Книга: Изгнанники Темногорья - Лада Кутузова

«Продвижение вперед напоминало бродилку, в которую Глеб когда-то играл».

Но так как автор не знает, как убедительно показать переход из бродилки в бродилку, то следующая просто начинается, потому что нужно же повествование как-то двигать вперед. Отдельной песни достоин стиль написания. Например:

«Поэтому пришлось остановиться: по такой дороге далеко не уйдешь, заблудишься в трех соснах. Они разбили палатку и развели костер: хорошо, что веток здесь навалом, далеко идти не надо. Хухэ сразу же унесся прочь: видимо, на охоту. Путники пообедали и решили отдохнуть: дорога сильно выматывала».

Начинаем первое предложение: раз, два. И во втором то же самое: три, четыре. И в третьем ничего не меняется: пять, шесть. Четвертое предложение подряд, и мы снова видим: что видели раньше, то и видим. Да, в книге все четыре предложения в таком виде написаны подряд. И ничего в этом «разнообразном» синтаксисе автора не напрягает. По-моему, я еще ни в одной книге такого не видела. Точка, двоеточие, точка, двоеточие – и никаких гвоздей, и ни тени мысли о стилистике.

«Мёнгере терялась в догадках: о чем он говорил? Непонятно.»

«Терялась в догадках», «о чем он говорил?» и «непонятно» сообщают нам одну и ту же информацию. Но автор любит масло масляное. «Никто не знал, как лечить и от чего: может, отравился, может, простыл. Непонятно». «Никто не знал» и [никому] «непонятно» чем-то отличаются? «Что делать дальше с припасами, непонятно, но надо что-то решать. Может, рыбу засолить, если водоем попадется. Хотя время поджимает. В общем, куда ни кинь, всюду клин. Ладно, что-нибудь они придумают». «Что делать дальше» / «надо что-то решать» / «что-нибудь они придумают» – и снова примитивное нагромождение с любимым автором «непонятно» в качестве вишенки. Зачем пережёвывать одну и ту же информацию по два-три раза подряд? Непонятно.

«Вообще, когда смотришь в туман, мерещатся разные ужасы. Потому что оттуда может вынырнуть что угодно. А ты до последнего будешь слеп и глух. Но зато можно представить и другое: воздушные замки, на ступенях которых сидит белокурая фея. Хм… Снова сбился на штамп. Хотя и ведьма-брюнетка – тоже избито».

Этот отрывок находится ближе к концу книги. Смешно то, что раньше штампы подвозили вагонами, и автора это нисколько не смущало. «Палец покажи – засмеется», «кровь-любовь-морковь» (это так раскрывается линия Поэта, если что) и т.д., а тут к концу книги автора осенило, что нечто может оказаться штампом. Правда, автора осенило по отношению к антропоморфным образам, а «кровь-любовь» относятся, опять же, к стилистике, а с ней автор во враждебных отношениях. Избитые стилистические обороты упорно не распознает.

«Вообще, когда смотришь в туман, мерещатся разные ужасы. Потому что оттуда может вынырнуть что угодно. А ты до последнего будешь слеп и глух».

Стиль такой, будто предложения искусственно разбиты на более краткие. То есть там, где должна быть запятая, тупо ставим точку. Вначале я не поняла, что же за неприятность приключилась у автора с синтаксисом, а потом дошло: это, видимо, чтобы детки не забыли начало предложения, дочитывая его до конца. Итак, Аллилуйя! Наивность ситуаций, поведения и решений персонажей, стилистика кратких предложений, и наконец, аршинными буквами выведенная в финале мораль сообщают: никакое это не подростковое фэнтези, а сказка для детей. Этим же объясняется и разжевывание только что сказанного повторно в следующем же абзаце. Например:

«Мёнгере сняла котелок с огня, разложила кашу по тарелкам, а после поведала. У Солнца народились дети – огненнокрылые драконы. Ярко-красные, с длинными узкими мордами, с острыми клыками. Больше всего на свете любило Солнце своих детей. Но дети вырастают и покидают родителей. Однажды разлетелись драконы по миру. Кто куда. Напрасно Солнце искало их. Напрасно ждало. Ни в какую не желали драконы возвращаться. Соскучилось Солнце и стало посылать лучи на поиски. Летели лучи, превращались в острые копья, били молниями. Тянуло их к огненнокрылым драконам. А те больше всего на свете любили летать во время грозы, под проливным дождем, в борьбе с ветром. И молнии разили драконов, ломали их крылья. Вскоре погибли все дети Солнца. А оно не знает об их смерти. И продолжает ждать и звать, посылая молнии на землю. История была из тех, после которых не хотелось ни о чем говорить. Лишь убежать в дальний угол и побыть одному. Об убийственной родительской любви. Жадной и эгоистичной. Которая калечит детей, держит их возле родителей всю жизнь».

То есть просто рассказать историю автору мало – надо тут же разжевать, о чем была история. По-моему, такой подход можно оправдать только ориентацией на детскую аудиторию, да и то, всё равно выглядит сомнительно. Суть в том, чтобы слушатель сам сделал выводы из истории, не? Но автору это не подходит, она хочет вдолбить свой ракурс видения. И меня так бесит стилистика, что не могу опять же не отметить лажу в этом отрывке. Мёнгере – это царица, которая пять лет правила своим царством. И вот речь царственной особы: «драконы ни в какую». Серьезно? То есть при этом она даже спит сидя с прямой спиной, а говорить не научилась? Непонятно.

Итого: если соберетесь приступить к чтению, рекомендую сразу настроиться на то, что перед вами сказочное повествование для детской аудитории. С таким настроем я бы ощутила гораздо меньшее количество раздражения и недоумения. Думаю, оптимальный возраст читателей – 10-12 лет.