Текст книги "Нежное безумие"

Думаю, он только что открыл новый уровень крутости. Воун и Найт вряд ли когда-нибудь достигнут подобного.

– Директор Причард, – во рту словно куча ваты. Директор смотрит на меня с таким гневом, от которого начинают гореть щеки. Я не должна чувствовать себя виноватой перед ним, но что-то во всем этом есть неправильное. Несправедливое.

– Пенн Скалли, – он щелкает языком, – когда я приглашал вас в команду, то имел в виду футбольную, а не группу поддержки. Не думал, что вы отправитесь на экскурсию без предупреждения.

– Мне следовало вас предупредить, – Пенн хлопает жвачкой и проводит рукой по волосам.

– Отойдите от мисс Фоллоуил.

– Только после того, как вы отвернетесь, – отвечает Пенн.

К моему удивлению, директор отводит взгляд. Все начинает принимать не очень хороший оборот, поэтому я решаю исправить ситуацию:

– Это я, – останавливаюсь перед Пенном до того, как он сделает ситуацию еще хуже. – Я привела его сюда, это была моя идея.

Они оба смотрят на меня с удивлением. Мне все равно, как низко я паду, моя репутация и так подпорчена из-за директора Причарда тем, как я позволяю со мной обращаться. Кроме того, я действительно дерьмово себя чувствую из-за ситуации с Вией.

Хочу искупить то, что я сделала с сестрой Пенна, я ведь не монстр.

– Он здесь, потому что захотел приехать сюда. Он полностью контролирует свои две ноги, – хмыкнул Причард.

– Три, если считать самую важную, сэр, – Пенн потер щеку, и нотка безразличия появилась в его голосе.

Он цепляет Причарда… Нереально.

– Он здесь, потому что я проиграла пари и должна была поцеловать бандита. Мы уже закончили, – сказала я, натягивая укороченную юбку и топ. Но так и не осмелилась поднять глаза, чтобы проследить за их реакцией. Это ложь, но только так я смогу успокоить Причарда и спасти Пенна.

Причард сузил глаза и внимательно посмотрел на Пенна.

– Я недоволен, что вы так отвечаете мне, молодой человек.

Пенн закатил глаза с видом, будто нереально зол.

– Пенн, – шепчу я, сжимая ткань его футболки. Он убирает руку, все еще смотря на директора. Взгляд его бесстрашен, и я понимаю, что он не просто привлекает меня – я ему завидую.

– Если я еще раз увижу тебя на территории школы, то сообщу властям, – директор Причард оборачивается, тело его напряжено.

Я бегу за ним, как вдруг Пенн хватает меня за запястье. Его змеиные глаза задают немой вопрос, ответа на который нет.

Что за фигня?

– Я получила то, что хотела, – зевая, я скинула его руку. – Если захочешь убраться или почистить шкафчики, то швабры в той комнате.

Прогулка до кабинета Причарда казалась невероятно долгой и тихой. Когда мы заходим в его кабинет, он говорит, чтобы я забыла о тренировке на сегодня.

– Эсме прикроет тебя. Она становится довольно умной, когда дело доходит до получения желаемого. Кроме этого, у нас есть кое-какое дело.

Он закрывает дверь. Мое сердце начинается биться в два раза быстрее. Этот щелчок еще никогда не звучал так громко в моей жизни.

Глава пятая

Ты заставила меня возвыситься,

хотя вела себя так мелочно.

Я хочу спрятать тебя ото всех и защитить от самой себя.

Пенн

– Эй, Пенн, слышал, что твои яйца еще мягче, чем у Тома Брэди. Может, стоит их использовать для снятия стресса?

Какой-то недоумок из Всех Святых рыгнул позади меня, сжимая пустую банку из-под энергетика и бросая в сторону нашей команды. Мы стоим друг напротив друга в долбаном туннеле, ведущем к полю. Да, у них есть туннель, будто это высшая футбольная лига. В целом у них все было оборудовано по полной программе, их предки, по всей видимости, выложили огромное состояние. Тем не менее наша раздевалка, предназначенная для гостевой команды, закрыта из-за затопления (читай между строк: Гас повел себя как обычно). По этой причине мы стоим в одном туннеле. Все вместе.

Игрок школы Всех Святых потерял сознание, как сучка, – здесь слишком жарко, бормотал он. Тренеры засуетились в попытке вызвать «Скорую» и быстрее найти ему замену.

Это первая игра сезона, и мы должны сделать чертовски крутое шоу еще до того, как выйдем на поле.

Наша команда не проигрывала никогда за последние пять лет. Пять долбаных лет. Так что затопим этот корабль за пару секунд.

Тренер Хиггинс вчера давал интервью для местной газеты. По его словам, если мы сосредоточимся, то победа у нас в кармане. Однако при нас он не показывает такого оптимизма и оказывает чести меньше, чем оказал бы козлам в футбольной форме. Это отстойно, учитывая, что мы лучшие в штате.

Перед игрой тренер сказал, что я должен сохранять голову холодной, а ноги горячими – никак не наоборот. Он в курсе, что противники прекрасно владеют манерой нести всякую чушь, но, кроме Найта, в защите никого нет: их игра слишком предсказуема. В мои планы не входило примирение с Гасом, но тренер настоял на том, чтобы мы положили конец соперничеству за пределами поля. Но я совсем не ожидал, что он притащит глазастика с собой.

Мы не разговаривали со вчерашнего поцелуя в раздевалке. Мы избегали взглядов, когда сталкивались в коридоре, делали уроки на кухне, старались игнорировать друг друга, пока Бейли несла всякую чушь на протяжении двух часов.

Но Дарья вступилась за меня перед Причардом – никто и никогда еще не делал ничего подобного, – я понимаю, что она говорила дерьмовые вещи тогда, чтобы скрыть хорошие намерения, поэтому меня не смутило оправдание, которое она придумала. Было что-то жалкое в том, как она отреагировала на домыслы, будто у меня есть девушка, но при этом позволила так с ней обращаться. Впрочем, она избалованная, богатая девчонка. Почему бы мне не воспользоваться этим?

Я не отрывал взгляда от поля, когда Дарья исполняла номер со своей командой. Ее миниатюрные юбка и топ с трудом прикрывали грудь и попку, и я знал, что не единственный, кто это заметил. Это словно смотреть на стереокартинку – задний фон размывается, а одна деталь начинает выделяться.

Цвета Лас-Хунтас красный и белый – поэтому очень легко увидеть, что на трибунах наших болельщиков абсолютный ноль. А что в Тодос-Сантос с другой стороны? В городе закрыт каждый второй магазин и висят таблички: «Закрыто. Ушли на игру».

Большинство же людей с нашей стороны сейчас в пути на ночную пятничную смену. Однако упорный труд – это то, на что у половины населения города, кажется, аллергия.

Я поднял взгляд на трибуны и заметил Джейми, Мел и Бейли. Они сидели рядом со своими соседями, и на них были кепки команды школы Всех Святых и футболки винного оттенка. Футболки были надеты наизнанку, поэтому никто не знал, что на них, кроме меня. Это мои футболки, с номером двадцать два.

Сильвиа и Пенн всегда выходят в двойках.

Версия меня из школы Всех Святых, просто чуть менее привлекательная. Они называют меня дважды два – дважды говнюк.

Прошлой ночью ко мне подошла Мел и рассказала, что наняла людей, которые пытаются выяснить местонахождение Вии. Она спросила меня про родственников, у которых она может быть. Я рассказал про отца и бабушку, которые кочевали из города в город, изображая собой посланников христианской веры; о тете из Айовы, которую я уже сам проверил; о двоюродном дяде из Огайо, с которым мы никогда в жизни не виделись.

Семейство Фоллоуил неплохие люди. Вот только проблема в том, что они настолько сильно пекутся о моей заднице, что скоро все откроется. Они и так уже сделали все, чтобы люди начали подозревать, что я с ними живу. Осталось только тату на лбу набить. Серьезно? Они надели красные футболки?

К счастью, они только что закупили форму и оборудование для всей моей команды, так что все могло сойти за жест благотворительности.

– Чего это Скалли улыбается? Вспоминает лучшие моменты с его любимым дилдо? – Гас плетется позади меня, Камило переступает с ноги на ногу, касаясь меня плечом. Он хочет ответить, уверяю, я хочу этого не меньше.

А улыбался я по причине того, что, когда Дарья исполняла трюк, ее пресс и попка выглядели настолько соблазнительно, что мой член чуть не вырвался из шорт и не убежал к ней поздороваться.

– Мы не сможем позволить себе оплачивать юристов, если поломаем им носы… – заметил я специально громко, чтобы Гас услышал, толкая Камило в центр туннеля. – Позволь им выговориться. Мы задавим их на поле, как мамашу Гаса его друзья, когда напьются до такой степени, что им уже плевать, куда совать члены.

– Ах ты, сук… – но Гас не закончил предложение, так как члены его команды схватили его, когда он рванулся ко мне. Я лишь развел руками и засмеялся.

Мои игроки подпрыгивают и ходят позади меня, готовые броситься в бой. Матчи с командой Всех Святых – это не только очки, рейтинги и статистика. Это гордость, месть и социально-экономическая справедливость. Исторически сложилось, что две школы всегда издевались друг над другом и до, и после игры. Мы поджигали костюмы их талисмана, они насыпали порошок к нам в фонтан, потому что мы грязное отребье. Мы ненавидим друг друга в положительном смысле.

Джош, Малкольм, Кэннон, Нельсон и другие члены команды создают идеальную «химию» на поле. Не скажу, что мы словно семья, но мы достаточно близки. У каждого в шкафу хранится свой скелет о жизни в трейлере, мы всегда готовы прийти на помощь друг другу. Там, откуда мы родом, есть только два способа разбогатеть: стать рэпером или спортсменом. Петь из нас никто не умеет, а вот пойти вторым путем мы вполне можем себе позволить.

– Пеннивайз! – крикнул Найт откуда-то из глубины туннеля. Я повернул голову. Не знаю, что в них такого, из-за чего я лояльно отношусь к ним. Он и Воун, очевидно, знают, что я переехал к Фоллоуилам, и я доверял им.

Ирония в том, что этим придуркам обычно на все насрать. Такие вот Найт и Воун. Нет, они не хорошие парни в любом случае, но если их не трогать, то и они не полезут первыми.

Я повел в его сторону подбородком. Мы оба нанесли боевой раскрас. Но я клянусь, его был нанесен профессиональным визажистом. Он улыбался.

– После игры будет чумовая вечеринка у Блис, – он сымитировал шлепок рукой по невидимой заднице.

Я не сру там, где ем, и не тусуюсь с компанией из школы Всех Святых. Блис – девчонка на один раз. Поблажка на ту ночь, когда я заставил Воуна мочиться кровью и не чувствовал своего лица. Кроме того, как заметил Гас, у меня есть телка – девушка, если хотите. Так что мне надо перестать возиться с другими девчонками на публике.

– Я пас.

– Она спрашивала о тебе.

– Может, он подарил ей хламидиоз, и она ждет оплаты лечения, – хихикнул полузащитник Колин, и все, кроме Найта, взорвались от смеха.

– Это слишком дорого для той, чье лицо похоже на генитальный герпес, – усмехнулся я.

– Давай, брат, – Колин стукнул кулаком по своей груди.

– С удовольствием, но не бью цыпочек, – протягиваю я.

Когда мы идем по полю, «случайно» врезаемся в растяжку с надписью «Вперед, Святые», сделанную болельщиками. Дарья рычит, когда я рву ткань баннера в ее руках. Ослепительно-яркий свет и свежая трава сулят большие зеленые возможности. Единственные, которые у меня когда-либо будут. Рэтт как-то сказал, что трава не случайно того же цвета, что и деньги, – во всем этом купаются только лучшие спортсмены. Пожалуй, ничего умнее я от него и не слышал.

Игра началась, и мяч оказался у Всех Святых. Сначала я был сосредоточен, но спустя десять минут понял – что-то не так. И это что-то – моя защита. Бесполезная и несуществующая. Кажется, Нельсон, Джош и Кэннон даже не утруждались. Физически они на поле, но пропускают мяч, тянут ноги, отводят взгляды от трибун, будто ждут чего-то плохого. Я получаю ноль, в то время как Гас носится по полю как мальчишка в публичном доме. У тренера Хиггинса уже почти начался сердечный приступ, он изо всех сил старается успокоиться, чтобы никто не подумал, что он совершит убийство в перерыве. Тренер вносит изменения в защите, в нападении, выполняет корректировки, но безрезультатно. Даже подающий выглядит взбешенным, а Дарья в стороне подбадривает свою команду все время.

Когда начинается перерыв, я срываю шлем до того, как мы добираемся до раздевалки. Товарищи по команде знают, что сейчас лучше не подходить ко мне, и тащатся где-то позади. Как только мы попадаем в раздевалку, я разбиваю шлем о скамью и реву:

– Что на самом деле, черт возьми, происходит? – я напрягаю все голосовые связки перед тем, как войдет тренер.

– Не знаю, что-то не так. – Камило поднимает шлем, зажимает ноздрю и сморкается на этаже около раздевалки. Вдруг все замолкают и начинают пялиться на ноги – вошел Хиггинс. Все уже в курсе, что мы отсасываем. Да даже чертово НЛО с другой планеты видит, насколько большой член мы отсасываем.

– Это худшее, что я видел в своей жизни, – ворчит он тихо и строго. Думаю, это из-за того, что он не хочет получить сердечный приступ.

– Все эти люди там, – он указывает на дверь, – вы не заслуживаете их уважения. Вы должны бороться, чтобы показать, что значит ад. Вы совершенно не собранны. Валяетесь там, позволяя им сливать вас. Проснитесь. Слышите меня?

– Да, тренер, – сказали мы одновременно, не поднимая глаз от пола.

– Вам нужно собраться, ударить по ним и разрушить. Тогда все станет на свои места. Кто-то должен сделать это ради меня. Вы обязаны играть быстро, старательно, и, что более важно, играть друг за друга. Сейчас не время изображать обиду. Ради себя самих. Те дети? – Хиггинс засмеялся, положив руку на шкафчик. – Им все это не надо. Это просто веселье. То дерьмо, которое они будут показывать своим детям в выпускных альбомах через много лет. У них у всех есть трастовые фонды, колледжи впереди. А вы? У вас все зависит от этого. Ради поступления в колледж. Ради стипендии. Черт возьми, ради гордости.

Я заметил мурашки, бегающие по рукам, и надеялся, что такая речь поможет нам.

Покидая раздевалку, мы вскидывали кулаки и кричали:

– Да, тренер. Да, тренер. Да!

Я решил, что мы сделали их.

Я ошибся.

Игра завершилась со счетом 38:14. Мы проиграли, а те четырнадцать очков заработали только благодаря моему тачдауну. Сказать, что я раздавлен, будет огромным преуменьшением. Мы начинаем сезон с проигрыша кучке недоумков, которым не проигрывали пять лет.

Именно такой я и представлял себе погибель.

Тренеры встретились на поле, чтобы поговорить. Прежде чем приедут автобусы, чтобы отвезти нашу команду до школы, я подозвал тренера Хиггинса и спросил, разрешит ли он прокатиться мне с Найтом Коулом.

– Просто хочу понять, что случилось на поле, – солгал я.

– Конечно, конечно, – ответил Хиггинс. Он позволяет мне это из-за того, что я и Камило были сегодня единственными функционирующими игроками.

Фоллоуилы спускаются по ступеням, я схватил спортивную сумку и встретил их на краю поля. Единственная причина, по которой я общаюсь с ними на публике, – это моя уверенность в том, что ни один из богатеньких придурков даже и не подумает, что Фоллоуилы настолько глупы, чтобы приютить крысу под своей крышей. Большинство людей видят меня и думают о том, как я буду развращать их дочерей.

В принципе, они правы.

– Жесткая игра, – Барон Спенсер пробежал глазами по моему лицу. Он высокий, симпатичный в стиле Дракулы – бледный, как свежеокрашенная стена. Я в курсе, что раньше он играл в команде школы Всех Святых и делал это довольно отстойно. Так что я даже не удосужился ему улыбнуться.

– Не то слово, – пробормотал я, чем привлек его внимание.

– На самом деле отстойная, но ты был чертовски хорош! – отметил другой мужчина со светлыми волосами и зелеными глазами – отец Найта, Дэн, предположил я. Он тоже играл в футбол. Да они все тут играли. Дерзкие ублюдки с переделанными женами в безупречной одежде и объемными банковскими счетами.

– Прошу прощения, вы смотрели какую-то другую игру? Они надрали нам задницы так, что мы не сможем сесть весь ближайший семестр, – я протер лоб и перевел взгляд в сторону раздевалок.

Барон поднял брови в удивлении, а Дэн подавил смех.

– Неважно, как играла твоя команда. Ты был хорош, а это дорогого стоит. – Джейми взъерошил мне волосы и обнял. Не знаю, с чего это он, может, я выгляжу так же плохо, как и чувствую.

К нам приблизился Найт, только что приняв душ, в одном из своих дизайнерских нарядов. На нем какая-то куртка цвета хаки с большим количеством оттенков. Он определенно жертва моды. Где-то в Нью-Йорке дизайнер занюхивает шестнадцатую дорожку кокса, за который заплатил его папаша. Рядом с Найтом девушка с темно-коричневыми кудрями и большими серыми глазами. Не могу сказать, что она типичная принцесса из школы Всех Святых. На ней джинсы на два размера больше и мешковатое худи. Она похожа на затвердевшее печенье, а он на разбитый торт.

– Это Луна, – указал на нее Найт, сжимая крепче руку, как бы помечая территорию. Дарья вздыхает рядом со мной, я игнорирую ее и протягиваю руку Найту. Луна одаряет меня кривой ухмылкой. Ее рукопожатие крепкое, но кожа мягкая и теплая. Понимаю, почему она нравится Найту. И понимаю, почему не нравится Дарье.

– Пенн, – говорю я.

Она не отвечает, просто кивает. Возникает неловкое молчание, пока Найт не откашливается и не произносит:

– Луна не очень разговорчивая.

– Тем лучше. Большинство людей все равно несут всякую чушь.

Луна салютует мне, а Барон ухмыляется Джейми.

– Защитник, – придурок Барон указывает на меня пальцем, и Джейми кивает.

– Он напоминает мне твою жалкую задницу, когда мы были детьми и помогали с работой в саду.

Все посмотрели на меня, надеясь, что я посмеюсь шутке или отблагодарю их, но я еще больше разозлился от того, что засранцы так открыто обсуждают мою жизнь. Я сплевываю на траву и проверяю время на телефоне.

– Значит, ты точно решил по поводу вечеринки у Блис? – Найт стукнул меня в плечо.

После того как меня поставили раком на поле? Ну уж нет, не собираюсь появляться на вечеринке школы Всех Святых.

– Точно нет.

– Все в порядке. Хорошая игра, – Найт пожал мне руку и приобнял по-братски.

Мы быстро заскочили домой, чтобы Дарья успела принять душ перед поездкой к пирсу. Всю дорогу я анализировал игру, Бейли тараторила без остановки. Она милый ребенок, но может вывернуть все уши наизнанку своей болтовней. Именно ее идеей было отпраздновать мой день рождения – хоть мы и опоздали на неделю – на набережной Тодос-Сантос с мороженым. Я не фанат мороженого и еще меньший фанат своего дня рождения с тех пор, как исчезла Виа. Не то что я их любил раньше, но у нас была традиция дарить друг другу дерьмовые открытки и воровать конфеты.

– Хочешь обсудить игру? – вклинилась Мел в поток слов Бейли, которая рассказывала о том, как Новый Амстердам стал Нью-Йорком. Дарья заерзала на своем месте рядом с Бейли, которая залезла между нами в «Теслу» Джейми. Богачи обожают «Теслу». Эта тачка безликая и футуристическая. Она заставляет их забывать о том, что они ходят в туалет и ковыряются в носу, как и все.

– Мы с тобой.

– Спасибо за ободряющие слова. Где вы их берете? В пособии для чайников?

– Прости, Пенн. Я все болтаю и болтаю. Ты хочешь послушать еще что-то по истории? – Бейли прикусила губу зубами с брекетами.

Господи, только не это.

– Конечно, люблю историю. – Я подтолкнул ее плечом, и она пускается в новый рассказ о том, как британцы утвердили Новый Амстердам. Они были жестокими, объясняет Бейли, а Дарья отвечает, что жестокость недооценена. Иногда ты должен сделать то, что должен, чтобы добиться своих целей. Тогда Джейми ответил, что дипломатия – лучшее оружие, а причинение вреда от чрезмерной доброты не имеет никаких последствий.

– Не имеет значения, каким образом вы завоевываете место, пока вы это делаете, – шепчу я, достаю яблоко из сумки и бросаю Дарье в руки. Она поняла, что я имею в виду, и вздохнула.

Когда мы добираемся до кафе с мороженым, Мел заявляет, что о вашем характере многое говорит мороженое, которое вы выбираете.

– Я прочитала это в «Космо».

Дарья закатывает глаза. Думаю, это движение уже рефлекторно – как дыхание.

– Совсем постарела, Мелоди?

– Чтение журналов стало старомодным? – Глаза Мел расширились, она обернулась и начала переводить взгляд с одной дочери на другую, притворяясь оскорбленной. Она очень старается, но Дарья даже не замечает этого. Это как первое свидание, когда ты изо всех сил пытаешься произвести впечатление, – это Дарья и Мел. Они постоянно неловко танцуют вокруг друг друга.

– Наверное, как читать иероглифы на стенах в Египте, – ответила Дарья.

Мел попросила у девушки за прилавком один шарик ванильного мороженого с низким содержанием жира.

Джейми сунул руки в карманы брюк и присвистнул:

– «Космо» точно ошибается. В тебе нет ничего ванильного, детка.

Дарья издала звук, имитирующий рвоту, и на этот раз я на ее стороне. Люди позади нас засмеялись, и я понимаю, что она хочет провалиться сквозь землю. Моя мама и Рэтт часто смущали меня разными оригинальными методами, но есть одно, в чем нельзя их обвинить, – они никогда не делали это на людях.

Джейми попросил девчонку за прилавком выбрать для него два шарика на свой вкус.

«Доверчивый авантюрист», – размышляет Бейли о его выборе.

Эта семья настолько богата, что держу пари – они какают бабочками.

Бейли заказывает шарик шоколадного и клубничного мороженого.

– Типичный гений, – заявила Мел.

Прикончите меня.

Дарья бросает взгляд на меня, затем на ряд с мороженым и снова на меня. Мы оба невероятно осторожны в заказах. Я ненавижу ее задницу, это так, но это не остановит меня от того, чтобы трахнуть ее. Это будет самым поэтическим правосудием. Она забрала мою сестру, а я заберу ее тщеславие.

– Голубую лагуну, зеленый чай и чизкейк, пожалуйста. Посыпьте карамельной крошкой и полейте карамелью. А еще можно полить вишневым сиропом?

– Да, конечно. – Девушка поместила смесь в рожок и повернулась ко мне. Как и все семейство Фоллоуил.

– Какой вкус у вас самый отвратительный? – Я наклонился, опираясь о стеклянную витрину.

Девушка покраснела, указав глазами на желто-зеленую массу справа.

– Это со вкусом лимонного пирога. Говорят, что оно кислое до тошноты. Но это любимый вкус дочери владельца, поэтому мы храним его.

– Я беру один шарик.

– Вы уверены? – воскликнула девушка.

Она стекла в лужицу, когда я ей подмигнул – легкая добыча. Люблю таких на закуску. Я попросил ее номер.

– Я… разве она не твоя девушка? – взглядом указала на Дарью.

– Сводная сестра и самая настоящая сучка.

– Пенн! – воскликнула Мелоди. – О, Маркс.

– Простите, мадам. Простите, сэр, – говорю я, закрывая ладонями уши Бейли, – ты не слышала ничего.

Девушка быстро продиктовала номер, а я сделал вид, что записываю его, а сам играл в Фортнайт на телефоне. Нет никаких шансов, что я когда-нибудь позвоню ей, но убедить в этом Дарью было приятно. Я бы устроил представление с Адрианой прямо перед ней, но она слишком хорошенькая для этих детских игр. Кроме этого, я оставил лучшую месть на десерт.

Мы разместились на набережной за круглым столиком. Солнце садилось, окрасив небо во все оттенки розового и оранжевого; парочки прогуливались, держась за руки, по пляжу – идеальная картина на южном побережье. Звуки смеха и волн, разбивающихся о берег, дети, запускающие желтых воздушных змеев. Недавно здесь поставили колесо обозрения, площадку для мини-гольфа, карусель и американские горки для привлечения туристов. Да, это действительно наполнило Тодос-Сантос туристами. Я скучаю по Сан-Диего. Скучаю по настоящим людям, по грязным закоулкам и видам, которые не выглядят так, будто на них наложила кучу фильтров девица, помешанная на Инстаграме.

Где-то позади Мелоди жаловалась на ту грубость, что сорвалась у меня с языка, но я не слушал и лизнул мороженое.

– Это просто ужасно, – категорично заявил я.

Дарья проглатывает наживку, как я и думал.

– Неожиданно.

– Ведите себя хорошо. – Мел опустила свою ложечку в ее мороженое, вращая по кругу. Бейли лизала мороженое прямо с рожка, а Дарья, вероятно, и не коснется своего. Догадываюсь, что она не испытывает никаких желаний, либо оно слишком сладкое.

Да о чем ты говоришь, парень? Ты сам как железный дровосек.

– Хочешь мое? – предложила Бейли.

Две сестры с одинаковыми генами, одинаковой кровью, но абсолютно разными сердцами.

– На самом деле мороженое Дарьи выглядит аппетитно, – я улыбаюсь.

Дарья пристально посмотрела на меня, гигантское мороженое все еще у нее в руках, нетронутое, но она протянула его в мою сторону.

– Придурок, – промямлила она, вздыхая.

– Маркс, вы оба пожалеете, когда я навечно посажу вас под домашний арест, – вздохнула Мел, а Джейми усмехнулся. Я заметил, что все они заменяют слово «Господи» на Маркса. Это… я даже не знаю, кто это. Необычно и странно. И тяжело привыкнуть.

Я взял ее мороженое и полностью его облизал, протягивая ей свое лимонное.

– Пожалуйста, – произнес я, глядя прямо в глаза, – для меня важно, если ты съешь его.

Мы оба поняли, что я говорю совсем не о мороженом.

– Я на диете.

– Считай, что это мой запоздалый подарок на день рождения, – я поднял голову, притворяясь милым. Наступила тишина, и все взгляды направлены на нас. В итоге ей пришлось отступить, в большей мере потому, что родители смотрели. Она берет мороженое и облизывает его. Морщится. Мы не отводим глаз, и мне становится интересно: проводит ли она ту же параллель, что и я?

Мы. Едим мороженое друг друга.

Она пробует мою кислоту.

Я поглощаю ее сладость.

– Как ты думаешь, что все-таки произошло на поле? – Ко мне повернулся Джейми.

– Они обманывали, – говорю я.

– Думаешь?

– Я знаю.

– Ты знаешь, что надо уметь принимать поражение? – Дарья поднимает ноги на стул. Она уже привыкла ко вкусу моего мороженого и даже не морщится, когда облизывает его. Я же просто откусываю ее мороженое, совсем не ощущая вкуса. Ее горло двигается в такт того, что я хочу с ней сделать.

Какая-то часть меня хочет побежать за ней. Видеть, словно в замедленной съемке, как она падает подо мной, и я разрываю ее в клочья; другая же желает видеть ее рядом с собой стоящей лицом к лицу и сражающейся до победного.

– Мудрые слова, Дарья. Как насчет того, чтобы вспоминать их, когда ты завидуешь кому-то?

– Дети! – предупреждает Мел в третий раз. Мне нравится, что Джейми и Мел не держат нас на коротких поводках и не ждут идеального поведения. Есть подозрения, что они привели меня сюда специально, чтобы проучить ее. Она – избалованная маленькая принцесса, которая всегда добивается своего. А я? А я полная противоположность.

– Я прослежу. – Джейми вытер уголки рта бумажной салфеткой и выбросил остатки мороженого в мусорный бак. Не то чтобы он не был добр ко мне, он просто достаточно умен и ежедневно напоминает мне о том, что, если я коснусь его дочери – он убьет меня («Буквально, и когда я говорю буквально, то имею в виду буквально»). Хотелось бы мне, чтобы он знал, что его дочь спит с директором. Было бы намного лучше, если бы я схватил ее за зад. Джейми поблагодарил бы меня.

– Я разберусь. Спасибо, – ответил я.

– Уверен?

– Абсолютно.

– А ты не рассматриваешь вариант, что мы просто лучше играли? Если Пенн что-то ляпнул, это не становится правдой автоматически.

– Как и не делает это ложью, – подчеркнул Джейми.

– Тебе следует лояльнее относиться к команде ШВС[3]3
  Школа Всех Святых.


[Закрыть], папа. Ты – выпускник. А ты, – она повернулась к Мел, – ты была учителем. До того, как переспала со своим студентом.

Дарья последний раз лизнула мороженое и выбросила остатки в урну, прямо как отец. Но промазала, и оно упало на пол.

– Дарья, не выпускай своего Халка наружу. – Джейми пригвоздил ее взглядом.

– Почему? Только потому, что вы меня воспитали? Это нормально для Мел говорить грубые вещи на публике, но я не могу не отметить, что вы разрушили мою жизнь, отправив в ту же школу – кстати, в тот же класс, – где вы трахались. – Она поднимает подбородок и встает.

– Не прощай ее поведение, Джейми. Ты сам придумал Халка, потому что хотел отделить от Дарьи плохое поведение. Но правда в том, что тебе нужно было учить ее справляться со злостью, – сказала Мел. Я сканирую каждого из членов семьи и пытаюсь оценить ситуацию. Глаза Бейли прикованы к планшету, она делает вид, будто ее ничего не волнует. Ребенок привык к подобным ситуациям. Дарья не отрывает взгляда от мамы.

– Мама, – Дарья натянула улыбку, – есть какие-то проблемы?

Мелоди села и сжала руками кардиган.

– Почему ты не можешь быть хотя бы немного похожей на сестру?

Реакция Дарьи на эти слова была незамедлительной, будто в нее выстрелили. Она подскочила со стула, и он упал. Все вокруг обернулись к нашему столику. Мелоди также подпрыгнула с места.

– Я не…

– Не стоит! – Дарья подняла палец, глаза заблестели, но лицо оставалось непроницаемым. Она потрясла головой. – Не говори, что ты не это имела в виду, потому что именно это ты и хотела сказать. Может, мне и следует быть чуточку похожей на Бейли. А тебе? Тебе стоит быть похожей на маму.

Она оборачивается и бежит прочь, перепрыгивая через три ступени. Она бросается на дорогу, врываясь в движение, и когда машина тормозит и гудит на нее, она просто бьет кулаком по капоту:

– Пошел ты! Это Тодос-Сантос – папочка купит тебе новую тачку!

Разум говорит мне остаться и позволить ситуации разрешиться без моего вмешательства. Но ноги вместе с долбаной совестью несут меня вниз по лестнице. Мел предупреждала меня, что, когда в Дарью вселяется Халк, лучше не трогать ее. Но я думаю, что она нуждается в жесткой любви и должна быть наказана до следующего десятилетия.

Мне нужно задать ей кучу вопросов. Например:

Ты трахаешься со своим директором?

Сводный брат ласкал тебя в раздевалке?

Твой друг-придурок управляет нелегальным бойцовским клубом?

И что такое, черт подери, этот Халк?

Рискуя звучать, как доктор Филл, я оставляю это дерьмо при себе. Джейми и Мел в десятки миллионов раз лучше моих родителей. Они заботливые. Мел просто боится свою дочь, а Джейми… Окей, Джейми придурок.

Загорелся красный сигнал светофора, и мне пришлось остановиться в ожидании – в отличие от Дарьи у меня нет хорошей страховки, и я не могу попасть под колеса. Я заметил, что она становится в очередь за билетом на колесо обозрения. Мои глаза скользят на светофор, и как только загорается зеленый – я бегу через дорогу. Так как кошелек, который Джейми наполнил парой сотен, я оставил дома, просто прыгаю через ограждение и проскальзываю в кабинку до того, как она ее запирает. Парень, что управляет колесом, уже нажал на рычаг, и оно пришло в движение. Он бросает на меня недовольный взгляд и качает головой. Но ему бы стоило поблагодарить удачу за то, что со мной нет Камило и Кэннона – мы бы разобрали это чертово колесо и продали бы его по частям.

– Что ты здесь делаешь? – Дарья смотрит на океан в другой стороне от меня. Она крепко сжимает металлические перила. Колесо движется медленно, и кабинка раскачивается взад-вперед.