Текст книги "Психосоматика аллергии. Лекарства или новое мышление"

Упражнение от Михаила Филяева № 1
«Познакомьтесь с вашей аллергией»

Все еще сомневаетесь, что у вашей аллергии есть психосоматический компонент? Это простое упражнение поможет вам получить ответна этот вопрос.

1. Выберите тихое спокойное место, встаньте прямо, расслабьтесь и погрузитесь в свои эмоции и ощущения.

Если будут возникать какие-то мысли, не переключайте на них свое внимание. Пусть они приходят и уходят. Вот увидите, через несколько минут они перестанут вас отвлекать.

2. Сделайте несколько глубоких вдохов и выдохов, расслабьтесь, закройте глаза. А затем представьте, что перед вами оказался аллерген, вызывающий у вас наиболее сильное раздражение, и почувствуйте в теле свою реакцию.

Начинает ли чесаться нос, появляется ли зуд и краснота кожи? Или, возможно, вы заметите, что у вас возникают какие-то другие неприятные симптомы. Вы можете испытать самые разные дискомфортные ощущения, но никакого аллергена на самом деле перед вами нет, не так ли?

Вы только представили аллерген, который считаете для себя опасным, но уже ощутили весь спектр привычных симптомов. Когда в голове включается тревога, она автоматически включается и в теле независимо от того, есть аллерген в реальности или в вашем воображении.

3. Для завершения упражнения напомните себе и своему телу, что реальной опасности нет. Она лишь плод вашего воображения. Скажите: «Я в безопасности. Все хорошо», сделайте несколько глубоких вдохов и выдохов и откройте глаза.

Так работает психосоматика аллергии, и вы можете убедиться в этом на основании собственных ощущений.

Глава 2
Лана Боева на приеме у аллерголога

Ну, что, аллергия, познакомимся? Я решила проверить эффективность первого упражнения Михаила Филяева и вспомнила случаи своих аллергических реакций. Их в моей жизни было две или три – и все на аптечные витамины или таблетки. При воспоминании кожа мгновенно начала чесаться, настроение испортилось, а в памяти всплыли давно забытые ситуации.

В первый раз аллергическая реакция стала для меня такой неожиданностью, что я тут же схватилась за телефон и вызвала скорую. Банальная крапивница вызвала у меня такое изумление, что я с трудом могла поверить в реальность происходящего. Как так? У меня же никогда не было аллергии!

Врачи сделали инъекцию, выдали таблетку супрастина и отправились по другим неотложным делам. «Можете сходить к аллергологу, если не пройдет», – бросила, уходя, медицинская сестра. А я тем временем перебирала в памяти варианты того, что могло вызвать такую бурную реакцию моего организма.

«Ах, да, я же вчера выпила какую-то непонятную таблетку для ЖКТ, которую мне прописал гастроэнтеролог!» – пришло ко мне озарение, а еще я почему-то подумала, что не зря я боялась ее пить, ведь после прочтения инструкции она сразу показалась мне какой-то подозрительной.

Понимаете, какую злую шутку сыграл со мной страх? Получается, я заранее решила, что проглочу что-то небезопасное, а потом еще и удивилась тому, что мое тело выдало функцию детоксикации. Разумеется, эти таблетки я больше не брала в рот, и крапивница не повторялась.

Еще один случай: несколько лет назад я весной подхватила ОРЗ. Сейчас, осмысливая то время, я осознаю, что накануне просто вляпалась в конфликтную ситуацию, но тогда я не улавливала этой логической взаимосвязи и как прилежный пациент решила, что мне непременно нужно посетить ЛОР-врача.

Специалист, к которой я пришла, оказалась по совместительству аллергологом. Именно поэтому, как мне объяснили в медцентре, стоимость ее работы была выше, чем у остальных отоларингологов. «Это даже лучше», – обрадовалась я, заплатив сумму больше обычного.

Каково же было мое удивление, когда хваленая врач-отоларинголог-аллерголог встретила меня громким: «Ап-чхи!».

– Вы тоже простыли? – поинтересовалась я.

– Нет, это сезонная аллергия, – призналась врач, – Уже много лет ничего не могу с этим поделать. Антигистаминные не помогают. На окна вешаю влажную марлю, стараюсь не выходить из дома и кабинета.

Нужно ли говорить, что в тот момент моя вера в хороших сапожников без сапог и силу официальной медицины в очередной раз пошатнулась? Впрочем, свои деньги я тогда отдала не впустую и мне есть, за что сказать спасибо аллергологу-отоларингологу. Как минимум, за желание найти другие способы исцеления и настоящих мастеров своего дела.

Упражнение от Михаила Филяева № 2 «Экспресс-метод самопомощи при аллергии»

Как снизить выраженность симптомов, когда таблетки и аэрозоли не помогают.

Еще раз вернемся к теории и вспомним, что такое аллергия с точки зрения психосоматики. Это, когда есть некий аллерген, раздражитель, на языке официальной медицины, или ассоциативная связка, трек, на языке метода PSY2.0, который на нас воздействует, погружая в прошлое. К примеру, мы нюхаем кошку, и наше тело реагирует так, как в той старой неприятной ситуации, связанной с кошкой. Мы вновь ощущаем надвигающуюся опасность, и наше тело включается, запуская аллергию. Так проявляет себя трек или ассоциативная связка.

Поэтому человек вроде бы видит кошку здесь и сейчас, а реагирует так, как когда-то в прошлом. Аллергик может даже не помнить о старой травмировавшей его ситуации, произошедшей в раннем детстве, но она может храниться в его подсознании.

Поэтому если у вас обострилась аллергия, нужно сделать несколько простых шагов:

1. Увидеть, почувствовать или взять в руки этот аллерген.

2. Просто с ним побыть здесь и сейчас, ни о чем не думая и не вспоминая.

3. Разглядеть внимательнее этот аллерген и сказать себе: «Это просто кошка, она милая, симпатичная и абсолютно безопасная».

4. Почувствовать в теле любовь к этой кошке. Задача отреагировать на нее позитивно, по-новому.

В данном упражнении я использовал метод PSY2.0 и одновременно прием из рефрейминга.

До упражнения мы смотрели на кошку и реагировали, как в прошлом, а теперь мы смотрим на кошку и реагируем на нее, как в настоящем – сейчас.

Очень важно, чтобы фокус вашего внимания при выполнении этого упражнения был в настоящем моменте, а не где-то еще.

И, конечно, очень важно понаблюдать, что именно вызывает у вас аллергию и работать с конкретным аллергеном. Потому что бывает аллергия, например, не на кошку, а на шерсть или пыль от нее или на кошачий туалет.

Глава 3
Когда ничего не помогает

Меня разбудил звонок Михаила Филяева: «Лана, ты должна поговорить с супервизором проекта PSY2.0 Яной Березовской. Она расскажет тебе невероятную историю избавления от собственной аллергии с помощью психотерапии»,

После такой рекомендации мне захотелось тут же набрать ее номер. Чем же так интересна ее история? И чем она может быть полезна для других людей? Михаил оказался прав. То, что я услышала во время интервью с Яной, заставило меня ошеломленно внимать каждому слову супервизора. Но не будем забегать вперед.

Лана Боева:

– Яна, хочу узнать, как ты победила свою аллергию. Мне интересны все детали.

Мы общались с супервизором проекта PSY2.0 по видеосвязи, и я видела, как мое нетерпеливое любопытство вызывало у Яны широкую улыбку.

Яна Березовская, супервизор проекта PSY2.0:

– Все началось очень давно, когда деревья были большими, а я маленькой, – шутливо начала свой рассказ она и рассмеялась, я ей подыграла, поощряя последовательность.

Лана:

– Да, все верно, начни с самого начала.

Моя собеседница на мгновение задумалась, вспоминая забытые моменты прошлого.

Яна:

– В какой-то момент в детстве у меня начало опухать лицо. И это происходило, как мне тогда казалось, совершенно спонтанно. Иногда у меня опухали глаза, иногда носоглотка, и было непонятно, с чем это связать. Родители предположили, что у меня аллергия на пыль, но это было неточно.

Лана:

– Любопытное начало. – Таинственные интонации Яны погрузили меня в самое сердце этой истории, и мне показалось, что я действительно могу увидеть ту девочку-аллергика, которой она когда-то была.

Яна:

– Позже в подростковом возрасте, когда мне было 13 лет, эта история получила свое продолжение. Я нашла на улице котенка. Он был милым-милым, крошечным, можно сказать микроскопическим, и очень пушистым малышом. Даже сейчас, когда я об этом говорю, у меня чешется нос, – признается Яна Березовская и тут же касается рукавом кончика своего носа, слегка его почесывая. – Надо сказать, что моя мама очень строгая женщина, и она никогда мне не разрешала заводить домашних животных. Когда я принесла этого котенка домой, мне пришлось прятать его от нее несколько дней. В итоге мама, конечно, малыша нашла и с горем пополам разрешила оставить.

Лана:

– И что же произошло дальше?

Яна:

– Дальше котенок обгадил всю квартиру, а у меня начали сильно краснеть глаза. И не просто краснеть, у меня стали отекать белки глаз, да так сильно, что глаза визуально выглядели, как линзы или словно мне налили в них сок алоэ. – Чтобы объяснить более наглядно, Яна широко раздвинула веки пальцами. Мое удивление столь редкими и необычными проявлениями аллергии не осталось незамеченным, и она вновь улыбнулась, продолжая свой рассказ: – Да, настолько интенсивно проявлялась моя аллергия. Плюс у меня отекала носоглотка, глотка и весь нос. Все ужасно чесалось, трогать ничего было нельзя, так как, если потрогать, это уже была травма и соответственно страдания на несколько дней.

Лана:

– Ты как-то пробовала это лечить? Снимать симптомы?

Яна:

– Да, я тогда начала мазать какими-то средствами глаза, но это не помогало, и мама сказала, что надо выкидывать котенка. Я говорила: «Нет, я его никогда не выброшу, а ты ужасный человек, как ты можешь такое предлагать?» А котенок тем временем все время лез ко мне в лицо, усиливая симптомы. Я ужасно страдала, не могла находиться с ним в одном помещении, но все равно не хотела его отдавать.

Я тоже вспоминаю, как часто сама разрывалась между «хочу» и «надо», «мечтаю» и «должна», «желаю» и «так будет лучше».

Яна:

– Я понимала, что мне следует отдать котенка, но я не могла этого сделать. И этот момент нужно запомнить, потому что мы к нему еще вернемся.

Лана:

– О’кей, и как в итоге ты поступила?

Яна:

– Отдала котенка соседке со второго этажа.

Лана:

– И все твои симптомы тут же прошли?

Яна:

– Да, но с тех пор у меня началась аллергия даже на знание о том, что в доме есть кошка. То есть ее не обязательно было видеть или гладить, даже от вида одной шерстинки у меня мгновенно появлялась аллергическая реакция. Плюс к этому добавилось то, что я начала реагировать на прикосновение мордочки животного. От таких контактов у меня начинала опухать кожа, и это было очень дискомфортно, потому что много у кого дома есть собаки или кошки. И это, конечно, создавало большой дискомфорт в жизни.

Лана:

– И до какого момента все это длилось?

Яна:

– До 27 лет, наверное.

Лана:

– И что же в этом возрасте изменилось?

Яна:

– Моя дочка стала взрослее и очень сильно захотела завести котика или кошку. Я, конечно, как самоотверженная мать хотела пойти навстречу ребенку, но не знала, как быть. Постоянно принимать антигистаминные препараты – не вариант. Уже такой опыт был, и не помогало.

Лана:

– Ты тогда уже была частью проекта PSY2.0?

Яна:

– Да, в тот момент я уже познакомилась с проектом, прошла обучение и в разговоре с моим учителем Константином Кокориным, поделилась, что у меня есть такая проблема и поинтересовалась, нужно ли мне в связи с этим записаться на психотерапию. Он ответил: «Ну да, надо бы. Закрывай глазки». Я закрыла, он говорит: «Почувствуй свою аллергию».

«Узнаю техники PSY2.0», – говорю про себя я и с интересом слушаю продолжение истории Яны.

Яна:

– И вот мы с ним отправляемся мысленно в мое прошлое, в район, где я жила в детстве, когда была совсем маленькая. Там росли такие пушистые тополя. Сразу вспомнила лето, июнь, везде этот пух. А у меня собака – огромный ротвейлер, который был нашим сторожем и который был у меня вместо первой собаки. Первая собака умерла – это тоже важный момент в этой истории.

Лана:

– То есть пес-ротвейлер, о котором ты вспомнила, был «заменителем» какой-то первой собаки?

Яна:

– Да, такой «собакозаменитель» и наш сторож, потому что мы росли в такие времена, когда детей не отпускали гулять одних. И вот однажды мальчишки пришли и сказали, что на чердаке есть котята. Мне было года три-четыре. Я предложила перенести этих котят с чердака вниз, чтобы с ними поиграть. Но как только мы их спустили, мой ротвейлер начал раздирать этих маленьких котят в клочья, на маленькие кусочки, – Яна настолько ярко и эмоционально описала эпизод из своего детства, что мне живо представилась эта сцена и весь ужас той маленькой девочки, которая стала свидетелем такой картины. – И я побежала домой с криками: «Папа, это ужасно». Папа вышел, наказал собаку. Спасти удалось лишь одного котенка. Мама, конечно, не разрешила его оставить, и мы его куда-то пристроили. Это мое первое воспоминание, связанное с аллергией. Это было драматично и неожиданно, и я потом еще очень много лет жила с чувством, что это все произошло из-за меня.

Лана:

– Очень грустная история.

Яна:

– Также важную роль в возникновении моей аллергии сыграло разделение с моей первой собакой. Эту историю мы в психотерапии тоже отрабатывали. Там был такой момент: меня отправили к бабушке, где меня должен был ждать Султан – такой большой пес. Он был моей нянькой, моим единственным другом на тот момент. Вообще можно сказать, что меня воспитала собака, – пошутила Яна, и в то же время я поймала себя на мысли, что для нее в этой забавной шутке есть большая доля правды. – Меня, значит, отправляют к бабушке, я приезжаю, а там нет моего Султана, потому что он умер, потому что его покормили чем-то не тем. Это был такой очень мощный эпизод разделения. Я это даже без гипноза помнила. И вот это ощущение, что я одна, оно закрепилось, а шерсть стала треком, потому что из моего первого пса постоянно лезла жесткая шерсть. Теперьпонятно, почему впоследствии каждый раз, когда я видела шерсть, неважно кошачью или собачью, у меня тут же все опухало? Шерсть была напоминанием о том трагическом случае.

Лана:

– И как только вы все это отработали, твоя аллергия прошла, правильно я понимаю?

Яна:

– Мы с Константином Кокориным убрали компонент вины, убрали неожиданность, изолированность и драматичность, я попрощалась с собакой и этими котятами, простила себя маленькую и глупую за произошедшее, мы проработали, что животные – это безопасно. И в тот же вечер, как только мы прошли все эти темы, начался процесс исцеления. Но не без приключений. – Яна сделала паузу, чтобы выпить глоток чая, а я почувствовала, как мое внутреннее любопытство накаляется до предела: – В тот же вечер я взяла кошку. В 12 часов ночи я прочесала весь Интернет в поисках питомца. Писала людям, что я не сумасшедшая, но мне прямо сейчас надо кошку и что я сейчас приеду.

Лана:

– И действительно ты поехала ночью за кошкой? – Решительность Яны заставляет любопытство уступить место другому чувству – полнейшему изумлению от стремительности событий, происходящих в истории супервизора PSY2.0.

Яна:

– Да. В итоге я привезла ночью кошку. Причем выбрала самую пушистую. Вот она, кстати, – моя собеседница хватает проходящую мимо домашнюю любимицу, демонстрируя ее мне во всей кошачьей красе, – ее зовут Изя. Я принесла эту кошку домой, и, ты знаешь, у меня была полная уверенность, что все будет хорошо. Но хорошо не стало.

Мои глаза округлились, и возникло подозрение, что возможно в финале этой истории меня ждет не голливудский хэппи-энд, а многоточие или «открытый» финал, который так часто встречается в европейских фильмах и над которым придется еще долго размышлять по вечерам.

Яна:

– В то время я уже сама активно практиковала методы PSY2.0 и знала, что в фазе восстановления возможен отек, и что этот момент важно просто пережить, не заглушая симптомы какими-то средствами. Целых три дня я отекала, ходила с распухшим красным носом, а когда видела кошку боковым зрением, чихала, – Яна показывает на себе все симптомы и так живо их описывает, словно это было только вчера, – это было очень смешно. Домашние на меня смотрели и говорили: «Ты больная? Зачем ты это делаешь? Зачем ты себя мучаешь? Для чего притащила кошку?» Но мой ребенок был счастлив, и я тоже, так как наблюдала интересные вещи. Я чувствовала, что моя аллергия не физиологическая, потому что не было такого мощного отека, как обычно, а механическая. То есть я чувствовала, что тело просто проигрывает эту программу.

Лана:

– Привычка как будто бы, да?

Яна:

– Верно, и я себя от нее отучала. После каждого «апчхи», я говорила про себя: «Это безопасно, это безопасно, кошки – это безопасно». Я смеялась над собой и над своей привычкой. Через три дня все прошло.

Лана:

– Супер, как быстро! – сказала я и слегка подпрыгнула на месте от восторга, искренне восхищаясь настойчивостью и смелостью Яны, а еще ее прекрасными результатами. На мгновение мне даже стало казаться, что мы добрались до хэппи-энда, но тут она говорит.

Яна:

– Да, все прошло, и началось у моего ребенка. У нее было тоже самое, что и у меня. Но, знаешь, в таком коротком и интенсивном виде. Буквально 15 минут она чихала, как сумасшедшая, чихала-чихала…а потом мы с ней тоже это проработали, проговорили, что это безопасно, разделили «кошку» и «аллергию», осознали, что это не связанные друг с другом вещи и что нет необходимости это использовать. И все прекратилось, все стало круто.

Лана:

– Неужели на этом твоя история заканчивается? – выдыхаю я, радуясь счастливому финалу, но уже не так уверенно, как в первый раз.

Яна:

– Сделаю пояснение. Почему моя аллергическая реакция включалась не на тополиный пух, хотя он присутствует в истории, с его пушистостью? Потому что у меня было очень много связок с ощущением этого «пушистика» в воздухе – будь то пыль или шерсть. Но это больше связалось не с летом и тополиным пухом, а именно с животными, так как их в моей истории было очень много замешано – две собаки и много котят.

Я сделала в блокноте финальные заметки, готовясь завершить интервью на этой позитивной ноте, как Яна вновь меня огорошила.

Яна:

– Но это лишь часть истории.

«Все-таки будет европейское кино», – сделала вывод я, отложив блокнот в сторону и с любопытством слушая продолжение:

Яна:

– Все было круто. У меня прошла аллергия. Я написала об этом посты. Я помогла куче людей избавиться от аллергии, а потом вдруг завела вторую кошку.

Лана:

– Вот эту черненькую, да? – уточняю я, заметив за спиной Яны длинный черный хвост ее второго питомца.

Яна:

– Да. Я захотела вторую кошку. И эту кошку я взяла у моего учителя, Кости Кокорина. Приношу ее домой, и у меня начинается аллергия номер два. То есть на одну кошку у меня уже нет аллергии, а на вторую есть, представляешь?

Лана:

– Не логично.

Честно говоря, о том, что у человека может быть аллергия на одну кошку, а на другую нет, я услышала впервые. «Наверное, снова сенсация», – как-то вскользь подумала я, еще не до конца осознавая весь масштаб услышанного.

Яна:

– Да, и это очень интересно, понимаешь? Что любопытно, симптомы стали другие. Я ее беру, и у меня начинает краснеть кожа, а у меня такого раньше никогда не было, чтобы от прикосновения к кошке краснела кожа. Обычно она опухала. А эту – где прижму, там краснеет.

История Яны становится все более многогранной, а мысль о том, что психосоматический компонент в диагнозе «аллергия» явно недооценен врачами, все более настойчивой.

Яна:

– Ситуация усугублялась тем, что первая кошка начала худеть, все метить и вообще вести себя неадекватно. Мстительное животное, приревновало к новой кошке, обиделось и не прощало, она ходила и смотрела на меня, как на врага. А эта мелкая новенькая изуродовала все мои цветы, разрушила полдома. И я в какой-то момент поняла, что я не справляюсь. Мне стало страшно, что первая кошка умрет, потому что она начала хромать, демонстрируя все свои страдания в позиции нелюбимой кошки. А мелкая кошка тем временем рушила мой идеальный красивый дом, драла цветы, которые я посадила, и сильно меня раздражала.

Лана:

– Непростая ситуация.

Яна:

– И при всем при этом я младшую кошку люблю. Но она меня бесила своим поведением, а я ничего не моглас этим сделать. Плюс она еще совершала надо мной своеобразное «любовное насилие» – прижималась, мурлыкала, а потом я вся была красная и в чесотке. Думала: «Ну, капец». Плюс ко всему я взяла эту кошку у Константина Кокорина, моего наставника, и отдать не могла.

Лана:

– В угол себя загнала получается?

Яна:

– Что-то вроде того. Но вдруг у меня в голове что-то сработало, и я переключилась в ту детскую ситуацию, о которой мы говорили в начале, где я взяла котенка, страдала от него, но мне было стыдно признаться маме, что я не справляюсь. Я вроде сейчас была готова младшую кошку отдать, но не могла, так как уже взяла за этот поступок ответственность. И чтобы решить эту ситуацию я, получается, была вынуждена признать перед авторитетом, что не справилась, вынуждена потерять свое лицо, поэтому у меня и краснела вся кожа. Обстоятельства очень похожие – в детстве я не могла с мамой поговорить, а во взрослой жизни с моим наставником.

Осознание того, насколько на самом деле логичны и последовательны все проявления аллергии у Яны, заставляет мои губы тихо прошептать: «Точно сенсация».

Яна:

– Как видишь, работа с аллергией – это очень большая работа. В последнем описанном мною случае я работала с собой самостоятельно, разбиралась именно вот с этим компонентом – с пониманием того, что даже если я отдам животное, то со мной все в порядке, мне не обязательно доказывать кому-то, что я хорошая. Как только я это поняла, тут же все прошло.

Лана:

– Звучит как хэппи-энд, – наконец, произнесла я заветное слово и улыбнулась Яне.

Яна:

– Например, сейчас, из-за объявленной самоизоляции, я много времени провожу с этими двумя кошками в квартире и могу сказать, что за три недели у меня не возникло ни одного криза. Хотя поначалу они изредка возникали. Что-то срабатывало как трек, потому что аллерген из крови исчезает не сразу, а через какое-то время при условии отсутствия треков, а тут трек на треке, ведь я живу с двумя котами. Но, как видишь, я с этим справилась.

Лана:

– То есть симптомы исчезли полностью?

Яна:

– Да, я даже заметила, что вчера, когда лежала с кошкой, я перестала реагировать даже минимально на ее шерсть. Взяла, поднесла близко-близко к лицу, понюхала и поняла, что перестала идентифицировать шерсть как аллерген. Сейчас я делала зарядку, стояла в планке и лежала лицом в ковер. Все было хорошо. Это значит, что ворс ковра я тоже перестала идентифицировать как аллерген.

Лана:

– Теперь я понимаю, почему Михаил Филяев отправил меня поговорить про аллергию именно к тебе. Действительно, непростая, но очень сильная история.

Яна:

– Да, история интересная. И интересная, на мой взгляд, тем, как она развивалась во времени. С едой, например, легче отследить свои реакции – скушал что-то и тут же посмотрел на реакцию. А вот эта штука незаметно подкрадывается. Она буквально витает в воздухе. Ты поморгал какую-то шерстинку и все.

Лана:

– Потому что еду ты кладешь в рот осознанно, а такой аллерген может незаметно пролететь, правильно я тебя поняла?

Яна:

– Да, просто не успеваешь отреагировать. Для этого нужна натренированность. Даже для меня это была непростая задачка на несколько месяцев, в течение которых я доделывала у себя в голове все эти истории. Но в основе всего лежал конфликт разделения с первой собакой и вот эта драматичность в эпизоде с котятами, а потом уже 90 % работы – это были треки. Каждый трек необходимо было отработать, и я самостоятельно их дорабатывала. Терапия с Константином Кокориным длилась всего 15 минут: погружение, регресс, дошли до событий, нашли одно, второе, третье, по всем трем пунктам события разблокировали и все. Дальше я уже работала над собой сама, проговаривая как мантру, что все мои аллергены безопасны.

Лана:

– А теперь расскажи, пожалуйста, какие-нибудь истории из практики.

Яна:

– Самые показательные случаи в моей практике были связаны с аллергиями на еду. Обращались мамы деток, которым нельзя было кушать вообще практически ничего. Первый мальчик, который ко мне пришел с таким запросом, имел аллергию даже на гречку и зеленые яблоки. Для меня это был невероятный абсурд. Я бы никогда не могла подумать, что аллергия может быть на гречку.

Лана:

– Это действительно удивительно.

Яна:

– Да, это так странно. Мы работали с мамой мальчика. Все началось с того, что она когда-то решила, что она плохая мать, что у нее какое-то не то молоко, что ей ничего нельзя, например нельзя кормить грудью и есть одновременно. Было много сторонних внушений. Плюс она сама по себе оказалась женщиной с нестабильной самооценкой. Такая склонная к переживаниям натура, сильно зависимая от информации и мнения извне.

Лана:

– Любопытный портрет.

Яна:

– Она полтора года кормила ребенка своими страхами и переживаниями. В буквальном смысле слова. Например, однажды она дала сыну попробовать красную икру и в тот же момент вспомнила своего друга, у которого была такая ужасная аллергия на рыбу, что он носил на груди кулон с противоядием – с таблетками. Прямо во время кормления она сильно испугалась.

Лана:

– То есть она уже ему дала еду? И вдруг такая: «Опачки!»

Яна:

– Да-да. Ребенок тут же, естественно, опух. У малыша начался отек Квинке. Они вызывали врача, поставили мальчику уколы. С этого момента у матери сформировалась в голове связка и с каждым разом она укреплялась, что опасно все, что бы она ни дала сыну. То есть она начинает бояться его кормить, давать любую еду. Из серии: «На, сынок, скушай, но никто не знает, умрешь ты или нет». Ребенок все мамины страхи считывает и со временем у него развивается аллергия на все.

Лана:

– Заболевание стало хроническим?

Яна:

– Да, у ребенка начался бронхоспазм. Он постоянно был на препарате, на «пшикалке гормональной». Впоследствии ему поставили диагноз – обструктивный бронхит. Мы с мамой этого мальчика сначала отработали тему со страхом. Потом мы отработали все внушения о том, что она якобы может сделать что-то опасное своему ребенку. И в первый же день она пришла домой и начала давать сыну какую-то новую еду.

Лана:

– Как интересно! – восклицаю я, а моя интуиция, которую я представляю в образе собаки-ищейки, радостно виляет хвостом, почувствовав предпосылки для громкой сенсации.

Яна:

– С детками очень здорово работают такие истории, потому что ребенок живет жизнью, где ему все нельзя. Он ходит в садик и питается на аллерго-столе, на днях рождения всем дарят шоколадных мишек, а ему нет. Поэтому, конечно, дети при любом удобном случае «за» эксперименты. И вот эта женщина со мной пообщалась и затем дала какую-то сладкую вкусняшку сыну. И он такой: «А мне это точно можно?» Она: «Да, тебе можно». И малыш съел свое лакомство и… не умер, все прошло отлично. Мы продолжили работать. Ребенок начал есть нормальную еду.

Лана:

– То есть произошло полное исцеление?

Яна:

– Отчасти. Потому что у него время от времени все равно возникал бронхоспазм, оставались небольшие хрипы. Это, как мы выяснили, было связано с проблемами мамы с ее мужем. Конечно, сами по себе такие вещи не проходят, семейные вопросы надо решать. Я позвала ее к нам учиться в школу PSY2.0. Эта история задокументирована, есть подтверждения в виде писем.

Лана:

– Какими еще любопытными историями ты можешь поделиться?

Яна:

– Ко мне на терапию ходила девушка, у которой ребенок тоже страдал от ужасной пищевой аллергии. В данном случае мы отрабатывали вторичные выгоды. Она играла роль самой хорошей матери и готовила сыну-аллергику по тысяче контейнеров каждый день. Речь шла о выборе: «Или ты молодец, или твой ребенок ничего не может есть». Плюс, мы искали, где еда стала опасной. Она поревела, покричала, отпустила свое желание быть хорошей, и в итоге ее ребенок начал нормально есть.

Лана:

– История похожа на предыдущую. Почему ты ее выделила?

Яна:

– Похожа, но в ней есть нюанс. Самое главное в этой истории то, что, как только моя клиентка поняла механику работы техник PSY2.0, прошла эту тему у себя, она начала помогать другим. На детском дне рождения она увидела девочку, которая не ела торт. Выяснилось, что дело в аллергии. В результате проработки, там же на дне рождения, эта девочка впервые за много лет съела торт.

Лана:

– Здорово!

Яна:

– Да, то есть когда ты сам понял какую-то тему, то для тебя помочь кому-то другому уже не проблема.

Лана:

– Есть еще интересные истории?

Яна:

– Еще мне вспоминается один мальчик-астматик. Мы работали с его мамой. Она обиделась на своего мужа из-за того, что тот просел в бизнесе и им пришлось переехать в квартиру поменьше. Как только это случилось, ребенок начал задыхаться. Из серии: «Видишь, как здесь «фигово», ребенку надо побольше места». А основная глубинная проблема оказалась в том, что эта женщина решила, что муж ее больше не любит, раз так получилось.

Лана:

– Раз он ее в такие условия загнал, правильно я поняла?

Яна:

– Да-да-да. Гад такой. Мы с ней эту тему отработали. Во-первых, по нашей классической схеме – неожиданность[6]6
  Неожиданность – травмирующее событие произошло внезапно, человек не был готов к нему.


[Закрыть], драматичность[7]7
  Драматичность – в переживание травмирующего события была включена широкая гамма чувств.


[Закрыть], изолированность[8]8
  Изолированность – в момент травмирующего события человек был один без возможности получить поддержку и помощь.


[Закрыть]. В переезде и в муже мынашли плюсы, нашли, за что она может быть благодарна самой ситуации и супругу. На самом деле, они классная пара, и эта женщина, правда, любит своего мужа. Просто вот такая она, привереда. Мы встретились с ней спустя год после терапии, и она сказала, что никаких приступов у сына больше нет. С того момента, как мы поработали, все было отлично.

Лана:

– Значит, часто проблема во вторичных выгодах?

Яна:

– Именно. Была еще похожая история. Девушка обратилась ко мне и пожаловалась на аллергию на собаку. Выяснилось, что эта аллергическая реакция была ей нужна, чтобы к маме, у которой жила собака, в гости не ездить.

Лана:

– Серьезно?

Яна:

– Да, мама «капала ей на мозг», вот у девушки и появилась аллергия, а заодно прекрасный повод, чтобы к маме не ездить. Диагноз основан чисто на вторичной выгоде.

Лана:

– А с какими типами аллергии ты еще работала?

Яна:

– Вспомнила крутой случай – про контактную аллергию. Одна моя знакомая работала в кафе. Я захожу к ней на работу и вижу, что у нее на руке пятно.

Лана:

– Какое?

Яна:

– Красное, шершавое, уже сильно расчесанное. Я ей говорю: «Что же ты так тут стоишь? Ты же работаешь с людьми в кафе? Помажь чем-нибудь». Я раньше в общепите работала, и у меня пунктик, чтобы ногти чистые были, руки красивые, волосы опрятные. А она с такими больными руками работает. И вот я включила такого строгого директора, а потом вдруг вспоминаю: «Так, я же специалист по психосоматике. Надо решать».