте гладкой древесины торчали острые щепки, а гордая голова, освещённая лучами заходящего солнца, болталась сбоку, еле держась на редких тоненьких волокнах.

У Плута комок застрял в горле. Паруса можно было бы заменить, канаты тоже. Даже мачту новую можно было бы поставить… Но шею починить невозможно… Если у корабля сломан ростр, судно утрачивает свой боевой дух. «Буревестник» не сможет больше летать.

Плут опустился на колени. Он бережно приподнял деревянную голову птицы и крепко обнял свой искалеченный небоход. В памяти у него всколыхнулись дни, проведённые на Вольной Пустоши. Ему вспомнился лесной тролль, резчик по дереву Окли Граффбарк, который помог ему найти фигуру буревестника – его «Буревестника», скрывавшегося в бревне, потом долгий процесс изготовления лака для покрытия корпуса в Садах Света, установка парусов и такелажа… Мало-помалу ему удалось самому изваять эту птицу и научиться летать на ней…

– Я выточил тебя из дерева, – прошептал Плут сдавленным голосом. – Я дал тебе имя. Мы вместе бороздили небо – ты и я. – Он всхлипнул. – Прощай, мой друг. – Грудь у Плута сдавило, будто каменной плитой. – Прощай, «Буревестник».

Плут понимал, что душа покинула его гордую птицу. С тяжёлым сердцем он поднялся и пошёл прочь.

Назад он не оглянулся.

Плут, выбиваясь из сил, медленно брёл вперёд. С каждым шагом ему становилось всё труднее дышать, воспалённая слизистая оболочка во рту, кажется, уподобилась тем буграм и рытвинам, по которым он пробирался. Снова и снова ему приходилось преодолевать глубокие воронки среди нагромождения неровных глыб: он то спускался в каменистые ямы, то поднимался на гребень разлома, и каждый раз, взлезая на новую кручу, Плут надеялся, что башни Нижнего Города станут ближе.

Однако башни не приближались ни на пядь. Кроме того, темнело, и это было хуже всего.

«Только не теряй головы! – говорил Плут себе. – В Тайнограде можно выжить, даже оставшись здесь на ночь. Главное правило тренировок – это спокойствие. Да помогут мне Земля и Небо!»

Очередной грозный рёв, эхом пронёсшийся над каменной пустыней, возвестил: ночные жители Тайнограда отправлялись на охоту.

Плут достал флягу и, приложив горлышко к губам, вспомнил, что она давно пуста.

«Дурак!» – обозвал он сам себя. Варис была бы им недовольна, если б узнала, как нелепо он распорядился своими скудными запасами. Плут с огорчением покачал головой. Быть может, ему удастся обнаружить какой-нибудь источник и наполнить сосуд… а до тех пор…

Юноша подобрал круглую гладкую гальку и сунул её в рот. Он думал, что от камешка рот наполнится слюной и она освежит воспалённое горло. Но фокус не удался. Плут с отвращением выплюнул липкий камешек и отправился дальше. Безумная жажда мучила его, и он не знал, как её утолить.

Было нестерпимо жарко. И душно. Плут вытер пот со лба и слизнул солёные капельки с пальцев. От этого ещё больше захотелось пить.

Он знал, что в Тайнограде должна быть вода. Необходимо лишь найти источник. Наверняка под землёй ещё остались колодцы, влага где-то копится, и нужно обнаружить уровень грунтовых вод. Это не так сложно, основные приметы: мох, трава, чахлые низкорослые кустики, чьи корни, проникшие в водоносный горизонт сквозь трещины, были бы верным знаком того, что здесь течёт подземная река, куда чудища Тайнограда ходят на водопой.

С усилием двигаясь вперёд, Плут всё явственнее слышал разноголосые крики ночных существ, их подхватывало гулкое эхо в духоте надвигающихся сумерек. Он миновал покосившуюся башню. Её прекрасный купол был разбит, и одного сегмента недоставало, будто какой-то великан откусил кусок колоссального размера. Краем глаза Плут заметил, что кто-то шевельнулся слева от него и уполз в темноту. Плут поспешил дальше.

Он миновал упавшие колонны временного навесного моста, прошёл под полуразвалившимся виадуком, быки и сваи которого, стоявшие в два ряда, казалось, вот-вот упадут; пролез сквозь нижнее окно высокого шаткого дома, от которого остался лишь фасад, и попал на террасу из вздыбленных серых плит – когда-то из них была сложена кровля, теперь же они образовывали шаткий пол. Стоило поскользнуться – и он провалился бы в разверстую яму, открывшую свою жадную пасть, чтобы поглотить его навсегда. Если он упадёт, никто не будет его искать, и только мусорщики, быть может, наткнутся когда-нибудь на его кости.

Башни Нижнего Города маячили перед ним теперь уже на фоне сумеречного неба. Пыхтя от напряжения, Плут, весь в ссадинах и синяках, оскальзывался и падал, обдирая коленки. Он думал, что дела обстоят хуже некуда, но горько ошибался. На сей раз Плут действительно попал в переплёт. Что-то зашевелилось рядом с ним, и он понял, что в Тайнограде можно ожидать чего угодно.

Нечто лежало на плоской плите: ярко-синее, покрытое всклокоченным мехом. Плут медленно двинулся вперёд, от страха в висках у него стучало. По тонкому хоботку с клювиком на конце и загнутым коготкам юноша сообразил, кто это.

– Лемкин! – ахнул он, перевернув разорванное тельце кончиком сапога.

Из пустых глазниц и открытого рта мёртвого животного посыпался мелкий песок. Плут отвернулся, и случайно взгляд его упал на пятнышко серо-зелёного мха, растущего на скале. Вода должна быть где-то рядом! Быть может, бедный лемкин пришёл сюда на водопой и погиб, не сумев добраться до источника. Плут вытащил меч и насторожённо вгляделся во тьму.

Слева от себя он услышал тихое журчание. Вода! Он слышал шум воды! Наверное, здесь был природный источник или разорвавшаяся водопроводная труба. Плут поспешил в том направлении, откуда раздавался плеск. Рот у него пересох от жажды, голова шла кругом. Мысль о прохладной, освежающей влаге притупила чувство опасности.

Он перелез через округлый валун, похожий на пасущегося ежеобраза. Рядом, вырываясь наружу меж двух поросших мхом серых камней, тёк еле заметный ручеёк: ненадолго показывался над поверхностью и снова прятался в землю. Растоптанные грязные лужи вокруг источника как бы подтверждали, что жители Тайнограда приходили сюда на водопой – и хищники, и их жертвы. Плут только что видел трупик бедного лемкина, и у юноши не было ни малейшего желания повторить его печальную судьбу.

Плут наклонился над родником. Держа наготове меч, он сложил горстью ладошки и зачерпнул воды – и раз, и другой, и третий…

Никогда в жизни вода не казалась ему такой вкусной!

Утолив жажду, Плут отвинтил крышку своей фляги и опустил её в источник. Он смотрел на булькающие пузырьки воздуха, пока фляга наполнялась чистой, свежей водой, затем тревожно огляделся.

«Что это там мелькает во тьме? – подумал он, и сердце у него ушло в пятки. – И откуда такой мерзкий запах? Удушливый, едкий… Надо поторопиться…»

Плут уже собрался привязать флягу к поясу, как вдруг услышал странный шум позади. Кто-то, мягко ступая, подбирался к нему. Отвратительный запах ударил в нос.

Плут схватился за меч. Но поначалу никого не увидел, только камни и тени.

Юноша пытался убедить себя, что сзади никого нет. Что это игра больного воображения.

Он напрасно успокаивал нервы: в следующую секунду что-то блеснуло во мраке. Щупальце, влажное, прозрачное щупальце высунулось из щели и, извиваясь, шарило по поверхности камня. Пока Плут в оцепенении наблюдал за ним, из трещины высунулось второе щупальце. Присосавшись к плите, кто-то пытался подтянуться. В тот же миг из щели показалась блестящая влажная голова желеподобного существа. Существо протиснулось сквозь отверстие, вытекая из щели как струйка тильдячьего жира из расколотого бочонка.

– Земля и Небо! – воскликнул Плут, отступая назад.

С хлюпаньем склизкое тело желеобразной твари выползло из щели целиком. Колыхаясь и подрагивая, бесформенная масса стала приобретать свои первоначальные контуры. К горлу у Плута подступила тошнота. Он узнал эту тварь: три выступа на лбу с кулак величиной, где прятались мерцающие во тьме глаза, скользкая прозрачная шкура, под которой видны пульсирующие вены, осторожные щупальца, болтающаяся складка с фестонами на брюхе, массивное тело, подрагивающее от предвкушения плотного обеда…

– Камнеед! – прошептал Плут.

Он много читал об этих тварях, и всегда описание этих монстров вызывало чувство тошноты. И теперь, когда он увидел склизкую прозрачную тварь воочию, его едва не вывернуло наизнанку.

С громким чвяканьем камнеед переползал через глыбу. Его сверкающие круглые глаза буравили тьму. Плут отступил ещё на шаг. Чудовище уцепилось за край плиты, хлопнуло складкой с фестончиками на брюхе и легко встало на ноги, как будто вес для него ничего не значил. Тварь, содрогаясь, пульсировала при каждом шаге, делая вдохи и выдохи, похожие на мычание, – раз-два, раз-два, – она шумно всасывала и выпускала из себя воздух, горячий, как жар доменной печи.

Плут опять отступил. Тварь подошла ближе. Её явно мучила жажда. И тут Плут вспомнил, что камнееды всегда страдают от жажды, но им не нужна пресная вода. Они напитывают свой организм влагой, высасывая кровь из своей жертвы – всё, до последней капельки. Им всё равно, какая добыча попадётся им в лапы: лемкин или Библиотечный Рыцарь.

Плут сделал ещё шаг назад и упёрся в стену. Он попался. Перед ним колыхалась хлюпающая туша. Туда-сюда, туда-сюда. Горячий воздух обжигал лицо, дышать было нечем. От зловония Плут заткнул нос.

Продолжая пульсировать всем телом, чудище отклонилось, и взору юноши открылось огромное отверстие посреди подрагивающего брюха. Онемев от ужаса, Плут смотрел, как оно расширяется. Из дыры вырвались веерообразные ярко-розовые щупальца с присосками и, извиваясь как змеи, заплясали в обжигающем воздухе.

Плут побелел как полотно. Что он мог сделать?

Как кучка ядовитых поганок, выросших на лужайке зловещего Нижнего Города, поблёскивали похожие на ульи башни: штаб генерала Титтага и его сподвижников – молотоголовых гоблинов. Фонари были зажжены, и внутри башен тоже горел свет. Тусклый, мерцающий огонь пробивался сквозь крохотные окна в стенах и конической формы крышах. Полыхали факелы, прикреплённые к опорам Врат Отчаяния, заслуживших дурную славу. Отвратительный запах горящего жира смешивался с общим зловонием – отовсюду несло плесенью, затхлостью и нечистотами.

Внутри этого мрачного сооружения располагался просторный, по-спартански обставленный зал. В центре его жарко пылал костёр, сложенный из поленьев вонючего дерева, любимого топлива гоблинов. От неистовых всполохов в зале было жарко, от головней валил удушливый дым. Над жаровней висели клокочущие котелки с каким-то варевом, вокруг которых сновали рабы-кучкогномы, прикованные длинными цепями к полу. Винтовые лестницы по внешним стенам соединяли башенные площадки на разных этажах – внутренних стен в Ульеподобных Башнях не было.

Повсюду всё бурлило, кишели молотоголовые гоблины, буйные и громкоголосые, каждую секунду готовые затеять драку. Даже спящие в гамаках, подвешенных к стропилам, громко сопели, храпели и неистово бранились во сне.

Кто-то стоял в карауле, охраняя ворота, другие что-то жевали, устроившись в тихом углу, третьи, усевшись на деревянные скамьи, чистили мундиры, чинили сапоги, смывали кровь с мечей и точили лезвия смертоносных боевых кос.

Когда худосочная рабыня из рода кучкогномов пробегала мимо с кружкой молока в руке, какой-то татуированный верзила с кольцом в носу подставил ей подножку. Рабыня споткнулась и упала ничком, уткнувшись носом в гнилую, затхлую солому. Кружка разбилась, и молоко ежеобраза растеклось по полу.

– Вылижи языком, вонючая дрянь! – рявкнул молотоголовый гоблин.

Снаружи, у стен башни, толпилось около десятка гоблинов, затеявших шуточную борьбу: их массивные тела были испещрены рубцами и шрамами, гоблины были увешаны оружием с головы до ног. Дрались они так свирепо, что сражение походило на настоящую бойню.

Только что вернувшийся батальон гоблинов-охранников протопал по лестнице к забитому до отказа арсеналу с солидными запасами трофейного оружия. Их торжествующие вопли огласили зал.

– Пусть это послужит им уроком! – гаркнул один из стражей. – Разве могут ублюдки из Нижнего Города тягаться с нами? О чём они думают, производя оружие у нас под носом?

Его сосед хмыкнул:

– А ты слышал, как визжал мастер с оружейного завода, когда мы его повязали? Ну прямо как резаная свинья!

– И кровищи с него натекло как из свиньи, – подхватил третий гоблин.

– Впрочем, трофейное оружие может нам пригодиться, – пробурчал первый гоблин, указав на охапку боевых кос, мечей, булав и арбалетов. – Говорят, ожидается пополнение из Гоблинова Гнезда.

Поднимавшиеся следом гоблины презрительно ухмыльнулись.

– Из Гоблинова Гнезда? – гоготнув, переспросил кто-то из них и смачно плюнул в лестничный пролёт.

– Да они все мягкотелые недоумки, – отметил другой, – деревенщина. Живут на отшибе, как эти придурки с Вольной Пустоши.

Каждый уважающий себя молотоголовый гоблин гордился своей свободой и независимостью. С саблей на боку и заплечным вещмешком гоблин легко снимался с места, готовый к походу. По крайней мере, так было раньше. Некоторое время тому назад гоблины, соблазнившись оседлым образом жизни, основали постоянные поселения в Гоблиновом Гнезде: стали купцами, охотниками, а кое-кто даже занялся земледелием!

– Ничего, генерал Титтаг быстро всех построит! – раздался чей-то голос с верхней площадки, и весёлая братия, предвкушая прибытие новобранцев, радостно загоготала. Гулкое эхо, отразившись от башенных стен, повторило их смех.

Генерал Титтаг не слышал ни хриплого хохота, ни топота сапог, чем солдаты высказали своё одобрение. На открытой площадке второго этажа он с пристрастием допрашивал пленного.

– Сейчас ты мне всё расскажешь, Хафнот, – хриплым голосом прошипел генерал, так крепко дёрнув за волосы бедного дрыготролля, что у того захрустели шейные позвонки. – Иначе тебя ждёт вот это, даю тебе честное слово. – Титтаг вытащил длинную ржавую булавку из лацкана своего кожаного френча и приблизил её к лицу перепуганного насмерть дрыготролля.

– Да я… я ничего… я ничего не знаю… – бормотал пленник, звеня цепями. – Совсем ничего. Клянусь. Я мальчик на побегушках и только исполняю приказы тех, у кого в подчинении…

– Так-так-так, – поцокал языком генерал, качая головой. Он легко процарапал остриём булавки толстый нос дрыготролля. – Ты меня разочаровал, Хафнот. Глубоко разочаровал. – Голос генерала приобрёл железные нотки. – И мне это не нравится.

– Поверьте мне, я говорю чистую правду, – умоляюще произнёс дрыготролль.

– Когда ты действительно будешь говорить правду, быть может, я тебе и поверю, Хафнот, – сказал генерал. Он обернулся и внимательным взглядом изучил три маленькие баночки, поставленные в ряд на ящике. Выбрав одну из них наугад, генерал откупорил крышку и понюхал густую оранжевую жидкость. – Интересно, как она действует?

Широко раскрыв глаза и дрожа всем телом, Хафнот наблюдал, как генерал погружает булавку в сосуд. Когда булавка была извлечена из банки, на острие застыла крохотная капелька оранжевой смеси.

– Дай сюда руку! – скомандовал генерал.

Хафнот подчинился приказу. Кандалы, сковывавшие запястье, зазвенели. Генерал схватил пленника за руку и, вогнав булавку ему под кожу, отступил на шаг – посмотреть, что будет дальше.

От укола сразу же началось жжение, и бедняга беспомощно смотрел, как рука распухает всё сильнее и сильнее.

– Интересно, – подытожил генерал. – Прости меня, Хафнот, но ты, кажется, сказал, что в этих баночках косметические средства для шраек. Бальзам для перьев, блеск для клювов, крем для лап… – Он ткнул пальцем в раздувшуюся руку. – Пожалуй, это скорее похоже на яд…

Лицо Хафнота исказилось от боли.

– Я… я ничего не знаю… Она мне сказала…

– Она – это кто?! – грозно вскричал генерал.

Молотоголовые гоблины, заполнявшие верхние и нижние площадки, разом замолчали, обернувшись на крик: громовой голос генерала перекрывал шум толпы.

– Я… я не знаю её имени… – прошептал Хафнот.

Не говоря ни слова, генерал схватил вторую баночку, вытащил пробку и окунул булавку в раствор. На этот раз после укола кожа дрыготролля покрылась красными пятнами от плеча до кончиков пальцев. Через секунду сыпь превратилась в маленькие гноящиеся волдыри. Титтаг снова опустил булавку в жидкость и на сей раз поднёс её к лицу Хафнота.

– Гестера, – выпалил тот. – Гестера Кривошип.

– Так я и знал, – торжествующе заревел генерал. – Гестера Кривошип! – Он со смаком повторял её имя. – Гестера Кривошип! Старая ведьма, которая прислуживает этому выжившему из ума паралитику, Воксу Верликсу!

Генерал обернулся и призвал к себе кого-то из молотоголовых стражей – тот, расположившись на деревянной скамье, закалял над огнём железные болты своего арбалета.

– Эй, Головня, – гаркнул генерал, – выставляю тебе бочонок древесного грога! Этот малый подослан сюда из Дворца Статуй!

Молотоголовый боец ухмыльнулся беззубым ртом.

– Рад служить, сэр, – отозвался он.

Генерал повернулся к Хафноту. Лёгкая улыбка заиграла на его тонких губах, обнажая редкие гнилые зубы.

– Похоже, с тобой я напал на золотую жилу, – хмыкнул он.

– Я ничегошеньки не знаю, честное слово. Я её раб. Я делаю то, что мне велят, – хныкал дрыготролль. – Мне приказали отнести баночки шрайкам, а взамен получить флакон и доставить его обратно.

Генерала передёрнуло.

– Когда-нибудь я им всем сверну шеи. Они своё получат… – Он поднял горящие глаза и уставился на пленника. – А что было во флаконе?

Хафнот пожал плечами:

– Откуда мне знать? Ваша стража схватила меня до того, как я…

Генерал сплюнул.

– Нет сомнений, это связано с Воксом Верликсом, – заревел он. – Я давно хочу нанести визит этой жирной туше. – Он пробежал пальцами по лезвию своего ножа. – Надо кончать с ним. Пора показать ему, кто истинный хозяин Нижнего Города. – Генерал нахмурился. – Если бы я только мог пробраться во дворец, в эту чёртову крысоловку!

Титтаг замолчал и, насупившись, глянул на Хафнота.

– Постой-ка! – Зловещая улыбка заиграла на его тонких губах. – Ты говоришь, что ты раб Гестеры. Значит, ты отлично знаешь все входы и выходы во дворце Вокса. Тебе известно, где расставлены капканы и как избежать их. Если, например, – он хитро взглянул на несчастного дрыготролля, – какой-нибудь гоблин захочет нанести неожиданный визит так называемому Верховному Академику, как ему попасть в его личные покои?

– Неожиданный визит? – дрожа, переспросил дрыготролль. – В личные покои? Я… я всего лишь кухонный раб…

Генерал взял третью баночку и вытащил пробку. В воздухе запахло чем-то едким: разило гнилью перезревшей дубосмакли и несло ки`селью тильдячьего молока. Дрыготролль стал белым как простыня, когда генерал погрузил булавку в чёрную жижу. Трижды взболтнув баночку, он подошёл к пленнику и стал размахивать дымящейся булавкой в нескольких дюймах от его носа.

– Нет, нет! – завопил Хафнот. – Только не это! Умоляю вас! Ну пожалуйста, не надо! Я всё скажу. Всё, от начала и до конца.

Взмахнув мечом, Плут принялся бить желеподобного монстра, который возвышался над ним, широко разинув пасть с извивающимися как змеи присосками. Усилия были тщетны. Складка с оборками на брюхе чудовища задрожала, и камнеед проглотил Плута целиком. Ощущение было такое, будто его окунули в кипящую смолу.

Плут даже крикнуть не успел. Он едва дышал. Щупальца присосались к его лицу, опутали руки и ноги. Юноша пытался сопротивляться и не мог даже пошевелиться. Меч вывернуло из его слабеющих пальцев… Скоро сердце перестанет биться, и присоски сделают своё гнусное дело. Камнеед высосет из него всю кровь, и он станет похож на подвешенную на крюке тушу ежеобраза.

Плут беспомощно озирался, глядя сквозь желейную плоть душащего его чудовища. Он с трудом различил башни Нижнего Города. Острый приступ отчаяния охватил его: башни казались ещё дальше, чем прежде…

Вдруг раздалось шипение, камнеед затрясся, и рот его раскрылся от невольного спазма. Чудовище выплюнуло Плута с такой силой, что тот, вылетев из пасти, плюхнулся на гальку около ручейка. Затем последовал очередной приступ рвоты, и тварь в корчах извергла из себя какой-то круглый кожаный предмет, который чуть не ударил юношу по голове. Плут посмотрел на землю. Рядом с ним лежала его фляга, в ней не было ни капли.

В ту же минуту камнеед, испустив душераздирающий вопль, посинел, затем покраснел, из глаз у него с пронзительным свистом потекли струйки пара. Прозрачное тело запузырилось и забулькало, как кипящая вода в огромном котле. Из пасти задыхающегося монстра выскочил стеклянный пузырёк и разбился о камни.

– Настойка от Реющего Червя, – пробормотал Плут.

В походную аптечку Библиотечных Рыцарей обязательно помещали противоядие от укусов Реющего Червя, печально известного хищника из Дремучих Лесов. В Нижнем Городе эти твари практически не водились, и всё же маленький флакончик считался здесь чем-то вроде оберега. Средство от укусов Реющего Червя, снимающее боль и воспаление, оказалось смертельным для камнееда.

Испустив последний вздох, монстр плюхнулся на землю. Он испарялся, теряя свой облик, и вскоре от чудовища не осталось ничего, кроме тонкой сухой шкурки с мечом Плута, воткнутым посередине.

Рыцарь вскочил и подошёл к плоскому камню, на котором валялись останки камнееда. На жарком влажном воздухе от монстра не осталось ничего, кроме пригоршни пыли. Плут отвернулся, пошёл прочь, но тут что-то привлекло его внимание, и он остановился.

Не что-то, а кто-то вырисовывался перед ним на фоне темнеющего неба. Плут рухнул на колени. Он ушёл от погони, оставшись целым и невредимым, выжил, чуть не погибнув от жажды, спасся, когда его живьём проглотил камнеед, и теперь его снова загоняли в угол?

– Я больше не могу, – пролепетал он. – Сдаюсь…

Перед ним возникла фигура с протянутой рукой.

– Хорошо, что Варис этого не слышит, – раздался знакомый голос.