Текст книги "Горец I"

Горец I

«Всех же дней жизни Адамовой было девятьсот тридцать лет…»

(Быт. 5; 5.)

Начало начал, младенчество времени. Именно тогда появились мы. Мы… Потом, осознав себя, ощутив в себе силу и почувствовав зов бесконечного Пути, мы молча двинулись через века. Вооруженные тяжелой яростью, мы шли все дальше и дальше, погружаясь в душные человеческие джунгли. И в этом будущем калейдоскопе прозрачно-призрачных судеб мы жили своей тайной жизнью и пытались собраться вместе. Даже когда нас осталось совсем мало, мы упрямо шли навстречу друг другу. Шли…

И не только шли. Мы сражались до последнего человека.

Пусть давно никто, подобный нам, не появлялся среди людей – мы сражаемся до последнего человека, до конца, до нынешнего времени.

1

Яркие вспышки ослепительными молниями били в глаза. Казалось, зрители, словно зерно из лопнувшего мешка, сейчас хлынут с переполненных трибун на освещенный белоснежный квадрат ринга, изнывающий под зажигательными па длинноногих блондинок с алыми и голубыми муфтами в руках.

Жизнерадостный комментатор поудобнее уселся в кресле, поправил жиденькие лоснящиеся волосы и поднес к тонким пунцовым губам черную губку микрофона.

Музыка стихла. Медленно угасли лампы, и девушки послушно растворились во мраке зала. С потолка упал узкий голубой луч.

– Дамы и господа! – торжественно произнес комментатор, и его лицо засияло солнечной улыбкой. – Сегодня – впрочем, как и всегда – наш старый, видавший виды «Мэдисон» снова полон. Я не стану попусту задерживать вас никому не нужной болтовней, я скажу только, что сегодня, в этот прекрасный вечер вы сможете увидеть то, чего мы все так ждали и что само по себе является чудом. Итак, финал сезона среди тяжеловесов!

Зал оживился, дрогнул, трибуны захлебнулись восторженными воплями. Почтенная публика ликовала, предвкушая удовольствие.

Динамики изрыгали сенсацию:

– На ринге встречаются два величайших монстра нашего времени: Горилла Лэбс и Красавчик Дэйв!

Возле западной двери возник небольшой водоворот. Толпа забурлила и расступилась. Выставляя вперед дубинки, две колонны полицейских оттеснили беснующихся поклонников, расчищая узкий проход к рингу. И наконец в сопровождении дюжих телохранителей вышел невообразимых размеров чернокожий борец, рядом с которым и телохранители, и полисмены действительно казались сворой макак рядом с гориллой.

Увидев кумира, поклонники Лэбса взвыли. Ряды полицейских дрогнули, но через секунду их каменный порядок был восстановлен благодаря стараниям мускулистых парней из охраны. Сотни рук взметнулись вверх, головы пытались протиснуться сквозь сомкнутые полицейские мундиры, пальцы тянулись к алому шелковому халату борца, стараясь если не оторвать кусочек на память, то хотя бы коснуться ускользающей огненной материи.

Фотовспышка осветила Лэбса. Он тихонько, но грозно зарычал, и мощные мышцы шеи вспухли, поворачивая голову в сторону источника света. Из-за корпуса профессиональной камеры появилось сияющее потное лицо взъерошенного фоторепортера. Лэбс остановился, разминая пальцы рук. Журналист пощелкал затвором и, брызжа слюной, интимно просипел:

– Горилла, одну улыбочку! Всего одну! Лучший снимок!

Физиономия вновь нырнула в фотоаппарат.

– Чи-и-з! – проревел чернокожий громила, впечатывая квадрат кулака в широкую линзу объектива.

Брызнуло стекло – и окровавленное лицо репортера с размазанной улыбкой оказалось под ногами обезумевшей от счастья толпы. Начало было многообещающим.

Горилла Лэбс фыркнул, стряхнул с могучей лапы осколки и, довольно оскалившись, двинулся дальше.

– Дамы и господа! Сейчас! Именно сейчас перед вами предстанет живая легенда! Черный монстр Горилла Лэбс!

Ассистент комментатора подбежал к поднявшемуся на ринг бойцу и ткнул ему в лицо микрофон:

– Мистер Горилла! Пару слов зрителям перед началом боя!

Глаза Лэбса зловеще блестели в свете софитов. Наморщив лоб и нахмурив брови, негр скорчил страшную рожу и, схватив микрофон, заорал:

– Он – покойник, этот Красавчик! Он будет сегодня в морге строить глазки своим вонючим потрохам!

Лэбс грозно заревел, затем разинул пасть, засунул внутрь микрофон и медленно сжал челюсти. Стоваттные динамики под потолком разразились предсмертным микрофонным воплем. А на черном лице лишь раздулись широкие ноздри – и белозубый рот выплюнул на пол обломки пластика.

Трибуны выли и пенились бешеным восторгом. Такого не помнили даже болельщики-ветераны.

Сбросив халат, Лэбс немного поиграл полированным глянцем черных мышц и замер в своем углу, предоставив спину стараниям усердных массажистов.

Ассистенту перебросили новый микрофон, и неутомимый раб рекламы, подождав, пока затихнут приветственные вопли, продолжил:

– Это был Горилла Лэбс! А теперь… – Зал застыл в ожидании. – Дамы и господа! В синем углу сейчас появится очаровательный белокурый разрушитель, этот Красавчик Дэйв! Дэйв! Мы все ждем тебя!

Вой, полиция, телохранители, поклонники… Все, как положено.

Из восточного входа появился длинноволосый блондин в голубом плаще, украшенном сверкающими серебряными звездами. Раскачиваясь и ворча, как потревоженный гризли, он вразвалку шел к рингу, время от времени потрясая над головой глыбами сжатых кулаков. На лице Красавчика Дэйва застыла непроницаемая угрюмая маска.

Зрители волнами накатывались на охрану – и вдруг та не выдержала. Прорвав цепь полицейских, фанаты бросились к Дэйву, топя в своем бушующем море телохранителей. Подняв обожаемого кумира на руки, толпа понесла его к рингу и как пушинку перебросила через канаты. Невозмутимый Красавчик приземлился так, словно только что встал с кресла после ленча.

Ассистент, широко разведя руки, немедленно подбежал к белокурому гиганту и привычным жестом протянул микрофон.

– Вонючим черномазым обезьянам отрывают хвосты и головы! – четко проговорил Дэйв и скрипнул зубами. – Это ты, ниггер, который трахнул собственную задницу! Ты мертв! Понял?!

С этими словами он отшвырнул в сторону микрофон и рекламщика, чуть не оторвав последнему руку, и лишь потом снял халат.

Спружинив на канатах, толстяк ассистент подхватил здоровой рукой услужливо протянутый звукоусилитель и, смело влетев на середину ринга и задыхаясь от восторга, заверещал:

– Это был Красавчик Дэйв! Все-таки больно он дерется, господа!

Появившийся на ринге рефери выгнал толстяка за канаты, жестом остановил овации и торжественно, приняв величественную позу, произнес:

– Приготовились…

«Мэдисон» замер. Тишина становилась все более тонкой и хрупкой; секунды ползли, словно пьяные улитки с вечеринки…

Гонг! И трибуны взревели с новой силой.

– Ты готов умереть, сукин сын? – заорал Горилла Лэбс и бешеным быком набросился на Красавчика Дэйва.

Размашистая оплеуха звонко обрушилась на щеку блондина, разбрызгивая во все стороны искрящиеся капли пота. Дэйв отшатнулся и стал медленно заваливаться на спину, вращая огромными ручищами, словно мельница крыльями. Тяжелое тело с грохотом рухнуло под визг и свист публики.

Лэбс довольно ухмыльнулся и шагнул вперед.

Синие в звездах борцовки внезапно взлетели вверх – и дальше Лэбс продолжал двигаться лишь по инерции. Сильнейший удар, обрушившийся на его шею и уши, лишил чернокожего борца возможности что-либо предпринять. Ноги Красавчика Дэйва, сплясав на лоснящемся загривке Гориллы свой разрушительный танец, неумолимо влекли несостоявшегося победителя на пол. Тем не менее, падая, Лэбс успел выставить вперед руки.

На западной трибуне человек по имени Рассел Нэш – крепко сбитый мужчина средних лет в строгом сером плаще – устало прикрыл глаза, до того равнодушно взиравшие на ринг. Шум зала отдалился, затих, и в сознании Нэша гнусаво зазвучала тягучая мелодия шотландской волынки…

…Звуки волынки утонули в конском топоте. Малиновые стяги трепетали под холодными влажными поцелуями ветра, приносившими запах конского пота и разгоряченных человеческих тел. Коричневые фигуры, по пояс погруженные в молоко утреннего тумана, медленно надвигались на черно-серые шеренги, ощетинившиеся длинными пиками.

Небо на востоке бледно зарумянилось…

Красно-голубой шар стремительно катался по белой поверхности ринга. Несчастный рефери вцепился короткими ручками в канаты и завис на них, смешно поджав толстые ноги.

На середине помоста сумасшедшая карусель остановилась. Красавчик неожиданно легко стряхнул с себя гигантскую тушу Гориллы и с размаху сел верхом на черное тело, размазанное по снежной поверхности ринга, впечатывая розовую, бугрящуюся бицепсом руку между лопаток соперника. Чернокожий взревел раненным слоном и попытался сбросить сидевшего у него на пояснице Дэйва. Рывок… еще один…

…С высокого холма можно было увидеть огромное скопление пеших и конных воинов, прятавшихся в туманной лощине. Слабый белесый пар от учащенного дыхания поднимался над ними.

Украшенные бронзовой чеканкой боевые рога возвестили о начале сражения. Серая масса дрогнула и, как потерявшая равновесие лужица ртути, потекла на большой болотистый луг, где, ощетинившись длинными пиками и серебристой сталью мечей, воинов ожидала другая армия, под желтым стягом с черной головой быка.

Звон металла, конское ржание, крики…

– Убей его, убей! – отдавалось под сводами зала.

Успевший вырваться Лэбс разбежался и, словно пушечное ядро, врезался в оградительные канаты, используя их пружинящую силу. Красавчик кряхтя поднялся на четвереньки. Его светлая шевелюра растрепалась и теперь походила на сноп свежего сена. Разогнув мускулистую спину, он оторвал сжатые кулаки от пола и, сгруппировавшись, приготовился к отражению атаки летящего на него Гориллы, оравшего во всю глотку нечто невнятное и нецензурное.

Глыбы тел столкнулись, как два айсберга. Фонтан алой крови и ругательств брызнул из разбитых губ Дэйва, окрашивая снежно-белую поверхность ринга. А Горилла, перекувырнувшись через голову, остановился неподалеку от сбитого с ног противника.

Рефери опустился на одно колено и попытался нащупать пульс на шее Дэйва. Одновременно другой рукой, поднятой вверх, он отсчитывал секунды:

– Один, два, три…

Пальцы разгибались один за другим, а трибуны шелестели вслед за ними:

– Четыре, пять…

Горилла Лэбс прохаживался рядом, гордо выпятив грудь и демонстрируя поклонникам свои великолепные мышцы. С трибун ему махали звездно-полосатыми флажками. Черный гигант осклабился и довольно прорычал:

– Чего возиться? Он уже труп! Похороните, и дело с концом…

– Шесть, семь…

Красавчик Дэйв – труп с точки зрения Лэбса – неожиданно встряхнул головой и приподнялся на руках. Его взгляд становился все более осмысленным.

– К черту! – процедил он сквозь зубы и, вскочив, отшвырнул в сторону рефери.

Лэбс удивленно обернулся и, мгновенно оценив ситуацию, по привычке спружинил на ближайшем ограждении и вновь полетел на Красавчика. Только на этот раз Дэйв вовремя отскочил в сторону – и Горилла пронесся мимо, получив вдогонку удар пяткой в поясницу.

…Лезвие меча бессильно дрогнуло и упало, вонзившись в холодную жижу под ногами. Рыжебородый воин пытался вырвать из своего живота копье, но оно не слушалось его слабеющих пальцев. И раненый, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, отступал назад, пока волна страшной боли не смяла судорогой тело и не бросила его на землю.

Щит опустился. Жилистая рука перехватила копье, но наконечник плотно засел во внутренностях врага под пластинами доспехов…

– Десятый раунд, – рефери дал знак к началу – и прозвучал гонг.

Трибуны взвыли от восторга, когда оба соперника в очередной раз растянулись на полу. Казалось, только вой зрителей и заставил бойцов снова подняться. Поддержка зала восстанавливала потерянные силы подобно допингу. Разлетевшись в разные углы, борцы постояли и направились в центр за свежей порцией пинков и тумаков, которые припасли друг для друга.

Обезумевшие от возбуждения очаровательные молоденькие девушки перевешивались через поручни верхних трибун и что-то истошно кричали. Подоспевшие полицейские возвращали поклонниц на их места, но навести порядок на десятом раунде невозможно. Это знает даже новичок.

Девушки лягались, вырываясь из крепких объятий закона, рыдали, растирая по раскрасневшимся физиономиям потекшую косметику, яростно отбивались и продолжали надрывать голосовые связки.

А на ринге продолжалось священнодействие боя.

Удар в лоб заставил Красавчика Дэйва в сотый раз опуститься на четвереньки. Сознание сжалось в красный пылающий шар, готовясь покинуть уставшее измотанное тело, а голова вдруг стала слишком тяжелой даже для монументальной шеи Красавчика.

«Черт бы вас всех побрал! Разорались, сучки!..» – успел подумать Дэйв, растягиваясь на полу.

Горилла схватил белокурую голову соперника и принялся деловитыми короткими сериями наносить удары коленом в его лицо, свободной рукой отмахиваясь от рефери.

Трибуны неистовствовали. Да, сегодня победа Гориллы Лэбса была на редкость красивой и убедительной. Любого спроси…

Боковые судьи жестами показали, что им все ясно и понятно. Гонг. Рефери наконец прорвался к еле дышащему Дэйву, отпихивая от него Лэбса. Лэбс подумал, треснул напоследок хрипящего экс-Красавчика по затылку и отошел в сторону…

Бурый луг постепенно становился серо-серебряным. Из-за плотной стены щитов встал изрядно поредевший строй лучников и, прицелившись в отступающих врагов, дал тихий шелестящий залп.

Солнце уже поднялось и теперь, съедая остатки тумана, отражалось в лежащем и шевелящемся металле. Вой волынок аккомпанировал пляшущей в солнечных зайчиках смерти…

Рефери торжественно поднял руку победителя и повис на ней, как обезьяна на ветке могучего дерева.

– Дамы и господа! Победа! Победил Горилла Лэбс! Приветствуйте чемпиона!.. – во всю глотку вопил комментатор.

Люди вскакивали с мест, свистели, орали, в воздух летели бумажные ленты серпантина и конфетти, хлопали хлопушки.

Всенародное ликование бурлило, грозя захлестнуть своими волнами ринг.

Рассел Нэш – невозмутимый мужчина на западной трибуне – поднял глаза на экран монитора, установленного над верхними трибунами сектора. Крупным планом показывали победителя. На его помятом черном лице застыла самодовольная гримаса. Лэбс старательно таращился в искрящийся вспышками фотокамер зал.

Круглолицый парень в надвинутой на глаза бейсболке положил тяжелую руку на плечо Рассела и, дыша пивным перегаром, восторженно заорал прямо ему в ухо:

– Он выиграл! Он все-таки выиграл, этот сукин сын!..

Рассел не шевелился. Перехватив его отсутствующий взгляд, парень отстранился и продолжал радостно орать, уставясь на светлый квадрат ринга внизу.

Странное, до боли в груди знакомое чувство внезапно охватило Рассела. Он приподнялся со своего места и стал пристально всматриваться в противоположные трибуны. Оттуда, из пестрого скопища маленьких человечков, на него смотрел кто-то, пока еще незнакомый, но тем не менее очень близкий, чей пристальный холодный взгляд смог отыскать Нэша в этом разношерстном зрительском винегрете. И Рассел понял.

Пора. Пришло время. Время для жизни и смерти.

Рассел встал и начал пробираться к выходу.

Он поднял воротник серого плаща, закрывавший половину лица, и, втянув голову в плечи, медленно двинулся по ступенькам к выходу мимо по-лицейских, стоящих возле самых дверей. Потом обернулся и еще раз посмотрел в зал.

– Дамы и господа, – вещал, приветливо улыбаясь, комментатор, – через минуту мы вручим победителю наш главный приз и пояс чемпиона!

– Здорово?! – обратился к Расселу коренастый сержант, стоящий слева в дверях. – Правда, здорово?!

– Что? – Рассел прищурился и, тяжело вздохнув, произнес: – А… Вы действительно так думаете, сержант?

Полицейский удивленно проводил взглядом странного зрителя.

2

Даже здесь, в глубине подземного гаража, были слышны восторженные крики и громовые овации, приветствующие чемпиона. Бетонные перекрытия мерно гудели в такт аплодисментам, сотрясающим зал «Мэдисона».

Петляя между машинами, Рассел наконец вышел из-за бетонной колонны и остановился в широком проходе, слабо освещенном тусклыми лампами дневного света. Пусто. Только гулкое эхо еще отражало от стен звук его шагов, словно бегая между стоящими в ожидании предстоящей дороги автомобилями. Что-то хрустнуло под ногой – и Рассел вздрогнул. Раздавленная жестянка из-под кока-колы отлетела в сторону, дребезжа и подпрыгивая.

– Мак-Лауд!

Он резко обернулся на зов. В трех ярдах от него стоял седой человек старше средних лет, с гладко зачесанными назад волосами. Человек был одет в черный кожаный плащ, из-под которого выглядывали лацканы дорогого, хорошо пошитого пиджака. Большие солнцезащитные очки скрывали верхнюю часть лица, видны были лишь широкие скулы, массивный подбородок и жестко очерченный рот. Но взгляд… Для этого – не нужны глаза, для этого не нужно даже тело. Для этого нужна цель. Остальное неважно.

– Да, это я.

Рассел медленно отступил назад, расстегивая на груди пуговицы своего плаща. Седой человек молча шевельнулся, и в его руке возник длинный узкий меч-шпага с роскошной, богато украшенной гардой, состоящей из перевитых между собой полосок металла.

– Не торопись, – проговорил Рассел, отступил еще на шаг, осмотрелся, и сунул руку под плащ.

Пора. И седой человек тоже понял это.

Короткий стремительный выпад – и тонкая сталь, просвистев рядом с головой Нэша, с визгом наткнулась на серебристо-голубое лезвие подставленной под удар катаны – традиционного меча самураев. Нападавший отскочил в сторону и, скинув одним движением мешавшую ему верхнюю одежду, приготовился к новому броску.

– Мак-Лауд, – злобно обратился он к Нэшу, стоявшему с обнаженным мечом наизготовку, – ты не забыл? Должен остаться только один!..

С этими словами незнакомец вновь ринулся в атаку. Лезвия, будто ласкаясь, прошлись друг по другу – и узкий клинок, соскользнув с изогнутого тела катаны, со скрежетом пронзил капот стоящей рядом машины, как если бы тот был сделан из картона.

– Договорились, – холодно отозвался Рассел, словно не его только что пытались убить. Он описал своим японским мечом замысловатую дугу – и лязг скрещивающейся стали заполнил бетонный мешок. Удары сыпались один за другим, голубые смертоносные молнии разбрасывали снопы белых искр. Наконец Рассел прижал соперника к капоту синего «шевроле» и нанес сокрушительный удар сверху. Но лезвие, слизнув по дороге полу пиджака, погрузилось в мягкий дребезжащий металл.

– Стареешь, Мак-Лауд! – ехидно заметил седой, отскакивая к бетонной колонне. – Ты, наверное, скоро умрешь!

– Может быть, хотя я думаю иначе…

Рассел вскочил на капот одной из машин рядом с колонной и набросился на противника, не давая ему времени на нападение. Седой защищался с ожесточением обезумевшего тигра. Нырнув за колонну, по которой уже успели пройтись мечи, он, улучив момент, тоже взобрался на капот автомобиля. Лезвие его меча просвистело над головой Рассела и, неожиданно высоко взлетев, прорезало толстую медную змею многожильного кабеля. Сноп искр и шквал голубого пламени вырвались из зияющей раны. Длинные лампы дневного света под потолком мигнули и погасли. На несколько минут гараж погрузился во мрак. Рассел застыл на месте, подобно статуе древнего воина, и напряженно вслушивался в тишину. Какой-то звук за спиной заставил его обернуться – и тут же лобовое стекло машины, на капоте которой он стоял, лопнуло и осыпалось в салон хрустальным дождем колючих осколков.

Слабый желтый свет аварийного освещения, загоревшегося в гараже как по мановению волшебной палочки, до неузнаваемости изменил цвета стоящих в рядах автомашин.

Черная фигура скользнула в проеме между «порше» и микроавтобусом. Рассел прыгнул и, перелетев через две машины, оказался на крыше автобуса. Теперь седая голова маячила прямо у его ног. Нэш занес меч. Острая как бритва катана на взмахе в один миг перерубила трубу водоснабжения и кабель сигнализации, проходившие по балке потолка.

Ледяной душ из отверстия в трубе обрушился на голову седого. Тот зашипел и вскинул вверх руку с оружием.

Рассел спрыгнул с капота – и в эту секунду лезвие узкого меча словно обвилось вокруг самурайского клинка, выбивая рукоять катаны из рук хозяина. Катана, сверкнув в желтом свете бирюзовым бликом, перевернулась в воздухе и исчезла под колесами дорогого «рено».

– Ну, Мак-Лауд, что мы теперь будем делать? Все-таки умирать?

Седой медленно надвигался на прижавшегося к мокрому металлу Рассела.

В десяти ярдах от него за старой моделью «форда» на стене висел пожарный щит с большим топором и длинным багром.

Рассел присел, уворачиваясь от удара, и вжался в дверцу автобуса, которая разошлась над его головой от разрушительного удара стального лезвия. В следующую секунду он уже мчался к щиту. Промокшая насквозь одежда прилипла к телу, мешая свободно двигаться, но Нэш благополучно добрался до щита, резкими прыжками ускользая от преследующего его вездесущего гибкого клинка.

Руки впились в липкую от грязи рукоятку багра. Седой методично взмахивал своим мечом-шпагой, и с каждым последующим ударом древко багра становилось короче на несколько дюймов. Рассел продолжал отступать, сдавая позиции, с каждым шагом отдаляясь от машины, под которой лежало его верное оружие.

Еще одна атака седого – и в руках Нэша остался лишь небольшой обрубок буковой рукоятки. Плотно сжатые губы седого дрогнули, обнажая ровные ряды белоснежных зубов в нехорошей кривой улыбке:

– Я напоминаю: должен остаться только…

Он не договорил. Рассел бросил обрубок древка в голову седого. Узкое лезвие молниеносно взметнулось, рассекая летящий предмет на две половинки, одна из которых все же ухитрилась сбить с переносицы темные очки.

Воспользовавшись моментом, Рассел незаметно нырнул за капот «бьюика» и присел на корточки.

Его соперник отбежал в сторону и стал быстро удаляться в звенящий мрак дальнего перехода гаража.

Рассел растянулся на мокром бетоне, осматривая пространство под колесами стоящих рядом автомобилей. Слева от него, за третьим рядом машин, на полу блестел клинок его меча. Рассел стремительно метнулся через капоты, словно идущий на нерест лосось, и через мгновение оказался возле нужного ему автомобиля.

Искаженное лицо седого внезапно вынырнуло из проема между аппаратами, продающими баночное пиво. Рассел скользнул под машину и протянул руку к драконьей голове, которой была украшена рукоятка катаны. Быстрые шаги, сливающиеся с шелестом падающей с потолка воды, приближались.

Рука крепко сжала оружие. Рассел мгновенно поднялся на ноги и, взметнув клинок, парировал тяжелый удар, который обрушился сверху. Изящный поворот лезвия – и острие катаны буквально вырвало меч из рук противника. Меч описал большую дугу и упал в двадцати футах от сражавшихся.

Скуластое лицо соперника приобрело серый цвет. Седой смотрел на Рассела, не решаясь сделать ни малейшего движения. И тогда резкий боковой удар завершил не в меру затянувшийся бой. Голова, отсеченная от тела, стукнулась о мокрый бетон пола и покатилась. Тело еще долю секунды стояло в прежней позе, после чего грузно повалилось набок, фонтанируя кровью из перерубленных артерий.

Рассел снова ощутил холодные потоки, льющиеся с потолка, но это была уже не вода, – вернее, не только вода.

Искрящееся в желтом свете лезвие катаны на два дюйма вошло в бетонную колонну на той высоте, где несколько секунд назад находилась шея противника. Резким рывком Нэш освободил смертоносную сталь и отошел от обезглавленного тела.

Порывистый ветер, налетевший ниоткуда, превратился в ледяной смерч и медленно поднял мертвое тело в воздух. Из перерезанной шеи еще продолжала капать кровь. Тяжелые бурые капли падали на бетон и собирались в небольшие лужицы.

Тупая боль сдавила виски. Тишину подземелья гаража взорвал громовой раскат – и ослепительная молния ударила в спину опустившегося на одно колено Рассела. Жуткий нечеловеческий крик вырвался из его груди и понесся по сумрачным тоннелям, отражаясь от стен и петляя среди колонн.

Извивающиеся змеи молний оплели тело Рассела и зависший в воздухе труп, бичами хлестнули по стальным корпусам дремлющих машин. Сотни автомобилей разом взревели моторами, вспыхнули фары, замигали в беснующейся цветомузыке красные и желтые огоньки. Казалось, что электрический дьявол вселился в разноцветный металл и наделил его собственной жизнью, удивительной и неподвластной человеку.

Превозмогая страшную боль в голове и во всем теле, Рассел поднялся на ноги. Блистающий поток бушевал вокруг него. Новый раскат грома потряс холодные своды бетонного подземелья, и по широкому проходу между рядами автомобилей запрыгали ослепительные мячики шаровых молний.

Снова грянул гром. Машина, стоящая возле Рассела, тронулась с места, но, не успев проехать и двух футов, рассыпалась на куски от мощного взрыва внутри салона. То же произошло со следующей машиной; за ней еще, еще… Волна взрывов прокатилась по гаражу.

Все было очень просто – и очень страшно. Резкий толчок воздуха – и блестящая совершенная конструкция, шедевр современного дизайна, брызжа стеклом и расплавленным пластиком, превращается в груду бесполезного искореженного хлама.

В воздухе метались голубые змеи молний и бушевал невидимый тайфун, в эпицентре которого неподвижно стоял человек, которого все звали Рассел Нэш. Лишь покойный обладатель узкого меча звал его Мак-Лауд.

Все прекратилось так же неожиданно, как и началось. Морозный поток исчез, унося с собой искрящиеся хлысты разрядов и рвущую на куски боль. Обезглавленное тело рухнуло на пол, как и положено нормальному покойнику, а не электрическому зомби.

Все. Все?..

Рассел открыл глаза. Холодный пот стекал со лба, заливая едким соленым раствором глаза. Было тихо. Он по-прежнему находился рядом с убитым, окруженный изуродованными неведомой силой автомобилями. Пахло озоном, словно только что отбушевала гроза; пахло морем и лесом. Вдалеке послышались переливы полицейских сирен.

Рассел огляделся по сторонам и начал выбираться из автомобильного хаоса, лавируя между разноцветными мертвыми машинами.

Вспыхнули длинные люминесцентные светильники. Вой полицейских сирен, приближаясь, усиливался. Рассел вновь осмотрелся. Страшные разрушения царили в четком круге диаметром в добрые сто ярдов, с эпицентром в том месте, где Рассел снес голову своему противнику. Остальные «кадиллаки», «порши», «ситроэны», «БМВ» и прочие машины, как и раньше, мирно стояли в белых прямоугольниках парковочной разметки.

Он бросился бежать к своей машине, оставленной возле бокового въезда в гараж. Звук его удаляющихся шагов метался в плотной тишине пустого гаража.

По дороге он уладил еще одно очень важное дело. Встав на капот одного из автомобилей, Нэш аккуратно положил свой меч на металлический щиток, к которому были прикреплены лампы дневного света. Задержавшись на мгновенье, он спрыгнул на пол и провел рукавом плаща по мокрому лицу. Слезы? Вряд ли…