Текст книги "Слепой рассвет"

Глава 10

Полина

– Вы кто? – обратился ко мне полицейский, который беседовал с Германом.

– Я мама Маши. Могу вас заверить, что ребенка я не бросала.

– У вас есть с собой документы? – ответить я не успела…

– Ты?! – заверещала Наталья и кинулась на меня. Она быстро преодолела разделяющее нас расстояние и вцепилась мне в волосы. Все опешили, я растерялась. Не ожидала, что женщина бросится драться. – Проститутка! – я пыталась держать ее руки, чтобы она не выдрала мне с кожей волосы. Оскорбление меня задело, словно по сердцу полоснули ножом. – Продолжала все это время трахаться с моим мужем! Родила ублюдка! Из-за тебя, сука… из-за тебя умер мой ребенок!

– Пришла в себя! – закричал на жену Герман. Наташа его словно не слышала, продолжала тянуть мои волосы. Она пиналась, ругалась, оскорбляла нас с Германом. Было очень стыдно, что на это безобразие взирало с десяток глаз.

Как в такой ситуации не нервничать? Я готова была провалиться от стыда сквозь землю. Я – бывшая любовница, мать незаконнорожденной дочери Германа, пришла в дом, где живет его супруга. Мне казалось, что все смотрят на меня и осуждают. Как же неуверенно я себя чувствовала, не видя выражения их лиц.

– Я убью это шалаву! Как она посмела появиться в нашем доме?! – Герман наконец-то отцепил ее руки, стал оттаскивать Наташу от меня, но женщина изловчилась, вырвала руки и поцарапала мужу лицо.

– Не ори, в доме дети спят! – у Натальи была истерика. Герман, чтобы привести жену в чувство, залепил ей звонкую пощечину. Наташа прекратила орать и брыкаться. – Пришла в себя? – Наталья громко принялась всхлипывать, по-моему, сейчас истерика примет другой оборот. – Дайте воды! – крикнул Черногоров. Полицейские, наблюдавшие за этой картиной, не вмешивались в происходящее. Молодая, незнакомая мне женщина подала стакан с водой. – Пей, – приказал супруге Герман. – Таня, проводи Наташу в кухню, дай ей успокоительное, я с ней позже поговорю.

– Мы бы хотели, чтобы Наталья Игоревна осталась. У нас к ней появилось несколько вопросов. Что произошло с ее ребенком, и как в этом замешана гражданка?.. – возникла пауза, я поняла, что обращаются ко мне, хотя выражение лица говорившего полицейского я не видела.

– Завьялова Полина Геннадиевна, – произнесла я.

– Никакого отношения Полина к потере ребенка Наташи не имеет. Плод замер в утробе. Никто не виноват, так бывает.

– Прекратили устраивать балаган в моем доме, – вмешался старший Черногоров. Я его видела несколько раз в клубе. – Вот мать и отец ребенка. Документы у них есть, можете проверить. У Наташи депрессия, вы видите, что она невменяема. У Германа новая семья, а жена не желает с этим мириться. Извиняюсь, что невестка зря вас побеспокоила, но на этом считаю вашу миссию выполненной.

– Документы мы еще не видели, – напомнил полицейский. Я полезла в сумочку за паспортом, на Машу у меня документов не было, но прежде чем я начала нервничать, вмешался Герман.

– Я сейчас принесу документы Маши, они у меня в машине, – уже направляясь к двери, произнес он.

Я протянула полицейскому паспорт, моя рука заметно дрожала. Во рту пересохло от волнения.

– Что же вы, гражданка Завьялова, оставляете ребенка? – строго так спросил меня полный мужчина.

– Я не оставляла Машу, – постаралась произнести как можно тверже. Я не могу признаться, что такой отвратительный поступок совершила моя мама. Конечно, простить я ее не смогу, но она все-таки моя мать. Да и проблем лишних с полицией не хотелось. Неизвестно, что будет с Машей, пока они во всем будут разбираться. – За ней некому было присмотреть, пока я находилась в больнице. Это несложно проверить. Выписка у меня есть, можете поговорить с врачами, они подтвердят.

– Смотрите, – вернулся Герман и отдал документы сотрудникам правоохранительных органов.

– Все в порядке, – постукивая документами по ладони, произнес полицейский. Остальные двое все время молча стояли рядом с ним. – А кто передал вам ребенка, пока гражданка Завьялова находилась в больнице?

– Моя мама.

– Вы нас в чем-то подозреваете? – холодно поинтересовался Герман одновременно со мной. Его брат стоял рядом, но не вмешивался.

– Нет, просто уточняю. Вы передали крупную сумму денег матери Завьяловой – для чего? – у меня разболелась голова. Этот полицейский был таким докучливым, приставучим. Очень неприятный человек. Что он так вцепился за это дело? Что им наговорила Наташа? Может, пообещала что-нибудь?

– Верните документы и вызывайте в отдел, если вы нас в чем-то подозреваете, – Герман с ним не церемонился. А я уже ни слова вымолвить не могла. Мне было страшно до ужаса. Не хотелось быть втянутой в преступление, которое совершила моя мать. Мои ладошки вспотели, я украдкой вытирала их о бедра.

– Мы бы хотели знать, где можем найти вашу мать. У нас к ней есть несколько вопросов.

Только не это! Вдруг мама проговорится? А чтобы себя обелить, все свалит на меня. Ее начальник – он же юрист и любовник – может ей посоветовать так поступить.

Глава 11

Герман

– Мы бы хотели знать, где можем найти вашу мать. У нас к ней есть несколько вопросов, – обращается нахальный выскочка к Полине. Вижу, что она от страха бледнеет на глазах.

– Мама взяла деньги на мое обследование… нужны были лекарства, – разволновалась Поля. Заметил это и лейтенант Кручинин. Он уже довольно потирал руки.

– Нам нужно с ней побеседовать…

– О чем ты собрался с ней беседовать? – оборвал я Кручинина. – С какого перепуга ты вообще копаешься в наших личных делах? Тебе документы показали? Ты удостоверился, что Маша не подкидыш? Тогда почему ты еще здесь?

– Послушайте…

– Лейтенант, ты дурак или родом так? – пытался проявить вежливость, но разговор у нас не заладился. Или он выслуживается, или Наташа ему заплатила. Я бы, может, не сорвался, но заметил, что еще немного – и Поля в обморок упадет. Вот на хрена так разнервничалась? Думает, я ее в обиду дам? Я сейчас этого лейтенанта тут нагну и отымею.

– Я при исполнении!.. – начал он известную песню, но я его оборвал.

– Рот свой завали! Телефоны в покое оставили, – грозно произнес, когда опера как по команде полезли за мобильниками в карманы. – Я набираю генералу Власову, вы стоите и ждете.

Я подошел к Полине, она еле держалась на ногах, взял за локоть и усадил на диван. Моя мама и теща Андрея взволнованно о чем-то переговаривались чуть в стороне.

– Зачем Власову звонить? – теперь доблестные защитники правопорядка побледнели. Стоят, переглядываются друг с другом. Ничего не ответив, я позвонил генералу. Бросаться словами и пустыми угрозами я не люблю.

– Владимир Аркадьевич, вечер добрый. Не отвлекаю? – спросил хорошего знакомого и постоянного клиента своего заведения.

– Герман, рад слышать. Как жизнь?

– Все было неплохо, пока твои ребята не нагрянули.

– Куда, в клуб? – прогремел голос генерала в динамике. Мое заведение для элитных клиентов, которые становятся, как правило, завсегдатаями.

– Нет, домой.

– И что им надо? Ты же вроде к криминалу никакого отношения не имеешь.

– Дочь у меня родилась. От Полины, помните ее?

– Конечно, помню, поздравляю! Обмыть это дело надо.

– Обмоем, Владимир Аркадьевич, – я смотрел в рожу лейтенанта все это время. Видел, как по его вискам стекают капли пота. – Ты своих псов отзови.

– Я так и не понял, чего они хотят?

– Если честно, я тоже не понял. Жена разводиться не хочет, заявление накатала, что мне дочку подбросили. Поля в больнице была, мне ребенка передала. Мы им документы показали, а они не уходят. Собрались родню нашу допрашивать.

– Ты трубку старшему дай.

– Лейтенант, с тобой поговорить хотят, – Кручинин прокашлялся и протянул руку за мобильным телефоном.

– Старший оперуполномоченный… – стоял и бледнел. Блеял что-то в свое оправдание. Голос генерала долетал и до меня. Кручинин дергался каждый раз, когда Владимир повышал голос.

– Чтобы завтра же твой рапорт об увольнении лежал у начальника отдела на столе! Ты меня понял?! – будто динамик на громкую связь переключили, так разошелся генерал. Кручинин чуть не плача кивал головой. – Я не слышу!

– Есть, товарищ генерал! – я не был злым человеком. Последний год замечал за собой какую-то жесткость и холодность, но чувство жалости и сострадания мне было хорошо знакомо. К лейтенанту ничего подобного не испытывал. Он пришел в мой дом с одной целью – испортить мне жизнь. На его беспредел я ответил той же монетой.

Полицейские молча покидали дом. Хотели о чем-то поговорить, но нарвались на мой жесткий взгляд и передумали. Андрей подошёл ко мне и ободряюще хлопнул по плечу. Безмолвная поддержка, что я все сделал правильно.

Теперь все внимание приковано к Полине. Я должен объяснить своим родным, что она не просто мать моей дочери, но и женщина, с которой я планирую прожить… ближайшие три года, а там будет видно.

Моя мама – приверженец традиционной семьи, но она всегда старалась нас понять и поддержать. Надеюсь, так будет и в этот раз. Появление в родительском доме моей любовницы вряд ли ее шокирует, но она знает предысторию появления Маши в моей жизни. Мама может не сдержаться и показать Полине свое осуждение.

Вчера бы меня это не волновало, но теперь я знаю правду. Поля моя женщина, и я не желаю, чтобы ее обижали.

– Я пойду, проверю, как там дети, – заявляет мама, разворачивается и уходит – как я и думал. Гашу в себе недовольство. Светлана Максимовна – теща Андрея – устремляется за ней. Старшее поколение выразило свое отношение к Полине. Не думаю, что она этого не заметила. Сейчас вновь расстроится. Я уже готов остановить женщин, но тут с дивана поднимается Поля.

– А можно я с вами пойду? Очень хочу увидеть Машеньку, – со слезами на глазах обращается она к моей родительнице.

Глава 12

Герман

Мама делает вид, что не слышит Полю. Мне кажется, я сам задыхаюсь от той боли, что сейчас испытывает Полина. Она закрывает ладонями глаза и опускается обратно на край дивана. Безмолвные рыдания рвут мне душу.

Я оказываюсь возле нее. Присаживаюсь на корточки и отвожу ладони. Заглядываю в глаза, а там… не могу понять… Полина словно смотрит сквозь меня. Хрустальный взгляд. Наверное, из-за слез. Никогда не всматривался в глаза плачущих женщин. Не хочу видеть пустоту в ее взгляде. Я словно там не отражаюсь.

– Полина? – зову ее, а она опускает веки. Не пойму, что происходит, но меня это очень сильно тревожит. Злюсь на маму, что она проигнорировала просьбу Полины. – Тебе плохо?

– Я хочу к Маше, – всхлипывает она громко, но тут же сжимается, словно сделала что-то плохое. Плевать на всех. Пусть видят! И Наташа, и мама! Сажусь с Полей рядом, принимаюсь утирать большими пальцами слезы с ее щек. Шептать какую-то успокаивающую ерунду.

– Сейчас мы ее заберем и поедем домой. Прекращай реветь, – выходит грубо. Я не знаю, как ее утешить, и мне от этого хреново.

– Твоя мама ненавидит меня?

– Наша мама не умеет ненавидеть. Она просто тебя еще не знает, – произнес брат. Андрей все это время стоял рядом, наблюдал. У них с Таней тоже была непростая история, но они справились. Теперь он само спокойствие и рассудительность. О моем романе с Полей он знал. Не осуждал, наоборот, поддерживал. Видел, что с Наташей мы опустились на самое дно и оттуда не подняться. Оба могли утонуть. – Все образуется, Полина, вы так не расстраивайтесь, – ей приятна его поддержка. Она открывает глаза и даже улыбается.

– Я схожу за Машей, и мы поедем домой, – я помню, что в кухне меня ждет расстроенная Наташа, но сейчас не вижу смысла с ней разговаривать. Не услышит. Произойдет очередной скандал. Но и сбегать просто так я не собираюсь.

Заглядываю на кухню, там Таня и жена. Вместо успокоительного супруга пьёт вино. Судя по тому, как мало содержимого осталось в бутылке, Наташа уже порядком пьяна. Кого-то такой дозой алкоголя не взять, но жена на вечных диетах, где слово еда – табу.

– Наташа, посмотри на меня, – строго произношу.

– Отвали! – отмахивается она рукой. Когда-то я эту женщину любил… Или думал, что люблю. Теперь смотрю на нее и не понимаю, что меня когда-то привлекло. Красивых женщин много, я никогда испытывал дефицита в партнершах. Скорее всего, Наташа сумела создать иллюзию, что с ней мы будет счастливы. В моей голове сложилась картина идеальной семьи, на которой с каждым прожитым вместе днем образовывались трещины.

– Герман, извини. Я не смогла ее остановить, – тихо произносит Таня, проходя мимо меня.

– Михаил отвезет тебя домой. Завтра с утра чтобы была дома, – Наташа встает ближе к обеду, но, чтобы не выяснять отношения и продолжать тянуть с разводом, может исчезнуть, сославшись на какие-нибудь съемки.

Фыркнув, Наталья отворачивается. Постояв немного, я оставляю ее одну. Сейчас с ней бесполезно разговаривать.

Маша была в детской. Мама качала ее на руках.

– За дочкой пришел? Может, останешься сегодня у нас? Маше уже спать нужно, – разговаривает мама спокойно, будто в гостиной ничего не произошло.

– Мам, ты была неправа. Зря обидела Полину.

– Я никого не обижала, но и улыбаться ей не обязана. Бросила дочь…

– Она была в больнице и не знала о том, что мать продала мне Машу, – перебил я родительницу.

– И ты ей веришь? – я чувствую в ее вопросе осуждение.

– Да, – на самом деле, сомнения были, но с ними я предпочитаю разбираться без посторонних. Мама не была посторонней, но даже с ней и братом я не желал делиться своими тревогами.

– В Наташе ты тоже не сомневался, а теперь она пытается выкачать из тебя побольше денег, – без злости, констатируя факт, произносит мама и передает мне малышку. – Хотелось бы, чтобы в этот раз я ошиблась.

Не стал переубеждать маму. Со временем она изменит свое мнение о Полине. Забрав сумку с вещами дочери, я обнял маму и направился к выходу.

Вышел в гостиную, Полина бросилась к нам. Несколько раз ударилась о края мебели, словно не замечала препятствий в виде кресел и журнального стола.

– Дай мне ее, – Поля забрала дочь.

«Опять рыдает» – подумал я, наблюдая за тем, как она радуется. Обнимает, целует дочь, при этом поливает ее слезами.

– Моя девочка. Моя малышка. Мама по тебе очень соскучилась, – дочь узнала голос, притихла, смотрит на маму. Смешная такая, будто змейка высовывает изо рта край язычка, словно сказать что-то хочет, но не может.

– Мы поедем, – попрощался с братом и его супругой.

– Всего доброго.

– Полина, идем, – она бережно держала на руках Машу, но постоянно о что-то стукалась или спотыкалась. – Все хорошо? – вновь меня что-то насторожило.

– Да.

Я помог сеть им в машину, но прежде чем уехать, хотел еще кое с кем переговорить. Подошел к Михаилу. Не ожидал, что он такое трепло.

– Герман Андреевич…

– Машину закроешь в гараже, ключи вернешь мне, – произнес, не здороваясь. – Я увольняю тебя. Если Наташа захочет оставить тебя, пусть покупает автомобиль и платит тебе зарплату.

– Герман Андреевич… – я не стал слушать оправдания или извинения. Это ничего не изменит.

Всю дорогу я наблюдал за Полей. Она от дочки глаз не отводила. Бережно прижимала ее к себе. Гладила ее щечки. Целовала. Не могла она продать ребенка. Сейчас я в этом окончательно убедился.

Я рассчитывал, что у нас с Полиной будет страстная ночь, но Маша внесла коррективы в мои планы. Наверное, так обрадовалась маме, что решила вообще не спать. Мы ее укачивали по очереди, но стоило положить ее в кроватку, она просыпалась через несколько минут и начинала плакать. Я сдался, а Полина будто и не устала. Вскакивала и неслась к дочери.

Разбудил меня звонок мобильного. Забыл вчера отключить звук. Поля с Машей спали рядом со мной. Я этого не знал, так крепко уснул. Маша, наверное, боялась, что мама вновь исчезнет, вот и буянила всю ночь. А теперь сладко дрыхнет возле Полины. Интересно, во сколько они уснули?

– Доброе утро, – сонно произнес в трубку телефона. – Ты что так рано?

– Привет. Уже почти девять, Герман, – я растер заспанное лицо. – Я по делу. Тут тебя ищут. Мне охрана позвонила.

– Кто? – окончательно проснулся.

– Мать Полины. Хочешь, я отдам распоряжение, и ее попросят больше не приближаться к нашей семье? – предложил брат.

Глава 13

Герман

Предложение брата стоило бы рассмотреть, а еще лучше сразу же согласиться. Есть женщины, от которых кроме неприятностей ничего ждать не приходится. В свою жизнь их допускать не стоит. Матери Полины нужно доходчиво объяснить, что я не желаю ее больше видеть, и будет лучше, если она перестанет неожиданно появляться. Кто знает, что еще может выкинуть эта торговка детьми?

Андрей может прогнать мать Полины, и та побоится к нам сунуться, но я решил лично разобраться с этим делом.

– Андрюх, я сам с ней поговорю. Подъеду, как только освобожусь. Мне еще домой нужно заехать, – буду надеяться, что жена не свинтила ночью в другой город. От Наташи всего можно ожидать.

– На улице женщину оставить? Не сбежит?

– Откуда я знаю? Пригласи ее войти, пусть сидит и ждет меня в кабинете, – компания была семейной. После смерти отца бразды правления перешли в руки брата. Он занимал кресло генерального директора, я неофициально являлся вице-президентом компании. Номинально. Иногда ездил в командировки, выбирал участки под застройку. Помощников у Андрея было много, поэтому я предпочитал пока заниматься клубом.

– Я тебя понял. Сейчас наберу Ирбегу, пусть проводит ее в твой кабинет, – у начальника безопасности компании были ключи от всех кабинетов. – Увидимся, – Андрей сбросил вызов.

Я не сразу отправился в душ, сидел какое-то время и смотрел на спящих девочек. Зачем Поля обрезала волосы? Раньше мне нравилось больше. Длинные густые пряди по пояс. Роскошные рыжие волосы. Мне нравилось лежать с ней в постели и перебирать нежный шелк волос пальцами. Надо запретить ей укорачивать длину.

Целую Машу. Подношу руку к щеке Поли, но не решаюсь прикоснуться, не хочу разбудить. Полина выглядит уставшей. Бледная совсем, серые круги под глазами. Теперь ей не о чем переживать, Машенька рядом. Неделя хорошего сна плюс нормальное своевременное питание, и Поля у меня оживет. От секса я оказаться не смогу, но взять на себя обязанности ночной няньки придется.

Прежде чем уйти из дома, пишу Полине записку и оставляю в детской кроватке. Легче было бы скинуть ей сообщение на телефон, но я до сих пор не знаю номер.

Приезжаю в свой прежний дом. Машина стоит в гараже. Миши нигде нет. Ключи он мне так и не вернул. Первым делом захожу в кабинет и забираю папку с документами на развод. Хватит тянуть. Давно было пора разойтись.

Поднимаюсь в комнату, Наташи нет. Вряд ли она занимается спортом, но на всякий случай спускаюсь в тренажерный зал, заглядываю в бассейн.

– Наташа! – зову громко жену, продолжаю обходить дом. Все-таки назло мне сбежала!

Прежде чем отправиться в компанию, достаю телефон и звоню жене. Мелодия доносится с первого этажа. Без телефона Наташа даже за порог бы не вышла. Селфи, инстаграм, общение с подписчиками – без этого она и дня прожить не может.

Сюда я не заглядывал. Небольшая комната, которую Наталья переоборудовала под свой кабинет. Тут везде висят зеркала, чтобы видеть свое отражение со всех ракурсов в момент репетиции «великих» ролей.

Жена спала на небольшом диване. Рядом стояла недопитая бутылка коньяка. Телефон валялся на полу рядом с пачкой сигарет и кипой листов. Понятно все. Неприятно наблюдать, как она себя убивает. Все роли, на которые ее приглашали, были куплены. Актрисой Наташа была бездарной, учиться не желала, критику не воспринимала. Думала, что одной внешности достаточно, чтобы пробиться в жизни.

Мы в ответе за тех, кого приручили. Давно не осталось к жене теплых чувств, но я ощущал ответственность за нее. Не хотел, чтобы Наташа свою жизнь пустила под откос. Сейчас ее бессмысленно будить и пытаться разговаривать. Придется вернуться сюда вечером. Надеюсь, Наталья будет трезвой.

Я бы развернулся и ушел, но меня привлек лист бумаги на самом верху рассыпавшейся стопки, запись на нем была сделана от руки.

Присел на корточки. Поднял бумагу. Крупные кривые буквы плясали по всему листу.

«Я не вижу смысла дальше жить. Все хорошее закончилось. Тень прошлых ошибок будет меня преследовать вечность. Впереди лишь мрак…»

Глава 14

Полина

Будит меня Машенька. Открываю глаза, Германа рядом нет. На улице ярко светит солнце. Хочется понежиться рядом с доченькой, но она яростно требует есть. Кормила я ее часов в пять, а потом мы наконец-то уснули. Время, наверное, к обеду приближается. Да и подгузник пора сменить.

Сначала сажусь, убеждаюсь, что голова не кружится. Теперь можно и Машу поднять, переложить в кроватку. Эту привычку я выработала еще пару месяцев назад, когда с дочкой на руках чуть не упала.

На детском матрасе лежит записка. Я понимаю, что Герман оставил ее для меня. Мне нельзя напрягать зрение, но я все равно подношу к глазам белый лист: неровный мелкий почерк, буквы расплываются перед глазами тонкими строчками. Силюсь хоть что-то разглядеть, не получается. Убираю бумагу в сторону, потому что начинаю нервничать. Маша плачет, я ничего разглядеть не могу.

– Не плачь, моя маленькая! Мама соня такая, не кормит свою девочку, – на мой нежный голос Маша реагирует и на какое-то время перестает плакать. Мне не хочется ее оставлять, но брать на руки и готовить питание я опасаюсь, не доверяю себе. Вроде после нескольких часового крепкого сна я хорошо себя чувствую и даже вижу лучше, чем могла ожидать, но все же.

Первым делом беру таблетки и иду в кухню. Вчера я здесь немного разобралась. Маша вновь начинает голосить. Принимаю все препараты сразу, хотя некоторые желательно пить только после еды. Времени на это у меня нет.

Вчера был просто сумасшедший день, неудивительно, что я почти ослепла на какое-то время. Герман заметил и насторожился. Ну, еще бы, пересчитала ногами всю мебель в доме Черногоровых. На бёдрах точно остались синяки.

Машенька кричит, я стараюсь все сделать быстро, но, как назло, перегреваю воду. Остужаю. Быстро размешиваю смесь и бегу кормить дочку…

– Малышка, как же маме не хочется с тобой расставаться, но, видимо, скоро придется.

«Надеюсь, не навсегда» – подумала с грустью. Никто не может дать стопроцентной гарантии, что все закончится благополучно. Мне нужно до получения квоты пройти обследование в столичной клинике. Как бы хотелось, чтобы наши врачи ошиблись…

Хотя вряд ли мое состояние можно объяснить какой-то незначительной проблемой. Гоню от себя неприятные мысли. Нужен позитивный настрой, но где его взять?

«Как где?» – мысленно ругаю себя и смотрю на довольное сытое лицо моей малышки. Мой антидепрессант.

– Как же я тебя люблю, моя сладкая!

Таблетки действуют почти волшебно. Пока Маша сосала бутылку, я смогла прочесть записку Германа:

«Отъехал по делам. Вернусь быстро. Если что-нибудь нужно, звони. У меня нет твоего номера телефона».

Я ему столько раз набирала, но, видимо, Герман не стал сохранять мой номер. Маша допивает бутылочку, высасывает последние капли. Наверное, пора увеличить объем смеси, а то моя маленькая обжорка начнет терять вес.

Поднимаю ее вертикально. Пока мы прогуливаемся по комнате, достаю из сумки телефон и с помощью голосового набора звоню Герману. Мне ничего не нужно, а вот банка с питанием Маши почти опустела.

– Герман, это Поля.

– Я догадался, у вас все хорошо?

– Да, покормила Машу…

– Не стесняешься общаться при жене с любовницей! – доносится до меня голос Наташи. Я забываю, о чем хотела поговорить. Раньше не звонила Герману сама, боялась, что жена обо мне узнает…

– Я не вовремя? – чувствую себя неуютно.

– Полина, ты что-то хотела? – я отмечаю, что он обращается ко мне по имени. Значит, не видит смысла таиться.

– У Маши питание заканчивается, до вечера хватит…

– Ты посмотри в кухне над барной стойкой, там коробок десять стоит, – перебивает он, но со всем без злости. Наташа продолжает что-то выкрикивать.

– Хорошо. Извини.

– Я скоро вернусь. Пока, – сбрасывает Герман вызов. По напряжению в голосе я понимаю, что у него с женой неприятный разговор.

Сегодня Маша не капризничает. Я меняю ей подгузник и даже самостоятельно купаю. Сытая и довольная, она засыпает у меня на руках. Осторожно перекладываю ее в кроватку. Прикрываю дверь и отправляюсь в кухню. Нужно и самой поесть, а желательно еще что-нибудь приготовить на весь день.

Готовить ничего не нужно. В холодильнике полно еды. Я нахожу в кастрюлях голубцы и гречку. Вдыхаю аромат приготовленной пищи, пахнет аппетитно.

– Добрый день, – раздается голос сзади. Вздрагиваю и только чудом не роняю кастрюлю. Сквозь меня словно электрический разряд пропустили. Кто так пугает?! У меня чуть сердце не остановилось.

– Доб-рый… – заикаясь, здороваюсь и ставлю кастрюлю с голубцами обратно в холодильник.