Текст книги "Как стать героем"

5
Прекрасный Принц оказывается самым скверным человеком на свете

Лиам поскакал в королевство Сильвария. Оно было так далеко, что его вряд ли кто-нибудь узнал бы, и так непопулярно (благодаря правящему семейству, которое славилось своей эксцентричностью), что никто не стал бы его там искать. К несчастью, путь в Сильварию лежал через Авонделл, где принца приветствовали насмешками, свистом и переспелой дыней, которая попала ему прямо в голову. Принц подозревал, что обязан всеобщей ненавистью принцессе Шиповничек. Так оно и было. Понимаете, Спящая красавица, как метко подметил Лиам, была злая. Она привыкла, чтобы все ее капризы исполнялись, даже больше, чем обычно бывает с королевскими детьми. Так что во всем виновато воспитание.

Вскоре после рождения принцессы Шиповничек родители устроили званый обед и пригласили на него компанию фей (в те времена обеды оценивали по количеству фей за столом). Однако королевская чета забыла пригласить одну очень злую – и очень обидчивую – фею. В отместку злая фея пригрозила проклясть малышку. Однако проклясть принцессу фея могла только при личной встрече. Поэтому король с королевой спрятали дочку в домике, окруженном магической защитой, и снабдили штатом прислуги, которая должна была исполнять все принцессины прихоти. То, что Шиповничек выросла избалованной, это еще мягко сказано. Чтобы девочке не захотелось покидать заколдованный дом, слуги делали все, что она пожелает. Вообще все.

Когда принцесса Шиповничек заявила, к примеру, что хочет покататься на слонике, прислуга перебралась через горы и обшарила целые мили саванны, чтобы найти слона. А когда раздобыть слона не удалось, одного беднягу дворецкого заставили вымазаться серой краской, откармливали целый месяц, приклеили к носу длинный чулок и посадили девочку на загривок. Шиповничек была вовсе не дура и сообразила, что это человек, а не слон. Однако мысль о том, что ради нее люди способны на такие унижения, тешила ее куда больше, чем катание на настоящем слоне.

Поскольку все кругом готовы были лоб себе расшибить, лишь бы подольститься к принцессе, легко себе представить, как изумилась и разобиделась Шиповничек, когда Лиам оказался первым, кто сказал ей «нет». То, что жених ни с того ни с сего разорвал помолвку, так взбесило принцессу, что она решила отомстить и сообщила подданным, как бессердечно обошелся с ней «грубый и бесчувственный» принц Лиам.

Поскольку придворный бард Авонделла Рейнальдо по прозвищу Повелитель Рифм уже месяца полтора как числился пропавшим без вести, менестрели слонялись без дела и не могли дождаться новых песен. Тогда принцесса Шиповничек созвала их и поведала новую сенсационную сплетню. По версии принцессы, Лиам ворвался к ней в покои и стал, словно помешанный, жаловаться, что с тех пор, как он поцеловал ее, на губах у него остался мерзкий вкус. И сообщил ей, что не сможет жить в Авонделле, потому что все авонделльцы воняют гнилой картошкой. Потом плюнул в принцессин стакан с молоком, сорвал со стены ее портрет и по пути на улицу оттоптал ноги всем слугам.

– Отличный материал, ваше высочество, – сказал один из менестрелей. – Только песни из этого не сделаешь. Разве что монолог.

– Ну так не пойте, а декламируйте, – ответила Шиповничек. – Людям нужны новости, вот и расскажите им новости.

Так оно и вышло. Стоило сплетне распространиться, как жители Авонделла отказались дать Лиаму даже ничтожную возможность оправдаться. А просто бомбардировали его гнусными оскорблениями и пищевыми продуктами.

– Если бы не я, вы бы до сих пор спали! – пробурчал Лиам, когда от его щеки отскочила виноградная гроздь.

– Несказанный наглец! – крикнула какая-то женщина.

– Негодяй! – прошипела другая.

– Знали бы вы, что у вас за принцесса… – вполголоса проговорил Лиам.

– Чудовище! – присоединилась к общему хору разгневанная учительница. – Вон из нашего королевства!

Рис. 14. ГЛУПОЕ ПОЛОЖЕНИЕ

– Да я, собственно, и не собираюсь задерживаться, – ответил Лиам. Он пришпорил коня, чтобы поскорее миновать толпу, однако не успел увернуться от миски пшенной каши. Да, быстро это не уляжется, подумал Лиам. Ему в жизни не было так одиноко. По правде говоря, история с принцессой Шиповничек ужасно его огорчила. Брак был по расчету, и принц, конечно, не питал иллюзий и не рассчитывал, что Шиповничек окажется для него идеальной парой. Однако он надеялся, что, по крайней мере, сможет находиться с ней в одной комнате.

Все-таки по натуре Лиам был романтик. С детства он мечтал, как вскружит голову какой-нибудь красавице. Только будущая невеста представала в его мечтах несколько иначе – девушкой самозабвенно храброй, похожей на него самого. Она была находчива и сообразительна, как Рапунцель из баллады, дерзка и отважна, как Золушка. И уж точно ничем не напоминала принцессу Шиповничек. А теперь эти фантазии остались в прошлом – как и те дни, когда Лиаму воздавали геройские почести. Вот он и рысил вперед, чтобы оказаться как можно дальше от «своего» народа.

Добравшись до границы Сильварии, Лиам вздохнул с облегчением, и не только потому, что оскорбительные выпады остались позади, но и потому, что пейзажи были просто с ума сойти какие очаровательные. В буйной зелени резвились бурундучки и енотики, в ветвях дубов и вязов самого добродушного вида щебетали сойки и пересмешники. В Сильварии путник сразу чувствовал себя уютно и спокойно. Однако внешность обманчива.

Не успел Лиам заехать в Сильварию поглубже, как наткнулся на троицу гномов, которые кололи дрова у дороги. У гномов были окладистые бороды и такие же массивные заплечные мешки. Когда Лиам проехал мимо, гномы и ухом не повели – они все так же стучали по поленьям миниатюрными топориками.

Осмелюсь предположить, что настоящих сильварийских гномов вы никогда не видели. Они не похожи на обычных гномов. Гномы Сильварии печально знамениты своей раздражительностью. Вспомните миг, когда вы совершенно не владели собой, – вот, например, когда вы ушибли палец на ноге и заорали, а кто-то сказал вам: «Тише, тише, это совсем не больно», – так вот, сильварийские гномы так себя ведут, когда всем довольны.

Рис. 15. Сильварийский ГНОМ

Кроме того, они жутко вредные. Разозлить их ничего не стоит. Например, они потребовали, чтобы слово «гномы» писали с заглавной буквы. Иначе, по словам гномов, другие народы их недостаточно уважают. А потом сильварийские гномы взяли и объявили войну авонделльским эльфам только потому, что те, по слухам, посмеивались: мол, гномы требуют большой буквы, поскольку сами мелкие.

Принц Лиам тоже никогда не видел сильварийских гномов и не был знаком с их репутацией – вот почему он решил спросить у них дорогу.

– Прошу прощения, любезные господа. Не скажете, нет ли поблизости постоялого двора?

– Ты это к нам обращаешься? – спросил первый гном, едва глянув на Лиама из-под стильной шапочки с ушками.

– Да, – отвечал Лиам. – Я не знаю здешних краев и хотел бы найти место, где отдохнуть.

– А мы тебе кто – карты на ножках, да? – процедил первый гном.

– Не видишь, что ли? Мы делом заняты! – рявкнул второй.

– Вижу, – терпеливо отвечал Лиам. – Просто я надеялся, что вы мне скажете, нет ли поблизости постоялого двора.

– Эхо, что ли, разгулялось? – сказал третий гном, и они снова принялись колоть дрова.

– Я повторил вопрос, поскольку так и не получил ответа, – бросил Лиам. У него и без гномов настроение было прескверное, а от разговора с этими брюзгами стало только хуже.

– У тебя на башке какая-то гадость, – сообщил второй гном.

– Это дыня канталупа, – отвечал Лиам.

– Так я и думал, – сказал третий гном. – Терпеть не могу дыню.

– Я и сам не большой до нее охотник, – сказал Лиам. – Так вот, насчет постоялого двора…

– Ах, прости нас великодушно! – ехидно ощерился первый гном и перестал колоть дрова, а остальные последовали его примеру. – Я и позабыл, что мы должны все бросить, раз этот важный чужестранец задал нам вопрос! Кстати, кто ты вообще такой?

– К вашему сведению, я Пр… – Лиам осекся.

Он страшно разозлился на гномов и собрался было обрушить на них королевскую ярость, но тут вспомнил совет сестры держаться в тени. Если сплетни, которые распространила о нем Шиповничек, достигли Сильварии, недальновидно было бы говорить гномам, как его зовут.

– Прекрасный Принц, – проговорил он, скрипнув зубами. – Да, я Прекрасный Принц. – Ему даже произносить эти слова было больно.

Гномы переглянулись и уставились на Лиама.

– Врешь, – постановили они хором.

– Честное слово. Может, вы слышали балладу…

– Еще как слышали, – сказал первый гном. – Она не про тебя.

– Нет, про меня, – возразил Лиам. – Я поцеловал принцессу, снял с нее заклятие и пробудил ее от зачарованного сна.

– Так вот, я же сказал, балладу мы слышали. Да, все это сделал Прекрасный Принц, – сказал первый гном. – И это был не ты.

– Почему вы так настаиваете, что я не Прекрасный Принц?

– Потому что мы видели Прекрасного Принца, и это был не ты, – ответил первый гном. – А теперь убирайся, и хватит называться чужими именами.

И три гнома грозно замахнулись топорами.

«Вот так история, – подумал Лиам. – Шиповничек и до них добралась».

Однако он ошибался. На сей раз – нет. Я же говорю, гномы жутко вредные. В общем, Лиам поехал дальше.

Примерно через милю он нашел симпатичную полянку и спешился. Сел поразмыслить под раскидистым дубом. Вытер полой плаща ошметки дыни с волос.

«Как же я мог так низко пасть – и так быстро?» – подумал он. И заснул от усталости и уныния.

Некоторое время спустя его разбудил осторожный голос:

– Прошу прощения, сударь…

Лиам, не успев толком проснуться, приоткрыл глаза и поглядел на двух стоявших перед ним незнакомцев. Один был в богато украшенном, однако драном и грязном белом костюме, из-за чего становился похож на дирижера военного оркестра в армии зомби. Второй был в два раза больше первого и походил на помесь викинга с медведем.

– Эй, ты! – рявкнул тот, что покрупнее. – Вставай!

Тут глаза у Лиама открылись сами собой, он вскочил на ноги, и рука сама нашла рукоять меча.

– Не подходи! – предупредил Лиам.

На невооруженного здоровяка это не произвело ни малейшего впечатления.

– Он нам точно нужен? – спросил он спутника. – Погляди на него. Он в плаще.

Коротышка задрал голову:

– Извините, если напугали вас. Мы ничего плохого не имели в виду. Вы, случайно, не Прекрасный Принц?

– Что? – Вопрос застал Лиама врасплох. Принц по-прежнему держался за рукоять меча, готовый выхватить его в любой момент.

– Прекрасный Принц из баллады о Спящей красавице – это вы?

Лиам не знал, что ответить.

– Почему вы спрашиваете?

– Видите ли, мы везде вас искали. Хотим обратиться к вам за помощью.

– Ко мне – за помощью? – удивился Лиам.

– Да-да, – закивал человечек в грязном костюме, а его спутник только грозно нахмурился. – Нам нужно ваше содействие в спасении юной девы от злой колдуньи. У вас… э-э… у вас ведь есть соответствующий опыт, правда?

– Это была фея, – процедил Лиам. – Ух, насколько легче дышалось бы без этих идиотов-бардов с их вольными трактовками!

– Ага! – улыбнулся коротышка. – Значит, вы действительно Прекрасный Принц!

Лиам немного расслабился.

– Да. Только я терпеть не могу, когда меня так называют.

– Мы тоже! – поспешил его заверить незнакомец. Здоровяк в знак согласия хрюкнул.

– В каком смысле? – спросил Лиам.

– Я тоже Прекрасный Принц, – сказал коротышка. И указал на своего спутника. – И он. Хотя, пожалуй, сейчас мы не такие уж и прекрасные. Если позволите, я все объясню…

И Фредерик с Густавом рассказали Лиаму обо всем, что с ними произошло. Их история изумила и заинтриговала Лиама.

– Как же вы меня разыскали? – спросил он.

– Видите ли, мы везде спрашивали, где, собственно, происходит действие баллады о Спящей красавице, – объяснил Фредерик. – Один человек сказал нам, что в Ледгейме, – оказалось, это пагубное заблуждение, и мы только напрасно потратили время. Но потом наткнулись на бродячего торговца канделябрами, и он сказал, что совершенно уверен, что какой-то Прекрасный Принц живет в Сильварии, и мы направились сюда. Прочесали практически все королевство – но безуспешно, однако в конце концов мы наткнулись на компанию необычайно невоспитанных гномов. Когда мы спросили, не знают ли они, где найти Прекрасного Принца, один из них ответил: «Я вам лучше скажу, где его нет. Его определенно нет дальше по дороге, так как тот парень, который только что тут проехал, определенно не Прекрасный Принц». Ответ показался нам очень странным, вот мы и решили посмотреть, о ком это он говорит. Оказалось, это вы.

– Да, не понимаю, какая муха укусила этих гномов, – проговорил Лиам. Он прямо чувствовал, как к нему возвращаются силы. Его взбодрила весть о том, что его подвиги прославляют даже в далеких королевствах. – Значит, там, откуда вы прибыли, песня обо мне очень популярна?

– Ты-то тут при чем? – усмехнулся Густав. – Она про девушку.

– И то верно, – согласился Лиам. – Как так получилось? Я одолел злодейку, я всех спас, а баллада – о ней.

– С нами обошлись точно так же, – развел руками Фредерик. – Что поделаешь, люди любят принцесс. Думаю, дело в пышных платьях.

– Понимаю, – кивнул Лиам. – Но что за название – «Баллада о Спящей красавице»! Даже звучит скучно! – Он вытаращил глаза и растопырил пальцы, изображая восторг. – О, что я слышу? История о девушке, которая легла и заснула?! Как интересно! О, расскажите мне скорее!

Остальные засмеялись, а Лиам улыбнулся. Он и не мечтал встретить кого-нибудь, кто поймет, каково быть Прекрасным Принцем.

– Ну что, отправитесь с нами в Штурмхаген, поможете спасти Эллу от колдуньи? – спросил Фредерик.

Лиам на несколько секунд притворился, будто размышляет над этим предложением, но на самом деле ни капли не сомневался. Еще совсем недавно он подумывал о том, чтобы признать поражение, уйти в горы и попытать свои силы в разведении коз. А может, торговать фигурками из желудей на обочине. И то и другое его не слишком соблазняло. И тут, словно посланцы судьбы, являются два сотоварища-принца, такие же герои, как он сам (даже если вид у них был несколько непривычный). И предлагают ему совершить подвиг достойного размаха – спасти похищенную девушку: да, это ему как раз по вкусу! К тому же еще и повод восстановить репутацию положительного героя.

– Вы обратились по нужному адресу, – ответил он.

Все трое вскочили на лошадей.

– Одного не понимаю, – сказал Лиам, когда они отъехали. – Откуда тот торговец канделябрами знал, что вы найдете меня здесь?

– Он сказал нам только лишь, что в Сильварии есть Прекрасный Принц, – ответил Фредерик. – И оказался прав.

– Это несколько загадочно, – сказал Лиам. – Густав, есть ли у тебя какие-нибудь соображения?

– От тебя дыней несет, – отозвался Густав.

– Спасибо, – сказал Лиам. – Очень дельная мысль.

6
Прекрасный Принц не умеет ориентироваться на местности

Пока трое принцев пробирались по оживленным сильварийским лесам, Лиам снабдил спутников исчерпывающим отчетом о том, как он победил злую фею («Она сделала выпад слева, я отскочил вправо. Она ударила по ногам, я подпрыгнул»). Фредерик ловил каждое слово и восторгался каждой подробностью. Лиам быстро становился его новым кумиром, и Густаву это не нравилось.

– Фей убивать – пара пустяков, – заявил Густав. – Я их каждый раз давлю по десятку, когда с коня соскакиваю. Да только в кукольной стране вроде Эринтии ничего интереснее не найдешь. То ли дело Штурмхаген! Там-то ты сразу поймешь, что такое настоящие опасности. Великаны, огры, вервольфы. Да любой штурмхагенский бобер вырубит тебя одним ударом!

– Честно говоря, я туда не очень стремлюсь, – признался Фредерик. И обвел рукой прелестный пейзаж вокруг. – А вот к таким лесам я мог бы привыкнуть.

– Тебе не нравится в Штурмхагене, потому что пижону вроде тебя даже мелкие приключения не по зубам, – указал Густав.

– Спорить не стану, – кивнул Фредерик. – Но неужели и вы, положа руку на сердце, не предпочли бы жить в таком месте, где можно устроить пикник, не опасаясь, что какой-нибудь тролль утащит птифуры?

– Это шутка такая, да? – отозвался Густав.

– Густав, посмотрите вокруг! – продолжал Фредерик. – Неужели эти пушистые белочки нравятся вам меньше огров и гоблинов? Лично меня до полусмерти пугает одна мысль о гоблинах. А белочки лишь слегка нервируют.

Густав помотал головой:

– Хватит болтать!

– Пусть красота этих мест тебя не обманывает, – сказал Лиам. – Ты и не представляешь себе, сколько опасностей может таиться в подобном лесу. Леса Эринтии на вид такие же мирные, однако как-то раз, много лет назад, на меня там устроили засаду кровожадные разбойники. Их было семеро, и у меня, конечно, не оставалось ни малейшего шанса уйти от них живым. Однако я заметил, что у главаря этих злодеев подозрительно дергается левый глаз…

– Хватит болтать! – потребовал Густав.

– Я еще не дошел до самого интересного, – возразил Лиам.

– Ты, Оплащеванный, хватит болтать! – рявкнул Густав. – В кустах кто-то сидит!

Рис. 16. Принц ДУНКАН

В этот миг из-за ближайших кустов выскочил какой-то человек. Все трое принцев были несколько ошарашены, как, впрочем, и незнакомец, который, заметив их, взвизгнул и подскочил, по-балетному сделав ножкой. Однако, обнаружив, что трое всадников, судя по всему, не разбойники и не чудовища, он успокоился и улыбнулся им. Незнакомец был невысокий и щупленький. На нем был синий бархатный камзол с рукавами-фонариками и белые брыжи. Из-за тугого пояса нижняя часть камзола торчала юбочкой. С плеч у незнакомца свисал короткий зеленый плащ, а черные кудри прикрывала зеленая шапочка с пером. На ногах были лосины в полоску. В продольную. Лосины в сине-зеленую продольную полоску.

– О, привет, – сказал человечек. – Как замечательно, что я на вас набрел. Понимаете, я пошел прогуляться по лесу и, хе-хе, похоже, свернул не туда, в общем, я немного заблудился.

– А вдруг вы разбойник? – проговорил Фредерик.

Густав прыснул:

– Разбойник под страхом смерти так не вырядится!

– Как, вы меня не узнаете? Значит, вы не из здешних мест, – сказал человечек. – Я Дункан, принц нашего королевства. То есть я думаю, что это еще наше королевство. Мы ведь в Сильварии, да? В общем, приятно познакомиться.

Я прекрасно понимаю, о чем вы сейчас думаете: «Да неужели? Принц из „Белоснежки“ очень кстати заблудился в огромном лесу, который тянется на бескрайние мили, и наткнулся прямо на троих остальных принцев? Как-то это маловероятно».

Понимаете, с принцем Дунканом всю жизнь происходили маловероятные истории. В пять лет он катался зимой с высокой горки, случайно свернул в сторону – и так получилось, что он наехал прямо на сундук с золотыми монетами, потерянный много сотен лет назад. В одиннадцать он среди ночи встал с постели, чтобы налить себе стакан воды, случайно споткнулся на лестнице, скатился кубарем и приземлился прямо на вора, который как раз складывал в мешок королевские драгоценности. А потом в один прекрасный день во время ежедневного моциона он случайно споткнулся о прекрасную принцессу, спящую зачарованным сном. Целая жизнь подобных поразительных совпадений убедила Дункана, что он-де волшебным образом «родился под счастливой звездой». Естественно, счастливая звезда тут ни при чем. Совпадения случаются с каждым, везение – процесс совершенно случайный. Но Дункан искренне верил, что ему везет по волшебству.

А еще надо понимать, что Дункан – как вы, наверное, и сами догадались – был слегка с придурью. Свои тараканы есть у всех принцев: Фредерик боится собственного чиха, Лиаму хорошо бы немного обуздать самолюбие, а Густаву – научиться контролировать свои порывы, – но Дункан был просто и откровенно чокнутый. У всех нас есть знакомые, которых можно назвать чудаковатыми: ну, например, девочка, которая говорит сама с собой, или мальчик, который откусывает резинки со всех карандашей и жует их, словно жвачку. Может, по натуре они чудесные люди, но из-за странностей в поведении с трудом находят себе друзей. Вот и к Дункану это тоже относится.

Если бы Дункану все-таки удалось с вами подружиться, он бы наполнил ваш день оптимизмом, наверняка заставил посмеяться – и вообще вы с ним, возможно, стали бы неразлейвода. Однако друзей у Дункана не было, и проверить это было некому. Сомнительная манера одеваться и жутковатые привычки (например, он пытался играть на собственных зубах, как на пианино) почему-то всех отпугивали.

Как-то раз, когда Дункану было восемь лет, он участвовал в конкурсе рисунка, намалевав две убогие фигурки – «ручки-ножки-огуречик», – целующие картофелины. Когда жюри собралось присуждать награду, в королевской художественной студии подул загадочный ветер и опрокинул свечку. Начался пожар, в котором сгорели все заявленные на конкурс работы, кроме рисунка Дункана. Его набросок «Картошкина любовь» получил первый приз за отсутствием соперников. Тут Дункан сообразил, что других участников конкурса такой поворот, наверное, огорчил, и решил, что сумеет их подбодрить, если предложит новый арт-проект. Идея, прямо скажем, не блеск. А Дункан – легковозбудимый, восторженный Дункан – обладал талантом говорить именно то, чего не следует. Он промаршировал перед участниками церемонии награждения, подняв над головой свой картофельный рисунок и распевая: «Тру-лю-лю! Тра-ля-ля! Я – король Карандашик! Все за мной, в тридевятое царство фантазии!» Никто за ним не пошел. И после этого его перестали приглашать на дни рождения. А когда ты принц, это ужасно неприятно.

Мало того, семейка у Дункана была такая же «особенная», как и он сам, и лучше от этого не становилось. Родители Дункана, король и королева Сильварии, были чуть ли не самой непопулярной четой в собственном королевстве. Склонность подавать к столу только спаржу и фасоль гарантировала, что приглашения на королевские званые обеды никто не принимал. Королевский шут вынужден был уволиться, потому что, когда он откалывал какой-нибудь трюк – например, вертел тарелки на палочках или жонглировал яйцами, – король немедленно встревал, приговаривая: «Ух ты, ух ты! Дай я попробую!» (А в результате королевских упражнений тронный зал всегда бывал усыпан осколками и усеян брызгами желтка.) Сестрицы Дункана Мэйвис и Марвелла в часы досуга красили друг другу ноги – не ногти на ногах, а именно ноги. Так что семейка, без преувеличения, была со странностями.

К подростковому возрасту Дункан смирился с одиночеством. Друзья бывают у других, а у него – нет. Очень долго он вел уединенную жизнь. До того самого дня, когда наткнулся в лесу на Белоснежку. Оп-па – лежит себе в хрустальном гробу, окруженном плачущими гномами. Дункан вломился на поляну и перепугал плакальщиков.

– Фу-у! Мертвая девушка! – заорал он. – Она что, поела тех ягодок в горошек, про которые меня предупреждал папа?

Сначала гномы обругали его за то, что помешал оплакивать Белоснежку, но когда Дункан собрался уходить, одного из них осенила блестящая мысль, и он крикнул вслед принцу:

– Стой, ты вроде человек. От тебя может быть прок.

– Точно, я человек, – с бодрой улыбкой подтвердил Дункан. – Какие вы умные! – Он хотел сделать гномам комплимент – а может, и подружиться с ними, – однако его невинное замечание прозвучало как издевка.

– Хи-хи, спасибочки, малахольный, – ощерился гном. Он-то как раз издевался, вот только Дункан этого не понял.

– Пожалуйста, – ответил он. – Меня, вообще-то, Дункан зовут.

– Хватит языком трепать, ты, человек, – прорычал гном. – Помогать будешь или нет?

– А чем помочь? – спросил Дункан. – Надо гроб поднять? Так я не очень сильный. А если похоронный марш сыграть нужно – это да, у меня и флейта с собой…

– Остолоп, она же не умерла, – сказал гном. – Ее заколдовала злая мачеха.

– Тогда зачем вы ее в гроб положили? – не понял Дункан. – Как-то это окончательно, вам не кажется?

Один из гномов замахнулся кулаком и собрался как следует стукнуть Дункана, но остальные удержали его.

– Чары можно снять, – пояснил кто-то из более или менее воспитанных гномов.

– Здорово, – обрадовался Дункан. – Очень перспективно. А что надо сделать?

– Поцелуй ее, – велел гном. – Мы слышали про сонные чары. Их снимают поцелуем.

– А почему вы ее не поцеловали? – уточнил Дункан.

Гномы сморщились от отвращения, принялись плеваться и кричать «Фу!» и «Вот гадость!».

– Ни за что, – сказал кто-то из них. – Она нам как сестра. Это неприлично.

– Да и не поможет, – сказал тот гном, который, похоже, был у них за главного. – Всем известно – кроме тебя, – что злые чары может разрушить только поцелуй любви.

– Какая тут любовь? – растерялся Дункан. – Мы даже не знакомы.

– Пустая формальность, – отмахнулся гном.

– Ты чего, струсил? Первый раз надо девушку поцеловать? – съязвил другой гном.

– Ха-ха! Нет-нет-нет-нет. Совсем-совсем даже нет. Какая ерунда. – Дункан выдавил смешок. – Просто, понимаете, как-то неправильно целовать девушку, когда она спит. Ну а ради спасения жизни – другое дело! И вообще она довольно миленькая.

– Целуй! – рявкнули хором несколько гномов.

Дункан нагнулся над девушкой, щечки у которой были как яблочки, коснулся губами ее губ – и тут ресницы у нее затрепетали и глаза открылись.

– Потрясающе! – Дункан захихикал.

И тут ему снова повезло: Белоснежка в него влюбилась. Как выяснилось, у них было много общего. Оба были коротышки. Оба обожали птичек, длинные соло на флейте и большие гаечные ключи. Откладывать свадьбу не стали.

Рис. 17. БЕЛОСНЕЖКА

Белоснежка была принцесса и выходила замуж за принца, так что вы, наверное, вообразили, будто королевская свадьба стала пышным мегапопулярным мероприятием, правда? Но на самом деле почти никто не пришел. В часовне по одну сторону от прохода сидели только родители Дункана, его сестрицы и несколько придворных, которым было не отвертеться. По другую сторону сидел старенький морщинистый папа Белоснежки и семеро гномов с каменными лицами. Дело в том, что Белоснежка тоже была с придурью. И со склонностью к уединению. Почти всю жизнь она бродила по лесу и вместо людей беседовала со зверюшками. Поклонников у нее было не больше, чем у Дункана. По крайней мере, до тех пор, пока королевский бард Сильварии Уоллес Фицуоллес не сложил о ней балладу.

Вскоре после свадьбы «Баллада о Белоснежке» достигла самых отдаленных концов королевства, и толпы народу со всей Сильварии стекались к королевскому дворцу, чтобы посмотреть на знаменитую принцессу и ее Прекрасного Принца. Разумеется, стоило им обнаружить, что этот самый Прекрасный Принц не кто иной, как Дункан, и они не скрывали разочарования:

– Вы? Это, наверно, розыгрыш. Вы что, не понимаете, что «прекрасный», кроме всего прочего, значит «привлекательный»?!

Жизнь не особенно щадила Дункана и раньше, когда с ним никто не разговаривал, а теперь он превратился в Прекрасного Принца – и с ним стали разговаривать о том, почему никто не хочет с ним разговаривать.

Вскоре принц Дункан с Белоснежкой переселились из королевского дворца (подальше от глумливых зевак) в уединенный деревенский домик. Там Дункан дал волю придури. Он навел порядок в своей коллекции зубочисток, разложив их по алфавиту (все на букву «З»), натренировался сидеть вверх ногами, громко окликал по имени каждую зверюшку, пробегавшую через двор (не называл, какого она вида, а именно звал по имени, которое, по его мнению, ей бы подошло, например Честер, Скиппи или Дж. П. Мак-Уиггинс). Как ни странно, Белоснежка находила его забавным. Дункан был первым человеком, с которым ей нравилось общаться.

Рис. 18. ЧЕСТЕР,  СКИППИ, Дж. П. МАК-УИГГИНС

Однако и Белоснежкино терпение оказалось не бесконечным. Она по природе была одиночкой, и жить с кем-то в одном доме ее тяготило. А жить в одном доме с Дунканом – страшным болтуном и непоседой – было все равно что с целой цирковой труппой. Со временем Белоснежка устала и задергалась. И в конце концов потеряла терпение.

Однажды утром она вышла в садик, чтобы спокойно погулять в тишине и покое. Дункан, как всегда, побежал следом.

– Спорим, я найду больше червячков, чем ты? – воскликнул он.

Еще вчера Белоснежка приняла бы вызов, схватила совочек и начала копать. Но нервы у нее были на пределе.

– Нет! – взорвалась она, и оба остолбенели от такой вспышки. – Прости, сама не знаю, что со мной. Наверное, надо немного побыть одной.

– Конечно-конечно! – закивал Дункан. Скрестил руки на груди, посмотрел на лес вокруг дома, покачался на пятках и стал насвистывать песенку.

– Дорогой!..

– Извини. – Дункан прекратил свистеть и молчал целых тридцать секунд – и только потом заорал: – Капитан Сполдинг!

От испуга Белоснежка едва не упала.

– Что? Кто? – выдохнула она.

Дункан почувствовал раздражение в ее голосе и страшно обиделся.

– Енотик пробежал, – буркнул он. – Я назвал его капитан Сполдинг.

Белоснежка набрала побольше воздуха и произнесла:

– Слушай, Дункан. Надеюсь, ты поймешь меня правильно, но гномы мне нравились именно потому, что они почти не разговаривают.

– Понял-понял, – занервничал Дункан. – Некоторое время не разговаривать. Я смогу. Только флейту возьму.

– Нет, – сказала Белоснежка. – Пойди займись чем-нибудь другим. Без меня.

– Без тебя?

– Да. Понимаешь, ты можешь найти себе занятие и без меня. Иди погуляй где-нибудь. Найди каких-нибудь других принцев, поиграете вместе. Тебе это полезно, честное слово.

– Ясно, – сник Дункан.

Белоснежка впервые в жизни была ему не рада. От этого в нем пробудились разнообразные забытые чувства – неприятные. Он вдруг снова почувствовал себя семилетним мальчонкой, который стоит один-одинешенек перед дверью клуба, где висит табличка «Принцам вход воспрещен». Белоснежка была единственным человеком на всем белом свете, которому Дункан нравился, и он ужасно испугался, что теперь и она его разлюбит. Конечно, зря он так испугался – однако сохранить спокойствие было бы совсем не в его характере.

– Ну ладно, пойду погуляю в лесу! – крикнул он через плечо и ушел, уповая на то, что в его отсутствие Белоснежка поймет, как ей без него скучно. – Мне и одному будет с ума сойти как весело.

Тщательно притворяясь, будто его совсем-совсем ничего не тревожит и он совсем-совсем не нервничает, Дункан послал Белоснежке воздушный поцелуй и, насвистывая, вышел из сада. Не прошло и двадцати минут, как принц безнадежно заблудился. Двое суток спустя, намотав по лесу бесчисленные мили (все это время Дункан питался одними ягодами, но, разумеется, не теми, в горошек), он наткнулся на Фредерика, Лиама и Густава. «Это счастливая звезда привела их ко мне, – думал Дункан. – Как раз когда мне было хуже некуда, когда я стал совсем одинок – оп-па, три новых друга!»

Дункан рассказал им свою историю во всех подробностях.

– Значит, это ты – Прекрасный Принц из Сильварии, – сказал Лиам, которому наконец стало понятно, что торговец канделябрами отправил Фредерика с Густавом искать Дункана, а не его.