Текст книги "Неистовый"

Глава 1

Рози

Настоящее время

Что помогает тебе почувствовать себя живой?

Конденсат. Потому что доказывает, что я все еще дышу.

Кажется, это называется «сам с собой веду беседу», но я всегда так делала.

Голос, который всегда задавал заковыристые вопросы, по какой-то неведомой причине засел в моем мозгу, потому что он принадлежал не мне. Это был мужской голос. И при этом не принадлежал ни одному из моих знакомых. При этом он всегда напоминал мне, что я все еще дышу, ведь в моем случае это не считалось чем-то само собой разумеющимся. На этот раз ответ всплыл у меня в голове как пузырь, который может лопнуть в любой момент. Я прижалась носом к зеркалу в лифте гламурного небоскреба, в котором жила, и резко выдохнула, отчего вокруг заклубилось маленькое облачко белого пара. Я отстранилась и уставилась на последствия своих действий.

То, что я все еще дышала, вызывало огромное разочарование у моей болезни.

Муковисцидоз. Я никогда не вдавалась в подробности, если кто-то спрашивал у меня про болезнь. Ограничивалась лишь тем, что мне поставили диагноз в три года, когда моя сестра Милли лизнула мое лицо и сказала, что я «очень соленая». Это стало для моих родителей чем-то вроде красного флага, поэтому они повели меня сдавать анализы. И результат оказался положительным. За этим странным названием скрывается заболевание легких. Да, оно поддается лечению. Нет, от него нет лекарства. Да, оно очень сильно влияет на мою жизнь. Так что я постоянно принимаю лекарства, трижды в неделю хожу на физиотерапию, несчетное количество раз делаю ингаляции и, вероятно, умру в ближайшие пятнадцать лет. И нет, мне не нужна ваша жалость, поэтому перестаньте так на меня смотреть.

На мне все еще красовалась зеленая форма медсестры, волосы спутались, а глаза казались остекленевшими от недосыпа, так что я мысленно молилась, чтобы лифт поскорее закрылся и доставил меня в квартиру на десятом этаже. Мне хотелось раздеться, понежиться в горячей ванне, завалиться в кровать и посмотреть «Портландию». И не хотелось думать о моем бывшем парне Даррене.

На самом деле мне совершенно не хотелось о нем думать.

Резкий цокот высоких каблуков эхом отдавался в моих ушах, казалось бы из ниоткуда, становился все громче с каждой секундой. Стараясь сдержать кашель, я повернула голову в сторону вестибюля. Двери лифта уже начали закрываться, но в самую последнюю секунду в щель просунулась женская рука с огненно-красными ногтями, и под пронзительный смех створки полезли назад.

Я нахмурилась.

Только бы не он в очередной раз.

Но, конечно же, мне не повезло. Они ворвались в лифт, и воздух тут же наполнился таким запахом алкоголя, от которого бы окосел даже взрослый слон. Это были две женщины из разряда «Отчаянных домохозяек». Первая – та «умница», которая решила рискнуть своей рукой, чтобы попасть в лифт, – цыпочка с бордово-красными волосами в стиле Джессики Рэббит[3]3
  Джессики Рэббит – мультипликационный персонаж из романов, комиксов и фильмов про кролика Роджера.


[Закрыть] и декольте, которое ничего не оставляет воображению, даже если у вас оно очень плохо развито. Вторая – миниатюрная брюнетка с самой круглой задницей, которую я когда-либо видела, и в таком коротком платье, что, вероятно, смогла бы пройти осмотр у гинеколога, даже не снимая его.

Ох, а за ними шел Дин «Рукус» Коул.

Высокий – идеального роста для кинозвезды, – с глазами цвета мха, сияющими, как радиоактивные элементы, и бездонными, как самые глубокие впадины в океане, с растрепанными волосами и телом, которому позавидует даже Брок О’Херн[4]4
  Брок О’Херн – американский спортсмен, тренер и телевизионный актер с фигурой атлета.


[Закрыть]. А еще настолько греховно сексуальный, что тебе остается лишь отвернуться и молиться, чтобы твое нижнее белье оказалось достаточно плотным, чтобы впитать все возникшее возбуждение. Серьезно, этот парень настолько возмутительно сексуален, что, скорее всего, его объявили бы вне закона в ультрарелигиозных странах. Но, к счастью для меня, мне довелось узнать, что мистер Коул так же оказался придурком мирового масштаба, поэтому я по большей части стала невосприимчива к его обаянию.

И ключевые слова здесь «по большей части».

Дин слыл красавчиком, но при этом частенько влипал в скандалы эпических масштабов. Знаете, тех женщин, желающих повстречать испорченного, прекрасного и беззащитного парня, которого смогут исправить и наставить на путь истинный? Дин Коул стал бы их эротической мечтой. Потому что с этим парнем определенно что-то было не так. И то, что его близкие не замечали мигающих неоновых предупреждений – о его пьянстве, чрезмерном увлечении дурью и бешеной зависимости от всего греховного и доставляющего удовольствие, – печалило меня. Но я прекрасно понимала, что дела Дина Коула не должны меня волновать. К тому же у меня были свои проблемы, с которыми требовалось разобраться.

Неистовый Хулиган икнул, нажал на кнопку своего пентхауса раз так пятьсот, а затем слегка покачнулся. И все это в маленьком пространстве, которое теперь приходилось делить на четверых. Его глаза лихорадочно блестели, а кожу покрывал тонкий слой пота с ароматом чистого бренди. Толстая, покрытая ржавчиной проволока обвилась вокруг моего сердца.

Его улыбка не показалась мне счастливой.

– Малышка ЛеБлан, – ленивые нотки в голосе Дина тут же отдались внизу живота, вынуждая замереть.

А он схватил меня за плечо и развернул на месте так, чтобы я оказалась лицом к нему. Его спутницы тут же пронзили меня такими взглядами, словно вместо меня находилась куча тухлых яиц.

– Поосторожнее. Ты пахнешь так, словно Джек Дэниэлс только что кончил тебе в рот, – упираясь руками ему в грудь, невозмутимо произнесла я.

Дин откинул голову назад и рассмеялся – на этот раз совершенно искренне, – наслаждаясь нашей странной беседой.

– Эх, какая девушка! – Он обнял меня за плечи и прижал к своей груди. После чего, глядя на застывших с непонимающей улыбкой спутниц, указал на меня второй рукой, в которой сжимал горлышко пивной бутылки. – Чертовски сексуальна, при этом с мозгами и остроумием, которые затмили бы Уинстона Черчилля в его самый звездный час, – выпалил он.

Не удивлюсь, если они решили, что Уинстон Черчилль – это персонаж какого-то мультфильма. Дин повернул ко мне голову, и его брови внезапно сошлись над переносицей.

– Любая другая на ее месте стала бы снисходительной сукой. Но только не она, потому что еще и чертовски добрая. Вот почему она работает медсестрой. Прятать такую прекрасную задницу под халатом медсестры – преступление, ЛеБлан.

– Прости, что разочаровываю тебя, Офицер Курилка, но я лишь волонтер. На самом деле я работаю баристой, – разглаживая зеленую ткань, поправила я, после чего выскользнула из-под его руки и улыбнулась женщинам.

Я помогала в отделении интенсивной терапии три раза в неделю. Следила за инкубаторами, убирала детские какашки. Мне не достался художественный талант, как Милли, или удача, как Грешникам, но у меня имелись свои увлечения – люди и музыка, – и меня заботили мои стремления не меньше, чем то, как они зарабатывают на жизнь. Дин получил степень МВА в Гарварде и подписан на «Нью-Йорк таймс», но лучше ли он меня? Нет, черт возьми. Я работала в маленькой кофейне под названием «Черная дыра», которая находилась между Первой авеню и авеню А. Платили там не очень, но мне нравился коллектив. Так что я решила, что жизнь слишком коротка, чтобы делать то, что не приносит удовольствия. Особенно у меня.

Джессика Рэббит закатила глаза. Миниатюрная брюнетка дернула обнаженным плечом и, повернувшись к нам спиной, уткнулась в телефон. Они посчитали меня больной сукой. Что ж, они не ошиблись. Причем в буквальном смысле. Но раз уж мы говорили буквально, то их ждало впереди грубое пробуждение. Я наизусть знала ритуал моего соседа и бывшего парня сестры. Утром он вызовет им такси и даже не потрудится сделать вид, будто сохранил их номера.

Утром Дин станет вести себя так, будто они какой-то мусор, который необходимо поскорее убрать. Он протрезвеет, будет мучиться от похмелья и вести себя неблагодарно.

Потому что был одним из Святых Грешников.

Богатенький, взбалмошный эгоист из Тодос-Сантоса, который считал, что заслуживает всего и никому ничего не должен.

Ну же лифт, чего ты так ползешь?

– ЛеБлан, – прислонившись к серебристой стене и вытащив сигарету из-за уха, едва ли не рявкнул Дин.

Он передал бутылку одной из девушек, а затем принялся искать зажигалку в сшитых на заказ темных джинсах. Помимо них, на нем была дизайнерская футболка с V-образным вырезом – цвета лайма, который не только резал глаза, но и оттенял его кожу, отчего она казалась более загорелой, – расстегнутый черный блейзер и высокие кеды. Дин пробуждал во мне желание совершать глупости. Сделать то, чего я никогда не хотела совершать, особенно с мужчиной, который встречался с моей сестрой восемь месяцев. Так что я запрятала эти желания поглубже и попыталась пробудить в себе злость. Дин походил на Бэтмена. И с легкостью переживет это.

– Завтра. Ты. Я. Воскресный завтрак. Скажи только слово, и я полакомлюсь не только едой.

Он опустил подбородок, впиваясь в меня своими изумрудными глазами со зловещим выражением на лице. У этого парня есть хоть какие-то понятия о приличиях? «Избалованный мальчишка, – возникла в голове мысль. – Через несколько минут его ожидает секс втроем, а он пристает к сестре своей бывшей девушки. На глазах своих спутниц. Почему они еще не высказали ему все, что думают?»

Я не стала отвечать на его «заманчивое» предложение, вместо этого решив обратить внимание на кое-что другое.

– Если ты зажжешь эту штуку в лифте, – я указала на его сигарету, – клянусь, сегодня же вечером проберусь в твою квартиру и залью твоего дружка горячим воском.

Джессика Рэббит ахнула. Миниатюрная брюнетка взвизгнула. Думаю, они понимали, что тоже оказались бы на линии огня.

– Боже, остынь немного. – Брюнетка махнула мне рукой, едва сдерживая себя. – Ты немного перегнула палку, тебе не кажется?

Но я даже не взглянула на девушку с подведенными карандашом глазами. Вместо этого я уставилась на красные цифры над дверью лифта, показывающие, что с каждой секундой мне остается все меньше и меньше до ванны, вина и «Портландии».

– Ответь мне. – Дин тоже не смотрел на женщин, с которыми собирался провести эту ночь, вместо этого пытаясь поймать мой взгляд своими остекленевшими глазами. – Что насчет позднего завтрака? – Он икнул. – Или мы можем отбросить все условности и сразу заняться сексом?

Какой неисправимый романтик! К несчастью для него, мое «нет» оставалось неизменным.

Честно говоря, меня вывело из себя не только то, как он пытался затащить меня в постель, но и то, что Дин выбрал для этого неподходящий момент. Прошло три недели с тех пор, как Даррен собрал свои вещи и съехал из квартиры, которую мы делили последние полгода. Мы начали встречаться с ним девять месяцев назад после того, как я рассталась с жирной обезьяной и любителем электронной музыки Хэлом. Так что Дин вполне мог стать моим бальзамом для разбитого сердца после расставания. И даже факт, что он, по сути, являлся моим арендодателем – которому я платила всего сотню долларов в месяц по договору, – не стал бы препятствием. Он владел моей квартирой наравне с Вишесом, Трентом и Джейми, и, хотя у меня не возникало сомнений, что он не выгнал бы меня на улицу – Вишес бы этого не позволил, – я прекрасно понимала, что следовало вести себя с ним мило.

Но зная, что он, возможно, мог бы наградить меня всеми известными ЗППП, отказать ему становилось проще. На самом деле невероятно легко.

А на дисплее красные цифры медленно сменяли друг друга.

Третий этаж.

Четвертый.

Пятый.

Давай, давай, давай.

– Нет, – решительно сказала я, когда поняла, что он продолжает смотреть на меня, ожидая ответа.

– Почему? – спросил он и снова икнул.

– Потому что мы не друзья и ты мне не нравишься.

– И почему же? – ухмыльнувшись, допытывался он.

«Потому что ты разбил мне сердце, и мне пришлось собирать его по кусочкам, отчего оно стало хрупким и в трещинах», – мысленно ответила я.

– Потому что ты безнадежная шлюха, – озвучила я причину номер два из списка «Почему я ненавижу Дина». А он был длинный с большой буквы «Д».

Но его не смутили и не расстроили мои слова. Он вновь наклонился ко мне и провел указательным пальцем той руки, в которой сжимал сигарету, по моей щеке. На его лице застыло отстраненное и задумчивое выражение. Когда он опустил палец в нескольких сантиметрах от моих губ, – так близко, что можно было разглядеть округлые узоры отпечатка, – я увидела на самом кончике свою изогнутую ресничку.

– Загадай желание. – Голос Дина атласом обвился вокруг моей шеи, слегка сжимая горло.

Я закрыла глаза и прикусила нижнюю губу. А открыв их вновь, сдула ресницу и несколько секунд смотрела, как она покачивается в воздухе, словно перышко.

– Нежели тебе не интересно, что я загадала? – мой голос прозвучал хрипло.

Дин наклонился ко мне, едва не задевая губами щеку.

– Не имеет значения, что ты загадала, – невнятно пробормотал он. – Важно лишь то, что тебе необходимо. А у меня это есть, Рози. И однажды – мы оба знаем, что это случится, – я отдам тебе это. Сполна.

Я возвращалась домой из детской больницы в центре города, где провела последние шесть часов, куда отправилась сразу после смены в кафе. Я устала, проголодалась и заработала мозоли размером с собственный нос. Так почему тело отреагировало на эти слова трепетом в груди? А это произошло и разозлило меня.

– Поздний завтрак, – пробормотал он мне в лицо, обдувая горячим и несвежим дыханием кожу. – Ты живешь в квартире уже почти год. Пришло время пересмотреть арендную плату. У меня дома. Завтра утром. Я буду ждать тебя, и лучше тебе появиться. Ясно?

Сглотнув, я отвела взгляд и подняла голову лишь тогда, когда лифт остановился, а двери поползли в сторону. Устремившись вперед, я практически выбежала в коридор и быстро достала ключи от квартиры.

Пространство. Мне требовалось пространство. Все, какое возможно. И прямо сейчас.

Дин рассмеялся, и я слышала его смех, пока он со своими великолепными спутницами не скрылся за дверьми своего пентхауса на двадцатом этаже.

Приняв ванну, я налила себе немного вина, съела здоровый и сбалансированный ужин – состоящий из «Читос» и какого-то соуса оранжевого цвета, который я откопала в недрах холодильника, – после чего развалилась на диване и начала щелкать каналы. Хотя мне хотелось посмотреть «Портландию», после такого простого ужина меня потянуло на что-то более изысканное, поэтому мой вечер продолжился фильмом «Чего ждать, когда ждешь ребенка».

И это оказалось ошибкой. Не только потому, что он набрал всего двадцать два процента на сайте Rotten Tomatoes, но и потому, что заставил меня думать о Даррене.

Из-за чего мне вновь захотелось позвонить ему и извиниться.

Несколько долгих секунд я смотрела на телефон, обдумывая усталым мозгом, каким будет наш разговор.

Он бы взял трубку.

И попытался бы убедить меня, что я совершаю ужасную ошибку.

Что ему плевать. Что он все еще хочет быть со мной.

Только он и сам знает, что это не так.

Я недостаточно хороша. Не для такого, как он.

Наверное, стоит рассказать еще кое-что обо мне. Несмотря на то что мне прекрасно дается сарказм и редко удается удержать язык за зубами, обычно я лишь лаю, но не кусаюсь. Мне не нравилось разрушать чужие жизни. Я предпочитала спасать их. Поэтому я и бросила Даррена.

Он заслуживал нормальной жизни с нормальной женой и таким количеством детей, чтобы удалось создать свою футбольную команду. Он заслужил каникулы и развлечения на свежем воздухе за пределами больничных стен. Ведь ему приходилось там работать. Короче говоря, Даррен заслуживал намного больше, чем я когда-либо могла ему дать.

Я забралась в кровать, прижалась спиной к изголовью и уставилась на дверь своей спальни, желая, чтобы она открылась от пинка богоподобного мужчины, который пришел бы, чтобы согреть меня ночью.

Дина Коула.

Господи, я ненавидела его. И сейчас сильнее, чем когда-либо. Он собирался изменить арендную плату. Как он мог? Я и так жила, едва сводя концы с концами. Особенно по стандартам Манхэттена. Уверена, он зарабатывал за день столько, сколько я за два года. Так неужели таким образом он собирался отомстить мне за то, что я не поддавалась на его флирт?

Закрыв глаза, я представила, как этот придурок мирового масштаба зарылся между ног Джессики Рэббит, а она извивается на его точеном, совершенном лице, пока миниатюрная брюнетка отсасывает ему. К собственному ужасу я сунула руки в трусики и осознала, насколько они стали влажные, отчего невольно нахмурилась и тихо закашлялась.

Скорее всего, Дин Коул настоящий кобель. Поэтому он перевернет Джессику Рэббит, едва она кончит, и начнет вколачиваться в нее сзади, дергая за алые волосы.

Я погрузила указательный палец себе в лоно, а затем добавила к нему средний, чтобы надавить на то самое местечко.

С отвращением я представила, как он, едва закончив с Джэссикой Рэббит, хватает миниатюрную брюнетку за шею и бросает на спину. После чего начинает трахать ее, щипая за соски. Сильно.

Возмущаясь собственным фантазиям, я выгнула спину.

И несмотря на испытываемое отвращение, с моих губ сорвался тихий стон.

А затем я испытала оргазм.

Я ненавидела все в Дине Коуле.

Все… кроме него самого.

Глава 2

Дин

– С-Е-К-С.

Вот к чему все на самом деле сводится.

Весь мир держится на одной-единственной животной потребности. Наше стремление выглядеть лучше, усерднее тренироваться, улучшать благосостояние и гоняться за вещами, которые нам даже не нужны – более крутая тачка, более четкие формы тела, продвижение по службе, новая стрижка, и все, что нам стараются продать в рекламе.

Все. Из-за. Секса.

Именно из-за него женщины покупают духи, косметику или гребаные платья.

Именно из-за него мужчины ввязываются в автокредиты на новую спортивную машину с огромными платежами, которая чертовски некомфортна по сравнению с каким-нибудь корейским автомобилем, которым они владели еще неделю назад. Или вкалывают себе стероиды в раздевалке в душном спортзале…

Они. Делают. Это. Чтобы. Заняться. Сексом.

Даже если сами не понимают этого. Даже если не согласны с этим. Ты покупаешь эту блузку, этот джип, соглашаешься исправить себе нос, только чтобы казаться более сексуальной. Это научно доказано, детка. И с этим дерьмом не поспоришь.

И это относится даже к искусству. Некоторые из моих любимых песен воспевали секс еще до того, как я понял, что могу использовать свой член не только для того, чтобы выписывать на снегу собственное имя.

«Summer of ’69»? Брайану Адамсу в шестьдесят девятом было только девять. Но он явно пел о своей любимой позе для секса. «I Just Died in Your Arms» группы Cutting Crew? Об оргазмах. «Ticket to Ride» великих the Beatles? О проститутках. «Come On Eileen»? Чертова веселая песня, под которую все танцуют на свадьбах? В ней певец принуждает Эйлин заняться с ним сексом.

Секс повсюду. А почему бы и нет? Он чертовски великолепен. Я не мог им насытиться. И у меня довольно хорошо получалось. Я сказал «хорошо»? Зачеркните это. Ошеломительно. Вот то слово, к которому я стремился. Потому что практика помогала мне совершенствоваться.

И видит бог, у меня было много практики.

И эта мысль напомнила мне о том, что следовало купить еще одну пачку презервативов. Я специально заказывал их у фирмы «Скажи это резинке». И не просто выбирал упаковку, чтобы на ней значилось мое имя – некоторые цыпочки даже просили сохранить ее в качестве сувенира, представляете, и я конечно же разрешал, чтобы не расстраивать их, – но и цвет резины (мне нравились красный и фиолетовый. Из-за желтого мои яйца выглядели бледными…), а также тщательно подбирал нужную толщину – пятнадцать десятитысячных миллиметра, если вам интересно, – чтобы все ощущалось как можно лучше.

– Доброе утро, – прохрипела одна из девушек, пробуждаясь от сна, после чего запечатлела трепетный поцелуй на моем затылке.

Мне всегда требовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, с кем провел ночь, но этим утром это оказалось сделать сложнее, потому что вчера я пил так, словно поставил перед собой цель превратить свою печень в бочонок с ромом.

– Хорошо спалось? – пробубнила вторая цыпочка.

Я перегнулся через край кровати к тумбочке и, подхватив телефон, принялся читать длинное сообщение, написанное моим другом и деловым партнером Вишесом. Большинство людей предпочитали писать короткие сообщения, стараясь передать в них свою точку зрения. Но этот напористый ублюдок измывался над Siri до тех пор, пока не прислал мне текст размером с гребаную Библию.

Проснуться от его сообщения равносильно пробуждению от минета акулы. Но мне все же пришлось его прочитать.

«Дорогой Козел,

моя невеста упомянула при разговоре, что ее сестра, которая приносит лишь головную боль, может опоздать на репетиционный ужин в следующую субботу, потому что постарается сэкономить несколько долларов и полетит с пересадками до Тодос-Сантоса.

Она подружка невесты Эм, поэтому ее присутствие не просто, черт побери, обязательно. Оно необходимо. И если мне придется тащить ее за волосы, я это сделаю. Хоть и предпочел бы обойтись без этого. Ты знаешь, как я отношусь к вашему городу. Нью-Йорк тяжело переносится организмом. Лос-Анджелес лишает души.

А у меня уже давно нет души.

Поэтому прошу тебя, как друга, постучать в двери Рози и сунуть ей в руки новый билет. Попроси Сью забронировать ей билет первого класса рядом с тобой и убедись, что она сядет на самолет в пятницу. Прикуй ее к гребаному сиденью, если потребуется.

Наверно, ты сейчас спрашиваешь себя, какого хрена ты должен делать мне какие-то одолжения. Но это одолжение Милли, а не мне.

У нее стресс.

Она переживает.

И не заслуживает этого дерьма.

Если младшая сестра Эм думает, что может делать все, что заблагорассудится, то ошибается.

Заставь ее понять это, потому что каждый день, когда Рози разыгрывает из себя послушную скромную святую, моя будущая жена переживает.

А мы все знаем, как я реагирую, когда страдает что-то, принадлежащее мне.

Спокойного дня, ублюдок.

В».

Не стоило ждать высокопарного слога, это же Барон Спенсер.

Я потянулся, чувствуя, как горячее тело медленно взбирается на меня сверху, борясь с озером темно-синих, бесшовных, шелковых простыней, разделяющих нас. Меня окружали дорогущая ткань, горячая плоть и мягкие изгибы. Солнце лилось в окна от пола до потолка, освещая балкон размером чуть меньше сотни квадратных метров и море свежескошенной травы, раскинувшееся до самого горизонта. Теплые лучи лизнули мою кожу. Бар искушал намешать себе «Кровавую Мэри». А шикарные серые и темно-синие диванчики просто умоляли меня отжарить на них девочек, чтобы весь гребаный Нью-Йорк их видел и слышал.

Короче говоря, утро было потрясающим.

Ну, если не считать сообщение Вишеса.

Поэтому я позволил себе найти успокоение в объятиях этих женщин – Наташи и Кеннеди – и сделать то, чего от меня хотел Бог, или природа, или все вместе. А именно – жестко оттрахать их. Потому что я понимал свою гражданскую ответственность, необходимость пустить корни и прочее дерьмо.

Пока Кеннеди – красноволосая красотка, возвращала мне память – осыпала поцелуями мою шею, продвигаясь к утренней щетине, а Наташа – колоритная миниатюрная инструкторша по йоге – жадно целовала мои губы, я обдумывал новую информацию, стараясь не обращать внимания на заслуженное похмелье, которое било отбойным молотком по черепу.

Итак, Милли ЛеБлан переживала из-за репетиционного ужина. Это неудивительно. Она всегда была примерной девочкой, которая хотела, чтобы все проходило идеально, и тратила все свои силы на это. И этим поразительно отличалась от мужчины, за которого выходила замуж, потому что он, казалось, поставил перед собой цель испортить как можно больше жизней своим саркастичным остроумием и отвратительным поведением.

Она была самым милым человеком из всех, кого я знал – что не равнозначно слову «хорошим», кстати, – а он, безусловно, самым неприятным.

Наверное, мне следовало бы подумать: «А что, если…» – ведь мы с Милли когда-то встречались. Человеческий мозг устроен так, что в нем часто всплывают ненужные вопросы. Да, мне уже исполнилось двадцать девять, а Милли все еще оставалась моей единственной девушкой, с которой я встречался всерьез, поэтому люди могли бы предположить, что она стала для меня большой и потерянной любовью.

Но правда, как и всегда, разочаровывала и шокировала.

Я никогда не любил Милли. Она мне нравилась, но это чувство не граничило с одержимостью или безумием. Я заботился о ней и желал защитить ее, но у меня никогда при виде нее не срывало крышу так, как это происходило с Вишесом.

И тот факт, что она продолжала мне нравиться, несмотря на то что сбежала от меня, написав о необходимости расстаться в сраном письме, еще раз доказывает, что на самом деле мы не созданы друг для друга.

Если уж говорить правду, я был влюблен в Эмилию ЛеБлан… но разлюбил ее. Иногда мне даже кажется, что меня просто восхищал ее образ, а не она сама. Но одно уж точно нельзя оспорить – когда мы встречались, я хорошо относился к ней. Не изменял. Уважал. А она же в ответ кинула меня.

Так что по сей день я сомневаюсь, что знал свою бывшую девушку. Конечно, я знал о ней то, что обычно пишут в профилях на сайте знакомств. Сухие факты. Милли была застенчивой, хорошо воспитанной и любила рисовать. Но я даже не догадывался, какие ее мучают страхи или секреты. Что не давало ей спать по ночам, и из-за чего ее кровь начинала кипеть, а тело трепетать.

Еще одна правда заключалась в том, что мне никогда не хотелось узнавать подобное о ком-то, кроме Рози ЛеБлан. Но она, черт побери, ненавидела меня. Поэтому я и не заводил отношений. Но она когда-нибудь изменит мнение обо мне. Обязательно изменит.

Рози никогда не брала денег у Милли и Вишеса. Вернее, это происходило только в крайнем случае. Она не скрывала этого, а скорее даже демонстрировала, обставив мою нью-йоркскую квартиру стоимостью больше двух миллионов долларов, в которой жила, мебелью, купленной по объявлениям, на которую потратила явно меньше двух сотен. Я сомневался, что смогу переубедить ее поменять билет, но, как и всегда, когда дело касалось ее, готов был потратить все свои силы на попытку сделать это.

Так, с этим вопросом я все решил. Так что следовало вернуться к более важным вещам – к сексу.

Но как только Кеннеди обхватила губами мой член, демонстрируя насколько глубокая у нее глотка, раздался стук в дверь. Для входа на этаж требовался код, а так как я никому не давал его в последнее время, оставался только один вариант – ко мне пришла сама мисс ЛеБлан.

– Дин! – ее хриплый голос проник из коридора в каждую клеточку моего тела, отчего член затвердел еще сильнее. Уверен, Кеннеди заметила это, потому что ее хватка стала чуть слабее, и я почувствовал ее тяжелое дыхание у бедер. Наташа разорвала наш поцелуй, и они обе замерли.

Раздалось еще три удара.

– Открывай!

– Опять та девчонка? – спросила брюнетка, хмурясь и одновременно надув губы.

– Конечно, это она, черт возьми.

– Она меня бесит.

– Такая странная, – согласилась Наташа.

Будто их мнение имело значение. Для меня. Или Рози.

Я сел на постели и натянул свои черные спортивные штаны. Меня не расстроило, что не удалось потрахаться. Мне больше хотелось увидеть эту крошку и волновал вопрос, зачем она пришла. Так что я встал и потер сонные глаза, а затем скользнул рукой вверх, чтобы взъерошить волосы.

– Хорошо повеселились. – Я поцеловал тыльные стороны рук девушек, а затем развернулся в сторону входной двери. – Нам стоит как-нибудь повторить эту ночь.

Этого не случится. Никогда. Я прощался с ними, и они прекрасно понимали это. Я объяснил им все предельно ясно, когда повстречался с ними в баре на Манхэттене, куда я отправлялся всякий раз, когда искал, с кем бы использовать изготовленные на заказ презервативы. Я сел за барную стойку и обратил внимание на двух девушек, которые курили дурь. Я обменялся с ними несколькими заинтересованными взглядами, а затем подал бармену знак, чтобы он отправил им по коктейлю. Через несколько минут они пригласили меня к себе за столик. Мы поболтали, сделали несколько сэлфи, один коктейль превратился в семь. И все пошло по накатанному сценарию.

– Оооо, ты просто нечто, – сказала Кеннеди и первой поднялась с кровати.

Я обернулся и увидел, как она резко подняла платье с пола, словно мои слова ее обидели.

«Серьезно?» – подумал я. Прежде чем поймать такси и отправиться ко мне, я сразу им сказал, что не стоит ждать чего-то большего, чем секс на одну ночь.

Боже, неужели то, что я забрал их обеих из бара, и разговор о самых дерьмовых роликах в интернете натолкнул их на мысль о повторных встречах?

Я утешающе подмигнул девушкам, а затем с важным видом направился в просторный, залитый солнечным светом коридор с кремовым мраморным полом и черно-белыми семейными портретами, уставившимися на меня со стен с огромными белозубыми улыбками.

– Эй, мистер Засранец! Ничего, что мы еще не закончили? – крикнула мне вслед Наташа.

Но я уже добрался до входной двери и распахивал ее, словно магнит притянутый к источнику моего гребаного либидо.

Малышка ЛеБлан. Маленькая, красивая, сумасшедшая фея.

Сегодня Рози надела обычные джинсы и простую белую рубашку на пуговицах. Ее вариант сшитого на заказ костюма. Волосы она собрала в высокий, небрежный пучок. Судя по ее расширенным глазам, ее явно впечатлил мой внешний вид. Ухмыльнувшись, я прислонился плечом к двери.

– Передумала насчет завтрака?

– Ну, ты угрожал пересмотреть размер арендной платы. – Она на секунду опустила глаза на мой пресс, а затем вновь вернулась к лицу и прищурилась.

Черт, я действительно это сделал. Воспоминания о прошлой ночи затуманили алкоголь, дурь и киски.

– Заходи.

Я отступил в сторону. Взглянув на меня, она переступила порог и зашла в квартиру.

– Я думала, ты хотя бы угостишь меня кофе, прежде чем набрасываться со своими предложениями по арендной плате. Вот тебе и добрый сосед, – пробормотала Рози и обвела мою квартиру широко раскрытыми глазами.

Я скрестил руки на груди, демонстрируя свое накачанное тело, и провел языком по нижней губе.

– Хочешь, чтобы я вел себя как добрый сосед? Только скажи, и я угощу тебя завтраком в пекарне на первом этаже, а затем подарю несколько оргазмов на десерт, – сказал я, после чего добавил: – И если захочешь, потом оттрахаю твою задницу на кровати.

– Перестань приставать ко мне, – ее голос звучал на удивление спокойно.

Рози обошла массивный бело-серый кухонный остров, расположившийся посреди кухни, напичканной приборами из нержавеющей стали, которые блестели на солнце. А затем плюхнулась на стул и уставилась на пустую кофеварку у раковины так, словно она совершила зверское преступление.