Текст книги "Новое восстание"

13

Ландо ждал почти всю ночь, и это было очень долго. Он старался уснуть, но ему снились сны. Сны, которые ему не нравились. Воспоминания – в основном Хэн, замерзающий в карбонитовой камере. Что происходит… дружище? Хэн задавал этот вопрос снова и снова. Ландо пытался ответить, что это не он, что Вейдер… он не мог говорить. А потом ему снились лапы Чубакки, сжимающие ему горло, и вуки тоже все время повторял, что Ландо мог предотвратить…

Ландо мог…

… предотвратить…

Он сел на койке, закутавшись в тонкое одеяло. Ему было холодно, несмотря на то, что он очень аккуратно настроил термодатчики. Он давно уже не думал об этом кошмаре, зато сейчас в деталях вспомнил ощущения от него.

Он всегда просыпался, чувствуя, как ему холодно. Он в жизни так не замерзал. И холод шел изнутри. Как будто…

…как будто это его сунули в карбонитовую камеру и оставили умирать.

Ландо посмотрел на экран монитора. Никаких известий с Корусканта. Он оставил сообщения для Хэна, Чуи, Леи и даже для Зимы. Он повторял эти срочные сообщения, но ответа на них не приходило. Обычно хоть кто-нибудь отзывался.

Он даже попробовал связаться с Явином, понадеявшись, что уж Люк-то должен знать, куда все подевались, но нашел там лишь Стриена, который ответил, что Люк срочно улетел на Корускант, но никто не знал, чего ради.

После этого Ландо оставил несколько сообщений для Люка. Одно он послал на комлинк его истребителя (послание вернулось), на Корускант и в Императорский дворец. Затем попытался добраться до Мон Мотмы, адмирала Акбара и Веджа Антиллеса. Он даже направил сообщение для всех членов Внутреннего Совета.

Не ответил никто.

Ну хоть кто-нибудь ему ответит?!

Ландо был в панике. Вот-вот застучат зубы. Он вылез из постели, завернулся в самый теплый, самый плотный балахон и налил в чашку горячего протеинового напитка с Айтта. Обхватил чашку ладонями, чтобы согреть хотя бы пальцы. Затем уселся за компьютер, постарался успокоить нарастающую панику и вызвал Мару Джейд.

Она ответила так поспешно, что он еще больше испугался. Он почти был уверен, что она тоже пропала. Мара сидела в рубке «Дикого Каррде», принадлежащего Когтю Каррде. Также принадлежащий Каррде ворнскрс сидел рядом с ней.

– Не можешь провести без меня даже пару дней, а? – усмехнулась она.

– Без тебя мгновения кажутся годами, – сказал он, сообразив, что обязан подшучивать над ней, даже если настроение для этого совсем неподходящее.

– Бывает и хуже, – отозвалась она, внезапно став очень серьезной. – Что случилось?

– Целый день пытаюсь разбудить Хэна и Лею и не могу, – сознался он. Сдерживать беспокойство он уже не мог. Ландо даже спрятал руки под стол, чтобы Мара не видела, как они трясутся. – Вообще-то я вообще ни с кем на Корусканте не могу связаться.

– Не удивительно, – хмыкнула Мара. У Ландо заледенела спина. Мара не улыбалась.

– Ты был чем-то занят, верно? – спросила она. Новости. Важные новости. Новости, которые ему надо услышать.

– Не играй со мной, Мара.

– Я не играю, Ландо. В том секторе был большой бум.

– Что было?

– Взрыв. В Зале Сената, – ее губы сжались в тонкую линию. В рубку заглянул Каррде и остался, увидев на экране Ландо. – Не бойся. Из того, что я слышала, у Органы Соло всего лишь пара царапин, а Хэн и близко не подходил к Залу.

– А Люк?

– Его вообще не было на Корусканте. Но погибло много народу, а еще больше ранено. В коммуникационных линиях сейчас полный хаос, – Мара оглянулась через плечо. Каррде сел в соседнее кресло.

Ландо облизал пересохшие губы. Он так и знал, что все плохо. Он не знал – насколько.

– Я думал, ты сказала, что взорвали Зал Сената…

Мара кивнула.

– Все пытаются связаться с Корускантом. От политиков до родственников.

Часть линий просто вышла из строя.

– Там, должно быть, такая неразбериха, – вступил в разговор Каррде.

– Это точно. Но хоть транспорт туда летает?

Каррде кивнул:

– Но это не то место, куда я бы хотел поехать, Калриссиан. Из того, что я слышал, все там ждут следующей атаки.

…мог предотвратить…

ФЕЙЕРВЕРКИ

СОЛО В КУРСЕ.

ФЕЙЕРВЕРКИ.

– Ландо, что с тобой? – у Мары был озабоченный взгляд.

– Ты сказала: с Хэном все в порядке?

Она кивнула.

– Кто это сделал?

– Если бы они знали, – опять вмешался Каррде, – Корускант сейчас не стоял бы на голове.

– Ландо?

Калриссиан хмурился.

– А чем Джаррил занимался в последнее время?

Каррде откинулся на спинку кресла. Затем посмотрел на Мару. Та пожала плечами.

– Я не работал с Джаррилом года два, может быть, больше.

– Ты не ответил, – сказал Ландо.

– По-моему, тебе стоит слетать в «Приют», – отозвался Каррде.

– Я не могу там появляться, – оборвал его Ландо, – я думал, ты знаешь.

– А при чем тут Ажаррил? – удивилась Мара.

– Спроси своего приятеля.

– Каррде?

– «Приют» сейчас не тот, что был когда-то, – сказал Каррде. – Не то место, которое я с радостью обсуждаю, Калриссиан.

И не по открытой линии. Что ж, Каррде умел все объяснить.

ФЕЙЕРВЕРКИ.

Джаррил был на Корусканте.

СОЛО В КУРСЕ.

– Спасибо, – сказал Ландо. – Я скоро с вами свяжусь.

Он отключился раньше, чем кто-то из них смог еще что-либо сказать. Сон был в руку.

Он не может без риска слать сообщения, которые никто не получает.

Он должен лететь на Корускант.

Он должен предупредить Хэна, пока еще не поздно.

* * *

Куэллер распахнул настежь дверь в кабинет Фемон. По бокам шла охрана, но он махнул им рукой, чтобы не вмешивались. Он хотел, чтобы они смотрели, не действовали.

Фемон сняла со стен маски смерти. Без них помещение выглядело довольно странно. Не единственное изменение. Фемон тоже изменилась. Она начисто оттерла лицо. Он уже почти забыл, как она выглядела без грима. Годы оставили свои следы. Но она все еще оставалась потрясающей женщиной с белой кожей и темно-синими глазами.

Она не удивилась, увидев его.

Но пятнадцать охранников, что пришли вместе с ним, удивились, увидев ее. Их лица были спрятаны под шлемами штурмовиков, а Куэллер все равно ощущал их изумление.

– Я не объявлял готовность номер один, – сказал он.

Фемон поднялась из кресла.

– Это сделала я. Ты слишком увлекся местью, Дольф.

Он испугался, услышав имя, но не показал этого. С тех пор как он вернулся в искусственную атмосферу Алмании, маска работала исправно.

– Мы не готовы, – сказал он. – Поступим по-твоему – получим катастрофу.

– Поступим по-твоему – потеряем преимущество, -эхом отозвалась Фемон.

Она была почти с него ростом. Глаза сверкали от ярости. Куэллер не ожидал, что она посмеет перечить ему, но следовало это предвидеть. Ничто в жизни ее так не волновало, как их миссия. Даже он не сравнился бы с ней. Ей нужно было, чтобы все удалось. Ей нужно было контролировать все, чтобы ничего плохого не могло повториться.

Понимание не вызвало сочувствия, только немую жалость, что собственные нужды привели ее на противоположную сторону.

Он повернулся к охране.

– Отмените приказы. Снять готовность, – сказал он.

– Я не стала бы этого делать, – сказала Фемон.

Один из охранников повернулся к Куэллеру, кивнул и сказал:

– Я поступлю, как вы пожелаете, мой господин.

– Нет! – крикнула Фемон.

– Благодарю, – сказал Куэллер охраннику. Затем подошел к Фемон.

В тесной комнате остро пахло ее телом; она нервничала, неважно, как она держалась при этом.

– Ты считаешь, что я помешан на мести? – спросил он.

– Я это знаю, – руки она держала на виду, но оружия в них не было. Она должна была что-то спланировать. Женщина, подобная ей, ничего не оставит слепому случаю. – Вы с Бракиссом только и говорили о том, как отплатить Скайуокеру.

– Я так и поступлю.

– Сколько угодно, но после того, как мы разберемся с Республикой. Все готово.

– Не все.

– Достаточно.

Он качнул головой.

– Нетерпение – вот в чем причина поражений почти всех больных манией величия, Фемон.

– Это не обо мне.

Он улыбнулся.

– И не обо мне.

Стражники наблюдали, определенно не понимая конфликта. Но пододвинулись поближе к Куэллеру.

– Я изучал историю Галактики, Фемон. А ты?

– История стара, скучна и абсолютна не важна.

– Другими словами – нет, – его улыбка стала шире. Он говорил по-прежнему негромко. И воспользовался всем своим обаянием: – История, Фемон, дает нам уроки. Учит жизни и смерти. Учит, как делаются дела.

– Я знаю, как в ней делаются дела, – сказала она.

– Неужели? – он добавил в голос угрозы, и Фемон почти вздрогнула.

Почти.

Затем кивнула:

– Я знаю.

Он протянул руку и поправил выбившуюся прядь ее темных волос.

– Тогда ты знаешь, – нежно сказал он, – почему я сражаюсь со Скайуокером.

– Месть, – сказала она. – Он что-то сделал тебе и Бракиссу. Давным-давно. Для этого мне не понадобится история.

– Ошибаешься, – он опустил руку. – Я уже отомстил. Завоевание Алмании было отмщением. Я знаю, как убивать, Фемон. Почему, как ты думаешь, я неделю потратил, пытая главарей дже'хар?

– Информация, – у нее был сиплый голос.

Он покачал головой.

– Месть, милая. Месть за смерть моей семьи и уничтожение места, которое я любил. Я думал, дже'хар должны были почувствовать небольшую толику той боли, какую он причинил мне. Я думаю, ты заметила, что с той поры я никого не. пытал.

– Ты нашел способы получше, – отозвалась Фемон.

Он снял с рук черные перчатки, посмотрел на ладони. На полные силы ладони.

– Я и тогда знал способы лучше. Я просто не думал, что Дже'хар их заслужил. Я – разумный человек, Фемон. Тебе следовало это помнить.

– Пытаешься быть честным? – поинтересовалась она. Он подавил улыбку. Ее уверенность пошатнулась. Она проиграла и даже не поняла этого. – Ловишь Скайуокера на приманку, чтобы дать ему шанс защититься?

– Скайуокеру поддавки не нужны, – сейчас он говорил не для нее, для охраны. Он привел их сюда как свидетелей ее измены. – Скайуокер– самый могущественный человек в Галактике.

Фемон рассмеялась.

– А я думала, это ты, Дольф.

– Буду, – голос его был ровен. Он и чувствовал себя спокойно, несмотря на то, что предательство привело его в ярость. Он прошел прекрасную тренировку. Он даже мысленно поклонился учителю Скайуокеру. – Когда победа станет моей.

– Значит, борьба за власть.

Куэллер расхохотался.

– Ты такая простодушная, Фемон. Тебе недостает интеллектуальной сложности, я думаю, из-за пробелов в образовании, – он глянул на стражей. Охрана смотрела внимательно. Один из них даже ослабил хватку на бластере. Куэллер протянул ладонь, сгреб руку охранника и крепко сжал ее.

Тогда Фемон сделала ход. Она потянулась к панели управления. Ошибка. Он сам поставил туда блокировку.

Быстрым движением левой руки, призвав Силу, текущую сквозь него, он поймал Фемон. Затем усилил хватку, подчиняя себе ее тело. Все, кроме шеи и головы.

– Ты кое-чего не знаешь, Фемон, – сказал он равнодушно, как будто бы вовсе ее не контролировал. – Ты не знаешь, что история Галактики – это история Силы. Рьщари-джедаи охраняли Старую Республику, и они верили в честь и порядочность. Но они сочли себя непобедимыми и позволили Палпатину взять над собой верх. Он стал Императором и спустя некоторое время сам забыл об этом уроке. Так что, когда он встретился лицом к лицу с юным Люком Скайуокером,.то поверил, что ему, Палпатину, нет равных. А Скайуокер убил Императора.

– А ты убьешь Скайуокера и будешь жить согласно благородной исторической идее? – она почти выплюнула слова.

Куэллеру нравился ее характер.

– Я убью Скайуокера, во-первых, потому, что таково мое предназначение, – сказал он, – а во-вторых, потому, что не могу править Галактикой, пока он жив. Так учит история. Я должен владеть Силой. А для этого должен победить джедая. Победить Скайуокера.

– Ты глупец, Куэллер.

– Нет, я терпеливый человек, – он улыбнулся. – А еще я…

Теперь он вытянул и правую руку. И сжал кулак.

– …контролирую…

Фемон задохнулась, расширив глаза. Она пыталась вдохнуть и не могла. Она не могла даже поднять руки к горлу. Тело ее содрогнулось, как будто она попыталась вырваться из хватки Куэллера.

– …Силу…

Он сжал правый кулак изо всех сил. Хруст, с которым сломалась шея фемон, отразился эхом от голых стен комнаты. Затем Куэллер отпустил ее, и Фемон бесформенной кучей упала на пол. Больше она не была человеком. Только плотью, костьми и воспоминанием.

– Я буду управлять Галактикой, – сказал Куэллер, стоя над телом фемон. Потом посмотрел на ошеломленных солдат: – Запомните хорошенько.

14

Выстрел срикошетил от стены. Хэн скользнул в сторону, но недостаточно быстро, хотя отделался только тепловой обработкой задней части да чувством уязвленной гордости. Все заорали и кинулись прятаться. Ярко-красный луч смертоносной энергии миновал Чубакку, подпалил шкуру Винни, задел по касательной Зиена и иссяк, напоследок испарив лужу вонючей слизи.

Задницу пекло. Из глаз и носа текло от едкой вони. Но Хэн все-таки первым поднялся на ноги, сгреб Селусса и прижал его к стене.

– Тебя где учили стрелять, ситхово семя? – прорычал он. – Тебе что, забыли сказать, что здесь стены непробиваемые? Или не предупредили, что стрелять в закрытом помещении опасно для жизни? Ты мог нас всех угробить, придурок!

Селусс жалобно хныкал и прикрывал виноватую мордочку ладошками.

– А меня не волнует, что ты беспокоишься за Джаррила! Ты стрелял в меня!

– Хэн… – позвал его Зиен.

– Я не люблю, когда в меня стреляют!

– Хэн… – позвала его Синюшка.

– Если честно, я просто ненавижу, когда в меня стреляют!

Селусс опять взвизгнул на пределе болевого порога. Наверное, не знал, что рассерженные кореллиане на время забывают о своем знаменитом остром слухе.

– Тебе лучше спрятаться, потому что, когда я с тобой разберусь, ты пожелаешь никогда в жизни не видеть бластера!

– Хэн… – позвал Малыш ДКсо'лн.

Вмешаться решил только Чубакка, оттащивший напарника от его жертвы.

– Отстань от меня, – оттолкнул его Хэн, – разве не видишь, что я собираюсь творить возмездие?

Синюшка расхохоталась.

– Мститель из тебя никудышный, – сказала она. – Зато ты убедил нас, что ты все тот же Хэн Соло. Прости, пожалуйста. Столько всего изменилось, что мы решили – ты тоже изменился.

– Он стрелял в меня, – повторил Хэн, решив на время отложить месть.

– И кто-нибудь другой выстрелил бы в ответ, не задавая вопросов, – Ана широко улыбнулась, демонстрируя ровные синие зубки, гордость Синюшки. – Но Хэн Соло не из тех, кто стреляет в друзей, неважно, что они с ним сделали.

Она сунула палец в прореху, оставшуюся в его штанах.

– Должна признать, так ты мне больше нравишься. Он вырвался.

– Прекрати, Синь.

– О-о, – ее улыбка стала еще шире. – Мы теперь женаты, верно? Кое-что все-таки изменилось.

– Только мой вкус, – парировал он, на время теряя чувство юмора.

– От контрабандисток до принцесс, – кивнул Зиен. – Трудно спорить.

Синюшка потянулась, демонстрируя гибкое потрясающее тело.

– Некоторым из нас не требуется предоставлять родословную, чтобы доказать свою ценность, – промурлыкала она. – Я всегда была лучше всех.

– Это точно, Синь, – восторженно подпел Малыш.

Селусс со стоном сполз на пол, прикрыв голову руками.

– Похоже, Селусс слегка погорячился, – заметила Синюшка, глядя на него. – По-моему, он не собирался причинить тебе боль.

– Надеюсь, что нет, – проворчал Хэн, не желая смягчаться. Зад пекло по-прежнему. Хэн сделал попытку изучить пострадавшее место. Чубакка захихикал. – Помолчал бы, варежка. Больно же.

– Пошли, – сказала Синь. – У меня есть бальзам, который творит чудеса.

Зиен обнял Хэна за плечи:

– А затем мы сядем и поговорим.

Селусс тихо свистнул.

– Ты можешь пойти с нами, – сказал ему Малыш ДКсо'лн. – Но лучше держись подальше от Хэна.

– И бластер у него заберите, – добавил Соло. – Я еще не в очень дружеском настроении.

Идти было больно, но Хэн предпочел бы провести один день на Хоте, чем показать хоть кому-нибудь боль. Особенно Чуи.

Вдоль вонючего потока они прошли в переходную камеру. При появлении Хэна три десятка контрабандистов разных рас и мастей потянулись за оружием. Хэн с трудом удержался, чтобы не оглянуться на Чубакку. Ход все-таки изменился.

Радикально.

Раньше стычки были сугубо личными. Похоже, теперь уже нет.

Переходная камера Скачка-1 представляла из себя нечто далекое от воображения любого проходимца. В одном углу кучей были свалены кости. Вообще-то кости принадлежали разнообразному зверью, но новичкам обычно говорили, что это кости тех, кто плохо себя вел и разболтал секреты Хода.

Дальше стояли столы для сабакка. Примерно полдюжины обслуживали такие же специалисты, как Синюшка, а та редко проигрывала. Все было рассчитано для того, чтобы обчистить новичка до нитки, отпустить горевать восвояси и надеяться, что он не вернется. Вдоль стен пещеры тянулась стойка бара. Стойка была прозрачная, потому что бармен Бомлас считал, что клиенты должны видеть обширный запас напитков, имеющихся у него в распоряжении. Бомлас был ихтитонианцем, хотя рук у него было всего три. Четвертую он проиграл в сабакк. Увечье не мешало ему оставаться самым проворным барменом в Галактике из всех, кого Хэн знал.

Здесь же располагался лоток для тех, кто жидким стимуляторам предпочитал иные. Здесь Хэн впервые увидел любителей спайса. Хэн ненавидел такие ларьки, хотя жил за их счет. Раз в три дня наркоманы убивали друг друга.

В центре пещеры – подальше от слизи – располагался большой стол. В первый визит Хэна на Скачок-1 здесь заправляла известная на всю Галактику повариха. Ее застрелил на дуэли другой повар. Хэн все еще испытывал острые желудочные страдания по ее стряпне.

– Кто там теперь готовит? – спросил он.

Синюшка наморщила нос:

– Бывший художник от поварешки из Двора Хэйпс.

– Йета ед-да, это дольжно бытть вку-усно, да-а, – кривлялся Малыш.

– На Хэйпс так не говорят, – дометил Хэн.

– Этот говорит, – Зиен пожал плечами. – Он заявляет, что был любимым поваром королевы-матери.

– У него есть рекомендательное письмо от Изольдер? – ухмыльнулся Соло.

– Чего?

Хэн покачал головой. Его давний соперник на руку Леи вновь доказал, что он человек действия и хорошего вкуса. Он заполучил лучшую из королев-матерей.

– Надеюсь, народ проверяет, не кладет ли он в еду яд.

Синюшка беспечно махнула рукой.

– Он часто пользуется ядом. Какая разница? Здесь все равно едят только новички.

Чубакка взревел. Зиен рассмеялся.

– Нет, Чубакка, у нас все еще есть хорошая еда. Через две пещеры.

Хэн оглянулся на помощника. Похоже, Чуи скоро примется грызть мебель.

– Лучше пойдем туда.

– Лучше сперва позаботимся о твоей ране, – Синюшка вильнула бедрами.

– Отложим на потом.

– Злюка, злюка, – она пошла впереди, показывая дорогу: узкий коридор, ведущий в обход пещеры номер два прямиком в третью. – Когда ты был моложе, с тобой было веселее.

– Ты не интересовалась мной, когда я был моложе.

– Ты был такой наивный, добродушный и несмачный. Мне нравятся мужчины с опытом, Хэн.

– И с женой, – вставил Зиен.

– Неправда, – возразила Синюшка.

– Договорились, – уступил Зиен. – Тебе нравятся мужчины с другими привязанностями.

– Она возит контрабандой сердца, – добавил Малыш.

– Угомонитесь, детки, -хмыкнула Синь, ныряя в третью пещеру.

Здесь пахло жареным мясом, специями, горячими вон-вон и суллустианским рагу. Было душно. Влажные стены закрыты дополнительным слоем брони.

– Что-то я не помню этого места, – пробормотал Хэн.

– Оно принадлежало Бобе Фетту и еще пяти охотникам. За последние шесть лет погибли почти все его друзья, о нем тоже ничего не слышно, так что мы решили устроить тут столовую для постоянных посетителей.

Услышав имя, Хэн вздрогнул. Знакомство с этим удачливым охотником за головами чуть было не стоило Хэну жизни. Он был рад слышать, что почти все приятели Фетта умерли. Хотя и сомневался, что слова «Фетт» и «приятели» можно употреблять в одном предложении. Разве что как исключающие друг друга понятия.

Интерьер пещеры не носил никаких следов того, что раньше она принадлежала охотнику за головами. Хэн насчитал восемнадцать стоек только в центре. Каждая предлагала кухню той или иной планеты и была соответственно оформлена. Палатка для вуки располагалась на искусственном (по крайней мере, Хэн решил на это надеяться) дереве урошир. Чуи испустил радостный вой и поспешил туда. Хэн поискал – и нашел – цвета Кореллии. Внутри яркого красно-зелено-пурпурного тента, который словно притащили прямиком с площади Кораблей, в изобилии предлагалось мясо. Хозяйку Хэн не знал, но она узнала его. Он не удивился. О нем слышал чуть ли не каждый кореллианин в Галактике. Нельзя сказать, чтобы Хэну нравилось такое положение дел. Он любил знать, с кем разговаривает.

– Посещаешь трущобы. Соло? – поинтересовалась хозяйка, отрезая несколько ломтей еще дымящегося мяса.

– Обедаю, – он протянул руку за тарелкой. Запах был потрясающий. Он не пробовал кореллианской еды с… ну, чуть ли не с тех пор, как родились близнецы, не меньше.

Хозяйка положила немного кореллианской зелени, горкой насыпала гарнир и щедро сдобрила все это специями.

– Шестнадцать кредиток, – сказала она.

– Шестнадцать?! – Хэн чуть было не подавился слюной. – На Кореллии все это стоит не больше половины кредитки.

Хозяйка расплылась в довольной улыбке.

– Давненько же ты не был дома, Соло.

Он пропустил ее замечание мимо ушей.

– Половину кредитки, – сказал он.

– Пятнадцать, – радостно отозвалась хозяйка.

– Две.

– Десять.

– Пять.

– Порукам.

Он заплатил, еле сдерживая улыбку. Давненько он не торговался из-за еды. Он унес тарелку за один из столов, где уже пристроился Чубакка. В каждой лапе вуки держал по круглому жирному вон-вон и с урчанием откусывал от каждого по очереди. Хэн, которому довелось попробовать вон-вон раньше, его радости не разделял. По вкусу они больше всего напоминали каменные слизняки, только противнее. Ну, хоть пахли аппетитно. Хэн сел рядом с Чуи…

…и с проклятиями вскочил на ноги, чуть было не уронив тарелку.

Синюшка, притащившая целую миску эксодиенской пасты, расхохоталась:

– Говорила я, что сначала нужно воспользоваться моим бальзамом.

– Очень смешно.

– Вон там есть палатка первой помощи, – она мотнула головой куда-то влево. – Можешь разжиться там какой-нибудь мазью.

– Знаешь, Синь, я ее самостоятельно буду накладывать, ладно?

Синь мило улыбнулась.

– Я бы предложила свои услуги…

Подошел Малыш с миской дымящегося ваербока.

– Все еще провозишь сердца, Синюшка?

Она качнула головой:

– Неинтересно. Опыт не меняет мужчину. Он все еще слишком добр для меня.

– А я считал, доброе сердце – достойное сердце, – удивился Малыш.

– Вероятно. Но это еще и романтическое и пылкое сердце. Все еще устраиваешь своей жене ужины при свечах, а, Соло?

– Конечно, – кивнул Хэн. – И награда того стоит.

Он подмигнул Синюшке и убыл в сторону медицинской палатки. Там трудился потрепанный жизнью дроид. Он безразлично осмотрел ранение и сообщил грузному человеку за конторкой:

– Ожог от бластера.

– Это я тебе и сам мог сказать, – проворчал Хэн.

– Нет, не мог, – возразил дроид. – Ты контрабандист. Чтобы ставить диагноз, необходимо специальное образование.

– Это точно, – согласился Хэн. – Слушай, а ты в прошлой жизни не служил в секретарях случаем?

– Абсолютно исключено.. Я – дроид ФИкс. Я никогда не был и не хотел быть роботом-секретарем. Это против моей программы.

– Очевидно, – Хэн направился к мужчине за конторкой.

Тот водрузил на прилавок бутылку с бальзамом.

– Пятьдесят кредиток.

– Похоже, тут большой спрос на мазь от ожогов. Пять кредиток.

Толстяк выудил из-под конторки бластер и прицелился в клиента.

– Хочешь, чтобы тебе действительно понадобилась эта мазь?

Хэн попятился:

– Ты чего? Заплачу я тебе…

– Пятьдесят кредиток за лекарство.

– И пятьдесят за диагноз, – торопливо добавил дроид.

– Не-а, ну уж нет, – заупрямился Хэн. – Я помню, как стреляет бластер. Для этого мне не нужен диагноз специалиста.

Дроид обратил блестящее металлическое лицо к толстяку.

– Никогда не срабатывает, – пожаловался он.

– Время покажет, – отозвался толстяк.

Хэн нахмурился, а потом ловко цапнул бутыль со стойки и нырнул в палатку за спиной толстяка, где щедро полил обожженное место бальзамом, стеная сквозь зубы от облегчения. Через пару минут он появился снова, почти ожидая, что толстяк потребует еще и плату за использование палатки. Но тот промолчал.

Хэн вернулся за стол. Чубакка расправился с вон-вон. Вернулись и другие контрабандисты. Кто-то из них сожрал гарнир из тарелки Хэна. Соло не стал возмущаться. Он вообще был очень нетребователен к гарнирам.

Он уселся – не без гордости посмотрев на Синюшку – и принялся за еду. Мясо было очень вкусным. Он давно уже не ел такого. А, может быть, дело было в атмосфере, влажном душном воздухе, голосах, кроющих друг друга на сотнях различных языков.

– Ты сказал, что прилетел сюда по приглашению Джаррила, верно? – сказал Малыш.

Хэн пожал плечами.

– Он сказал, что тут можно подзаработать.

– Мужу принцессы не нужны деньги, – сказала Синюшка.

– Нужны, если королевство на грани банкротства.

– Это было семнадцать лет назад, Соло, – сказал Зиен.

– Да ну? Похоже, ты не следишь за последними новостями.

Винни заворчала.

– Ладно, – сказал Хэн, – значит, ты слышал о взрыве на Корусканте.

– Но Зал Сената – это еще не все королевство, – сказал Малыш.

– Собираешься купить ей новый? – поинтересовался Зиен.

– Как ты купил Датомир? – спросила Синюшка, смеясь.

– Точное попадание. Тогда же все вышло.

– Да, – кивнула она. – Мне лучше всех известно, как тогда вышло.

Хэн отодвинул тарелку. Кормежка была отменной, но у него уже был полный трюм.

– Так зачем же ты здесь, Соло? – спросил Зиен. Хэн глянул на Чуи. Чубакка облизывал лапы, как будто разговор его не касался.

– После взрыва Джаррил исчез. Он успел проскочить щит Корусканта в последний момент. Плюс то, что он рассказал мне о легких деньгах, заставило меня поинтересоваться, не знает ли он чуть больше о нападении.

На дальнем конце стола Селусс вскочил с ногами на стул и сердито затрещал, выразительно потрясая бластером. Хэн положил руку на собственный пистолет. Лицо у него стало равнодушное.

– Синь, – ровным голосом сказал он, – я попросил тебя забрать у него оружие.

– Ему лучше знать…

– Забери.

– Хэн, он уже все понял…

– Забери.

Селусс заверещал громче. Чубакка протянул не глядя свободную лапу и ударил суллустианина по руке. Бластер описал в воздухе дугу, ударился о пол и отскочил прямо в лицо медицинскому дроиду. Дроид запищал. Селусс спрыгнул со стула и вознамерился побежать за улетевшим оружием. Пистолет Хэна словно по волшебству очутился у хозяина в руке.

– Я бы не стал этого делать, толстые щечки, – по-прежнему ровно сообщил Хэн в пространство. – Сядь на место медленно и спокойно.

– Хэн, он просто расстроен, – вмешалась Синюшка.

– Ожог все еще болит, – сказал Хэн; теперь он смотрел прямо на Селусса: – Садись.

Суллустианин послушался, словно нашкодившее дитя.

– А теперь, – заговорил Хэн, – в ходе разговора я могу высказать обидные вещи. И ты выслушаешь меня как взрослый и опровергнешь мои слова как взрослый. – Ему вдруг пришло в голову, что он говорит в точности тем же тоном, каким распекал своих детей, когда те срывались с поводка. – Если тебе не нравится такое соглашение, если ты собираешься защищать честь Джаррила не иначе как с оружием в руках, только намекни. Я тебя пристрелю, и мы с этим покончим.

– Хэн, он же твой старый друг, – напомнила Синь.

– Твой – может быть. Но не мой.

Селусс смотрел на него, надув губы.

– Я не доверяю этому хаму с тех пор, как он украл чертежи «Сокола».

Селусс с негодованием пискнул.

– Уточняю: с тех самых пор, как Ландо сказал мне, что этот хам украл чертежи «Сокола», – поправился Соло. – Детали не имеют значения, дружище. Ты нечист на руку, факт остается фактом.

– Мы же все такие, – сказала. Синь.

Чуи зарычал.

– Да ладно, – отмахнулась Синюшка, – грузи тем, кто поверит.

– Оставь его в покое, – Хэн наклонился вперед. – Я не хочу, чтобы Селусс опять выстрелил в меня. Если не можешь сдержаться, ты, спайсолюб, уходи прямо сейчас. Я не против.

Селусс поднялся и побрел к медицинской палатке.

– Без бластера, – добавил Хэн.

Селусс заворчал, обложил его по-черному, но ушел из пещеры.

– Едва ли ты сделал его счастливым, – заметил Зиен. – Он мог рассказать о Джарриле больше любого из нас.

– Почему-то я в этом сомневаюсь, -сказал Хэн.

* * *

Последнее место, где жил Бракисс, – Мггл, маленькая планетка на окраине Внешних территорий, где когда-то располагалась база Империи. Теоретически после Бакурианского перемирия Империя оттуда ушла, но было известно, что многие ее сторонники до сих пор используют Мггл для различного рода встреч.

Но в последнее время их там не видели.

Люк приземлился в молочно-белой мгле, давшей планете название. Новенький истребитель был оснащен превосходной навигационной системой, но Люку не хватало постоянной перебранки с астродроидом.

Посадочная полоса здесь была, пожалуй, единственным местом, где постоянный туман сгорал под полуденным солнцем. Сегодняшний полдень, похоже, был исключением. Люк боялся даже представить, что местные подразумевают под словом «сгорал».

Слой тумана был белый, влажный и доходил примерно до пояса. Люк вылез из корабля и тотчас задрожал. Наверное, все-таки хорошо, что с ним нет Р2, астродроид немедленно потерялся бы во мгле. Кстати, об Р2Д2, лететь без него было не сложно, но вот посадить модифицированный истребитель на планету, которую пилот никогда в жизни не видел… Как минимум, сложно. Люк чувствовал себя беззащитным, словно некому было прикрывать ему спину. Он даже не подозревал, насколько он привык полагаться на Р2Д2.

Лучше бы Фардримеру вылизать каждый винтик на его старичке-"крестокрыле" к возвращению Люка на Корускант.

Из тумана поднимались здания, высокие, серые, металлические. Раньше на них был изображен знак Империи, но время стерло его. Здания казались брошенными, хотя в этом Люк не был уверен.

Он почти надеялся, что найдет здесь Бракисса, но не ощущал его присутствия. Именно это пугало. Он не сразу понял, что те, кто находится на Темной стороне, не видны ему. Так от него был закрыт отец. С возрастом Люк научился узнавать, есть ли рядом существо, обладающее нужным талантом. Особенно таким мощным талантом. Бракисс был талантлив.

Люк часто думал о нем – обычно в минуты досуга, – и странно, что в это же время он думал о Бене. Рассказывая О Дарте Вейдере, Бен так сожалел и раскаивался, как будто один был виноват в том, что Анакин Скайуокер ушел на Темную сторону Силы.

Я не хочу потерять тебя, как уже потерял Вейдера.

Слова эхом бились у него в голове, пока он смотрел, как Бракисс бежит к кораблю, как он улетает с Явина, как пытается убежать от себя самого.

…изумительнее всего, так это насколько мощно проявилась в нем Сила… Я решил, будто смогу быть хорошим учителем, а оказался плохим.

Я ошибся.

Как здесь холодно. Почти так же, как 6ыло на Явине, когда замолчали те голоса. Почти так же, как было, когда взорвали Зал Сената, когда он почувствовал присутствие Бракисса.