Текст книги "Тайна виллы «Лунный камень»"

Лара Флеккер
Полночь в музее «Лунный камень»

© Макарова О.В., перевод, 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2019

Лондон

1 августа

Глубокоуважаемый сэр Генри.

С величайшим сожалением сообщаю Вам неутешительные новости. По надлежащем рассмотрении, мы пришли к выводу, что не можем принять Вашу дочь, Катерину, в Школу имени Уильяма Сиддиса.

На вступительных экзаменах она показала слабый результат, и, здраво рассудив, я был против того, чтобы разрешить Катерине пересдавать тесты. Однако я согласился с Вашим требованием, помня, что Вы – член совета попечителей и что другие Ваши дети продемонстрировали исключительные интеллектуальные способности. Вследствие этого я предполагал, что лишь неблагоприятное стечение обстоятельств помешало Катерине в полной мере проявить себя.

Однако, проэкзаменовав Вашу дочь повторно, я перестал сомневаться. Катерина совсем не глупа, но её уровень весьма далёк от высоких академических стандартов, необходимых для обучения в Школе имени Уильяма Сиддиса. Как Вы знаете, мы принимаем только лучших.

Уверен, Вы согласитесь со мной в том, что выбрать более, как бы это сказать, обычную школу для Катерины будет лучшим решением и для неё, и для всех нас. Думаю, что недалеко от Вас найдётся одна или две весьма удовлетворительные средние школы, которые подойдут вашей дочери. Без сомнения, в рамках своих, более-менее средних, возможностей она достигнет большого успеха.

Я надеюсь, что период разочарования, вызванного этим письмом, будет краток, и желаю Катерине только успехов в будущем.

Искренне Ваш,

Малкомб Клеппер, директор.

Глава первая

Кит Холлиуэлл в своей спальне была очень занята. Она старательно украшала бусинками маску для своей старшей сестры Розалинды, которая собиралась на бал-маскарад. Тоненьким пинцетом из рабочей коробки матери Кит аккуратно подхватывала крошечную блестящую бусинку и помещала её на намазанную клеем поверхность маски, рядом с прорезью для глаз.

Кит сунула нос в банку с бусинами, выбрала ещё одну и приклеила её на место. Конечно, пинцет, скорее всего, не был предназначен для такой работы. Его концы были уже перепачканы клеем, и теперь их придётся отмывать. Кит всегда содержала в порядке старые швейные принадлежности своей мамы. Хотя она не понимала, зачем там нужен пинцет. Казалось, им не слишком часто пользуются при шитье. Это был один из вопросов, который она непременно задала бы маме, если бы могла.

Чтобы оглядеть изделие целиком, Кит отодвинула маску на расстояние вытянутой руки и нечаянно столкнула на пол стопку газет. Она вздохнула от безысходности. Столик в её спальне никак не подходил для такой работы. Ей был нужен большой рабочий стол, но каковы были шансы заполучить такой? Отец никогда бы не согласился. В любом случае в комнате не было для него места. Разве что выбросить что-нибудь?

Она встала, разглядывая мебель, пока её взгляд не остановился на домике для кукол. Она колебалась. Может быть, пришло время сказать «прощай» старым друзьям? Она уже выросла и не будет в него играть. Недавно ей несколько раз приснился кошмар, в котором она оказалась заперта в этом домике во время пожара. Сон каждый раз повторялся один и тот же. Она сидела взаперти в крошечной комнате с цветочными обоями. Когда она просыпалась, её лёгкие разрывались от нехватки воздуха, а в носу стоял запах гари. Может быть, если домик исчезнет из её спальни, навязчивые сны прекратятся?

Но как она могла об этом подумать? Кукольный домик раньше принадлежал её маме. Уже по одной этой причине он был ей дорог.

– Я вижу, ты трудишься не покладая рук, – прозвучал голос.

Это было неожиданно. Кит быстро повернулась и увидела, что в дверях стоит отец, сэр Генри Холлиуэлл. На лице его не было и тени улыбки.

– Я делаю маску для Роз, – быстро сказала Кит, откидываясь на спинку стула и стараясь держаться непринуждённо. Она подняла маску: – Ну как?

Но глаза сэра Генри смотрели на Кит, а не на маску.

– Что, Розалинда не может купить маску в магазине?

– Я хотела приготовить ей сюрприз. Понимаешь, сделать что-нибудь особенное.

– Особенное? – теперь он тоже взглянул на маску, но немедленно перевёл взгляд на Кит. Девочка почувствовала себя подавленной. Хоть когда-нибудь её отцу понравится то, что она сделала?

– Встань пожалуйста, Катерина.

Кит отложила маску и осторожно встала.

– Тебя не затруднит оглядеться вокруг? В особенности я хотел бы обратить твоё внимание на стол.

Кит посмотрела и поняла, что стол был полностью скрыт под завалами из газет, поверх которых валялись ножницы и стояли банки с клеем и красками.

– Напомни мне, для чего я купил тебе стол.

– Чтобы учиться.

– Ты этим сейчас занимаешься?

– Нет.

– Тебе двенадцать лет, – тихо произнёс сэр Генри. – Ты не ребёнок, который играет в детском саду, склеивая обрывки бумаги.

– Отец, – с негодованием ответила Кит, – я не склеиваю обрывки. Я делаю вещь.

Она уже много раз пыталась ему это объяснить, но он никогда не слушал.

– Если ты перестанешь тратить время на эту творческую ерунду, то сможешь больше заниматься своей учёбой.

– Потому что того, что я делала до сих пор, далеко не достаточно, – пробурчала она в пол.

– Прости, что ты сказала?

Кит пожалела о том, что не смогла сдержаться. Теперь ей надо было оправдываться, а с отцом это никогда не проходило.

– Я имела в виду, что я много занимаюсь. Я учусь намного больше, чем другие дети из моего класса.

– Не смотри на других детей из своего класса, – произнёс сэр Генри ледяным тоном. – Смотри на то, чего достигли в твоем возрасте брат и сестра. Альберт основал свой первый бизнес. Розалинду выбрали делегатом международного молодежного политического съезда.

– Я знаю, – согласилась Кит. – Они оба невероятные и потрясающие и… Если честно, это не совсем нормально.

– А ты? Каковы твои достижения? Ты провалила вступительные экзамены. Ты представляешь, каким позором это стало для меня?

Кит вздрогнула. В самом деле, чем она была для своего знаменитого отца?

– Принимая во внимание, что Уильям Сиддис должен сообщить своё решение на этой неделе, я надеялся, что ты попробуешь вести себя так, как бы я этого хотел.

При упоминании о школе её рука метнулась к заднему карману проверить, что письмо по-прежнему там. Она почувствовала, что сложенный конверт слегка высунулся из кармана, и, чтобы спрятать его, потянула футболку вниз.

– Я не уверен, что ты понимаешь, Катерина, как тебе повезло. Как правило, в школах вроде Уильяма Сиддиса абитуриентам не дают второго шанса. Не поступил – значит, не поступил. Но, как один из попечителей, я смог потянуть за некоторые ниточки. Для тебя.

Он посмотрел на часы.

– Должен сказать, что я очень рассчитывал получить ответ от Малкомба Клеппера до сегодняшнего отъезда в Южную Америку, но его пока нет.

– Ммм… – Кит сглотнула и смогла продолжить: – Может быть, мне лучше пойти в колледж Святого Леопольда?

– Что, прости?

– У них хороший факультет искусства, – прошептала Кит.

– ФАКУЛЬТЕТ ИСКУССТВА!

– Только если меня не возьмут в Сиддис, конечно, – поспешила сказать Кит, – это мог бы быть, понимаешь ли, план «Б».

Сэр Генри непонимающе посмотрел на свою дочь. Он был одним из знаменитейших учёных мира, гением! Разве могло получиться, чтобы кому-то из его детей потребовался план «Б»?

– Смотри, – объявил он наконец. – Я понимаю, что ты более творческая личность, чем твои брат с сестрой. К сожалению, с такими увлечениями будет трудно найти работу. Я хочу, чтобы у тебя были те же возможности, что у Альберта и Розалинды. Разве это не разумно?

– Но что, если Сиддис меня не примет? – в голосе Кит чувствовалось отчаяние.

Сэр Генри глубоко вздохнул. Было видно, как сильно он разочарован.

– Если ты ухитрилась провалить вступительные экзамены повторно, то я соберу все эти принадлежности для творчества и отправлю их в мусорный бак. Твой любимый наборчик для шитья полетит туда же.

– Ты не можешь, нет! – сердито ответила Кит. – Он был мамин.

– Да, пожалуй, так нельзя, – уступил отец, – но ты ошибаешься, если думаешь, что твоя мама была бы разочарована тобой в меньшей степени, чем я.

Он вытащил листик бумаги, который держал под мышкой.

– Твоё расписание на следующие несколько недель. – Он швырнул его через всю комнату. Тот аккуратно приземлился на столе, опрокинув банку с клеем. – Я прощаюсь. Я попросил квартирантку быть сегодня дома, так что одна ты не останешься. Альберт заберёт тебя в пять. Приготовься заранее.

– Хорошо, – сказала Кит. Она не могла отпустить отца на съёмки длительностью в три с половиной недели в таком настроении, поэтому добавила: – Прости, папа.

Сэр Генри смягчился и протянул к ней руку. Она немедленно подбежала и обняла его.

– Ты же знаешь, я хочу как лучше для тебя, – сказал он, обнимая её в ответ и целуя в макушку. – Обещай, что ты хотя бы постараешься уделять больше времени и сил учёбе, пока меня не будет?

– Постараюсь.

– Потом, может быть, мы поищем возможность… О боже мой! – оборвал он себя на полуфразе, увидев бумаги, разбросанные по полу, и капающий клей. – Посмотри, какой беспорядок ты устроила! Пожалуйста, уберись в комнате перед уходом.

Дверь закрылась, Кит осталась одна. Ей было горько и обидно. Кто виноват в том, что банка опрокинулась? Она повернулась к столу и увидела, что клей пролился на её маску. Её сюрприз для Розалинды был полностью испорчен.

Она бросила маску в мусорный бак. По лестнице прогремели шаги сэра Генри. Затем Кит услышала, как по коридору проехал его чемодан и хлопнула входная дверь.

Наступила тишина.

Кит подошла к окну и увидела, как водитель положил чемодан в багажник такси. Сквозь стекло машины было видно отца, вынимавшего бумаги из портфеля. Он был уже весь в работе. Водитель сел на своё место, и такси выехало на дорогу.

Когда машина скрылась из глаз, Кит вытащила из кармана письмо. Оно было адресовано сэру Генри. В левом верхнем углу красовался красный крест Школы имени Уильяма Сиддиса. Кит отвернулась. Она не хотела перечитывать письмо, одного раза было достаточно. Её мозг всё утро снова и снова повторял отдельные фразы: «слабый результат», «далека от высоких стандартов», «средние возможности».

Кит вздрогнула, представив себе, что отец прочитал бы это письмо. Как хорошо, что она нашла письмо раньше. Она была в безопасности, но ненадолго. Через три с половиной недели сэр Генри закончит съёмки своей новой научно-популярной программы и вернётся. Правда сразу вылезет наружу, и что он тогда сделает?

Кит вернулась к столу и взглянула на своё расписание. Уже по первому листу было понятно, что каникулы будут «захватывающими».

РАСПИСАНИЕ НА АВГУСТ

Мама Кит умерла, когда та была ещё маленькой. Сколько девочка себя помнила, её жизнью управляли расписания. Сэр Генри написал, должно быть, сотни расписаний; они всегда были аккуратно распечатаны, сведены в таблицы, с числами, временем и бесконечным количеством примечаний. Кит подумала, что, будь её мама жива, жизнь бы сложилась иначе. Девочка ощутила до боли знакомое чувство тоски.

Кит, не особенно стараясь, попробовала отчистить расписание от пролившегося клея. Тут она заметила, что мамин швейный набор тоже был забрызган. Клей испачкал подушечку для иголок и до самого края залил напёрсток, который стал похож на крошечную чашечку с молоком.

Если раньше Кит была расстроена, то теперь она вскипела от ярости. Начать с того, что испорчена маска Розалинды. Но драгоценный мамин швейный набор, залитый клеем, – это хуже в десять раз!

Она схватила скреплённые страницы и надорвала их посередине. Дважды разорвав их пополам, она расщепила их на такие маленькие кусочки, что никто никогда не смог бы собрать их вместе.

Результат ей понравился, и она проделала то же самое с отказным письмом из школы. Фрагменты письма порхали вокруг неё как конфетти. «Прочти это, если сможешь, папочка!»

Расправа над бумагами охладила ярость, но не уничтожила её. Девочка ощущала себя полной решимости. Для неё это было новое ощущение. Она удивилась тому, что, не раздумывая, приняла решение. На самом деле Кит никогда не подходила этой семье. И теперь она точно знала, что будет делать, – пришло время сбежать.

Она пошарила под кроватью, вытащила старый рюкзак и начала укладывать в него вещи: джинсы, носки, штаны, свитеры. Из ванной она прихватила зубную щётку, с кровати – пижаму. Наконец, она повернулась к швейному набору и впервые заколебалась. Что о побеге сказала бы мама, поняла бы она дочь? Внутри зародилось сомнение, и это было не очень-то приятно. Кит чувствовала, что поступает неправильно, но отбросила эту мысль и принялась отчищать швейный набор от клея. Потом для сохранности она положила в него все свои сбережения.

Прежде чем закрыть набор и упаковать его, она просунула руку в кармашек за подкладкой и достала оттуда старый буклет. Он ей понадобится, потому что на нём указан адрес того места, куда она отправится.

Некоторое время она разглядывала потрёпанную брошюру. На обложке было выцветшее изображение старинного дома. В этом доме выросла её мама. Сколько лет Кит мечтала о том, чтобы туда попасть? Она всегда верила, что это – то самое место, где она придётся ко двору. Она провела пальцем по названию, от которого всегда испытывала трепет. Музей костюма «Лунный камень».

Не обращая внимания на беспорядок на столе, Кит аккуратно сложила буклет и спрятала его в карман. Теперь она была почти готова. Оставалось только солгать несколько раз.

* * *

Спустившись в кухню, Кит схватила телефонную трубку и сразу же положила её обратно. При отсутствии подобного опыта ей сначала надо было подготовить план действий. Солгать следовало троим. Один из них был регистратор в агентстве по подбору гувернанток, двое других были её брат и сестра.

Начать она решила с агентства. Девочка вытерла вспотевшие ладони, прислушалась и убедилась в том, что квартирантка не вышла из своей комнаты. Тогда она снова подняла трубку:

– Здравствуйте. Я личный помощник сэра Генри Холлиуэлла. Я звоню, чтобы сказать вам, что в ближайшем будущем нам не потребуются услуги вашего агентства. Пожалуйста, отмените все наши заказы. Мы с вами свяжемся. До свидания.

Ф-фу-у! Прошло не так уж и плохо! Может быть, лгать не так трудно, как она себе воображала. Воспрянув духом, Кит позвонила брату. Как всегда, он не взял трубку. Он был слишком занят своим бизнесом, чтобы отвечать на звонки младшей сестрёнки. Поэтому она оставила сообщение:

«Эмм… Привет, Альберт… э-э-э… Я звоню, чтобы сказать, что папа поменял наши августовские планы, потому что… ну, я не знаю точно почему, но в любом случае он… э-э-э… я не приеду к тебе, я еду к Розалинде. Это хорошая новость, я имею в виду, для тебя… не для меня… не то чтобы плохая для меня, мне нравится у Розалинды… это здорово, правда…. э-э-э… Ну, хорошо, тогда увидимся в сентябре, я думаю… да, на всякий случай, это звонит твоя сестра… в смысле, это Кит».

Кит вся вспотела, договорив это сообщение до конца. Её самоуверенность испарилась. Врать брату было ужасно, а ведь оставалась ещё Розалинда. На этот раз Кит решила не рисковать, так что она написала свою речь на бумажке и минут десять репетировала, прежде чем перейти к делу. Как она и предполагала, Розалинда тоже не взяла трубку. Она была слишком занята, поскольку работала государственным политическим советником. Пришлось и ей оставить сообщение:

«Привет, Роз, это я, Кит. Прости, что беспокою тебя, такую занятую, но папа просил передать тебе сообщение по поводу расписания на этот месяц. Он волнуется, что ты слишком много работаешь. Поэтому решил, что нечестно обременять тебя ещё и заботой обо мне. Поэтому я буду у Альберта. Так что ты свободна от младшей сестры до конца августа.

А, ещё, по поводу помощи по математике. Не волнуйся. Альберт обещал загрузить меня немерено, и ещё дополнительно английский и естествознание каждый день. Это будет… ой! (Кит нечаянно столкнула со стола листок с речью) будет отлично… ну и… надеюсь, твоя простуда проходит… (Кит ползала по полу в поисках листка) э-э-э… и твоё больное горло тоже… э-э-э… уже не болит. Ну, хорошо, тогда пока и не волнуйся о том, где я… ну, я же буду у Альберта, так что всё отлично. Пока».

Кит рухнула на пол в том самом месте под столом, где ползала, и застонала. Как у других получается врать без затруднений? Она протиснулась между ножками кресла, встала и отряхнула крошки тоста с коленок. Оставалось только уведомить отца, но это было сравнительно легко. Она собиралась оставить ему записку. Поскольку он уехал в Южную Америку на три с половиной недели, он не смог бы прочитать её до возвращения.

Она нашла блокнот и карандашик и, подумав мгновение, начала писать. Это заняло немного времени. Закончив письмо, она положила его в конверт и оставила на столе. Оглядела кухню, прощаясь. Увидит ли она всё это ещё раз? Если всё пойдёт по плану, то это случится нескоро. Затем она подхватила свой рюкзак и направилась прямо к выходу. Ей не пришло в голову, что надо что-то сказать квартирантке.

Глава вторая

К ночи, после длинной и утомительной дороги, Кит наконец добралась до виллы «Лунный камень».

Неожиданно налетела летняя гроза, и впервые она увидела старинный дом сквозь завесу сильного дождя.

Посреди бури дом выглядел мрачным и зловещим. К нему вела неухоженная, вся в рытвинах, дорога.

Кит никогда здесь не была, а старая брошюра не отражала сурового одиночества «Лунного камня». Тёмные окна были подобны дырам в каменном фасаде. Взглянув на мрачное строение, Кит поёжилась и внезапно захотела вернуться домой. Однако уже почти стемнело, и она находилась далеко от человеческого жилья. Ей ничего не оставалось, как продолжать путь.

Девочка пошевелила плечами, которые болели под тяжёлым рюкзаком, и потрусила вперёд. Ветер яростно завывал в ушах и бросал капли дождя в лицо. Идти было недалеко, но двигаться приходилось осторожно, постоянно обходя лужи. Всё вокруг выглядело угнетающе. Гравий на дороге зарос сорняками, лианы плюща полностью закрыли собой клумбы. Приблизившись к дому, Кит увидела, в каком плохом состоянии он находился. Часть шиферных плиток на крыше была разбита, краска облупилась, а некоторые окна заколочены.

Кит медленно добралась до парадной двери. К ней ржавым гвоздём была прибита рваная карточка. С большим трудом Кит смогла разобрать выцветшие буквы:

Кит посмотрела на часы – было пятнадцать минут десятого. Музей закрылся более четырёх часов назад. Если бы только она могла добраться сюда пораньше! Она нервно посмотрела на широкую дверь, посеревшую от долгого пребывания под открытым небом. Было бы намного проще, если бы музей был открыт, и посетители сновали туда и обратно. Музеем руководил её дедушка, и тогда, возможно, он стоял бы у входа, готовый приветствовать Кит.

Девочка хотела позвонить в звонок, но никакой кнопки звонка на двери не было. Был потускневший дверной молоток, такой старый, что казалось, вот-вот отвалится.

Кит аккуратно приподняла его и ударила так сильно, как только посмела. Она ударила раз, другой, третий, затем отошла назад, решив подождать.

Ждать пришлось долго. Наконец слабый свет появился в окнах нижнего этажа, и через некоторое время что-то громко заскрипело, как будто с другой стороны двери кто-то сражался с парой ржавых засовов. Этот звук, как зловещий саундтрек в кино, усиливал напряжённость ожидания. Наконец дверь приоткрылась, и из темноты выглянуло угрюмое старческое лицо.

– Что тебе надо так поздно ночью? – спросил он хрипло. – Ты один из отпрысков Финна Скаддера?

– Э-э-э… – сказала Кит, – я… Меня зовут Кит.

Старик внезапно распахнул дверь.

– Что, кто, во имя бога, сюда пришёл? О боже! Только посмотрите! В мою дверь стучится какая-то девчонка!

– Добрый вечер.

– Вечер! – повторил старик. – Ты называешь это вечером, так, что ли? Сейчас десять ночи!

– Только девять пятнадцать, – сказала Кит.

– И что, это полностью меняет дело?!

Кит неуверенно покачала головой. Ей показалось, что начало разговора прошло не очень удачно. Если, конечно, это действительно был он. Она не была в этом уверена. Последний раз она видела его, когда была совсем маленькой. Кит представляла своего дедушку похожим на рождественского деда, но в этом раздражённом старике совсем не было ничего, присущего Санта-Клаусу.

– Это вы Бернард Тренч?

– Не твоё дело. А вот мне интересно, каким ветром тебя сюда занесло?

– Я приехала на автобусе из Лондона.

– Сюда не ходит ни один автобус. Тем более из Лондона.

– Я доехала до ближайшего городка, – объяснила Кит, – а затем пошла пешком.

Старик посмотрел на неё в изумлении.

– Ты хочешь сказать, что шла пешком от самого Эксли?

– У меня не было денег на такси, поэтому я купила карту. Но это оказалось дальше, чем я думала. По карте расстояние небольшое, всего три сантиметра.

– Это целых десять миль, сумасшедшая, – сказал старик. – И какая у тебя была цель тащиться в такую даль?

– Встретиться с вами, естественно, – ответила Кит и добавила: – В смысле, если вы – Бернард Тренч. Может быть, мне стоит сказать, кто я.

– Не затрудняйся.

– Но…

– Слушай, не знаю, что ты задумала, но я хочу, чтобы ты убралась с моей территории по-быстрому, или я вызову полицию. – И старик начал тянуть тяжёлую дверь на себя.

– Дело в том, что я думаю, что мы родственники, – пискнула Кит, когда старика уже практически не было видно за дверью.

– Не говори ерунду, нет у меня родственников. – И дверь закрылась с тяжёлым ударом. Через секунду послышался грохот задвигаемых засовов.

Кит запаниковала. Он закрыл перед ней дверь, он действительно закрыл перед ней дверь! Столько сил потрачено, чтобы добраться сюда – в место, которое она могла бы называть своим домом. Что за человек был её дед? Где же тёплое приветствие и рождественская борода? Даже сэр Генри никогда бы не закрыл дверь перед носом у ребёнка в такую отвратительную ночь. Кит беспомощно огляделась. За углом завывал ветер. В темноте угрожающе шелестели ветки деревьев. Она, скорее всего, умрёт от переохлаждения, если останется здесь на всю ночь. В полном отчаянии Кит нащупала рукой замочную скважину и прижала к ней губы. Вряд ли её услышат сквозь вой ветра, шум дождя и непрерывное лязганье засовов, но нужно попробовать. Она набрала в лёгкие воздуха и заорала изо всех сил:

– Я ВАША ВНУЧКА!

Тотчас же засовы отодвинулись, и дверь снова распахнулась. Глаза старика смотрели на неё, но на этот раз в них появилось что-то, похожее на узнавание.

– Ты… ты младшая дочь Эмми? – его голос дрожал.

– Да. – Кит задохнулась от облегчения.

– Та крошечная малышка?

– Вы меня помните?

– Я вижу, что ты немного на неё похожа.

– Похожа?

Ей это говорили много раз, но она готова была слушать об этом снова и снова.

– Кажется, в последний раз мы виделись на похоронах твоей мамы.

– Я не могу этого помнить, потому что мне тогда был всего год, но отец рассказывал.

При упоминании сэра Генри лицо деда посуровело.

– Ладно, достаточно, – пробурчал старик, возвращаясь к своей прежней манере.

– Рада познакомиться, – сказала Кит, пытаясь улыбаться.

– А я не рад, – сказал он. – Что ты здесь делаешь?

– Я пришла… к вам.

Он подозрительно оглядел её рюкзак.

– Ты одна сюда пришла? Сколько тебе лет?

– Ну… Около пятнадцати, – ответила Кит уклончиво.

– Я что, вчера родился, по-твоему?

– Ладно, скорее ближе к четырнадцати.

– Стой, ты хочешь сейчас сказать, что тебе тринадцать?

– Почти тринадцать!

Старик закатил глаза.

– С ума сойти! Полагаю, твой презренный отец понятия не имеет, где ты?

– Он в Южной Америке.

– Ну конечно! – Старик раздражённо выдохнул и оглядел её с головы до ног. – Пожалуй, тебе придётся переночевать здесь.

– О, спасибо. Очень любезно. Огромное спа…

– Имей в виду, только одну ночь.

Кит пошла за ним внутрь. Там она хотела быть полезной и попыталась закрыть дверь.

– А ну отойди, – бросил он. – Я должен сам запереть замки. В музее есть ценные вещи.

Дверь снова закрылась, но на этот раз, к счастью, Кит была внутри. Началось пронзительное лязганье, знаменующее новое сражение с засовами. Кит вздрогнула. Если стоять рядом с источником этого звука, он казался раз в десять неприятнее.

– Может быть, здесь пригодилось бы масло, – предложила она.

– Оно у тебя с собой? – ехидно прокричал старик сквозь весь этот грохот.

Кит с сожалением подумала о бутылке аэрозольной смазки, которая всегда хранилась у неё дома, на всякий случай. Потом её осенило. Кит пошарила в кармане и достала тюбик бальзама для губ. Открыв его, она проскользнула вперёд и начала смазывать ржавые засовы, которые дед пытался закрыть.

– Куда ты…

– Ну, попробуйте теперь, – сказала девочка.

Старик сердито взглянул на неё и без особого энтузиазма толкнул рукоятку из ржавого металла. Засов тут же встал на место. Кит просияла.

– Ты закончила лезть не в своё дело? – спросил старик.

– П-п… простите. – Она убрала бальзам в карман.

– Теперь тебе лучше было бы идти за мной и держать руки подальше. Здесь есть ценные экспонаты, и ничего нельзя трогать.

* * *

Внутри дома было темно, но Кит поняла, что находится в помещении наподобие широкой прихожей. Тихим шёпотом эхо множило звуки их шагов, будто в доме был кто-то ещё кроме них. В шахматном порядке висели бесчисленные портреты, и то с одной, то с другой стороны она ловила взгляд призрачного лица из золотой рамы. Каждый раз по спине девочки пробегала дрожь.

Когда Кит освоилась в темноте, место показалось ей знакомым, как будто она здесь уже была. Сначала она не понимала почему, но неожиданно вспомнила свой кукольный домик: зал, по которому она шла, был точной копией одной из комнат домика. В них обоих была одинаковая панельная обшивка, одинаковые половицы, редкая двойная лестница, которая закручивалась вверх к огороженному перилами балкону. В какой-то момент Кит почувствовала себя сбитой с толку, как если бы вдруг наяву воплотился кошмар из сна. Она принюхалась, чтобы убедиться в отсутствии запаха гари.

Скоро ей стало понятно, что это не могло быть простым совпадением. Старый кукольный домик её мамы, должно быть, представлял собой крошечную модель музея костюма, хотя и не был его точной копией. У зала были другие пропорции. Настоящий «Лунный камень» был в более плачевном состоянии, нежели игрушечный домик. Кит повсюду замечала признаки разрушения. Огромное зеркало над камином пересекала зубчатая трещина. Перила на лестнице были поломаны. С люстры, как драпировка, свисала паутина, а под ногами что-то неприятно похрустывало. Похоже, пол давно не мыли. Кит могла лишь воображать, насколько хуже это место выглядит при дневном свете. Что же здесь произошло, если «Лунный камень» так разрушился? Был ли он таким тогда, когда здесь жила её мама?

Слева от лестницы находилась полуоткрытая дверь. Кит захотелось заглянуть туда. Это займёт одно мгновение, и, может быть, другой возможности у неё уже не будет. Она бросила взгляд на деда, который старательно топал вверх впереди неё. За всё это время он ни разу не оглянулся. Он и не заметит, если она на секундочку исчезнет.

Кит свернула в сторону, быстро скользнула в открытую дверь и… замерла.

Внутри были люди. Три тёмные фигуры стояли перед ней. Она перепугалась, но быстро осознала свою ошибку. Она вспомнила, что находится в музее костюма, значит, эти странно неподвижные фигуры на пьедесталах не были настоящими людьми. Это были манекены в исторических платьях. На подкашивающихся ногах Кит сделала несколько шагов вперёд и снова остановилась. Луна пробилась сквозь тучи, и через оконное стекло луч осветил костюмы призрачным сиянием. Было глупо пугаться нескольких манекенов, одетых в старинную одежду, но при свете луны они выглядели очень реалистично. Их глаза словно следовали за Кит.

Она беспокойно оглянулась и медленно двинулась вперёд.

Комната была оформлена в восточном стиле, и стоявшие манекены выглядели странно. Сначала они показались ей женщинами, но затем Кит поняла, что обе фигуры – мужские. Неудивительно, что она ошиблась. Казалось, что на них были платья. Один манекен был одет в золотую запахивающуюся тунику с широкой юбкой, а второй носил нечто белое, напоминающее ночную сорочку, со странными удлинёнными рукавами, которые свободно свисали по бокам. Талия его была опоясана большим шарфом.

Единственная женская фигура тоже была одета в какое-то подобие одежды для сна. Но это было роскошное платье, щедро изукрашенная ткань которого спадала с её узких плеч.

В этот момент Кит услышала слабое шуршание и заметила – или ей показалось, что заметила, – какое-то движение с правой стороны. Она обернулась и увидела, что в комнате был ещё один костюм. Он стоял в тени, наполовину загороженный ширмой, – очень странное место для того, чтобы демонстрировать наряд.

Этот костюм принадлежал не мужчине и не женщине. Он принадлежал девочке, которая выглядела слегка старше Кит. На ней было платье благородно-серого дымчатого цвета, затканное узором из цветов. На локтях пенились кружевные оборки, на плечах девочка носила изящную шаль, а разрез на платье позволял увидеть розовую нижнюю юбочку. Кит показалось, что она смотрит на старинный портрет, которому несколько столетий.

Девочка-манекен выглядела очень несчастной. Кружева обвисли, а неподвижное лицо смотрело слепыми глазами. Кит протянула к ней руку…

– Таак! – раздался крик сзади.

Это был старик. Он, наконец, догадался, что Кит не идёт за ним, и пошел её искать.

– ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?

– Ничего, – ответила Кит.

– Разве я не велел тебе идти следом и ничего не трогать? Вот это наглость! Явилась ночью на порог, и только я тебя впустил, как ты уже замышляешь какую-то гадость! Ты понимаешь, что я говорю?

– Да, понимаю.

– Тогда иди за мной и НИЧЕГО НЕ ТРОГАЙ.

Кит поспешила за ним, на этот раз действительно держась рядом. Он привел её на второй этаж, затем они поднялись ещё выше по лестнице и прошли по тёмному коридору. В конце концов они добрались до двери, ведущей в жилую часть дома. Она могла бы называться дедушкиной личной квартирой.

– Тебе придётся спать в бывшей комнате твоей мамы, – пробормотал он. Они поднялись ещё по одной лестнице. – Никто не заходил туда с тех пор, как она уехала, чтобы выйти замуж за того мужчину.

С этими словами старик открыл низенькую белую дверь, и они вошли в мансарду, которая когда-то служила её маме спаленкой.

Кит сразу же понравилась комната. Она была чище и лучше отремонтирована, чем все другие виденные ею помещения «Лунного камня». В ней были кремовые стены, окно с длинными шторами и настоящий камин. Старая деревянная кровать покрытая изношенным лоскутным одеялом, большой стол в углу. Оказавшись в этой комнате, Кит почувствовала себя ближе к маме.

– Это правда была мамина комната?

– Кажется, именно это я и сказал.