Текст книги "Темный"

17

Айнор оказался небольшим городком в сорока километрах от Нового Таллина, и я прибыл туда в девять часов утра. Со мной четыре грузовика, два офицера и десять солдат охранной роты. Приказ четкий – произвести набор бойцов для роты танкового десанта. Следовательно, мне необходим командир роты, четыре взводных и сто двадцать бойцов, сержантов и рядовых. Критерии набора простые. Это должны быть крепкие и хорошо подготовленные воины, которых не надо обучать.

В общем, ничего сложного, и я считал, что с порученным заданием справлюсь быстро. Приедем, я предъявлю документы, которые получил в штабе батальона, а затем мне выдадут личные дела офицеров и рядовых, которые вышли из окружения или были призваны из запаса. Однако практически сразу я столкнулся с трудностями. Как говорится – было гладко на бумаге, да забыли про овраги.

Лагерь мы нашли быстро, он находился на окраине городка, на территории недостроенного молокозавода. Вот только порядка там не было. Начальник сборного пункта майор Энрике Фернандес только вчера вступил в должность и никак не мог понять, что ему делать и в чем его обязанности. Он никогда не воевал и даже в армии не служил. Обычный чиновник, который в университете закончил военную кафедру и несколько раз проходил переподготовку во время военных сборов. После чего Фернандес работал в администрации губернатора, жил тихо и спокойно, никого не трогал. Но неожиданно его жизнь резко переменилась и все покатилось в тартарары. Ему присвоили звание майора, и он стал начальником сборно-фильтрационного лагеря, в котором скопилось больше двух тысяч человек. При этом снабжения нет, канцелярия отсутствует, контрразведчики, которые должны опрашивать окруженцев, не появились, а многие солдаты имели при себе личное оружие.

Короче, полнейший хаос. Фернандес, пожилой толстяк с трехдневной щетиной, ознакомился с моими документами и развел руками:

– Господин капитан, я не знаю, как должен поступить в этом случае. Вам нужны солдаты – это я понял. Но как они перейдут под ваше командование, если до сих пор не прошли собеседование с контрразведчиками?

Для него это была проблема, а для меня нет. Психология у тыловиков и фронтовиков разная. Они рабы инструкций, а для нас, прошедших сквозь огонь людей, главное результат. Есть приказ – выполни его. Сделай, что должен, а все остальное вторично. Поэтому я отступать не собирался, навис над Фернандесом и сказал:

– Господин майор, мы не знаем, когда появятся контрразведчики. Верно?

– Да, – согласился он.

– Но приказ, который одобрен командиром 14-го ударного корпуса генерал-лейтенантом Эрлингом, имеется?

– Да.

– В таком случае поступим следующим образом. Я выбираю солдат и офицеров, которые мне нужны. А вам оставляю расписку, что ответственность за них беру на себя. И если у контрразведчиков появятся какие-то вопросы, то они смогут задать их мне в расположении моего батальона. Такой расклад вас устраивает?

– Не знаю, – он пожал плечами. – Мне необходимо созвониться с начальством.

– Хорошо.

Он смутился, а потом кивнул на дверь:

– Господин капитан, мне, право, неудобно. Но не могли бы вы подождать снаружи. Или прогуляйтесь по лагерю и осмотритесь. Думаю, что все решится в течение получаса.

– Без проблем.

Я покинул кабинет майора, оставил в штабе офицеров, а сам отправился на прогулку по сборному пункту. Зашел в казармы, бывшие цеха, осмотрелся и практически сразу нашел тех, кто мне нужен. Среди резервистов, молодых призывников из этнических вальхов-поселенцев, солдат разгромленных комендантских рот и гарнизонов, которые бежали в тыл и не попали под траки республиканских танков, были пограничники. Они держались отдельно, отгородили себе пару помещений, перекрыли коридор и выставили пост. Сразу видно, что профессионалы. Такие нам и нужны. Поэтому я не колебался. Подошел к часовому и сказал:

– Вызови командира.

Пограничник, крепкий широкоплечий парень в камуфляжной куртке и с автоматом «тимур», смерил меня оценивающим взглядом и спросил:

– Как доложить?

– Скажи, что прибыл «покупатель».

На армейском сленге «покупатель» это офицер, который распределяет солдат по подразделениям и доставляет к новому месту службы. Солдат меня понял, улыбнулся и закричал:

– Дежурный на выход!

Появился сержант. Солдат доложил ему о сути дела, а тот вызвал офицера.

Командир пограничников мне понравился. Средних лет подтянутый капитан, бывалый и битый жизнью человек. Поэтому общий язык мы нашли быстро. Прошли в комнату, которую занял офицер-пограничник, и он представился:

– Капитан Арнольд Скегги. До недавнего времени заместитель командира 67-й погранзаставы. Выехал в Новый Таллин за отпускниками нашего погранотряда, и тут началась война. На свою заставу пробиться не смог. Принял бой под Стахором, вместе с кавалеристами из 49-го полка, и после отступления, собрав всех пограничников, прибыл сюда.

– Капитан Юрий Темников. Командир танковой роты в сотом батальоне тяжелых танков.

– «Берсерки»? – уточнил пограничник.

– Они самые.

– Наслышан о ваших стальных монстрах, – он кивнул на стул: – Присаживайтесь, капитан.

Мы присели. Появился боец, который принес кофе, и Скегги задал новый вопрос:

– Значит, вы «покупатель»?

– Так и есть. Набираю роту танкового десанта. И скажу сразу – хочу предложить вам и вашим людям отправиться со мной.

Скегги задумался, сделал пару глотков кофе, почесал затылок и только после этого ответил:

– Я не против. Но есть пара моментов…

– В чем дело?

– Во-первых, мы не армейцы и проходим по ведомству Министерства государственной безопасности. А во-вторых, у меня людей больше, чем рота.

– Сколько бойцов?

– Сто сорок семь.

– Офицеры есть?

– Четыре лейтенанта.

– Поручиться можете за всех?

– Да, – он ответил не раздумывая.

– Нормально. Если привезу больше бойцов, думаю, все уладится.

– А как быть с госбезопасностью?

– По-моему, это вообще не важно. Сам видишь, что вокруг неразбериха. По сути, сейчас вы никому не нужны, а когда про вас вспомнят, менять ничего не станут. Еще день-два и противник попытается прорвать нашу оборону. Сдержать республиканцев будет сложно, и они очень быстро доберутся до Айнора. А здесь вы, без тяжелого вооружения и прикрытия. Что будет? Вас раскатают в блин.

– Пожалуй, что вы правы.

– Давай на «ты», – я протянул Скегги руку.

– Я не против, – он согласился, и мы обменялись рукопожатиями.

Можно было считать, что дело сделано. Оставалось дождаться решения Фернандеса и мы с пограничником отправились в штаб сборного пункта. Снова я оказался в кабинете майора и узнал, что он не смог дозвониться до своего начальства. Значит, решение предстояло принимать ему. Это ответственность, которой он боялся. Однако деваться было некуда, и майор дал свое согласие. Я пишу расписку и забираю бойцов. Все претензии ко мне, а он вроде бы как в стороне.

Документы оформили быстро. После чего пограничники вместе со своим оружием погрузились в автомашины, и мы оставили сборный пункт. Однако сразу покинуть Айнор не удалось. По шоссе в сторону фронта двигалась войсковая колонна, и появились вражеские бомбардировщики. Под раздачу попадать не хотелось. Поэтому свернули в сторону и оказались возле горы Ставер, где обнаружили лагерь археологов и профессора Матея Рохлина.

18

Время в запасе было, и я решил заехать к археологам. Обещал ведь посетить Рохлина и тут такой случай.

Грузовики остановились в роще неподалеку, и я подошел к жилому трейлеру археологов, где меня встретил профессор, который был одет в туристическую горку.

– Здравствуйте, Темников, – Рохлин улыбался и выглядел весьма бодро. – Гляжу, вы не один, а с солдатами.

– Приветствую, господин профессор, – я тоже улыбнулся. – Был в Айноре по делам службы и к вам заглянул.

– Ясно, – он бросил взгляд в сторону шоссе, откуда доносились взрывы, а затем кивнул на трейлер: – Проходите.

Я прошел внутрь и остановился у порога. Присесть некуда, ибо в трейлере беспорядок. Как обычно. Насколько я помнил, профессор никогда не прибирался в своих апартаментах во время раскопок. И неважно, где он проживал в это время, в палатке, в домике или в трейлере. Такой уж он человек, и его не переделать.

Оттеснив меня в сторону, появился Рохлин, который сбросил на пол объемный рюкзак, присел на него и сказал:

– Хочу вас разочаровать, Юрий. Девушек в моем лагере нет. Отослал моих помощниц обратно в Метрополию. Сами понимаете – война.

– Я все понимаю, дорогой профессор. А вот вы, видимо, не очень. Не только девушек нужно было отсылать, но и самому уезжать. Вот-вот наша оборона не выдержит, и противник доберется сюда. Хорошо, если мы будем отступать. А если отступление превратится в бегство, как это бывает?

Он нахмурился и покачал головой:

– Раскопки, которые я веду, гораздо важнее войны. Вы не представляете, что я здесь нашел…

– Вожделенные древние компьютеры?

– Лучше… Информационные накопители «DR»…

– Что это?

– Блоки памяти космического корабля.

– Да вы что!? – я был удивлен.

– Хотите верьте, Юрий, хотите нет, но это так.

– А посмотреть на находки можно?

– Отчего же… – он поднялся. – Вы не конкурент и не так давно спасли мне жизнь… Так что можно…

Отстегнув клапан рюкзака, Рохлин достал пластиковый пенал и осторожно открыл его. Внутри лежали небольшие серебристые стержни, шесть штук, и я уточнил:

– Значит это информационные накопители «DR»?

– Они самые.

– Какие-то они миниатюрные. Что-то их мало уцелело.

– Это и не удивительно, древняя разработка.

– И что на них может быть?

– Сложно сказать, – профессор пожал плечами и добавил: – Например, чертежи космического корабля и атомного реактора. Или навигационные космические карты. Или полная запись всего, что происходило на корабле, с которого сняли эти накопители информации.

– А они рабочие?

– Кто знает? Скорее всего, рабочие. Все-таки предки опережали нас в развитии, причем намного. Даже не на поколение и не на два.

– А как вы собираетесь проверить эти артефакты на работоспособность?

– Смотрите, – он показал разъем на окончании одного стержня. – Ничего не напоминает?

– Разъем для компьютера?

– Он самый. Однако немного нестандартный. И если переделать вход, то можно просмотреть или скопировать содержимое накопителя. По крайней мере, я на это надеюсь.

– Что же, профессор, – я уважительно кивнул. – Поздравляю вас.

– Благодарю, Юрий. Но пока о моей находке никто не знает и не должен знать.

– Опасаетесь конкурентов?

– Разумеется, – он фыркнул: – Так называемые коллеги спят и видят, как бы завладеть моими открытиями и находками. Профаны! Воры и хапуги! Презренные личности! Они утверждали, что я ничего не найду, а я нашел. Причем в первый же день. Так-то! Ну, ничего. Я вернусь в столицу, и все ахнут. Особенно эти плагиаторы, Нильсен и Гордеевский.

– Все так, профессор. Однако я еще раз хочу напомнить вам, что всего в пятидесяти километрах от вашего лагеря находится линия фронта. Поэтому примите мой совет, уезжайте без промедления. Прямо сейчас.

Он не обратил на мое предупреждение никакого внимания. Только махнул рукой:

– Чепуха. Меня заверили, что несколько дней в запасе есть. Поэтому я продолжу раскопки и буду копать до последней возможности.

– Дело ваше, но вы хоть охрану свою предупредите, чтобы она была начеку. А то я прошел по лагерю и никого не увидел.

– Правильно, – он кивнул. – Вы не увидели охранников, потому что здесь их нет. В лагере только я и несколько местных краеведов.

– Как так!? Почему вы без охраны!?

– Мы мирные люди и нам некого опасаться, особенно в тылу.

– Это вы зря, уважаемый профессор. Разрешите, я оставлю вам несколько солдат?

– Нет-нет. Я категорически против. Ни к чему мне здесь посторонние. Тем более вооруженные солдаты, которые не только не отпугнут республиканцев и местных сепаратистов, а наоборот, привлекут их.

Резон в словах Рохлина был. Вооруженные солдаты в самом деле могли привлечь к раскопкам внимание диверсантов. Да и оставлять охрану я не имел права. Конечно, перед комбатом отбрехался бы, но все равно потом солдат пришлось бы вернуть обратно в часть. Поэтому я не настаивал:

– Дело ваше, профессор.

– Вот именно, – он горделиво вскинул подбородок. – Это мое дело.

В дверь трейлера постучали, и я услышал голос капитана Скегги:

– Юра, нужно ехать. Самолеты улетели. Давай выдвигаться, пока республиканцы не вернулись.

– Иду.

Мы простились с Рохлиным, и я вернулся в грузовик. Профессор помахал вслед рукой и вернулся к своим раскопкам. А я вскоре забыл про него, потому что нащупал в кармане мобильный телефон.

На линии фронта мобильная связь под запретом. Почему? По той простой причине, что можно прослушивать абонента и определять его местонахождение. А затем по координатам наводится артиллерия, РСЗО или авиация. Поэтому личные телефоны использовались только в глубоком тылу. И я прихватил свой, дабы проверить почту и узнать, кто мне звонил в последние пару недель.

Вставил батарейку. Включил телефон. Ввел код. Телефон активировался и сразу пошли SMS. В основном всякая чепуха. Но один вызов меня заинтересовал. Это был номер моего старого телефона, который я отдал девушке Насте. И тогда сказал, что она может позвонить в случае проблем. Причем на связь девчонка пыталась выйти недавно, пару часов назад.

«Надеюсь, ты звонила по серьезному поводу», – подумал я и нажал кнопку вызова.

Гудок. Второй. Третий.

Я уже решил, что ответа не будет и хотел отключиться. Но услышал голос Насти:

– Юра, это вы!?

– Он самый.

– Наконец-то. Я звоню-звоню, а ответа нет.

Жалобный голосок девчонки, которую я спас от насильников, заставил что-то дрогнуть в моей очерствевшей душе. Невольно захотелось сказать что-то доброе. Однако я сдержался и спросил ее:

– У тебя что-то случилось?

– Случилось…

– Так говори, не тяни.

– Директрисса на меня злится, грозится в другой детский дом перевести.

– Может, это и хорошо?

– Нет. Это заведение для слабоумных… Там с девчонками обращаются хуже, чем в тюрьме…

Она захныкала, и мне показалось, что Насте, действительно, плохо. Нужно было выручать девчонку, раз обещал. Но что я мог сделать, находясь на другом материке? Мне ведь даже обратиться за помощью не к кому, ибо я всегда был одиночкой. Хотя… Я вспомнил про Робинзона и, представив, как спецназовец и профессиональный убийца отбивает Настю у суровой мегеры-директриссы, на моих губах появилась улыбка.

Понятно, что как и я, Робинзон не спаситель принцесс. Однако он мог выполнить мою просьбу. Поэтому я одернул девчонку:

– Не плачь. Решим твою проблему.

– Правда?

– Ты меня услышала, два раза повторять не стану. Не отключайся, жди звонка.

– Спасибо.

Сбросив звонок, я набрал номер Робинзона, и он ответил моментально:

– Здравствуй, Темный. У тебя есть новости?

– Новостей нет. Звоню по другому поводу.

– Опять просьба?

– Ты угадал.

– Ладно. Выкладывай, что у тебя.

Кратко, не вдаваясь в подробности, я объяснил Робинзону, что мне от него нужно. И он сказал, что поможет девчонке. А потом добавил, что сам детдомовский и выручить Настю для него дело чести. Ну что тут сказать? Меня это устраивало. И, продиктовав Робинзону мой прежний номер, я отключился и полез в интернет. До Нового Таллина оставалось всего двадцать километров, и нужно проверить почту.

19

– Господин капитан! Тревога!

Голос посыльного вырвал меня из сна, и я вскочил. Быстро оделся, схватил кобуру с пистолетом и автомат «тимур», который со вчерашнего дня стал обязательным оружием каждого танкиста в нашем батальоне, и покинул палатку.

Наш временный лагерь в лесу под Новым Таллином просыпался, и я услышал, как завелись первые танковые движки. Ясно, что все это не просто так и тревога не учебная. Поэтому я побежал в штаб и вскоре вместе с другими командирами рот и дивизионов получал боевую задачу.

– Противник прорвал оборону нашего корпуса в районе деревни Стальске. – Комбат оглядел нас, потер красные от недосыпания глаза и продолжил: – Сорок пятая пехотная дивизия разбита. Вчерашним десантникам не хватило средств противотанковой обороны, и они не смогли организовать правильную эшелонированную оборону. Сорок седьмая гвардейская бригада «Эрмин», которую командир корпуса направил на усиление сорок пятой дивизии, застряла в городе. В Новом Таллине восстание. Местные сепаратисты, которых наши доблестные контрразведчики так и не выловили, при поддержке республиканских диверсантов блокировали гвардейцев в казармах. Необходимо срочно купировать прорыв, отшвырнуть противника, выручить десантников и не дать республиканцам прорваться в город.

Снова краткая пауза. Полковник Рекио бросил взгляд на тактический планшет с картой и перешел к деталям:

– Сейчас два часа ночи. Ждать утра нельзя. Поэтому выдвигаемся немедленно и действовать будем боевыми группами. Первая рота вместе с двумя взводами танкового десанта должна пройти сквозь Новый Таллин, выйти на окраины и вступить с противником в лобовой бой. Командир – капитан Темников. Вторая рота с оставшимися десантниками выходит в район Огольцы, где находится штаб сорок пятой дивизии, и временно поступает в распоряжение генерал-лейтенанта Окленда. Командир – майор Сиверс. Третья рота вместе с самоходками и зенитными установками выдвигается в район Старых мельниц, где вступает во взаимодействие с частями поселкового гарнизона, держит оборону и оказывает огневую поддержку другим ротам. Командование этой группой принимаю на себя. Выдвижение через десять минут. Вопросы?

Лицо у полковника Рекио было таким суровым, что задавать ему вопросы никто не захотел. Да и не было их, ибо и так все понятно. Республиканцы подавили оборону пехоты массированным артиллерийским огнем и, не обращая внимания на темное время суток, перешли в наступление. Десантники напора не выдержали. Они ребята храбрые и здоровые, но с тяжелым вооружением в сорок пятой дивизии проблема. И вот теперь мы имеем, что имеем. Нам придется выступить в роли пожарной команды и лично меня это не обрадовало. В первую очередь потому, что вести тяжелые танки через охваченный мятежом город не хотелось. Даже с танковым десантом. Ведь каждая подворотня и переулок могли таить опасность. Спрячется сволочь с РПГ, поймает «Берсерк» в прицел и привет. Один выстрел и танк уничтожен. Экипаж, может, и уцелеет, но обычно гранатометчики в одиночку не работают. А помимо того, есть еще и примитивные бутылки с зажигательной смесью, которыми горожане могут закидать танки…

«Прекрати! – одернул я себя. – Соберись и не показывай слабины!»

Психологическая накачка взбодрила меня, и я посмотрел на полковника, поймал его взгляд и выдержал. Он еле заметно кивнул. Значит, доволен. После чего сказал:

– Разойтись. Боги за нас, братцы. Мой позывной прежний – «Сотый».

Кстати сказать, мой позывной как командира первой роты – «Одиннадцатый» или «Две единицы». Первая рота и первый в списке роты.

Офицеры разошлись, и вместе с капитаном Скегги я подошел к своим танкам. Задрав стволы орудий вверх, шесть грозных «Берсерков» стояли в ряд. Экипажи выстроились перед ними. Слабо освещенные притушенными танковыми фонарями воины были напряжены, но страха я не заметил. По-прежнему мы были элитой. Может быть, самыми лучшими бойцами корпуса, а то и всей армии.

– Командиры танков ко мне!

Офицеры приблизились, и уже я поставил боевую задачу. Коротко и четко объяснил, куда и зачем выдвигаемся. Мой танк в авангарде, остальные следом. Через город должны проскочить быстро. Любое препятствие сметаем. Если заметим вооруженных сепаратистов и вражеских диверсантов, не отвлекаемся. Танковый десант на ходу расстреливает вражескую пехоту, а «Берсерки» работают исключительно пулеметами. Когда выскочим на окраины, десант спускается с брони, и мы вступаем в бой с республиканцами.

– Вопросы? – как и полковник, в конце я обратился к офицерам.

– Почему нам не обойти город? – спросил капитан Ингольв.

– На это необходимо время, а у нас его нет. Поэтому придется рискнуть.

Больше никто ни о чем не спрашивал. И я отдал команду:

– По машинам.

Командиры танков обернулись к своим экипажам и продублировали команду:

– По машинам!

Танкисты стали залезать в «Берсерки» и одновременно с этим появились десантники. Все в тяжелой броне и касках, с автоматами АКМ и пулеметами «Шквал», обвешанные гранатами, ручными гранатометами и с личными УКВ-радиостанциями. Как и обещал, командир корпуса обеспечил нас по полной программе. И за это ему огромная благодарность от всех нас. Только жаль, что такого вооружения нет у всех воинов 14-го ударного корпуса.

– Смотрю, твои головорезы готовы? – я посмотрел на Скегги.

– Да, – он усмехнулся. – Рвутся в бой и жаждут пустить республиканцам кровь.

– Тогда вперед. Что делать, ты знаешь.

– Все будет нормально, Юра. Можешь на нас положиться. Ни один гад с РПГ к твоим танкам не подберется.

«Хочется тебе верить, капитан Скегги», – подумал я и направился к своему танку.