Текст книги "Эрагон"

Эрагон не сомневался в том, что Сапфиру никто увидеть не мог. Так откуда же Гальбаториксу стало о ней известно? Когда он поделился с Бромом своими сомнениями, тот сказал:

– Вряд ли кто-то из жителей Карвахолла поспешил донести на тебя. Хотя все может быть… Ты бы все-таки рассказал мне, где нашел драконье яйцо и как вырастил Сапфиру? Это, возможно, немного прояснит ситуацию.

Эрагон колебался. Но, вспомнив все, что случилось с тех пор, как он нашел в горах «синий камень», решил, что неплохо было бы наконец-то с кем-то этим поделиться. Бром слушал его молча и очень внимательно, задав всего несколько коротких вопросов. Солнце уже почти село, когда Эрагон завершил свой рассказ, и они с Бромом надолго замолкли, глядя, как разливаются по небу краски зари. Эрагон не выдержал первым и снова заговорил:

– Мне только очень хотелось бы знать, откуда там взялось это яйцо. А сама Сапфира этого, конечно, не помнит.

Бром насмешливо на него глянул:

– Еще бы ей помнить! Впрочем, этого и я не знаю… Хотя ты очень многое прояснил для меня своим рассказом. Я уверен, что никто, кроме нас, Сапфиру не видел, но у раззаков наверняка имелись шпионы и в Карвахолле, и в других селениях. Впрочем, теперь эти люди, скорее всего, уже умерли… В общем, нелегко тебе пришлось, Эрагон. Но ты очень многое успел, и я просто потрясен твоими успехами!

Эрагон, с безучастным видом любовавшийся закатом, вдруг встрепенулся и спросил:

– А кто тебе голову-то разбил? Похоже, будто кто-то в тебя здоровенным камнем запустил!

– Нет, это был не камень. Хотя действительно похоже… – Бром попыхтел трубкой и пояснил: – Я хотел кое-что разузнать и несколько раз подкрадывался к тому месту, где раззаки стояли лагерем. И в итоге они подстерегли меня в темноте. Ловушку они, конечно, устроили здорово, да только меня явно недооценили. В общем, мне удалось сбить их с толку. Хотя, – сухо прибавил он, – за собственную глупость мне все же пришлось заплатить. Меня так оглушили, что я замертво рухнул на землю и пришел в себя лишь на следующий день. А раззаки тем временем успели добраться до вашей фермы. И я не сумел их остановить… Впрочем, я тут же начал преследование, и как раз в этот момент мы с тобой встретились на дороге.

«Кто же он такой, если уверен, что мог бы сразиться с раззаками в одиночку? – думал Эрагон. – Они подстерегли его в темноте и сочли убитым, а он, оказывается, был всего лишь оглушен!»

Не придя ни к какому выводу, он с жаром спросил Брома:

– А когда ты заметил у меня на ладони тот знак, почему же сразу не сказал мне, что это были раззаки? Я бы сперва предупредил Гэрроу, а уж потом поспешил бы к Сапфире, и тогда, возможно, мы сумели бы спастись все втроем.

– Я тогда был совсем не уверен в том, как именно следует поступить, – вздохнул Бром. – Я полагал, что сумею отвести от тебя раззаков, а уж потом, когда они уберутся восвояси, непременно заставлю тебя во всем признаться. Но эти твари меня перехитрили. Я совершил большую ошибку, о которой глубоко сожалею. Да и тебе моя ошибка дорого обошлась!

– Кто ты? – вдруг резко спросил его Эрагон. В голосе его звучала горечь. – И откуда у тебя, простого деревенского сказителя, меч Всадника? Откуда ты столько знаешь о Всадниках и о раззаках?

Бром выбил трубку, помолчал и ответил:

– По-моему, я достаточно ясно дал понять: я не намерен обсуждать с тобой источник своих знаний.

– Но мой дядя умер! Умер! – воскликнул Эрагон, взмахнув рукой, точно мечом. – И я до сих пор верил твоим речам только потому, что Сапфира выказала к тебе уважение. Но теперь я тебе не верю! Ты не тот, за кого себя выдаешь! И все эти годы, живя в Карвахолле, ты попросту притворялся! Я требую: объяснись!

Бром довольно долго не отвечал, глядя на дым, вьющийся над костром. Морщины у него на лбу становились все глубже, а брови все сильнее сдвигались на переносице. Он почти не двигался – лишь порой подносил трубку к губам и затягивался. Наконец он все же заговорил:

– Ты, по всей вероятности, никогда прежде об этом не задумывался, но ведь всем известно, что большую часть своей жизни я прожил отнюдь не в долине Паланкар. Я поселился в Карвахолле относительно недавно и лишь здесь стал выступать в роли сказителя. Впрочем, в разные времена и для разных людей мне пришлось играть разные роли… У меня чрезвычайно богатое и сложное прошлое, мой мальчик. Отчасти в связи с желанием забыть об этом прошлом я и решил поселиться в здешних краях. Ты прав: я действительно не тот, за кого себя выдаю.

– Ха! – воскликнул Эрагон. – Так кто же ты?

– Я тот, кто здесь специально для того, чтобы помочь тебе, – улыбнулся Бром. – И не придирайся к словам – это самые правдивые слова, какие я произносил когда-либо в своей жизни. Но на вопросы твои я все же отвечать не намерен. В данный момент тебе совершенно не нужно знать, какова была моя жизнь в прошлом. Да ты пока что и не заслужил права знать об этом. Разумеется, простой деревенский сказитель не может обладать такими знаниями и умениями, но ведь я вовсе не деревенский сказитель. И тебе придется принять это к сведению и примириться с тем фактом, что я никогда не стану рассказывать историю своей жизни первому встречному!

Эрагон сердито глянул на него и, буркнув: «Ладно, я ложусь спать!» – отошел от костра, чрезвычайно обиженный тем, что его назвали «первым встречным».

Бром, казалось, ничуть этому не удивился, но в глазах его промелькнула печаль. Он расстелил свое одеяло поближе к костру, а Эрагон улегся под боком у Сапфиры. И вскоре тишина воцарилась в их маленьком лагере.

Изготовление седла

Стоило Эрагону открыть глаза, и осознание того, что Гэрроу умер, тяжким грузом легло ему на сердце. Натянув одеяло на голову, он тихо заплакал. Хорошо было бы лежать в этом теплом полумраке и не двигаться… спрятаться ото всех на свете… обо всех позабыть… Черт бы побрал этого Брома! Эрагон сразу же перестал плакать, вытер глаза и вылез из-под одеяла.

Бром уже готовил завтрак.

– Доброе утро, – сказал он.

Эрагон что-то буркнул в ответ и, сунув тут же заледеневшие пальцы под мышки, присел на корточки у огня, ожидая, когда будет готова еда. Ели быстро, стараясь проглотить пищу, пока не остыла. Поев, Эрагон тщательно протер свою миску снегом и расстелил украденную бычью шкуру.

– Что это ты собираешься делать? – спросил Бром. – Вряд ли стоит таскать эти шкуры с собой.

– Я хочу сделать седло для Сапфиры.

– Хм?.. – Бром подошел поближе. – Вообще говоря, для драконов существует два типа седел… Одно твердое и высокое, как для лошади, но для его изготовления нужно немало времени и специальные инструменты, а у нас нет ни того, ни другого. Можно, конечно, сделать и мягкое седло… Собственно говоря, это просто несколько слоев кожи, проложенные между седоком и спиной дракона. Такими седлами пользовались в тех случаях, когда важнее всего были скорость и подвижность Всадника, хотя эти седла далеко не так удобны, как твердые.

– А ты не можешь рассказать мне, как выглядело мягкое седло? – попросил Эрагон.

– Лучше я его сделаю.

– Пожалуйста, делай. – И Эрагон, пожав плечами, отошел в сторонку.

– Ладно. Только и ты смотри внимательно. Когда-нибудь тебе придется самому такое седло делать.

С разрешения Сапфиры Бром измерил длину ее шеи и окружность груди, потом из одной шкуры вырезал пять ровных широких полос, а из другой – еще около дюжины разных более мелких деталей. Оставшуюся кожу он нарезал на длинные тонкие полоски и с помощью этих ремешков стал сшивать отдельные детали будущего седла. Для каждого стежка приходилось сперва делать две дырки в толстенной коже, и Эрагон стал помогать Брому. Продевая ремешки в дырки, Бром затем просто завязывал их каким-то хитрым узлом, оставляя длинные концы – пряжек-то у него не было, – чтобы можно было распустить узел и перевязать его заново, когда дракон подрастет.

Основная часть седла состояла из трех одинаковых деталей, сшитых вместе и пришитых к дополнительной прокладке. Спереди к седлу крепилась широкая петля, точно соответствовавшая по размеру одному из острых шипов на шее Сапфиры, а широкие ремни, пришитые с обеих сторон седла, следовало пропустить у драконихи под брюхом и там закрепить. Вместо стремян можно было использовать петли, сделанные на разной высоте вдоль боковых ремней. Петли были небольшие и довольно тугие, и ноги должны были держаться в них прочно. Между передними ногами дракона пропускался широкий раздвоенный ремень, который, охватывая обе ноги, крепился к седлу.

Пока Бром занимался седлом, Эрагон починил свой ранец и приготовил обед, а также еду в дорогу. К вечеру все дела были завершены, и усталый Бром, надев седло на Сапфиру, проверил, насколько ей в нем удобно, кое-что подправил, снял седло и удовлетворенно улыбнулся.

– Здорово ты потрудился, – нехотя признал Эрагон.

Бром кивнул.

– Все всегда нужно делать как следует. Самому же потом лучше будет. Но, если честно, кожа была очень жесткая!

«Не хочешь ли опробовать новое седло?» – спросила Эрагона Сапфира.

«Давай лучше завтра, – сказал ей Эрагон, накрывая седло одеялом. – Сейчас уже слишком поздно». На самом деле ему вовсе не хотелось садиться на спину драконихи – последствия его первой поездки на ней все еще сильно давали о себе знать.

Обед съели быстро. Мясо, приготовленное Эрагоном, оказалось довольно вкусным. Поев, Бром вопросительно посмотрел на Эрагона:

– Ну что, завтра в путь?

– Не вижу причин дольше тут оставаться.

– Пожалуй… – Бром беспокойно заерзал. – Видишь ли, Эрагон, я должен извиниться за то, что все так вышло… Честное слово, я этого не хотел! Твоя семья не заслужила такого горя. Ах, если б можно было повернуть назад!.. Мне очень жаль, поверь.

Эрагон молчал, в глаза Брому он старался не смотреть. Через некоторое время Бром снова заговорил:

– Нам вскоре понадобятся лошади…

– Тебе, может, лошадь и понадобится, а у меня есть Сапфира.

– Ни одна лошадь не может угнаться за летящим драконом, – покачал головой Бром, – а Сапфира слишком молода, чтобы нести нас обоих. Кроме того, нам безопаснее оставаться вместе, да и ехать верхом на лошади гораздо удобнее, чем идти пешком.

– Но так будет гораздо труднее угнаться за раззаками, – возразил Эрагон. – Верхом на Сапфире я, наверное, смог бы отыскать их за день или за два, а на лошадях мы еще невесть сколько времени будем их догонять – если вообще когда-нибудь догоним и сможем с ними сразиться.

– И все равно тебе придется пересесть с дракона на лошадь, – медленно и внятно проговорил Бром, – если ты, конечно, хочешь, чтобы я тебя сопровождал.

Эрагон задумался.

– Ну ладно, – проворчал он. – Давай раздобудем лошадей. Но покупать их придется тебе. У меня денег совсем нет, а воровать я больше не хочу. Нехорошо это.

– Это с какой точки зрения посмотреть, – усмехнулся Бром. – Итак, прежде чем мы отправимся в путь, запомни как следует: раззаки – верные слуги короля, так что им будет повсеместно оказываться поддержка, да и закон для них не писан. И у них повсюду найдутся и тугие кошельки, и добровольные помощники. Кроме того, не забывай, что для Гальбаторикса важно либо превратить тебя в своего слугу, либо попросту убить – хотя вряд ли сведения о тебе самом уже достигли его ушей. Но чем дольше тебе удастся избегать встречи с раззаками, тем сильнее будет тревожиться король, отлично понимая, что с каждым днем вы с Сапфирой становитесь сильнее и с каждой минутой все больше возрастает вероятность того, что присоединитесь вы не к нему, а к его противникам. Ты должен быть очень осторожен, ибо запросто можешь превратиться из охотника в преследуемую жертву.

На Эрагона эти слова произвели весьма сильное впечатление. Глубоко задумавшись, он крутил в руках прутик и молчал.

– Ну, довольно разговоров, – прервал молчание Бром. – Поздно уже, а у меня от усталости все кости ломит. Завтра еще успеем наговориться.

Эрагон согласно кивнул и затушил костер.

Теринсфорд

Рассвет был пасмурным, дул пронзительный ветер, но в лесу стояла тишина. После легкого завтрака Бром и Эрагон присыпали костер снегом и собрались в путь. К своему ранцу Эрагон прикрепил лук и колчан со стрелами – чтобы удобнее было дотянуться в случае чего. На Сапфиру надели седло: ей придется побыть в нем до тех пор, пока они не раздобудут лошадей. Меч Заррок Эрагон крепко привязал к седлу Сапфиры – ему совсем не хотелось тащить его на себе. А кроме того, он отлично понимал, что в его руках этот меч пока что не страшнее дубинки.

В зарослях ежевики Эрагон чувствовал себя в полной безопасности, но стоило им выбраться оттуда, и он сразу насторожился. Тревога терзала его душу. Сапфира, взлетев, кружила над ними. Вскоре деревья поредели: они подходили к ферме.

«Когда-нибудь я еще непременно вернусь в эти места! – уговаривал себя Эрагон, с тоской глядя на разрушенный дом и амбар. – Я ухожу отсюда не навсегда, этого просто не может быть! Этого никогда не будет! Я обязательно вернусь…»

И он, расправив плечи, решительно зашагал на юг, в неведомые ему края.

Сапфира тем временем успела улететь далеко на запад, к горам. Когда она совсем пропала из виду, Эрагону стало не по себе. К сожалению, даже сейчас, когда никого поблизости не было, они не могли быть вместе – случайный прохожий легко мог бы заметить с дороги летящего дракона.

На подтаявшем снегу следы раззаков были видны плохо, но Эрагон не слишком по этому поводу беспокоился: вряд ли они ушли куда-то в сторону – ведь это самый удобный и короткий путь на юг. А вот когда они выйдут из долины и дорога разделится на несколько троп, будет довольно трудно определить, какой именно путь выбрали раззаки.

Оба молчали, стараясь идти как можно быстрее. Истерзанные ноги Эрагона кровоточили там, где на ранах лопнула свежая корочка. Чтобы отвлечься от мучительной боли, он первым нарушил молчание:

– Так что же все-таки умеют делать драконы? Ты говорил, что тебе кое-что об этом известно.

Бром засмеялся, словно отмахиваясь от этого вопроса, и крупный сапфир в его кольце ярко блеснул.

– К сожалению, – сказал он наконец, – знаю я о драконах чрезвычайно мало. Во всяком случае, по сравнению с тем, что мне хотелось бы знать о них! Между прочим, на тот вопрос, который задал ты, люди пытались ответить в течение многих столетий, так что пойми: сведения, которые я могу сообщить тебе, уже изначально являются неполными. Драконы всегда были существами загадочными, хотя, наверное, сами вовсе не стремились к этому.

Прежде чем я отвечу на твой вопрос, надо рассказать тебе кое-что о драконах вообще. Ты только запутаешься, если мы начнем обсуждать столь важную и сложную тему с середины, ничего не узнав о самой природе драконов. Я начну с их жизненного цикла. И если данный предмет не покажется тебе слишком утомительным, мы перейдем к следующей теме.

Бром рассказал Эрагону, как спариваются драконы и сколько времени требуется, чтобы из яиц вылупились детеныши.

– Видишь ли, – говорил он, – когда дракониха откладывает яйцо, детеныш внутри него уже совершенно готов к вылуплению. Однако же благоприятных обстоятельств он выжидает долго – иногда несколько лет! Когда драконы жили в диких краях, на свободе, подобные обстоятельства главным образом зависели от количества пищи. Но с тех пор как драконы заключили союз с эльфами, некоторое количество своих яиц, обычно одно или два, они каждый год передавали в дар Всадникам. И сидевшие внутри яиц дракончики выжидали, даже не думая проклевываться, пока не появлялся тот, кому суждено было стать Всадником и хозяином данного дракона. Хотя никто так и не понял, каким образом, сидя в яйце, маленький дракон мог это почувствовать. Обычно делали так: Всадники, выстроившись в ряд, по очереди касались яйца, ожидая, что оно само «выберет» кого-то из них.

– Ты хочешь сказать, что Сапфира могла и не проклюнуться из яйца, если бы я ей не понравился? – недоверчиво спросил Эрагон.

– Вполне возможно.

И Эрагон чуть не лопнул от гордости: еще бы, из всех жителей Алагейзии Сапфира выбрала именно его! Интересно, сколько же времени ей пришлось ждать? И он вздрогнул от холода, подумав о том, каково ей было сидеть в тесном яйце, скрючившись, среди холодных гор.

А Бром продолжал свой рассказ. Он разъяснил Эрагону, что и когда драконы едят. Взрослый дракон, оставаясь на одном месте, может месяцами обходиться без пищи, но в период спаривания драконы должны есть каждую неделю. Некоторые растения способны избавить их от болезней, другие же, напротив, чрезвычайно для них вредны. Существуют различные способы ухода за когтями драконов и за их чешуей, например…

Бром рассказывал еще долго; он рассказал также, как следует себя вести при нападении вражеского Всадника – будь ты пешим, конным или тоже сидящим верхом на драконе – и как вступить с таким врагом в схватку. Живот дракона, говорил он, отлично защищен панцирем чешуи, а вот подмышки у него мягкие, беззащитные. Эрагон то и дело прерывал Брома, задавая ему различные вопросы, но Бром, похоже, был этим как раз очень доволен. За столь увлекательной беседой время летело незаметно.

К вечеру они подошли к Теринсфорду и уже в темноте стали искать место для ночлега. И тут Эрагон вдруг спросил:

– А кто был тот Всадник, что владел Зарроком?

– О, это был могущественный человек, – ответил Бром, – многие боялись его. Он не только обладал огромной властью, но и невероятной физической силой.

– А как было его имя?

– Этого я тебе пока не скажу. – Эрагон запротестовал было, но Бром был непреклонен. – Некоторых вещей тебе пока лучше не знать: они могут быть для тебя опасны, к тому же они способны отвлечь тебя от основной цели. Нет никакого смысла преждевременно тревожить твою душу – ведь у тебя пока нет ни власти, ни возможностей, чтобы противостоять тем, кто хотел бы использовать тебя и твоего дракона во имя Зла.

– Знаешь что? – гневно сверкнул глазами Эрагон. – Ты, по-моему, просто получаешь удовольствие от того, что все время меня дразнишь, всякие загадки мне загадываешь! Между прочим, я еще не окончательно решил, хочу ли и впредь путешествовать вместе с тобой, так что лучше не зли меня. А если хочешь что-то сказать, говори прямо, не увиливай!

– Ладно, не сердись. В свое время ты все узнаешь, – примирительным тоном сказал Бром, но Эрагон еще долго что-то бурчал себе под нос, совершенно в этом не убежденный.

Наконец они нашли подходящее место для ночлега и разожгли костер. Сапфира присоединилась к ним, когда мясо было уже почти готово.

«Успела ли ты поохотиться?» – спросил у нее Эрагон.

Она даже фыркнула от удовольствия:

«Вы бы еще помедленнее шли! Можно слетать за море и вернуться, и то от вас не отстать!»

«Не груби! – прикрикнул на нее Эрагон. – Скоро мы станем продвигаться быстрее, вот только лошадей раздобудем».

Но Сапфира, выдохнув целое облако дыма, издевательским тоном заявила:

«Только вряд ли вам раззаков догнать удастся. До них вам несколько дней пути. И они, похоже, подозревают, что их преследуют. Иначе зачем они до такой степени разрушили ферму? Они это сделали специально, желая вас разозлить и вынудить их преследовать!»

«Не знаю, может быть», – растерянно ответил Эрагон, охваченный внезапной тревогой.

Но тут Сапфира свернулась в клубок с ним рядом, и он с наслаждением прислонился к ее теплому брюху. Бром, сидевший напротив, старательно очищал ножом от сучков две длинные ветки, потом одну из них бросил Эрагону, который машинально поймал ее и удивленно посмотрел на Брома поверх потрескивающего огня.

– Защищайся! – рявкнул Бром, решительно вскакивая, и тут Эрагон увидел, что палка, которую он держит в руках, выстругана в виде примитивного меча. «Значит, Бром хочет со мной сразиться? – понял он. – Интересно, на что он рассчитывает? Ну, ладно, раз хочет, то пусть и получит! Если он думает, что ему меня победить удастся, то сильно ошибается!»

Он тоже вскочил на ноги, видя, что Бром уже обошел костер и приближается к нему. Некоторое время они стояли лицом к лицу, потом Бром сделал резкий выпад, взмахнув своим «мечом», и отразить удар Эрагон не успел. И вопль боли тоже сдержать не смог, когда «меч» Брома здорово съездил ему по ребрам.

Впрочем, он тут же ринулся в атаку, но Бром легко парировал его удары. Эрагон сперва хотел нанести противнику рубящий удар по голове, но в последний момент передумал и решил тоже ударить Брома по ребрам. И тут же звонкий стук разнесся по всему лесу: Бром, естественно, успел его удар отразить.

– Импровизируешь? Это хорошо! – воскликнул он, весело блеснув глазами. Рука его совершила какое-то, казалось, незаметное движение, и у Эрагона правая сторона головы прямо-таки взорвалась от боли. Он мешком рухнул на землю и пришел в себя, когда Бром принялся брызгать ему в лицо холодной водой.

Отплевываясь, Эрагон сел. В голове стоял звон, на лице противной коркой запеклась кровь. Бром стоял рядом, держа в руках сковороду, полную подтаявшего снега.

– И совсем не обязательно было так лупить меня по башке! – сердито сказал ему Эрагон и заставил себя подняться. Голова у него сильно кружилась, ноги были как ватные.

Изогнув бровь дугой, Бром ехидно заметил:

– Вот как? Между прочим, настоящий противник не станет спрашивать, стоит тебя лупить по башке или не стоит! А потому и я не стану этого делать. Что ж, прикажешь идти на поводу у твоего… неумения владеть оружием? Так оно, конечно, легче будет, да только вряд ли целесообразнее. – Он поднял с земли палку, которую выронил Эрагон, и протянул ему: – А теперь – защищайся!

Эрагон тупо посмотрел на протянутый ему «меч» и покачал головой.

– Даже и не надейся! С меня довольно! – Он отвернулся и чуть не упал – такой удар обрушился ему на спину. Злобно оскалившись, он обернулся.

– Никогда не поворачивайся к противнику спиной! – рявкнул Бром и, кинув Эрагону палку, бросился в атаку. Эрагон тут же отступил под его натиском, а Бром крикнул: – Не размахивай зря руками! Немного присядь, согни ноги в коленях! – Он выкрикивал свои наставления, ни на секунду не переставая двигаться и останавливаясь лишь для того, чтобы показать, как именно делать тот или иной выпад. – Так, а теперь повтори, но только медленно!

Некоторое время они упражнялись в замедленном темпе, потом схватка вновь стала яростной. Эрагон быстро усваивал уроки, но, сколько бы он ни старался, пока что ему удалось отбить не более двух-трех ударов, нанесенных Бромом.

Закончив тренировку, Эрагон рухнул на расстеленное одеяло и застонал. Он был весь избит – Бром отнюдь не жалел его, орудуя своим «мечом». Сапфира протяжно заворчала, а потом издала какой-то странный звук – то ли кашель, то ли кудахтанье – и, смешно вывернув губы, продемонстрировала свои потрясающе белые и острые зубы.

«Что это с тобой такое?» – раздраженно спросил ее Эрагон.

«Ничего, – ответила она. – Просто смешно смотреть, как такого большого детеныша побеждает старик». Снова послышалось кудахтанье, и Эрагон побагровел, догадавшись, что дракониха смеется. Пытаясь сохранить хотя бы остатки достоинства, он отвернулся от нее и… тут же уснул.

На следующий день он чувствовал себя еще хуже. Все тело болело, руки были сплошь покрыты синяками и ссадинами, а растревоженные раны на ногах не давали нормально ходить. Бром, оторвавшись от каши, которую варил на завтрак, быстро глянул на него и усмехнулся:

– Ну что? Как ты себя чувствуешь?

Эрагон что-то буркнул в ответ и молча сел есть.

Выйдя в путь, они все время прибавляли шагу, стараясь еще до полудня попасть в Теринсфорд. Вскоре дорога стала значительно шире, а впереди завиднелись дымы над каминными трубами.

– Ты бы приказал Сапфире облететь Теринсфорд стороной и подождать нас с другой стороны от него, – посоветовал Бром Эрагону. – И там пусть она будет очень осторожна: жители Теринсфорда легко могут ее заметить.

– А что ж ты сам ей этого не скажешь? – с вызовом спросил Эрагон.

– Считается дурным тоном вмешиваться в отношения Всадника с его драконом, – спокойно пояснил Бром.

– Ну, раньше-то тебя это не слишком волновало, верно?

– Я был просто вынужден поговорить с ней, – усмехнулся Бром.

Эрагон насупился, но советам его последовал. А Сапфира сверху предупредила их: «Осторожней! Похоже, слуги Империи могут тут быть повсюду».

Колеи на дороге становились все глубже, и Эрагон не раз замечал отпечатки уже знакомых ему следов раззаков. Все чаще попадались фермы – до Теринсфорда было уже совсем рукой подать. Это селение было значительно крупнее Карвахолла, но дома в нем были расположены весьма хаотично.

– Как-то у них тут все непонятно! – недовольно проговорил Эрагон, который никак не мог понять, где же находится мельница Демптона. Впрочем, думал он, Балдор и Олбрих наверняка уже виделись с Рораном, а мне с ним встречаться сейчас совсем ни к чему.

– Да, городишко так себе, – согласился Бром.

Теперь их отделяла от Теринсфорда только река Анора, через которую был перекинут прочный широкий мост. У моста дорогу им преградил какой-то грязный и неприятно вкрадчивый тип, вылезший из-под куста. Из-под слишком короткой рубахи торчало его грязное пузо, нависавшее над продетой в штаны веревкой. Приоткрытые губы потрескались, во рту виднелись гнилые зубы, похожие на разрушенные надгробия.

– Тут стоять воспрещается! – заявил он. – Это мой мост. Придется вам раскошелиться, чтобы я разрешил по нему пройти.

– Сколько? – покорно осведомился Бром, вытаскивая кошелек.

Физиономия сторожа прояснилась.

– Пять крон, – сказал он, широко улыбаясь.

Эрагон, страшно возмущенный такой наглостью, начал было спорить, но Бром одним взглядом заставил его умолкнуть и без единого слова сунул в руку сторожа монеты, которые тот бережно опустил в висевший на поясе кошель.

– Вот и спасибочки! – кривляясь, протянул он и дал им пройти.

Но, сделав лишь первый шаг, Бром споткнулся и чуть не упал, ухватившись за плечо сторожа.

– Ну, ты! Под ноги-то смотри! – сердито огрызнулся тот, стряхивая с плеча руку Брома.

– Извини, – кротко промолвил Бром и пошел дальше.

– Ты почему ему ни слова не возразил? – негодующе воскликнул Эрагон, стоило им отойти от сторожа на несколько шагов. – Ведь он же тебя как липку ободрал! Хотя он наверняка никакой не хозяин моста! Да мы бы легко и так прорвались!

– Возможно, – согласился Бром.

– Так чего ж было ему платить?

– А того, что не стоит спорить с каждым дураком. Куда проще позволить дуракам поступать как им хочется, а самим гнуть свою линию, потому что скоро они о тебе и думать забудут. Смотри-ка. – И Бром разжал ладонь: на ней сверкнули монеты.

– Ты срезал его кошель! – не веря собственным глазам, воскликнул Эрагон.

Бром подмигнул ему и сунул денежки в карман.

– И монет там было на удивление много! Нечего было этому ослу хранить все деньги в одном месте! – И тут у них из-за спины донесся горестный и злобный вопль. – Ага, – воскликнул Бром, – видно, наш знакомец наконец-то заметил пропажу! Кстати, если покажется, что за нами кто-то следит, сразу дай мне знать. – Он крепко взял Эрагона за плечо, и они быстро пошли, петляя между домами и стараясь избегать людных мест. Наконец почти на самой окраине Теринсфорда Бром спросил у какого-то попавшегося им навстречу мальчишки, где можно купить лошадей, и тот, растерянно на них посмотрев, указал на большой сарай, стоявший невдалеке. Бром поблагодарил мальчика и дал ему монетку.

Широкая двустворчатая дверь сарая была распахнута настежь, внутри виднелись два ряда стойл. У дальней стены, на которой висели седла, упряжь и прочее снаряжение, широкоплечий мужчина чистил отличного белого жеребца. Завидев вошедших, он махнул им рукой, приглашая войти.

Подойдя поближе, Бром воскликнул, любуясь жеребцом:

– Ах, какой красавец!

– Это Сноуфайр. А меня зовут Хаберт. – И конюх протянул им по очереди свою крепкую загрубелую ладонь. Затем последовала вежливая пауза: Хаберт явно ждал, что гости также назовут свои имена. Поскольку этого не последовало, он спросил: – Чем могу служить?

– Нам нужны две лошади, – сказал Бром, – и полное снаряжение для обеих. Лошадки должны быть быстроногими и выносливыми: нам придется немало путешествовать.

Хаберт подумал и сказал:

– Таких, как Сноуфайр, у меня, правда, больше нет, но те, что есть, тоже не из дешевых. – Жеребец беспокойно переступал с ноги на ногу, и конюх успокоил его, ласково погладив по шее.

– Цена для нас значения не имеет. Я куплю самых лучших коней, какие у тебя есть, – заявил Бром.

Хаберт молча кивнул, привязал жеребца и принялся отбирать седла и прочее снаряжение. Потом пошел к стойлам и вскоре привел двух лошадок. Одна была гнедая, вторая чалая. Гнедой конь упирался, не желая слушаться.

– Он у нас немного с норовом, но если у наездника рука твердая, то неприятностей с ним не будет, – заверил их Хаберт, вручая повод Брому.

Бром дал коню обнюхать свою ладонь, и тот охотно подставил шею, чтоб его погладили.

– Хорошо, этого мы возьмем, – сказал Бром и посмотрел на чалого коня. – А в чалом я что-то не уверен.

– Он очень даже быстрый.

– М-м-м-да?.. А сколько ты хочешь за белого жеребца?

Хаберт любовно оглядел Сноуфайра.

– А его я и продавать-то не собирался. Это у меня самый лучший. Я его специально растил, чтобы производителем сделать.

– Ну все-таки. Вдруг ты захочешь с ним расстаться, во что мне бы тогда это обошлось? – гнул свою линию Бром.

Эрагон попробовал тоже погладить гнедого, но конь испуганно от него шарахнулся. Эрагон что-то ласково прошептал, пытаясь успокоить животное, и страшно удивился, почувствовав, что между ним и конем возникла мысленная связь, как с Сапфирой. Хотя связь эта и не была такой же четкой и ясной, он все же смог кое-что объяснить жеребцу и осторожно внушить, что не желает ему ничего плохого и они теперь друзья. Конь успокоился, внимательно глядя на Эрагона влажными карими глазами.

Хаберт немыслимо взвинтил цену на белого жеребца.

– Двести крон и никак не меньше! – с улыбкой заявил он и прищелкнул пальцами, явно уверенный, что никто ему такие деньги платить не станет. Но Бром молча развязал кошелек и отсчитал монеты.

– Этого хватит? – спросил он.

Последовало молчание. Хаберт долго смотрел то на деньги, то на Сноуфайра. Потом вздохнул и сказал:

– Ладно, он твой, хоть я его и от сердца, можно сказать, отрываю.

– Не беспокойся. Я буду обращаться с ним так, словно он ведет свою родословную от Гилдинтора, величайшего из скакунов, воспетых в наших легендах, – пообещал Хаберту Бром.

– Радуют меня твои слова, – промолвил тот в ответ и даже слегка поклонился. Потом помог им оседлать коней и на прощание сказал: – Ну что ж, доброго вам пути! И ради Сноуфайра я буду молиться, чтобы с вами ничего не случилось.

– Не бойся, я буду хорошо о нем заботиться, – снова пообещал ему Бром и, передав Эрагону поводья Сноуфайра, сказал: – Держи, сынок. Отправляйся и жди меня чуть дальше Теринсфорда.