Текст книги "Ревущая Тьма"

Глава 11
Твое величество

Медтехники Отавии доложили мне, что Сиран вывели из фуги, но я все равно на полтора дня отложил визит на «Мистраль». Я говорил себе, что еще скорблю, что еще не забыл жутких безжизненных глаз СОПов и того, как они двигались, даже будучи порубленными на кусочки. На самом же деле мне не хватало смелости встретиться с лучшей подругой Гхена. Здоровяк и Сиран были мирмидонцами, вместе были преступниками и заключенными и вместе последовали за мной с Эмеша. Гхену это стоило жизни.

«По нужде они бы пошли за кем угодно, – прозвучал во мне голос с интонациями Тора Гибсона. – Не вини себя за то, что предложил им путь, где бы он ни окончился».

«Горе – глубокая вода, – сказал я себе уже собственным голосом. – Горе – глубокая вода».

Мы – я и Хлыст – пересекли на шаттле статическое поле и направились к меньшему из наших кораблей. Длиной триста пятьдесят метров от кончика носа до края кормы, похожий на наконечник копья, «Мистраль» сиял, будто серебряный слиток у костра. Как и «Фараон», он был угранской конструкции и, судя по дате на регистрационной табличке, заложен еще в те времена, когда на этой далекой планете правили короли. Быстрейший из наших кораблей, «Мистраль» развивал скорость, восьмикратно превышающую световую. «Фараон» превосходил скорость света от силы в шесть раз.

– Пойти с тобой? – спросил Хлыст.

Мы сидели вдвоем в кормовом отсеке, отделенные от пилота перегородкой. Гул турбин лишь усиливал гнетущую тишину.

Я помотал головой секунд пять, пока не осознал, что ничего не ответил вслух.

– Нет. Ты не обязан.

– Адр, я не это имел в виду, – сказал Хлыст и поджал губы.

Я оставил ремарку без ответа.

– Она знает? Корво ей сообщила?

Смерть Гхена стала для меня непреложным фактом, и я, как рыба из притчи, не отдающая себе отчета в том, что живет в воде, даже не подумал уточнить.

– Неизвестно, – ответил мой лучший друг, наклонившись вперед, поближе ко мне.

– «…надлежало бы скончаться позже»[5]5
  У. Шекспир. Макбет. Перевод М. Лозинского.


[Закрыть], – перешел я на классический английский.

– Чего?

На лице Хлыста отразилось раздражение вперемешку с удивлением. Он не понял ни слова.

– Прости, несу всякую чепуху, – сказал я на галстани.

Мой друг, который был младше меня, но выглядел старше, улыбнулся и похлопал меня по руке. Улыбка маской застыла на нижней половине его лица, не коснувшись глаз.

– Что еще новенького? – Его шутка тоже вышла скупой.

– Я теряю Джинан.

Слова рефлекторно сорвались с языка. Я их не обдумывал, даже не знал, что такие мысли бурлят во мне, пока не произнес вслух. Как будто в моих руках было подобие механического кубика с изображением, которое можно было собрать, лишь правильно повернув все грани.

– Что?

Я закусил губу и перевел взгляд с узкого лица Хлыста на краешек планеты, видимый сквозь треугольный иллюминатор.

– Если мы полетим назад, она вернется к своему народу. А Смайт не отпустит меня с ней.

– Откуда ты знаешь?

Спорить не хотелось.

– Может, отпустит, – добавил Хлыст.

– Она назначила меня иммунисом, – ответил я, использовав формальный термин для особо уполномоченного дипломата. – Джинан вернется на службу к сатрапу, а нас прикрепят к Четыреста тридцать седьмому, не сомневайся.

– Не может быть, – забеспокоился ликтор.

– Может, – кивнул я с уверенностью схоласта, пусть и не имел на это полного права. – Я хочу этого избежать.

– Империя все равно получит, что ей нужно, – вздохнул Хлыст. – Я не особенный патриот, но лучше уж работать на них, чем стать одним из тех… аппаратов.

Пришел его черед отводить взгляд и рассматривать космос.

– Вильгельм, – я не собирался называть его по имени, но серьезность момента подстегнула, – нам даже «спасибо» за это не скажут. Особенно если вернемся ни с чем, как настаивает Лин.

– К чему ты клонишь?

– Сам не знаю, – ответил я, хотя имел догадку.

И до меня были палатины, отвергнувшие службу Империи ради высшей цели. «Отправишься со мной, если Бассандер откажется?» Хватит ли у меня духу задать Хлысту тот же вопрос, что и Джинан? Я, затаив дыхание, пытался сформулировать мысли. У меня было твердое желание, но не было плана – а человек, не знающий, как добыть то, чего желает, подобен человеку, прыгающему с высоты со связанными руками. Я как будто снова плутал в сумрачном лесу, не зная дороги. Данте повезло больше моего. С ним был Вергилий.

Я так ничего и не сказал. Не то чтобы не доверял другу, просто пилот в переднем отсеке мог слышать или даже записывать наш разговор и передать его потом Бассандеру. Мы были на норманской территории, в дальнем космосе, но все еще в имперских владениях, а у Империи всюду глаза и уши.

– Забудь, – покачал я головой и покосился на серую перегородку, намекая на пилота. – Ты сам успел поговорить с Сиран?

– Нет. – Хлыст подался спиной назад. – Надеюсь, ей уже сообщили.

– Я тоже надеюсь. – Мой голос казался старше, чем у тридцатипятилетнего человека.

– Тогда позволь повторить вопрос, – сказал Хлыст тише, и его тон стал серьезным, без намека на веселость. Он говорил откровенно, по-мужски, без издевки и лукавства, с искренней заботой и любовью к старому другу. – Мне пойти с тобой?

* * *

Внутренняя отделка «Мистраля» была такой же, как у «Фараона»: голый металл, сводчатые коридоры, круглые двери, повсюду белая обивка и ручки, чтобы облегчить передвижение в случае отказа или отключения системы искусственной гравитации. В отличие от «Бальмунга», мы попали на борт через стыковочный рукав и поднялись через шлюз в подфюзеляжной палубе. Хлыст двигался впереди, формально обеспечивая безопасность, хотя на борту наших кораблей в этом не было нужды. Я следовал за ним, на ходу разглаживая тунику.

У входа на главную палубу нас встретил старший помощник Бастьен Дюран. Когда я приблизился, низкорослый норманец поклонился:

– Добро пожаловать на борт, лорд Марло.

На нем, непонятно зачем, были старинные проволочные очки. Он наверняка в них не нуждался.

– Старший помощник, – сухо ответил я на приветствие. Болтать мне совершенно не хотелось.

– Капитан собиралась лично встретить вас, но они с лейтенантом Айлекс заняты расшифровкой данных с терминала Крашеного.

– Есть новости? – воодушевился я.

Дюран поправил очки:

– Нет, ваша светлость. Дриада говорит, что устройство закодировано. Доктор Ондерра также помогает, но пока безуспешно.

Обменявшись любезностями, мы проследовали за Дюраном в вестибюль и далее по низкому коридору, где я едва не стукался головой о потолок. Из боковых проходов таращились бледные, бронзовые и темные норманские лица. Натянув улыбку, я вальяжно салютовал им. В моей семье подопечные Отавии были самыми странными. На «Мистраль» перевели лишь нескольких человек Бассандера и Джинан, оставив перехватчик в подчинении бывших солдат Вента. Форма Красного отряда им не шла – я заметил одну женщину, оторвавшую рукава, чтобы демонстрировать покрытые ниппонскими татуировками руки. Некоторые не застегивали мундиры, а иные и вовсе их не носили. Кто-то наряжался в повседневную одежду. Атмосфера на «Мистрале» царила расслабленная, даже несмотря на явную озабоченность некоторых членов экипажа.

– Лорд, нам опять готовиться к заморозке? – спросил один солдат. – Мы только из нее вышли!

– Говорят, мандари хочет вернуться? – окликнула меня женщина – судя по акценту, одна из джаддианских альджани.

Я и хотел бы дать им ответ, но вынужден был промолчать.

Мы прошли по мостику над трюмом, просторным отсеком, занимавшим почти треть площади корабля. Потолок изящно выгибался и вибрировал от мерного гула расположенных выше термоядерных реакторов. На переборке слева от нас висело больше десятка военных штандартов с гербами отрядов, норманских фригольдов и даже одного имперского дома. Был среди них и золотой штандарт адмирала Вента. С него по-прежнему дерзко, несмотря на гибель хозяина, глядел черный восьмикрылый ангел. Прямо перед нами располагался центральный шлюз, ведущий к мостику на противоположном конце корабля.

Сиран дожидалась нас на правом борту в достаточно просторном помещении, служившем одновременно и комнатой отдыха, и столовой. Она была не одна. На диванах и за игровой станцией разместилось еще с дюжину солдат, наверняка недоумевающих, зачем им возвращаться в фугу сразу после пробуждения.

– Получай, паскуда! – Рассмеявшись, женщина в форме шутя стукнула подругу, обыграв в какую-то игру-симулятор. – Получай!

– Эй, потише! Комендант идет!

Когда я вошел, смех стих до уровня шепота. Все присутствующие почувствовали себя незваными гостями. Краем глаза я заметил, как двое солдат выскользнули в коридор, а еще один переместился в столовую.

Сиран с Эмеша сидела у голографической панели, имитирующей вид из иллюминатора на оранжевую планету. Изображен был даже шрам на месте города Сурена, касающийся границы света и тени. Корабль как раз входил в ночную зону. Завидев меня, Сиран улыбнулась и отставила кружку. Если она и плакала, то слез я не видел. Она всегда предпочитала короткие стрижки, но теперь вовсе сбрила волосы, и ее коричневая кожа блестела в свете люминесцентных ламп.

Не произнося ни слова, я подошел к ней и, склонившись, обнял. Все молчали, лишь издалека слышалось чье-то неловкое шарканье. Я отпустил Сиран, и та встала, положив руку мне на плечо.

– Ты в порядке? – спросила она спустя несколько секунд.

– Я-то? – едва не усмехнулся я. – А ты в порядке?

Ее рассеченная ноздря напомнила мне о Гхене, и я невольно отвернулся.

– Отавия сказала, что ты там был, – ответила она, не убирая руки. – А я была ледяным кубиком.

Прикусив губу, я сказал:

– Да. Но он был твоим…

Кем? Любили ли они друг друга? Я ведь этого не знал и никогда об этом не спрашивал. На Эмеше их перевели в блок с заключенными, и мы виделись лишь на тренировках и в боях. А после Эмеша они служили на разных кораблях.

Сиран промолчала, взяв продолжительную паузу, затем произнесла:

– Дело было плохо?

Что ответить на такое? Мои сапоги вдруг стали весьма привлекательным объектом созерцания.

– Он храбро сражался, – вздохнул я.

– Я не об этом спрашиваю.

Ее карие глаза сверкнули, и я мигом вспомнил, что она старше меня. Годы обошлись с ней лучше, чем с Хлыстом: волосы не поседели, кожа не состарилась. Она держалась горделиво, отстраненно, как королева, и я задумался, не течет ли в ней кровь патрициев.

Стиснув зубы, я вновь представил дымящуюся от плазмы рану и кражу лица Гхена Крашеным.

– Там были деймоны, машины в человеческих телах. Гхен…

– Марло, не води меня за нос! – воскликнула женщина, и в толпе зашептались. – Я не об этом спрашиваю!

– Сиран, – произнес Хлыст, подходя и протягивая руку.

– А ты вообще не лезь! – огрызнулась она, отступая.

– Что я должен сказать? – спросил я.

Сиран молча буравила меня взглядом.

И я рассказал им все. О бойне и о том, как отправил Гхена вниз. О СОПах, о Крашеном и его жутких проделках. О том, как отомстил за Гхена.

Хлыст не знал историю в таких подробностях и замер, разинув рот. К концу рассказа нас обступила толпа, приблизившись ко мне, Сиран, Хлысту и Дюрану, насколько хватило смелости. Лишь только я умолк, солдаты бросились врассыпную, сделав вид, что вовсе не слушали.

– Спасибо, – кивнула Сиран.

– За что?

– За то, что проломил уроду голову, – ухмыльнулась она.

Хлыст причмокнул губами и взъерошил седеющие волосы:

– Нужно было вина захватить. Не подумал.

– Мне и это сойдет, – подняла кружку женщина-мирмидонец.

– Чай? – скривился я.

– Водка, – фыркнула Сиран.

– Но еще утро! – изумленно воскликнул Хлыст. – И где ты вообще ее откопала?

Женщина показала ему неприличный жест и улыбнулась. Нависавшая над нами мрачная туча понемногу рассеивалась, и мы искренне улыбались друг другу.

– Бандит прислал с земли, пока вел поиски. Пока я еще была заморожена. К слову… – Она прищурилась и уселась за стол. – Правда, что Лин снова собирается нас заморозить и вернуться к имперскому флоту у Коритани?

– Если Айлекс не раскопает чего-то существенного, таков план.

– А что Джинан?

Я искоса посмотрел на Хлыста:

– Делает вид, что не имеет права голоса. Говорят, командование легионов приказало всем кораблям собираться у Коритани. Я не устаю повторять, что Джинан не подчиняется Империи, что мы можем разделиться и продолжить поиски Воргоссоса без имперской поддержки, но она не хочет перечить Бассандеру.

– Похоже, она уже давно все решила, но не собирается признаваться, – прошипела Сиран, скрещивая ноги.

– Может, и нет, – вставил Хлыст, оглядываясь на Дюрана в поисках поддержки. Старший помощник молчал. – Адр, я думаю, Джинан просто осторожничает. Быть между тобой и Бассандером – все равно что оказаться между молотом и наковальней.

– Как-то это трусливо, – заметила Сиран с легкой улыбкой. – Она ведь тоже капитан.

В этот момент старшему помощнику Дюрану на терминал поступил вызов, и он поспешно вышел, чтобы ответить. Остались лишь трое ветеранов боросевского Колоссо.

– А как Паллино? – спросила Сиран.

– Да как всегда, – ответил Хлыст. – Стойкий сукин сын. Даже глазом не моргнет.

– Ну, – сухо ответил я, – глаз-то у него всего один, моргать опасно.

– Не смешно. – Хлыст уколол меня взглядом и едва не замахнулся, чтобы ударить.

– Смешно.

– Да иди ты к черту! – буркнул он, принимая во внимание собравшихся в зале солдат. Ликтору коменданта не к лицу бить этого самого коменданта.

Сиран же улыбалась до ушей. Хороший знак.

– А напрямую со Смайт ты не говорил? В обход Лина и твоей девицы?

Я настолько стремился уладить все собственноручно, что напрочь забыл о том, что в дело вовлечены и другие силы. Пусть и не столь могущественные, как Первый стратиг, но куда могущественнее Бассандера Лина.

Райне Смайт. Рыцарь-трибун Райне Смайт.

– Нет, не говорил, – признал я и почувствовал, как невольно расплываюсь в улыбке.

– О, я знаю это выражение, – кисло заметил Хлыст. – Даже не начинай.

Я потер лицо ладонями. Мне хотелось расцеловать Сиран. У меня был другой выход. Только вперед и вниз, не сворачивая налево и направо[6]6
  По одной из версий древнегреческого мифа о Минотавре, такие указания дала Тесею Ариадна.


[Закрыть]. Мы снова очутились в лабиринте – или вовсе не покидали его, – в сени мрачных деревьев моего разума.

– Не слушай его, твое величество, – сказала Сиран, глядя на меня снизу вверх. – Мне нравится, когда ты такой. – Она с улыбкой прикончила остатки водки. – Ребята, вам налить? Помянем Гхена как положено.

Сиран потянулась к бутылке, не дожидаясь ответа. Я был ей признателен. Она не увидела моих слез. Хлыст схватил меня за руку, я повернулся, удивившись той озабоченности, что отразилась на его лице.

Отмахнувшись, я вытер слезы и пробормотал:

– Твое величество.

Глава 12
Конец пути

– Как видите, – заявил Бассандер сквозь голографическое созвездие, не поднимаясь из-за непристойного стола Эмиля Борделона, – на звездной карте, добытой дриадой из терминала Крашеного, нет ни единого указания на Воргоссос.

Объемная карта мерцала, подобно покрытой инеем паутине в цилиндре, спроецированном с потолка. Рядом сменялись названия и координаты. Голографические звезды сверкали в паутине, будто самоцветы размером не больше моего ногтя. Они располагались близко друг к дружке, связанные крупными торговыми путями. Но меня манило ядовито-красное пространство между ними.

– Это темные миры? – спросил я, привлекая внимание окружающих.

– Темные миры? – усмехнулась Гринло рядом с Бассандером. – Это вам не опера.

Хмыкнув, я повернулся к Айлекс, стоявшей рядом с капитаном Корво. Вместо тяжелого мундира на ней была заправленная в красные шаровары белая рубашка и высокие сапоги.

– Это экстрасоларианские аванпосты в Вуали и Пространстве Наугольника. Список наверняка неполный, – ответила дриада, расцепляя зеленые руки.

– Этого вполне достаточно, – сказал я и перевел взгляд на Джинан.

Мой капитан потупилась, уставившись на что-то на полу.

– Спасибо, Айлекс. Отличная работа, – поблагодарил я, и дриада довольно выпрямилась. – А станцию «Март» удалось обнаружить?

– Она довольно далеко, – ответила Айлекс, подходя ко мне и указывая на красный куб в нескольких сотнях световых лет от нас. – На обычной крейсерской скорости можем добраться туда года за полтора. Есть торговые посты и поближе – вот здесь и здесь, – указала она, – но Крашеный наверняка неспроста упомянул «Март».

– Кремна и Танаис, – прочитала Джинан. – Звучат как названия планет.

– Довольно! – холодно скомандовал Бассандер. – Марло, вы обещали мне Воргоссос. Это не Воргоссос.

На его лице ходили желваки, на висках пульсировали жилки, лишний раз привлекая внимание к свежевыбритым почти до макушки волосам.

Я не удостоил его ответом.

– Капитан Корво, у вас есть предположения, почему Крашеный мог особо отметить станцию «Март»?

Высоченная Отавия Корво откинула назад прядь непослушных светлых волос и пожала плечами:

– Возможно, это более крупный торговый пост или каким-то образом сотрудничающий с Воргоссосом. Я не слишком разбираюсь в политике окраинных миров.

– Даже если мы отправимся сегодня, – скрестил руки Бассандер, – понадобится пятнадцать лет, чтобы воссоединиться с флотом. Наша миссия провалена.

– Еще чего! – повысил я голос, указывая на голограмму. – У нас есть координаты… – я сосчитал, – семнадцати экстрасоларианских баз.

– Предлагаете все их обыскать?

– Если понадобится, – ответил я.

Коммодор крякнул, опускаясь в кресло за громоздким столом. Протянул руку, взял за обернутую кожей рукоять используемый в качестве пресс-папье меч, прежде принадлежавший адмиралу Венту. Взмахнул им, как дирижерской палочкой, направил на меня:

– У нас нет времени. Наши колонии столько не продержатся.

– Так возвращайтесь, капитан.

Я протиснулся мимо Джинан, чтобы оказаться с Бассандером лицом к лицу. Его уязвило то, что я назвал его истинный ранг, да еще в присутствии норманцев. Это было ошибкой с моей стороны, но я уже пер напролом:

– Я возьму «Бальмунг» с пленниками и сам отыщу Воргоссос.

Сказав это, я покосился на Джинан, но мой капитан молчала. Продолжать путешествие одному мне не хотелось.

– Сами отыщете? – усмехнулся Бассандер. – Без моих офицеров вы и ржавой ванной управлять не сможете.

Это было не менее обидно, чем мое к нему обращение. На самом деле я вполне неплохо управлялся с лихтерами, которые базировались в ангаре «Бальмунга», но решил об этом не упоминать.

– Вы перечеркиваете все, чего мы добились с тех пор, как улетели с Эмеша. Все, что нам удалось создать.

– А чего мы добились? – спросил Бассандер, крепче сжимая рукоять меча. – Свергли норманского диктатора да разогнали шайку пиратов. Вам, рафинированным палатинам, должно быть, и невдомек, что, по имперским стандартам, это вовсе не достижение.

– Тогда отдайте мне «Бальмунг», – не отступал я.

Остальные – Джинан, Отавия, Айлекс, Гринло – будто растворились в серой дымке. Мы с Бассандером стояли в центре тусклой вселенной, и никто не хотел уступать.

Наконец он громко стукнул рукоятью меча по столу:

– Ни корабля, ни моих офицеров вы не получите.

– Я отправлюсь с ним, – выступила вперед Отавия, положив руку мне на плечо. – Вы ничего не потеряете, кроме денег, которые и без того мне платили, и корабля, который вам не принадлежал.

От ее слов у меня расправились плечи. Так или иначе, поддержка со стороны норманских наемников была целиком моей заслугой. Я избавил Отавию от Вента и Борделона. Борделон. То, что Отавии хватило мужества войти сюда после всего, что совершил этот подонок, во многом говорило о силе ее воли. Даже я не мог этим похвастаться.

«Во Вселенной достаточно бешеных псов», – сказала Корво, узнав о гибели ее жестокого командира. Она не лила о нем слез, лишь одобрительно кивнула.

Лин встал, но произвести внушительное впечатление ему не удалось, так как ростом он едва доставал Отавии до груди. Его глаза-угольки прищурились. Не успел он открыть рот, как я выступил вперед:

– Бассандер, послушайте. Пожалуйста. Если не желаете расставаться с «Бальмунгом», отдайте мне пленников. Мы перевезем их на «Мистраль». Он в любом случае быстрее. Я найду сьельсинов. Знаю, что найду.

– Отдать пленников? – возмутился Бассандер. – Вы забыли, что среди них сьельсинский нобиль? Нам вообще не следовало сюда лететь. Нужно было держать его в заложниках на случай нападения Бледных.

– Прекрасный план, – едва не ухмыльнулся я. – Вот только от Танарана не будет никакого толку, если на колонии нападет не его флот. Так и с остальными. Вы же не станете вести переговоры с Джаддом, чтобы заключить мир с Содружеством.

Я заметил, как Бассандер сжимает рукой меч, и инстинкт фехтовальщика заставил меня отступить на шаг.

– А что, – тихо и угрожающе произнес Лин, – заставляет вас считать, что экстрасоларианцы с Воргоссоса как-то связаны с флотом, которым он командовал?

– Оно, – не удержался я от замечания. – Оно командовало.

Бассандер использовал неправильное местоимение: у ксенобитов не существовало привычных нам полов.

Прежде чем он смог возразить, я продолжил:

– Про Воргоссос я узнал от капитана, убитого мной на Эмеше. Если оно там бывало, то воргоссианцы должны знать, как их найти. Вам это прекрасно известно, учитывая, сколько раз мы это обсуждали.

Не желая признавать ошибку, Бассандер ответил:

– Я не могу отдать вам пленников. Вот что! – Он поднял руку. – Я вас понимаю. Вы не хотите возвращаться на Эмеш, к князю Матаро и его дочери.

Я удивленно моргнул:

– Что? – и огляделся. На меня недоумевающе смотрели Айлекс и Корво, лишь Джинан единственная среди всех понимала, о чем речь. – Дело вовсе не в этом.

– Флотилия собирается у Коритани. Оттуда до Эмеша два световых килогода. Даю слово, что приложу все усилия, чтобы оградить вас от амурных притязаний леди Анаис.

Усмешка на лице Бассандера напоминала трещину в стекле. Я с трудом удержался, чтобы не врезать по ней.

Анаис Матаро. Девушка – теперь уже женщина на несколько десятков лет старше, чем я, – была классической аристократкой: красивой, умной, амбициозной. Ее отцы приютили меня, подброшенного улицами Боросево к их крыльцу, и согласились не выдавать моей семье. Но это оказалась ловушка, золотая клетка. Меня, словно сказочную принцессу, удерживали в ней по политическим причинам. Из-за моей крови. По материнской линии я приходился родственником самому императору Вильгельму XXIII и дому Адвентов, а также был пэром. Брак по расчету мог возвысить леди Анаис и ее провинциальный дом до самых дальних и древних созвездий, ведь моя кровь текла бы в наших с ней потомках. Меня хотели использовать как ценного скакуна с богатой родословной: получить то, что нужно, и отправить доживать остаток дней в качестве князя-консорта на жалкой болотистой планетке, где я хлебнул столько горя.

– Капитан, ваше благородство не знает границ, – прохладно ответил я, – но причины моего беспокойства совсем в другом. Как я уже говорил, мы можем изменить ход войны. Мир с одной сьельсинской армадой откроет дорогу к миру с остальными. Мы понимаем их. Готовы с ними торговать. Нам нет нужды воевать.

– Вы хотите, чтобы я забыл о резне на Тире? Баннатии? Идунне? Ликии? Здесь, на Рустаме? – прорычал Бассандер. – Марло, вы хотите мира с тварями, которые нас едят? Которые забивают детей, как свиней? Святая Мать-Земля! Мы и животных-то почти перестали употреблять в пищу. Адриан, они не люди. Они чудовища.

Я улыбнулся, чтобы поцарапать его стеклянную ухмылку:

– Сколько раз в истории человечества говорилось то же самое? О каких народах?

Мысленно я распутывал свиток времени с преступлениями всевозможных угнетателей. Мне сразу же вспомнился раб в мейдуанском колизее, чье лицо было раздавлено сапогом гладиатора, пока не потеряло сходство с человеческим. Homo homini lupus est. Человек человеку волк. Сколько людей погибло таким образом? Сколько было вырезано нашими предками? Сколько городов сожжено? Сколько божеств осквернено?

Ксенофобия.

Так это называлось.

Страх перед чужим.

Неверный термин.

Древние закрывали ворота перед чужаками не из страха. Не было страха и в черных глазах Бассандера. Лишь очищающее пламя и отблеск грядущих костров. Костров, которые разожгу я сам. Буду вынужден разжечь.

– Они не люди! – прорычал Бассандер.

– Они ничем не хуже людей! – парировал я.

Как я был наивен!

Откуда только берутся такие, как я? Люди, что доверяют незнакомцу больше, чем соседу. В юности мы с надеждой глядели на звезды, полагая, что живущие там, в непознанной темноте, цари и боги величественнее, добрее и справедливее человека. Мы представляли, как они спустятся с небес и щедро одарят нас, верили, что любая гниль свойственна лишь людской природе, а любое зло порождается лишь черными людскими сердцами. В своем самоуничижительном неведении я не представлял себе иного, более черного и отвратительного зла, кроме собственного. Невозможно было вообразить, что наше зло для кого-то окажется нормальным и естественным. Обыденным. Но дьявол произошел не от Адама, а Мардук создал первых людей из крови Кингу, а не наоборот. Зло древнее нас, отлично от нас – больше нас. Оно простирается через все известные времена. Читатель, человек – не единственный демон. Есть и другие. Но наша развитая логика позволяет постичь лишь собственных демонов.

В юности я верил, что преодолеть барьер между людьми и другими видами поможет язык и что человеческий рассудок и Истина – логос Аристотеля, музейных католиков и исчезнувших суфиев – гораздо важнее биологии и все живое должно их придерживаться. Но теперь я знаю куда больше. Запомните: любая мысль любого философа, схоласта, ученого или священника ограничена рамками человеческого ума.

Не поймите превратно. Я не отвергаю факты. Но для того, чтобы понять, что дважды два – четыре, нужен разум, способный видеть «два» как «два», а «четыре» как четыре и понимать принципы сложения. А это гарантировать нельзя. Законы природы незыблемы, но, подобно картинке, на которой одни видят кролика, а другие – утку, могут по-разному интерпретироваться разными существами. Наша логика, наш рассудок и, прежде всего, наша мораль, что зиждется на Несотворенных божествах древности, – имеют мало общего с существами, зародившимися не на Земле. Таким образом, мне легко понять и принять, уважать и любить всякого человека, будь он джаддианцем или тавросианцем, смуглым или бледнокожим, мужчиной, женщиной или андрогином. Но нечеловека? Нет. Они не подвластны нашему пониманию, нашей вере и доверию. Фанатизм Бассандера был оправдан.

К сожалению, тогда я этого не знал. И мне, как и многим другим, пришлось из-за этого страдать. Планеты и люди все равно погибли.

– Они люди! – повторил я с нажимом. – Они разговаривают, мыслят. Им известно понятие чести. Нельзя отрицать их…

– Что? – перебил Бассандер. – Человечность? Они не люди.

Читатель, я видел такое, что вам и не снилось. То, что творили сьельсины. Видел, как готовили и подавали к столу детей – человеческих и сьельсинских. Видел рабов, которых уродовали ради так называемого искусства, любовников, которые калечили друг друга, чтобы отметить свою привязанность, видел Черное Пиршество в честь коронации их темного властелина. Для нас это чудовищно, а для них – обыденно, словно вечер в опере. Дело не в том, что они по природе злы, – хотя и это правда. Дело в том, что они – не мы.

Невежественный, отчаявшийся, я повернулся к Отавии. К Айлекс и Гринло.

К Джинан.

– Мы уже столько прошли, – сказал я, взяв Джинан за руку. – Капитан, вы говорили, что вам нужно время на принятие решения. Это время истекло.

– Это недемократично! – воскликнул Бассандер, хотя в некотором смысле было демократичнее некуда. Отавия служила по контракту и, как все федераты, могла разорвать его и уйти. Джинан подчинялась своим сатрапу и князю. Нас держало вместе взаимоуважение и общая цель. Если нам было суждено расстаться, я все равно должен был продолжить миссию. Свою миссию. Обещания, данные в темных казематах Капеллы, эхом звучали в моих ушах.

– Я поклялся вернуть их домой, – сказал я, глядя в лицо Джинан, не обращая внимания на Бассандера.

Мои пальцы стиснули ее руку. Мне хотелось понимания. Поддержки. Джаддианка сжала губы так, что они побелели, ее взгляд прыгал от меня по сторонам и обратно.

– Джинан, мы можем изменить ход войны, – уговаривал я ее. – Мы совсем близко. От станции «Март» один шаг до Воргоссоса. Мы найдем сьельсинов.

Мы находились на распутье. Если бы я, подобно некоторым чудовищам, был способен видеть голые очертания будущего, я бы свернул. На пути Бассандера был долгий холокост. Крестовый поход. Война. Новые и новые битвы. Смерть от огня и меча. Сколько веков мы уже сражались? На скольких планетах? Сколько из них превратились в тлеющие угольки? Сколько миллиардов человек погибло? Ради чего? Из чьих тел сложат костер, возвещающий конец времен? Война есть хаос, и между нами и сьельсинами, пусть я тогда этого и не понимал, не может быть мира. В конце пути Бассандера высился могильный курган, но я не знал, наш или их.

Я так ничему и не научился.

На моем пути, как мне теперь известно, пылал тот же всеочищающий огонь, что я видел в глазах Бассандера. Новые и новые битвы. Огонь. Меч. Но были и другие, удивительные места, читатель, к которым я решил свернуть в тот миг, когда Джинан сбросила мою руку. Да, в своей слепоте я уже принял решение, но она не оставила мне выбора. Кошмар и кошмар. Таковы были единственные доступные мне пути, и я пробирался по ним на ощупь. Сделал бы я тот же выбор, если бы мог предсказывать будущее? Или превратил бы себя в камень, как мог бы сделать Персей, чтобы попусту не тратить силы?

Джинан заговорила, и каждое слово ранило меня, будто Белый меч катара.

– Мы возвращаемся на Коритани, – произнесла она, закрыв глаза. Темные глаза. Темные, как у Бассандера.

На секунду у меня перехватило дыхание, и кровь, казалось, остановилась в жилах. Дело было сделано. Слова сказаны. И никакая стихия не могла повернуть это вспять, как бы мне того ни хотелось.

– Нет, – попытался я схватить ее за руку. – Джинан, нет. Послушай.

Она рефлекторно сжала мое запястье:

– Нет, это ты послушай.

Ее темные глаза открылись. Не отпуская меня, она сказала:

– Бассандер… Бассандер прав. Нужно вернуться к флотилии с новыми данными. Они отправят корабли ко всем экстрасоларианским базам. Это будет быстрее, чем самим проверять каждую.

– Но нам точно известно, что след ведет на станцию «Март», – возразил я, оглядываясь на красные отметки на голограмме.

– И сообщил об этом гомункул-преступник, – заметил Бассандер.

Даже не глядя, я почувствовал, как дернулась Айлекс. Она ненавидела слово «гомункул» не меньше, чем люди не любят слово «примат», несмотря на то что эти термины вполне корректны.

– Марло, этот ваш след весьма тонок, – сказал он. – Смиритесь.

Не вырывая руку из пальцев Джинан, я повернулся к нему.

– С каждой секундой промедления вы получаете лишний аргумент в свою пользу, – прошипел я. – С каждым днем сьельсины приближаются к новым планетам. Неужели вы настолько хотите доказать свою правоту, что готовы пожертвовать этими планетами лишь для того, чтобы показать, что я ошибаюсь? Лин, дайте мне идти своей дорогой. Ради Земли.