Текст книги "Верные. Кн. 2. Тайна трёх колец"

Глава 4
«Цветок Юга»

Три далматина провели Макса, Крепыша и Гизмо вверх по трапу, потом через тяжёлую, открывающуюся в обе стороны дверь в мир, омытый светом.

Макс даже зажмурился – лампы на потолке горели очень ярко; от лап пришло ещё одно новое ощущение – они больше не прикасались к холодным металлическим решёткам, а тонули в толстом, ворсистом ковре. Поморгав, лабрадор увидел, что стоит в коротком коридоре. Ковёр с орнаментом из красных и золотых ромбов был тут единственным ярким пятном, а всё остальное довольно блёклое: гладкие белые стены и несколько дверей.

– И где же та самая роскошь? – осведомилась Гизмо.

– Да ну её, эту роскошь. Шарики-то где? – требовательно спросил Крепыш.

Зефир шла впереди, она направилась прямиком к двойным серым дверям с грязными пластиковыми окошками.

– О, погодите, роскошь впереди, – бросила она через плечо.

Повинуясь командному лаю Зефир, Космо и Астрид кинулись вперёд. Каждая собака носом открыла внутрь одну из створок маятниковой двери, и стало видно находившееся за ней помещение.

Тут было ещё больше света, потому что он отражался от… серебра.

Пол здесь был выложен чёрно-белыми шахматными плитками, но всё остальное сверкало отполированным металлом. По центру просторной комнаты и вдоль боковых стен тянулись ряды столов, стеллажей и плит. На столешницах стопками высились сковороды и противни, на крючках висели черпаки и кастрюли. На верхних полках стояли сотни пластиковых баночек со специями. Запах просачивался из контейнеров в воздух, попадал в нос Максу и будил воспоминания о родной ферме.

Это была кухня, но очень большая – в таких Макс ещё никогда не бывал. Тут хватит места для нескольких десятков поваров, готовящих сотни блюд. И Макс сейчас с радостью съел бы их все.

– Ой, как хорошо тут пахнет! – восторженно проговорила Гизмо и остановилась рядом с разинувшим пасть Максом.

Фыркая и принюхиваясь, Крепыш проплёлся мимо друзей. Очевидно, взяв след, он поднял голову и метнулся к ближайшей плите. Быстро-быстро работая языком, такс стал лизать какой-то присохший к дверце кусочек пищи, который только портил безупречную поверхность.

– Мм! – промычал Крепыш. – Жир! Немного прогорк, но всё равно неплохо! Неплохо!

Зефир хмыкнула и направилась вглубь кухни. Космо и Астрид двинулись следом, и двери, которые они держали открытыми, скрипнув на петлях, затворились.

– Не нужно лизать пролитое, – сказала Зефир. – Идёмте сюда.

Трое далматинов свернули направо. Макс, Гизмо и Крепыш – последний неохотно – пошли за провожатыми. Впереди простиралась большая комната – кладовая, догадался лабрадор, только размером в десять раз больше, чем у него дома. Тут до самого потолка высились стеллажи, плотно заставленные пакетами, коробками, стеклянными банками, жестянками и бутылками. Разные припасы лежали и на металлических столах посередине кладовой. Большую часть пола занимали мешки с мукой и крупами, а также довольно внушительные, повыше Гизмо, ёмкости с сыпучими продуктами, очень похожими на сухой собачий корм.

У входа в кладовую виднелась огромная металлическая дверь. Как и у двойной маятниковой, у этой тоже в верхней части имелось оконце, только сплошь заиндевевшее. Подойдя ближе, Макс почувствовал, как от двери веет холодом.

Рядом с морозной дверью стояла стопка картонных подносов в пластиковых упаковках. На подносах аккуратными рядами лежали белые шарики из теста. Некоторые упаковки были разорваны, на подтаявших шариках виднелись отметины собачьих зубов.

– Что это? – спросил Макс.

– Печенье! – протявкала Астрид. – Конечно, оно вкуснее, когда испечено, но всё же это лучше, чем ничего!

И тут Макс сообразил: эти бесформенные комки теста – заготовки для печенья, которое ели вожаки его стаи и которое всегда так хорошо пахло… А это имело запах… Пёс старательно принюхался и определил: муки´. Он почувствовал, что пасть у него наполнилась слюной.

Виляя тонким пятнистым хвостом, Космо кинулся вперёд и сунул нос в одну из вскрытых пачек сырого печенья. Схватив поднос зубами, он стал мотать головой, пока не освободил его от пластиковой обёртки. Потом подтащил поднос к гостям и опустил его на пол прямо перед Крепышом. Челюсти далматина раскрылись в улыбке.

– Видишь, песочное печенье! – радостно прогавкал Космо. – Давайте попробуйте!

Крепыш осторожно подошёл к подносу и понюхал один комочек. Сморщив нос, такс попятился:

– Это, э-э-э… пахнет как-то не так.

– Ох, Крепыш, не бойся пробовать новое. – Гизмо впилась зубами в одно сырое печенье. Повернув голову, она оторвала кусочек и села, чтобы его прожевать. Подвигала челюстями. И ещё подвигала. Наконец терьерша с усилием проглотила то, что жевала, поморщилась и вынудила себя радостно улыбнуться:

– Видишь? Не так уж плохо.

Космо повесил голову и перестал вилять хвостом:

– Ну, может быть, завтра Босс достанет для оттаивания хот-доги или какое-нибудь мясо. Только он знает, как открывать холодильник, поэтому решение, чтó мы будем есть, остаётся за ним.

Астрид фыркнула.

– Босса здесь нет, верно? – сказала она. – Давайте, по крайней мере, дадим им немного гранолы.

– Гранолы? – не понял Макс.

Астрид вскинула брови и склонила голову в сторону Зефир. Та со вздохом махнула лапой.

– В кладовку! – скомандовала Астрид.

Далматинка провела их мимо сетчатых металлических этажерок к большим пластиковым контейнерам, которые Макс заметил раньше. Оказалось, что гранола – это смесь овсянки с орехами, которую ели люди. Она не пахла ничем мясным, привычным для собак, но приятно хрустела, как собачий корм в шариках. Макс понял это уже после того, как, понуждаемый голодом, набил пасть гранолой и стал жадно заглатывать её, почти не жуя. Гизмо стояла у бака рядом с ним и тоже аппетитно хрустела сухими хлопьями.

Макс услышал за спиной скрип открываемого крана, потом полилась вода. Дожёвывая последнюю захваченную в пасть порцию гранолы, пёс обернулся на звук. Космо стоял на серебристом столе и наполнял водой раковину. На полу под раковиной Крепыш, окружённый печеньем, с упоением поглощал клейкие полуфабрикаты.

– Эй, давай-ка не так быстро, – забеспокоился Макс, подходя к другу. – Смотри, как бы тебе не стало худо.

– Тебе правда нравится это печенье? – спросила Гизмо, удивлённо округляя глаза.

Улегшись на живот, Крепыш положил морду на остатки печенья, как на подушку, и удовлетворённо закрыл глаза.

– Ты была права, Гиз, – изрёк он. – Не нужно бояться пробовать новое. И я думаю, это отличное печенье для собак!

Макс закинул передние лапы на край раковины и напился воды. Крепыш с Гизмо последовали его примеру, забравшись на столешницу по маленькой стремянке. С набитыми впервые за несколько дней животами трое друзей уселись под раковиной.

– Пора вздремнуть, – объявил Крепыш.

– Вздремнуть? Ты шутишь? – часто дыша и нетерпеливо поглядывая на трёх собак, выпалил Космо. – Придётся вам, ребята, отдохнуть во время экскурсии! Я ещё ни разу не был экскурсоводом, и вы не уснёте, пока я не покажу вам всё!

Крепыш положил голову на лапы:

– Большой корабль, внизу вода – то да сё, пятое-десятое. Суть нам ясна.

Максу, после того как он утолил голод, хотелось только одного: свернуться калачиком на каком-нибудь коврике и уснуть. Но юный далматин сгорал от нетерпения.

– Пошли, Крепыш, – скомандовал лабрадор. – Не годится так вести себя в гостях. – А Космо он сказал: – Веди нас.

Крепыш тяжко вздохнул, встал на лапы и поплёлся за Максом, Гизмо и тремя далматинами в дальний конец кухни. Сразу за длинным металлическим столом, уставленным стопками белых тарелок, оказалась ещё одна серая двойная дверь. Из-за неё доносились какое-то странное пиканье и звуки музыки. Как и в прошлый раз, Космо и Астрид распахнули двери, чтобы пропустить вперёд Зефир, Макса, Крепыша и Гизмо.

Макс ступил на мягкий толстый тёмно-красный ковёр. Только на этот раз он очутился не в коридоре, а в просторном зале – огромном, как задний двор у него на ферме.

Весь зал был заставлен круглыми столами под кружевными скатертями. Вокруг столов стояли стулья с высокими спинками. Каждый стол украшала стеклянная ваза с засохшими цветами. На потолке висели золотые люстры со сверкающими хрустальными подвесками. Вдоль стен тянулась вереница полукабинетов – отдельных столиков, разделённых диванами из полированного тёмно-коричневого дерева с красными кожаными сиденьями.

– Ресторан, – пояснил Космо, – для людей.

Зефир провела всю компанию вдоль отделанной деревянными панелями стены в зал ещё большего размера. Музыка и пугающее пиканье становились всё громче. Тут освещение было ещё ярче; как и в ресторане, ровными рядами стояли столы, но не такие, за какими люди обычно едят. Макс заметил стопки красных, белых и чёрных круглых фишек, рассыпанных на зелёном сукне столешниц и на тёмном ковре. Значит, это столы для карточных игр. Отец вожаков его стаи иногда смотрел по телевизору, как мужчины и женщины играли в карты за такими столами.

Оглушительная музыка неслась от автоматов, которые выстроились в три ряда на правой стороне зала. Они смахивали на вмонтированные в кабинки телевизоры; в каждой кабинке стоял высокий пластиковый стул. Все машины мигали огнями и издавали пронзительные визгливые звуки.

– Почему такой шум? – прокричал Макс.

Зефир пригнула голову:

– Это игорные автоматы, так говорят некоторые собаки. Мы пытались отключить их, но не разобрались, как это сделать.

– Со временем привыкаешь, – пропыхтел Космо.

Макс не представлял, что его ждёт на борту «Цветка Юга», но на подобное точно не рассчитывал. Он сделал шаг в зал и остановился, наступив лапой на что-то скользкое, пластиковое. Пёс глянул вниз: красная покерная фишка.

Справа, рядом с мигающими игорными автоматами располагалась длинная стойка, за которой на полке перед большим зеркалом выстроились в ряд стеклянные бутылки всевозможных форм и размеров. Слева была будка, со всех сторон закрытая стёклами. Внутри её прятались высокие золотые шкафы, целиком состоявшие из маленьких прямоугольных ящичков. Один из шкафов не сверкал золотом, как остальные: он был широкий, чёрный и матовый и, похоже, был сделан из толстых листов прочного металла. На его дверце имелась серебристая ручка и круглый чёрный диск с цифрами.

– Что это за металлическая коробка? – спросил далматинов Крепыш. – Там еда?

– Мы не знаем, – мотнул головой Космо. – Пытались открыть его, но он заперт. Хотелось бы мне знать, что там внутри!

– Ох, могу поклясться, там еда! – вздохнул Крепыш. – Люди всегда держат всё самое лучшее под замком.

Зефир сказала:

– Пошли дальше. – И провела всех под игральными столами. – Тут мы спим, – пояснила она. – Одни внизу, другие наверху. Из столов получаются удобные лежанки.

– Разве здесь больше негде спать? – спросил Макс, указывая мордой на игорные автоматы: мол, как спать при таком-то шуме? – А что на других палубах?

Астрид покачала белой головой:

– Ну, на верхней палубе холодно, потому что она открытая. А на той, что над нами, тихо, но там, по-моему… слишком темно и пусто. Большинство из нас любят свет и звуки. Это создаёт ощущение, будто люди ещё здесь, понимаете?

– И, как я уже сказал, – добавил Космо, – к этому привыкаешь! Тут все привыкли.

Только после этих слов провожатого Макс заметил, что в комнате были и другие собаки; многие крепко спали. На одном из длинных столов растянулась в изнеможении золотистая ретриверша. Собака засунула голову между двумя гигантскими красными игральными костями, заткнутыми в угол у стены, и пыталась уснуть. Рядом с ней на одеяле свернулись клубками пять щенков, таких маленьких, что лапки их казались коротенькими обрубками, а глазки едва прорезались. Щенята дрожали и копошились, тихо поскуливая.

– Это Глория, – шепнула Астрид, когда они проходили мимо. – Она нашла нас на прошлой неделе и должна была вот-вот ощениться. У малышей ещё нет имён.

Гизмо вытянула шею, пытаясь рассмотреть щенков, и тихонько заскулила:

– Мы помогли бы ей выбрать имена!

Мохнатый пёс из породы пастушьих собак, лежавший под столом, приветливо махнул хвостом при появлении гостей. Несколько собак, породы которых Макс не смог определить, разговаривали между собой, катая щенка на золотом колесе с красно-чёрными вставками. Щенок тявкал от удовольствия. Никто из этой компании, казалось, не заметил вновь прибывших и не заинтересовался ими.

В глубине имелись двери из такого же тёмного дерева с золотой отделкой, что и остальной игорный зал. Справа от двери стоял большой круглый стол, вокруг которого сидели на стульях семь собак; они с умным видом уставились на разбросанные по столу карты.

– Как идёт игра, Граф? – спросила Зефир.

Коренастый серый бульдог, пожёвывая что-то вроде хлебной палочки, покосился на далматинку и проворчал:

– Эх, всё ещё пытаемся разобраться, мисс Зефир. Шерлок продолжает настаивать, что мы не должны использовать карты с маленькими сердечками.

– Нет, нет и нет, – проговорил жёлто-коричневый, унылого вида старый бладхаунд. – Это не сердечки! Говорю вам, вожак моей стаи всё время играл в эту игру. Когда вы видите эти половинки ромбов с двумя округлыми выпуклостями, то вам полагается кричать и разбрасывать фишки во все стороны.

– Звучит сомнительно, Шерлок, – сказала колли с тёмной шерстью и лапой перемешала ближайшую к себе стопку карт. – Я думаю, нужно выкладывать их одну за другой – красную, чёрную, красную, чёрную, пока не останется карт, и тогда кричать: «Бинго!»

– Хм? – задумчиво произнёс бультерьер. – Чего тебе?

– Это не про тебя, Бинго, про игру.

Шерлок пощёлкал языком:

– Говорю вам, ребята, не так надо играть.

Все семь собак разом затявкали, пытаясь убедить товарищей в своей правоте. Космо и Астрид открыли красивые и, видимо, более тяжёлые – судя по тому, как им пришлось напрячься, – двойные деревянные двери. А Зефир крикнула игрокам:

– Хорошего вечера, друзья! – Выходя из игорного зала на палубу, далматинка добавила: – Они занимаются этим уже не одну неделю. Так и не могут договориться о правилах. Но я полагаю, им всё равно не скучно.

Тёплый бриз с реки ласково обдувал Макса и его друзей. Цветные флаги трепетали на ветру. Тут было совсем темно; а за перилами палубы мерцали отражения белых лампочек, подвешенных между опорами, на которых держался натянутый тент. Свет из окон казино и отблески лампочек были неяркими и приятными.

Стрекотали невидимые цикады, квакали лягушки. Макс закрыл глаза и принюхался к влажному воздуху. Он с наслаждением вбирал ноздрями исходившее от реки ощущение покоя. Как хорошо вырваться из плена маленькой лодчонки! Может, ему удастся найти для себя и своих друзей судно покрупнее, чтобы проделать на нём остаток пути к океану.

Зефир отвела их по трапу на вторую палубу, потом на следующую, и наконец вся компания оказалась на самом верху. Откуда-то издалека словно доносились человеческие голоса. Макс растерялся.

– Прелестное место. – Крепыш озирался, изумлённо раскрыв пасть.

– Тут не поспоришь, – согласилась с ним Гизмо.

На верхней палубе корабля был устроен бассейн. Макс ещё никогда такого не видел, но ошибиться было невозможно: от голубой воды поднимался химический запах хлорки, а сама она светилась благодаря лампочкам, закреплённым под водой, на кафельных стенках.

Вокруг бассейна стояли белые шезлонги и круглые столики под красными и жёлтыми зонтами. На шезлонгах лежали собаки, они молча смотрели в ту сторону, откуда доносились человеческие голоса. На гладкой стене напротив бассейна показывали фильм. Какая-то сердитая женщина дала пощёчину мужчине. Они вытаращились друг на друга, а потом – вот чудеса! – начали целоваться.

– Многие из нас приходят сюда, чтобы отдохнуть перед сном, – объяснила Зефир, усаживаясь рядом с баром, похожим на тот, что был в игорном зале. – Днём фильм смотреть невозможно, но всё равно приятно подняться сюда и немного поплавать в бассейне.

– У вас есть фильмы? – спросил Крепыш и восторженно завилял хвостом. – Ой, как я по ним соскучился! Раньше я смотрел их без конца с вожаком моей стаи и одновременно чем-нибудь закусывал. Скажи, у вас есть фильм с жёлтыми кирпичиками?

– Не-а, – ответила Астрид. Она улеглась на пол и опустила голову на лапы, в её больших глазах отражались образы с экрана. – У нас всего один фильм, и он повторяется снова и снова.

Макс принюхался, направив нос в сторону экрана:

– У вас всё время один и тот же фильм? И вам не надоело?

– Может, и надоело, – отозвался Космо, не сводя глаз с картинок на экране. – Но это напоминает мне о моих людях. Я по ним скучаю.

Макс тоже стал смотреть фильм, все притихли. У того мужчины, который целовал женщину, теперь было двое детей, они бежали к машине, чем-то напуганные. Эти дети совсем не были похожи на вожаков стаи Макса: Чарли и Эмма были младше и с другими волосами, но пёс всё равно не мог удержаться от мысли о своих людях. А вдруг вожаки его стаи так же перепугались, когда им велели оставить своего четвероногого друга? И каково им сейчас? Неужели всё так же страшно?

Макс надеялся, что нет. Пускай лучше они спокойно спят и видят его во сне, как он сам всегда видит их. Пёс поклялся себе, что найдёт своих родных, причём очень скоро.

Лабрадор услышал, как одна из собак, лежавших на пляжных стульях, всхлипнула. И Макс не стал бы осуждать её за малодушие. Что происходит в фильме, непонятно, но одного только звука человеческих голосов хватает, чтобы…

Макс, Крепыш и Гизмо улеглись рядом смотреть кино.

– Я скучаю по добрым людям, – задумчиво произнёс Космо.

– Я тоже, – отозвалась Гизмо. Потом спросила: – Погоди-ка… по добрым людям? А что, разве бывают другие?

Далматины завозились на своих местах, будто им вдруг стало неудобно, и озабоченно переглянулись.

– Бывают и плохие люди, – нервно прошептала Астрид. – Очень, очень плохие.

Зефир строго посмотрела на Макса:

– Вам ни к чему знать о плохих людях.

Макс открыл было пасть, чтобы спросить, каких именно плохих людей она имеет в виду, но далматинка отвернулась. Не успел пёс и слова произнести, как она добавила:

– Мы не хотим говорить об этом. Вы проделали долгий путь. Смотрите кино и отдыхайте.

Макс и впрямь с удовольствием отдохнул бы, но тут ему сделалось не до отдыха. Собаки на этом корабле чего-то боялись.

Предполагалось, что все люди исчезли, однако у Макса невольно возникло ощущение, что далматины встречались с какими-то людьми совсем недавно. И это были очень нехорошие люди.

Глава 5
История Босса

Пока шёл фильм, Макс много раз закрывал глаза, но сон не приходил.

В общем-то, жаловаться было не на что: живот полный, ночь тёплая, воздух свежий, если не считать лёгкого запаха хлорки, вокруг лежат довольные собаки. Причиной бессонницы Макса являлись не звуки с экрана. Наоборот, голоса с экрана звучали успокаивающе. Макс только сейчас понял, как ему не хватает этих голосов.

Однако прошло полтора часа, экран почернел, по нему пробежали списки каких-то слов, и фильм начался снова. А у Макса сна не было ни в одном глазу.

Пёс тихо встал, потянулся. В бассейне плескалась вода, собаки дружно сопели, люди в фильме говорили – при таком шуме легко ускользнуть незамеченным. Макс не боялся разбудить кого-нибудь. Он, тихо ступая, прокрался к трапу.

Лабрадор уже спустился наполовину, когда следом поскакал вниз Крепыш.

– Куда ты собрался, приятель? – осведомился таксик. – Ты ведь не бросаешь нас, а?

Макс завилял хвостом и ответил:

– Я никогда этого не сделаю. Просто мне что-то не спится. И я решил прогуляться. – Посмотрев в сторону верхней палубы, он спросил: – Гизмо идёт за тобой?

– Нет, – ответил Крепыш. – Она спит без задних лап. Я-то весь день проспал. И пока мне тоже что-то не спится.

Через мгновение Макс и Крепыш оказались на тихой второй палубе. Сюда они не заходили во время экскурсии по кораблю, и Максу было любопытно. Привстав на задние лапы, пёс заглянул в окно, но там темнело только что-то неподвижное. Мебель, наверное. А потом что-то внутри шевельнулось.

Макс отскочил от окна, да так резко и далеко, что стукнулся задом о белые деревянные перила. Хорошо, что они там были, подумал он. А то кувыркнулся бы на нижнюю палубу или в воду.

Макс снова посмотрел туда, где шевелилась тень, но ничего не увидел.

– Ой-ой-ой! – испуганно воскликнул Крепыш. – Что происходит, верзила? Всё хорошо?

Дверь рядом с окном приоткрылась. Макс напрягся, готовый защищаться, если понадобится. Неужели там притаились плохие люди?

– О, привет, ребятки! – Через щель в дверном проёме на палубу проскользнул Босс. Лампочки, висевшие вдоль перил, осветили его блестящую шерсть. – Как прошла экскурсия?

Макс выдохнул, Крепыш выполз из-под него и прошёлся вразвалочку туда-сюда, словно вовсе и не испугался.

– Всё было отлично. Хорошие у вас тут норы, большие, просторные, много места. И печенье, которое ты достал на ужин, тоже очень даже ничего.

Босс постукивал хвостом по палубе.

– Вам оно тоже понравилось, да? – спросил он. – Я и сам считаю, что эта еда не так уж плоха. Но собаки ведь такие привереды, им подавай мясо и всякие косточки. Всё время ноют, что я от них прячу нормальную еду. А что мне прикажете делать? Приходится приберегать что повкуснее, раздавать его понемножку. А то скоро у нас останется одно невкусное.

– Это разумно, – заметил Макс.

Босс опустил уши:

– Вот-вот, разумно. Но большинству собак невдомёк, что это такое.

– Наверное, поэтому ты вожак, – улыбнулся Макс. Ему начинал нравиться австралиец. Несмотря на первую стычку в машинном отделении, Босс казался куда лучшим вожаком, чем Дэнди Коготь или Председатель. И куда лучше их чисто по-собачьи.

Крепыш сказал:

– О да, нужно быть разумным, когда дело касается пищи. Я всегда об этом говорю.

– Но всё-таки как случилось, что ты стал вожаком на речном пароходе, застрявшем посреди реки, где ничего нет? – спросил Макс.

Босс отвернулся и словно унёсся мыслями куда-то далеко.

– Не сказать, что тут ничего нет, – вздохнул он. – Пошли за мной, ребята. Я расскажу вам свою историю, раз уж вы поделились со мной своей. Долг платежом красен.

Босс зевнул и поскакал по тихой палубе к носу корабля, обогнул палубную надстройку, и они втроём оказались на борту, развёрнутом к берегу. Значит, вот где окончил своё плавание «Цветок Юга».

Берег реки здесь был пологий, поросший высокими стройными деревьями. Но тут имелись и следы пребывания людей – широкие аллеи, освещённые фонарями, тёмные дома посреди просторных лужаек. Дальше вдоль берега Макс разглядел лодочные сараи и причалы, а на воде покачивались брошенные лодки.

А за прибрежной полосой, неподалёку, маячил город.

Он был меньше того, где хозяйничал Председатель, дома тут стояли не так близко один к другому, и было не так много гладких стеклянных небоскрёбов; вместо них здесь имелись здания из красного кирпича с арками, колоннами и прочими красивыми каменными украшениями, каких Макс никогда не видел.

Но самое большое отличие состояло в том, что все дома здесь были освещены, словно город продолжал жить. Окна казались маленькими квадратными звёздами, а витрины магазинов отбрасывали яркие жёлтые блики на пустые улицы. Наверху самых высоких зданий помещались неоновые вывески, горевшие красными и синими огнями. Хотя дома стояли довольно далеко от реки, алые и бирюзовые отблески падали на воду и словно струились по волнам, набегавшим на прибрежные камни и песок.

– Ох, – вздохнул Макс. – Огни. Как красиво!

Осознав, что раз в городе есть электричество, значит могут быть и люди – настоящие живые люди! – пёс повернул голову к Боссу.

– Если там включён свет, то значит…

Босс уселся и принялся выкусывать что-то из лапы:

– Боюсь, что нет, сынок. Людей не осталось. Мы проверяли. Не знаю, почему они оставили свет включённым, когда эвакуировались. Может, думали, что скоро вернутся.

– Э-ва-ку… что? – уточнил Крепыш.

– Эвакуировались, – отчётливо повторил Босс. – Это слово использовали сами люди. Думаю, оно означает, что им было приказано быстро оставить свои дома и уехать. По крайней мере, вожаки моей стаи так и сделали.

– Значит, ты был в городе, когда люди его покинули? – спросил Макс. – На самом деле и мы здесь по той же причине. Мы ищем свои семьи, но мне нужно найти и других людей, которые могут оказать нам помощь в поисках. Может, ты знаешь, куда они уехали…

Отвернувшись от панорамы города, Босс улёгся на палубу и свернулся клубком, уставившись в стену.

– Нет, сынок, я не здешний. – Босс глядел в одну точку, как будто видя там что-то своё. – Я, вообще-то, с юга, из города под названием Батон-Руж. Прожил там всю жизнь, с того дня, когда меня отняли от материнского соска и отдали вожакам моей стаи, до того момента, примерно с месяц назад, когда они уехали из города.

Мне пришлось оставить всё, что я знал и любил. И скажу вам, от этого сердце пса может обратиться в стекло и разбиться, вот так-то. – Босс закрыл глаза и медленно выдохнул. – По соседству с домом, где я вырос, жила прекрасная, карамельного цвета колли по имени Белл. Она была моей лучшей подругой и самым верным компаньоном.

– Была? – К горлу Макса подкатил нехороший комок. – С ней что-то случилось?

– Я точно не знаю, сынок, – ответил Босс таким тихим голосом, что Макс едва расслышал. – В последний раз я видел её, когда меня сажали в грузовик вожаков моей стаи, после того как они получили приказ об эвакуации. Она стояла на крыльце моего дома и ждала. У нас было такое отличное крыльцо, как палуба на «Цветке». Так вот Белл просто сидела там и смотрела, как меня увозят. Такая же прекрасная, как в тот день, когда я впервые положил на неё глаз. И теперь я могу только гадать, что с ней сталось. – Он поёжился. – Но она умная дама. Я уверен, с Белл всё в порядке. – Босс шумно сглотнул. – Я в этом не сомневаюсь.

– Значит, хозяева просто оставили её, да? – Крепыш подошёл и сел перед Боссом и Максом. – Как жестоко. Но почему твои люди не взяли её с собой?

– Могу поклясться, они сделали бы это, если бы могли, – ответил Босс. – Но они сильно рисковали, увозя меня одного. Мы тронулись в путь ночью, ехали с выключенными фарами и в направлении противоположном тому, куда шли другие машины.

– Грузовики? – уточнил Макс.

Поднялся ветер, он взъерошил густую длинную шерсть Босса, а взгляд австралийца снова стал задумчивым.

– Грузовики с людьми в зелёной форме. Помню, за несколько дней до отъезда они пришли и стали колотить в нашу дверь, говорили вожакам моей стаи, что они должны уехать и не брать меня с собой. Мои хозяева возражали, они оба ужасно упрямые, и люди в форме вроде как не сердились, но дали ясно понять, что у вожаков моей стаи выбора нет. Но, как я уже говорил, – усмехнувшись, продолжил Босс, – мои хозяева старые и любят стоять на своём, они не собирались выполнять ничьи распоряжения. А потому взяли меня, и мы смылись под покровом темноты, как говорится.

Мы ехали и ехали, всё время ночью, по извилистым дорогам, где не пройдут другие машины. Днём вожаки моей стаи отсыпались в покинутых мотелях. А с наступлением ночи мы снова трогались в путь.

– Так ты и оказался здесь? – спросил Крепыш.

Босс кивнул:

– Ну, примерно. Никто не хотел приближаться к тому городу с огнями, потому что его объявили особенно опасным. Мы подъезжали к его центру, когда у нас кончился бензин. Один из вожаков моей стаи попытался добыть немного бензина на заправке рядом с шоссе, но там стояли другие большие грузовики, и его поймали.

– Ты знаешь почему? – спросил Макс.

– Точно не знаю. Похоже, в этом городе не осталось обычных людей, только те, что в форме, так что вожаков моей стаи задержали. Люди в форме спросили, почему они едут не в ту сторону. Потом они нашли меня, и все наши мучения оказались напрасными. Последнее, что я помню, это как на вожаков моей стаи махали металлическими палками, а меня отогнали прочь.

И я оставался один, пока не нашёл этот речной пароход. Со всей округи сюда начали собираться собаки, и вскоре я стал здесь за главного.

Эта история во многом напоминала те, что Макс слышал от других собак и в кошачьем доме, где они ночевали по дороге в город Председателя: люди в форме и масках безжалостно разлучали людей с их животными. Иногда эти люди были в мешковатых белых костюмах, которые закрывали их тела целиком, иногда носили только перчатки и маски, скрывавшие лица. Это как раз не имело значения. По какой-то причине все эти люди решили, что животные плохие и единственный способ уберечь людей – это убежать как можно дальше. Но почему? Максу снова захотелось, чтобы Мадам была здесь и всё ему объяснила. Она была гораздо умнее всех известных ему собак, почти такая же мудрая, как люди.

– А что это за металлические палки? – поинтересовался Крепыш. – Вроде тех, которые собаки ловят? Может быть… может, нужно было попытаться отнять их у парней в форме?

Босс покачал головой:

– Они были прицеплены к каким-то механизмам, маленьким железным ящикам. Ящики пикали и издавали много шума. Ящики, палки – это всё не важно. Главное, эти люди в форме ничего не имели против вожаков моей стаи. Это я им чем-то не угодил.

– Они считали, что ты по какой-то причине плохой, – тихо произнёс Макс. – Но в каком смысле плохой? Почему люди в форме заставили эвакуироваться всех людей?

– Я считаю, это вопрос века, сынок, – хмыкнул Босс. – Хотелось бы мне дать на него ответ. Чего бы они ни боялись, это должно быть очень, очень плохим, хуже, чем мы, собаки, можем себе представить. – Босс поглядел через плечо на сверкающий силуэт города на горизонте. – Не верьте этим ярким огням, они вас дурачат. Люди никогда не вернутся сюда.

Три собаки притихли. Макс просунул морду сквозь перила и посмотрел на сияющий пустой город. Пёс слышал тишайший говор человечьих голосов – фильм на верхней палубе крутился снова и снова, напоминая о том, что они потеряли.

Босс встал и потянулся, потом зевнул:

– Ну ладно, ребята, думаю, мне снова пора вздремнуть. Не расстраивайтесь сильно из-за моей печальной истории. Наш «Цветок Юга» – старичок хоть куда. Вы оба и ваша подружка, кажется, славные ребята. Можете оставаться здесь с нами, сколько надо, если хотите.

Убрав морду из просвета в перилах, Макс спросил корабельного вожака:

– В каком направлении двигались грузовики с людьми?

– На юг, – ответил Босс, – туда же, куда течёт река, прямо к океану.

– Значит, и мы туда отправимся, – сказал Макс. – Не важно, что случится, не важно, насколько сильно боятся нас люди, мы не бросим искать свои семьи.

– Макс прав! – поддержал друга Крепыш. – Надо просто дать им понять, что мы не плохие собаки!

Босс раздвинул челюсти в грустной улыбке:

– Я вас понимаю. Когда вы их найдёте… Ну, я просто надеюсь, что людей в форме не будет рядом.

С этими словами корабельный вожак скрылся в темноте. Макс подумал, не пойти ли обратно к бассейну, но усталость наконец взяла своё. Он ощутил, что больше не в силах ступить ни шагу.