Текст книги "Секрет бессмертия тамплиеров"

Глава 7

Чем ближе мы подъезжали к вилле Тонье, тем сильнее меня охватывало беспокойство. На душе было тоскливо и муторно. Не понимаю, откуда взялось это чувство.

У тебя просто разыгралось воображение после всех этих баек, убеждала я себя. Ты сидишь в шикарной машине, в обществе потрясающих мужчин, за окном – мирный сельский пейзаж. Я посмотрела в окно. В самом деле, ровные зеленые склоны, покрытые сочной травой, и цветущая дикая вишня, освещенная ярким солнцем, казались сказочно, неестественно прекрасными. Если бы я не видела это собственными глазами, то не поверила бы, что может существовать такая красота. Но неприятное ощущение надвигающейся катастрофы не проходило.

– Мы почти у цели, – весело сообщил Гарик, когда машина свернула на густо обсаженную вековыми деревьями подъездную аллею. Гигантские кроны давали такую густую тень, что, несмотря на солнечный день, здесь было темно, почти как ночью.

Наконец автомобиль остановился возле массивных чугунных ворот, но, кроме разросшихся кустов, за ними не было видно ничего интересного. Гарик ловко выскочил из машины, подошел к воротам и потянул одну створку на себя. Она с громким скрипом подалась, ворота оказались не запертыми.

Я почувствовала, как у меня перехватило дыхание, когда машина медленно тронулась вперед.

Всю дорогу я пыталась представить себе, что именно увижу, но действительность превзошла мои ожидания. Когда густые заросли орешника расступились, моим глазам предстал самый настоящий замок. Трудно было поверить, что он был построен всего лишь в прошлом веке. Не знаю, кто назвал это сооружение виллой, это был именно замок. Вообще-то дом был не таким уж большим, всего лишь двухэтажным, если не считать нескольких надстроек, прилепившихся к огромной покатой крыше.

Мы выбрались из машины, и я наконец смогла как следует рассмотреть здание. В самом центре и по бокам возвышались три огромные башни с зубчатым верхом, напомнившие мне шахматную фигуру, кажется, она называется ладья. Два ряда огромных окон и крытая галерея вдоль второго этажа соединяли башни между собой. Стены из серого камня кое-где потрескались и облупились, но сильно разросшийся дикий хмель плотно опутывал их, скрадывая недостатки. Окна первого этажа были почти неразличимы за кустами жасмина, усыпанного белыми, благоухающими, необыкновенно крупными цветами.

– Как красиво! – тихо воскликнула я, не в силах скрыть восхищения, но Артур, стоявший достаточно близко, расслышал.

– Благодарю, – произнес он. Прохладная интонация напрочь лишила его слова даже намека на тепло.

Я сжалась, как улитка, получившая укол иголкой. Все ясно, он, видимо, считает, что я не имею никакого права восхищаться его домом. А поблагодарил просто из вежливости.

Я упрямо сжала губы. Ну и черт с тобой! Ни за что не буду расстраиваться!

Мы подошли к центральному входу. Артур передал Гарику ключ, и тот принялся открывать тяжелые дубовые двери. Ритка пританцовывала на месте от нетерпения, то и дело заглядывая ему через плечо. Гарик воспринимал это стоически, а Артур наблюдал за обоими с неизменной насмешливой улыбкой.

– Ну что, не открывается? – спросила Ритка, хотя и так было ясно, что замок заело.

– Артур, тут что-то не так. Может, сам попробуешь? – обернулся Гарик к другу.

Я ожидала, что Артур не захочет пачкать рук, так как давно поняла, что Гарик в их дуэте является чем-то средним между компаньоном и мальчиком на побегушках. Но хозяин зáмка молча шагнул вперед и попытался справиться с капризным замком. Его попытки были также тщетны. У меня даже появилась надежда, что наша сегодняшняя экскурсия закончится, так и не начавшись.

Тем временем Артур вытащил ключ и стал внимательно рассматривать замочную скважину.

– Странно, – произнес он с удивлением. – В прошлый раз все прошло как по маслу… Смотри, Гарик, похоже, кто-то ковырялся в замке чем-то вроде отмычки. Видишь здесь эти царапины?

Гарик, присмотревшись повнимательнее, согласно кивнул.

– Что будем делать? Может, сгонять за агентом? Пусть сам возится, если не смог уследить.

– Попробуем в последний раз. Если не выйдет, тогда уж позовем агента. Извините, девочки, маленькие технические неполадки, – проговорил Артур, обращаясь к нам, и даже слегка улыбнулся.

Я услышала слабый щелчок и поняла, что моим надеждам не суждено было сбыться. Гарик, весьма довольный собой, уже распахнул перед нами дверь.

– Прошу, дамы и господа. Представление начинается.

Переступая порог этого дома, я подумала, что делаю величайшую ошибку в своей жизни.

Поскольку центральный вход располагался в башне, то холл выглядел, мягко говоря, мрачновато. В нем царили холод и сумрак, хотя снаружи было жарко и светло. Дневной свет не проникал сюда – в холле не было ни единого окна. Гарик щелкнул выключателем, зажегся свет, но его было явно недостаточно, чтобы осветить все темные углы. Холл напомнил мне центральный вокзал: такой же огромный и «уютный». В нос ударил запах плесени и сырости. Ну еще бы, ведь здесь никто не жил почти полвека. Мне не хотелось думать, почему прежние владельцы покинули это в общем-то престижное жилище. Я почувствовала легкий озноб – то ли от холода, то ли от жутковатой атмосферы замка.

Прямо напротив входа начиналась широкая лестница с выщербленными каменными ступеньками. Когда-то ее наверняка покрывал мягкий ковер, но сейчас перед нами был лишь голый камень.

Мы невольно держались поближе друг к другу. Даже мужчинам передалась неприятная атмосфера.

Осмотр дома занял у нас больше часа, и все это время у меня было такое чувство, что кто-то невидимый, возможно, следит за каждым нашим движением. Ощущение было настолько сильным, что я то и дело оглядывалась.

Комнаты сменяли друг друга, большие и маленькие, парадные и явно служебного характера, так что я в конце концов сбилась со счета. Когда-то дорогие, шелковые обои отстали от стен и потемнели. Вся мебель была покрыта чехлами – столы, стулья, разнокалиберные шкафы и диваны; зачехлены были даже картины.

Мы оказались в одной из комнат: судя по обстановке – это была столовая. Четыре огромных окна вдоль стены пропускали бы достаточно света, если бы не толстый слой пыли и грязи.

Ритка по-хозяйски подошла к окну и не без труда распахнула створки. В комнате стало намного светлее.

– Ого, смотрите-ка, какие картины! – воскликнул Гарик. – В прошлый раз я их не заметил.

Все посмотрели на противоположную от окон стену. Там в самом деле висели рядом два старинных полотна. Чехлов на них не было, точнее, они валялись на пыльном паркетном полу под картинами.

Я подошла поближе.

– Похоже, очень старые, – раздался за спиной задумчивый голос Артура.

– Да. Вот эта, например, была написана еще в четырнадцатом веке, – заметила я, не оборачиваясь.

– Ты так хорошо разбираешься в живописи? – Это открытие как будто удивило его.

– Что тут странного? – пожала я плечами. – Я – историк, поэтому разбираюсь не только в живописи, но и в мебели, архитектуре и многом другом.

– Извини, я не хотел тебя обидеть. Просто мне показалось, что ты еще школьница.

Я поняла, что он снова намекает на мое тщедушное телосложение, и, презрительно фыркнув, отодвинулась. Картина, о которой я говорила, представляла собой портрет пожилой женщины. Ее строгое, аскетичное лицо выдавало фанатичную религиозность, о том же говорило и совершенно закрытое платье, лишенное даже намека на украшения. Маленькие, глубоко посаженные глаза смотрели жестко и властно.

– Ну, чего ты там застряла? – подскочила ко мне Рита. – Дались тебе эти портреты. Один другого краше. Прямо Баба Яга и Кощей Бессмертный. Пойдем скорее.

– Подожди, – отмахнулась я, склонившись к тяжелой золоченой раме и пытаясь разобрать подпись под портретом женщины. Ритка, поняв, что без этого я не сдвинусь с места, сочла за лучшее помочь мне и тоже уставилась на полустертые буквы.

– Все ясно, – заявила она через минуту, – эту милую тетушку-людоедку звали Ида де Бланшфор. Имя красивое, а личико – дрянь. Ну, теперь ты готова? Неудобно заставлять мальчиков ждать.

Я с неохотой оторвалась от заинтересовавших меня картин и двинулась вслед за Ритой к дверям.

Глава 8

Оказалось, мальчики нас ждать не захотели – их голоса раздавались где-то далеко впереди.

Выйдя из столовой, мы оказались в узком коридоре с несколькими поворотами. В самом конце его я увидела круглое окно с разноцветными стеклами. Часть стекол была заменена на обычные, прозрачные. Должно быть, прежние разбились, а хозяева поленились искать цветные. Света сквозь окно проникало немного, и даже днем в коридоре было темно.

Я все еще размышляла о двух портретах. Имя мужчины я, к сожалению, прочесть не успела. Единственное, что бросалось в глаза – по времени написания картины разделяет по меньшей мере лет пятьсот. То есть портрет мужчины написан гораздо позднее. Кто эти люди? И почему картины повесили рядом? Логично предположить, что они приходятся друг другу какой-то родней. Почему бы и нет?

Помимо всего прочего, мне не давали покоя свежие царапины на замкé. Хозяин, по-видимому, не придал значения этому факту. Наверняка замки все равно будут менять. Но ведь кто-то явно пытался проникнуть в дом. Только ли пытался? Кто-то ведь сбросил чехлы? Ни Гарик, ни Артур этого не делали, тогда кто же? И зачем? Хотели украсть картины? Они, безусловно, ценные, особенно – портрет старухи, но если их собирались украсть, то почему оставили висеть на месте?

Все эти многочисленные вопросы без ответов носились в моей голове до тех пор, пока Ритка не вернула меня в реальность довольно бесцеремонным способом – просто пихнула локтем. Я очнулась и обнаружила, что мы стоим на пороге очередной комнаты. Это определенно была женская спальня. Здесь на мебели не было чехлов, и, несмотря на толстый слой пыли, мы смогли убедиться, что комната обставлена с невиданной роскошью, однозначно свидетельствовавшей в пользу того, что хозяйкой комнаты была дама.

– Шикарная красотка здесь проживала, – убежденно заявила Рита, рассматривая высокую резную кровать под бархатным балдахином.

– Почему именно красотка? – не поняла я.

– А ты как думала? Станет мужик вбухивать такие бабки во всю эту роскошь ради какой-нибудь уродины? Точно тебе говорю – она была красавицей.

Говоря это, Ритка пересекла комнату, ловко обогнув изящное трюмо с дорогим, похоже венецианским, стеклом, подошла к резному шкафчику и распахнула дверцы. Аромат жасмина наполнил комнату, его почувствовала даже я, хотя стояла довольно далеко, а Ритка так даже чихнула и принялась отчаянно тереть нос.

– Ты глянь, какие шмотки! – восторженно завопила Ритка, вытягивая из аккуратной стопки тончайшую ночную сорочку из прозрачного материала, вышитую бисером и мелким жемчугом.

– Положи на место, – строго сказала я. – Тебя разве мама не учила, что рыться в чужих вещах неприлично?

– Подумаешь, – фыркнула Ритка, бросая скомканную вещь обратно.

От сильного запаха жасмина у меня закружилась голова, и я подошла к окну, чтобы впустить в комнату немного свежего воздуха. Рассохшуюся раму прочно заклинило. Я толкнула посильнее, окно распахнулось и выскользнуло из моих рук. Потеряв опору, я почувствовала, как пол выскальзывает у меня из-под ног. Я услышала звон разбившегося далеко внизу стекла, испуганный вопль Ритки и судорожно вцепилась в каменный наличник. Подскочившая Ритка успела ухватить меня за подол сарафана и втянула обратно в комнату.

– Ты что, сдурела? Чуть не вывалилась! – испуганно заикаясь, выговаривала мне Ритка.

– Да все в порядке. Я же цела…

– Цела! – передразнила она, стараясь скрыть за притворной злостью свое волнение. – Без меня ты как слепой котенок – того и гляди вляпаешься в какое-нибудь дерьмо. Горе ты мое!

От страха я так сильно сжала пальцы, что только сейчас смогла разжать руку и с удивлением уставилась на свою ладонь.

– Ой, а это откуда? – спросила Ритка, разглядывая изящный золотой медальон с портретом юной светловолосой девушки.

Я сама понятия не имела, каким образом он оказался в моей руке. Должно быть, когда я уцепилась за карниз, вместе с каменной крошкой случайно ухватила и эту вещицу. Но каким образом она оказалась за окном?

– Похоже, золотой, – с уважением констатировала Ритка, я поспешила отобрать у нее медальон, который она уже пыталась попробовать на зуб.

– Ты чего? Я же только посмотреть, – заныла подруга.

– Тащишь в рот всякую гадость, – прошипела я. – Он же грязный. Разболится живот, где я тебе врача найду? Здесь тебе не Россия.

– Кто кричал? – громко раздалось с порога.

Мы обернулись. В дверях стояли Гарик и Артур.

– Да вот Антонина полезла открывать окно и чуть не кувыркнулась вниз. Еле поймала, – с готовностью пояснила Ритка.

– Ты серьезно? – забеспокоился Гарик и с тревогой посмотрел в мою сторону.

– Куда уж серьезнее. До сих пор сердце колотится как сумасшедшее!

Артур тем временем подошел к распахнутому окну и внимательно осмотрел раму.

– Все ясно. Дерево отсырело, и петли разъела ржавчина. Должно быть, Тоня надавила посильнее и окно просто отвалилось. Вам надо быть осторожнее.

– Зато она нашла классный медальончик, – похвасталась Ритка. – Он, конечно, принадлежит тебе, Артур, но если бы не Тоня, ты его в жизни бы не отыскал!

Я протянула хозяину замка медальон. Он с интересом повертел его в руках.

– Любопытная вещица. Он вроде бы двухсторонний. Никогда прежде не видел ничего подобного.

Я не поняла, что он имеет в виду, и подошла поближе. На обратной стороне медальона оказался точно такой же портрет девушки. Странная прихоть – рисовать портрет с двух сторон. Ничего подобного мне раньше встречать не приходилось.

– Ну что же, – неожиданно сказал Артур, – находка должна принадлежать тому, кто ее обнаружил. Возьми. – Он протянул мне медальон на раскрытой ладони. – На память об этом замке и… о Франции.

Удивленная, я нерешительно посмотрела на Ритку. Та энергично закивала.

– Спасибо, – искренне сказала я, принимая подарок. Артур небрежно повел плечом, мол, какие пустяки.

Из-за неприятности с окном экскурсию по замку на сегодняшний день решили прервать. Тем более что от нескольких дверей на первом этаже не оказалось ключа. Мы сели в машину и отправились в деревню.

Машину на этот раз вел Гарик, а Артур ни с того ни с сего вдруг принялся расспрашивать меня о моей профессии. Я отвечала, не особенно вдаваясь в подробности, зато Ритка разразилась панегириком в мою честь. Ее послушать, так получалось, я жутко одаренная личность, что на самом деле весьма далеко от истины.

– Ты удивительно талантливая девушка, – сделал вывод Артур, внимательно выслушав Ритку.

– О да, – кивнула я, криво усмехнувшись. – Бог дал мне много чего. Вот только забыл приложить инструкцию, как с помощью всего этого заработать большие деньги.

– Ты мечтаешь о больших деньгах? – спросил Артур, и в его голосе явно прозвучали разочарованные нотки.

Ритка, почуяв подвох, разом примолкла.

– А что в этом плохого? – спросила я. – Деньги дают многое. Понимаю, что тебя наверняка коробит, когда ты слышишь от девушки подобные заявления, но могу тебя успокоить. Я имела в виду совсем не то, о чем ты подумал.

Он вопросительно поднял брови, и я пояснила:

– Мне не нужны чужие деньги. Я хочу заработать их сама. Такая уж у меня точка зрения. Дороже всего мне свобода. А пользуясь чужим богатством, этого не видать, как своих ушей.

Артур ничего не ответил и молчал всю оставшуюся дорогу.

Глава 9

С утра пораньше Ритка умчалась за свежими булочками к завтраку. Мы решили сегодня перекусить в комнате, так как на обед нас пригласили Артур с Гариком.

Я посмотрела на свой сарафан: вечером выяснилось, что Рита, втаскивая меня в комнату, основательно порвала его. Если я буду продолжать в том же духе, то, по моим подсчетам, оставшуюся неделю придется проходить голой – увы, мой гардероб сильно ограничен.

Тяжело вздохнув, я влезла в любимые джинсы и короткий топик с открытыми плечами.

На тумбочке возле моей кровати поблескивал медальон. Моя рука сама собой потянулась к украшению. Девушка на портрете получилась как живая. Художник миниатюры виртуозно изобразил выражение ее изумрудно-зеленых глаз – загадочное и немного печальное. Ее длинные волосы того же редкого оттенка, что и мои, красивыми волнами падали на обнаженные хрупкие плечи. Бирюзовое платье из плотного тяжелого муара облегало тонкий стан, переходя в пышные складки широкой юбки. Второй портрет до мельчайших деталей повторял первый.

От неосторожного движения что-то щелкнуло. Я испугалась, что сломала украшение, но оказалось – медальон раскрылся на две половинки и внутри обнаружился крошечный металлический ключик, со звоном упавший на пол.

Я подобрала его, изумленно повертела в руках, разглядывая со всех сторон, и на одной стороне обнаружила две переплетенные затейливой вязью буквы: PS. Похоже на то, как в письмах обозначают постскриптум. Любопытство мое разгорелось с новой силой: что это за буквы? Инициалы? Очень может быть. А если нет, то что они обозначают? Я с нетерпением поджидала возвращения Ритки, чтобы поделиться своим открытием, но она вернулась злая как сто чертей.

– Что стряслось? – испугалась я, увидев выражение ее лица.

– Да ну его в баню, – махнула она рукой.

– Кого?

– Чухутина, – вздохнула Ритка.

– Он разве все еще здесь?

– Ага. Только что возле дома меня подловил его человек и велел немедленно явиться.

– Вот те раз.

– Вот те два. Ну ладно, я пошла. Надеюсь, это не на весь день и на обед я как-нибудь успею. Иначе… Эх, не везет так не везет.

Она еще раз вздохнула, взяла сумочку и вышла.

Вернулась Ритка только после двух, за полчаса до назначенного времени. Влетела разгоряченная и злая, повыбрасывала вещи из чемодана, смыла и снова нанесла макияж. Перемерила кучу шмоток, пока наконец не сочла себя достаточно привлекательной, чтобы явиться пред очи своего вожделенного блондина.

Я безуспешно пыталась втолковать ей про свое открытие, но Ритка была невменяемой и, по-моему, ничего не слышала из моего рассказа.

О своей работе она сообщила только то, что весь день провела в библиотеке вместе с Чухутиным и еще каким-то незнакомым типом, похожим на еврея. У Чухутина взыграла новая страсть: к старинным фолиантам.

– Он что, заставит тебя переводить эти книги? – ужаснулась я.

– Да нет, слава богу, у него есть свой переводчик, тот самый еврей. Тем более книги на латыни.

– На латыни? Он что, чокнулся?

– Наверное. Заставил меня разыскать все эти тома, а потом они с евреем уволокли их в гостиницу. Слушай, одолжи мне свои босоножки? – без перехода выпалила она. – Мои к этому платью не подходят.

– Бери, если надо, – согласилась я, – но ногу натрешь: у тебя же тридцать седьмой, а они маломерки.

– Как-нибудь выдержу, – легкомысленно рассмеялась подруга. – Красота требует жертв! Зато смотри – тютелька в тютельку.

Ритка крутнулась перед зеркалом на каблуках, от чего пышная салатовая юбка надулась колоколом.

– А ты что не переодеваешься? – опомнилась она, увидев мое отражение в зеркале.

– Мою «красоту» не спасут никакие жертвоприношения, – хмыкнула я. – Так что лучше оставить все как есть.

Ритка набрала в грудь побольше воздуха, но от пространной проповеди и процедуры переодевания меня избавил автомобильный гудок, донесшийся от ворот.

– О господи, они уже здесь! – всполошилась Ритка.

Я влезла в ее туфли, которые были мне великоваты, и поковыляла во двор.

Обедали мы в маленьком шикарном ресторанчике на набережной. Отличная кухня и великолепное вино не могли не произвести впечатления. Ритка так вообще взирала на Артура почти с благоговением. Не то чтобы она такая уж алчная или легкомысленная. Ничего подобного. Я, как никто другой, знаю, сколько ей приходится вкалывать, чтобы хватало на жизнь. Просто от неожиданной роскоши у нее немного закружилась голова, а может быть, она единственный раз в жизни решила забыть об осторожности и просто наслаждаться.

Мой рассказ об обнаруженном в медальоне ключе надолго стал главной темой для беседы. Мы наперебой гадали, к какому замку он подойдет, но так ничего конкретного и не придумали.

В самом конце обеда Артур достал из внутреннего кармана маленький плоский футляр и протянул мне.

– Что это?

– Да что ты спрашиваешь! – сгорая от нетерпения, воскликнула Ритка. – Открой и посмотри.

Внутри футляра оказалась тонкая золотая цепочка.

– Чтобы ты не потеряла свой медальон, – пояснил Артур.

Я не знала, что ответить. Его поступок застал меня врасплох. Но отказаться я не решилась. Послушно продев цепочку сквозь колечко на медальоне, я надела его.

После обеда мы снова отправились в замок, чтобы продолжить вчерашнюю экскурсию.

Подойдя ко входу, я застыла пораженная. Еще вчера здесь было пустынно и тихо, а сегодня сновали десятки рабочих. Одни расчищали двор, другие уже приступали к ремонту внутренних помещений.

– Оперативно, – присвистнула Ритка.

– Что ты хочешь, – согласно кивнул Гарик с тайной гордостью за друга. – Артур – человек дела. Купил, отремонтировал и живи!

Со вчерашнего дня необследованными остались две двери на первом этаже и чердак. При ближайшем рассмотрении оказалось, что одна из дверей не просто заперта на ключ, но и заварена свинцом. Пришлось приглашать слесаря. Благо мастеров вокруг было в избытке.

Слесарь, пожилой мужчина в заляпанной краской робе, осмотрел дверь и принялся орудовать инструментами. Гарик, переговорив с ним, доложил, что работы не меньше чем на час, и предложил пока обследовать вторую дверь. Ключ на этот раз имелся в наличии, и хорошо смазанный замок открылся без труда.

Мы оказались в саду. Но, о боже, что это был за сад!

Земля здесь была буквально устлана розами. Они карабкались по стенам, свисали с балконов, густо стелились по земле – розовые, красные, желтые и почти черные, цвета запекшейся крови. Прогретый солнцем воздух казался тяжелым от их аромата. Сотни пчел, опьяневших от нектара, жужжали вокруг кустов.

– С ума сойти! – всплеснула руками Ритка. – Никогда не видела столько роз. Что это за сорт? – Она склонилась к пышному пунцовому цветку и тут же отдернула руку, заметив на лепестке пчелу.

– Вряд ли здесь остались какие-то сорта, – ответил Артур. – Розы, предоставленные сами себе, полностью одичали.

Мы прошли немного вперед по узкой тропинке, пересекавшей сад роз, чтобы полюбоваться видом, открывающимся с высокой стены. Эта часть дома выходила на отвесную скалу.

Обилие пчел делало эту задачу не столь легко выполнимой, как могло показаться на первый взгляд. Я молилась про себя, чтобы им не пришло в голову оторваться от угощения. Но все обошлось.

Красивый вид недолго привлекал мое внимание – в глубине сада я заметила нечто, заставившее мое сердце вновь сжаться от недоброго предчувствия: среди розовых зарослей я увидела яркое голубое пятно. Оставив остальных любоваться окрестностями, я, позабыв даже о пчелах, подошла поближе, но только для того, чтобы убедиться – передо мной те самые голубые розы, которые я видела на безымянном надгробии.

Сделав это неприятное открытие, я, ни слова не говоря, вернулась к друзьям. Настроение было испорчено, хотя я не смогла бы объяснить, почему меня так пугают эти голубые цветы.