Текст книги "Сказки не для детей"

Сказки не для детей
Кузьма Фомин

© Кузьма Фомин, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Про купца и молодца

 
Ехал грека через реку,
Нет, не видит, нет, не рак:
Он с товаром ехал в город,
На базар, не просто так.
 
 
Он товару вёз богато
С иноземных берегов:
Есть каменья, есть и злато,
Много бархатов, шелков.
 
 
Не обижен и деньгою,
Без деньги что за купец?
Всю дорогу тряс мошною,
Вот – приехал, наконец.
 
 
Выбрал место полюднее,
Привязав коня едва,
Торговать, чтоб удалее,
Прицениться бы сперва.
 
 
За присмотр дал полушку
Пацанам, что были тут,
Посулив купить игрушку,
Если разом не сбегут.
 
 
Меж рядов наш грека ходит,
Брюхом задевая люд,
Как идёт торговля смотрит,
Где какой товар берут.
 
 
Обойдя базар огромный,
Не найдя товар такой,
Что привёз он, забугорный,
Думал он: «Постой, постой!
 
 
Уж я цену заломлю,
Да мошну свою набью,
Этак можно без убытку
Здесь скупить торговлю всю!»
 
 
И по ярмарке веселой
Побежал, что было сил,
Зрил, уж, города и сёла,
Что торговлею скупил.
 
 
Зрил дворец себе огромный,
Челядь, девок, лошадей…
Парень, скажем, был не скромный,
Не последний из людей.
 
 
Запыхавшись прибегает,
Сундуки свои считает:
Все замки целы висят —
Надо одарить ребят.
 
 
Звался грек наш Феофаном,
Как известный богомаз,
Тут, предвижу, мой читатель,
Ты мне скажешь: «Вот те раз!
 
 
Что на греческое имя
Ты фантазьей не богат?»
«Ты то сам их много знаешь?
Ах, не знаешь – то-то брат!
 
 
Чтоб товары разложить
Надо скатерть постелить
И умелою рукою
По столу распределить.
 
 
Достаёт он жемчуга,
Да китайские шелка,
Перстни, кольца, ожерелья,
Драгоценные каменья,
Подходи, честной народ,
Покупай, кто что найдёт!
 
 
– Мимо не ходи, постой!
Для девицы молодой
Прикупи вот эту брошь,
Не хотишь, ядрёна вошь!
 
 
Мал-по-малу до полудня
Торг пошёл – ожил купец,
Ну, теперь-то старый блудня
Погуляет, наконец!
 
 
Барыши пересчитал —
Здесь немалый капитал,
Сунул денежки в кошёлку
И на пояс привязал.
 
 
Пацанам он дал пятак
И решил идти в кабак:
Там девицы-молодицы
И вино почти за так.
 
 
В это время по базару
Шёл парнишка молодой,
Пироги он с пылу, с жару
Продавал. «А ну, постой!» —
 
 
Крикнул грек ему вдогонку, —
Дай-ко, паря, пирогов!»
Отошли они в сторонку…
А парнишка был таков:
 
 
Не велик, но и не мал,
Да на хитрости удал,
И на выдумки гораздый,
Всяк в округе его знал.
 
 
Как мы знаем, так бывает —
Нет в кармане ни гроша,
Но зато, в народе бают,
Парень – добрая душа.
 
 
И, хотя, пускай имел он
На пригляд простецкий вид,
Хитрецом он был отменным —
Парень был не лыком шит.
 
 
Звался он в народе Ванькой
И рассказчик был лихой.
Мог развлечь весёлой байкой
Иль историей простой.
 
 
– Сколько лет тебе?
– Осьмнадцать!
– А женат?
– Нет, не женат.
– Ну, а если разобраться
Почему?
– Сначала брат.
 
 
У родителей бывает
Не бывает и гроша,
Брату надо за невесту
Дать немало барыша.
 
 
Я же, добрый молодец,
Не стемлюся под венец…
 
 
Вот в кабак наш грек заходит,
Речь с хозяином заводит —
Что и как здесь подают
И какое вино пьют.
 
 
– Вижу, ты не русский?
– Грек, – отвечает Феофан,
– Дай-ка мне поесть да выпить —
Я сейчас ни сыт, ни пьян.
 
 
За дубовый стол садиться,
Посмотрел по сторонам,
Видит – рядом две девицы,
С ними поп, как будто пьян.
 
 
Поп, подмигивая хитро,
Говорит: «Иди-ко к нам!
Я зовусь отец Димитрий,
А тебя как?» «Феофан!»
 
 
Посидели, погудели,
Зашумело в голове.
Поп девиц всё обнимает,
Не заботясь о молве.
 
 
Говорит, тогда, купец:
«Как же так, святой отец,
Не по чину так гулять!»
Поп в ответ – его ругать.
 
 
Слово за слово – сцепились,
Поп орёт: «Шалишь, купец!
Гадом буду, если морду
Не набью, тебе, подлец!»
 
 
Феофан тут врезал справа
И орёт: «Святой отец!
Подставляй другую щёку
И не рыпайся, шельмец!»
 
 
За волосья поп вцепился,
Грек – за жидку бороду,
Благим матом завопили,
Мордой тыкаясь в еду.
 
 
Тут святоша изловчился,
Хвать кувшин, и вдарил враз
Прям по темени по лысой,
Грек упал – и свет погас.
 
 
А когда купец очнулся:
Голова как жбан трещит,
Весь в вине и в черепушках,
На кафтане – кислы щи.
 
 
Хвать за пояс – сердце сжалось —
Нет на поясе мошны,
А за пазухой – каменьев,
Понапрасну все труды.
 
 
«Остолоп!.. За что же, Боже,
Ты меня так наказал!
С расцарапанною рожей,
Денег нет – считай пропал!»
 
 
Но горючими слезами
Не поможешь горю – суть,
Никакими чудесами
Ужо денег не вернуть.
 
 
Хоть ты лбом об стенку бейся,
Хоть кричи, хоть стой, хоть плач,
А былого не воротишь —
Унеслося время вскачь.
 
 
На двор грека выбегает,
Глядь – ни воза, ни коня.
«Караул! – людей скликает, —
Здесь ограбили меня!»
 
 
Собралась толпа зевак:
Ни за грош, ни за пятак,
А такого представленья
Не увидишь ты никак.
 
 
Посмотрели, посмеялись,
Посудачили слегка,
А помочь-то не остались —
Нет такого дурака.
 
 
Тут во двор наш Ваня входит:
«Что за шум, что происходит?»
Глядь, купец дуром орёт:
«Помоги, честной народ!»
 
 
Ещё малость поорал,
Да орать, видать, устал.
– Помоги, мил друг Ванюша!
Был немалый капитал!
 
 
– Что ж, помочь, пожалуй, можно, —
Ему Ваня отвечал.
– Сколько мне за то положишь,
Коль верну твой капитал?
 
 
– Часть десятую отдам,
Чёрту душу я продам!
Коли деньги мне воротишь,
То проси чего, уж, хочешь!
 
 
– Ну, добро, тогда отдашь мне
Десятину, как сулил,
И, ещё, на свадьбу брату:
Вин, медов, харчей богато,
Чтобы пир был сердцу мил.
 
 
Грек макушку почесал,
Покумекал и сказал:
 
 
– Делать нечего, лады,
Кабы не было беды…
Ведь, без денег, как известно,
Ни туды и не сюды.
 
 
Делай, Ваня, своё дело,
Буду здесь тебя я ждать.
Дал купеческое слово,
Стал в дорогу провожать.
 
 
И с хозяином таверны
Подошли потолковать…
– То не поп был, а мошенник!
– Знаешь, где его искать?
 
 
– В кабаках да на базарах
Ищет разных дураков,
Облапошит бедолагу,
На коня – и был таков.
 
 
Долго ль, коротко ль, находит
Ваня лживого «попа».
Наблюдает, не подходит —
Надо всё узнать сперва.
 
 
Где и как сей прохиндей
Объегориват людей,
И какое найти средство
Провести его ловчей.
 
 
Долго думал бедный Ваня,
Как бы душу не поганя,
Прощалыгу победить,
Хитреца перехитрить.
 
 
Может в кости с ним сыграть,
Или просто в репу дать,
Или зельем подпоить,
Иль оглоблей пришибить?
 
 
Можно было бы, конечно,
Враз цыган подговорить,
Только ушлые ромалы
Могут сами обдурить.
 
 
Вот по рынку прогуляться
Он пошёл, наевшись щей,
Глядь, стоит чудна избушка:
«Лавка непростых вещей».
 
 
Вот заходит Ваня в лавку —
За прилавком мужичок —
В банках плавают пиявки,
Травы связаны в пучок…
 
 
– Эй, хозяин! Что за вещи
Непростые у тебя?
– Всяки-разны, – зубом блещет,
Бородёнку теребя.
 
 
– Есть и гусли-самогуды,
Есть и лапти-самоплясы,
Есть и разные приблуды
И другие прибамбасы.
 
 
Есть кастрюля-самоварка,
Есть зерцало-самохвалка,
Есть и шапка-нахлобушка,
Есть и кружка-нехмелушка…
 
 
– Это как?
– А так: нальёшь
Ты её полну вина,
А как из неё попьёшь —
Нет вина – вода одна.
 
 
– Ай да диво, только вот,
Лучше бы – наоборот!
Воду лучше бы – в вино…
Стой! Так это ж и нужно!
 
 
– Сколько хочешь ты за кружку?
– Два червонца да полушку.
Эх, в карманах, хошь не хошь,
Две дыры да медный грош…
 
 
– А для доброго для дела
Можешь дать взаймы?
– Бери!
А как дело преуспело,
Ты её тотчас верни.
 
 
Ваня в пояс поклонился,
Кружку взял и воротился
В ту же самую корчму
К супостату своему.
 
 
Внутрь зайдя, кричит Ванюшка:
«Человек, неси-ка кружку!
Я готов держать пари,
Что щас выпью бочки три!
 
 
Кто со мной готов сразиться —
На деньгу, чур, не скупиться!
Я ж готов одним, слышь, махом,
Снять последнюю рубаху».
 
 
Молвит «поп» тут, глаз щуря:
– А что есть-то у тебя?
Шиш в кармане, веник в бане,
Ну, и драная лаптя?
 
 
– Ну, скажу я, не лукавя,
Золотишком не богат,
Всё своё на кон поставя,
Здесь идёт такой расклад:
 
 
Есть вещица у меня —
Ценней арабского коня.
Что отдал бы, если б смог,
Ты любой открыть замок?
 
 
Достаёт тут ключ-отмычку —
Не имел он красть привычку —
Одолжил его, ей-ей,
В «Лавке непростых вещей».
 
 
Тут глаза у прохиндея
Загорелися огнём…
– Наливай-ка поскорея,
Вот кошель и деньги в ём.
 
 
Вот приносят им кувшин
Высотой в цельной аршин,
А в кувшине том вино —
Зелено да ядрено.
 
 
Ваня наш не дуралей,
Пьёт из кружки из своей,
И, конечно, не пьянеет,
Бочку хоч ему налей!
 
 
На него злодей глазеет,
Заливая вино в рот,
Крепко сам, уж, соловеет —
Чай, вино, а не компот.
 
 
Вскоре энтого злодея,
Надо думать, развезло.
Как козёл уже он блеет —
Ваня пьёт ему назло.
 
 
Ещё кружку выпил вор
И уткнулся мордой в стол.
Что, нажрался, подлый тать?
Будешь знать, как воровать!
 
 
Ваня время не теряет,
Кошелёк он забирает:
Дело сделал – не придраться,
Стал в дорогу собираться.
 
 
Ну, а чтобы лиходей
Не обманывал людей,
Наказать его примерно
И убраться поскорей.
 
 
Взял он ножницы и вмиг
Вору бороду отстриг:
Походи с босым-то рылом,
Морду пряча в воротник.
 
 
Сделав дело, вышел вон,
Всем отдав земной поклон,
Во дворе же повстречал он
Двух солдат под сенью крон.
 

 
– Чьих вы будете, робяты?
Вы откуда и куда?
– Мы – солдаты, шли до хаты,
Заходили в города.
 
 
А теперя держим путь
В черемису, али в чудь:
Мы солдаты – не богаты,
Подработать где-нибудь.
 
 
– Вот что, бравые вояки,
Не хотите ли без драки
И без всякой суеты
Заработать на порты?
 
 
Дело чистое – не вру,
Надо вору одному
Преподать большой урок,
Да урок пошёл чтоб в прок.
 
 
Вобчем, надо его взять,
В пуху, в перьях извалять,
Предварительно измазав,
Мёдом или постным маслом.
 
 
И на ярманку отвесть,
Чтоб не мог нигде присесть —
К спине доску привязать,
И оставить погулять!
 
 
– Дело ясное, лады!
Мы согласны на труды,
Покажи кого, откуда
И вести его куды.
 
 
Ваня всё им показал,
Денег дал, «Пока!» – сказал,
И в купеческой повозке
Не поехал – поскакал.
 
 
Долго ехал – то не диво,
Даже в сон его сморило,
И вот так, уже во сне,
Подскочил он как на пне.
 
 
Конь заржал, остановился —
Ваня кубарем скатился —
Глядь, какой-то идиёт
Прям из лужи воду пьёт.
 
 
– Ты, пошто, такой чудило,
Воду пьёшь не из ручья?
– Да в лесу дрова рубил я,
Там делянка-то ничья.
 
 
Жажда, вишь ли, одолела,
А воды нигде и нет,
А когда такое дело,
Проклянёшь весь белый свет!
 
 
Напоил его Иван,
Благо, браги – целый жбан,
Посадил чудилу в воз
И домой его довёз.
 
 
В благодарность мужичок
Дал ему один сапог:
«Как оденешь на ногу,
Не догнать тебя врагу.
 
 
Если два оденешь сразу —
Не успеешь моргнуть глазом,
Рукавом смахнуть соплю —
Пробежишь ты землю всю!
 
 
Ваня поблагодарил,
Распрощался и отбыл,
И жене привет горячий
Передать он не забыл.
 
 
Ну, а что же грек? А вот:
В кабаке Ванюшу ждёт,
Утром слёзы утирает,
Вечером – горилку пьёт.
 
 
По ночам, не видя снов,
Кормит он чужих клопов,
А на кухне бусурмане
Вечно варят жирный плов.
 
 
Утром встал, перекрестился
И слегка опохмелился,
Чтоб поесть открыл, уж, рот —
В рот не лезет бутерброд.
 
 
Бутерброд он, всё же, съел
И лицом порозовел,
Ну, и выпил опосля,
Нешто жизнь пройдёт здесь вся?
 
 
Где же Ваня, вот балда!
Что не едет он сюда?
Не случилось ли беды,
Растудыть его туды!
 
 
Ты на парня не греши
И ругаться не спеши!
Он, хотя ещё и млад,
Ловок – чёрт ему не брат!
 
 
Супостата он найдёт
И деньгу тебе вернёт,
Парень этот – славный малый,
Знает весь его народ.
 
 
И почти в тот самый миг
Мчится Ваня напрямик,
Крикнув чрез собачий лай:
«Ворота мне открывай!»
 
 
Грека на двор выбегает,
Впопыхах штаны теряет,
Спотыкается и вот:
Пролетает до ворот.
 
 
– Ваня, милый, как я рад!
Впрямь, не парень – просто клад!
Зря напраслину возвёл я,
Я теперь опять богат!
 
 
Дело сделано добро,
Отдаёт купцу добро,
У того слеза блестит,
Он, сморкаясь, говорит:
 
 
– Что бы не был мне укор —
Пуще денег уговор —
Долю получи свою,
И коня тебе дарю!
 
 
– Конь теперя мне не впрок:
У меня такой сапог —
Коли на ногу надел бы,
Добежать домой бы смог.
 
 
Распрощались, обнялись,
Увидаться поклялись.
Сунул ногу в сапог Ваня
И махнул почти что ввысь…
 
 
Свадьбу славную гуляли,
От еды столы трещали,
Мёд и брага и вино
По усам и в рот текло.
 
 
На пиру почётным гостем
Был знакомый нам купец…
Мы ж обычно произносим:
«Тут истории конец!»
 

2013

Про царя и про шута

В коем-то веке, на крутом на бреге, жил-был царь, всей Расеи государь.

Был он глуп, на деньги скуп, засохший стрючок, как гриб сморчок.

Хоть сынов царю прочили – было у него три дочери. Пытался пристроить и так их, и сяк – да всё не выходит никак: прынцев ноне не густо, а в казне как прежде пусто.

Как водиться, был при царе шут-баламут, и простак и плут, не скромён и не спесив, не урод и не красив, и румян и весел, знал много прибауток и песен, да умом совсем не плох, хоть на вид обычный лох. Царь ценил его за это, хоть тот пел востры куплеты, складно сказки говорил – царь за то его хвалил.

 
Перва дочь пошла в отца:
Ни фигуры, ни лица,
А звалася Прасковея,
Из достоинств – только шея.
 
 
Дочь вторая – Пелагея:
На лицо чуть красивее,
Хоть была бела, румяна,
Да характером упряма.
 
 
И была ещё Ульяна —
Красна девка, без изъяна:
И умна и рукодельна,
Толковать умела дельно,
Незабудка средь бурьяна,
Пела песни без баяна.
 

Скажем тут мы по секрету: шут влюбился в девку эту, и проказы делал, чтоб выдать замуж царь не мог. То не присказка, а сказка – ожидает нас развязка.

Царь с боярами сидит и, сморкаясь, говорит:

 
– К нам приехал женихаться
Прынц заморский – вроде швед,
И к полудню, может статься,
Выдам дочь, а может, нет.
 
 
«Мамки, няньки, – кличет зычно,
Всех ведите дочерей!
Да оденьте поприличней,
Да корону мне скорей!»
 
 
Вот царевны входят важно,
Платье модное на кажной,
Все каменьями блестят:
Прозвести фурор хотят.
 
 
Рядом с троном сели все,
На злачёной на скамье,
Повернувшись боком к свету,
Вобчем, всё по этикету.
 
 
Двери вскоре отворились,
Иностранцы в зал ввалились:
Поголовно все в чулках,
Да в кудрявых париках,
Ленты, банты, позолота —
Запустить лаптёй охота.
 
 
Полы шляпой подметают,
Пряжки золотом сверкают,
Не по-нашенски галдят,
Да ножонками сучат.
 
 
Вслед за ними прынц заходит:
Напомажен, деловит.
Тут толмач всё переводит,
Знатный гость что говорит.
 
 
– Рад приветствовать я вас,
Опоздал всего на час,
Я, вообще то, пунктуальный,
Только вот, не в этот раз.
Я пришёл к вам с нашей дружбой,
Руку с сердцем предложить…
 
 
– Выбирай какую нужно,
У меня, ить, девки три.
 
 
– Мне любую, был бы спрос,
Возникает, лишь вопрос:
А приданое какое,
Если б я её увёз?
 
 
– Погоди ты о приданом,
Я о браке, Богом данном,
Говорю о чуйствах я…
(Вот заморская свинья!)
 
 
Вобчем, начал царь юлить,
О деньгах не говорить,
Лишь бы дочь каку пристроить,
С королём чтоб породнить.
 

«Приданого: гребень, да веник, да алтын денег», – каркнул шут вороной, спрятавшись за троной.

 
Прынц ножонкою зашоркал,
Выписуя кренделя,
Видит: никакого толку —
Нет финансов ни рубля.
 
 
Дело ясно – всё напрасно,
В тучах скрылся месяц ясный,
Вот и энтот прынц слинял,
А подарки всё же взял.
 
 
Царь немного помычал и на дурня закричал:
 
 
– Ах, ты, хворменный злодей!
Распужал мне всех гостей!
Где же я таперь услышу
Об Европе новостей.
 

– Был бы сват насквозь свят, кабы душа не просила барыша. Грудь лебедина, походка павлина, очи сокольи, брови собольи, хочет жениться – самому бы нажиться.

 
– Энто что же, паразит,
Энтот прынц тебя так злит?
За кого таперь царевен
Выдавать, как он сбежит?
 

– Был бы пирог, найдётся и едок, а такого добра – всяка держава полна.

 
– Я тебя, балду, могу
В козий рог скрутить, в дугу
Я таких плетей отвешу —
Непотребно и врагу.
 

– Били Фому про куму, а Трошку за кошку, а наше дело болтать смело, чтобы дело приуспело, ну а тело не болело.

 
– Был персидский падишах
С полотенцем на ушах,
Что ему тогда ты ляпнул,
У гостей всех на глазах?
 
 
– Пошто лезет на рожон —
У него сто сорок жён!
Ну, сказал, что непригляден
Бусурманский их закон.
 
 
– Я тебе бы, дураку,
Вдарил прям по колпаку,
Сам не знаю почему я
Тебя дурня берегу.
 
 
А турецкий был паша?
Месяц жил здесь не спеша,
Так и он с восточной лестью
Не добился ни шиша.
 
 
– Дак, ведь, он же, паразит,
На Ульянку глаз косит,
А она, поди, не дура —
За турчина не хотит!
 
 
– Ну как есть, гляди, бандит,
Кажный раз меня страмит,
Без ножа, разбойник, режет,
Без меча меня казнит!
 
 
А когда был прусский граф,
На него свалил ты шкаф!
Полведра ему касторки
Лекарь влил, аль я не прав?
 

– Поглядишь – картина, а разглядишь – скотина, едва глянется кому эта образина. У нас много едоков и без энтих дураков.

 
– Помнишь, как ты в тронный зал
Пчёл из ульев напущал?
Кутерьма случилась вмиг:
Гости – вон, царевны – в крик!
 
 
За такея кренделя
Выдрать надобно тебя,
Али бросить бы в темницу,
Так сказать, порядку для.
 

А дураку всё едино – что по лбу, что в лоб, а дюже не умничал чтоб, царь сунул ему в рот прошлогодний боб – ешь дурачина, и не вякай без причины.

 
– Был ещё один барон,
Метит в Англии на трон,
И того дурацки шутки
Принудили выйти вон.
 
 
Ты мне так-то подкузьмил,
Что престиж мой уронил,
И таперь в заморских царствах
Царь Расеи стал не мил!
 
 
Протрубили трубы гулко:
«Герцог к нам из Люксембурга!»
И отдав царю поклон,
Входит он… какой-то фон.
Он в монокль свой глядит,
На пол-фута нос торчит.
 
 
Начал он витиевато —
Поди денег не богато,
Да и вся его страна
На ландкарте чуть видна.
 

«Сколь курёнку не рядиться, а в орла не превратиться! – шут сказал на энтот раз, да не в бровь, а прямо в глаз. У того аж рот открылся, чуть слюной не подавился. А наш шут уж в раж вошёл – языком чесать пошёл: «Большой нос не укора: упадёшь, так подпора». Выпучил зенки герр – вот умора.

 
– И на чей же это счёт
Ваш дурак стихи плетёт?
Это есть мне оскорбленье,
Получить хочу расчёт!
 
 
– Да какой он стихоплёт,
Поговорки токмо гнёт,
От меня и от царевен
Тебе слава и почёт!
 

Шут на гостя поглядел (тот аж весь побагровел), бубенцами позвенел, на стул сел, конфету съел, а царю сказал на ухо:

«Ты меня, де, царь, послухай! Не быть курице петухом, не быть бабе мужиком. Ты гони его взашей, у себя пусть кормит вшей.»

«Дак, ить, видишь, энтот герр хочет денег, например, за получену обиду, вишь, какой он важный с виду.»

«А когда такая блажь, ты пинком яво уважь, а чтоб лучше вниз катился, маслом лыжи ему смажь».

Вобчем, дали перцу энтому герцу. Он же, шуток не понявши, ушёл, не солоно хлебавши. Царь слегка поматерялся: при своих хотя б остался.

 
– Мне с тобою как с пожаром…
Отдавать что ль дочек даром?
И казна опять порожна,
Женихов найти уж сложно.
 

«За тем дело стало, что денег мало, – молвил шут глухо, почесав за ухом, – «Сиди высоко, да плюй далеко! Может, ужо, попадёшь в кого».

 
– Говорят, мол, в заграницах,
Чтоб жениться на девицах,
Прынцы в очередь стоят,
Да калым платить велят!
 
 
– Инде11
  инде – в ином месте


[Закрыть] может быть и так,
Расскажу без всяких врак,
Как у нас всё происходит:
Хлеб за брюхом здесь не ходит.
Ежли б рылись поутру
В женихах мы, как в сору…
Да и те, что приезжают
Дочкам, вишь, не по нутру.
 
 
Царь макушку почесал,
Вытер нос и так сказал:
 
 
– Зрить здесь надо прямо в корень…
Как в гроб гвоздь, как в бочку шкворень —
Мысль возникла опосля:
– Думаю, что пользы для
 
 
Собирайся-ка ты, братец,
В дальний путь, в дорогу, значит,
И где хошь мне раздобудь
Капитал какой-нибудь.
Да возьми у казначея
Три рубля на всю затею.
 

– Алтын Мартыну – ни сапог подшить, ни картуз купить.

– Хватит с тебя и три рубля, нету денег боле, и не спорь дотоле.

Делать нечего, дело было к вечеру, а наутро шут стал сбираться в путь.

Пошёл он к знакомой ворожее: приблуд каких чудных нету ли, да может чаво присоветует. Пришёл, картуз снял, на жизнь попенял, в двух словах всё рассказал, что царь приказал, сидит соколок – плюёт в потолок.

 
– Дай-ка, карты раскидаю,
Да на гуще погадаю,
Посмотрю твой гороскоп,
Предсказанье сошлось чтоб.
 
 
Поплевала, пошептала,
Карты раскидав сначала.
 
 
– Путь лежит в казённый дом
Ждёт тебя удача в ём.
Гуща вот что предсказала:
Предстоит хлопот не мало,
 
 
Гороскоп же твой гласит:
Будешь явно знаменит.
Будешь у судьбы в фаворе,
Выиграть сумеешь вскоре
Ты огромный капитал,
Поспеши в игральный зал!
 

Шут то наш не пустобрех, ждёт его большой успех. Дал старухе он полтину и ушёл, сбив паутину.

Днём ране, сидючи на диване, думал царь: «А не помыться ли в бане, а то всё в ванне, да в ванне. Заслать гонца, что ль, к Мане – буде, мол, жива-здорова, так пришла б на два-три слова…».

Чья бы мычала корова… Куды тебе, старый пень, зад от трона оторвать уж лень, а всё туда же… Перед людьми неудобно даже. Но попала уж под мантию вожжа, пошёл царь, короной дребезжа, думал он, слюною брызжа, как будет мыться в бане с милой сердцу Маней.

И охота было переться в такую даль, какой-никакой, а всё ж царь-государь. Мог бы, к примеру, приказать: сама бы примчалась, ни дать, ни взять. Да только была Маня нравом крута, не боялась Маня ни розг, ни кнута, а уж ежели что не мило, могла заехать обидчику в рыло.

Вот царь под Манино окно приковылял, корону снял, лысину почесал, в носу поковырял и робко Маню звать зачал.

Пока суть да дело, начал царь несмело, дескать, на душе накипело, в боку заболело, и не клеиться, мол, никако государственно дело.

 
– Не могла б ты, Маня
Попарить меня в бане,
А, уж, я не останусь в накладе —
Похлопочу об награде.
 
 
– Что ты, этакий нахал!
Али с дуба ты упал?
Ты давно свою то харю
В чистом зеркале видал?
Да по ней хоч лаптем врежь,
Под короной видно плешь,
И зубов, поди, с десяток,
Кашу, чай, одну и ешь!
 
 
Да и слышала намедни,
То не сказки и не бредни,
Что казна твоя порожна:
Так пойтить по миру можно.
 
 
– Что ты, Маня, вот те крест!
Я таперь богат, как Крез.
А зубов хоша не густо,
Кажный зуб орехи ест!
 
 
Но сказала Маня гордо:
– Куды лезешь царска морда!
Ты хоч золотом обсыпь —
От тебя по телу сыпь.
 

Так ушёл наш царь ни с чем. Но не сдался насовсем: «Надо, что ль, какое жульство, да деньжат бы вместе с тем».

 
При дворе такой был звон:
Есть в дворце один балкон,
И труба, мол, есть на ём,
Видно всё в неё как днём.
 
 
Если дальше кинуть взор,
Можно видеть Манин двор,
Царь туды подолгу зыркал,
Трубку ставя на упор.
 
 
Вышла Маня на крыльцо —
Обронила там кольцо,
Наклонилась поискать —
Ей пришлось подол задрать.
 
 
Царь глядит в трубу подзорну,
(Хоть подглядывать зазорно):
«Что за статус, что за грудь,
Посмотрю ещё чуть-чуть».
 
 
Манин увидав филей,
Слюну пустил до пузырей:
«Годков тридцать щас бы скинуть,
Позабавился бы с ей».
 
 
При желании таком,
Стукни по лбу кулаком,
Может дурь из бошки выбьешь,
Да не будешь дураком.
Да не трать-ка, старый олух,
Ты на баб подмокший порох,
Аль других ищи утех,
Ведь твои потуги – смех!
 
 
Вот пошёл наш шут искать,
Где бы в карты поиграть,
И нашёл такой он дом,
А деньга была при нём.
 
 
В зал зашёл, кругом глядит:
Стол большой, парчой накрыт,
За столом купцы да баре —
Не бедной народ сидит.
 
 
Будь ты молод, али стар ты —
Все кругом играют в карты,
Ну и шут наш, не дурак,
Сел сыграть, да не за так.
 

«Коли сам плох, так и не даст Бог, а кому повезёт, у того и петух снесёт».

 
Партий несколько сыграл,
И барыш немалый взял,
И уж поздно ввечеру
Большой куш был на кону.
 
 
Не случился бы конфуз,
В рукаве не спрячешь туз,
Коли будешь шельмовать —
Могут и бока намять!
 
 
Раскидал он карты всяко —
Масть попёрла недуром,
И пошёл ва-банк, однако,
То есть, по-русски – напролом.
 
 
Повезло, так повезло:
Выиграл он всем на зло!
Все замешкались пока,
Вынес денег два мешка.
 

Был у царя воевода – войско ещё не знало такого урода. Байки ходили в народе о сём воеводе-уроде. Как в народе говорят, и солдаты подтвердят: голова с лукошко, а мозгу ни крошки, велик телом, да мал делом, на что не взглянет – всё вянет, на всех орёт – как есть идиот.

Воевода энтот при дворце жил и на царску дочку Ульянку глаз положил. Мыслью себя тешил, задери его леший, что станет царю зятем и будет сам с народа собирать подати.          Шут же на это смеялся и всяко над ним изгалялся: «Доселе Макар гряды копал, а ныне Макар в воеводы попал!» Воеводу злоба гложет, а сделать ничаво не может. Цыкнет зубом, зыркнет глазом и отваливает разом.

А тем временем, загруженный финансовым бременем, прибыл шут во дворец: «Где наш молодец, государь-отец? Пусть оденет венец да придёт, наконец. Опять, небось, со свово балкону смотрит в трубу… позорну.

Вошёл царь в палаты, одет богато, видит глазами – шут не с пустыми руками. Шут, наевшись груш, отдаёт царю весь куш.

Воевода кряхтит, егозит и под нос себе бурчит: «Вот безмозглая башка, припёр денег два мешка! Лучше землю зубом грызть, чем терять свою корысть – ничему не научила дурака, покамест, жисть.» Вслух воскликнул: «Государь, ты меня хошь дрыном вдарь, где дурак богатство взял, может, он его украл?»

«У всякого Ермишки – свои делишки, у всякого Филатки – свои повадки. А с твоей бы рожей – сидел бы под рогожей!» – сказал шут, скривившись тоже.

«Да что ж это деется, надёжа-государь! Будет меня всяка шваль дразнить да худыми словами порочить?»

«Языком болтать – не мешки ворочать, – сказал шут такие слова, – неча на зеркало пенять, коли рожа крива.»

Орёт воевода, упёршись в бока: «Держите меня – пришибу дурака!»

«Сила – уму могила, – брякнул шут, оттопырив брилы, – бодливая корова и шишкой бодает, беззубая псина лает, да не кусает!»

 
– Цыц, вы, оба дурака!
Не то дам сейчас пинка.
Разбрехлись как на базаре,
Я здесь царь ещё пока!
 

В энто время прибыл, не выговорить имени, посол из Германии, то бишь, из Гольштинии, посол без подарков – что корова без вымени, колёсам угроза – привёз их три воза.

А прислал ему гольштинец вот, значит, какой гостинец: шар воздушный с корзиной, а с ним – всё чин-по-чину – немецкого анжинера и свово камергера. Сей вельможа (прости, Господи, ну и рожа!) ароматами смердит и по-русски говорит:

 
– Это есть воздушный шар,
От мой принц вам прислан в дар!
Подождите, айн момент,
Есть ещё один презент:
Он, натюрлих, неожидан —
Дас ист гроссе элемент!
 
 
Царь подвинул ближе трон,
Дверь открылась… – входит слон,
Аж, с башки венец свалился,
Слышен стон со всех сторон.
 
 
Жмутся по углам бояре,
Мухи сбились все по паре,
Слон вдруг в хобот затрубил…
И нутро опорожнил.
 
 
Царь на троне верещит,
Аж башка у всех трещит,
Заметался в зале люд:
Ну и запах, больно крут!
 
 
В окна прыгают гурьбою,
Дохнут мухи на лету,
Вонь такая, что порою
Аж дышать невмоготу!
 

Увели слона в конюшню – где-то содержать же нужно, а пастись пускали днём на лужайку пред дворцом.

 
– Вот прибавилось забот
На три года наперёд!
Разгрести б здесь смог Геракл,
Если сказка нам не врёт.
 
 
Вкруг же шара люд собрался,
Пораскрыли рты, галдят,
Кто-то тычет в него пальцем,
Запустить, гляди, хотят.
 
 
– Энто же гольштинца дар,
Забодай его комар,
Полетаешь на таком то,
Так замучает кошмар.
 
 
– Вот те раз – заморско чудо,
Нам пошто такой пупырь?
– Энто чтобы сверху зырить,
А не хочешь, так не зырь!
 
 
– Как же он летать должон? —
Кто-то лезет на рожон.
– Надо ветра в него вдуть,
Ну-ко, спробуй кто-нибудь!
 

В энто время гостил у царя хранцузский посол со своею мамзелью, котора была в Париже известной моделью. Приглашает, значит, немец, откляча зад, царя с гостями совершить на шаре променад. Царь прикинул перспективу, присмотрелся к колехтиву, решил не проявлять аньциативу, вобчем, малость струхнул, губу надул, соплю смахнул, бровь дугой изогнул.

«Каб чаво не вышло, в рот яму дышло, сронют в реку даму – не оберешься сраму». Да и у самого, чавой-то, в коленках дрожь, с лица побледнел – на себя не похож, ну а, ежели, не хошь, заставлять себя не гож, ну их в баню, ядрёна вошь, неохота пропадать ни за грош.

 
– Я как русский самодержец
Не могу лететь, понеже22
  Понеже – потому что, так как


[Закрыть]
Не положено по чину,
Лезть в дырявую корзину.
 
 
Лучше вместе сгоношиться
И в карете прокатиться,
Кони – ветер у меня,
Знаю кажного коня.
А карета золочёна,
Да узорами верчёна,
Шесть коней запряжено,
С кажной стороны – окно.
 

На досуге шут, бывало, сочинял чаво попало, даже книжку написал: как бы царством управлял. Дал царю почитать: может научиться царством управлять. «Вот тебе, царь, книга, а в ней: кукиш да фига – царю корона, а холопу плуг да мотыга». Царь сам прочитал, дал воеводе почитать, потому как написано в ней и про царскую рать.

Воевода почитал-почитал и царю сказал, что ничаво путного в ней не углядал, а шут, мол, бездельник, заработал бы лучше для царя ишо денег.

 
– Коль открыл бы глаз поширше,
Тады смог бы углядать!
Ишь, шельмец, какие вирши
Насобачился писать.
 
 
Дуралей не дуралей,
Набрался таких идей,
Хоч сейчас бы государством
Управлять мог, прохиндей!
 
 
Только разве ж дурака
На трон садют свысока?
На колпак надеть корону
Не поднимется рука!
 

За делами дня не видно, только, вот ведь, что обидно, дел то никаких и нет – царь живёт так много лет.

 
Дни в досуге коротает
И об Мане всё мечтает,
Деньги есть, так может статься,
Надо внешностью заняться?
 
 
Прикупил себе парик,
Вставил зубы, напрямик
Перед Маней чтоб предстать,
Да на чай её позвать.
 
 
У него в палате дальней
Есть одна опочивальня,
Там решил часов с пяти
Время с Маней провести.
 
 
Обустроил царь всё чинно,
Всё культурно: тет-а-тет,
Для фантазии интимной
Никаких запретов нет.
 
 
Здесь тебе коньяк хранцузский,
Здесь ликёр, аперитив,
Здесь различные закуски,
Шоколады супротив.
 
 
И под вечер, втихаря,
Никого с собой не взяв,
Он под Манино окошко
Прибыл, наступив на кошку.
 
 
– Разлюбезная девица,
Будет, уж, тебе рядиться,
Ты взгляни-ка под окно:
Окосеть не мудрено!
 
 
Аль не сокол, аль не сват,
Да такому всякой рад,
Да пойдём со мною в гости:
Ждёт нас сладкий виноград!
 
 
Ну а денег у меня,
Как у римского царя,
Мне, теперя, если честно,
Государи – не ровня!
 
 
– Да ты что, срамной старик!
Думаешь, надел парик,
Да злачёный вставил зуб,
Ты теперь Земли всей пуп?
 
 
Да поди-ка ты, охальник,
В свой дворцовый умывальник,
Смой там пудру и чернила —
Выглядишь ты как… чудило!
 
 
Царь домой опять подался,
Но, как видно, не унялся:
Стал с шутом совет держать,
Как моложе ему стать.
 
 
– Есть тут разные рецепты:
Ежли йоги не адепт ты,
Слышал в сказке я одной:
Надо в чан нырнуть с водой,
Опосля и с молоком,
Коль не сваришься ты в ём,
Со счастливым, мол, концом
Снова станешь молодцом!
 
 
– Баил мне один вельможа,
Врать он, вроде бы, не должен:
Зелье есть одно на свете —
Старцы от него как дети.
 

«Белый свет – не околица, а пустая речь – не пословица,» – шут предвидел, что вот-вот царь куды-нибудь пошлёт.

 
– А не ты ль мне говорил,
Что когда-то, где-то был
Некий перстень без названья,
Исполняющий желанья?
 

«Язык мой – враг мой, прежде ума рыщет – беды ищет, – думал шут, – не быть бы в опале, да чтоб не припахали».

 
– Во хмелю, что хошь намелю,
А проснусь – отопрусь.
 
 
– Ну-ко, мне не отпирайся,
А в дорогу собирайся,
Раздобудь мне артефакт,
Награжу, уж энто факт!
 

Не мила награда, а идти всё ж надо. Была бы охота – сладиться любая работа.

А охоты нету – идти по белу свету.

«Не всё то правда, что бабы врут, худое дело – напрасный труд,» – пытался отвертеться шут.

 
– Ты, я вижу, не уймёшься,
Ух, гляди, плетей дождёщься!
Отправляйся сей же час —
Энто мой тебе приказ!
 

Хошь, не хошь, спору цена – грош, осерчает царь – раздавит как вошь, разве тут не пойдёшь? Думал шут как отправиться в путь: «А, может, пупырь умыкнуть? Что ж хорошая мысля, пропадать ей что ли зря?»

Утром рано, с петухами, поевши супу с потрохами, шут наш теми же ногами припустил к шару, чтоб путешествовать на шару. Вниз спустился, возле шара покрутился, но сколько ни бился, не смог понять, как же шар в небо поднять.

 
Как ты хошь его колдырь —
Не взлетает сей пупырь,
Раз не клеится затея —
Надо ходу поскорея.
 
 
Подошёл к нему кузнец:
«Не выходит, молодец?
Ты, гляжу, в делах таковских
Не особо шибко спец?
 
 
Видел я такое чудо,
В заграницах как-то раз,
Дак, у нас оно откуда?
Сроду не было у нас!
 
 
Прынцип здесь идёт термальный —
Воздух греется, сиречь33
  сиречь – то есть, иными словами


[Закрыть],
Надо, вобчем, изначально
Прям под ним огонь разжечь.
 
 
Бочку ржавую найди
Да дровами загрузи,
Здесь горелку примастырь,
И взлетит тогда пупырь.
 
 
Взялся за работу смело —
Как по маслу пошло дело,
Сделал, как учил кузнец —
Шар надулся, наконец.
 
 
Сбросил из корзины груз,
Да случился тут конфуз:
Под корзиной неодетый
Вместе с дамой спал хранцуз.
 
 
Заметался тут мосье,
Дама – лижет монпансье.
Шут канаты обрубил
И немедля в небо взмыл.
 
 
На балкон царь утром вышел,
Зачалась едва заря,
Глаз протёр, сморкнулся слышно,
Глядь, – ан нету пупыря!
 
 
Растудыть твою в качель,
Энто что за карусель?!
Энто кто же, вашу мать,
Смел пупырь уворовать?!
 
 
У меня, да у царя
Нету боле пупыря!
Я за этакое дело
Четвертую упыря!
 
 
Как теперь без пупыря,
Подарили что ль зазря?
Вот конфуз перед гольштинцем
Вздулся, мягко говоря!
 
 
Тут кузнец всем рассказал,
Шут, мол, покататься взял.
И гудит уже весь двор —
Лишь об этом разговор.
 
 
– Ай, дурак, – умом востёр,
Взял пупырь, да и упёр!
Как он, шельма, догадался
Развести под ним костёр?
 
 
Шут летит и не горюет
Куды ветер ноне дует,
Долго ль, коротко ль летел —
Только, есть он захотел.
 
 
Приземлиться он решил
В селе Малы Копуши.
Опосля, как оказалось,
Жили там не алкаши.
 
 
За околицей спустился
И в деревню устремился,
В крайню избу постучал,
В дверь зашёл и речь зачал:
 
 
– Эй, хозяева, кто есть ли?
Не дадите ли поесть мне,
А дадите, ежли, кров,
Всё отдам, вплоть до портов!
 
 
Глядь, сидит себе в светёлке
Старушенция в наколках.
Что ты? Той ещё порой
Моды не было такой!
Это тень от паутины —
Волноваться нет причины.
 
 
Говорит старуха: «Ладно!» —
Зубом цыкнув плотоядно.
– Дело здесь своё пытаешь,
Аль от дела всё лытаешь?
 
 
– Ты мне, бабка, энто брось,
Я востёр, как в горле кость!
Чтобы не было соблазну:
Я пришёл к тебе как гость.
 
 
Аль не слышала как надо
Молодца-то привечать?
Сперва б баньку растопила,
Напоила, накормила,
Уложила б почивать.
 
 
– Ишь, чаво ты захотел,
Шустрый, ты, какой пострел!
Уж свои навёл порядки —
Войти в избу не успел.
 
 
– Спрячь-ка ты свои клыки,
Лучше парню помоги!
Закусить же мной на ужин —
Даже думать не моги!
 
 
Доставай-ка пироги,
Чай, с тобой мы не враги,
Ну, а нет, так всю избу
Раскатаю по бревну.
 
 
– Прям какой-то фулюган,
Здесь устроил балаган!
Ладно, будем жить уж дружно,
Говори, чаво те нужно.
 
 
– Мне для батюшки-царя
Нужно, проще говоря,
Средство, чтоб омолодиться:
Вдругоряд хотит жениться!
 
 
– Зелье приготовить можно,
Да рецепт, уж больно, сложный:
 
 
Взять крыло нетопыря,
Рыбий глаз, клык упыря,
Кожу жабы, птиц помёт,
Чёртов цвет, когда взойдёт,
Посолить, да помешать,
Да три раза поплевать,
Да добавить волчьих ягод,
Мухоморов настругать,
Да три дня потом варить,
Ну а после процедить,
Да не боле, чем три капли
За раз можно его пить.
 
 
– А ещё, допрежь44
  допреж – прежде чем


[Закрыть] уйду,
Жизни нет, коль не найду,
Слышал я: есть перстень тайный,
Исполняющий желанья!
 
 
– Есть такой, и знаю где,
Не случиться бы беде:
Стережёт, бо, от людей
Змей Горыныч – лиходей!
 
 
– Ты дорогу мне поведай,
Да со мною отобедай,
А пока ты варишь зелье,
Я достигну своей цели.
 
 
– Лучший путь туды найдёт
Энтот самый чёрный кот.
Жили тама мы немножко,
Во избе на курьих ножках.
 
 
– Ладно, бабка, жди к обеду
Аль во вторник, али в среду,
И, наевшись пирогов,
Взял кота и был таков.
 
 
Через лес, через завал,
За котом наш шут бежал,
Притомился он, понятно, —
Вёрст уж сорок отмахал.
 
 
Вдруг увидел на опушке
На курьих ногах избушку,
Встал он, думая как быть,
Как бы змея погубить.
 
 
В энто время котик шмыгнул
На крылечко – и в окно,
Шут в окно взглянуть подпрыгнул:
В доме тихо и темно.
 
 
Дверь открыл он осторожно:
Никакого нет зверья,
Глядь – на печке змей трёхрожий,
Только ростом… с воробья.
 
 
– Ты, чаво, какой-то мелкий,
Али часом захворал?
– Надо мной смеются белки,
Так сейчас я обмельчал.
 
 
– Так, чаво с тобой стряслось?
Али колдовство сбылось,
Аль нехватка витаминов,
Аль застряла в горле кость?
 
 
– Дело было прошлым летом:
Полетел я за обедом,
Всех вокруг коров, уж, съел —
Полетел в другой удел.
 
 
Увидал в лесу болотце,
В глотках сухо – пить, уж, хотца,
Из него воды напился —
И тотчас укоротился.
 
 
Как сказали мне потом:
Заколдовано оно,
То ли местным чародеем,
То ль проезжим колдуном.
 
 
– Спасибо скажи, не попил из копытца,
А то бы в козла уже мог превратиться!
 
 
– Ну а ты пришёл зачем?
Не боись – теперь не съем!
– Перстень нужен мне хрувстальный,
Исполняющий желанья.
 
 
– Перстень тот висел на шее:
Толь на правой, толь левее,
А когда я так усох,
С ним взлететь уже не смог.
 
 
В пень засунул до поры,
Возле кроличьей норы.
– Показать дорогу сможешь,
В смысле, чтоб лететь куды?
 
 
– Полетишь, чай не на пне?
На орле, аль на метле?
– Ты во мне не сумлевайся,
Шар воздушный есть при мне.
 
 
На плечо, как попугая,
Змея после посадил
И пошёл, зверей пугая,
Потому как змей дымил.
 
 
Шут с Горынычем едва ли
Не три дня в лесу плутали,
Потому как позабыли
И кота с собой не взяли.
 

А о шуте, тем временем, во дворце ни слуху, ни духу: ни вестей, ни костей.