Текст книги "Волшебные сны. Легенды о древних душах – нунни"

Ладина Гавриловна Курилова
Волшебные сны. Легенды о древних душах – нунни

Холодный ветер дул с востока

Холодный ветер дул с востока. В воздухе рассыпались хрустальные звуки – капающие, душистые, освежающие… Зелёная трава благоухала, увлекая новыми мыслями… Мысли словно взлетали, возникали вереницы слов, догадок, задумок… Вспоминались детские чувства, запахи из прошлого, а порою, картины, будто приснившиеся…

Она была в том далёком краю, на зелёной поляне с несчётными мелкими, яркими ягодками. Зелёные холмы и сизое небо, а вокруг продолговатые светлые серо-голубые озёрца. Волны ветра и порхание птиц. Эта картина всплывала в мыслях, как воспоминание из другой жизни в древнем мире, но почему-то близком, будто произошедшем вчера.

Разгребая волны на челноке, девочка видит серебристых рыбок, плывущих под водой.

– Как здесь прекрасно!

Грудь раскрывается и дышит, словно поёт! И тишина, прекрасная, нежная, ласкающая душу.

Это было в прошлом, а сейчас… В настоящем всё иначе, жизнь бурлит, как в котле, дни еле успевают догореть и гаснут так, словно их внезапно заливают водой, принесённой в котелке из ближайшей речки.

Тальник распушился листочками, взъерошенными, словно птичьими перьями. Мысли прыгают, как красивые птицы! И брызги в голове…

– Капли… Рыбки… Листья… Птички…

Свисающие листья тальника тянутся к пальцам, движением руки срывается листок, и взгляд задерживается на тонких линиях – прожилках, напоминающих деревья с ветками, словно узор пиктограммы – древнего послания.

Что её зовет? Какое послание она ждёт?..

Дома она смотрела в окно с желанием открыть его, впустить ветер, задышать воздухом и увидеть солнце, небо, весь этот мир. И когда она раскрывала окно, ей казалось, что кто-то хотел впорхнуть в её жизнь…    Взлететь на ту самую ветку с зелёными листьями, сияющими искринками солнца.

С наступлением вечера она закрывала глаза и видела образы птиц, летящих в небе, и серебристых рыбок, плывущих под водой… Это сны или прожитые жизни?..

Солнце в бахроме

Ветер покачивал стебельки с пухом, трава переливалась, и зелёная поляна источала благоухание светло-розовых бугорков багульника. Слегка касаясь кончиков цветов, по равнине плавно передвигался странник. Внезапно небо озарилось маревом и закачалось красными волнами, как кругами на воде от подпрыгнувшего камешка. Небо звенело, вокруг солнца трепетали облака, становясь бахромой жаркого лучезарного лика.

По узенькой речке плыл челнок, окруженный серебристыми рыбками. Лёлёходе (Любимая) смотрела на их круглые блестящие чешуйки, словно блёстки снега под весенним солнцем. Красная волна окрасила рыбок огоньками пламени. Девочка одёрнула длинную косу с кисточкой белых бусинок, засиявших розовыми огоньками. Ещё немного, и марево погасло. День снова стал прежним. Но остался еле слышный звон.

На берегу ждали братья. Нявия (Отличающийся белым светом) бродил по воде, а Анния (Хорошо говорящий) стоял наготове, чтобы затащить челнок. Пряди волос прикрывали от ярких лучей солнца его большие светло-карие глаза. Подтянув челнок к берегу, он спросил сестру:

– Ты видела нечто красное?

– Да, увидела, – ответила Лёлёходе.

– Это марево было такое большое, необъятное!

– Да, странное явление, – сказал Анния, немного опустив глаза и думая о том, что бы могли значить эта вспышка и появившееся марево.

Всё это время Нявия задумчиво смотрел на небо, разглядывая пёрышки облаков вокруг солнца. Братья оттащили челнок на берег и направились в стойбище. Они шли мимо поляны и зарослей, когда встретили отца, идущего к ним от реки. Вместе с отцом, ступая по смятой траве тропинки в сторону чума, ребята увидели стаю журавлей, взлетающих в небо.

Приоткрыв дверцу, Нявия сразу же увидел маму, которая сидела возле очага и размешивала в котелке варево.

– Мм… Сегодня очень вкусно поедим! – радостно подумал мальчик. От этих мыслей его пухлые щёки разгорячились и ресницы прикрыли чёрные глаза.

Еда была жирной и сочной, дети кушали, причмокивая от удовольствия. Тепло от очага и сытые животы потянули в сон. Но ребята не думали укладываться. Днём лежат и спят только лентяи, так им говорили взрослые.

Когда закончился обед, родители обмолвились несколькими словами, и отец, быстро собравшись, вышел из жилища в сторону реки. Дети переглянулись и последовали его примеру, направившись втроём на поляну.

Дух тропы и холм на середине пространств

Пошёл мелкий дождик, блестящие капли отпрыгивали от лица. Свежесть окутывала поляну. Дети сидели на травяных кочках, становилось сырее.

– Пойдёмте к кустарникам! – сказала Лёлёходе.

Ребята направились к деревцам и кустарникам. Анния пошёл впереди. За ним Лёлёходе и Нявия, он смотрел на небо, разглядывая причудливые облака и слушая гомон галдящих чаек над озёрами. И тут на их пути возник маленький дедушка.

– Здравствуйте, ребята! – поприветствовал он, проницательно вглядываясь в удивлённые лица детей.

– Здравствуйте, дедушка! – хором ответили ребята, тихонько переглядываясь между собой.

Старичок смахивал на огромный гриб. Его причудливый малахай выглядел как приплюснутая грибная шляпка, окаймлённая ягодками, травами, листьями и хвоинками.

– Ваша бабушка просила передать поторопиться к ней. К вашему стойбищу движется какое-то непрошеное племя! Родители найдут к вам дорогу. Идите к бабушке, только в обход, через холмы. По пути вы увидите немало волшебства! Сильно не пугайтесь. Вы ведь видели марево над рекой… В этот момент раздался громкий лай собак с их стойбища и пронзительный свист.

– Бегите, дети! Бабушка вас уже ждёт! Не дайте туману подобраться к вам! Взбирайтесь на холм, он станет мамонтом и перенесёт вас через реку.

Дети переглянулись, они не знали, что делать, бежать домой или от дома. Но ведь эти непонятные звуки доносятся от стойбища!

– Как быть?! – бился вопрос в их головах. Хотелось вернуться домой.

– Может, всё не так страшно? – читались в глазах обнадёживающие мысли.

– Поторопитесь, дети! Поверьте мне! – произнёс дедушка.

Что-то тревожное висело в воздухе. По небу раскатился тот звон, который они слышали на речке. Кусты и травы закачались, воздух загудел и начал наполняться туманом. Анния схватил сестру и брата за руки, и они побежали. Как по волшебству, кочки и деревца расступались перед детьми и как будто тропинка сама вилась в сторону холмов. Туман плыл по их следам и наполнял воздух тягучей сыростью. Они добрались до края холма и как только вскочили на пригорок, холм преобразился, его травяная поверхность превратилась в шерсть животного. Ребята услышали доносившийся голос дедушки:

– Взбирайтесь повыше, дети!

Воздух сотряс грохот задвигавшегося холма-мамонта. Рассеивающийся туман остался внизу. Поднявшись повыше, дети посмотрели в сторону дома. Стойбище стояло опустевшим. По лицу Лёлёходе потекли слёзы.

– Где же мама с папой? – вопрошала она.

– Надо идти к бабушке, – сказал Анния, в его глазах блестели слёзы. Нявие было грустно и тягостно, он всхлипывал и держал брата за руку. Он посмотрел на небо, вдалеке сияла радуга, ровно над жилищем бабушки. Холм грузно поднялся на лапы и пошёл тяжёлыми шагами, покачиваясь боками и кустарниками. И дети двинулись в путь на холме, шкуре древнего зверя. Реку громадный зверь пересёк неспешно, изредка брызги воды слегка долетали до ребят освежающими каплями.

– Поскорее бы встретить бабушку! – сказала Лёлёходе.

– Мама рассказывала о заснувших древних животных! И один из них находился недалеко от нашего дома. Что всё это значит? – вопрошала девочка.

– Наверное, бабушка знает, – ответил Анния.

Шагающий холм вышел на берег и, немного пройдя, остановился у границ стоянки бабушки, над которой лёгкой пеленой мерцали лучи радуги. Дети спустились по огромным спускающимся выступам на землю.

– До свидания! Спасибо за помощь! – сказали дети.

Холм дружелюбно протрубил и повернул обратно к реке. Со стороны бабушкиной стоянки бежали её собаки, вместе с ними ребята направились к бабушке. Когда дети вбежали в дом, она сидела у очага с котелком варёной рыбы. Бабушка ласково взглянула на детей.

– Пришли, мои хорошие!

– Пришли, бабушка! – сказали ребята.

– Я знаю, что случилось. Покушайте! Надо набраться сил.

– Что происходит, бабушка? Где мама с папой?

– Им пришлось уйти. Те люди пришли быстро, папа успел отправить своего орла.

– Кто был тот дедушка? Туман и холм-мамонт?

– Тот дедушка многим известен. Он – Дух тропы, который редко показывает себя. Я шепнула птичке и попросила его увести вас оттуда.

– Бабушка, ты волшебница? – спросила Лёлёходе.

– В каждом из нас живёт волшебство, внученька. Тот могучий зверь находится на середине пространств, у нас он холм, а в другом мире – мамонт.

– Вот он какой! Такой огромный! – восхищались дети.

– Да, дети… Туман доберётся и до этих мест, с ним вышло и то племя. Поплывёте по реке. Я останусь, меня туман не тронет. А вам надо на Холҕодэну анаа (гора Мамонтовой реки). Там встретитесь с родителями. Ваши амулеты с вами?

– Да, бабушка.

– Они помогут в нужный момент. Скажите им свою просьбу. Они помогут…

– Бабушка, милая! – обняла её Лёлёходе.

Мальчики вздохнули и подставили лбы для бабушкиного поцелуя.

– Мы встретимся. Пусть дорога будет хорошей!

Дети взяли вёсла и погребли по воде. Бабушка стояла на берегу. Небо озарялось вспышками, а птицы громко кричали и кружили над водой. К вечеру они приплыли к большой горе, взяли мешки с вещами и стали взбираться наверх. Сверху к ним спускались родители. Когда дети пошли на поляну, отец спустился к челнокам. Мама ходила по стойбищу, когда вдруг почувствовала какое-то движение и шум, похожий на хлопанье крыльев. Она огляделась и заметила на дальнем краю равнины силуэты людей.

Даль окутывалась пеленой, это был недобрый знак. Родители стали собираться, нужно переплыть на другой берег. Отвязанные собаки обеспокоенно бегали вокруг и поскуливали. Отец отправил своего орла, и птица донесла весть бабушке.

Воссоединившееся семейство стояло на краю горы.

– Они опять пришли, – говорила мама.

– Нам лучше остаться в горах, – продолжил отец.

– Вернулся один шаман – сказала мама.

– Он возвращается и уходит. Странник давно ходит по земле. Пройдёт по нашей земле и уйдёт с нашего мира через холмы с каменными людьми.

Немного постояв, дети со своими родителями ушли в глубь горы.

С тех пор семейство стало жить в горах, спускаясь вниз порыбачить и охотиться. Навещали бабушку, а иногда холм, который перенёс детей через реку. Ребята всегда носили с собой амулеты – маленьких птичек, вылепленных из мягкого олова бабушкой при их рождении.

Давным-давно, род того шамана растворился в небытие, и он отправился по мирам искать своих людей. Со временем, он понял, что ему не вернуть их. Тогда им овладела идея встретить нунни (религиозное представление, вера юкагиров в бессмертие души хороших людей, рода или племени, понимается как переселение души хорошего человека в новорожденного ребёнка кого-то из своего рода). Он начал искать новые стойбища. Но не может их найти, его тёмная магия не даёт ему приблизиться к людям. Вслед за ним выбираются злые силы, за которыми идёт тёмное племя, и наступают несчастия.

Говорят, приход странствующего шамана сильно пробуждал магию в их землях. Люди могли видеть волшебные явления и сущности. Мир духов раскрывался с новой силой и открывал дар во благо, живущий в народе.

Легенда о странствующем шамане и его дочери

Маленькая девочка по имени Мохи бежала по поляне, усыпанной синими и розовыми цветочками, блестящими ягодками и белеющим ягелем. Масляные коричневые шарики пробивались сквозь землю и обильно обсыпали поверхность. Олени подбегали к этим мягким лепешкам и тыкались носами, поедая их один за другим.

Поляна зеленела на возвышенности, вблизи которой качалось огромными волнами необъятное море. У скалистых берегов кружили розовые чайки.

Линта (Покрытый грязью) гладил по голове дочку, крутящую в руках амулет – маленькую светлую птичку.

– Привяжи птичку обратно к ремешку, не отвязывай! – говорил отец дочке.

– Она такая хорошенькая, я хочу её покрасить красными ягодками в розовую чайку! – сказала Мохи.

– Она и есть розовая чайка, моя милая.

– Оо, она розовая чайка! – восклицала девочка, звонко засмеялась и закружилась на месте.

– Почему моё имя Мохи – Чёрный жук, а не Халерха – Розовая чайка, папа? Я хочу второе имя – Халерха!

Девочка с большими чёрными глазами серьёзно смотрела на отца и ждала немедленного ответа.

– Твоё имя связано с твоим нунни, доченька. Сновидец нунни (человек, который спал в доме новорождённого, чтобы увидеть во сне нунни ребёнка) видел тебя женщиной, разглядывающей большого чёрного жука на цветке. Ты ведь ещё помнишь кем была в прошлой жизни?

– Помню, папа…

– Чамийаа (старшая сестра мамы) говорила, что мне дали кличку собаки. Это чтобы чёрт принял меня за собаку.

– Да-да, Мохи. У меня имя означает ‘Покрытый накипью или грязью’. Детям такие имена дают для того, чтобы кукул (чёрт) подумал о них, что они уже плоховатые и обходил их.

– А чамийаа* зовут Умуйэ (Щука). Когда она родилась, в озёрах было много щук.

– Да, поэтому её так назвали, и чтобы казалось, что она щука, а не ребёнок.

– А у өчидиэ (младший брат отца) имя Йоҕул (Нос). Почему? Из-за его носа?

– Да. Нос выпирал.

– Интересно, почему сновидец нунни увидел, что моя душа из прошлой жизни разглядывала именно чёрного жука?

– Рассказать об этом могут, наверное, такие люди, как сновидец нунни…

– Оо, давай поговорим с ним!

– Да, моя милая…

Мохи и смерть

Мохи заплетала чёрные гладкие волосы. В островках травы перекатывался звук стрекочущих насекомых и жуков, со стороны лэwэйнимэ (летний чум) легонько трепыхнула крылышками белая бабочка.

– Где папа? Когда же он вернётся? – думала девочка.

Мохи была единственной дочкой Линты. Её мама умерла несколько лет назад. Девочку растили братья отца и их жёны, тоже родные сёстры, тёти Мохи. Они приглядывали за ней, когда отец покидал их. Линта обходил другие стойбища, уходил в лес и возвращался обратно к своему роду.

Мальчики бегали недалеко от жилищ, играли у ручьёв. Она смотрела на братьев, прыгающих вокруг рогатых веток-олешек. За ручьями и озёрами виднелись их олени, спокойно шагающие с опущенными головами над землёй летнего мира. Некоторые олени поднимали головы наверх, шевеля ушами, и оглядываясь по сторонам.

Мохи смотрела в даль, думая об отце, и будто пытаясь нарисовать знакомый силуэт. Разразившийся смех братьев отвлёк её от тоскующего настроения. Девочка взяла котелок и пошла за водой, пройдя подальше от играющих братьев по ручью. Стоя на берегу и зачерпнув воды, она заметила маленького чёрного жучка на подоле фартука. Пригнув стебель длинной травы, Мохи подцепила жучка и отпустила. Жучок взлетел на воздух. Посмотрев ему вслед, девочка увидела белые облака, укрывающие яркое солнце.

Вдруг в стойбище громко залаяли собаки. Мохи поспешила домой. Приближаясь к чуму, услышала нарастающий топот, шум и крики людей, надвигающихся на их стойбище. Дяди и тёти стояли у жилищ с копьями в руках. Девочка забежала в жилище.

Притихнувшие собаки заскулили. Стало тише, слышались голоса людей. Воздух сотрясли удары, предсмертные вскрики и вой собак. Мохи открыла туҥуолэл сэспэ (маленькая дверца, вторая дверь в жилище, которая всегда держалась закрытой; находилась в противоположном углу от входной двери, её открывали в случае нападения врагов, когда нужно было убегать из жилища) и, выскочив через неё, побежала от лэwэйнимэ*.

Она услышала свист – рядом в землю воткнулась стрела. Обернувшись, посмотрела на своё стойбище. Сверху летела крутящаяся стрела. Мохи закрыла глаза, и в небо взвилась светлая птица.

Шаман Линта

Четыре копья стояли воткнутыми в землю. Перед раскрытым входом в летний чум стоял шаман Линта и смотрел внутрь жилища на распахнутую туҥуолэл сэспэ*. Ветер скользил по длинным растрёпанным волосам, он переживал мгновения последнего дня из жизни дочери, медленно пропуская через сердце её предсмертные чувства. От испытываемых переживаний его глаза расширились от страха, а тело пронзила резкая боль. Шаман закрыл глаза и затрясся от невыносимой муки, по телу пошли судороги, и из груди вырвался хриплый вскрик.

Раскрыв глаза, Линта поднял голову и взглянул на небо, становившееся серым и тяжёлым, будто давящим. Он поднёс левую руку к лицу и плотно прикрыл ладонью смыкающиеся глаза. В его правой руке темнел камень, которым он мысленно собрался ударить невидимый предмет. Резким взмахом руки шаман метнул камень в пустоту, сотрясая воздух. Открывая глаза, он увидел огромные холодные камни, которые стояли перед ним и звучно гудели неведомую песню. Шаг – один, остановка, второй шаг, сердце вздрогнуло! И третий шаг… Шаг в вечный мрак, в мир без солнца и голубого неба…

Полёт по огненным и водным тропам, блуждание по дорогам в глубоких подземных пространствах. Звон неба в ночи и свете. Вращающийся водоворот миров.

– Вернуть жизнь ушедшим невозможно, можно при их жизни выпросить время, сделать оберег и защитить! – казалось, эти слова незвучно пелись в той песне могучих камней.

– Но ведь души возвращаются! Можно ведь найти их! – кричал шаман.

– Нет дороги назад! Надо найти какой-то проход!

И он начал ждать, остановился в невидимом мире между камнями-исполинами и наблюдал за движением вокруг них.

Вспышка огненного света! У камней засверкал скользящий солнечный луч, будто указывающий путь. Шаман дотронулся до луча, который превратился в солнечную верёвку аркана. Немного помедлив, волшебник закрыл глаза и, схватив виляющий конец солнечной нити, очутился на земле.

* * *

Линта возвращался на землю летом. Он попадал на болотистые равнины светло-розового багульника. Его приход раскрывал трещины для проникновения тёмных сил, которые и раньше проскальзывали в мир людей на земле.

Туман, плывущий вместе с тёмными сущностями, проникал в сознание людей и отравлял их разум. Перед человеком, встретившим злые силы, ставился выбор между светом и тьмой, добром и злом. Во многих людях проявлялось злое, тёмное начало. Не многие знали, как противостоять этому мраку, только волшебники и посвящённые в знание о приходе тёмных сил. Поэтому мудрые люди старались замечать знаки о приближении зла и избегали встречи с ними.

Когда род Линта был истреблён иным племенем, шаман не смог смириться с этим горем. Возможно, он не заметил, как дымок того тумана проник в его разум. Тогда он совершил свой огромный проступок, он попытался использовать свою магическую силу, решив, что может менять судьбы людей, возвращать им жизнь, воскрешать из мёртвых. С такими мыслями он совершил прыжок в другие миры, думая, что сможет отыскать нунни сородичей и оживить на земле. Такое сделать было невозможно. Верхний мир не дал шаману возвратиться на землю. Шаман не мог успокоиться и принять свою судьбу, он хотел вернуться в мир людей и искать вернувшихся нунни своих родных людей.

Закрытый в невидимом пространстве холмов с каменными людьми, однажды он смог найти выход через концы солнечных лучей, временами цеплявшихся за края огромных камней других пространств, в которых они существовали.

Волшебные огни алайии

Тёмная лунная ночь окутывалась лёгким мерцанием звёзд. Большая медведица шагала по тёмной выси, а за ней косолапил мигающий звёздочками медвежонок. Вот на небо выкатился огромный сияющий шар – Чайлэн wэгиэчэ (Полярная звезда). И в ночном просторе раздались звуки, словно звёздные росинки, осыпающиеся с неба. Медведи уважительно кивнули Полярной звезде и остановились, глядя на эту большую звезду. Стадо оленей дремало под безмолвным полярным небом. Не спал только светлый шар, мерно вращаясь и вглядываясь в затемнённый мир. С наступлением дня сияющий шар заплывал в глубину звёздного отверстия, а на его место приплывало солнце. Полярной ночью светило немного покачивалось на небе и ныряло в тёмную гладь. И вновь всё окутывалось темнотой и ждало появления светлого шара на голове мира. Долгой полярной ночью небесная высь временами начинала освещаться красочными сверканиями.

– Оо, как же прекрасно! – восклицала Лёлёходе.

– Моё самое любимое время! В горах северное сияние видно так близко! Так красиво! Кажется, что находишься внутри этого волшебного света!

На краю горы стояли четыре фигуры – дети и отец, воодушевлённо разглядывающие яркое сверкание на небе. Ребята водили в воздухе руками по вьющимся линиям северного сияния, представляя, что это они рисуют на небе волшебное свечение.

– Почему этот свет называют ньааwэлдаҥньэ (‘нечто белое’ – одно из названий полярного сияния)? В нем есть красный и синий, зелёный и жёлтый?

– Ээ, Лёлёходе, ты что забыла? – спросил Нявия.

– Это сияние великого племени алайии (первое племя в мифологии тундренных юкагиров) – светлых, добрых людей! А значит, людей Белого света! – воодушевлённо заявлял Нявия.

– Да, дети. Это алайиип лачилпэ (алайские огни, огни племени алайии – название северного сияния и одноимённой юкагирской легенды), – говорил отец, услышав их разговор.

– Анния, расскажи эту легенду! Ты хорошо запоминаешь. Это настоящая юкагирская легенда, поэтому её нужно запомнить в точности. Рассказывать так, как это было в давние времена.

– Да, отец, хорошо! – обрадовался Анния.

Он был счастлив похвале любимого отца Чиндилу (Маленький бекас). Ведь отец так красиво и увлечённо излагал сказки и рассказы, что слушатели внимали ему с огромным интересом и сопереживанием.

Дети с отцом направились в wадуннимэ (юкагирский чум), сняли свои меховые одежды и расселись у горящего очага. Мама тихо обрадовалась, начинался вечер рассказов. Лицо Вагамонхи (Скуластая) обрамляли лёгкие пряди светло-коричневых волос, острым ножом в ловких руках она нарезала сушёную рыбу, а следом настрогала мёрзлый чир. Свет очага преломлялся мерцающими лучиками на белых бусинках и железных подвесках передника, расшитого тонкими яркими ремешками.

– Хайчиэ Лачин Мэруу! Мы хотим поговорить с тобой!

– Послушать твои жаркие песни!

– Поговори с нами, Дедушка Огонь Мэру!

Родители и дети друг за другом начали подкидывать кусочки нарезанной рыбы в разгорающийся очаг. Язычки пламени с треском слизывали угощение и радостно загорались. Огонь начинал танцевать и смеяться отлетающими яркими искрами. Дети с большой радостью принялись кушать куски мёрзлой рыбы. Поев, они попили прохладной травяной воды. Анния посмотрел на отца и начал рассказывать.

* * *

«…Алайии были самым первым племенем юкагиров. Это были люди светлой души, добрые и честные, с чистыми мыслями. Они могли полюбить каждого человека всем сердцем и душой. Об этом светлом племени ходила людская молва, что другие племена искали их и, придя к ним на встречу, восхищались их добротой и великодушием. Они проникались к алайии уважением и любовью и становились их дружественными племенами или соплеменниками.

Многочисленные и процветающие алайии были против кровопролития и войн, когда приходили другие племена, могучие алайцы выходили к пришлым людям и втыкали свои копья в землю перед собой и ними. Иное племя потрясал такой жест со стороны столь великого племени, и они понимали, насколько силён и прекрасен этот народ.

Наступил день, когда к алайии пришло другое, тёмное племя. Светлые алайцы доверчиво воткнули копья в землю перед ними, в ответ те вонзили в них свои копья и начали нападать на остальных алайии. Племя стало сражаться и спасаться от напавших врагов, они собрали оленьи аргиши (обоз, караван) с женщинами, детьми и стариками и помчались к морю. Враги начали настигать спасающихся бегством на неокрепшем льду Мёрзлого моря. И алайии попытались преградить им путь своими многочисленными разожжёнными аргишами. Огонь разгорелся так сильно, что морской некрепкий лёд начал таять и сломался, обрушив на дно алайское племя и их гонителей.

Алайии и их враги утонули в море, оставив на сломанной поверхности Мёрзлого моря полыхающие аргиши. Бушующий огонь, достигая в высоту до неба, горел три дня и три ночи. И отсвет этих полыхающих огней перекинулся на тёмное небо, оставшись там гореть навечно. Так появилось полярное сияние или огни племени алайии. Юкагиры редко произносили алайиип лачилпэ*, оно считалось запретным. Поэтому о сполохах говорили как о белеющем сиянии и белом свете. Если на ночном небе появлялось сияние, считалось, что идёт тяжёлое время сильных холодов, как знак прихода тёмных сил, которых надо остерегаться…»

Огонь тихо потрескивал, Нявия вздохнул, глядя грустными глазами на хворост, подкидываемый мамой в очаг. Анния закончил рассказывать о первом племени алайии. Сонная Лёлёходе немного встрепенулась. Она так старалась не вздремнуть во время рассказа. А Анния смотрел на брата с сестрой с чувством завершённого дела. Ему тоже было нелегко рассказывать об алайии без остановки. Ведь юкагиры считали, что рассказчик должен с начала до конца рассказать всё, что было, а слушатели обязательно должны послушать до конца.

В маленьких чашах дымился напиток из сушёных лепестков, листьев и кореньев цветов. Анния попил согревающий напиток и легонько прикрыл веками глаза. Нявия с восхищением смотрел на брата, мечтая так же вдохновенно рассказывать древние истории. От нахлынувших мыслей, Лёлёходе совсем пробудилась, ей хотелось побыстрее что-то сказать.

– Прошлым летом к нам приходил туман, а за ним какое-то племя. Это было такое же тёмное племя, что напало на алайии? Их туман был словно дым от огня. Может быть, это были тёмные силы?.. – сказала Лёлёходе.

– Никто про тёмное племя не говорит в открытую, дети, – ответил отец. – Да, они были гонителями алайии, и выходит то племя вслед за мглой. С ними нельзя встречаться, надо избегать их. Нужно слушать и видеть знаки, проявлять осторожность. Туман опасен, по земле ходит много людей и разных племён, оказавшихся в нём. Они не сумели противостоять силе тумана и приняли тёмную сторону.

– Алайии подожгли свои нарты, но ведь оленей отпустили! Может, кто-то смог спастись на оленях?

– Не знаю, Нявия, – отвечал отец.

– Алайии не ездили на оленях, они шли рядом или ехали на нартах.

– Сияния такие красивые! Огни светлых волшебников! – говорила Лёлёходе.

– Я думаю, те алайии теперь великие волшебники! Они оберегают нас с неба! Освещают волшебными огнями!