Текст книги "Стихотворения"

Стихотворения
Кристина Сиянко

© Кристина Сиянко, 2024

ISBN 978-5-0064-2510-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Совершенный мир

 
Ты увидишь страну, где не меркнет вовек
Слитый звёздный и солнечный свет.
Где суть жизни мелодии счастья полна,
Где хрустально звенит тишина.
 
 
Где законы не властны один над другим,
Где всё зло превращается в дым.
В этом мире, наполненном запахом роз
Нет ни страха, ни боли, ни слёз.
 
 
Не обилие смеха, ни тяжкая грусть
Не нарушит спокойствия чувств.
Видишь чёткость предметов, простор над землёй
Поражающий всех красотой?
 
 
Чудный голос тебя позовёт в вышину,
Ты поверь и доверься ему…
Там, вблизи облаков неба синь так близка…
Ты увидишь весь мир свысока!
 
 
Этот мир существует лишь только во сне,
Но он часто является мне.
Я тебя позову за собою в мечту —
В совершенную эту страну.
 

«Там Бор, там Лес…»

 
Там Бор, там Лес.
Деревья до небес.
И ходит Время средь стволов…
 
 
Бежал ребенок, гнал коров.
А дождь грибной все по макушке бил.
И сказку Лес чудную говорил.
 
 
К молоденькой березке Маша шла.
Записку о любви писала, пастуха ждала.
Он, юный, песни ей на дудочке
играл.
А ветер о любви ей песни напевал.
 
 
Утих зеленый Бор, и тени подросли.
Тот парень немцев норовил в болото провести.
И, чуть дыша, он опирался о берёзу.
И по стволу бежала кровь, как слёзы.
 
 
В уютный полдень раннею весной
Мужчина здесь гулял с своей семьей.
На ствол он дом для птиц прибить хотел,
Чтоб каждый дрозд семью свою имел.
 
 
Когда птенцы покинули гнездо,
Мария вышла в поле за село.
С трудом дошла до старенького пня.
Где ты береза? Где старик мой, а, земля?
 
 
Там Бор, там Лес. Деревья до небес.
Еще один миг жизненный исчез.
Вокруг зелененьких ростков младое племя.
И ходит-бродит меж березок Время.
 

Время

 
Прямая геометрия пространства,
Покроется, как дымкой, мглой заката.
И вишней разольется в теплом небе
Звон стареньких часов под шпилем башни.
 
 
И больше не вернутся те минуты,
Застынут у кого-то в объективе,
А может под стеклом. Но кто придумал
Полночью мерять тысячи столетий?
 
 
Стук. Плеск. Печаль. А где-то воедино,
Как пуговицы в драном пуловере,
Как звезды на небесном покрывале,
Пришьют к истории все наши междометья
Не значащих ни для кого минут.
 
 
А все же.
Заря все ж для кого-то станет новой,
А шпалы простучат всю мглу к рассвету.
И две тропинки пыльных изогнутся
В причудливо-бескрайнюю восьмерку.
 

Тот город

 
Наш маленький город
В зеленых проспектах,
Где волны Лабы горизонт омывают.
Он чистый, просторный,
Красивый и крепкий.
Он тихим покоем приезжих встречает.
 
 
Под крыльями стелы,
Лучами заката
Согреты веселые струи фонтана.
Смех детства проносят
Над площадью ветры,
Где музыки звуки плетутся спонтанно.
 
 
Лабинск… Помню: утро и в зелени парка
Цветные машинки, мультфильмы в «Восходе»,
Качели взмываются радугой яркой,
И дней вереница бежит в хороводе.
 
 
Я вырасту. И далеко, где-то в мире,
В краю мегаполиса, в шуме беседы
Я вспомню тот день,
Как промчался впервые
По скверу Лабинска,
На велосипеде…
 

Осенний Актау

 
Я вспоминаю вновь цветущий город наш.
Листвы осенней шум вокруг всё заглушает.
И свет машинных фар по стенам, как мираж.
В заре над морем тихо ночь растает…
 
 
А утром моросящий звонкий дождь
Туманом слёз покроет улицы пустые.
Холодный ветер листья бросит в дрожь —
Воспоминанья лета в них ещё живые.
 
 
А город цвёл! И даже в мрачный день
Он золотом играл в дождя прозрачных каплях.
Роняя на асфальт от тучи тень,
В нём осень танцевала в разноцветных платьях.
 
 
Закончив свои хмурые дела,
Она исчезла в городском движеньи…
И всё забыто вновь, все грустные слова.
И ждали лишь зимы холодной приближенье.
 

Городские встречи

 
Ты помнишь городские наши встречи?
Нам, детям, жизнь казалась ветра легче!
Встречались мы и в праздник, просто так.
На всём был торжества солидный знак.
 
 
За стол! Сначала хмурое сиденье,
Вино развяжет рты, начнётся дружно пенье.
А мы, гладя на них, смеялись. Хохотали!
И тут же, взрослым подражая, запевали!
 
 
Как надоест нам слушать взрослых речь пустую,
Мы убегали в комнату другую.
На кухне мы пытались вить стихи…
Как жаль, не получалися они!
 
 
А после этого наступит час прощанья,
Любезность за приём, встреч новых обещанья.
И нас увозит ночь в автобусе пустом.
И тишиной встречает спящий дом…
 

По пустыне

 
Всё пройдёт… И не будет зимы.
Только ночь надо мной склонит небо.
Звёзды будут смотреть с вышины,
Я найду тебя, где бы ты ни был.
 
 
По пустыне пройдёт лунный свет.
И на миг гладь заблещет песками.
Я забуду, что значит рассвет,
Он проляжет границей меж нами.
 
 
Никогда ещё столько шагов…
Мне идти ещё долго, я знаю.
Мне не нужно пока ничего —
Я тебя никогда не теряю.
 
 
Я найду тебя, Город Огней.
Я останусь с тобою навеки.
Буду ждать и надеждою жить
О далёком одном человеке.
 

«Челки волосы на лицо…»

 
Челки волосы на лицо,
Блики светлые по ладоням,
Я лечу по ночному городу,
Облака сквозь крыши авто.
 
 
У моей ночи взгляд сквозь сны,
Исподлобья,
И губы в шепот.
И мерцающий лайм луны,
Терпкий запах цветов
И грохот
музыки…
 

Осторожно, волки!

 
Взмах зелёных глаз и дикий блеск.
Руки – ногти – по обшарпанной стене – в лес!
В темноту! Шум крыл совы – умолкни!
Осторожно – волки!
 
 
Шепот губ, как полумертвый хрип.
Спи… Я молча подойду,
Из разверзнутых клыков – всхлип!
Убежишь – поймаю: ночи долги…
Осторожно – волки!
 
 
Ты не бойся, я вся под луной.
По пустыне леса, слышишь, бродит звук мой – вой!
Мы с тобой одни в лесу, но только…
Осторожно – волки!
 

«Эльфы с сахаром пьют…»

 
Эльфы с сахаром пьют
Мятный чай с молоком.
Где побеги деревьев,
Их в листве старый дом.
 
 
Перелив хрусталя
Голосов в полутьме.
Капли с листьев кувшинок
Заблестят на окне.
 
 
Смех. И вереска запах
Стоит до утра.
Солнца луч за холмы —
Five o’clock tea.
Пора.
 

«Сшить бы платье из ткани весеннего неба…»

 
Сшить бы платье из ткани весеннего неба.
Все в сплетении веток
И запахе нежных цветов.
В кружевах облаков
Белоснежно-винтажного цвета.
С яркой брошью из солнца
И вкусом сиреневых снов.
 

Детство

 
Детство – это царство Света, царство Грёз,
Тёплый ветер нас сюда однажды перенёс.
Время шло… Вертелись стрелки по кругу…
Мы стоим теперь на взрослом берегу.
 
 
Протяни же руки в детскую страну!
В своём сердце возроди любви весну.
И зажги в сердцах ответные огни,
Пусть они растут и освещают наши дни!
 

Тихо по тропинке

 
В солнечных струях
Знойного лета
Мысли согреты.
 
 
Потоком простора
Взгляд обнимает
Цветочное поле.
 
 
Запах ромашки
Принес ветер в горсти.
Мяты и вереска.
 
 
Я иду в гости.
 
 
Колется кожа
Колосьями хлеба,
В доме твоем потолок —
Это небо.
 
 
Тихо иду. И шумят тополя.
Где ты?
Зеленое детство?
Вот я…
 

«И никто никогда не взлохматит уж вольные косы…»

 
И никто никогда не взлохматит уж вольные косы.
Снежный ветер в июне, а может то ангелы пляшут?
И с их перьев чудесных слетают снежинки из пуха.
И от взмаха их крыльев арктический ветер бушует.
 
 
Иль в чертогах небесных Элиза подушки взбивает,
Старцу дряхлому, что у детей Дед Морозом зовется.
Как некстати средь лета в перине пуховой валятся,
Без единой-то мысли, что там, на земле, все её уж давно поминают…
 
 
Или просто планета устала от холода мерзнуть,
Потянулась к огромному шару всем полюсным краем.
И холодный космический воздух дохнул на наивное облако
И оно дивным вальсом на маки рассыпалось снегом.
 
 
Или где-то в пространстве одно существо еле дышит,
В лихорадке морозной пытается скинуть оковы,
Всеми клетками тела борется от необычной болезни,
А огромное Солнце – ядро его жизненной клетки…
 

Игра

 
Там по полям сквозь дым идет война.
Война идет и смотрит жестким взглядом.
И дети, отворачивая взгляд,
Не видя матери живой, кричат: «Не надо!
 
 
Не надо, дядя, не губи,
Ведь мы – цветы.
Мы не росли еще,
И жизнь еще не жили.
И если вас когда-то не любили,
Не виноваты…»
 
 
Но цветы лежат в пыли.
 
 
А в небе также бродят облака.
И также все размеренно в природе.
И птицы с юга в гнезда прилетят,
И также солнце тает на заходе.
 
 
И птицы не поймут, что дом – пустой…
 
 
Пока шторма и смерч не разовьют
Своей опустошающей свободы.
Пока дожди на землю не прольют
Свои, несущие кому-то горе, воды…
 
 
А в Атлантиде плавают киты.
И рыбы в окна, проплывая, смотрят.
 
 
…А где-то в комнате один сидит старик,
И перед ним экран с названьем стертым.
А где-то в комнате один сидит старик
И тихо переводит стрелки.
Баланс дается сложно, он приник
К столу. И спит бесстыже крепко.
 
 
А на экране вновь и вновь какой-то шквал,
Мигают стрелки, кнопки, датчики
движений.
Опять он все на свете прозевал.
Опять случился перепад энергий…
…Но только не было бы надписи: «Game over».
 

«На осеннем кровавом подбое…»

 
На осеннем кровавом подбое
Тихо нежатся жухлые листья,
Тем, кому не страшна своя воля.
Те, кто просто устал от жизни.
 
 
И в холодные сумерки ночи,
Обнимая шелками деревья,
Тот осенний огонь кровоточит,
Не спросив у природы прощенья.
 
 
Но в багряную жаркую топку,
Молодые сердца попадают.
Осень, как игемон неподкупный,
Никому ничего не прощает.
 

«Счастливая женщина пахнет домом…»

 
Счастливая женщина пахнет домом,
Кружась в лучах теплого солнца.
Цветами домашними, чаем с лимоном.
С ней счастье хрустально смеется.
 
 
С ней вереском пахнут подушечки-думки,
И пением комнаты полны.
И тянутся с окон во все переулки
Настроя счастливые волны.
 

«Ах, если б в одном вздохе…»

 
Ах, если б в одном вздохе
Все выдохнуть проблемы,
И словно б очутится в блаженной тишине…
 
 
Там, где играют скрипки,
Там, где снуют пушинки,
Где гладит солнца лучик
По сонной голове.
 
 
И в белом неведенье
Чуть слышно распуститься
Магнолией
Где ветер колышет океан.
 
 
И в солнечных ресницах
Тебе в ночи присниться,
И дымкой изумрудной
Вдруг унестись в туман.
 
 
И все вобрать, как воздух:
Весь рай небес и звезды,
Все краски сновидений,
Всю музыку дождя…
 
 
Рассыпаться, искриться,
Играть на гранях мира,
Где даже из песчинки
Струится красота…
 

«И снился мне алый рассвет…»

 
И снился мне алый рассвет,
И кто-то в том сне даже был.
Он клал мне в ладони букет,
И даже, возможно, любил.
 
 
Но солнце прошло колесом,
Пора обернуться назад.
И вспомнить, что кончилось все.
Но все ж был красив он – закат.
 

«Яркими брызгами мая…»

 
Яркими брызгами мая
Ветер соленый играет.
С моря волну нагоняя,
Листья и травы ласкает.
 
 
К морю иду – солнца луч на лице.
Тень облаков отразилась в воде.
Море, дыша одним ветром с тобой,
В майский покой окунусь с головой!
 

«Средь знойной летней тишины…»

 
Средь знойной летней тишины
Деревья в чаще видят сны.
По глади сумрачной воды
Кувшинок кружатся листы.
 
 
А в небе над землей видны
Лишь облака. Там я и ты…
Мы влюблены. Обречены.
И нити судеб сплетены.
 

«И я иду. И в зеркалах…»

 
И я иду. И в зеркалах
Меняется мой лик.
Такой я прежде не была.
Вбегала, платьем я шурша,
С дороги длинной чуть дыша,
Чтоб за окном, в тени свечи,
Твой силуэт возник.
 
 
В жаре июля по траве
Я шла доро́гой, дом, к тебе.
И городских легенд в себе
Я целый воз несла:
 
 
В шкатулках, фото, зеркалах,
В тепле ковров, картин, шелках…
И замирали на устах
Историй все слова.
 
 
И сколько лет иду сюда.
Менялись люди, города.
Неслись вокруг закаты, сны…
 
 
Увижу ль тени той весны,
Когда в стекло зеркал глядя,
Шурша подолом, смех даря,
Отображусь совсем не я?
Но в ком мои черты.
 

«В лице моём до всяческих зеркал…»

 
В лице моём до всяческих зеркал,
Лишь искренность и интерес порою были видны.
Но жизни нрав наносит свой оскал,
Мы лицемерим, мы играем с кем-то в игры…
 

«Туманны горизонты моря…»

 
Туманны горизонты моря,
Их даль зовут к себе, маня.
Там – лишь хорошее, не спорю.
Там нет меня.
 

«В ее доме запах полей…»

 
В ее доме запах полей,
В ее доме луна и чай.
Шорох тихий полночных теней,
Чей-то вздох за окном невзначай.
 
 
Она любит мелодии снов,
Танцевать в полумраке вальс.
Пить вино из ночных стихов.
Полюбить и…
Уйти от вас.
 

«Не ходи туда, не ходи!..»

 
Не ходи туда, не ходи!
Слишком мрачен этот пейзаж.
Этот пряничный дом впереди,
Лишь лесной гротескный мираж.
 
 
Тебе чудится в окнах огонь,
И тепло излучает стена,
Но почувствует твоя ладонь:
Впереди пустота одна…
 

Стать

 
Не стать мне первой, и дымом не взвиться,
И громом не пронестись в небесах.
Не стать мне единой. Но жизни учиться,
Сиять всем, покой навевая в сердцах.
 
 
От солнца лучом опуститься на землю,
Пылинкой на серую кожу земли,
Искрою от факела лишь загореться,
Стать тенью от воздуха, всплеском воды…
 

«Едет-едет осень, скорость…»

 
Едет-едет осень, скорость
Набирая.
Спицы, словно стрелки, пыль перебирают.
 
 
Дороги доро́ги, только взвеет ветер,
И все то, что было,
Вдруг смахнет с планеты.
 
 
Луны золотятся,
Звезды листопадом
В млечный путь садятся.
Вот и их не стало…
 
 
…Осени не важны
Космоса секреты.
На велосипеде
В гости к зиме едет.
 
 
Там она исчезнет.
 
 
Ей не говорите.
Осень тоже вечной
Хочет быть, простите.
 

«Площадями, бульварами…»

 
Площадями, бульварами,
Мокро-зеркальными,
Все шагать и шагать,
Слыша стук каблуков.
 
 
В небе зарево красное
Обнимает туманами.
Утро, в облаке
Прячется
Смесь ворон и ветров.
 
 
Дни летят здесь под ангелом,
Все сменяется, а
Век идет и качается
На каштанах листва.
 

Ангел

 
В тихой ночи Ангел ступал,
Волосы ветер несли за собой.
Пахло ранней весной.
И обломки зеркал
Он неспешно руками в подол собирал,
Чтобы в них не смотрелся хоть кто-то другой.
 
 
Ты в осколки взгляни – ждет тебя там беда,
Искажение и лик другой чистоты.
Где у Кая в сердце осколок из льда.
Герда стала другой, и
Сама королева снегов
Отшатнулась от той красоты…
 
 
Мы теряем себя в зеркалах,
В сделанных лицах.
В ряд, словно куклы в витринах.
В глупо-грубых словах.
За серебряной краской одна пустота,
Простота…
А ведь были… могли стать другими.
 
 
Ангел осколки собрал,
Бриллиантовых крошек запутались в перьях следы,
Вишней воздух запах, неба свод засиял.
 
 
Не порежься… Лети.
 

Монетка

 
Я все думаю… думаю, может быть все ирреально?
Может, летит в вышине облаков серебристая нить паутины?
И она за собой тащит шарик наш, солнцем согретый.
А мечты… что мечты? Пустота, унесенная ветром.
 
 
Я ходила по улицам, слушала шумы моторов,
Блеском горели огни на рекламных щитах, утопали
В лужах шаги, и добротные туфли, и чьи-то цветные сандалии.
Кто-то ругался, и пел, и монетка катилась ребром по проспекту…
 
 
И лежала в канаве до лета.
И вдруг. Солнце тянуло к себе паутинами землю.
Расшатало ее до предела – как будто бы что-то чечетку по звездам сплясало.
Маленький мальчик упал в пыль городскую с разбега,
И забытая всеми монетка ему прямо в руки попала.
 
 
Нет уже больше людей, чьи ладони
Оставляли на ее
Некогда чистых боках
отпечатки,
Будь ты хоть трижды ценна, если пыль на груди – не видать тебе звездного света.
Мальчик упавший был мал и не знал, и не думал про это —
В жизни его та монетка, найдясь, роль большую сыграла
 
 
Обернувшись сверкающим шаром,
А у старушки-торговки в кармашке – маленьким даром: булкой, кефиром и
что за монеты еще простота покупает?
 
 
Город шагает.
И все вроде льется своим чередом,
Там в небесах – выше, выше, над небоскребами и над простыми домами,
Над коридорами звездными, где-то над нашей галактикой,
Весело клоун шагает,
А в белой перчатке его – связка планет,
И вприпрыжку идя, кефир Млечным  путем он вокруг разливает…
 

«В розовеющем небе сплетались в спираль облака…»

 
В розовеющем небе сплетались в спираль облака.
Отражения веток скользили по стеклам такси и тенями врывались в глаза.
Так пошепчут тебе за спиной, словно это и есть или нет.
Сладкий голос звучит, не пойму только где,
Иль по радио, иль в небесах.
 
 
Вспомню дальних огней тишину на ночном загороднем шоссе.
Под ногами – хруст снега, гирлянды соседской огни.
По утрам за дощатым забором рождается свет.
И текут, растворяясь в погаснувшем солнце, все дни…
 
 
Это кажется так: все мы вечны и вмиг остановит земля
Бег свой. Ветер затихнет, а также поля и кусты
Смолкнут. Только лишь песня твоя
В хоре стихнет, и на остановке
Выйдешь лишь ты.
 
 
Вот так, словно лишь пункт, где от А и до Я.
…Я смотрела в окно… светофор помигал и махала мне тенью листва.
В мыслях образы старых воспоминаний ловя,
Я прожила как будто бы жизнь,
А проехала только квартал.
 

3 сентября

 
Жухлый лист отсырел…
Осень – как путь в никуда.
Смолкнешь, а там среди лип,
Тихо струится вода.
 
 
Кто-то приник к старому,
С обшарпанным боком, радио,
Там говорят про главное, там говорят про даты, ведь —
Третье сентября:
день, когда все вспоминают разное…
А был день рожденья тебя.
 
 
Туман шепчет в сговоре
с этими тучами черными.
Он на их фоне здорово
смотрится: белым и легким облаком.
 
 
И все пройдет. А вроде бы
Вечная эта дорога, нитка шоссе, и капли, нет,
Не на лице. А на стекле.
 
 
Как тысячу лет назад.
Снова читать Бродского,
Старый сад и румяные яблоки,
И пропахший теплом
свитер,
И мурлычащий бок кота.
Молча ложится спать.
 
 
А ведь лето, ведь лето стояло с утра…
 

«Мой маленький звездный эльф…»

 
Мой маленький звездный эльф,
Мой солнца счастливый дар.
Все дни деля пополам,
Ты грусть из меня, как шлейф,
Тянул.
 
 
И как ураган
Врывался поутру в жизнь,
На млечном пути взлетал,
Из чашки ты звездной пил.
И туч ты не замечал.
«Держись, —
 
 
Ты кричал, – Держись!
Мир создан лишь для тебя!
На струнах его играй!
 
 
Мой маленький звездный эльф,
Ты только не умирай…
 

Памяти осенних листьев

 
От листа ли взята тишь?
Где вы, дерзкие? Не скрою – отцвели…
Да не шуми ж, сердце, сердце золотое!
 
 
«Нам ли жизнью дорожить,
Малою, полугодовой?
Ветры буйные ловить!
Да склоняться над водою…
 
 
В знак почтенья помолчим
Над листвою поколений.
Побушуем – полетим!
В танце с смертию осенней!»
 

Зимний одуванчик

 
Я – весёлый зимний одуванчик,
Белый и пушистый на раздолье.
Но нелеп зелёный мой кафтанчик:
Я не вовремя родился в поле.
 
 
Некого мне радовать нарядом,
Не с кем покачать мне головою…
Но косы боятся мне не надо.
Я смотрю на солнце пред собою…
 
 
Стойко холод я стерплю и стужу,
Наблюдая солнце в небе где-то.
Но одной девчонке стану нужен,
Той, что улыбнётся, вспомнив лето…
 

Старый сад

 
Мы никогда не смотрели назад,
Нам доставало того, что пред нами.
На этот заброшенный старый сад
Тоскливо смотрели пустыми глазами.
 
 
Найти в одиночестве этот миг,
Когда ограниченность носит спасенье
Пытались мы. И пред глазами возник
Тот сад. И деревьев живых огражденье.
 
 
Унылые тени. Пустая скамья.
А в мыслях мечты, в темноте разговоры…
Всё было полно простоты бытия,
Мы в нём исчезали от сплетен и ссоры.
 
 
Каким небольшим он казался тогда!
И вдруг средь молчанья раздался шорох
И мы оглянулись. Вскричали, когда
Увидели всю величавость простора!
 
 
В серебряных травах поток тишины,
Луна освещала деревьев своды.
И, не оглянувшись, и встав со скамьи,
Пошли мы туда, где мерцала свобода.
 

Вечернее…

 
Спустился вечер на поля,
Длиннее стали тени…
Утихли шум, волненье дня,
Укрылась темнотой земля,
И птиц не слышно пенья.
 
 
И вот, пылая, как огонь,
Средь темноты небес
Зажгутся звёзды,
Тьме в ответ
Бросая нежный робкий свет
На неподвижный лес.
 
 
Уходит день,
Приходит ночь,
А с нею – тишина…
Сгорит закат,
Луна взойдёт,
Наступит время сна…
 

Прощание с летом

 
Вновь грустно кивают засохшие травы,
Всё чаще вздыхают холодные ветры,
И в небе грохочет, трепещут дубравы,
И тучи рыдают… Прощание с летом…
 
 
Цветы посылают прощальные взоры
Закату, горящему, будто костёр.
Цикады трещат. Вдалеке разговоры…
Луна серебром красит ветхий забор.
 
 
А я помню солнце и чистое небо,
Тропинку вдоль поля, ромашки пучками,
Подсолнух, бахча, баклажан фиолетов,
А в городе тёплые струи фонтанов.
 
 
И с птицами хочется в тёплые страны,
У моря под солнцем сидеть на утёсе.
Но я завернусь в тёплый плед, налью чаю,
Пойду на пороге встречать мою осень…
 

«В сумрачном мире плывут золотые кораблики…»

 
В сумрачном мире плывут золотые кораблики,
Плазмою космоса втянуты в нити течения.
Что это – звезды и дальние чьи-то галактики?
Или мы все – просто в утреннем кофе кружащие крошки печения?
 
 
Дождь льется серый, на детский рисунок размытым накапало,
Хмуришься в тон, но тебе вроде прыгать и нечего.
Космоса «кофе» прогорк и какие там звезды-печения?
Молча стоят корабли и Вселенная тихо заплакала…
 
 
Резче же, резче крути эту бездну
Немого молчания!
Что эта сырость, что холодность, горечь ведь – дар, придумать название круче и с ним и ужиться?
Дайте мне точку опоры и мир вновь вольется в течение!
…ложечка в кофе звенит и весело в чашке кружится.
 
 
С ней миллионы искрящихся звездных корабликов…
 

«С течением времени, за веком век…»

 
С течением времени, за веком век
Не блекнет на листьях пера тонкий след.
Как древний, затерянный в мгле манускрипт,
Лес множество сказок старинных хранит.
 
 
Цветы на поляне дитя собирает,
В корзинке пирог, масло – кто же ты, чья?
А там у пещеры крапиву срывает
Элиза, и слезы текут в три ручья.
 
 
Не веря глазам, по зелёным побегам,
Пушинками снега тихо скрипя,
Идет сирота, а подснежников белых,
Вокруг башмаков уже целая тьма.
 
 
И тропы сплетаются в листьях чернильных,
И плещется тина, и плачет Ундина…
 

«Погружаются в белую пену босые усталые ноги…»

 
Погружаются в белую пену босые усталые ноги.
Мягкий воск потечет по руке, но
водой смывшись, тут же растает.
Как согреться?
Вдали слились в линию горы и море.
И закат, побледневший от холода, вмиг умирает.
 
 
Лишь безлистное дерево тянет к нему свои черные ветки.
Оно выстоит холод,
Оно выставит мерзлые руки.
Смерчь идет вдоль прибоя и сохнут рыбацкие сетки.
В них одевшись, верба танец свадебный с вихрем станцует от скуки.