Текст книги "Прости мне мои грехи 2"

Глава 5

Ребекка

Особняк братства стал для меня уже третьим домом, и все же каждый раз, когда я подходила к этому готическому зданию, меня овевало чувство страха и волнения.

„Будь добра явиться в мою постель“.

Я должна следовать своей тактике и узнать все слабые места Коула. Я буду играть по его правилам или же создам для него подобную видимость.

На этот раз ни одна комната в братстве не была освещена светом. Особняк походил на прекрасную декорацию к фильму ужасов, не хватало лишь черных птиц, кружащих над крышей.

Странные вещи творились там сегодня – я почувствовала это, когда приоткрытая дверь и холл встретили меня абсолютной тишиной.

Обычно братья слонялись по коридорам, заседали в бильярдной или на кухне: играли в покер, курили сигареты, находились даже уникумы, которые читали книги.

Но сегодня здесь будто не было ни души, и я, честно говоря, не знала, куда мне податься.

Может, я что-то напутала? Может, это очередная ловушка Коула? Я задумалась о том, не поздно ли еще повернуть назад, как услышала странный глухой шлепок, а затем громкий мужской гогот. Иначе это и назвать нельзя.

Я пошла на звук, то и дело пугаясь собственного отражения в коридорных зеркалах. Лишь редкие свечи освещали мой путь, и когда я достигла шумной комнаты, поняла, что так далеко еще никогда не заходила.

На двери было написано лишь одно: „Ритуальная комната „Дельта Зетт““.

От одного слово „Ритуал“ уже становилось не по себе. Ритуал чего?

Набравшись смелости, я приоткрыла дверь, подглядывая за происходящим. Теперь я могла прекрасно слышать разговоры братьев, во главе которых стоял Коул.

– Ну, тварь, – жестко произнес он, размахивая бейсбольной битой. – У тебя был целый день. А ты не помнишь наших слоганов? Или тебе напомнить?

Коул кинул биту Александру, и тот замахнулся на беднягу, что стоял на коленях перед братьями, собравшимися в небольшом круге.

– Н-не надо! Прошу! Я-я помню! Я-я все помню! – заикаясь взмолился он, закрывая лицом свои руки. От этого зрелища даже у меня сжалось сердце.

– Ну, и? Даю тебе еще один шанс, – опять этот властный голос Коула. Да только… Даже я от него такого не слышала. Его голос был настолько блаженным и животрепещущим, как будто говорил и вовсе не он.

– „Братьев бывших не бывает!“ – кандидат начал уверенно, и, если честно, я хотела, чтобы он помнил этот девиз. – „Мы – цвет нации, за нами будущее! Брат за брата должен…“

Тут он замешкался. Я вздрогнула от неприязни: что черт возьми они делают? Что за глупые слоганы?

Братство, мафия, секта.

На языке вертелось лишь другие слова: мерзость, глупость и бред.

Поэтому я не вступала в подобные группировки. Возможно, в них было и хорошее: командный дух, круглосуточная поддержка и дружба, в конце концов. Но я была прекрасна наслышана о жестоких испытаниях для кандидатов, поэтому знала точно, что к физическим травмам не готова… Как и этот бедняга, которого только что…

– Забыл! – Александр с размаху ударил его битой, но кандидат не издал ни звука. Коул удовлетворенно ухмыльнулся.

– Ты должен уяснить, неудачник. Что здесь соплякам не место. Как я вижу, ты не так безнадежен, как кажешься, поэтому буду приглядывать за тобой. Если завтра кто-то из вас забудет хоть одно правило и не выучит наш устав, вы все… – Он окинул всех безжизненным, мертвым взглядом, а глаза его были черными, как смоль. От такого зрелища я отпрянула от двери, пытаясь успокоить бешено клокочущее в груди сердце.

Коул… Он… Это не Коул. Коул не может быть настолько жестоким.

– А иначе всех вас отправим в Ледник.

– А что это, с вашего позволения, Скорпион? – По – видимому, кандидат обращался к Коулу.

– Это Вонючка – морозилка такая. Где вы прекрасно проведете время.

Я больше не могла это слушать. Но и убежать домой не могла.

Коул сказал ждать его в спальне. На подкашивающихся ногах, я направилась туда, пребывая в каком – то астрале.

Кто знает, на что еще способен Коул? Внезапно я представила исход моего непослушания: Коул запирает меня в морозилке или, того хуже, жестоко избивает. По-настоящему бьет вне сексуальных игр.

Может… Все это театр? Может, это просто постановочный ритуал?

Но удары битой были вполне реальными.

Ноги сами привели меня в комнату Коула – она была открытой. Зайдя внутрь, я обнаружила, что она совсем не изменилась с моего отъезда. Она выглядела такой, какой я ее и оставила. Темной.

Я присела на край кровати, отчаянно заламывая руки.

Убежать, убежать, убежать. Я должна снова уехать во Францию.

Но правда заключалась в том, что Коул мне нравился – не всегда, но в определенные моменты. И ради этих моментов часть меня готова была терпеть все, что угодно.

И все-таки, Коула, которого видела сейчас, я не знала. Одно дело быть самовлюбленным наглым нарциссом, другое дело – совершать жестокие поступки. На эти мысли Коул ответил бы мне, что я не лучше… И я, опять же, не смогла бы с ним не согласиться.

Я просто не имела право. После того, что совершила.

Мы с тобой одной крови.

Только я встала, чтобы сбежать, как дверь передо мной распахнулась, и вошел он – мучитель.

Его белая рубашка была расстегнута, на шее висел все тот же галстук с гербами братства – в руках он держал подсвечник на ножке, умещающий в себе три свечи.

Наши взгляды встретились – от сапфировой черноты не осталось и следа. Зрачки вновь стали маленькими, а не наполняли всю радужку глаза. Серые глаза Коула горели скорее радостью, чем злобой. Хотя, теперь я уже не была ни в чем уверена.

– Ты пришла, – Коул выдохнул, взмахнув подсвечником, как джедай световым мечом.

– Ты пожар затеял?

– Нет, – лениво отозвался он, приближаясь ко мне. – Кое-что поинтереснее. Я совсем устал от этих дел в братстве…

Устал? Устал избивать людей?

– Поэтому, я думаю, ты не откажешь мне в чем-нибудь приятном.

Кожа Коула была голубоватой в лунном свете. Мышцы, казалось, еще сильнее окрепли с нашей последней встречи. Мускулистая, покрытая татуировками грудь, плоский живот, с железным прессом… Сказать, что на секунду я потеряла самообладание, значит ничего не сказать.

Первобытное чувство просыпалось во мне стремительно – с каждым его шагом. Когда он оказался рядом, из искры, что зародилась ранее, разгорелось пламя.

Огонь, который покидал меня на долгий месяц разлуки.

– Я знаю, на что ты намекаешь, – Коул обожал, когда я ласкала его ниже пояса.

Я опустила веки и наверняка покраснела, отвыкнув от таких разговоров.

– И на что же?

– Я хочу, чтобы ты это сказал. Ты же обещал преподать мне урок. Я жду.

Я играла в покладистую, послушную Ребекку. Бекку, которая узнает о нем все.

– Это будет немного позже, – его рука коснулась моих волос, накрывая ухо, и тут же отстранилась. Коул обошел меня по правую сторону, так и оставив в неведении, что же это было. Он поставил подсвечник на прикроватную тумбочку и снял с себя рубашку, откинув ее в сторону.

Его оценивающий взгляд пробежался по моей короткой черной мини – юбке и шелковому розовому топу из прозрачной ткани.

– Милая девочка в розовом? – ухмыльнулся он, улегшись на кровати. – Ты сделаешь мне массаж. Это поможет мне снять напряжение и стресс. В общем, я надеюсь, ты прекрасно справишься с ролью, которую в твое отсутствие выполняли другие.

Коул только что ударил меня, даже пальцем не коснувшись. Сначала я хотела ответить что-то колкое, в своем стиле, но потом решила проглотить, смыть нарастающую обиду.

Не произнеся ни слова, я забралась на кровать, оседлав Коула сверху. Его спина, рельефные мускулы и татуировки предстали для меня в новом свете – еще никогда я так долго не оглядывала его спину.

Я сделаю ему массаж так, что он и не вспомнит, что были и другие девушки.

– Почему ты молчишь? – спокойно поинтересовался он, когда мои руки коснулись его поясницы и начали разминать теплую кожу под моими пальцами.

Честно говоря, это было какое – то безумное удовольствие. Под собой я чувствовала его накаченные ягодицы и еле сдерживала жар внизу своего живота от чувства контакта с ним.

– Сыта по горло, – сорвалось у меня, и я с силой ущипнула его в районе лопаток, продолжая поглаживать, разминать его спину, то поднимаясь к шее, то опускаясь к пояснице.

– Львица злится? Чем я ее обидел?

Надо же, какой он милый. Как будто пятнадцать минут назад не представлял из себя Сатану в человеческом облике.

– Все в порядке, – промурлыкала я, большими пальцами поглаживая затылок Коула. Здесь была набита непонятная мне надпись – языка я не знала. А спрашивать у Коула не хотела, дабы не проявлять слишком сильного интереса.

– Ты и в этом хороша, – Коул таял под моими руками – я ощущала это. Массаж был куда интимнее, чем все, что мы делали вместе до этого. Это было каким-то личным, сокровенным.

Одновременно это возбуждало и одновременно не имело сексуального подтекста. Ну, если только чуть-чуть.

– Ты бы знала, что со мной сейчас творится… – Коул будто задержал дыхание подо мной, а потом резко выдохнул, поворачивая голову немного ко мне. – Не хватает твоих губ, моя девочка.

Мои пальцы застыли на впадинке между его лопаток. Это его „моя девочка“ каждый раз вводило меня в ступор.

Я немного помолчала и, осмелев, произнесла:

– Я и не думала, что ты можешь быть со мной таким…ласковым.

Коул резко перевернулся, и вес моего тела не помешал ему в этом. Он заглянул мне в глаза, и тут я поняла сразу, что чем-то разозлила его.

– Я мог бы быть с тобой таким, – Коул менялся на глазах, и вот его руки уже сжали мою талию. Поскольку теперь я сидела на его бедрах, отчетливо чувствовала его эрекцию. – Если бы ты не лобзалась со всеми подряд.

Коул вдруг сел, опрокидывая меня на постель, оказываясь сверху.

Кончики пальцев заледенели от нехорошего предчувствия, которое свернулось в груди, образуя тугой узел.

– Что ты имеешь в виду? Ты же сам сказал, что я свободна в…

Тут его ладонь взметнулась в воздух и с оглушающим шлепком приземлилась на мои бедра. Я всхлипнула от неожиданности. Тонкие иглы жгучей боли, последовавшие за ударом, окончательно выбили из колеи.

– Какого черта, Коул? – но он не ответил. Неделикатным движением он расстегнул молнию моей юбки, освобождая меня от элемента одежды. Словно помешанный, Коул беззастенчиво и быстро снял с меня топ, воспользовавшись тем, что после удара я обмякла, как тряпичная кукла.

Как игрушка.

Я осталась в телесных чулках и нежно-розовом белье, цвет которого был совершенно мне несвойственен.

– Это. Я. Должен. Спросить. Какого хрена? – гаркнул Коул, заламывая мне руки, которые непроизвольно взметнулись к нему, чтобы остановить этот процесс измывательства. – Ты плохо усвоила урок, в котором я четко изъяснился: мое должно принадлежать только мне. И я не потерплю видеть то, как до моей вещи дотрагиваются так, будто она вовсе… не моя!

Человек, что был передо мной, превращался в зверя. Морщинка меж бровей, волчий оскал, обнажающий зубы, и даже сразу бросившийся в глаза шрам навевали панику и желание растворится прямо под ним.

Исчезнуть в самом буквальном смысле этого слова.

Мимолетная ласка Коула улетучилась, обнажая неприкрытую жестокость. В каждом взмахе ресниц, в каждом развязном движении.

– Ты…не посмеешь взять меня таким образом! Нет, Коул, – он расставил свои колени по обе стороны от моей талии, прикрывая все пути к отступлению. Коул возвышался надо мной, был поднебесной скалой с острыми каменистыми краями. Утесом, о который мне предстояло разбиться.

Он дико расхохотался, дернув на себя мои и без того дрожащие руки. Он вдохнул полной грудью так, будто только что пригубил мой страх и насытился им сполна.

– Думаешь, я буду трахать тебя после того, как тебя лапал этот ублюдок в бассейне?

Я не понимала, о чем Коул говорит. Да, Гидеон дотрагивался до меня, и, откровенно говоря, я с ним заигрывала – и все, наше общение было лишь легким флиртом, не больше.

Но Коулу, похоже, было плевать на такие тонкости, как и на то, что он причиняет мне боль.

В секунду сорвав с себя галстук, обвил им мои запястья до снедающих мурашек.

– Коул, остановись! – я не могла поверить в то, что еще несколько минут назад он был совершенно другим человеком. И конечно я не могла представить, что это всего лишь цветочки – впереди меня ждало настоящее пекло.

– Коул, остановись, – скривившись, передразнил он, тем самым еще больше изуродовав свое красивое лицо. – Заткнись, сука. Заткнись и наслаждайся.

– Ах, – Я жадно втянула ртом воздух, почувствовав его грубоватые ладони на своей груди. Нахально сдвинув розовые кружева, он оголил ее, взглянув на меня с одобрительной усмешкой. Сверху вниз. Так, будто я была грязью, пылью, песчинкой.

Моя сила была ничем, по сравнению с его могуществом, которым, казалось бы, его наградил сам дьявол.

– Ты опять сделала это, – прошипел он, сжимая зубы до скрипа. – Завелась от грубости.

Его шероховатые пальцы скользнули по ореолам сосков, отчего я мгновенно прогнулась в пояснице, подаваясь ему на встречу.

Необдуманно, непроизвольно – так, будто в моем теле жила какая – то дикая сущность, запрограммированная на любые „ласки“ Коула.

– Подонок, – я почти потеряла голос от страха, потому что от Коула можно было ожидать чего угодно. Когда его рука взметнулась вверх, я ожидала то, что она сомкнется на моей шее, или он ударит меня по груди или бедрам, как это делал обычно.

Потом он пригладит мою покрасневшую кожу и через пару минут успокоится окончательно. Но ладонь Коула взялась за подсвечник, что стоял на тумбочке, и тут я с ужасом подняла одно: он все продумал.

Эти гребенные свечи не могли оказаться здесь случайно.

– Нет… Нет, нет! Ты этого не сделаешь! Коул! Если ты сделаешь, можешь забыть обо мне навсегда! Слышишь? – я истошно завопила, пытаясь вырваться, но была бессильна. Мои руки были связаны, я находилась во власти его тела, в его доме, в комнате Коула. Не было ни единого шанса на то, чтобы избежать его, так называемого, урока.

– Тсс, – он потушил свечи своим дыханием, параллельно посмотрев на меня. Его взгляд был серебристым огнем – недобрым, холодным, как у бессмертного. – Тебе даже понравится. Ты же любишь игры, Ребекка…

В разрез со словами его ладони нежно сминали мою грудь, пробуждая внизу моего живота тупое, ноющее чувство, умоляющее об освобождении.

– Ты бы знала, какое удовольствие я получаю, наблюдая за твоей беззащитностью. Да, я кажусь тебе жестоким, но не говори, что ты не знала об этом.

И тут он наклонил подсвечник. Немой крик пронзил мое горло, губы распахнулись на радость Коулу. Я почувствовала истребляющую каплю воска, упавшую мне на ребра.

– Будь ты…, – договорить я не успела, потому что другая капля, более крупная, упала следом, воспламеняя мои ключицы.

Коварные слезы застряли в уголках глаз, я посмотрела на Коула через призму боли и смога.

Как я могла считать, что у него есть ко мне чувства? Гребанный животный трах, насилие и доминирование – все, что ему было нужно.

Как я могла разглядеть в его поцелуях и словах ласку? Либо это был не тот Коул, либо он действительно являлся монстром.

– Лучше молчи и уясни навсегда, Бекка. Так… На будущее… – на мгновение он наклонился, сделав то, после чего я окончательно перестала его понимать. – Ты не посмеешь принадлежать кому-то другому. Я не намерен делиться ни единым кусочком твоего тела.

Он наклонился, охваченный необузданным желанием, втянул мой сосок губами, сжимая мои полушария вместе – он мял мою грудь как одержимый, тискал, оставляя влажные следы на моем теле. Вновь возвысившись надо мной, Коул посмотрел на меня с гордыней, будто покраснения от его укусов и розовые пятна от воска, который он оставил, были произведением искусства, а не унизительными метками.

– Ненавижу! Всем сердцем ненавижу! – не знаю, в который раз я делала это признание, но Коула это не отрезвило. Когда воск упал на кожу возле пупка, я вновь почувствовала жжение, но уже не такое болезненное, как раньше. Он остыл, а я привыкла к пламени.

– Я это уже слышал.

Коул приложил ладонь к моему животу, размазывая застывший воск пальцами.

– Такая нежная… Такая чертовски нежная кожа…, – сладко прошептал он, выбиваясь из образа чудовища. – Ребекка, что ты со мной делаешь?

– Это ты что делаешь? Ты… То ласкаешь, то убиваешь… – его рука теперь спустилась меж моих бедер, для того чтобы убедится в том, что я…

– Как трудно сдерживать себя, когда я чувствую, как ты готова. Готова, даже когда я только что не разнес тебя на части. – Его палец настойчиво скользил по моему белью, не позволяя себе большего.

– Ты больной псих!

Он вновь ударил меня по ягодицам, цепляясь за мои бедра. Уже не так больно физически – скорее унизительно, что еще хуже в моем случае.

Я чувствовала себя дешёвой рабыней без права на ропот. Шлюхой, которая была нужна хозяину только тогда, когда он в этом нуждался.

Запутанной, потерянной девочкой, загнанной в угол.

В общем, слабачкой, будто от былой Ребекки Картер не осталось и следа. Ребекки, которая когда-то собиралась вонзить нож ему меж ребер, угодив в сердце.

– Да что ты обо мне знаешь?!

Я заметила, что Коул каждый раз слишком остро реагировал на слово „псих“. Будто оно задевало его за самые глубокие раны души, если таковая у него имелась.

– Ничего… Знаешь, ничего…, – тяжело дыша покорилась я, стремительно замотав головой, пытаясь освободить руки. – И теперь я даже не хочу ничего о тебе знать!

Его лицо прояснилось – гримаса гнева сползла с его лица, оставляя на лике лишь пустое выражение. Глаза бледны, лоб покрылся испариной, а темно – каштановые волосы прилипли к вискам, будто он только что вышел из душа.

Я смотрела на сжатую линию его челюсти, вновь разглядев в нем красоту. Гребанную красоту, существование которой было для меня отвратительным. Я хотела видеть Коула неказистым, изгоем, уродом, каким всегда его считала.

Но все менялось с незамедлительной скоростью, я окончательно запуталась в своих чувствах, не понимая, почему по моим венам разливается прощение, которому здесь не место.

Коул потянул за нить галстука, освободив мои руки, и я тут же впилась ногтями в его твердую несгибаемую грудь. Пытаясь забыть об этом восхитительном чувстве прикосновения, врезалась ему в кожу, вызывая в нем тихий утробный рык.

– Отпусти меня! Ты перешел все границы, Коул. Ты не рассчитываешь свою силу.

– Скажи, что ты усвоила этот урок.

– Да… – отборные ругательства так и вертелись на языке, но вместо этого я покорно ответила, чтобы поскорее покинуть это злосчастное место. – Я усвоила твой дебильный урок!

– Ответ неверный, – он вздернул мой подбородок большим пальцем – так, будто я была непослушной школьницей. – Сука, или ты произносишь то, что я от тебя жду, или я познакомлю тебя с воском поближе…

– Я – твоя игрушка. Я принадлежу только тебе, Коул Стоунэм, – захлебываясь, с остервенением произнесла, чувствуя, как его хватка ослабевает. Коул отпускает меня, расплываясь в этой ехидной улыбке, которая может означать: „То – то же. Ты в очередной раз мне уступила“.

Коул отпустил меня, и я тут же подпрыгнула с кровати, как ошпаренная, судорожно хватая свою юбку и топ, которые, на этот раз, остались в целости и сохранности.

– Это была последняя капля, – и это действительно было так. Весь мой план по сближению с Коулом был разрушен, потому что я больше не собиралась терпеть такие унижения и стелиться перед этой питающейся моей кровью тварью.

– Ну, конечно, сколько раз я это слышал? Ты не хочешь пребывать в моем мире дерьма и грязи… И все такое. Как будто ты сама живешь не в таком.

– Жила, Коул, – я одевалась, намереваясь сбежать отсюда как можно быстрее. – Но теперь я оставлю тебя там одного. И ты свихнешься от своего одиночества, сгниешь, ведь ты никому не нужен! Ты нахрен никому не нужен! Что, злишься? Злишься, что я нужна Стефану, а тебя окружают лишь шлюхи и долбанутые, как ты, братья? Да вы же занимаетесь полной чепухой! Вы все здесь чертовы психи!

Я орала так, что рвало глотку, и ничего вокруг не замечала, орошая его своим гневом и ненавистью. Черт возьми, если бы я умела душить силой мысли, то давно бы это сделала.

– Ты никчемный неудачник, каким был всегда! Изгоем, отбросом! Ты выживаешь лишь за счет слабых!

– Как и ты, сука! – Коул не собирался молчать, он привстал на корточки и ударил кулаком себя в грудь. Его белки стали красными – сосуды полопались от гнева, разрывающего его. – Посмотри на себя! По-смо-три!

– Ты ничего не знаешь обо мне! О том, что происходит внутри на самом деле! – черт возьми, я начала рыдать, еще больше превращаясь в размазню. Но Коул, на удивление, не радовался моим слезам, скорее был удивлен и разъярен одновременно.

– А ты тем более! – его крик заполнял все вокруг, не удивлюсь, если нас слышало все братство. – Хочешь разжалобить меня своими слезками? Бедная, затюканная, девочка. Девочка для битья.

– Ты, наверное, с кем-то меня путаешь! – у меня больше не оставалось слов на ссоры, и не хотела, чтоб он видел, как я плачу из-за всего, что он сотворил.

Ребекка Картер никогда не плачет.

Только я хотела убежать, но Коул оказался быстрее. Остановив меня у двери, парень дернул меня за плечо, врезаясь пальцами до синяков.

– Куда ты собралась, куда? – он сфокусировал взгляд на мне, желваки под его скулами остервенело сжались. – Место, сука!

Я подалась вперед, еле сдерживая себя от плевка в его красивое озлобленное лицо. Мне хотелось извалять его в грязи, сравнять с плинтусом, эмоции поработили мой разум, и вся моя распланированная тактика уже потеряла всякое значение.

– Место, я сказал!

– Да пошел ты, ублюдок. Забудь обо мне, Коул Стоунэм, я серьезно. Можешь катиться к своим братьям, к дешевым шлюхам…

– Таким же, как ты, – успел вставить он, прежде чем я закончила.

– И сгореть в одиночестве. Никто и никогда не полюбит такого психа, как ты. Никто и никогда!

Наплевав, что почти произнесла слово „любовь“ в его присутствии, собрала всю свою силу в кулак и вырвалась из жесткой хватки. А дальше я побежала вперед, пересекая темный коридор, мечтая лишь о том, чтобы никого не встретить на своем пути.