Текст книги "Темные Сестры. Ловушка для чужестранки"

Заклятие самоуничтожения, придуманное магами из Академии, было крайне неприятным, но очень действенным. Никакой плетун или дознаватель не определит теперь личность нападавших за их отсутствием, равно как и отсутствием каких бы то ни было остаточных следов Льйи Тайги.

– Ты уверен, что это были Тени? – Я прочесал крышу вдоль и поперек, но, как и следовало ожидать, ничего не обнаружил.

Кузен посмотрел на меня, как на только что родившуюся кошру.

– Я не знаю никого другого в этом мире, на кого бы работали Тени. Оружие, заклятие, манера боя – вряд ли это можно скопировать просто так.

– Согласен, – протянул я, – он, правда, уверяет, что не посылал их.

Лий’он, с высоты наблюдавший за агонией своего хьюрша, расхохотался.

– Так он уверит тебя, что Торш – это Третья Сестра!

Мы спустились вниз, и он продолжил, поддевая носком сапога безжизненную ногу своего скакуна.

– Естественно, он не может в открытую выступить против тебя, опасаясь гнева князя. Но сделать это по-тихому, без свидетелей, ему никто не мешает.

Я был почти согласен с кузеном. Почти. Одна маленькая деталь не давала мне покоя. Если бы это были Тени, во второй раз они бы точно добились желаемого. Или брат зря им платит.

До Нидии мы добрались, как и опасался Лий’он, только ко второй Сестре. Его недовольный голос загрохотал по холлу, требуя отправить слугу в ближайший стойник за новым хьюршем. Но как только нас проводили в гостиную и стайка молоденьких испуганных человечек и орчанок выпорхнула из-за цветастой перегородки, его настроение тут же улучшилось, что было неудивительно: девчушки были чудо как хороши с не правленными целителями гибкими телами и обнаженными Льйи Тайги, позволяющими подмечать малейшую смену эмоций. Все смотрели на кузена с плохо скрываемым ужасом, перемешанным с надеждой. Конечно, они были наслышаны о нем.

Я хлопнул друга по плечу, пожелав ему доброй ночи, понимая, что процесс выбора с последующим подписанием договора может затянуться, а сам направился на второй этаж в знакомый кабинет. Едва открыв дверь, я почувствовал странность изменившейся обстановки. Визуально все оставалось прежним: мягкий полумрак, покрывающий комнату даже самым ярким днем, тяжелые шторы на окнах, густой ковер с причудливым рисунком, массивный рабочий стол с креслом возле камина. Еще пара диванов, на одном из которых полулежала расслабленная женщина, рассеянно перебирающая пальцами ягоды нимшоры в тарелке, стоящей подле нее. Прикрыв дверь, я понял в чем дело: обстановка оставалась мертвой. Куда делась бешеная наэлектризованная атмосфера яростной страстной души, заключенной в маленькое гибкое тело, будь то общение со слугами, работницами или клиентами? Куда пропали яркие льйини живого ума, окружающие меня своей непосредственной прямотой и темпераментом, едва я брался за ручку двери? Непривычные и неожиданные эмоции, которые заставляли меня возвращаться сюда раз за разом? Все это было надежно скрыто и висело теперь тяжелым амулетом в глубоком декольте ее платья.

Я нахмурился.

– Ты купила себе новую игрушку? – Мои руки сложились на груди, тем самым подтверждая мое недовольство.

Золотисто-коричневые глаза взирали на меня из-под густых теней, отбрасываемых пушистыми смоляными ресницами. За блеском разноцветных одежд и красотой еще молодого тела, сохраняющего юношескую гибкость и бархатистую мягкость кожи, за чуть капризно надутыми губами и немного недовольным, но открытым взглядом я разглядел бьющийся в тисках железной воли страх перед наступающей старостью.

Моя щека дернулась помимо воли, и, не скрывая разочарования, я подошел к дивану и откинулся на подушки. Маленькая головка Нидии дернулась, как от пощечины, так что звякнули длинные цепочки-сережки.

– Здравствуй, Кирсаш. Это все, что ты можешь сказать мне при встрече? – Ее голос был очень музыкален, а любая фраза звучала перетекая, как строка из песни.

– Не понимаю, чего ты ожидала, устроив подобное? – Я скривился, резким движением кисти указывая на амулет, скрывающий ее Льйи Тайги.

Даже поджатые, ее губы оставались полными и чувственными.

– Чего ожидал ТЫ?! – воскликнула она, ярясь, и я сдержал улыбку, обнаруживая, что прежняя Нидия тоже была где-то там и никакой амулет, никакой страх не мог полностью заглушить ее буйный нрав. – Пропадаешь на цикл, а потом вдруг сваливаешься неожиданным образом… весь в какой-то пыли…

Во время своей тирады она вскочила, уперев руки о крутой изгиб обтянутых полупрозрачной тканью бедер. Потом вдруг резко обмякла, ее голос упал до шепота:

– Ты не понимаешь, что я чувствую.

– Сними эту штуку, – я чуть подался к человечке, протягивая к ней руки, из которых она ловко выскользнула, – и я пойму.

Нидия отпрянула обратно на диван, забиваясь в угол и возводя между нами стену из подушек.

– Нет, – она отчаянно замотала головой, – уже поздно. Последний выход был, скорее всего… последним.

Я, нахмурившись, смотрел на нее. Как могло получиться так, что, наслаждаясь силой буйства ее эмоций и всепоглощающей любви ко мне, я не разглядел отчаянного до безумия желания жить?

– Все умирают. Рано или поздно.

– Но кто-то настолько поздно, что может пережить вечность! – выкрикнула она из своего мягкого укрытия.

Я пожал плечами, а она тихонько заскулила, пряча глаза. Это привело меня в бешенство и заставило вскочить.

– Ты спросила, чего ожидал я?! – Шипение заставило ее задрожать, или мои пальцы слишком сильно сжали ее горло – когда-то это ей даже нравилось. – Так вот, я ожидал чего угодно: гнева, бешенства, истерики, наконец, но не монотонного нытья!

Моя рука расслабилась, и она, задыхаясь, упала обратно на подушки. Забрав тарелку с нимшорой, я вернулся на диван, закидывая в рот сразу несколько ягод. Человечка отдышалась и теперь внимательно рассматривала меня, настороженно подобравшись, прижимая колени к груди.

– Ты встретил кого-то. – Ее пораженный голос прозвучал в тишине легким перезвоном, я всегда удивлялся мастерству, с каким строители Домов развлечений умудрялись сделать так, что ни единый звук не мог перетечь из одного помещения в другое.

Поднимая взгляд, я увидел, что она застыла на месте с широко распахнутыми глазами, прижимая ладонь ко рту.

– Никогда не видела у тебя таких глаз, – выдохнула человечка еле слышно.

Я отставил тарелку и облизнул пальцы, покрытые сладким соком. В мои планы не входили разговоры в подобном ключе, поэтому, если тема получит развитие, я был готов на то, чтобы подняться и уйти. Бывает и такое, что в отношениях вместо приятного логического завершения остается лохматый оборванный конец.

– Надеюсь, ты имеешь в виду мое чудесное исцеление. – Кончик моего пальца коснулся белесого шрама над бровью.

– Не только, – упрямо возразила Нидия, – я знала, что когда-нибудь это произойдет.

Жалея о потраченном впустую вечере и охромевшем хьюрше, я поднялся, направляясь к двери, когда мне в спину врезалось мягкое горячее тело. Гибкие руки обхватили меня за талию, мешая движению, а раскаленный лоб уперся в спину. Я чувствовал ее жар даже сквозь плотную материю сиршани. Хорошо, что она не видит моей улыбки, все-таки темперамент сыграл с ней злую шутку. Несмотря на амулет и бесстрастную маску на лице, ее тело безмолвно кричало, умоляя, чтобы я остался, еще до того, как она произнесла это вслух.

– Прошу, останься.

Не дождавшись ответа, но обнадеженная моим промедлением, Нидия обошла меня, не отрывая рук от сиршани, ее пальцы нащупывали застежки. Она не могла поцеловать меня, пока я не наклонился к ней, оттягивая ее пышные волосы, каскадом спадающие до талии, обнажая шею, и не впился губами в нежное место под маленьким ушком. Человечка выгнулась и забилась, не чувствуя, что пальцы моей второй руки сминают, обрывая, цепочку ее амулета, и он летит к дивану, утопая в подушках.

И я остался.

Лиссанайя

Только когда мы добрались до ближайшего пропускного пункта через Периметр и временно разместились в небольшой, но массивной башне, больше похожей на укрепленный форт, я поняла, что это из-за меня Кирсаш нарушил приказ принца и весь сешшер ждет суровое наказание.

Тиану дали полчаса на то, чтобы привести меня в относительный порядок. И целитель, проводя диагностику и ставя восстановительные щупы, быстро вводил меня в курс дела. Сопровождение Рииллы передали другому эштерону, и они без промедления отправились в Такрачис. Сешшер направили на ликвидацию последствий последнего выхода и патрулирование Периметра за то, что воины имели наглость перечить кронпринцу. К тому же на это время он должен был быть расформирован. Когда же я узнала о причине подобного поведения ребят, я похолодела.

Тиан остановился на мгновение и серьезно посмотрел мне в глаза.

– Тебя отвезут в шинн-данн, – тихо и спокойно проговорил он, – это тюрьма…

Мои глаза округлились, на что дроу чуть улыбнулся самыми уголками губ.

– Это временные меры, направленные скорее на то, чтобы запугать тебя и оказать давление на Кирсаша. Ничего не бойся и не падай духом. Тем более, скорее всего, тебя разместят в покоях для высокопоставленных гостей.

Я нервно хихикнула.

– Помни, что клятва рода – это не пустой звук и тебе не смогут сделать ничего плохого.

– Чего – плохого? – Я прикусила губу. Легко сказать – «не бойся»!

– Ну, например, убить, – проговорил Тиан и снова принялся за работу.

– А-а-а… – глубокомысленно протянула я, уставившись в одну точку.

– Кирсаш будет в Такрачисе где-то через три дня, как только передаст каждого из нас новому фейрину. Мы вернемся дней через десять. Но пару-тройку суток тебя и так никто трогать не будет ввиду твоего, мягко скажем, не лучшего состояния. Поэтому отдыхай и набирайся сил. Смотри сюда. У тебя сломано два ребра, вот здесь и здесь я вправил вывих. В трех местах был разрыв внутренних органов. Ты не совсем правильно их собрала, мне пришлось надорвать и сделать заново. – Дроу нахмурился. – Ты слушаешь меня, Лиссэ? Что ты скисла? Улыбнись.

Моя кривая гримаса рассмешила его.

– Ты странная девушка, Лиссанайя, не боишься путешествовать по Лесам, но в ужасе от каких-то нескольких дней в шинн-данне.

– В чаще я, по крайней мере, знаю, что меня ждет. – Мой голос звучал как-то слабо и безжизненно.

Тиан серьезно кивнул:

– Все верно, так и должно быть. Но все же не позволяй страху выходить из-под контроля. – Он тихонько постучал пальцем по моему лбу, откинув прядь волос. – Мне пора.

Целитель поднялся, и я машинально потянулась за ним.

– Мне ведь не позволят увидеть остальных?

Дроу покачал головой.

– А отряд, который меня повезет, уже прибыл?

– Ты поедешь с эскортом принца. Увидимся, Лиссанайя. Не забудь выпить настойку.

Тиан мягко улыбнулся и закрыл за собой дверь. Я поднесла чашку к губам. Меня мелко трясло.

Дверь за целителем еще не закрылась, а в комнату скользнул незнакомый хассур.

– Следуйте за мной, лайнере, – бесстрастно проговорил он, – ваш хьюрш готов.

Мы спустились в стойник, где переминались два оседланных хьюрша, на одном из них было такое же седло, как у Рииллы. В грузовом отсеке позади него я заметила свои вещи. Дроу стремительным броском вскочил на своего скакуна, потом перекинул ногу на моего, зависнув между обоими, и резким движением наклонился и поднял меня за подмышки, усаживая в паланкин. Я и пикнуть не успела, как оказалась пристегнута – или привязана – эластичными ремнями к жесткой спинке седла. Воин распустил завязки, с обеих сторон накрывая меня мягким пологом.

– Следите за тем, чтобы шторки оставались закрытыми, лайнере, – приказал он, и мы выехали на улицу.

Ввиду того что ткань изнутри оказалась проницаема для взгляда, только покрывала все затемненным сумеречным тоном, мне было хорошо видно, что снаружи нас уже ждал сдвоенный отряд из телохранителей принца и патрульного эштерона, окружившего скакуна, навьюченного таким же паланкином. Аура сидящего в нем не читалась, я видела, что вмонтированные в крышу обоих седел амулеты блокируют льйини, но нисколько не сомневалась, что туда запихнули горемычного идзимна. В подтверждение догадки из-под шторки показалась черно-красная конечность. Ближайший к локарну воин что-то яростно зашипел, в ответ «говоритель» забубнил извинения, которые оборвались, когда кавалькада тронулась в путь.

Уже позднее я узнала, что после прохождения Периметра обычные караваны добирались до города за два шерла, мы же, двигаясь со скоростью, привычной эскорту кронпринца, достигли его за один. Меня долго не покидала ехидная мысль о том, что рога на шлеме-маске, должно быть, выполняют функцию мигалки, потому что все встречающиеся по дороге караваны и отдельные всадники, едва завидев нас, пытались спешно убраться с дороги.

Принятый темп совсем не настраивал на любование окрестностями, к тому же, скорее всего, Тиан подсыпал что-то в поданный мне напиток, и меня отчаянно клонило в сон. Неудивительно, что большую часть пути я проспала. Но в моменты пробуждения любопытство пересиливало, и я с интересом всматривалась в раскинувшиеся по бокам от дороги поля, засеянные какой-то растительностью, стада пасущихся сноргов и маленькие поселения, также именуемые оплотами. В отличие от Доргата их размеры были совсем крошечными, а единственный ряд невысоких стен со Столбами во время выхода образовывал купол.

В одном из подобных оплотов, расположенном прямо возле дороги, мы и остановились, причем не в обычном приемном доме, а в самой настоящей путевой резиденции князя. По мне, они ничем не отличались друг от друга и располагались точно так же между Залом собраний и дворцом наместника.

Вечером тот же хассур принес мне ужин, который я с трудом проглотила, хотя обеда ни у кого не было, даже у принца. Едва моя голова коснулась подушки, я мгновенно провалилась в сон, успев с наслаждением закутаться в теплое одеяло. Утром мой сопровождающий принес завтрак и дважды приходил поторапливать меня, пока я с трудом одевалась, стараясь выполнить простейшие вещи непослушными спросонья конечностями. Потом был пронизывающий огненный взгляд из-под маски – интересно, он ее хоть на ночь снимает? – и снова бешеная гонка.

Я была очень рада, что успела проснуться до того, как мы въехали в Такрачис. Хьюрши сильно снизили скорость, что и послужило причиной моего пробуждения. Из-за того, что скакун пошел ровнее, чуть выпрямившись, и спинка-крыша паланкина приподнялась от его шеи, я увидела в пространство между шторками великолепное зрелище раскинувшегося насколько хватало взгляда, вечернего города. Мой рот раскрылся от изумления, я никак не ожидала увидеть здесь мегаполис таких внушительных размеров. Огромная долина в форме получаши, обрамленная невысоким горным хребтом, словно венцом, была полностью усыпана разноцветными огоньками и имела доминанту в виде трех скал в восточной части. Когда мы подъехали ближе, стало понятно, что город очень органично поднимается и закручивается вокруг двух из них. Третья же представляла собой башню, но очень естественного природного вида, и, наверно, вмещала в себя целый квартал, судя по горящим в ней огонькам.

Дорога была полна народу, передвигавшегося верхом, в повозках или пешком. Я впервые увидела паланкины, которые несли сразу шестеро здоровенных орков. Внутри города их количество почти сравнялось с числом хьюршей, и носильщиками неизменно выступали эти серокожие здоровяки. В непосредственной близости к Такрачису вдоль дороги стали возникать ряды шатров и палаток, закрывших от меня панораму города. Под стенами были разбиты торговые ряды, работающие до сих пор, между разномастными существами сновали торговцы-лотошники. Эта круговерть настолько захватила меня, что я не заметила, как мы оказались внутри.

Народ охотно расступался, освобождая дорогу, но никакого подобострастия на лицах я не заметила. На мой паланкин никто не обращал внимания, словно он был привычен для кортежа принца, но все глаза неизменно устремлялись на увенчанный рогами шлем-маску, а головы чуть склонялись, приветствуя наследника князя. Шиаду ехал с идеальной осанкой, устремив взгляд исключительно на улицу перед собой, и едва поворачивал голову, обращаясь к ближайшему хассуру.

Мы по касательной проехали несколько площадей, не углубляясь в толпу. На одной из них выступали какие-то артисты, на другой по торговым рядам водили ярко-оранжевых сноргов неизвестного мне вида, очевидно, безобидных – на продажу или для показа, было не разобрать. Красивый работающий фонтан, украшенный скульптурой изогнувшихся в танце эльфиек, на круглой, как блюдце, уютной маленькой площади поразил меня до глубины души. Вокруг стояли лавочки и прогуливался народ. Эта милая сценка была так обыденна и привычна, что в глазах предательски защипало. Я никак не ожидала увидеть здесь нечто подобное.

Разные районы и улицы были подсвечены высокими цилиндрическими либо конусовидными шакрами различных оттенков. Я и не думала, что они бывают настолько многоцветны, поэтому теперь фиолетовые площади и переулки сменялись розоватыми, потом голубыми, лиловыми и сиреневыми.

Сама архитектура города оказалась очень милой – с невысокими домами, едва ли выше трех-четырех этажей, с лавочками и магазинчиками, скверами и проулками, в которые я с интересом заглядывала. Было понятно, что мы проезжаем обычные городские кварталы, и наверняка здесь есть районы побогаче и победнее. Судя по тому, сколько времени мы уже передвигались по городу, его размеры были поистине внушительны.

Скоро народу стало попадаться все меньше, и мы выехали на совершенно безлюдную площадь, окруженную монотонным рядом одинаковых домов с черными безжизненными окнами. Было похоже, что это какие-то учреждения. Мощенная мелким серым камнем площадь была совершенно лишена декора, если не считать небольшой круглой постройки в самом центре. Оказалось, что мостовая имеет некоторый уклон в ее сторону, образуя как бы воронку. Чуть ускорившись, мы направились к ротонде. Вряд ли это сооружение являлось храмом, думалось мне. Может быть, дальше мы поедем на метро? У меня получилось немного взбодриться, несмотря на мелькнувшую догадку, что это конечная остановка нашего путешествия.

Кортеж остановился перед двойными дверями, и принц, отдав какой-то приказ моему сопровождающему, умчался прочь, забрав пятерых своих телохранителей. Эштерон с Махой отъехал в сторону, ожидая, пока мы спешимся. Из двойных дверей ротонды вышел воин-человек и забрал наших хьюршей, уводя их под глубокий вынос крыши. Хассур разрешил мне взять только сумку, сообщив, что остальное принесут позднее, и подтолкнул к дверям. Я набрала воздуха и шагнула внутрь пустого просторного холла с черным каменным полированным полом, в котором отлично отражались одеяния плетуна и двух хассуров, тихо беседующих возле точно таких же двойных дверей напротив. Это что, уже выход? Было полное ощущение, что мы пересекли внутреннее пространство и сейчас выйдем на улицу. Больше никаких дверей, лестницы под землю или предметов мебели я не обнаружила, и для меня стало полной неожиданностью увидеть перед собой открывшиеся двери лифта.

Цепкие взгляды плетуна и дроу изучали меня, пока я входила внутрь маленькой безликой коробочки; сопровождавший меня хассур невозмутимо развернулся к охране, кивнул им, и мы провалились вниз. Получилось довольно неожиданно и резко, поэтому я не удержалась от вскрика, отчего заработала его неодобрительный взгляд. Спускаться было неприятно из-за странного навязчивого шелеста, звучавшего со всех сторон. Положение усугублялось тем, что у самого лифта дверей не было и перед глазами мелькали серые, черные и ржаво-коричневые ленты каменных пород. М-да, если это единственный выход, массовый побег отсюда был бы весьма затруднителен. Наконец спуск закончился.

На этот раз дверей не было вовсе. Мы сразу оказались на какой-то площадке с довольно низким потолком, зыбкость темноты впереди обещала большое, хоть и мало освещенное открытое пространство. Шакры горели здесь привычным голубым светом, но сердце сжалось не от ностальгии. Не думала так скоро снова оказаться под землей. Хассур приказал оставаться на месте, скрывшись в глубине темного проема, и я осмотрелась, удивляясь странноватой безлюдности шинн-данна. Надеюсь, сюда приводили людей не для того, чтобы навсегда забыть о них. Из любопытства сделав несколько шагов в темноту и не дождавшись гневного окрика, я прошла глубже и замерла, не в силах пошевелиться.

В паре метров от меня зиял черный провал пропасти, обрываясь на самом краю площадки без перил, уходившей вниз по спирали, на манер музея Гуггенхайма. Нижние ее уровни терялись далеко в темноте. В глубине под козырьками темнели добротные полотна одностворчатых массивных дверей, над каждой из которых висел тусклый светлячок маленького шакра. Других источников света я не заметила.

Яростный рывок, сопровождаемый злым шипением, отбросил меня назад, и я еле устояла на ногах. Багряные глаза телохранителя принца метали молнии, его голос был холоден, но безупречно вежлив.

– Вам следует быть осторожнее, лайнере. Здесь намного глубже, чем кажется на первый взгляд.

Я нерешительно кивнула, потому что он замер, ожидая ответа. За его плечом маячил какой-то высокий дроу в сером безликом балахоне до пола. Распустив зрение, я убедилась, что он не был плетуном.

– Следуйте за мной, лайнере, – обратился он ко мне высоким резким голосом и, развернувшись, направился вниз по спирали. Я побрела за ним, когда вдруг поняла, что хассур остался стоять, и обернулась назад, замедляя шаг. Воин вскинул подбородок, принуждая продолжить движение. Мне почему-то было тяжело расставаться с ним, будто с последним звеном, связывающим меня с поверхностью, и я поминутно оглядывалась, убеждаясь, что он остается на прежнем месте. Сделав полвитка и подняв голову на хассура, я обнаружила, что он пропал.

Серый силуэт моего проводника-тюремщика бесшумно скользил по камню, выходя на очередной виток. Я уже начала сомневаться в его материальности, не замечая ступней в полах балахона, – создавалось чувство, будто он парит над полом. Его имя случайно не Вергилий? Я чуть вытянула шею, заглядывая за край площадки вниз в надежде разглядеть скованную льдом исполинскую фигуру Люцифера. Эта мысль меня немного развеселила. Находиться в чужом, абсолютно отличающемся от твоего мире – и представлять какие-то свои образы! Собственно, других у меня пока не зародилось.

Таким образом мы прошли еще два витка, пока тюремщик не выбрал одну из безликих дверей.

– Располагайтесь, лайнере. Чуть позже я пришлю к вам целителя. Доброй ночи.

Он склонился в поклоне, развернулся и ушел, оставив меня перед закрытой дверью глупо хлопать глазами ему в спину. Неужели они так уверены в незыблемости своей тюрьмы, что даже не запирают узников?

С мыслью, достойной близнецов, я отошла от своей двери и склонилась к ручке соседней, потянув на себя. Хм… закрыто. Случайно оступившись, я толкнула ее и поняла, что полотно начало открываться вовнутрь.

– Не следует этого делать, лайнере, – раздался сзади высокий монотонный голос, и я подскочила как ужаленная, – хозяин этих покоев уже отошел ко сну.

Еле отдышавшись от испуга, я снова подошла к своей двери. Ага, отошел он, как же. Ко сну. На этот раз проводник подождал, пока я войду, и сам закрыл за мной дверь. Никакого скрежета запора не прозвучало, но я не решилась проверить, открыта она или нет. Сделав пару шагов по узкому коридору, я ахнула, оказавшись в большой уютной гостиной с весело потрескивающим камином, диваном и креслами, мягкими кремовыми портьерами на большом окне с видом на вечерний сад. Сад?!

Одним прыжком я оказалась возле створок и распахнула их настежь. В нос ударил свежий воздух, уже искрящийся ночной прохладой. Но с примесью вязковатого, пряного запаха, неприятного, если акцентировать на нем внимание. Взглянув на льйини, я обнаружила, что все, что находится за створками, является искуснейшей иллюзией, настолько правдоподобной, что при обычном зрении принимается за чистую монету. С сожалением закрыв окно, я исследовала свою тюрьму. Что ж, соглашусь с Тианом: пока все не так ужасно. Помимо гостиной здесь оказалась спальня с большой кроватью, я бы даже сказала, рассчитанной скорее на двоих, и примыкающая к ней ванная комната. Была и еще одна дверь в гостиной, но она оказалась запертой. Видимо, с меня хватит и этого. Мои вещи уже лежали в шкафу, поэтому я с наслаждением помылась, переодевшись во все чистое, и крепко заснула, несмотря на то что, пока я плескалась, кто-то накрыл мне ужин в гостиной.

Утром нетронутый ужин трансформировался в завтрак. И я неплохо поела полюбившуюся мне зеленоглазую яичницу с куском вареного мяса и чашкой ароматной юфы. Пожалуй, при таком сервисе можно остаться тут на пару дней. После завтрака я снова уснула, и в это время меня навещал целитель. Я заметила свежие щупы у себя в Льйи Тайги, а количество ссадин и порезов немного сократилось, да и самочувствие значительно улучшилось.

Так прошла пара дней, я ела и спала, приходя в себя. Тюремщик больше не появлялся, принося еду, когда я была в ванной либо в постели, но общество Рюша, которого мне почему-то оставили, вполне заменяло общение с людьми.

Вечером второго дня, когда я сидела, задумавшись, возле огня, вторая закрытая дверь гостиной внезапно распахнулась. Я вскочила, не зная, чего ожидать, но, к моему огромному удивлению, в проеме маячила нерешительная красно-черная фигура идзимна Махи.

– Прошу великодушного прощения, – начал он, но я уже была рядом и с радостным воплем втаскивала его в комнату.

– Представляете, прекрасная Лиссэ, я два дня ходил мимо этой двери, не решаясь ее открыть, и вот сегодня утром мне пришла мысль, что неплохо было бы посмотреть, что же за ней находится. – Локарн расположился в кресле напротив меня, как всегда выразительно жестикулируя основными руками, пока универсальная пара помешивала юфу. – Если бы я только знал, чье соседство скрывает это коварное полотно.

– А вот с моей стороны она была заперта, – надулась я, – точнее, с вашей стороны. Если бы было наоборот, то мы бы увиделись гораздо раньше.

– Моя вина, – Маха горестно склонил голову, – что целых два дня вам пришлось терпеть невиданные муки одиночества и затворничества, к коим вы вряд ли были приучены в своем мире.

Я машинально кивала, привычно пропуская половину фраз мимо ушей, когда последние слова заставили меня вскинуть голову. Идзимн запнулся на полуслове, «говоритель» забулькал.

– Простите, лайнере, я забыл, что это является вашей тайной.

– Откуда вы знаете? – прошептала я, недоумевая, где могла оплошать.

– Я, видите ли… Ваша Льйи Тайги, она совершенно удивительная, а я… В общем, вуаль не является преградой для моего взгляда, – локарн развел руками, – не представлялось возможным сообщить вам о своей осведомленности раньше, так как я не знал, кому еще подобное известно.

Я хмуро взирала на Маху. Откуда он взялся такой деликатный?

– Не знала, что локарны способны на нечто подобное.

– Они не могут, то есть я тоже не мог раньше, до несчастья, а теперь вот, оказывается, могу.

– Угу, – согласилась я, – надеюсь, вы и дальше будете держать это в тайне?

Дальнейшие полтора часа идзимн посвятил тому, что в разных выражениях уверял меня о своем молчании. Я уже давно думала о своем, когда на ум неожиданно пришла посторонняя мысль.

– Знаете, что, дорогой идзимн? – Мой взгляд проник сквозь агрессивное плетение льйини локарна. – А ведь я могу перекрасить вас… То есть вернуть прежний окрас. – Я припомнила увиденных на улицах инсектоидов.

Но мое предложение не нашло ожидаемого отклика, Маха лишь едва качнул антеннами.

– Благодарю вас, лайнере Лиссанайя, но, боюсь, все не так просто, любой плетун может сделать это, но изменения коснулись Льйи Тайги, а манипуляции с этими сферами поддаются очень немногим. Будем надеяться, что, удовлетворив свое любопытство, лиоры дознаватели позволят мне встретиться с профессорами Академии.

Моего сочувствующего кивка оказалось достаточно для его привыкшего к самоистязанию темперамента. Измененной ауры локарна я точно не решусь коснуться.

На следующий день после завтрака я не вернулась в постель, так как чувствовала в себе достаточно сил, чтобы остаться в гостиной и поиграть с кагаршем. Неожиданно в комнате появился мой тюремщик, не иначе он просочился в щель под дверью, потому что ни единого звука от порога я не слышала.

– Следуйте за мной, лайнере, у вас назначена встреча с дознавателем.

– Э…

– Можете взять с собой своего друга.

– А?..

– Нет, как-то специально одеваться для этого не требуется.

– Ну а…

– Личность дознавателя не является секретом, это принц Меаранатового Дома. – Дроу в балахоне невозмутимо ожидал, пока в моей голове сформируется очередной вопрос.

Непостижимо, как он это делает?! Уголок губ тюремщика дрогнул, как от сдерживаемой улыбки.

– Это профессиональная тайна, лайнере, если у вас закончились вопросы, я готов проводить вас.

Подхватив челюсть и Рюша, я последовала за ним. Невероятно, его льйини оставались абсолютно неподвижны, и, готова поклясться, он не касался моих!

Мы поднялись на виток и вошли в одну из дверей. Обстановка комнаты, оказавшейся за ней, была настолько странной, что мои брови поползли вверх. Дроу велел ждать и ушел, снова оставив меня одну. Интерьер больше подошел бы для какого-нибудь борделя, на худой конец, одного из салонов Мулен Руж, что-то я повторяюсь. Вся отделка стен, пола, потолка, шторы были различных оттенков красного. Причем шторы обрамляли те же стены, затянутые пурпурной тканью, на полированном темно-бордовом полу прямо посередине комнаты стоял стол и стул с резными ножками. И сиденье стула, и крышка стола были обиты ярко-красной чешуйчатой кожей. Создавалось впечатление, что прежнюю мебель вынесли и поставили то, что первое подвернулось под руку.

Я отогнала мысль о том, что, возможно, красный цвет выбран исключительно из практических соображений. А стол предназначен вовсе не для письма. Пыточных орудий, правда, на нем не обнаружилось, вместо них там лежала стопка чистых листов пергамента и графитовые палочки. Послонявшись из угла в угол и обнаружив, что дверь все-таки заперта, я решила присесть, потому как ожидание, похоже, затягивалось. Вот они, венценосные особы! А как же точность – вежливость королей? Хотя есть вероятность, что это меня привели гораздо раньше положенного времени или у них так положено – ждать. Это я умела, хоть страшно не любила.

– Любопытный у вас дружок, – с порога начал принц, опуская приветствие.

От неожиданности я чуть не выронила спящего Рюша, которого катала в ладонях. Похоже, что незаметно подкрадываться и пугать свою жертву является у них семейной чертой.