Текст книги "Запах пыли"

Правда, смешно сказать – против кого, против себя?

Память, словно мстя мне за все эти годы, в течение которых я ее подавляла, швыряла в меня картинками, каждая из них оставляла жгучий, дымящийся шрам на моей душе.

Почему ты не ответила ему? Почему каждый раз делала вид, что тебя это не касается? Почему не разобралась?! И я не знала, куда деться от этих вопросов. Единственное оправдание – это возраст. Невнятное, глупое. Он просто пошутил, врала я сама себе, пытаясь успокоить метущуюся, уворачивающуюся от пощечин памяти душу.

Признания камнем повисли на шее и тянули вниз, вниз в бездонную пропасть…

А ведь я его совсем не знаю.

Вот возьму и не пойду. А зачем? Что ему нужно?

Ну, почему? Почему до сих пор для меня это так важно? Почему даже сейчас это вызывает спазмы в горле, и дышать становиться трудно? Что это – я по-прежнему влюблена, или просто воспоминания слишком остры?

Я ему никто.

Никто.

И зачем ему было приглашать меня?

Но мне очень хотелось побыть с ним немного. Да, хотелось, до смерти. Я прекрасно понимала, к чему это приведет. Это как наркотик для наркомана. Мне опять предлагают дозу. И я не в силах отказать.

Я сама себя толкаю в пропасть.

И я хочу прыгнуть. Хочу ощутить ветер, бьющий в лицо. Я так долго ждала этого, хоть и противилась изо всех сил, пытаясь уберечься от новых терзаний.

Остается одно – сказать все в лоб. Плевать на гордость. Плевать на скромность. Хуже чем то, что было до сих пор, не будет.

Я встала перед зеркалом. Да-а… Ну, прямо чучело огородное, страшилище! Волосы торчат во все стороны, веки распухли, покраснели. Темные круги под глазами даже слои тональника не скроют. Что ж, ничего, перед прыжком с парашютом не красятся, а именно так я себя и чувствую. Но, пожалуй, слегка подвести глаза не помешает. И тени. И прозрачный блеск для губ.

Это свидание? Или просто дружеская встреча?

А может, вообще не ходить?

Ну, уж нет, больше я так не выдержу. Зайду к нему. И выложу все. Вздохнуть не успеет.

***

Я шла, и решимость моя с каждой минутой только увеличивалась. Не знаю, что он ответит. Может, мне станет только хуже от его слов, но, по крайней мере, все станет ясно.

Он стоял у гардеробной, и разговаривал с женщиной средних лет. Увидев меня, он помахал рукой. Я подошла.

– Привет, здорово, что пришла. Я сейчас, только к директору загляну. Я быстро! – крикнул он, перепрыгивая через ступеньку по лестнице на второй этаж.

–Так это ты его девушка, да? – оглядывая меня с ног до головы, спросила женщина.

–Э-э, что? – от неожиданности я даже не нашлась что ответить.

–Он у нас недавно, месяца два как, родственник директора, говорят. А наш директор кого попадя не принимает, а этот странный какой-то, даже толком петь не умеет. Что ему в театре надо в толк не возьму, а тем более у нас тут драмтеатр, а не опера. Но сердце у него доброе, это я тебе говорю – Клава. А уж я точно знаю, что говорю, никогда еще в людях не ошибалась. А тебя-то как ждал! Несколько раз спускался с репетиции, предупреждал, что девушка прийти должна, красивая, с длинными волосами. Волновался, чтоб не упустила. А я-то что, я – человек живой, мне и выйти надо бывает иногда, сама понимаешь, по делам своим, а тут сижу и сижу, тебя жду, так он меня заинтриговал. Тут ведь к артистам часто девочки бегают, а им все равно. Поморочат им голову и до свидания. А этот не такой, сразу видно. Так что береги его, девонька, вижу, хорошая ты. Любишь его, да?

В течение всего монолога я краснела, бледнела, а последний вопрос меня вообще в ступор ввел. Тем более что Радим уже сбегал по ступенькам вниз и на вопросе «любишь его, да?» испуганно глянул на меня, а потом на тетку за стойкой, только уже раздраженно.

–Ой, а вот и он. Ну, счастливо вам, ребятки.

–До свиданья, теть Клава, спасибо вам. Пошли, Анна.

Он взял меня за руку, у меня чуть ноги не подкосились.

Радость вперемешку с горечью заполнила меня до краев. Даже не предполагала, что можно так сильно чего-то хотеть и не догадываться об этом. Я столько лет подавляла свои желания. Вот-вот разревусь. И это от одного его прикосновения. Безобразие. Разве можно так реагировать?

–До свидания, – еле пролепетала я.

-Ну, куда пойдем? – бодро спросил Радим, как только мы вышли из театра. – Не знаю как ты, а я бы поел. Заглянем в кафе, ты не против? – увидев его веселую улыбку, я сразу же забыла, как нервничала и переживала, представляя нашу встречу.

–Не откажусь. После четвертой пары есть хочется ужасно.

–Тут через речку есть небольшое кафе, прогуляемся?

Не только через речку, а на край света пошла бы за ним, стоило ему позвать. Так что я даже обрадовалась, чем дальше идти, тем больше времени мы проведем вместе.

–Ты сбрил усы? И бороду, – подметила я.

Но провел рукой по подбородку.

–Да разве это усы. Просто не брился несколько дней.

И снова так хорошо и весело. Я даже забыла, что всю ночь прорыдала, а о решении все ему выложить и подавно.

–А о чем это вы с тетей Клавой беседовали? Мне показалось или она сказала…– мое сердце болезненно сжалось и пропустило удар, но тут он сменил направление,– что она тебе говорила про меня?

–О, да, она сказала, что к тебе толпами бегают девушки, и что ты им всем головы морочишь!

–Врешь ты все, не могла она так сказать, – понизив голос, проговорил он, улыбаясь, и у меня опять замерло сердце. Глаза у него зеленые-зеленые, значит, настроение хорошее, – Ты единственная, кто ко мне приходил за все время. О, вот и речка. Помнишь, как мы тут купались? Крейсер «Киса Воробьянинов». Где он, кстати?

– Голова, круглая, как дыня? Уехал учиться.

Мы ели пюре с котлетами и пили чай с лимоном. Почему раньше не было так? Так просто и так хорошо. Что изменилось теперь? Мне ведь ничего не надо было, только видеть его временами, я бы не посмела даже намекнуть ему сама о своих чувствах. Такая уж я трусиха. Но все не так. Я вспомнила, что хотела с ним поговорить. Устала размышлять на тему «Почему Радик меня избегает?» или «Что на самом деле Радик чувствует ко мне?». Пусть объяснит.

Кровь слегка похолодела и побежала быстрее. В животе начало крутить, а в горле пересохло. Я судорожно глотнула чай из голубой чашки.

–Мне нужно поговорить с тобой.

–Я слушаю.

–Это о прошлом лете, то есть не о прошлом лете, а о том, ну, тогда, семь лет назад, когда мы познакомились…– посмотрев на Радима, я смешалась и замолчала. Его лицо вновь приняло вчерашнее выражение сосредоточенности. Губы сжались. Стало еще холоднее, пальцы промерзли совсем.

–Было здорово. Мы веселились. Жаль, что детство прошло. Прошлого не воротишь. И ворошить его не зачем, не правда ли? – под конец улыбнулся он, но я не поверила. Сердце заболело, да и горло перехватило. Как так можно? Почему – не ворошить?

Обратно мы шли молча. В голове сразу столько мыслей, что казалось, она вот-вот лопнет. Я снова буду сходить с ума, вспоминая его слова. Он не поднимал глаз, и, казалось, его мысли были далеко. Мы дошли до парка, и я чувствовала, что ему хочется уйти, и что он в любую минуту может исчезнуть. А у меня так и не хватит смелости спросить его. Узнать, что там на самом деле у него на сердце.

– Давай я тебя провожу.

Я проклинала себя за трусость и малодушие. И зачем я только пришла?

Какая, в сущности, разница? Да, мне плохо, когда его нет рядом, но теперь-то он здесь. И пока он со мной мне больше ничего не надо.

Он рассказал, как попал в музыкальное училище, а потом он решил уехать на время к дяде.

–Так значит дело не во внезапном порыве любви к нашему городу.

–Да уж. Да нет, город мне нравится. Маленький такой, аккуратный. И театр у вас ничего, симпатичный.

–Вот, спасибо, – ухмыльнулась я.

–Да, кстати. Пару дней я, скорее всего, буду занят. Я тебя сам найду, ладно? Нужно кое-какие дела уладить, перед тем как… – он немного замялся,– подписать контракт с вашим театром. Все будет отлично. Ладно, пока.

Надо же, а я и не заметила, как мы подошли к моему дому. Как и вчера, он сразу ушел, я даже попрощаться, толком не успела, только смотрела на его спешно удаляющуюся фигуру.

Мамы дома не было, она пока не вернулась с работы. Я решила посидеть в огороде, пока солнышко не село. Все-таки последние теплые деньки в этом году, надо запастись витамином на зиму. Соседка, у которой раньше жил дядя Алик вешала только что выстиранное белье.

–Здравствуйте, Мэри, – поздоровалась я.

–Привет, дорогуша, как ты?

–Спасибо, все нормально.

–Я видела ты с Радимом шла? А куда он делся, домой пошел, что ли?

Ничего от зоркого глаза любопытной соседки не скроешь. И когда она успела увидеть? И стирала, и заодно в окошко поглядывала?

–Ага.

–Вот жизнь, а? Столько времени Алик прожил тут, столько раз и сам Радим к нам приезжал на лето, а теперь глядишь, даже не заходят. Не зря тогда твоя мама Алика прочесала, а я еще думала, за что это она его. Так и надо ему было! Все они нехристи!

Не то, что про Алика, я вообще не помню, чтобы моя мама когда-нибудь с кем-то ссорилась или повышала на кого-то голос. От удивления я даже привстала с кресла-качалки, которое мы во дворе обычно раскладывали. У нас было еще одно такое. Именно на них мы и сидели с Радимом, когда его младшая сестра принялась стаскивать с меня кофту.

–Когда это было, теть Мэри? Я что-то не помню?

–Ой, давно, деточка моя, еще только второй год у нас он жил. Лет шесть, наверное, будет, а может и больше. Мама-то твоя дома, нет?

–Нет, не пришла пока.

–Хорошо,– понизив голос, продолжала она,– Да это в то лето, когда она тебя к тетке твоей отправила, помнишь? А Радим тогда приехал, все спрашивал, бедный, про тебя, мол, где она, когда вернется. А мама твоя еще тетке твоей позвонила, чтобы та тебя там подольше задержала, у нее окно открыто осталось, а я как раз во дворе была, слышала. А потом на Алика как напала. Что-то про обычаи их дикие говорила, про дочку его старшую, что они извращенцы в таком возрасте детей сватать, тем более родственников. А, и еще, чтоб хоть тебя в покое оставили. Ох, как в тот вечер Алик на Радима кричал! Правда, я не поняла ничего, они там по-своему говорили, но твое имя-то я разобрала! Радим тогда пару недель промаялся тут, смотреть на него больно было, а потом и уехал к себе, отправили его. Да, вот, доченька моя, так-то вот, – белье она уже развесила и пошла по дорожке к дому. До меня донесся вопль соседского кота, пронзительное, короткое «мяу», грохот металлического таза, а потом и ворчание тети Мэри.

– Брысь, окаянный! Пригрела котяру на свою голову, теперь отвязаться не могу! Мышей бы ловил, хоть польза была бы от тебя, а то все только подачки мои ждешь!

Сказать, что я была удивлена – ничего не сказать. У меня, грубо говоря, челюсть отвисла. Мама Отправила Меня Специально? Чтобы я не могла с ним увидеться? Видя, как я долгие месяцы проливала горькие слезы, что я забросила учебу, замкнулась, потеряла всякий интерес к жизни, я словно сломалась, она могла так со мной поступить? Или она всего этого не видела? А я всегда считала себя плохой актрисой, все мои чувства были у меня на лбу написаны. Хотя после того как он уехал, я старалась изо всех сил скрывать свою боль, и никогда о нем не заговаривала. Да как я могла, если даже имя его произнести была не в силах. Только Ника знала о моих переживаниях и мне искренне жаль ее – сколько моих охов-вздохов и плача она перенесла! И ни разу не пожаловалась на участь моего личного домашнего психолога.

А что Мэри сказала про сватание детей? Нет, не может быть, чтобы Алик сосватал свою дочь за Радима. Ей же тогда еще семи лет не было! Нет, тетя Мэри что-то неправильно поняла. И потом они же двоюродные сестра и брат. Кажется, она уже вышла замуж, я что-то слышала недавно. Это в 14 лет, елки палки, все равно, что я бы тогда за Радима замуж вышла. Эта мысль заставила улыбнуться, мне стало даже немного смешно, правда, легкий укол в груди я почувствовала. Как будто заживающую рану царапнули.

Самое приятное – он все-таки про меня не забыл тогда, спрашивал!

Радим не вызывал у мамы негатива, в отличие от его дяди. Алик всегда ей не нравился с самого первого дня. А папа говорил, что он бывший ректор какого-то турецкого университета, и к нам в город он приехал, чтобы набирать студентов для своего вуза. Типа участие в укреплении международных отношений. Тогда это было от меня очень далеко, я не обратила на эти слова никакого внимания. Но теперь задумалась. Я сама студентка, но никогда не слышала о том, чтобы кто-то к нам приходил и предлагал выехать заграницу на учебу. У нас городок маленький, и если кто что делает, тем более полезное, то сначала трубит об этом на весь мир, а потом уже, либо делает, либо нет.

5

К тому времени как пришла мама злость моя утихла, и я раздумывала, как же мне завести разговор об этой истории. Я даже начала сомневаться, стоит ли вообще говорить теперь об этом. Столько лет прошло. Она, скорее всего, отмахнется от меня, дескать, не помню. А допытываться у нее все равно, что спрашивать партизана, не захочет, не скажет, хоть ты тресни. Нет желания выяснять отношения с ней, тем более с ее способностью все ставить с ног на голову, так как надо ей. Тем более что она не могла сделать это со зла, она ведь любит меня. Да и Радим здесь. А мне больше ничего и не надо. Когда я уже решила замять это, разговор начала она сама, заглянув ко мне в комнату.

–Ну, как, видела сегодня своего турка?

Слово «турок» прозвучало как оскорбление. Мне это совсем не понравилось. Похоже, надо было самой начать.

–Мама, он не «турок», – тихо ответила я.

–Так ты с ним встречалась?

–Да, – я уже приготовилась к атаке с ее стороны. Но к моему удивлению она села рядом и посмотрела мне в глаза так жалостливо, что я еле сдержала себя, чтобы не разреветься.

–Ну и что вы собираетесь делать? Анна, он же мусульманин, у них все по-другому. Он никогда ради тебя не поменяет религию. Может быть, ты хочешь принять ислам? – вызывающе подняла она голову.

–Мы ничего делать не собираемся. Мы просто друзья,– прошептала я.

–А этот друг сказал тебе, что женился?

Женился? На меня повеяло холодом, как будто я морозилку резко открыла. Я ненароком бросила взгляд на окно – нет, закрыто. Удар ниже пояса. Да что же это такое? Почему он не сказал? Я попыталась вспомнить, было ли на нем кольцо, да ведь мужчинам не особо нравится его носить, он мог просто не надеть его. В сущности, какая мне разница?

–Девочка моя, мне это совсем не нравится, – продолжала мама, видя, что попала в цель, и я ничего не знала про его семейное положение, – Вы не пара, неужели за столько лет ты не поняла этого? Я не допущу, чтобы ты второй женой пошла, это ужас! А если он уедет, ты опять будешь переживать. Ты думаешь, я не видела, как ты страдала из-за него, не слышала, как ты плачешь? Я делаю вид, что не вижу, но я знаю гораздо больше, чем ты думаешь.

Я слышала ее как сквозь сон. О чем это она? Второй женой? Смешно.

Почему-то ее слова звучали для меня как обвинение. Меня захлестнула волна гнева. Почему я должна чувствовать себя виноватой, в чем? В том, что было больно? Да, ей тяжело было видеть меня в таком состоянии, но я старалась изо всех сил не показывать ничего.

–Ладно. Тогда расскажи, что ты знаешь, – мой вопрос прозвучал на удивление спокойно. Почему я не бьюсь в истерике?

Это застало ее врасплох. Она удивленно посмотрела на меня.

–Ты меня поражаешь. Я тебе, о чем говорю, а ты мне о чем?

–Расскажи, как отослала меня к тете, – медленно отчеканила я, слыша собственный голос и не веря, что я могу так легко держать себя в руках в данной ситуации, – Как ты держала меня в неведении, относительно того что Радим приехал, и сказала только когда он уже уехал. Расскажи, как поссорилась с Аликом и запретила общаться со мной.

–Кто тебе такое сказал?

–Какая разница, – жгучая обида лизала сердце и горячими волнами растекалась по телу. Но смысла продолжать разговор не было.

Мама молчала, удивленно уставившись на меня. Она встала и, тряхнув волосами, вышла из комнаты, по дороге холодно бросив: «Ладно, делай, как знаешь». Вполне в ее духе.

Меня продолжало трясти. Как же это все дико! Мы живем не в средневековье, когда родители могли все решать за детей. И вообще все это неправильно, нехорошо!

Почему я не могу избавиться от него? Я нормальный человек. Миллионы девушек влюблены. Безответные чувства – не новость. Девушки даже из армии не дожидаются своих женихов, а я? За столько лет не найти в себе силы забыть человека, вычеркнуть его из своей жизни. Это ненормально! Столько достойных юношей встречалось. И никто из них не смог вызвать во мне глубокие чувства. Да мне нравились мальчишки, с которыми я общалась. Но каждый раз, когда я вглядывалась в симпатичного мне юношу, перед глазами вставало его лицо. Я не задумывалась об этом. Просто отмахивалась от непрошеного образа. Но он мешал мне жить. Мешал любить.

Где-то в глубине души шевелился противный червячок. Мама, конечно не должна была так поступать, но кое в чем она права. Что будет дальше? Он опять исчезнет? Уедет, улетит. Ведь он ничего не обещал. А даже если и останется, что будет с нами? Он женат и принадлежит другой женщине. Как ни странно этот факт беспокоил меня меньше всего, хотя моя совесть и взывала к моему, как сейчас выяснилось, вконец испорченному сердцу. Я попыталась нащупать хоть какую-то брешь, с помощью которой я смогла бы испытать разочарование в нем. Ничего не было, разве только легкая зависть к особе, которая может беспрепятственно находится рядом с ним. Вспомнились слова Ники «жена не стена – можно подвинуть». Нет, конечно, я этого делать не стану. Он женился, значит любит. А если любит, то и мне лезть незачем. Пусть он будет счастлив.

Может, пройдет время, и я разочаруюсь? В данной ситуации это был бы наиболее подходящий вариант – меньше боли.

И опять он промолчал. Мы несколько часов провели вместе, а он даже не заикнулся, что у него есть супруга.

Чем больше я думала, тем отчетливей чувствовала, как этот червь грызет меня изнутри. Что ж, если он останется, и мы будем просто друзьями, когда-нибудь мне это надоест и, возможно, я, наконец, избавлюсь от чувства к нему. Но, только когда же настанет этот благословенный момент?

В дверь постучали. Оказалось это Ника. За всеми своими переживаниями я совсем про нее забыла.

–Слушай, извини, что я вчера не пришла, у нас там такое творилось в подъезде! – на ходу скидывая сою курточку и черные лакированные туфельки, проговорила она, – Представляешь, наша соседка, старушка на втором этаже, помнишь? Померла она. И знаешь, как мы ее нашли? По запаху! Она ведь одна живет, к ней никто и не заходит, ну, кроме того мужика, помнишь, пассия ее. Так вот, несколько дней она там мертвая лежала, а вчера мама уже не выдержала, такая вонь в подъезде стояла, позвала людей, дверь ломать пришлось! Короче, кошмар, что!

–Да, ну и ну! Не дай Бог так умереть, чтоб похоронить некому было!

–Нет, похоронить-то мы как соседи скинулись уже, не оставлять же ее так!

–Вы молодцы. А я-то думаю, куда ты запропастилась, а у вас там такой ужас творится. Ждала тебя в парке, пока дождь не начался.

–Уж извини, причина у меня солидная.

–Да, нет, ничего, – я подумала, а может не стоит говорить про него? Нет, не выдержу, надо рассказать, – Знаешь, кого я встретила вчера? Радима.

–Да ладно! Он здесь? И зачем он приехал? К тебе?

–Ко мне? – я чуть не рассмеялась ей в лицо, – Нет. Он тут работает в театре. Мы встречались сегодня.

–Ты же вроде забыла его.

–Я тоже так думала, – сдавленным голосом ответила я. Больше всего раздражало бессилие перед нахлынувшими чувствами.

Видимо лицо у меня было очень смущенное, уж не знаю, что она подумала.

–Ты сказала ему? – от удивления у подруги брови поползли вверх.

–Я не смогла. Я пыталась заговорить, но он сказал, что не хочет ворошить прошлое.

–Кошмар. И что теперь? Опять за старое? Да, я с ума с тобой сойду! Все время слушать «Радик, Радик»! Как тогда? Да забудь ты его! Столько лет прошло! Любил бы, сам бы признался.

–А как насчет «Нико, Нико»? – не осталась в долгу я,– Это я слышу от тебя каждый день. Кроме сегодняшнего. Даже удивительно. Напомнить сколько времени прошло с тех пор?

Ника опустила глаза. Я пожалела о своих словах. Мне не стоило так жестко отвечать. Нико был для нее даже не парнем, а богом. Она не могла наговориться на него. Описывала его неземную красоту и, что все знакомые девчонки сохнут по нему, а он выбрал ее, и что у них даже имена похожи. Забросила меня, бегая на свиданки к нему. В парке – всеобщем и единственном месте отдыха и развлечений молодежи в нашем городке и проходили их встречи. У них там была своя компания – несколько парней и девчонок по парам, а я сохла по Радиму и в их общество не влилась, так что мне ни разу не удалось увидеть его. А теперь уже поздно. Он вдруг распрощался с ней, сославшись на какую-то поездку. Нехорошо вышло. Непонятно.

–Хотя семь лет и один год, разница существенная, – извиняющимся тоном промямлила я,– тем более вы встречались, и он говорил тебе, что любит. Все было ясно. Не то, что у меня. Если бы я увидела, его равнодушие, то может быть у меня и получилось бы.

Я кивнула в сторону кухни, и мы как обычно пошли пить чай.

–Не понимаю. Ты же сказала, что он не хочет ворошить прошлое, – озадаченно протянула Ника, надевая соскочившую по дороге тапочку.

Слава Богу, Ника не злопамятная. Мне стало немного легче, но чувство вины перед ней за то, что я напомнила про Нико, не исчезло.

–Ты вообще соображаешь, что делаешь со своей жизнью?

–Я понимаю, как все глупо выглядит.

–Это первая любовь, это естественно, что ты его помнишь. Только все прошло. И вообще это не любовь! Это зависимость любовная! Ну, знаешь, это такое понятие в психологии, когда чувства приносят одно лишь разочарование и боль.

– Интернет? – догадалась я.

Вода, как на зло, текла из крана медленной струйкой. Чайник угрожающе громыхнул, норовя выпасть из рук. Пора бы купить другой, этот вообще уже никуда не годится.

–Слушай. Он же не делает никаких шагов. Ты сама говорила, что он избегал встречи с тобой. Как ты думаешь, если бы он любил тебя, он бы молчал так долго?

–Я не знаю. Но мне надоело все это. Надоело гадать, что он там думает обо мне. Его слова расходятся с… даже не с поступками, нет! Видела бы ты его взгляд!

–Выбрось ты все это из головы! – Ника явно начала сердиться. Иногда мне становится совестно, что ей приходится такое выслушивать. Кто бы еще столько выдержал?

–Я не могу, не могу, не могу! – еще немного и я схвачусь за голову, у меня начнется истерика, – Все эти годы я только и делала, что выбрасывала его из головы, из сердца, из мыслей. Ты же знаешь каждого, с кем у меня могли сложиться отношения, они все просто отличные ребята. Но все это было не то. Я понимаю, что мне ничего не светит, даже, если он и любит меня, даже, если он переедет сюда, даже, если он поселится у меня дома и будет спать со мной в моей комнате!

–Я ничего не понимаю! Ты в своем уме? Ты знаешь, это уже не зависимость, это граничит с безумием. Чего же ты тогда хочешь от несчастного парня???– возмутилась Ника.

–Я сама не знаю. Я просто хотела бы сидеть рядом с ним до конца моей жизни. Держать его за руку. Смотреть на него и видеть его улыбку…

–Тяжелый случай. Послушай меня. Отпусти его. Неужели тебе приятно бегать за ним? У тебя есть гордость в конце концов?

–Я … нет, наверное, – смущенно промямлила я, – Какая тут может быть гордость? Я разбита. У меня даже сердца нет.

–Его украли – саркастично промолвила Ника, – Звучит как пошлость!

–Да, точно, – согласилась я. Меня и саму передернуло от сказанного. Хотя именно это я и чувствовала. Другими словами не выразишься, -Я сама не понимаю. Я же совсем его не знаю. Но когда он смотрит… Не знаю как объяснить, будто он что-то скрывает. Как будто его тянет ко мне, но что-то его сдерживает. А говорить об этом он не хочет.

–Ну, значит, у него есть причины не говорить. Может у него невеста есть! Возьми себя в руки, в конце концов.

–Он женат, – неожиданно для самой себя я почувствовала такую агрессию к незнакомке, что мне стало не по себе, – И самое главное, он ничего мне не сказал. Я от мамы узнала.

Негодование снова захватило меня. Это слово обожгло мне губы. Я чувствовала себя преданной. Нет, не потому, что он принадлежит другой. Потому что он не сказал мне. Слезы навернулись на глаза, я сразу смахнула их.

–Мне все равно! – не выдержала я, – Я бы все отдала, лишь бы быть с ним! Да, это глупо, это ненормально. Это ужасно! Но ни его долгое отсутствие, ни его брак – ничего не изменили!

Ника была удивленна, судя по ее округлившимся глазам.

–Как все запущенно… – вздохнула она.

–Ты даже не представляешь как! Как ты там выразилась? Зависимость?

И я рассказала ей все, что слышала от соседки, тети Мэри.

***

У тебя ничего не получится. Глупое сердце, от тебя одни неприятности. На этот раз я стану победителем.

Я сама позвонила ему. Парню со второго курса. Назначила свидание. Теперь он ждал меня перед входом в кинотеатр, сжимая в руке два беленьких кусочка бумаги с номерками. Я ему нравилась. И он мне. Мы познакомились в танцевальном кружке при университете. Асик отлично смотрелся, особенно мне нравилось смотреть, как он двигался в латиноамериканских танцах. Немного беззаботно и в то же время искренне.

Высокий блондин в белых кроссовках. В этом городке не принято ходить в кино и на свидание в чем-то особенном. Порыв ветра донес сладковатый запах мужского парфюма. Обычно я морщусь от такого, и тошнота подкатывает. Но сейчас это то, что надо.

Мы сидели на последнем ряду. Очень некстати при моей близорукости. А я-то надеялась отвлечься, даже фильм выбрала пожестче, боевик какой-то. Конечно, с моей стороны было нечестно использовать Асика, но другого выхода я не видела. Тем временем его рука потихоньку легла мне на плечи. Этого еще не хватало. Что же мне делать? Первым порывом было сбросить руку наглеца. Я скосила глаза. Он увлеченно смотрел, как по огромному расплывчатому экрану бегают люди с пистолетами. Вдруг ему взбредет в голову меня поцеловать? Хотя почему бы и нет? Мне как раз это и нужно. Выбить клин клином. Я расслабилась. Какие у него губы? Никогда не обращала внимания. Снова скосила глаза на моего соседа. При свете мерцающего экрана я разглядела аккуратно очерченную форму. Прямо как женские. Асик пошевелился, и я сразу опустила взгляд. И о чем я только думаю?

–Тебе не интересно? – прошептал он мне на ухо. Его дыхание коснулось моей кожи, и я ожидала, что мое тело прореагирует, как обычно это случалось на репетициях, когда мы танцевали парой, но этого не произошло,– Давай выйдем.

Мы ушли с половины сеанса. Было уже темно, но высоченные фонари освещали улицу, бросая на тротуар и кромку проезжей части причудливые тени.

–С тобой что-то происходит, – начал Асик, – Ты какая-то напряженная.

Вопрос, вернее утверждение застал меня врасплох.

–Что так заметно?

Асик медленно кивнул.

–Думала, что внимательные экземпляры среди мужской половины человечества перевелись! – я попыталась перевести в шутку его подозрения. Его губы изогнулись в усмешке. Он остановился у фонарного столба и положил свои ладони мне на плечи. Надо же, я ему еле до подбородка достаю!

–Слушай, ты мне очень нравишься, но я не хочу торопить тебя. Я вижу, тебе что-то мешает.

Проницательность молодого человека начала меня раздражать. Мы не в таких близких отношениях, чтобы он мог чувствовать, что со мной что-то не так.

–Мне ничего не мешает.

–Тогда почему ты ни с кем не встречаешься?

–С чего ты взял?

–Город маленький. Тут каждый человек под прицелом. Тебя никогда никто ни с кем не видел. Я узнавал.

От удивления у меня рот открылся. Я в изумлении посмотрела на своего спутника. Надо же, а у него оказывается глаза карие и такого теплого оттенка. Кареглазый блондин. Густые темные длинные ресницы, брови темно-каштановые, четкие, будто их выщипали. А он ничего. Надо будет приглядеться при дневном свете.

–Если бы у меня был кто-нибудь, и я бы тебя пригласила, тебе не показалось бы это странным? и впредь, если захочешь что-то про меня узнать, спрашивай лично, – сердито проворчала я.

Асик насмешливо приподнял левую бровь.

–А то что, малявка?

–Да как ты смеешь? – я скинула его руки со своих плеч и быстро пошла по тенистому тротуару. Зря я это затеяла. Только время теряю понапрасну. Какая же я дура. Делаю одну ошибку за другой. Асик в два шага нагнал меня, крепко схватил за руку, развернул к себе и прильнул губами к моим губам. Я молотила кулаками по его плечам, но куда мне было тягаться с ним – мускулистым здоровяком? Стоило мне расслабиться, сдаться, как он отпустил меня.

–Скажи, что ты почувствовала, только честно, – тихо попросил он.

Это было выше моих сил. Ну, почему он не посмеялся надо мной, почему не накричал, или еще что-нибудь, чтобы я просто разозлилась. Его вопрос и умоляющий тон подействовали как нельзя хуже. Я разразилась потоком слез. И пока я рыдала, он осторожно обнимал меня и гладил по голове.

–Прости, Асик.

–Все ясно. Ты любишь другого. Это тот с кем ты разговаривала в парке, да? Я мимо вас проходил, – пояснил он, в ответ на мое удивление,– Ты меня даже не заметила.

Теперь я еще себя виноватой должна чувствовать. Потому что не заметила, потому что ничего не почувствовала, когда он меня поцеловал. Горечь в его голосе трудно было пропустить.

–Это что была проверка? И вообще. Никого я не люблю. А тот…парень… он никто. И тебя это не касается!

–Не ври. Хотя бы сама себе. Видела бы ты свое лицо тогда. Ладно. Вытирай слезки, я тебя провожу.

Ну, ничего себе положение. Хуже некуда.

–Ничего, все образуется, – утешительно произнес Асик.

–Спасибо тебе. Жаль, что так вышло.

–Не бери в голову. Сам виноват. Мне нужно все и сразу. Но я терпеливый.

Его слова вызвали только горькую улыбку. Навряд ли ему удастся что-то изменить.

Попытка не удалась.

***

–Ну, вообще-то мы согласны. Если все действительно так, как вы говорите, то это завидное предложение,– сказал один из парней, которого звали Тимур. Дядя давно хотел его заполучить. Здоровый, спортсмен, такой долго протянет.

–Если вам что-то вдруг не понравится, вы в любой момент можете уехать! – продолжал убеждать Алик.

Я зашел в дом, и, стараясь не шуметь, прошел в свою комнату. Не нужно, чтобы меня видели. Дядя продолжал распинаться перед ними, лишь бы они согласились, ведь за каждого из них ему заплатят кругленькую сумму. И никто из них домой не вернется. Просто удивительно до чего дяде везет, за столько лет его не просекли в таком маленьком городке как этот.

–Только давайте договоримся,– услышал я голос дяди совсем близко, прямо у двери моей комнаты,– Информация закрытая, никто знать не должен. Я уверен, если вы хотите поехать, то сможете найти правильное объяснение для ваших родственников и друзей.