Текст книги "Девственница для магната"

Глава 5

Мы шли по темной лестнице, потом – по короткому коридору. Я была в панике. Конечно, можно во всем найти хорошую сторону: по крайней мере, сегодня, возможно, я переночую под крышей. Но после того, как мой новый «хозяин» получит свое, держать меня у себя у него не будет смысла. Я снова окажусь на улице. Что мне делать тогда? Броситься с моста? Идти на панель?

Мои глаза наполнялись слезами, еще чуть-чуть – и они водопадом хлынут на и так мокрую блузку. Не впадет ли незнакомец в гнев при виде женских слез? Тогда он может выгнать меня прямо сейчас. Лучше сдержаться: у меня будет время наплакаться завтра.

Но вот мы остановились возле двери. Он толкнул ее, повернул выключатель, и я увидела небольшую спальню. Я удивилась: мне казалось, что такой, явно обеспеченный, мужчина, должен жить более роскошно. Но комната была почти пуста: только кровать, стол со стулом и гардероб. Кроме того, особенный, хорошо знакомый, пусть и едва уловимый запах указывал: здесь давно никто не живет. Может, эту комнату он использует только для любовных утех?

Мы вошли внутрь. Он огляделся и дернул за шнурок звонка. Через несколько минут в дверь постучали. Вошла девушка в темном платье и переднике. Мой спутник повернулся к ней:

– Нужна сухая одежда, белье. Растопите камин. Ужин накройте здесь.

Горничная кивнула и тут же исчезла. Он подошел ко мне вплотную, еще раз внимательно оглядел с ног до головы. Я почувствовала себя товаром в витрине и поежилась. Отчасти – от холода, который проникал сквозь мокрое платье. Отчасти – от страха и дискомфорта.

Мужчина прошелся пальцем по скулам, коснулся губ – и я задрожала сильней. Но он отдернул руку и вышел, прикрыв за собой дверь и оставив меня в одиночестве.

Я выдохнула с облегчением. Значит, это случится не сейчас? Я уже, кажется, была готова ко всему – но он просто ушел. Впрочем, мое облегчение было преждевременным. Я просто получила отсрочку. Теперь мне придется мучиться неизвестностью и ожиданием.

Но меня хотя бы накормят, дадут обогреться. Сейчас я бы отдала что угодно, чтобы прогнать из тела впитавшийся в каждую его клеточку ледяной холод.

Дверь сбоку, скрытая портьерой, вела в небольшую ванную. В ней уже было все, что может понадобиться девушке: теплый пушистый банный халат, стопка белоснежных полотенец, богатый ассортимент всевозможных шампуней, гелей. Я набрала ванну и со стоном погрузилась в горячую воду, скрытую под пышным облаком ароматной пены.

Не знаю, сколько я провела там времени. Должно быть много. Я лежала, наслаждаясь теплом, и старалась ни о чем не думать.

Когда наконец я вышла – комната снова была пуста. Но в ней уже успели побывать слуги. В камине жарко полыхал огонь. На кресле лежал теплый клетчатый плед. Рядом, на небольшом столике, дымилась кружка с какой-то жидкостью. Попробовав ее, я поняла, что это глинтвейн. Он же был и в небольшом керамическом кувшинчике, стоявшем рядом.

Я потягивала ароматный напиток, свернувшись калачиком в кресле, когда снова раздался стук. Я подскочила и чуть не опрокинула кружку, но это был всего лишь ужин. Поставив поднос на стол, горничная удалилась, так и не произнеся ни слова. Допив вино, я с удовольствием поела: слава богу, стрессы никогда не влияли на мой аппетит.

В большом гардеробе нашелся целый ворох одежды. Даже беглый осмотр меня убедил: все подобрано по моему размеру. Или… наоборот – меня подбирали под размер?

Остановив свой выбор на скромном голубом платье, я переоделась и вернулась к камину, приготовившись ждать. Но глинтвейн и еда сделали свое дело. Вскоре я задремала прямо в кресле.

Проснулась я далеко за полночь. Огонь погас, но комната хорошо прогрелась и уже не казалась нежилой. Грязная посуда со стола исчезла. Кажется, сегодня меня больше никто не собирался тревожить. Странно… Я была уверена, что таинственный «хозяин» решит сразу воспользоваться своим приобретением. Но у него, похоже, был на это совершенно другой план. Поэтому я просто разделась и легла в постель.

Глава 6

Проспала я долго – видимо, после вчерашних волнений. Когда проснулась – на улице ярко светило солнце, и на душе уже не было так пусто и гадко. Я понимала, что нахожусь в отвратительной, безвыходной ситуации, но воспринимала ее как-то отвлеченно. Пока я была в душе – на столе появился завтрак, а камин снова ярко горел. Поев, я принялась исследовать комнату.

Занятие не потребовало много времени: помещение было крохотным. Тем не менее, результат меня порадовал. Стенная панель напротив кровати скрывала вполне современный телевизор. Небольшой шкаф был до верху набит книгами. В ящиках стола лежало все, что может потребоваться для письма или рисования. Но ни компьютера, ни телефона мне найти не удалось.

Похоже, меня снабдили всем, что может развеять скуку, но при этом надежно отрезали от окружающего мира. Но я не возражала: мир не проявил ко мне никакого сочувствия и, не сомневаюсь, еще не раз продемонстрирует свою жестокость. Так зачем же мне жалеть о потере связи с ним? Кому мне писать или звонить?

До вечера я просидела с книжкой у огня, то читая, то проваливаясь в дрему. Прервалась только тогда, когда бесшумные и безмолвные слуги принесли обед. Ближе к вечеру снова появилась горничная. На этот раз она подошла ко мне и я услышала ее робкий голос:

– Хозяин зовет вас. Пойдемте.

Кровь бросилась к лицу: зря я расслабилась. Вот сейчас все случится. Мы снова отправились в странствие по коридорам огромного дома но, к моему удивлению, пришли вовсе не к хозяйской спальне.

Огромные стеклянные двери, возле которых остановилась горничная, вели на крытую террасу. На ней, на массивном деревянном столе был накрыт ужин на двоих. В другое время меня бы наверняка восхитила романтичная обстановка. Вечерело, но свечи под стеклянными колпаками давали достаточно света. В саду пели птицы. Легкий ветерок шелестел в листве деревьев. Но сейчас мне было не до романтики.

Мой взгляд невольно возвращался к человеку, сидевшему на противоположной стороне стола. Он держал в руках бокал с белым вином, рассеянным взглядом блуждая по саду. Каштановые, с медовым оттенком волосы были длинней, чем принято у приличных мальчиков из колледжа, но все же не настолько, чтоб причислить его к хиппи. Карие глаза были спокойны, в них читалась скука.

Он указал мне на стул:

– Садись, поужинаем.

Я робко опустилась на краешек стула и замерла в нерешительности, пока его голос не повторил свой приказ:

– Ешь.

Послушно взяв вилку, я принялась за салат, совсем не ощущая вкуса.

– Расскажи о себе.

Слова давались с трудом – слишком я нервничала. Но он умело задавал вопросы, и вскоре беседа стала более непринужденной. Я рассказала о своей семье, колледже, увлечениях… Только когда дошла до самоубийства отца, голос снова сорвался и я замолчала. В горле встал комок, справиться с которым не помог даже большой глоток вина.

Он отложил приборы, встал и подошел ко мне. Протянув руку, помог подняться на ноги. Он стоял напротив. Черная рубашка казалась частицей ночи. В глазах плясали огоньки свечей. Мне он казался демоном, принявшим облик человека и пришедшим, чтоб покарать меня за какой-то грех.

Он откинул назад мои волосы, провел костяшками пальцев по щеке, взял за подбородок. Я задрожала сильнее. Он коснулся пальцем глухого ворота, закрывавшего шею практически до подбородка:

– Больше не надевай такого. Мне нравится твоя шея.

Больше не надевать? Значит, он не собирается выкидывать меня на улицу? Его пальцы меж тем скользнули вниз, расстегивая, а то и просто отрывая бесчисленные крохотные пуговки. Треск, с которым они отлетали, каждый раз заставлял меня вздрогнуть. Казалось, что он вот-вот потеряет самообладание и набросится на меня, как дикий зверь.

Наконец, платье упало к моим ногам. Он отошел не шаг, любуясь на меня.

– Отбрось его в сторону.

Снова вздрогнув, я недоуменно посмотрела на него. Он указал вниз и повторил:

– Платье. Отбрось его в сторону.

Я послушно переступила через одежду, отбросив ее ногой. Он рассматривал меня, снова вызывая ощущение выложенного на витрину товара. Мои щеки залила краска стыда. Еще ни разу я не была в такой странной ситуации, безумно смущающей и одновременно странно возбуждающей. Он обошел меня, разделил надвое волосы, струящиеся почти до ягодиц, и перебросил их на грудь:

– Завтра закрепи их на затылке. Мешают.

Я промолчала, понимая, что слов от меня не требуется. Если я не выполню его указание – он, чего доброго, просто отрежет их. Вступиться за меня некому. Ощущение собственной беспомощности сводило с ума, и на мои глаза вновь навернулись слезы. Я сглотнула подступивший комок, но сдержала рыдания: нужно держаться изо всех сил, пока я не придумала, что делать дальше.

Меж тем он расстегнул застежку бюстгальтера и снял его, отшвырнув к платью и снова встал передо мной. Мягкие пряди волос шевелил ветер, и их прикосновение к коже груди возбуждало против моей воли. Аромат его парфюма кружил голову. Я чувствовала себя кроликом перед удавом: знала, что обречена, но не могла ничего с этим поделать.

Он снова убрал назад мои волосы, провел ладонями по шее, сомкнул их на моей груди. Соски, потемневшие и напряженные, остались торчать между указательным и средними пальцами. Я почувствовала, как внизу живота возникает теплая, тяжелая волна. Когда он резко сжал пальцы, вызвав легкую боль, я испуганно вскрикнула. Мое тело словно пронзила молния хрупкого и острого удовольствия.

Он отпустил меня, снова отступив и шагнув мне за спину. В ушах шумело. В коленках появилась дрожь. Я услышала его голос:

– Меня зовут Стивен.

После этого наступила тишина. Только ветер по-прежнему шептал что-то в кронах деревьев. Я простояла несколько, прежде чем набралась смелости обернуться. На террасе я была одна.

Глава 7

Оставшись одна на террасе, я оделась и убежала в свою комнату. Упала в кресло у камина и долго плакала от страха и отчаяния. За что? За что мне все это?!

Еще вчера я думала, что моя жизнь кончена и хуже просто быть не может.

А сейчас я бы что угодно отдала за то, чтобы вернуться в тот день. Тогда я, по крайней мере, была свободна. Да, в нищете, но у меня не было такого ужасающе огромного долга. И если до сегодняшней встречи на террасе я понятия не имела, что именно меня ждет, то теперь представила вполне. Страх неизвестности, который терзал меня до этого, теперь обрел форму и четкие очертания.

Я поняла, что не готова, ну никак не готова к тому, что меня ждет.

Мои размышления прервал стук открывающейся двери. Вошла девушка с подносом – та самая, что отводила меня на встречу с хозяином. Может, она поможет мне?

Я, не успев даже подумать, что делаю, подбежала к ней и заговорила горячо и тихо:

– Помогите! Я не хочу быть здесь. Меня похитили!

Она посмотрела на меня полными ужаса глазами, а через секунду скрылась за дверью. Да уж. Ждать помощи мне, кажется, не стоит.

Глупо! Глупо было говорить ей все это.

Она ведь работает на своего хозяина, с чего бы ей вмешиваться в его дела? К тому же… Ну куда я могу отправиться отсюда? Дом у меня забрали, подруга предала, родственников нет. Кому я нужна? Да и хозяин ни за что не оставит меня в покое. Он из тех, кто всегда берет свое, – это видно сразу. И я не стану исключением.

Я в западне. В ловушке, из которой мне не выбраться.

Отплакавшись, я легла спать. А что мне еще оставалось?

Ночь была наполнена туманными видениями, странными и хаотичными. Утром я могла вспомнить немногое, просто беспорядочные обрывки того, что происходило во сне. Меня мучили тревога и странное томление, которого я никогда не испытывала раньше.

Проснувшись, я не стала решительнее и по-прежнему не знала, что делать. А вскоре после пробуждения меня ждал сюрприз. В мою комнату пришел Стивен. Но не это меня удивило больше всего: в руках он держал женскую сумочку. Мою сумочку.

Он приблизился ко мне. Глаза его метали молнии.

Бросив сумочку мне на колени, он остановился рядом, скрестив руки на груди. Я в который раз ощутила себя маленькой мышкой рядом с этим огромным мужчиной. Он посмотрел на меня насмешливо и слегка презрительно:

– Открывай.

Сумочка была почти пуста. Упаковка бумажных платочков, тюбик помады, зеркальце, мятные пастилки… И телефон. Он возвращает мне телефон? Почему вдруг?

– Ты считаешь себя похищенной? Тогда ты обязана вызвать полицию!

Я снова посмотрела ему в глаза и поняла, что он зол. Очень зол. Впервые с момента, когда я очутилась на улице, я почувствовала настоящий, панический страх. Разумеется, звонить при нем не имело смысла. Да и имело ли смысл вообще?

Потупив глаза и покраснев, я начала бормотать что-то в свое оправдание, но он тут же прервал меня:

– Ты можешь позвонить сейчас или дождаться, пока я уйду. Для меня это не имеет значения. – Он схватил меня за подбородок и поднял мою голову так, чтобы я смотрела ему в глаза: – Только вот будет ли идти речь о похищении? Учитывая сумму, которую я тебе перевел, это скорее, мошенничество. И пострадавший тут я. Впрочем, если ты предпочитаешь статье за мошенничество статью за проституцию… Пожалуй, я не стану тебя отговаривать.

Вот об этом я не подумала… Действительно, доказать, что деньги забрала Джоанна, практически невозможно. А вернуть их я не могла – в кармане не было ни гроша.

Стив между тем продолжал:

– Ты разочаровала меня, Алисия. Мне казалось, ты умнее. Тебя никто не держит – можешь идти. Но прежде подумай о последствиях.

Он вышел, оставив меня в смятении.

Алисия, во что же ты вляпалась? Где была твоя голова? Я сидела и смотрела на телефон невидящими глазами. Теперь он у меня был. Но звонить по нему было некому.

Через несколько минут дверь снова стукнула. На этот раз пришла горничная. Она старательно отводила глаза. Ну конечно, неприятно смотреть на того, с тем так поступил! Поставила завтрак на стол и удалилась. В течение дня она заходила неоднократно: приносила еду, убирала со стола, перестилала постель. Но я не стала повторять своей ошибки и больше не пыталась с ней заговорить…

Это был бесконечно долгий день. Я не знала, что ждет меня дальше. Я вообще не знала, чего ждать от Стивена, когда он разгневан.

Уже стемнело, а ко мне так никто и не приходил. Я уже уверилась, что останусь одна этим вечером… Приняла душ, надела тонкую сорочку и совсем было собралась спать.

Наверное, это лучшее, что можно сделать сейчас.

Я не слышала стука или скрипа двери. Просто почувствовала, как чья-то рука прикасается ко мне сквозь тонкую простыню. От испуга я подскочила и вжалась в подушки, прижимая простыню к груди. Стивен сидел на противоположном краю кровати, не делая никаких попыток приблизиться.

Не чувствуя от него угрозы, я стала понемногу успокаиваться. Осторожность осталась, но страх потихоньку отступил. Выждав еще несколько минут, он сказал:

– Встань, Алисия.

Преодолевая робость, я выбралась из постели, встав перед ним в короткой ночной рубашке.

– Сними это.

Я испуганно взглянула на него, но спорить не осмелилась. В этом доме он хозяин. Тем более требует он от меня не слишком многого, по сравнению с тем, что подразумевает наш контракт. Я медленно стянула рубашку через голову, чувствуя странное возбуждение от того, как мягкая ткано прикасается к коже.

Он протянул мне коробок спичек:

– Зажги свечи.

Я их заметила только сейчас, и на столике у кровати, и на каминной полке. Чиркнув спичкой, я стала подносить ее по очереди к фитилькам, пока огонь не поглотил полностью дерево, обжигая мне пальцы.

Свечей было так много, что понадобилось еще две спички, чтобы зажечь их все. Но зато комната осветилась почти так же ярко, как при электрическом освещении. Только свет был другим: теплым, каким-то призрачным. С ним все происходящее казалось нереальным. Закончив, я протянула коробок обратно.

Стивен смотрел на меня. В его глазах снова плясало пламя. Интересно, он специально добивается такого эффекта? Так он становился для меня кем-то вроде могущественного волшебника, или средневекового рыцаря, взявшего меня в плен. Не таким опасным и страшным: разве может пугать герой сказки или легенды?

Но, задумавшись немного, я горько рассмеялась своим фантазиям. Какое ему дело, что чувствует глупая девчонка? Просто мое обнаженное тело тоже иначе выглядело при таком освещении. Кожа, и так слишком бледная для нашего жаркого солнца, стала полупрозрачной. Очертания – нечеткими и зыбкими.

Он поманил меня пальцем, и я подошла к нему. Его глаза горели страстью. И это меня чертовски пугало.

– Ты красивая.

От этих слов я задрожала еще больше.

– И ты можешь не бояться.

Вот в это верилось с трудом. Если бы он так заботился о моих желаниях, разве стал бы похищать меня? Да и потери девственности в моих ближайших планах точно не было.

Стивен уложил меня на живот на успевшие остыть простыни.

Я напряглась, ожидая, что и сам он сейчас заберется ко мне и сделает то, ради чего я тут и нахожусь: лишит невинности. Но он просто провел рукой вдоль моего позвоночника: вниз подушечками пальцев, вверх – кончиками ногтей.

Я вздохнула от непривычного ощущения. Он обхватил сильными пальцами мои плечи и принялся их массировать, сперва мягко, потом сильней разминая мышцы. Его руки словно изгоняли из тела напряжение, прикосновения были сильными, смелыми и невероятно чувственными. Я почувствовала, как страх понемногу отступает.

Касания снова стали мягкими, невесомыми. Он накрыл мое тело своим, вдавив меня в простыни.

Я почувствовала, насколько он возбужден, и это странным образом возбудило и меня. Он провел ладонями по моим рукам, от плеч к пальцам, потом обхватил запястья и свел их вместе над моей головой. Приподнявшись, он перевернул меня на спину. Я увидела, что, в отличие от меня, он так и остался в одежде, и удивилась.

Не отпуская запястий, он подсунул подушку под мои лопатки, заставляя меня выгнуть спину. Грудь от этого выпятилась и соски, уже набухшие, словно нахально дразнили его. Он принял эту игру, нагнувшись и взяв один из них в рот. От остро вспыхнувшего желания мои бедра дернулись ему навстречу. Мое лоно коснулось плотной ткани его брюк, и я сдавленно застонала.

Я словно оказалась пойманной в ловушку, как бабочка, попавшая в сеть паутины. Незнакомые мне до сих пор ощущения одновременно пугали и завораживали. Я была словно на тоненьком канате, натянутом над бездной, которая одновременно ужасала и притягивала меня.

Он просунул руку между нашими телами, ладонь скользнула между моих ног. Жар, исходивший от нее, только усилил возбуждение, и мне пришлось закусить губу, чтобы не застонать снова. Почувствовав, что я уже на взводе, он коснулся пальцем клитора, размазывая по нему влагу, и я выгнулась навстречу этой дерзкой ласке.

Стивен надавил сильнее, и я вскрикнула от острой молнии возбуждения, пронзившей меня насквозь. Что он делает со мной? И почему мое тело так реагирует на него? Мне хочется ненавидеть его, ненавидеть и бояться. Но сейчас я не могу не поддаваться ему, охотно отвечая на его бесстыдные игры.

Движения его пальцев становились все смелее и бесстыднее. Темп все ускорялся. Мое дыхание сбилось, я уже не могла сдерживать стоны и вскрики. Он продолжал ласкать мою грудь, иногда играя с соском языком, иногда прикусывая его. Пальцы двигались все быстрей, заставляя меня снова и снова вскидывать бедра навстречу этим ласкам.

Желание все нарастало, и вдруг прорвалось неизведанным прежде наслаждением.

Я почувствовала, что мои руки снова свободны и закрыла ими покрасневшее, покрытое горячей испариной лицо. Его губы еще раз поцеловали мою грудь – и вес мужского тела исчез. Парой мгновений позже я услышала, как стукнула дверь. Стивен снова ушел.

Если бы он и вправду интересовался моими желаниями, то знал бы: я хочу, чтобы он скорее сделал то, за что заплатил, и отпустил меня. Вот только мой мучитель явно не торопится выполнить свою часть договора. Я продолжаю оставаться в его плену… Страстном, сладком плену!

Глава 8

Я проснулась посреди ночи. Тело еще помнило его прикосновения, кожа горела, будто ее только что касались его губы. В голове творилась полная неразбериха. В этот момент я его ненавидела. Причем по большей части не за то, что он похитил меня, и теперь удерживает шантажом в своем доме. Сильней всего меня раздражало и удивляло собственное поведение.

Я бы никогда не подумала, что мне доведется назвать свое тело врагом. Но теперь оно предавало меня при каждой встрече со Стивеном. Что со мной происходит? Я знаю, что должна бояться и ненавидеть его. На самом же деле… Я испытываю и страх, и ненависть, но стоит ему коснуться меня – и появляются странные, незнакомые мне эмоции и желания. Мне хочется сбежать от него подальше – и в то же время я постоянно жду его прихода. Что же это? Неужели я схожу с ума?

Он красив, очень красив, я готова признать это. Но это совершенно не мой тип мужчины! До сих пор мне всегда нравились совсем другие: заботливые, ласковые… Безопасные. Да, это самое точное слово! От Стивена же исходит ощутимая угроза. Он полностью разрушил и мой внутренний мир, и мою жизнь. Правда, во втором ему хорошо помогла Джоанна, да и моя собственная слабохарактерность.

Но теперь он занимал все мои мысли. И даже когда его не было рядом, я словно чувствовала на себе его сильные руки, горячие губы.

Неужели я действительно увлеклась этим хищником! В нем же все, от внешности до поведения, просто кричит: «Опасно! Держись от меня подальше!» А я все равно иду к нему. Справедливости ради нужно сказать, что приходит он сам. Но стоит ему поманить меня, и я готова на все. Пусть разумом и понимаю, что нужно бежать, тело жаждет его прикосновений и не желает мне подчиняться.

До утра я так и не смогла уснуть. Когда горничная принесла завтрак, я сидела за столом и рисовала, достав из ящика листы бумаги и остро очиненный карандаш. Рисование всегда успокаивало меня. Еще в детстве, очередной раз расстроившись из-за строгого отца, я сбегала в мансарду и часами рисовала, пока он не находил меня и не утаскивал вниз, обедать. Неудивительно, что и сейчас я решила прибегнуть к проверенному способу успокоиться. Вот только оказалось, что сейчас от него пользу мало.

Появление горничной вырвало меня из раздумий. Все это время карандаш порхал по бумаге словно сам по себе. Я не думала над тем, что он выводит. Поэтому портрет Стива, нарисованный практически на автомате, стал для меня шоком. Он получился, как живой. И это безумно меня пугало.

Скомкав лист и отправив его в мусорную корзину, я бросилась на постель и расплакалась. Да что же это такое? Какими чарами этот дикий зверь сумел меня к себе приворожить? Как мне бороться с собственными чувствами? Я ведь и сейчас, пусть и напугана до крайности, с нетерпением жду его появления.

Вечером горничная сообщила о своем приходе негромким стуком в дверь. Я читала, сидя у окна, временами отрываясь на то, чтобы полюбоваться на сад за окном.

– Пойдемте, вас хотят видеть.

У меня даже не возникло мысли о том, кто это может быть. Только один человек мог позвать меня к себе в этом доме. Встав и отложив книгу, я пошла за девушкой.

Мы вернулись в гостиную. Она осталась точно такой, какой я запомнила ее по прошлому визиту. Тот же огонь в камине, темный ковер с густым ворсом на полу. И Стивен, сидящий в глубоком кожаном кресле. Как обычно, в темной шелковой рубашке, расстегнутой у горла. Он кивнул, отпуская горничную, и мы остались одни.

Перед ним на столике стояла бутылка с бурбоном и два тяжелых бокала, один из них – полный на треть. Он кивнул на столик:

– Выпьешь?

Я замотала головой. Всегда не любила крепкий алкоголь, а после того, что случилось с отцом, – и подавно. Он кивнул, удовлетворившись ответом, и задумчиво отхлебнул из бокала. Пауза затягивалась. Я потупила глаза, глядя на пляшущий в камине огонь.

– Раздевайся.

Его голос вырвал меня из задумчивости и заставил вздрогнуть. Руки медленно потянулись к пуговицам и принялись расстегивать их. Я изо всех сил растягивала этот процесс, а он и не думал торопить меня. Но вот платье соскользнуло к ногам. Я стояла перед ним в одном белье.

– Остальное тоже.

Я расстегнула застежку бюстгальтера и уронила его на сброшенное платье. Потом туда же отправились и трусики. Он задумчиво покачивал жидкость в бокале и оглядывал меня, потом проговорил:

– Вынь заколку из волос.

Я удивилась: разве не он сам требовал убирать волосы перед встречей с ним? Однако безропотно вынула заколку, и белокурые волосы рассыпались по плечам.

– Теперь иди сюда.

Я подошла к нему. Он выпрямился, отставив бокал и отодвинувшись от края кресла:

– Сними с меня рубашку.

Мне было нелегко даже просто приблизиться к нему. Оставшись обнаженной, я чувствовала себя совсем беззащитной. Пальцы дрожали и не желали слушаться, но я расстегнула рубашку и распахнула ее, обнажив мускулистый торс. Вытянув ее из брюк, я расстегнула пуговицы на рукавах и сняла ее, бросив на спинку кресла.

– Садись на колени, лицом ко мне.

Я медлила, не решаясь сделать то, что от меня требуют, и он схватил меня за запястье, дернув к себе. Спокойствие в его голосе было обманчивым: спорить с этим мужчиной не стоило. Я упала к нему на колени, развернувшись так, как он хотел. Моя грудь при этом оказалась прямо напротив его лица, а лоно уперлось в холодную и твердую пряжку ремня.

Он медленно провел руками по моей спине, от лопаток до ягодиц, вызвав ставшую уже привычной дрожь. Потом взял груди в руки, словно оценивая их вес. Потер большими пальцами соски, чуть царапая кончиками ногтей. Я едва слышно застонала. Но положил одну руку мне на лопатки, пригибая ближе к себе, а другую – между ног, на пульсирующий, уже сочащийся влагой бугорок.

Стивен обхватил губами мой сосок и резко втянул его в себя. Мое тело выгнулось к нему навстречу. Его пальцы скользнули в теплой влаге, и я вскрикнула уже сильнее. Осторожно он начал двигать ими, описывая круги вокруг клитора, то едва ощутимо, то надавливая сильнее. Теплая волна наслаждения хлынула вверх, и на моих глазах выступили слезы. Оторвавшись от моей груди, он внимательно изучал мое лицо, словно стремясь запомнить каждую эмоцию, что на нем отражалась.

Взяв мою руку, он положил ее на пряжку ремня. Я поняла, что от меня требуется, расстегнула ее и выдернула ремень из петель. Он расстегнул брюки, не переставая меня гладить, и положил мою руку на то, что скрывалось внутри. Я принялась ласкать его, сперва осторожно и неумело. Потом, понимая, что все делаю правильно – более смело и активно.

Его лицо оставалось таким же невозмутимым, но дыхание стало прерывистым, взволнованным, как и мое. Но вот он застонал, откинув голову на спинку кресла, изливаясь в мою руку. Его пальцы при этом дернулись более резко, и я вскрикнула, чувствуя, как мир взрывается в оргазме. Он прижал меня к себе, переводя дыхание.

Долгое время тишину нарушал только треск поленьев в камине. Двигаться не хотелось, меня охватила блаженная истома. Но он наклонился к моему уху:

– Встань коленями на подлокотники кресла.

Его дыхание обожгло мне шею, вызвав новый всплеск внизу живота. Поглощенная этими ощущениями, я даже не сразу поняла, что он от меня хочет.

– Что?

Он повторил свой приказ, и я послушалась, пусть эта поза и была для меня очень неудобной. Он спустился чуть ниже и коснулся губами темного треугольника между моих ног. Когда его язык отыскал крохотный узелок страсти, я вздрогнула и попыталась отпрянуть. Но он обхватил мои ягодицы, удерживая на месте.

Если его пальцы доводили меня до исступления, то язык и губы превратили его в медленную, сладкую пытку. Мне пришлось вцепиться в спинку кресла, чтобы не упасть, не стечь ему на колени. А он все не останавливался, лаская меня медленными, уверенными движениями. Однако, когда я почти достигла пика удовольствия, он прервался и посмотрел мне в глаза:

– Попроси меня.

Я растерялась и, наверное, покраснела бы, если б уже не была красной как рак:

– Стивен, я…

– Попроси меня, или тебе придется делать это самой. При мне.

Я отвела глаза и выдавила:

– Стивен, еще… Пожалуйста…

Он продолжил свою такую желанную и такую беспощадную ласку, Каждое движение его языка – как маленькая смерть. Я умирала от наслаждения и возрождалась из пепла, снова и снова, не переставая. Удовольствие накатывало волнами. Сильнее. Больше. Еще…

До тех пор пока мир не взорвался, не рассыпался на миллионы сияющих брызг. Я все еще вздрагивала в последних отголосках сладкой судороги, когда Стивен помог мне опуститься к нему на колени. Я уткнулась ему в плечо, с трудом переводя дыхание после бурного оргазма.