Текст книги "Письма к Единорогу"

Тут мама запнулась. Она думает, я не понимаю, что такое «всякие разные вещи».

– Лет с четырнадцати ты бы начала рожать детей и к тридцати годам стала бы изможденной старухой.

Да уж, перспектива… Я как-то не подумала об этом. Нет, я не хочу замуж. Ни в каком веке! Я же хочу жить совсем одна.

– Ну и живи, пожалуйста! С восемнадцати лет! – разрешила мама.

* * *

Единорог, на перемене я стояла в коридоре у окна и передавала Яноре сообщения о том, что нового. Не что нового в школе, а какие вообще новости в мире и какую новую книгу я прочла.

Эти окна выходят на стену напротив. В стене напротив – такие же окна и такие же ученики.

Я подняла голову и увидела, как отражаюсь в окне напротив меня. Мне показалось, что в другом крыле, расположенном напротив нашего, стою я. Настоящая я. Я смотрю на саму себя. И так каждый день. Ничего не меняется. Просто я смотрю на себя. И куда бы я ни пошла, мне не вырваться из этого школьного квадрата: везде буду стоять я и смотреть на себя.

Кто-то пронесся за моей спиной два раза и задел меня. Явно огры выбежали проветриться. Краем глаза я увидела, что за маленькой Лаурой гонится пара огров. Лаура прижимала к груди порванную тетрадь и скомканные страницы. Она что-то спасала. Что-то личное… Пробегая в очередной раз мимо меня, она вложила мне в руки бумажный ком.

– Забери себе! Пусть будет! – запыхавшись, прошептала она и побежала дальше, петляя и уводя огров от своего секрета, как мелкий хитрый зверек.

Мне так давно никто не передавал таинственные записки! Я сжала ладонь и почувствовала жесткий листок.

Развернула. Какой кошмарный почерк! У Лауры явно дисграфия, как у меня.

«Школьные заклинания Единорога». Чего? Ну ладно…

Пусть будет.

* * *

Привет, Единорог!

Учительница русского языка красится на задней парте. Потому что опоздала. А почему опоздала – не знала расписания уроков. А почему не знала – его просто не было. Она думала, что сегодня у нее выходной. А почему не было расписания – потому что завуч его не составила, некогда ей было.

О нашем расписании на завтра, например, мы можем узнать в одиннадцать часов вечера. Готовились к одному уроку, а там – другой. В итоге все просто перестали готовиться. Все равно бесполезно, да в одиннадцать вечера и начинать не стоит. Хотя многие в это время только и начинают как раз. Да и я тоже. Пока приедешь с художки, пока что-нибудь проглотишь, да еще минут десять хочется поваляться, полистать новости ВК…

В общем, если русичка пришла ненакрашенная, значит, будет диктант.

Примета такая, школьная народная.

Если накрашенная – значит, мы уже знаем, будет обычный урок.

Но в последнее время диктанты бывают каждый день…

* * *

ПЕРВОЕ ЗАКЛИНАНИЕ ЛАУРЫ

Заговор от учебных мук

 
Единорог, Единорог,
Забегай к нам на урок.
Забегай, поспешай,
Темным силам помешай.
Если ты от нас вдали,
То кого-нибудь пришли.
Пусть ворвется в нашу дверь
То ли птица, то ли зверь,
Хоть пожарный, хоть физрук
И спасет от этих мук.
Пусть объявит на пороге
О пожаре, о тревоге
Да избавит от наук!
 

* * *

Кстати сказать, наша русичка – очень красивый человек. Может быть, она не знает об этом или не понимает, как это преподнести. У нее высокие острые скулы, узкое лицо, удлиненные глаза. Привлекательность зависит от максиллы – кости красоты, которая влияет на положение скул, глаз и носа. И классная улыбка тоже зависит от этой кости. Вот Джонни Деппу, например, явно повезло с максиллой.

Знает ли русичка, что ей тоже повезло? Она еще и блондинка со светлыми глазами. Я бы сделала ей макияж. Я уже подметила, что нужно подчеркнуть, а что – скрыть. Не знаю, как это работает, но когда я смотрю на человека, то сразу вижу, какой образ ему подходит, вижу «исправленное» лицо. Мне кажется, я бы даже из полевой мыши смогла сделать пантеру при помощи макияжа. А из уродки я смогла бы создать нечто уникально красивое. (Из тех, кого считают уродками.) Некрасивых вообще мало. Бывают непохожие на других, необычные. Тоже особи «О». О-собенные. Или отсталые в искусстве макияжа.

* * *

Дорогой Единорог!

Вот я ведь не плачу налоги. А почему бы не сделать так, чтобы каждый сам выбрал, за что ему платить? Например, за спасение животных. Или вкладывать в искусство и кино. Хотя сейчас с разрешения министерства такие анимационные фильмы снимают… Я бы такое не снимала, даже если бы мне угрожали. Я бы просто не смогла. Они так позорно нарисованы! Вот недавно я посмотрела какой-то религиозный мультфильм про борьбу добра и зла. Добрые – это верующие, конечно. Ну и как верить во что-то, если все нарисовано левым копытом?

Я не хочу, чтобы меня заставляли платить налоги и тратили мои деньги на всякую ерунду. Спросите меня, за что я хочу платить налоги, и я выберу сама!

* * *

Привет, Единорог.

Сабира не ушла из школы… Она продолжает учить детей. Мне кажется, это как врач, который угробил больных и продолжает врачебную практику. Я даже больше тебе скажу: они теперь вместе с завучихой (это ее подружка) ищут виноватых среди нас! Типа – кто посмел это сделать, кто посмел обидеть несчастную учительницу? Расследование ведут. Это мы виноваты в том, что она любит позировать нагишом?

Между прочим, она нам нанесла моральный вред своим видом. Или душевную травму.

* * *

Как из внешности Сабиры Р. создать образ ведьмы? Легко! Но не красивой холодной колдуньи, а страшной ведьмы с черными спутанными волосами, лживыми глазами и темной жирной, пористой кожей. В довершение образа на плечах у нее должна быть шкура гиены с разинутой зловонной пастью, с желтыми клыками. Впрочем, все это у Сабиры и так есть, осталось только шкуру гиены найти.

Вообще, ей подойдут бьюти-аксессуары XVI–XVIII веков. Ты помнишь, Единорог, что была мода на брови из мышиных шкурок? В XVIII веке француженки носили такие накладные бровки. Брови эдакой мохнатой дугой, из дохлого мыша, подошли бы нашей Сабире. Фу, бедные вшивые мышки!

Я бы пожелала Сабире высоченную прическу или парик. Чтобы она была вынуждена, как дамы тех времен, много ночей спать сидя из-за многоэтажной прически или ехать в карете, стоя на коленях, и стукаться головой о крышу. И чтобы в ее парике тоже, как в те времена, завелись мыши с блохами и скакали бы с утра до вечера.

Может, наш физрук спел бы Сабире сонет на своем физручном языке.

Я бы ей много чего пожелала, но… Понимаешь, Единорог, я ведь знаю, что в жизни не могу сделать ничего плохого. Чуть что – плачу и не могу остановиться.

Бывает, перестаю есть. Или ем слишком много, просто не отхожу от холодильника! Как мой Плюшкин, который перед всеми делает вид, что его не кормили.

Получается, что я наношу вред только самой себе.

* * *

Дорогой Единорог, самое ужасное – это чувствовать, что ты ничего не можешь изменить. Что страна в каком-то кошмаре. Что нами правят люди, которые кивают. У них куча денег, у них дома за границей. А они говорят, что мы хорошо живем. Сидят и кивают, сидят и кивают. Им задают какой-нибудь конкретный вопрос, а они кивают и ничего не отвечают.

Они же не делают того, что говорят. Вот почему?

– И почему? – переспросила мама, ковыряясь в шкафу.

– Да потому, что у них – яхты, а у нас – кисель с булочками.

Мама оторвалась от шкафа и взглянула на меня, будто только что меня узнала.

– О! – подняла она палец. – Надо запомнить эту фразу! Это почти афоризм. Нет, лучше я запишу. Как там? «У них – яхты, а у нас – кисель с булочками!»

Мама принялась хохотать над киселем с булочками. Честное слово, я ей удивляюсь. Плакать надо, а она веселится.

– А ты откуда все это знаешь? – удивилась мама, когда я рассказала ей, чем занимается на самом деле наше правительство.

– Блогеры вели специальное расследование.

– Блогеры? Ну да, тогда конечно, – усмехнулась мама. – Они всё знают.

– А кто знает, ты, что ли?

– Нет, я не знаю. Я и новости не смотрю.

– Потому что вам плевать. Ну и всё тогда!

– Ну и всё.

Вот и поговорили. А я даже голосовать не могу. Через несколько лет я смогу голосовать. И что? Кто тогда будет у власти, за кого мы пойдем голосовать?

Мне кажется, я с рождения и до сих пор вижу одни и те же лица в телевизоре. Одни и те же старые лица. Без перемен.

Мама сказала:

– Ну вот и меняйте мир. От вас все зависит, вы же молодые, агрессивные, то есть активные. Кто еще сможет перевернуть мир, если не вы?

А у меня такое ощущение, что мы уже ничего не сможем изменить…

И… захотим ли мы?

* * *

Дорогой Единорог, сегодня мне грустно…

А хотя мне почти всегда грустно.

* * *

Мама пришла с родительского собрания вся бледная и в шоке.

С родителей опять собирали «бешеные деньги». Эти «бешеные деньги» родители уже сдавали в начале года. Нужно было собрать на новые шкафы, на краску для стен, на пластиковые окна, на классные нужды, на средства для мытья, на питьевую воду, на новый экран для презентаций, на рабочие тетради, на учебники для дополнительных занятий, на подарки учителям и детям к каким-то праздникам, на экскурсии и музеи…

В этот раз родителям сказали, что на подарки детям денег нет.

Родители удивились и спросили:

– А где же те деньги, которые были на классные нужды? Мы же их не тратили.

– Да и вообще, мы практически ни на что не тратили, – удивились родители, оглядывая стены, пол и шкафчики.

– Да я сама тут все стены красила, еще и не хватило, я краску из дома принесла! – объявила Сабира Ринатовна.

– Ну хорошо… А остальное?

– А я купила… фиалки в класс! – объяснила Сабира Ринатовна.

И родители не нашли что ответить.

Как-то так это было… Примерно. Точно я не знаю, я ведь там не была.

Может быть, фиалки так дорого стоят, я не в курсе.

* * *

Привет, Единорог.

– Не так уж плохо мы сейчас живем, – рассуждает мама. – У вас всё есть. Даже слишком много всего есть, в магазинах всего навалом. Людям уже ничего этого не надо, а они всё набирают и набирают.

Сейчас начнет вспоминать лихие 90-е…

В 90-е годы не было денег, не было зарплаты, люди обменивались тем, что им выдавали на работе вместо зарплаты: одним давали куриные ноги, другим – просроченные конфеты, третьим – эмалированные кастрюли. Называлось это «бартер». Моему дедушке выдавали кастрюли и тазики. Эмалированные, конечно. С розочками…

Но люди старались менять еду на другую еду или на одежду. Кастрюли никому не нужны были. Курица – это счастье! Постирать можно и в старом тазу, без роз.

Люди стояли в очередях за сахаром и гречкой, очередь тянулась по всей улице. Мама тоже стояла. Сахар давали по талонам, почти как на войне. Колбасу – сколько-то грамм в одни руки. Это называлось «дефицит». Мама вспоминает, как ее отлавливали возле магазина взрослые тетеньки и просили постоять с ними в очереди, как будто она их ребенок, чтобы взять побольше колбасы. За это ребенку покупали мороженое или давали мелкую денежку.

И все равно мама была счастлива…

Я вижу, что она не притворяется. Без компьютера, с черно-белым ТВ, без мобильного телефона, без супермаркетов, бургеров, наггетсов, йогуртов, суши, чупа-чупсов. И – счастлива. Можно только позавидовать этой их способности быть счастливыми.

– Приходишь в овощной магазин, а там только банки с солеными кабачками. На всех полках! Или березовый сок. Или варенье из черноплодной рябины. На всех полках!

И смеется.

Ну и что тут смешного?

* * *

Я поняла, почему я ненавижу бабочек.

Потому что мне кажется, что они вот-вот умрут.

Сегодня я шла вдоль дороги и увидела большое бабочкино крыло. Его изнанка была черной.

Бабочки напоминают мне о смерти.

* * *

Дорогой Единорог, если честно, я иногда даже понимаю тех подростков, которые перестреляли всю школу. Недавно я смотрела фильм «Что-то не так с Кевином».

В школе всегда кого-нибудь гнобят. Травят, втаптывают в грязь. Это происходит каждый день, это реально страшно. И вполне могут довести до суицида. Или себя убить, или тех, кто тебя достал.

Мама возмутилась:

– А мне никогда не приходило в голову кого-то расстрелять. Что же, каждый раз, когда у меня какая-то проблема, я должна всех расстреливать?

Не понимает…

– А у вас кого-нибудь травили в школе? – спрашиваю я.

– Дети всегда кого-то травят. И «у вас», и «у нас», и в любое время. Мы же с тобой смотрели и читали «Чучело». Тебе еще понравилась повесть.

Тогда я дала маме почитать книгу «Цена нелюбви». Правда, у этой книги мне не понравилась обложка. Там какой-то парень изображен, он меня бесил. Я вырезала этот рисунок, и в середине получился пустой квадрат.

Мама напряглась:

– И что? Так и будет? Дыра в книге?

Я заклеила квадрат серой бумагой.

– И что теперь? Так и будет? – простонала мама. – Нарисуй тогда сверху свою обложку, которая тебя устроит.

Фильм «Что-то не так с Кевином» как раз по этой книге. Там играет моя любимая Тильда Суинтон. Прекрасная Белая Колдунья из «Нарнии».

Мама впечатлилась. Она надолго затихала с этой книгой (с пустым квадратом на обложке) и не придиралась ко мне с уроками. Так что я могла спокойно смотреть кино. Но иногда она все-таки меня дергала.

– А как тот герой сделал в фильме? – спрашивала она. – Вот в книге так…

– А мать действительно сломала ему руку?

– Она в самом деле его не любила, в фильме? С самого детства?

Я объясняла, «как в фильме». Старалась не спойлерить.

Но после книги она не стала смотреть фильм. Она чего-то боялась. Потом мы еще долго обсуждали эту книгу и фильм.

С мамой бывает интересно поговорить, если она не обсуждает стирку и макароны.

Мама впечатлилась настолько, что подсунула книгу своей маме, то есть моей бабушке. Но бабушка не стала читать. Она не любит тяжелые впечатления. Говорит, что в жизни их и так хватает.

* * *

Единорог, я хочу завести улитку ахатину.

Мы были с мамой в контактном зоопарке. Я наконец-то потрогала овечек. Это так приятно! Я почувствовала себя маленькой.

Еще там был прикольный енот и сумасшедшая сова с мягкими перьями.

Но ахатина понравилась мне больше всего. Мне захотелось подержать ее в руках.

– Мам, смотри, какая она красивая. Какая у нее рожица смешная! Хочешь подержать?

Но мама отказалась.

– Сопливая! – сказала она.

* * *

Дорогой Единорог, привет.

Вот, к примеру, отличники. Отличники бывают разные. Я не всех отличников не люблю. Среди них встречаются нормальные люди. Почему модно быть каким-то быдлом? Быдло – в авторитете. «Батя района» и прочее. Есть такая ходовая поговорка: «Пятки поднял – район потерял». Терпеть не могу таких, они мне противны.

– Это где такое модно? Где ты вообще набралась всего этого? – поморщилась мама.

– Где-где, в своем любимом классе, конечно.

Она знает, что я ненавижу этот класс.

Так вот… Отличники почему-то не в авторитете.

– Так отличники у нас и раньше не были в авторитете, – сказала мама. – А я выбирала поавторитетней. Хулиганов каких-нибудь.

– Фу, – ответила я.

– Вроде бы сейчас к отличникам другое отношение, слава богу. У нас были такие зализанные ботаники и зазнайки, которые бесили. Их никто не уважал, – продолжала мама.

– Так у нас тоже такие есть.

Один отличник, например, Сева. Он знает только то, что задали. Он ко всем урокам готов. А спроси его что-нибудь не по теме, к чему он не успел подготовиться, так он и не знает. Не такой уж и умный. Узкий кругозор.

Другой отличник, например, Костя. Он на учебу забил. Он сидит на уроке, ничего не делает, домашку тоже никогда не выполняет, двойки хватает. Потом его спросят, он быстренько все расскажет и решит. Оказывается, он все знал. Поэтому у него: 2, 5, 2, 5. Вот он на самом деле умный, много чего знает. Но почему-то учителя этого не замечают.

И третий пример. Данил. Он старается, из кожи вон лезет, чтобы отличником стать. Но что-то у него не больно получается.

В общем, я не отличница…

– Ты справилась с уроками? – спрашивает мама.

– Мне бы с самой собой справиться!

* * *

Дорогой Единорог, Шекспир сгрыз мою новую юбку. Он затащил часть юбки в клетку через прутья. Видимо, хотел сделать себе подстилку. Шекспир – любитель женских штучек. Украшений и тряпок.

Юбка была классная. Теперь у мамы новой юбки не допросишься.

Скажет: «А не надо было разбрасывать где попало».

Она же любит говорить вещи, от которых легче не становится.

* * *

Дорогой Единорог. От мамы – никакой поддержки.

– Мам, я поправилась, кажется?

– Ну… джинсы у тебя сильно в обтяг, скоро точно не налезут.

Нет бы сказать, что у меня всё в норме!

Или я говорю:

– Мам, у меня широкие плечи?

Она внимательно смотрит и говорит:

– Да, широкие. Как у пловчихи.

– Вот спасибо!

Мама спохватывается и удивляется:

– А что я должна была сказать? Я думала, что широкие плечи – это хорошо, красиво. Широкие плечи и узкий таз.

– Да это когда было красиво? Сейчас у девушки должны быть плечи узкие. А попа, наоборот, такая… достойная. Выпуклая.

– Ну я же не знала! Ты мне заранее говори, что надо сказать. Откуда я знала про попу? Мы всю жизнь мечтали ее уменьшить. Даже зарядку специальную делали.

– А сейчас делают, чтобы накачать, увеличить выпуклости.

– Да? – задумалась мама и посмотрела на себя в зеркало. – То-то я думаю, в клипах показывают… Танец еще такой есть…

– Твёрк?

– И он тоже.

Она очень старалась извернуться, чтобы увидеть, до какой степени она все уменьшила.

– Да у тебя все равно там ничего нет! Тем более она у тебя почти висячая, а должна быть стоячая.

– Да? – расстроилась мама. – Ну-ка покажи, какое упражнение надо делать.

– Тебе-то зачем?

– Надо. Покажи!

Пришлось вставать и показывать, как делать приседания.

– Не может быть! Я всю жизнь делаю приседания, и ничего такого не наросло.

– Значит, неправильно делаешь. Или мало.

– Да я больше тебя могу сделать!

– Ага, конечно!

– Ну-ка вставай! – вошла в азарт мама. – Начинаем!

Я смогла присесть только двадцать раз. Мама присела сорок. И сказала, что может еще, но не будет меня расстраивать. По-моему, она даже не запыхалась.

Эх, до чего же мы все-таки слабое поколение!

Потом мама снова посмотрела на себя в зеркало.

– Что-то мне не помогает! – заявила она.

– Это не так быстро работает…

– В смысле, я не чувствую нагрузки! Наверное, мы не так делаем.

Весь оставшийся вечер она была занята. Она пересмотрела сто видео с приседаниями. Она подсовывала мне эти видео. И мучила меня тем, что говорила вслух, как надо ставить пятки, под каким углом приседать и на какую ширину ставить ноги.

И это вместо того, чтобы сказать, что у меня все прекрасно! Никакой поддержки, говорю же.

* * *

Представь, Единорог! Мама не дала мне 500 рублей на спасение животных!

Пожадничала!

Говорит, что это за человек-то такой, что собирает деньги с детей?

А это проект ВКонтакте, на странице одного актера, который мне нравится.

Должны были снимать фильм о спасении животных. Он рассказывал на своей странице. Этот актер мне очень нравится, он такой изящный. Хотела бы я иметь такую внешность, как у него! У него худое лицо, высокие скулы, большие губы, стройная фигура… Он всегда в новом образе.

Мама решила убедиться.

– Какой же он красивый? Он накрашен как женщина. И в кожаных лосинах, бедро выставил. Это вообще – он? Мне кажется, это какое-то оно!

– Любите вы делить людей! – обиделась я.

– Ну покажи мне хоть один фильм с этим актером. Нет? Ха! Потому что это вымышленное имя! Это ненастоящая страница. Это же фрик!

– Фейк! Ты хотела сказать, фейковая страница, вечно ты путаешь.

– Без разницы.

Мама не знает, что я с ним даже переписывалась. Потому что мне не с кем общаться. А он, кажется, меня понимает. Я даже рассказала ему о своей ссоре с Ниной. И он меня поддержал.

Он пишет красивые стихи…

* * *

Дорогой Единорог. Опять поругались с мамой. Даже не помню из-за чего. Наверное, из-за того, что она опять кричала, что она не кричит просто так. А кричит она из-за того, что я ее довожу своими упреками за то, что она кричит.

– Потому что ты старая и мерзкая! – сказала я.

– Ага. А ты молодая и приятная.

– Да, а что?

– Так если ты такая молодая и приятная, почему ты так любишь гадости говорить?

– А я не всем гадости говорю.

– Только мне, что ли? Ну молоде-ец. Ну спаси-ибо.

Похоже, у мамы выработался иммунитет, она уже не так реагирует на мои слова.

– Мам, а где у нас сыр?

– В магазине.

– Ну есть у нас хоть что-нибудь вкусненькое?

– Нет, я не приготовила.

– ?

– Потому что я старая и мерзкая!

* * *

Шекспир – подозрительный тип.

Мы с мамой наделали ему переходы, лазилки и лабиринты из пластиковых бутылок. Но он не хотел по ним бегать, он боялся и пулялся своими горошинами от страха.

Ему больше нравилось бегать к письменному столу, залезать по ручкам ящиков, как по лестнице. Он ловко это проделывает: по ручкам ящиков и сразу – раз, в клетку! Я подозреваю, что это мама его научила. Она как-то скрытно улыбается каждый раз.

– Если ты будешь с ним играть, я вообще перестану с ним общаться, даже в руки его не возьму! – пригрозила я.

– Но ты же не выпускаешь его из клетки, а ему хочется побегать. Он же просится!

Шекспир подтвердил, как назло: встал на задние лапы и стал трясти прутья. Просунул нос между прутьями и зыркал на нас исподлобья. Я дала ему кусочек яблока, и он спрятал его под свою подстилку, а сам забрался в гамак. Оказалось, что по пути в клетку он утащил мой тетрадный листочек с рисунком.

Мама смастерила ему гамак из поролона, и Шекспир там с удовольствием спит, зажмурив глаза. Но только протянешь руку к его гамаку или подстилке, он сразу нервничает и подпрыгивает, ведь у него там запасики.

– Как бы мне научиться делать такие запасы продуктов! – вздыхает мама, обнаруживая очередной склад в крысиной клетке. – Шекспир гениален!

* * *

Привет, Единорог!

В последнее время мама часто без настроения. Кажется, она рассталась со своим ухажером. Ну и ладно. Все-таки он старый. Я не стала ее спрашивать об этом. Вроде бы она сама мне хотела об этом рассказать, поделиться, что ли. Хоть бы не делилась. Не хочу этого слушать!

– И ничего я не старая. Может, я еще и замуж выйду… когда-нибудь! – заявила вдруг мама.

– Только после того, как мне будет восемнадцать и я вылечу из гнезда! – ответила я.

– Это ультиматум? Господи, да кому же я тогда буду нужна-то? Я тогда уже точно состарюсь.

– Я тебе открою секрет: ты уже состарилась!

– Ну хорошо, тогда я буду с кем-нибудь встречаться.

– Встречаются с молодыми. А на таких, как ты, или женятся, или…

– Или что? – испугалась мама.

– Или – всё. Никак. Ничего.

Мама хмыкнула. Похоже, она не сдается…

Конечно, они выносливые. Если смогли вырасти среди полок с банками черноплодной рябины…

* * *

Дорогой Единорог, знаешь, что делают наши учителя, когда решают проблему? Они просто орут.

Орут, орут, орут, орут. Очумело орут. До посинения. Неужели нельзя с нами разговаривать, как с нормальными людьми? Их крик стоит у меня в ушах, даже когда я прихожу домой. Я накрываюсь с головой одеялом. Сверху кладу подушку. И все равно я их слышу.

Они остаются в моей голове. Они там шумят, спорят и ругаются.

Вот зачем это мне?

* * *

Дорогой Единорог, Шекспир – предатель!

Я увидела, как Шекспир забрался на мамино плечо и стал обнюхивать ее ухо. И она еще такая счастливая, смеется, что щекотно.

Я быстро подошла и содрала его с ее плеча. Шекспир цеплялся пальцами за воротник и оцарапал маме шею.

– Я завела друга для себя! Ты не должна с ним разговаривать и играть!

– Но он же на меня смотрит!

– Ничего он не смотрит. Это мой друг!

– А как же мне чистить клетку? Он же сам на меня забирается, когда я открываю дверцу. Тогда сама убирай за своим другом Шекспиром то, что он натворил.

– Я не могу, от клетки воняет. У меня аллергия, ты же знаешь! Просто чисть клетку при мне! Я в это время с ним поиграю.

Мама с сожалением смотрела, как я тискаю Шекспира и потом пускаю его гулять по мне. Он пытался зацепиться за маму, заигрывал с ней.

– Нет! – сказала я маме. – Я хотела друга для себя! Запомни.

Нельзя приручать моих друзей!

* * *

Дорогой Единорог, я знаю, кем стану.

Правда, мама никогда не поддерживает меня ни в чем, я уже рассказывала.

– Мам, знаешь, кем я стану?

Мама смотрит настороженно. В последние полгода я ей перечислила несколько десятков профессий.

Например:

Тату-мастер. (Мама: «Фу, рисовать на чьих-то жирных животах!»)

Пирсинг-мастер. (Фу, прокалывать кому-то пупки!)

Визажист. (Вообще-то я надеялась, что ты станешь художником. Ведь у тебя талант… он пропадает, если его не развивать. Это – дар!)

Тут мы поспорили о даре Божьем и прочих глупостях. Я сказала, что никакого «Божьего дара» не бывает.

Она все время ждет как чуда, что я скажу, наконец, эту заветную фразу: «Мама, я стану художником!»

Ну я почти сказала:

– Я стану скандально известным художником, а потом уйду в монастырь.

– А без этого никак? В смысле, просто художником нельзя? Ведь для начала надо стать просто художником, а уж потом – скандальным.

– А я – сразу скандальным!

– Это как та художница, которая рисовала голой грудью портреты политиков?

– Зачем же так банально?

– Ну что ж. Дали тоже был скандальным. И эпатажным.

– Да ты кого-то, кроме Дали, знаешь?

– Конечно. Я знаю Микеланджело, Рафаэля и Леонардо, потом этого… с банкой супа и бананом. Энди Уорхол, вот! Я знаю всех, про кого писала рефераты для твоей художественной школы!

* * *

Дорогой Единорог, вот представь, что ты оказался в лесу, где все не такие, как ты. Какие-то все черные, страшные, на другом языке говорящие, и ты чувствуешь, что ты один. Ты белый, и тебя видно.

Станешь ли ты таким, как они все? Ведь они все такими, как ты, не станут.

А вдруг я стану такой же, как мои одноклассники? Это реально страшно.

В нашу школу приходила полиция. Одна девочка, Т., не ночевала дома. Потом оказалось, что она ночевала в каком-то подвале с друзьями. Сказала, что маме назло. Но ее мама боялась признаться полиции, что они поругались перед этим.

Я не представляю, что должно случиться, чтобы я не ночевала дома. Если только вдруг заблужусь и не найду дорогу домой. Со мной такое бывает, я теряюсь в чужом месте, в соседнем дворе могу потеряться.

Но я всегда дома, даже если нахожусь в своем мире.

* * *

Привет, Единорог.

Искусственный интеллект – вот что меня волнует. Я смотрела видео о роботах с искусственным интеллектом. Самое жуткое зрелище – это робот-женщина. У нее лицо в точности как у человека. Она умеет механически смеяться и выражать человеческие эмоции. Она умеет жутко шутить.

У нее нет волос, это тоже добавляет жути. Конечно, ученые-изобретатели могли бы сделать ей волосы, но вместо этого – полупрозрачная пластиковая черепная коробка, через которую просвечивают провода. Еще у этой красотки нет ног, и ее возят, а руки сделали только недавно.

Безрукая, безногая, безволосая высокоинтеллектуальная женщина. Что может быть страшнее?!

* * *

Знаешь, Единорог, вот что мне кажется… Наука не должна быть политичной. Может быть, я неправильно выражаюсь, сейчас объясню.

Например, азиатские роботы. У них прекрасная кожа и мимика, в точности как у людей.

У американских роботов – искусственный интеллект на высоте. Я видела, как ведут себя роботы, похожие на каких-то овечек или оленей. Они сами открывают двери, куда-то убегают, топают ногами, даже играют и общаются друг с другом.

Может быть, скоро создадут тебя, дорогой Единорог?

Еще у кого-то роботы с ногами, и с руками, и с телом, как у человека.

Так вот. Мне непонятно, почему бы всем этим ученым не объединиться и не создать одного совершенного робота, у которого есть это все сразу? Нет, им надо соревноваться, выпендриваться друг перед другом.

Я показала маме несколько роботов с искусственным интеллектом. Она смеялась над забавными железяками, похожими на козочек. И просила показать еще.

У меня появилась надежда, что с мамой можно нормально поговорить. Но ее хватило ненадолго. Она стала задвигать что-то про помаду. Что ярко краситься не надо.

– Вот и не красься, я тебя не заставляю.

– Ну что ты так разговариваешь?

– Я тебе говорю про роботов, а ты мне про что? Как всегда.

– Но мы же хорошо поговорили.

– Ты хорошо поговорила. А мне поговорить не с кем на своем уровне.

– Ну извини, что я не дотягиваю до твоего уровня.

– Очень интересно мне слушать! То про помаду, то про макароны. Ты ничего интересного больше не знаешь.

В общем, она достала меня с этой помадой. И я ушла в ванную. Нет, не плакать. Хотя я часто ухожу в ванную или плакать, или танцевать. Мама постучала в дверь. Испугалась.

– Уйди! Я занята.

– Я хочу поговорить.

– Заведи себе друзей и говори с ними!

Мама убедилась, что я не рыдаю, и ушла.

Я пишу стихи. Мне некуда выплеснуть свои мысли.

Мои стихи – о ветре, о смерти, о луне, о рыбах.

Только не о бабочках.

* * *

Раньше я думала, что Ленина свергли, а оказалось – наоборот. Ленин сверг царя. Почему-то мы этого не проходили. Многие вообще не знают, кто такой Ленин.

Потом был Сталин. Потом еще этот… с бровями… (подхожу к маме и показываю кусты над глазами.) А, точно! Брежнев. Потом Горбачев. Вот люди раньше жили: президенты все время менялись. А у нас что? Ничего не меняется годами. Целое поколение выросло с одним президентом.

Я не знаю, плохо это или хорошо. Я просто знаю, что ничего не меняется. Кроме экзаменов. Каждый год добавляются какие-то новые испытания.

Каждый год нас запугивают новыми мониторингами и экзаменами. Вы не сдадите тесты, ЕГЭ, ГИА и т. д.

Можно сказать просто: «Вы дебилы, вы дебилы, вы дебилы».

А некоторые учителя так и говорят.

* * *

Привет, Единорог!

Подруга – это та, с которой можно сходить в кино и Макдоналдс (взять там «Хэппи Мил» для малышей, с игрушкой, если она из любимого в детстве мультфильма), поболтать и поржать, обсудить книгу, забраться на диван с ногами и посмотреть детсадовский мульт про собак или что-то психоделическое, накрасить друг друга, пройтись по бутикам и перемерить все подряд, от клоунских париков до блестящих шляп (не забыть про магазин игрушек!), побродить вдоль озера или просто посидеть возле него на траве, на песке, на камнях, на тетрадках по алгебре. И болтать, и болтать, и болтать обо всем в этом мире. От учебной реформы до боли в спине (похоже, мы обе развалимся годам к шестнадцати), от стремного поведения Нины до стихов Бродского. От новых шизофренических демонстраций феминисток до свежего выпуска «Рика и Морти». От маньяков-убийц до котяток и милых пушистых паучков (ах-ах!).

И потом – помолчать. Долго. Это важно.

Бывает неловкое молчание, а у нас с подругой – комфортное молчание.

Можно сесть рядом возле озера на траву, в наушниках, и слушать каждому – свою музыку. У кого-то Rammstein, Ausländer, к примеру, а у кого-то – Валентин Стрыкало «Гори, твое фото, гори». Это неважно.

Можно слушать каждому свою музыку, но смотреть на одно озеро. Ты понимаешь, о чем я.

Такая подруга для меня – Янора.

* * *

Дорогой Единорог, она опять орала. Она орала так, что была вся красная. Она орала так, что хотела пить. Она хлебала воду из стакана. Потом давала себе отдышаться. И снова орала, орала, орала. Наша математичка! У нее тряслись щеки, как живое малиновое желе.