Текст книги "Волшебник и узурпатор"

Кристофер Сташеф
Волшебник и узурпатор
(Волшебник-бродяга – 8)

Глава 1

Прозрачная стена, закругляясь, переходила в потолок, усеянный миллионами звезд; внизу светились экраны, показывая картину за бортом корабля. Меньший экран, расположенный на приборной панели в центре рубки, освещал резкие черты лица великана, внимательно изучавшего базу данных. Это был Магнус д'Арманд, странствующий революционер, а залитый звездным светом отсек – мостик космического корабля Геркаймера.

– Так вот ты где!

Магнус поднял глаза и приготовился к худшему: Алеа снова не в духе.

– Ну, конечно.

Высокая, ростом почти с Магнуса, Алеа стояла в проходе, лицо ее пылало гневом. Черты лица девушки можно было бы назвать резко очерченными, но Магнус считал их довольно милыми. Даже в тускло-голубом освещении космического корабля при виде стройной женской фигуры у Магнуса перехватило дыхание.

Алеа быстрым шагом поднялась на мостик, на лице ее была написана ярость.

– Что ты здесь делаешь? Ты же в это время всегда в библиотеке!

– Столько работы! – Магнус жестом указал на экран. – Пора подумать о планете, которую мы выбрали для посадки.

– Которую ты выбрал! Я всего лишь кивнула и согласилась... да ты в любом случае не обратил бы внимания!

Магнус обиженно взглянул на собеседницу.

– Я выбрал бы тогда другую планету!

Алеа пропустила замечание мимо ушей.

– Мы уже почти прибыли. Не поздновато ли размышлять о том, нужна им наша помощь или нет?

Магнуса задел тон спутницы, но он постарался не подавать виду. Адреналин битвы уже кипел в крови, и он надеялся, что глаза не очень выдают его возбуждение.

– Да, работал я не так уж и прилежно. Боюсь, слишком много времени проводил в твоем милом обществе и слишком мало внимания уделял делу.

– В моем милом обществе! – Алеа презрительно поджала губы. – Ты же знаешь, какая я вздорная – ну просто мегера! Да я и сама это знаю!

– Спорим мы действительно от души, – признал Магнус, – но это не так уж и плохо. Значит, ты передумала? – нахмурился он. – По-твоему, нет смысла тратить время на эту планету?

– А сколько там народа? – возразила Алеа. – Три огромных континента пустуют, заселен только четвертый, самый маленький.

– Не думаю, что народ нужно оценивать по его численности, – назидательно произнес Магнус.

– Разве люди там угнетены? – допытывалась Алеа. – Судя по картинам, которые ты мне показал, этого не скажешь. Никто не умирает от голода, никто не ходит в лохмотьях. Допустим, там есть угнетатели. Но где же они? Мы не видели никаких замков или дворцов – сплошь и рядом деревенские домики с соломенными крышами!

– То, что мы видели в начале нашего путешествия, – картины столетней давности, – напомнил ей Магнус. – Многое могло измениться. Может, и замков уже понастроили, а простой народ гнет спину на своих угнетателей.

– С орбиты не видно, чтобы на холмах были замки, – набросилась на него Алеа, – ты же сам вчера смотрел. Оттуда заметны только храмы, а вокруг них даже крупных городов нет.

– Некоторые города все же довольно велики, – настаивал Магнус. – В каждой провинции имеется по одному такому городу, а вокруг – деревни.

– Тебе видятся провинции там, где их наверняка нет! Политическая граница – это нечто большее, чем просто река или горная цепь.

– И тем не менее я полагаю, что это города-государства эпохи неолита.

– Эти твои «государства» едва ли больше крупных городов, – презрительно бросила Алеа.

– По современным стандартам древние Афины такими и были, – рассудительно произнес Магнус, – что не мешало им управлять деревнями, расположенными вокруг.

– Если большая часть земли обработана, вовсе не обязательно, что города управляют сельской местностью. Ты еще скажи, что крестьянскими хозяйствами управляют храмы на тех круглых холмах! Если уж на то пошло, крестьяне тоже строят свои дома круглыми, под стать холмам.

Магнус уставился на свою собеседницу.

– Какое мудрое замечание! Я бы отнес это на счет стандартной архитектуры неолита, но ты права! Они строят свои дома, имитируя священные холмы!

Алеа поспешно отмахнулась; в данный момент ей было не до комплиментов.

– Не важно. Какова бы тут ни была форма правительства, она устраивает народ. Люди хорошо питаются и не испытывают нужды в жилье. Чем они могут быть недовольны?

– Возможно, они не свободны, – проговорил Магнус. – Если девушка обязана выйти замуж за того, кого ей выберет жрец, а юноша не волен покинуть родную деревню – можно ли тут быть довольным?

– Да, если девушка любит того человека, а юноша счастлив на родной земле, – возразила Алеа. – Порой жрецы бывают весьма проницательны.

– Вот именно, порой, – согласился Магнус. – Я вижу, ты полагаешь, эти люди живут слишком хорошо и не нуждаются в нашей помощи. И все же обстановка меня тревожит. Может быть, здесь все в порядке, но не исключено, что совсем наоборот. Истории известны примеры цивилизаций, при которых люди страдали не от физического голода, а от духовного. Вдруг окажется, что при всем своем процветании этот народ несчастен.

– Может быть! Возможно! Мы преодолеваем сотни световых лет ради чего-то, что возможно не в порядке! Что, если мы прибудем туда, а там все нормально?

– Буду только рад! – улыбнулся Магнус. – А вдруг мы приземлимся и увидим богатеев, угнетающих бедняков в лохмотьях? В любом случае, кто-то ведь должен посмотреть, что стало с этими людьми спустя несколько сотен лет.

– Зачем? Что мы в силах сделать? Даже если мы потом расскажем о том, что видели, кому до этого дело?

– Действительно, все потомки их родственников давно мертвы, – вздохнул Магнус. – Наш рассказ заинтересует разве только историков. Но я не смогу спать спокойно, зная, что этих людей безжалостно эксплуатируют, как и во многих других затерянных колониях. И если не выясню положение дел, то буду вечно корить себя, что не полетел на эту планету.

– Если! Если! – Алеа в раздражении замахала руками. – Мы вынуждены всю жизнь блуждать по вселенной в погоне за «если»?

– Согласен, это может показаться напрасной тратой времени и сил, но с ними могло произойти все, что угодно, – печально произнес Магнус и вымученно улыбнулся. – А вдруг они создали прекрасную Утопию с ответами на вопросы, которые мучили человечество во все времена?

– Мы имеем право заподозрить голод или жестокость властителей, однако у нас нет повода думать, что народ страдает.

– Это правда, – согласился Магнус, – но вдруг мы увидим, что они до сих пор живут так, как их предки? Что, если угнетение затормозило прогресс?

– А что, если прогресс – это шаг назад? – парировала Алеа. – Из книг, которые мне показал Геркаймер, напрашивается вывод, что каждый раз, когда твоя раса совершала шаг вперед, у нее появлялось по две новых проблемы на каждую решенную.

Теперь это уже его раса, отметил про себя Магнус, хотя, насколько он знал, Алеа тоже была человеком.

– Да. Что хорошего в том, чтобы спасти при родах и мать, и ребенка, если через два года оба умрут от голода? И все же, если они начнут размножаться до угрозы перенаселения, мы по крайней мере обучим их современным технологиям обработки земли, покажем, как можно производить больше пищи.

– Если! – возмущенно воскликнула Алеа. – Я не могу тратить свою жизнь, ожидая, пока твои «если» оправдаются!

Она резко развернулась и вышла.

Магнус со вздохом откинулся в кресле. Конечно, Алеа – особа решительная. Не в последнюю очередь именно по этой причине он предложил девушке покинуть ее феодальную планету и отправиться с ним в межзвездное путешествие на помощь народам угнетенных колоний. Но он никак не ожидал, что его спутница окажется такой необузданной.

– Геркаймер, тебе не кажется, что она хочет вернуться?

– Нет, Магнус, – ответил спокойный голос бортового компьютера. – Думаю, она слишком долго находится в замкнутом пространстве, да и, кроме тебя, у нее больше нет спутников.

– А меня вряд ли назовешь общительным, – добавил Магнус с саркастической улыбкой.

– Я бы так не сказал, – возразил компьютер. – Кроме того, у нее есть собственная каюта с электронными «окнами», которые создают убедительную иллюзию ландшафта родной планеты – хотя, конечно, это всего лишь иллюзия.

– Приступ «каютной лихорадки», – вздохнул Магнус.

– Пусть она чаще ходит по кораблю, если хочет, – напомнил компьютер.

– Что она и делает каждый день, – сказал Магнус. – И я полагаю, что должен быть польщен, хотя вряд ли приятно, когда твоя единственная спутница постоянно набрасывается на тебя с упреками.

– Это началось совсем недавно, – напомнил Геркаймер, – а мы уже три месяца как путешествуем.

– Верно. Даже если твои обучающие программы хоть какое-то развлечение для Алеа, ей все равно тяжело. Со мной было точно так же во время моих первых странствий.

– Согласен. И все же, я уверен, ты должен радоваться, что, изливая гнев на тебя, она чувствует себя в безопасности.

– Безумно рад, – кисло пошутил Магнус. – Коль ей от этого легче, что ж, я, как добрый друг, постараюсь терпеть ее дурное настроение.

– А может, ей хочется, чтобы ты стал ей больше, чем другом.

Магнус на мгновение встревожился, но попытался скрыть свои чувства.

– Сильно сомневаюсь. Думаю, ты был прав, предположив, что в прошлом ей пришлось пережить какую-то душевную травму.

– На самом деле это твоя догадка, Магнус, как и предположение о том, что эта травма наверняка вызвана неудачей на любовном фронте.

– Разбитое сердце, скорее всего, – задумался Магнус. – Алеа рассказывала нам, как тяжело переживала предательство соседей, когда умерли ее родители, но я полагаю, что самую сильную боль ей причинило событие, о котором она предпочла умолчать.

– Ты правильно делаешь, что не допытываешься, – произнес Геркаймер немного чопорным тоном. – Считай это за комплимент, Магнус – своими вспышками гнева она оказывает тебе доверие.

– И принимает меня за человека, который причинил ей боль?

– В какой-то степени и на каком-то уровне – да.

* * *

Алеа прошествовала к себе в каюту, пожалев о том, что здесь нет двери, которой можно было громко хлопнуть – вместо этого за ней с тихим свистом закрылась панель. Девушка резко опустилась на диван, скрестила на груди руки и положила ногу на ногу. Внутри все кипело от негодования. Что не в порядке с этим человеком? Разве она для него ничего не значит? Естественно, Магнус не влюблен в нее.

Алеа вновь ощутила приступ гнева, с которым было все труднее бороться; при этой мысли ее охватывала паника. Если Магнус в нее не влюблен, зачем тогда пригласил путешествовать вместе с собой, вынудил покинуть родную планету?

«Потому что тебе все равно некуда было деваться», – ответила она себе.

Надо быть честной перед собой. Положа руку на сердце, признаться, что в Мидгарде у нее не было будущего. А кроме того, Магнус даже намеком не показывал, что видит в ней больше, чем просто друга. Да и как может быть иначе, когда ты такая некрасивая, такая дебелая?.. Волна досады вновь нахлынула на девушку – по какому праву этот человек оторвал ее от родины? Зачем взял с собой, если она для него не более чем спутник?

Хотя, сказать по правде, Магнус всего лишь предложил; а как поспешно она согласилась! Как обрадовалась возможности увидеть другие миры – да ей и сейчас это интересно. Мысль о планете, к которой они держали путь, снова наполнила сердце волнением. Действительно, планета эта не очень отличалась от ее родного Мидгарда, по крайней мере на изображениях – за исключением того, что все жители Бриганты были приблизительно одного роста, а их поселения – меньше размером и не несли на себе следов рабства или сражений.

Это казалось даже малоинтересным, но после постоянных опасностей, подстерегавших ее на родине, Алеа наконец получила передышку. Конечно же, в последние три месяца ей хватало спокойствия и на корабле, но куда приятнее наслаждаться жизнью под открытым небом в окружении новых людей.

Нет, ей не в чем упрекнуть Магнуса – кроме, пожалуй, того, что он слишком тих и серьезен!

Алеа вновь почувствовала, что сердится. И тотчас представила себе своего спутника-великана: высокий – даже выше нее, – с острым, как у орла, взором. Хотя этот взор мог в одно мгновение делаться кротким от заботы и нежности. Большие карие глаза, широкий и высокий лоб, чуть выдающиеся скулы, прямой нос и удивительно полные губы – чувственное лицо, созданное для любви.

При этой мысли у нее внутри что-то шевельнулось. Но Алеа тут же со злостью отбросила глупую мысль: если Магнус создан для любви, почему тогда он так сдержан и замкнут? Конечно, он не считает ее привлекательной, возможно, даже не воспринимает как женщину – и это отчасти радовало девушку. Он устраивал ее как спутник, причем весьма неплохой, и разве ей хочется, чтобы он стал для нее чем-то большим?

«Да!» – кричал внутренний голос, однако Алеа старалась не думать на эту тему. Магнус был ей другом и соратником, а она – ему. Он возьмет ее с собой в новые, дух захватывающие путешествия, сделает все для того, чтобы Алеа ощущала себя в безопасности, а она отплатит ему той же монетой.

Один в поле не воин. По крайней мере он ей как брат – и если она для него сестра по оружию, то постарается сделать все, чтобы быть достойным щитом.

Не похоже, что на Бриганте потребуются щиты и мечи; Алеа еще никогда не видела так мирно настроенных людей.

Выбор той или иной планеты не имел для нее большого значения – все новое и неизвестное само по себе интересно и увлекательно. Но девушку раздражало, что это всегда был выбор Магнуса, хотя он и спрашивал ее мнение. Правда, Алеа была вынуждена признать, что сама она не возражала. На планете, возможно, все в порядке, и все равно – взглянуть интересно.

А как приятно было бы усмотреть в поведении Магнуса хотя бы намек на влюбленность!.. Как ни злись, Алеа удостаивалась лишь кроткого сочувственного взгляда, настолько пристального, что это ее почти пугало. На какую-то долю секунды девушке казалось, будто это взгляд пылкого влюбленного, а его чувственное лицо пылает страстью – и эта мысль бросала ее в дрожь. Нет, ей больше не хотелось любви, ни с ним, ни с кем-либо вообще. Все радости любви – ничто по сравнению с той болью, когда чувствуешь, что тебя отвергли.

Неужели он на самом деле такой сухарь?

* * *

– Неужели она действительно хочет отправиться куда-то еще?

– Нет, Магнус, мы уже приближаемся к месту назначения. В любом случае, я уверен, ей будет приятно провести несколько дней на воле, где нет стен, а вместо потолка – небо.

– Это точно, – признал Магнус. – Я тоже не отказался бы хоть ненадолго ощутить под ногами твердую почву. Не обижайся, Геркаймер, – на борту корабля так уютно и комфортно, но подозреваю, эта роскошь ей уже порядком поднадоела.

– Конечно же, пассажиру этого корабля живется куда лучше, чем самому богатому феодалу в Мидгарде, – подтвердил Геркаймер, – хотя и не так просторно.

– Попросторнее, чем в доме ее родителей. – Магнус нахмурился, не в силах разгадать загадку, которую представляла для него Алеа. – Ума не приложу, чем я мог ее обидеть – неужели тем, что я такой, какой есть...

– Подумай сам, – рассудительно произнес Геркаймер, – пусть не ты лично вызываешь ее гнев, но на кого же, как не на тебя, ей его выплеснуть?

Магнус немного призадумался над этой мыслью, затем медленно кивнул:

– Да, совершить посадку – неплохая идея.

– Несомненно, тогда она найдет лучший способ выплеснуть негативные эмоции, – решил Геркаймер. – Главное – не торопиться.

– И что, мне снова героически терпеть?

– Да, лучше относиться ко всему с твоим обычным спокойствием. – Геркаймер на несколько минут умолк, а затем добавил:

– Пойми, она, не отдавая себе отчета, проверяет тебя, прогоняет в надежде, что ты останешься.

– Значит, она уверена, что всегда может доверять мне?

– В том случае, если немного смягчится. Как бы то ни было, ее вспыльчивость – свидетельство тому, что Алеа более чем когда-либо нуждается в твоем сочувствии и эмоциональной поддержке.

– Она их получит, – с уверенностью произнес Магнус. – Естественно, хорошо бы надеяться, что в один прекрасный день это закончится...

– Ни в чем нельзя быть уверенным до конца, – сказал Геркаймер, – и этот «прекрасный день» может наступить через несколько лет. Все же, думаю, что и дурное настроение имеет свой предел. Я бы советовал тебе сделать небольшую передышку в твоей межзвездной миссии.

– Я заслужил отдых? – улыбнулся Магнус. – Да, не помешало бы. Все-таки я не лишен сочувствия.

Эта фраза вызвала яркие воспоминания, которые он предпочел бы держать от себя на расстоянии. Магнус поспешно прогнал ненужные мысли и повернулся к экрану с орбитальным обзором планеты.

– Ну, если Алеа и я будем спутниками в нашем путешествии, давай подробнее изучим место назначения. Ты нашел что-нибудь еще, кроме истории его колонизации?

– Нет, Магнус. Я все сопоставил, все перепроверил, даже изучил список ключевых слов, но не обнаружил ничего, кроме той сноски, а также короткую саркастическую заметку о «неоязычниках», которые покинули Терру, чтобы воплотить свой идеал Утопии на далекой планете.

– Автор заметки желал им успеха?

– В некотором смысле. Он считал, что Терра только выиграет, избавившись от этих сумасшедших лунатиков.

– Потому что они исповедовали какую-то чудную религию, непохожую на другие?

– Нет, Магнус, потому что исповедовали все религии, вместе взятые.

– У этого репортера наверняка было довольно широкое определение «лунатиков».

– Он считал, что точнее не скажешь. Они поклонялись богине Луны.

– Уже скоро мы выясним, насколько искренни они были, и приняли ли потомки их верования. Сколько нам осталось времени, чтобы добраться до орбиты?

– Семь часов и тридцать шесть минут, Магнус. Тебе не помешало бы собрать припасы и переодеться в местную одежду.

Магнус не стал спрашивать, откуда все это появилось; он знал, что Геркаймер изготовил одежду на основе изображений, полученных с орбиты, и в шкафу будет висеть полный комплект.

– Будь добр, скажи Алеа. Вряд ли она сейчас захочет со мной разговаривать.

Глава 2

Алеа подошла к Магнусу, когда он стоял у воздушного шлюза.

– Ты бы мог и сам мне сказать, – укоризненно произнесла она.

Магнус удивленно взглянул на свою спутницу.

– Я подумал, что ты не желаешь меня видеть.

– Не говори глупостей, – усмехнулась Алеа. – Конечно же, я хотела поговорить с тобой. – Ее глаза блестели, в них вспыхивали искорки нетерпения. – Как ты думаешь, какие они? Высокие? Низкорослые? Похожи на нас?

Видя перемену ее настроения, Магнус облегченно улыбнулся.

– Осмелюсь предположить, что у каждого из них по две руки, две ноги и одна голова.

Алеа бросила на спутника испепеляющий взгляд, но от волнения это получилось у нее неубедительно.

– Они же не с нас ростом?

– А почему бы и нет, – произнес Магнус, – хотя не исключено, что намного меньше. По величине домов трудно сказать что-то определенное. Они строят их, исходя из собственных соображений. С уверенностью можно утверждать лишь одно: их язык – вариант терранского стандартного.

– И так во всех колониях?

– В большинстве, хотя некоторые намеренно возродили более древний язык. Основное правило таково: чем ближе диалект к терранскому стандартному, тем консервативнее правительство.

Алеа нахмурилась.

– Значит, мои соотече... в Мидгарде, наверное, говорили на почти чистом наречии.

– Оно слегка изменилось – в язык вошли некоторые слова из древнегерманского, – но понять все равно легко. Кстати, интересно, у карликов и великанов акцент сильнее, чем у жителей Мидгарда.

– Точно. – Алеа призадумалась. – Их правители были менее строгими.

– Исходя из данной закономерности, можно предположить, что у этих народов выработался диалект, который уже наполовину представляет собой новый язык, – высказал свою точку зрения Магнус. – Кроме того, для цивилизаций неолита не характерно централизованное правительство.

– Я думала, что к неолиту относились шумеры и египтяне.

– Верно, но колонисты использовали другие модели. – Магнус иронично улыбнулся. – Они в большей степени позаимствовали обычаи американских индейцев и доисторических культур Северной Европы.

– Значит, им не нравились большие города, – сделала вывод Алеа. – Я их за это не виню. Ты мне показывал картинки настоящего города – меня от них в дрожь бросило.

– Там полно недостатков, – признал Магнус. – Хорошо тем, кто богат, однако лично я...

Алеа уставилась на него во все глаза.

– У тебя такой корабль, и ты еще сомневаешься, что богат?

– Это моя единственная ценность, – объяснил Магнус. – А вот денег у меня не водится.

В разговор вмешался Геркаймер:

– Проверка атмосферы завершена. Смесь кислорода с азотом пригодна для дыхания, хотя и более разреженная, чем атмосфера на борту. В ней не содержится бактерий, специальные прививки не нужны.

– Значит, можно выходить? – спросила Алеа с едва скрываемым нетерпением.

– Можно. – Дверь шлюза открылась. – Приятного вам пребывания на планете!

Алеа едва дождалась, пока местный воздух придет на смену корабельному. Несмотря на все свои заверения, Геркаймер не хотел подвергать риску заражения их единственное убежище.

Магнус ласково взглянул на свою спутницу: он-то не забыл, какой восторг охватывал его всякий раз во время первых путешествий.

– Когда мы сойдем на планету, я снова должна называть тебя «Гар»? – поинтересовалась Алеа.

– Мудрая мысль, – согласился он. – Вероятность наткнуться на агентов прогрессивных миров чрезвычайно мала. Но нельзя быть на сто процентов уверенным, что имя Магнус д'Арманд здесь никому ничего не говорит.

Алеа подумала, что это глупо. Он ведь был Гаром Пайком на шести разных планетах и на каждой начал революцию. Куда разумнее предположить, что вражеским агентам скорее известно имя Гар, нежели Магнус. Тем не менее право выбора оставалось за ним.

– А ничего, если я буду называться собственными именем?

– Конечно, – заверил ее Магнус. – Вряд ли у кого-то имя Алеа Ларсдаттер уже ассоциируется с восстаниями и мятежами.

Алеа только собиралась спросить об этом «уже», как дверь перед ней раскрылась. Крутя в воздухе посохом, девушка с ликующим возгласом сбежала вниз по трапу в высокую траву, в напоенную ароматами весеннюю ночь и, переполненная восторгом от пребывания на свежем воздухе, закружилась в импровизированной пляске.

Гар медленно сошел следом, с улыбкой глядя на бурный восторг своей спутницы.

Алеа подпрыгнула и, уперев руки в бока, обнажила зубы в довольной улыбке. Ее глаза светились задорным огнем.

– На какое чудовище будем охотиться, Гар Пайк?

– Какое первым под руку попадется. – Гар расплылся в ответной улыбке. – Диктатор или тиран будет в самый раз, хотя лично я предпочел бы продажного короля. Давай совершим ночную прогулку по дороге и мысленно прислушаемся к людям в маленькой деревушке, что в полумиле отсюда. Может, из их снов нам станет понятно, что представляет собой здешнее правительство.

– Неплохо было бы попрактиковаться. – Алеа гордо вскинула голову и широко улыбнулась. – В конце концов ты совсем недавно научил меня читать мысли.

– Ты совсем недавно научилась, – поправил ее Гар. – Этому нельзя научить – к телепатии или есть способность, или нет.

– Весьма любезно с твоей стороны позволить мне практиковаться на тебе. Интересно, смогу ли я прочитать мысли кого-то еще.

– Думаю, да.

От того, что Алеа настолько привязалась к нему, что читает его мысли, Гар почувствовал знакомое головокружение, кстати, весьма приятное. Но он отогнал эту радость обратно в глубины своего сознания. Ему нужен спутник, а не возлюбленная.

Он выпрямился, открывая сознание для чужих мыслей, и перед глазами у него все расплылось.

– Давай послушаем отсюда. Посмотрим, получится ли у тебя прочитать, чем занята голова у кого-нибудь из жителей деревни.

Алеа распрямилась и тоже замерла, давая собственным мыслям возможность растекаться, затихать и освобождать место для мыслей чужих.

– Сны, – произнесла она спустя некоторое время, – нагромождение изображений, лишенное всякого смысла... Нет, одно со смыслом, хотя я сомневаюсь, что есть на свете такие женщины... женщина, которая так тоскует о своем муже, трудно поверить, что он был настолько красив. Интересно, что с ним случилось?

– В этом сне есть хоть немного печали?

– Я бы не сказала. Скорее, тоска.

– Не можешь заставить ее подумать, где он сейчас?

Алеа удивленно уставилась не него.

– А я вправе так делать?

– Вряд ли, – ответил Гар. – Хотя, с другой стороны, что дурного в том, чтобы подслушивать чужие мысли, если люди их не скрывают. Конечно, если мысли эти не слишком личного характера.

– Я пропустила три из них – а одна в некотором роде очень даже личная.

– Значит, и эту тоже пропусти, – посоветовал Гар. – Лучше внедри в чей-нибудь еще сон образ путешественника, который направляется в город.

– Это тоже равносильно вмешательству, – нахмурила брови Алеа.

– Согласен, но не больше, чем постараться выудить нужную информацию при разговоре.

– Наверное, ты прав, – признала его собеседница.

Она мысленно представила Гара: вот он, размахивая посохом, идет по направлению к деревне. На всякий случай Алеа предусмотрительно представила Гара немного ниже ростом.

Ее поразила реакция спящего: смесь восторга и предвкушения. Человеку хотелось узнать, какие же товары несет коробейник. Наверное, швейные иглы и сахар с севера, какие-нибудь специи, семена новых сортов кукурузы и сои, картинки с диковинными садовыми инструментами, которые можно заказать кузнецу, новости о том, что происходит в мире, а может быть, и новую сказку...

– Этот спящий явно не боится странника, – решила Алеа. – Кроме как разносчиком товаров он и представить его не может.

– Даже не бродячим музыкантом? Ну и скукотища же здесь! – сказал Гар. – Сейчас я повторю на ком-нибудь другом. – Он на мгновение нахмурился, затем произнес:

– Кто-то еще... Еще один... – Он повернулся к спутнице. – Ты права. Похоже, кроме коробейников они тут больше никого не знают.

– Подожди, я попробую еще раз.

Алеа выбрала девочку-подростка и внедрила в ее сон изображение четверых юношей и девушек: они входили в деревню, смеясь и выкрикивая приветствия...

– Вот! Я сделала странников молодыми, и все жители захотели оказать им радушный прием. Наверное, для юношей это в порядке вещей – попутешествовать, посмотреть мир.

– А как на них реагирует местная молодежь?

– Кокетничают, – тут же отозвалась Алеа. – Интересно, сколько странников вернется домой, а сколько останется в этой деревне?

– Хороший способ обогатить генофонд и избежать инбридинга, – одобрительно кивнул Гар. – Увы, думаю, мы с тобой немного староваты для таких странствий.

– Прошу не обобщать. Моя жизнь только начинается, – решительно произнесла Алеа. – Вот увидишь, местные жители именно так нас и воспримут, поэтому лучше будет прикинуться коробейниками. – Она собралась с духом и предложила:

– А что, если сказать, что мы муж и жена?

– Или брат с сестрой, если вдруг кто спросит, – ответил Гар. – Насколько можно судить, нет ничего необычного в том, что мужчина и женщина решили странствовать вместе. Твои странники были одного пола?

– Нет, я позаботилась о том, чтобы мужчин и женщин было поровну.

– Ладно, будем учиться на собственном опыте. – Гар повернулся к космическому кораблю. – Давай соберем пару мешков с товарами.

Мешки у них уже были – Гар и Алеа пользовались ими еще в Мидгарде. Алеа сообщила Геркаймеру, какие товары требуются местным жителям, и компьютер выдал их в считанные минуты. Затем добавил еще несколько – тех, которые пользовались спросом на протяжении столетий: ленты и бусы, ножи и горшки, небольшие слитки меди и олова.

– Ты играешь на каком-нибудь музыкальном инструменте? – поинтересовался Гар.

– А что? – Алеа взглянула на него и на мгновение нахмурилась. – Ах да! Местные жители жаждут новостей и историй. Здесь, наверное, торговцам приходится заодно быть и музыкантами, как ты думаешь?

– Мы от этого только выиграем, – согласился Гар.

– Немного играю на флейте.

На глаза девушки вдруг навернулись слезы при воспоминании о прекрасной флейте, украшенной причудливым цветочным узором. После смерти отца и матери ее отобрал у Алеа староста и вместе с самой девушкой отдал соседям, ненавидевшим их семью.

Алеа поспешила выкинуть эту мысль из головы; сейчас нет времени размышлять о грустных вещах.

Собрав все необходимое, Гар и Алеа отправились в путь осваивать торговое ремесло.

У подножия трапа Гар повернулся к кораблю и произнес:

– Геркаймер, тебе пора улетать.

Трап втянулся обратно, и люк воздушного шлюза со свистом закрылся. Из внешнего громкоговорителя раздался голос бортового компьютера:

– Оставаться на околопланетной орбите?

– Пожалуй, да, – ответил Гар. – На случай необходимости у нас есть передатчики, но ты тоже можешь понадобиться.

Гар не стал уточнять, что в случае реальной угрозы корабль должен прийти им на помощь. Не хотелось заранее пугать девушку.

Огромный золотой диск бесшумно воспарил в ночное небо и скрылся среди облаков. Гар и Алеа проводили его глазами.

Когда он исчез, Алеа отвернулась и, слегка поежившись, произнесла:

– Три месяца назад при виде такого зрелища я бы не поверила своим глазам.

– Полгода назад, – отозвался Гар, – я бы не поверил в существование гигантов. Посмотрим, поверит ли местное население в существование бродячих торговцев обоего пола?

Конечно же, им пришлось подождать несколько часов до восхода солнца. Гар сварил кофе, думая о том, что им еще долго придется обходиться без этого бодрящего напитка. Алеа была настолько взволнована, что ограничилась лишь несколькими глотками. Когда начало светать, она посмотрела в небо, прислушалась, а затем удовлетворенно добавила:

– Они уже встали.

Гар кивнул. Они оба выросли при феодальном строе и не видели ничего необычного в том, что люди на ногах уже с первыми лучами солнца. Гару приходилось бывать в современных городах, и он знал, что там многие любят поспать подольше, что казалось ему странным. Он поднялся и подошел к склону холма – перед ним простиралась холмистая возвышенность.

– Деревня отсюда как на ладони!

Алеа встала с ним рядом.

– Молодец Геркаймер! Выбрал отличное место для посадки, – согласилась она.

От Гара не укрылось, что девушка не придала значения тому, кто посоветовал Геркаймеру это место. Ну что ж, нет так нет.

Некоторое время они наблюдали за местными жителями.

Те занимались привычными домашними делами: доили коров, кормили свиней и кур, собирали яйца.

– Здесь нет четкого разделения труда, – сделала вывод Алеа.

– Разделения? – Наконец Гар понял, что она имеет в виду. – Ты права. Коров доят и мужчины, и женщины. Интересно, кто же готовит пищу?

Оба задумались.

– Может, старики? – высказала предположение девушка.

– Вполне возможно, – согласился Гар. – А сколько же подростков задействовано в утренних делах?