Текст книги "Невеста с Бесовского места"

Глава 6

Разговор с Наташей весь день не выходил у меня из головы. Около шести она прибежала на кухню и решительно дернула меня за рукав:

– Пойдем, я хочу тебе кое-что показать.

– Извини, скоро придут гости. Давай позже.

– Нет. Сейчас! – Девочка топнула ногой, но я не успела рассердиться, так как она протянула жалобно: – Ну, на секундочку, ну, что тебе стоит? У тебя все готово, а потом я помогу тебе накрыть на стол.

– Хорошо, – сдалась я. – Только недолго.

Мы поднялись по широкой лестнице на второй этаж и свернули направо. Прошли мимо кабинета, обставленного тяжелой мебелью позапрошлого века, миновали две двери, ведущие в спальни. В конце длинного коридора было окно, выходящее в сад, перед дверью слева от окна Наташа остановилась и принялась сосредоточенно рыться в кармане, то и дело беспокойно оглядываясь. Нетрудно было догадаться, что девочка заявилась сюда без спроса. В этом доме меня уже ничего не удивляло, даже то, что хозяйская дочь не может ходить, где вздумается. Просто какой-то замок Синей Бороды.

Наконец Наташа справилась с замком. Проникшись атмосферой тайны, я ожидала, что раздастся протяжный скрип, но внушительная дверь отворилась беззвучно на хорошо смазанных петлях.

Комната, куда мы вошли, казалась огромной, но, наверное, была бы еще больше, если бы не многочисленные стеллажи и витрины, занимающие все стены от пола до потолка. Наташа жалась ко мне, а я во все глаза смотрела по сторонам. Передо мной был настоящий музей.

Музей кукол…

Мой бывший хозяин – Антон Чвокин – попав сюда, свихнулся бы от переизбытка эмоций. Куклы смотрели на меня со всех сторон. Карие, голубые, зеленые глаза повсюду, неподвижные и настороженные. Середину комнаты занимала отдельная экспозиция кукольных домиков. Ничего подобного мне прежде видеть не доводилось.

Я посмотрела на Наташу. Она стояла не шелохнувшись. Девочка не побледнела и не покраснела, но мне было ясно, что она сильно испугана. Казалось, даже воздух вокруг нее наполнился страхом.

– Так вот почему ты не любишь кукол! – догадалась я. Наташа быстро закивала головой. – А зачем ты привела меня сюда?

Девочка пожала плечами. Чтобы успокоить ее, я сказала нарочито беззаботным тоном:

– А, по-моему, они совсем не страшные. Даже красивые. Посмотри!

Я взяла с полки одну игрушку – деревянную головку японской принцессы с прекрасными густыми черными волосами и огромными миндалевидными глазами. Кукла была старинная, раскрашенная вручную и явно использовалась для театра. Тела у марионетки не было, изящная головка насаживалась прямо на длинную рукоятку, из которой выступал маленький рычажок с привязанной к нему веревкой. Сколько кукловодов держало ее в руках, прежде чем она попала в этот музей? Я провела пальцами по гладкой, будто полированной, поверхности палки, выступающая часть неожиданно подалась и слегка сдвинулась вверх. Наташа вскрикнула и отпрыгнула в сторону. Я взглянула на то, что ее испугало – на головку принцессы – и невольно вздрогнула. Кукла оказалась с секретом: скрытый в поручне механизм превратил красавицу в чудовище: прекрасные глаза закатились и налились кровью, на голове выросли рожки, вместо аккуратного ротика появилась оскаленная пасть, утыканная острыми клыками.

– Ну и жуть, – не сдержалась я, поспешно возвращая куклу на место. Наташа явно вздохнула с облегчением. – Все равно это всего лишь кукла. – Попытка подбодрить девочку провалилась: она часто, прерывисто дышала и явно жалела о том, что пришла. Мне оставалось только гадать, с какой целью малышку так запугали? Неужто лишь для того, чтобы кроха даже думать не смела о том, чтобы зайти в эту комнату и не могла по неосторожности испортить ценные экспонаты? Для меня в данном случае цель не оправдывала средства. Психика родной дочери в любом случае дороже каких-то – пусть редких и дорогих – игрушек.

На глаза мне попалась другая кукла, на вид совершенно безобидная. Пухлая малышка в нарядном кружевном платьице и плаще с капюшоном, из-под которого выбивались пышные белокурые локоны. Личико куклы было настолько умильным, что я решила показать ее Наташе. Но снова ошиблась. Едва девочка решилась взять игрушку в руки, как ее голова повернулась вокруг своей оси. Из-под капюшона выглянуло совершенно другое лицо – искаженное гримасой ужаса. Наташа – с почти таким же выражением на собственном лице – отшвырнула куклу в дальний угол и, кажется, приготовилась зареветь.

– Пойдем отсюда, – жалобно попросила она.

– Конечно милая, – рассеянно ответила я, внимательно оглядывая зал. До меня начал доходить принцип, по которому Сальников подбирал свою коллекцию. Похоже, это были не просто старинные куклы. Его интересовали необычные экземпляры. Я всерьез задумалась, все ли в порядке с головой у моего нового хозяина.

Наташа настойчиво потянула меня за руку.

– Подожди, – попросила я. – Нужно вернуть куклу на место, иначе отец догадается, что кто-то был в его музее. Если хочешь, можешь выйти отсюда и подождать снаружи.

Наташа отрицательно покачала головой, и я вдруг догадалась, что она боится пройти несколько шагов до двери одна. Я сжала ее ледяную ладошку в своей руке, и мы вместе пошли за куклой.

Девочка запулила игрушку с такой силой, что двуликий пупс отлетел в дальний, самый темный угол огромной комнаты. Сюда не доходил свет из окон, а верхнее освещение мы предусмотрительно не включали. Я нагнулась, чтобы отыскать злополучную куклу и не удержалась от судорожного вздоха, когда из темноты проступили очертания бесформенной кучи.

– Что это? – не удержалась я. Я не ожидала ответа от перепуганной девочки, но она неожиданно заговорила:

– Этих можно не бояться. Они мертвые. Видишь? – Наташа наклонилась, не выпуская моей руки, и подобрала с пола голову куклы с длинными русыми волосами. Мурашки пробежали по моему телу, когда кукла глянула на меня пустыми глазницами.

– Похоже, они скончались под пытками, – пробормотала я, глядя на обезглавленные кукольные трупики с переломанными ногами. Кто это их так?

– Папа. В них вошла душа и поэтому их пришлось уничтожить, – спокойно пояснила девочка, вертя в руках безглазую кукольную голову.

– Это папа тебе рассказал такую глупость?

– Нет, дедушка.

– Интересный у тебя был дедушка.

– Почему был? Он и сейчас есть.

– Ой, прости! А где он живет?

– Здесь.

Я с опаской покосилась на Наташу. Похоже, девочка начинает заговариваться. Смышленый ребенок правильно истолковал мой взгляд и вдруг звонко рассмеялся. В гулком зале детский смех прозвучал как-то зловеще.

– Ты такая забавная! Думаешь, я сошла с ума?

– Что ты! Мне и в голову такое не приходило, – соврала я.

– Я не сумасшедшая. Дедушка живет в своем собственном домике. Он очень старый и очень боится умереть. С ним живет медсестра, которая за ним присматривает, готовит специальную еду, дает лекарства и все такое.

– Но почему он не приходит в этот дом?

– Не хочет, наверное, – пожала плечами Наташа. – Он ни с кем не общается. Только со мной и с бабушкой иногда. Я его навещаю, но не часто. Мама не разрешает. А сам дедушка из дома почти не выходит. Только ночью, или когда его никто не видит.

Так вот кого я видела в саду. Тот мужчина в халате, который, завидев меня, бросился наутек – это Наташин дедушка! Похоже, и он тоже не в себе. Просто филиал сумасшедшего дома!

– Час от часу не легче… Ладно, пошли отсюда. – Я подхватила с пола куклу и, почти волоча за собой вяло перебирающую ногами Наташу, быстро направилась к выходу. По пути я приткнула пупса на стеллаж, мне не хотелось оставаться здесь ни секундой дольше. Но меня поджидал еще один сюрприз. Пробираясь среди витрин, я неловко задела плечом полку, конструкция пошатнулась, и на меня что-то свалилось с самого верха. Что-то тяжелое и пыльное упало к моим ногам. Не успев затормозить, я споткнулась и чуть не упала.

– Черт побери! – негромко выругалась я, потирая ушибленное колено.

– Это что-то новенькое, – прошептала Наташа. Я виновато оглянулась, устыдившись собственной грубости, но девочка смотрела не на меня, а на то, что лежало у наших ног. Что-то знакомое. Зеленое. Бархатное. Большое.

Это была она. Та самая кукла, которую я нашла на ступеньках магазина в тот день, когда лишилась работы. Этого не могло быть, но это было так. Куклу явно реставрировали: краски лица стали ярче, руки – гладкими, волосы расчесали и теперь они лежали аккуратными локонами.

Мне вдруг почудилось, будто кукла шевельнулась. Ее длинная вялая рука скрывала часть лица, но мне показалось, что кукла за нами подглядывает. Взгляд был хитрый и злобный.

Глава 7

Через три дня на моей кухне неожиданно возник Игорь Владимирович. Сказать, что после всего, что я узнала, он вызывал у меня неприязнь, значит, ничего не сказать. Многочисленные странности хозяина отдавали патологией, и потому его визит восторга у меня не вызвал. Однако правила игры ко многому обязывали, и я всем своим видом выразила готовность исполнить любые пожелания. Я все еще ожидала распоряжений касающихся предстоящего свадебного обеда, но он заговорил о другом.

– Не могли бы вы, Катя, оказать мне услугу? – начал Сальников подозрительно вкрадчиво.

– Конечно.

– Вообще-то, это не входит в круг ваших обязанностей… – Что-то он слишком долго раскачивается. Не иначе, задумал каверзу. Однако просьба на первый взгляд оказалась невинной: – Сегодня, пожалуйста, приготовьте на обед еще несколько блюд.

– Будут гости?

– Нет-нет! Это для члена семьи. – Он протянул листок. Я бросила беглый взгляд на меню, больше всего подходящее для кормления грудного младенца и удивленно подняла брови: – Кто-то заболел?

– Не совсем так, это для моего отца. У него, понимаете ли, особое питание. Диета.

Я немного растерялась, не зная, как себя вести. Вообще-то, не предполагалось, что я в курсе относительно того, что в усадьбе проживает отец хозяина. Поэтому я попыталась изобразить удивление:

– Ваш отец собирается вас навестить?

Сальников так пристально посмотрел на меня, что я тут же пожалела о своих жалких потугах превзойти Сару Бернар. Актриса из меня всегда была никудышная.

– Отец живет в домике на территории усадьбы. Он очень пожилой человек и у него свои причуды, – спокойно ответил Игорь Владимирович. – В частности, он любит уединение. Поэтому мы его не беспокоим. За отцом обычно ухаживает сиделка, но ей срочно понадобилось уехать, так что вам придется ненадолго взять на себя часть ее забот. – Сальников протянул мне ключ, который все время вертел в руках. – Вот, откроете входную дверь… Отец никого не пускает в свою спальню. Поэтому просто оставьте поднос на столике у входа, я потом пошлю Люсю убрать посуду.

Выслушав распоряжения, я ожидала, что Сальников немедленно уйдет, но он вдруг посмотрел на меня каким-то новым, особым взглядом, и неожиданно сказал:

– Вам очень идет это платье.

Краска бросилась мне в лицо. Я не вчера родилась, и могу отличить, когда в голосе мужчины появляются особые нотки, но от Сальникова ничего подобного не ожидала. К счастью, он не стал дольше задерживаться и на этот раз действительно ушел.

Вот это фокус! – думала я, прижимая холодные руки к горящим щекам. Собственно говоря, в том, что на меня обратили внимание как на женщину, не было ничего экстраординарного. Покажите мне, ради бога человека, который сказал, что все мужчины терпеть не могут толстушек и сходят с ума только от молоденьких. Покажите мне его, потому что мне есть, что ему сказать. Но заигрывания человека, у которого через три дня состоится собственная свадьба с юной особой, приведенной в дом при наличии живой жены – это за гранью моего понимания. Этот Сальников тот еще тип!

Гостевой домик находился на западной окраине участка, посреди небольшого яблоневого сада, что придавало ему слегка заброшенный, даже зловещий вид. Но не это обстоятельство повергло меня в изумление. Интуиция историка со стажем, подсказывала мне, что этот дом имеет, как минимум, двухвековую историю. Больше того, построен он явно не в России. Как мог попасть сюда старинный европейский особняк, оставалось только догадываться. При ближайшем рассмотрении мои догадки только подтвердились – этот домик перевезли сюда из Европы, а потом заново собрали. Глобальность затеи не могла не вызвать уважения. Это ж сколько денег угрохали?

Замок открылся легко. Придерживая дверь плечом, я осторожно внесла поднос и, как было велено, поставила его на столик слева от двери. Внутри просторного, аскетически обставленного холла витал кисловатый запах, который всегда бывает у старого камня. Дубовые стропила под потолком были непривычно толстые и крепкие для того, чтобы считаться живописными. Сквозь маленькие окна едва проникал слабый свет. Спертый воздух отдавал сыростью. Здесь было так тихо и мрачно, что невольно хотелось понизить голос. Правда, мне лично говорить было не с кем.

Неожиданно над моей головой раздались осторожные шаги. Дверь открылась и снова закрылась. Слышно было, как щелкнул замок. Я с опозданием посмотрела по сторонам. На второй этаж вела старинная железная лестница, напоминающая костяк тиранозавра. Похоже, за мной подглядывали именно оттуда.

Это место мне совсем не нравилось, и я поспешила убраться из негостеприимного дома. Новое место работы напрягало все больше. Я уже всерьез подумывала о том, чтобы все бросить и подыскать что-нибудь поспокойнее. Тем более, что с воцарением в доме новой хозяйки мое положение могло только ухудшиться. Заметив каменную скамью, я решила присесть ненадолго, чтобы обдумать свое положение.

В этой части сада росли кусты боярышника, которые надежно скрывали мое убежище. Отличное место, чтобы хорошенько подумать без свидетелей.

Но сосредоточиться мне не дали. Из-за темных низких кустов донесся звонкий смех и детские голоса. В одном я без труда распознала Наташу, второй голос был мне незнаком. Обрадованная тем, что у Наташи наконец-то завелась подружка, я привстала со своего места и, стараясь не шуметь, выглянула из своего укрытия. Девочки играли в догонялки на большой круглой поляне. Заходящее солнце мягко золотило розовые кусты и густую траву.

Вторая девочка оказалась невероятно хорошенькой глазастой блондинкой, только чересчур бледной. Ее длинное батистовое платье с высокой, по последней моде, линией талии не слишком подходило для подвижных игр, но девочка лихо подхватывала его на бегу обеими руками.

Под моей ногой затрещали ветки. Незнакомка, заметив меня, вздрогнула и бросилась, было, наутек, но Наташа успела схватить ее за руку и подвела ко мне. Личико девочки раскраснелось, волосы разлохматлись и выбились из аккуратных хвостиков, но мне она куда больше нравилась именно такой.

– Познакомься, это Лилибет! – выпалила Наташа. Глаза ее искрились счастьем.

– Привет! – улыбнулась я новой знакомой. – Какое красивое необычное имя.

Лилибет смутилась еще больше. Она смотрела на меня во все глаза. Потом вдруг спросила:

– Почему необычное?

Я слегка опешила.

– Ну, не знаю, никогда такого не слышала…

В глазах Лилибет неожиданно блеснули слезы. Она вырвала свою руку и, ни слова не говоря, унеслась прочь, в глубину сада.

– Ну вот, ты ее расстроила, – огорчилась Наташа. – Я ее догоню.

Через несколько минут девочка вернулась.

– Ее там нет. Как сквозь землю провалилась. Не понимаю, куда она могла убежать?

– Не переживай. Твоя новая подружка еще вернется. А кто она такая?

– Не знаю. Просто девочка. Она пришла в наш сад и мы познакомились.

– А где она живет?

– Ну, ты прямо как мой отец. – Нахмурилась Наташа. – Какая разница? Так здорово, что есть с кем играть. У меня никогда не было подруг.

Я почувствовала себя виноватой. В самом деле, нельзя быть такой подозрительной, тем более, что Наташа так рада новому знакомству. В конце концов, девочки играли прямо возле дома, и с Наташей не могло случиться ничего дурного.

О посуде я вспомнила только вечером, когда за окном уже стемнело. Люся уже ушла домой, так как завтра ей полагался выходной день, и как обычно, забыла о просьбе хозяина. Придется самой тащиться в гостевой домик и забирать грязные тарелки, иначе завтра мне попадет не только от Сальникова, но и от вернувшейся сиделки.

Тащиться в темный угол сада мне совершенно не хотелось, но выбора не было. Накинув куртку, я вышла.

В этот раз ключ мне не понадобился: дверь в гостевой домик стояла нараспашку. Немного удивившись, я быстренько собрала посуду и тронулась в обратный путь. Даже мой злейший враг не назвал бы меня истеричкой. И все же бывают моменты, когда нервы сдают. Сейчас был именно такой момент. Мне потребовались усилия, чтобы сделать то, что я сделала. Ноги с трудом несли меня прочь от освещенных окон, в темноту.

За каждым кустом мне чудилась опасность, и никакие уговоры не помогали. Если бы не тяжелые тарелки, я припустилась бы бегом, хотя в последний раз бегала, кажется, в третьем классе, на уроке физкультуры.

Стоит ли удивляться, что когда на тропинку из кустов выскочил человек в длинном фланелевом халате и тапочках на босу ногу, я завизжала во всю силу своих неслабых легких. Тарелки попадали в траву.

– Разбились? – с интересом спросил меня незнакомец, не обратив внимания на мой истошный визг.

Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Старик оказался не так страшен, как я думала. Может, он и был слегка чокнутым, но с первого взгляда это было не заметно. По крайней мере, смотрел он вполне осмысленно и даже сочувственно.

– Ты кто? – миролюбиво спросил он.

– К-Катя. Кухарка.

– Так это ты сегодня стряпала? – Он явно обрадовался, хотя я его восторга не разделяла. – Золотая ты девка, Катерина! Славно готовишь. Не то, что эта Ленка. Не суп – вода. Тьфу!

– С-спасибо, – выдавила я, понемногу приходя в себя.

– Нема за шо! – отмахнулся дед. – Пойдем со мной, что покажу!

Я не горела желанием идти куда-то в ночь с этим типом, о чем немедленно проинформировала дедулю, но он пропустил мои слова мимо ушей, намертво вцепившись в мою руку костлявой лапой, как ястреб в жалкую мышь. Перехватив мой взгляд, старик хихикнул:

– Тарелки брось, ерунда! – При этом он шустро отпихнул тапком осколки в придорожную траву и поволок меня за собой напрямик через кусты. Мысленно попрощавшись с родными и близкими, я вяло перебирала ногами, едва поспевая за шустрым дедушкой.

Тем временем старик завел меня в самую чащу и, подойдя к одному из деревьев, хитро и многообещающе мне подмигнул, приложил палец к губам, а потом неожиданно хлопнул по стволу большого раскидистого вяза. В земле у моих ног открылся неприметный люк, замаскированный дерном, и обнаружился спуск в подземный бункер, построенный по всем правилам военной науки.

В уютной комнате было комфортно: диванчик, стол со стульями, книжные полки, в углу – что-то вроде сейфа, по крайней мере, металлическое и в заклепках. На столе стояли тарелки с бутербродами, в кружке дымился горячий чай. Так-так-так, похоже, дедуля просто потешается над прислугой, заставляя ее готовить себе трудоемкие протертые супчики, а сам втихаря балуется буженинкой. Интересно, куда он девает положенный ему обед? Спускает в унитаз или выливает в форточку?

Старик подтащил меня к какой-то конструкции, пихнул в спину и приказал:

– Смотри сюда!

Я покорно уставилась в некое подобие большого бинокля. Может, это как-то по другому называется, но мне пришел на ум «перископ». Устройство, расположенное глубоко под землей, позволяло видеть двор особняка, как на ладони. В данный момент я могла наблюдать, как Игорь Владимирович весьма недвусмысленно оказывал знаки внимания своей будущей жене, укрывшись за густыми кустами сирени. От увиденного краска залила мои щеки. Старик тут же отпихнул меня в сторону, и сам приник к перископу.

– Ты только глянь на них! – зашипел он. – Похабники!. Тунеядцы! Ждут не дождутся, когда сдохну и все им достанется. А вот фиг вам! – он сунул мне под нос костлявую фигу. Прищурился. – Ты девка хорошая. Хочешь, им назло все тебе отпишу? Хочешь?

Я не хотела. Поняв, что старик заговаривается, я мечтала только об одном: убраться отсюда по добру, по здорову. Старик не стал меня удерживать. Он вдруг как-то сник и позволил мне уйти.

В доме моего отсутствия не заметили. Помня о том, что я увидела в «перископ», меня это не удивило.

Глава 8

Похоже, что пребывание в этом доме начало оказывать на меня свое пагубное влияние. Предчувствие беды стало неотвратимым. Несмотря на то, что глаза слипались, я никак не могла заставить себя подойти к выключателю и выключить свет, а, сделав это, почувствовала себя замурованной в темноте. Привычные предметы обстановки приняли жутковато-уродливые формы. Мне слышались шорохи, осторожные шаги. Нужно было всего лишь дойти до кровати, но я все медлила: вдруг там, в углу есть что-то, чего я не вижу, потому что отвернулась?

Короче, полный бред.

В постели я продолжала ворочаться, а тьма становилась все тяжелее. Тщетно я уговаривала себя не быть кретинкой, талдыча, что весь дом мирно спит. Мне самой страшно хотелось спать и я, наверное, уснула, но словно в тумане продолжала слышать какие-то необычные призрачные голоса, чувствовать, как колеблется воздух от их движения.

Мне показалось, что кто-то потряс меня за плечо. Я с трудом разлепила веки. В комнате было смертельно холодно. В комнате была я одна, но чье-то прикосновение казалось таким реальным, что я пристально огляделась по сторонам.

Никого. Только какой-то шум. Похоже, он исходит откуда-то снизу. Моя комната находится под самой крышей, так что подо мной два этажа.

Неясный шум повторился. Я осторожно поднялась и, стараясь двигаться бесшумно, не задевая мебели, прокралась к двери и прислушалась. Часы слева от входа показывали четверть третьего. Глубокая ночь, на минуточку. Интересно, кто там колобродит?

Моя спальня располагалась примерно посередине коридора, недалеко от лестницы. Я повернула ручку и, придерживая ее, постаралась бесшумно отворить дверь. Вытянув шею, как улитка из домика, я смогла рассмотреть целый пролет лестницы. Там, разумеется, не было ни души. Но какая-то возня снизу стала отчетливее. Похоже, кто-то орудует на втором этаже. На секунду мелькнула бредовая мысль, что в дом забрались воры. Но я отогнала ее. Не то, чтобы в доме было нечего красть. Просто я уже имела удовольствие видеть охрану у ворот – мимо них и муха не проскочит.

В носу защипало. Только сейчас я поняла, что в воздухе запахло дымом. Ничего себе! Только пожара нам не хватало! Забыв об осторожности, я кубарем скатилась с лестницы. Повсюду было темно. Только из-под двери в конце коридора на втором этаже пробивался свет. В узком луче зловеще клубился дым, который полз в мою сторону. Дым стелился по полу, причудливо извиваясь, как белесый призрачный осьминог, распустивший свои щупальца.

Я уже совершенно четко слышала шум за дверью комнаты: легкое шарканье, будто передвигали какую-то легкую вещь, потом скрип – два или три раза, затем раздался звон бьющегося стекла.

Раздавшийся затем вопль ужаса разбудил бы даже принявшего снотворное. Женский голос ударил мне по нервам, как будто хлыстом. Я больше не думала. Я бросилась к дверям, уже зная, что это за комната. Там был кукольный музей, но даже это знание не могло меня остановить.

Первое, что я увидела перед собой, ворвавшись в комнату – лицо Татьяны. Оно было совершенно белым. Едкий дым быстро наполнял огромный зал. Дышать было практически невозможно. Тяжелые занавеси на окнах уже занялись, и огонь бодро карабкался к потолку. Под ногами хрустело битое стекло.

Стало невыносимо жарко. Я попыталась схватить Татьяну за руку, чтобы вытащить из комнаты, но она отшатнулась и бросилась вглубь помещения. Из-за дыма я не могла ее разглядеть.

К счастью, коридор уже наполнился голосами. В музей один за другим ворвались домочадцы. Впереди всех, завязывая на ходу пояс халата, ввалился сам Сальников с перекошенным от ярости лицом. За ним робко жалась Карина в прозрачном пеньюаре. Сзади подпирали еще несколько человек, очевидно, кто-то из прислуги. Последней подоспела Розалия Львовна. В спешке она забыла нацепить накладную косу, и ее собственные жидкие волосенки топорщились во все стороны.

– Там Татьяна! – Прокричала я. – Помогите ей! Она может сгореть!

Но Сальников, будто не слыша меня, стоял и раскачивался из стороны в сторону, прижав руки к груди и тихо подвывая.

Слава богу, пожарные подоспели вовремя. Их расторопность поразила меня до глубины души. Уже через пару минут после того, как я подняла тревогу, во дворе раздался вой сирены. Через десять минут все было кончено. Никто не пострадал. Татьяна была неопытным поджигателем. Как объяснил нам начальник пожарного отряда, она запалила занавеси, но огонь так быстро разгорелся, что она испугалась и не смогла довести до конца задуманное.

Сама Татьяна отделалась легким испугом и парой ссадин. Куда страшнее был гнев, который обрушил на ее голову бывший муж.

– Таких как ты, душить надо! – орал он, топая ногами. – Тварь! Убожество! Убить тебя мало!

Татьяна, рыдая, съежилась в кресле и только закрывала лицо руками, защищаясь от его слов, как от ударов.

В разных углах комнаты затаились Карина и Розалия. Друг на друга они старались не смотреть.

– Чтоб духу твоего здесь не было! – продолжал бушевать Игорь Владимирович. – И мамашу полоумную с собой забери. Зажрались! Обнаглели совершенно, сидя на моей шее!

Татьяна, словно побитая собака, приподнялась с места.

– Куда?! – пригвоздил ее Сальников.

– Собирать вещи.

– Сидеть! Пойдешь, когда я скажу! Вещи она собирать вздумала. – От его истерического смеха у меня заложило уши. – А что здесь твое? Ничего не получишь! Уйти вздумала? Не выйдет! – возопил он, позабыв, что минуту назад сам гнал ее из дому. – Послезавтра моя свадьба. И ты, и твоя мамаша будете пить за мое здоровье и улыбаться!

– Нет! – вскрикнула Татьяна. – Я не могу. Отпусти меня, не мучай!

Поняв, что нащупал самое больное место, садист окончательно распоясался:

– Сделаешь, как я скажу! – приказал он. – А ослушаешься, никогда дочь не увидишь.

Татьяна снова разрыдалась. Смотреть на это было выше моих сил. Стараясь не привлекать к себе внимания, я потихоньку выбралась из комнаты. Проходя по коридору мимо распахнутых настежь дверей музея, я машинально взглянула внутрь. Обгоревшие занавеси уже убрали. Кроме запаха гари, почти ничего не напоминало о недавнем пожаре. Куклы, как ни в чем ни бывало, сидели ровными рядами на своих полках и равнодушно пялились в пустоту.

Глаз зацепился за какое-то несоответствие. На стеллаже прямо напротив двери в ряду кукол зияла пустота. Не веря своим глазам, я решилась зайти в комнату, чтобы проверить свою догадку. Так и есть. Одной куклы не хватало.

Моя старая знакомая в зеленом бархатном плаще исчезла.

* * *

– Извините, я больше не могу у вас работать. – Я старалась, чтобы мой голос звучал уверенно, но на всякий случай втянула голову в плечи.

Однако, непредсказуемый Игорь Владимирович, получивший с утра вместо завтрака мое заявление, отчего-то не спешил метать громы и молнии. Покосившись на его лицо, я обнаружила лишь скорбную мину и вполне соответствующую случаю растерянность. Мне даже стало неловко. Тем временем Сальников сложил бровки домиком, сложил на груди короткие ручки и простонал:

– Дорогая моя, вы меня убиваете!

– Да нет же! – совсем стушевалась я. – Мне легко найти замену.

– Никогда! – патетически воскликнул он. – Никто вас не заменит!

– Готовить может любая женщина, Тем более, за такую зарплату.

– Вам мало денег? – встрепенулся Игорь Владимирович, неправильно истолковав мои слова. – Так я добавлю! Хотите прибавку? Сколько? Я готов обсудить это немедленно.

– Да ничего я не хочу. – Я начала терять терпение. – В том числе и работать в этом доме.

– О, но моя свадьба! – простонал Сальников. – Кто же приготовит обед?

– Повар в ресторане, – буркнула я.

– Что вы! Какой ресторан? Кризис в стране, – проявил мой хозяин политическую подкованность. – Только скромный ужин для своих. Всего-то человек десять, не более.

– Тем более, – пожала я плечами. – На десять человек приготовить нетрудно.

– Вот и приготовьте, голубушка! Я в долгу не останусь.

Разговор пошел по второму кругу. А потом и по третьему. Сальников решил взять меня измором. Я уже хотела заявить напрямую, что он меня достал до самых печенок, но тут вдруг сообразила, что званый обед – один из немногих случаев, когда Игорь Владимирович слопает все, что я ему подам. Соблазн приготовить ему каких-нибудь гусениц был велик.

Конец нашим дебатам положила, как ни странно, Карина. Материализовавшись на кухне, она нырнула в холодильник, налила себе стакан томатного сока и буркнула, ни на кого не глядя:

– Да найми ты ей помощницу, и все дела.

Сальников ухватился за новую возможность обеими руками. А я… я уже устала спорить. Понимая, что четвертого раунда мне не выдержать я согласилась приготовить праздничный стол, – тем более, что до банкета оставались считанные дни, – а после свадьбы меня отпустят на все четыре стороны.